Гуманитарная помощь

– Привал! – скомандовал Волков, только они перевалили через склон, скрываясь в его тени от потенциального наблюдения в спину. Передышка была необходима отряду, с места операции драпали без остановок. На песок упали разгрузки и жопы; последним – тело командира, тут же безвольно обмякшее. Раненого Дракона, которого эти же часы тащили на себе двое коллег бегом, без пиетета кинули рядом с биваком. Выглядели все не очень, но те, кому досталось по дополнительным пятидесяти килограммам полудракона на плечо, дышали и обливались потом вдвойне. – Заманались, пиздец, – высказался с чувством один из тащивших. Фраза раздалась в молчании, разлилась, повисла над остывающей пустыней. Сейчас, перед тем, как выдохнуть и переуложиться перед броском, пришла пора решить деликатный вопрос. Группа наемников привычно работала по «деликатным вопросам», но сейчас предстояло вынести решение внутреннее, не связанное с заказом. Волков, как заместитель командира, знал, что должен делать, но оттягивал неприятный момент. Выходило почти малодушно. Мелкий юркий наемник с лицом крысы-мутанта пошевелился первым, приподнялся, скупо и экономно приложился к фляге, пожертвовал глоток, чтобы умыть лицо (точнее, чтобы размазать сухую грязь мокрыми полосами), повертел башкой. – Эй, Волк. Мы же понимаем все, что с ним, – кивок на раненого, – мы не выйдем на точку забора вовремя? Пара человек покивали, кто-то отвел глаза. «Блять». Надо было что-то делать, недаром же Вадим ему доверял быть замом. – Согласно Кодексу, мы не обязаны спасать того, из-за кого рискует погибнуть больше народу, да? – юркий заглянул в лицо Олегу. – Верно, – слово далось непросто, но упало веско и спокойно, уверенно. – Собираемся. Отряд поднимался, застегиваясь, заматываясь, проверяя снарягу – и старательно не глядя на раненого Вадима. Тот выглядел максимально хуево: сунулся проверять помещение рядом с генераторной, напоролся на ловушку, сорвал растяжку – и из емкости над дверью его окатило какой-то едкой жидкостью. Шея, плечи, грудь – кожа буквально вскипела, расплавилась, перемешиваясь с кровью и химией. Страшные ожоги приносили, очевидно, не менее страшную боль, так что, даже обколотый из шприц-тюбиков анальгетиками, Дракон постанывал в полубреду. – Ты сам? – с каким-то жадным любопытством сунулся крысюк буквально под руку Волкову. – Съебал быстро, – крыса ощерился, поднимая губу, но послушался. Олег знал, что должен сделать. По наемническому Кодексу отряд не обязан вытаскивать раненого члена отряда любой ценой, но обязан обеспечить ему максимально безболезненную смерть (и, желательно, неузнавание на опознании трупа). Волков достал магазин с экспансивными патронами – как раз на случай, выстрел в лицо такой пулей весьма мешает идентификации по фотороботу. Отряд построился, готовый к суточному броску через пустыню, туда, где строго определенное время их будет ждать транспорт для возвращения на базу. Волков передернул затвор, глядя вниз, прямо в глаза Вадику. Тот щерился обметанными губами с капельками крови из разошедшихся трещин, коротко поверхностно дышал и никак нахрен не желал закрывать глаза или отводить взгляд. «Да блять!» Волков вернул затвор, поставил на предохранитель, посмотрел на недоумевающий отряд. – Поварёшкин, ты охуел, что ли? – захрипел Дракон. – Ты нахер не можешь меня тут оставить гнить заживо! Стреляй, твою мать! – Крыса, Варга, у вас по две фляги. Оставляете по одной. У кого в аптечках больше, чем по одному шприцу и стимулятору – все давайте сюда. Ну и по желанию помочь: антисептик, бинты, еще вода. Вам сутки идти, считайте. – Ты что, собрался его тащить? Да он же покойник, посмотри на… – Крыса, еще раз хлебало раззявишь – я тебя от опознания спасу. Прямо сейчас. Крыса захлопнулся, вместе с ним и все остальные. Кто-то копался в снаряге, оставляя Волкову то, что было не жизненно необходимо для собственного выживания. Получилось внушительно. Хорошую команду подобрал Дракон. Не совсем ублюдки. Не все. – Бывай, Волк. Может, свидимся, – командира игнорировали. Плохая примета – говорить о потенциальной встрече с почти-очевидно-трупом. Волков только махнул на прощание, отворачиваясь от топчущейся в неловкости группы. Понимают же, черти, что по букве Кодекса правы, но что-то свербит, из старого, из прошлого, из детского «один за всех и все за одного». Ну или «потому что мы бригада», кто из какого поколения. *** Олег присел перед Вадимом, сгребая все, что у него – у них – имелось из медикаментов. Дракон пытался приподняться на локте, взрыкивая от боли. Волков помог ему, давая опору на их рюкзаки. Сидя перевязывать будет намного проще. Дракон проводил взглядом скрывшуюся за очередной склон макушку замыкающего и сфокусировался на деловито потрошащем аптечку Олеге: – Вот и нахуя, Волк? – голос, севший и сорванный, надежды не прибавлял, как и дыхание с присвистом. Волков пожал плечами, не отвлекаясь от приготовлений. – В любовь неземную уж не поверю, не обессудь. Ну потрахались пару раз, помоги товарищу, кха-х, все дела, но чтоб жизнью за меня рискова-а-а-а!.. Олег в стендап на песке не вслушивался, срезал местами вплавившуюся в кожу и плоть экипировку и щедро полил антисептиком. Вадик замолк на полуслове, отваливаясь на рюкзаки, захлебываясь болью. – Ну, Вадь, давай, продыхивай, как меня сам учил: вдох и выдох на три, давай! – Олег задавал ему ритм вдохов и выдохов, помогая начать дышать, разгоняя подкатывающий болевой шок. Нельзя Дракону вырубаться, они слишком недалеко ушли. Ночь в пустыне – единственное время для передвижения. А значит, сейчас им очень понадобится очередной шприц-тюбик с коктейлем для бодрости. Волшебный укол подействовал быстро, Вадим дал обработать повреждения спреем и забинтовать. – Прямо полумумия. Сбежал из Хеопса. – Из Гизы, неуч. – А? – Пирамиды. С мумиями. К-хах. В Гизе, пригород нынешнего Каира. Тут не так далеко, через пустыню. Напрямки. – Вот выйдем, обязательно сводишь меня на экскурсию. Обещаю даже экскурсовода не брать. – Забились. – Тогда вставай. Наверное, тащить Дракона, еле переставляющего ноги, было глупостью. Наверное, если бы Волков знал заранее, как тяжело будет, он бы таки выпустил пулю в лицо раненому. Но взялся уж. Упрямства Волкова хватало на весь ушедший отряд, да еще и осталось бы. Оба экономили дыхание и силы, говорить было невозможно, но и тупо идти в звенящей тишине сводило с ума, поэтому Олег позволил мыслям течь в голове свободно, отвлекая и затягивая в воспоминания. Вот ему, пиздюку еще совсем по теперешнему пониманию, 20, он отслужил срочную, два контракта в российской армии и впервые пробует прибиться к наемникам, настоящим солдатам удачи. Сереже нужны деньги на запуск «Вместе», он учится на отлично ради президентской стипендии, работает без сна и отдыха, участвует во всех конкурсах, вырывает зубами все гранты, но все равно – мало, мало, нужно еще. Они не хотят продаваться инвесторам прямо на старте и сидеть с жалкими 20% владения. Они хотят свою компанию. И они заработают на нее. Вместе. Его почти заваливают – «салага!» – на спаррингах, но на последний выходит этот белобрысый, тогда заместитель командира, подмигивает ему незаметно и позволяет пару раз пробить защиту, а потом говорит старшему, что «да норм пацан, на мясо сойдет». Два года Волков мотается по миру, слушая тупые шутки Вадика, и жалеет, что Дракон просто не уложил его тогда и он не в другом отряде. (На самом деле – нет. Вадим по какой-то хитровыдуманной причине помогает новичку и «младшенькому», учит тому, чего в РА не говорили. Странный такой. Олег не знает, что и думать тогда, а потому просто не думает, просто живет, принимает стайные правила.) Под конец срока Дракон уже командир – и уговаривает Олега остаться, но тот уезжает. Сережа окончил вуз, надо ехать в Питер, искать помещение, людей, поднимать контакты (спасибо армейке), «вентилировать обстановочку». «Если что, цифры знаешь – наберешь», – провожает его Дракон. Олег с Сережей запускают «Вместе» – и это успех, это деньги, это слава, это джек-пот. Волкову совершенно не жмет быть на вторых ролях, не лезть в камеру и не светиться на презентациях. Половина компании его, Сереже это принципиально («Вместе!»): напрямую, через офшоры, через подставных лиц, а торговать еблом – не его тема. Пока Разуму он нужен – все в порядке. «Не в порядке» наступает не сразу, постепенно подкрадывается осыпающимися шагами в темноте, шуршит перьями по стене. Волков, наверное, пропускает первые звоночки, да что там звоночки! – он решает поговорить, только когда заполошно бьет пожарный медный набат – купюры самолетиками из окна, эксцентричные даже по его меркам выходки с прессой, костюмы супергероев в проекте – и получает хлесткое, ранящее, необратимое «Тебя что-то не устраивает, Олеж? Я же тебя не держу на поводке, можешь валить, найти себе что-то по душе». Две недели Олег живет в их первой квартире, которую выдало государство после детдома, потом пишет Дракону (цифры помнит) «привет, ты еще в делах? есть чего?» и Вадим отвечает почти сразу; сообщение во Вместе «я уезжаю, взял контракт» так и висит непрочитанным. Уже два с лишним года. Сообщение не прочитано, а Олег в группе Дракона; они мотаются по миру, и это опасно, горячо, весело и заполняет кислотно-разъеденную душу адреналином и смыслом. Олег даже не может сейчас уже точно ответить, а как так вышло, что балагур, еврей («Я Дольфович, попрошу!» – «Да просто талант зарыт слишком глубоко!») и ебырь-террорист всего живого Вадик связался с Олегом, а Олег – с ним. Может, назло здравому смыслу и разуму, за которые он в тандеме птицы и волка отвечал, может, назло просто Разуму, но в один (не?)прекрасный вечер блаженного отдыха на базе после тяжелой, но успешной операции сочетание доебок, подначек и «блять, Вадик, ты заебал!» – «я еще даже не начинал!» привело к тому, что оба обнаружили себя за одним и тем же склад-сараем среди бочек с отработкой. Прикуренная Волком сигарета – и эта же сигарета (чертов фаллический символ), выдернутая прямо изо рта Драконом; затяжка, выдох через ноздри – «так вот почему Дракон!» – «ты один?» – пауза – пауза – пауза – «да» – поцелуй с дымом – «так поможем друг другу!» – «ну почему ты такой еблан, Вадь?» – «не отвлекайся!» И вот сейчас, очередная точка на карте, где их нет и быть не можно ни в коем случае, очередное задание против Неба, Аллаха, Бога и Черта – лишь во имя денег, и во веки веков, аминь, иншалла. Что у таких ублюдков вместо души? Зачем Волков сейчас тащил Вадика на себе? В дебрях мотивации разбираться Олег не был мастак. Просто это было правильно. Дракон помог ему, он помогает в ответ. Только и всего. Отнесся по-человечески, дал дело, взял в команду, отвлек от крушения разумоцентричного мира. Уже за одно это можно хотя бы попытаться вытащить. – Здесь раньше была зеленая зона, Вадь. Вон смотри, какие-то стены обглоданные. Там будет тень, переднюем. Эй, Вадь! Шевели стальными булками, недалеко уже. Последние метры тащить Дракона пришлось уже волоком. Волков прикинул, как будет перемещаться солнце и, соответственно, тень, обустроил стоянку, как смог. Задержался взглядом на Вадике, залип. – Что, остоепиздило, да? – Вадик обреченно-весело скалил зубы и пытался смеяться, глядя в еще звездное, но уже светлеющее, небо. На губах проступала розоватая пена. – Пристрели, и дело с концом, Волк. Даже можешь рассказать, что я сам сдох. Разрешаю, – Вадик махнул рукой слабо, но с щедростью барина, позволяющего свадьбу влюбленным крепостным. – Завали, а, – Олегу даже говорить было лень, во рту скреблась та же пустыня, что и вокруг. Воды было мало, приходилось экономить, она нужнее раненому – у Вадима от повреждений поднимался жар, скоро его начнет нестерпимо сушить. Волков только смочил губы из фляги, Дракону дал несколько глотков. – Поспим до заката. День прошел на удивление спокойно, никто не побеспокоил их за светлое время. Олег проснулся до захода солнца, еще раз проверил воду, позволив себе попить и перекусить сухпаем, и аптечку. Если все пойдет по плану, то им хватит шприц-тюбиков, чтобы добраться до окраины ближайшего поселения, а там он найдет связь и выйдет на контакт с проверенным человечком. Деньги у Волкова водились, а с этим волшебным артефактом можно организовать трансфер (и даже с комфортом!) откуда угодно. Только бы Вадику не стало совсем худо. Пока они в пустыне, рассчитывать могли только на собственные ноги. Вторая ночь пути оказалась ожидаемо сложнее. Дракон был горячий и тяжелый, его мотало от жара и слабости; он то начинал говорить о пирамидах, то о Ливийской пустыне, то невпопад вспоминал долину реки Термез и дохлого горного козла, которого «…помнишь, а сожрали же! Поварёшкин, ты... даже дохлого козла сумел оприходовать так… как в этом… Мишлене!» – «Вадь, ты не был в мишленовских ресторанах, ну заткнись, ну я тебя прошу, береги силы». – «Еще-е не вечер, еще схож-ж-у!» – «Сходишь-сходишь. Не-не, пошли, куда сел!» *** К утру стало понятно, что с раной Дракона что-то не так. Волков еще до днёвки пару раз перехватил судорожно дёрнувшуюся в попытке расчесать руку, но не придал должного значения, и только когда на привале Вадим окончательно потерял связь с космосом и стал метаться, Олег понял, что, кажется, пиздец. Вадик пытался сорвать бинты, вцепиться себе в горло, скреб ногтями ключицы; Олег прислушался к бормотанию и его замутило: он разобрал про «там что-то шевелится» и «убери это из меня». – Ладно-ладно, т-ш-ш, сейчас посмотрю и перебинтую, – в конце концов, это не повредило бы уже, бинты пропитались смесью бурой крови, сукровицы, мази, пота и тошнотворно воняли. Олег прикинул, хватит ли действия утреннего укола на перевязку. Оставалось два шприц-тюбика и полные сутки пути. И еще ждать транспорт и все остальное. Хреново. Олег решил, что ладно, потерпит, прошлый еще действуе… – Поварёшкин!.. – вдруг совершенно связно сказал Вадик, вцепившись обезумевшей хваткой в руку Олега; на Волкова уставились побелевшие глаза. – У меня там копошатся черви, я чувствую! Убери их! Волк! Олег! Убери-и-и…! – сорванный крик перешел в булькающий клекот. Олега замутило снова. Он по богатому жизненному опыту знал, что так быстро живность в теле не-трупа не заводится обычно, но кто ж знает, как бывает еще. Преодолевая отвращение, Волков срезал бинты, внимательно осмотрел: сильнее всего пострадала шея спереди и верх груди, раневая поверхность покрылась коркой, видимо, благодаря спрею, но выглядела странно, неправильно, натянутой, пульсирующей. Олег осторожно тронул: так и есть, горячая, нарывающая. Пиздец. Нет, с таким Вадику не протянуть еще сутки. Точнее, не дойти. – Вадь. Эту херню вскрыть надо, слышишь? Ничерта тот не слышал, конечно, уже. Волков задумался, вспоминая наставления медика. Решил, что сначала почистит рану, а потом уколет, «иначе пациент может уплыть». Прошел огнем лезвие ножа, протер антисептиком, приготовил все жидкости и бинты. После секундной паузы свернул балаклаву в подобие каната и сунул Вадиму в зубы. Поломает еще. – Раз, два, три, – больше для себя отсчитал Олег – и подковырнул ножом корку. Гной хлынул отвратительным потоком; Волков снимал все больше и больше, высвобождая новые порции. Вадим уже даже не стонал, только хрипел в черную ткань. Ему бы сознание потерять, да нельзя, вдруг потом не выплывет. Совсем бессознательную кучу Олег бы не донес, это он понимал трезво. Закончив импровизированную операцию, Олег тщательно пролил все антисептиком, добивая флакон, промокнул нашедшимися специальными салфетками. Спрей использовать не стал, видимо, не для того, просто забинтовал оставшимся комплектом. Больше возможностей на перевязку не будет, все, дойдут или нет, до помощи. Волков вкатил предпоследний укол – и тут же пожалел. За столько лет лицом к лицу с мертвыми и ранеными Олег безошибочно научился отличать, когда человек просто засыпает, а когда начинает отъезжать. – Вадь, Вадь, не-не-не-не-не, стоять! Не уплывай, давай рассказывай про своих фараонов-строителей третьей династи… – Четвертой. – Тем более! Кто на чем стоял, кто что отгрохал? Вадик послушно принялся рассказывать заплетающимся языком. Волков не вслушивался особо, говорит и говорит, подбрасывал вопросы только иногда. Прилег рядом тоже, отдохнуть необходимо, ночью третий переход, а из Дракона такой ходок, что проще волочь. Вода вот только… За этими мыслями Волков пропустил, как речь Вадика стала замедляться, зажевываться и растягиваться, будто в старом кассетнике садились батарейки. – А ну не спать, Дольфович! Кто кому башлял, кто на ком женился там? – …женился? Да, ну женился. И башляли. Мне девятнадцать было, я в этих боях отмороженный был пиздец!.. турнир выиграл, заплатили… я предложение сделал… а ей по фану было, согласилась, че б нет… До двадцати одного года… Волков слушал, замерев. Они не говорили о прошлом, не принято было, даже наоборот, прям… моветон. В солдаты удачи редко шли без багажа, который не хотелось бы предъявлять. Вадим затих. Ну не-е-е-т. – Ты реально женат был? – Был. Мы же оба… в боях без правил, она старше на два года, самая, блять, карьера, говорит, какой ребенок, ты чего, у меня уже один есть… Ты понимаешь, про меня сказала – «ребенок», а того, что был… ну в ней был… нашего… убила. Выкинула, абортировала. Даже не сказала, блять, понимаешь, «в больничку по-женски на пару дней, не переживай, малыш», а какой я, блять, ей малыш, я 104 кэгэ уже весил, малыш, блять… Олег не знал, куда деться. Глаза Вадима были открыты, но он явно ничего не видел и не осознавал, смотрел внутрь черепной коробки, где о стенки билось это, видимо, до сих пор болезненно-злое. Волков понял, что Вадик никогда и никому этого не говорил – по словам понял, по боли едкой, по росчеркам мокрой чистой кожи – от уголков глаз в волосы – на грязном пыльном лице. Надо было что-то сказать или спросить, а Олега как заморозило; слова родились скупыми и почти грубыми: – Вы развелись, а что потом? – Госы и диплом сдал и в армию по повестке свалил. – И так и остался в армейке? – Ну да. А куда и нахера было возвращаться? – Тоже верно… Солнце медленно ползло по небосводу; Дракона временами потряхивало в ознобе несмотря на жару. Волков потрогал его лоб, чуть плеснул на ладонь, приложил к полыхающим щекам. Вроде бы начал засыпать – нормально уже, без приветов несуществующим богам. Олег предпочел бы всего этого не знать. Не представлять себе Вадика студента-историка, который участвует в подпольных боях без правил со своей девушкой, в девятнадцать, блин, лет делает ей предложение, женится, живет с ней, сколько там? Два года? Три? А потом на месте Вадика рождается Дракон. Н-да. Олег в очередной раз пожалел, что нет способа избавиться от лишних воспоминаний, причем не был уверен, точно ли он думал о своих новоприобретенных знаниях о биографии Вадима. *** Проснулся Олег уже в почти полной темноте. Чертыхнулся – сколько времени потеряно! – и тут же метнулся проверять Вадима. Тот совершенно точно спал: дышал спокойно, хоть и ртом, глаза под смеженными веками двигались, но не в лихорадочном исступлении. Просто фаза быстрого сна, не предсмертная агония. Волков позволил себе выдохнуть, собраться, попить, перекусить. Снова прикоснулся ко лбу и щекам Вадика: температура была, но уже не тот страшный жар, что вчера. Шанс, что его можно добудиться и даже заставить идти, был. – Рота, подъем! – провозгласил Олег. Вадик только дернулся, чуть поморщился от боли, догнавшей движение, и снова затихарился. Пришлось будить, тормошить, даже побрызгать драгоценной водой в лицо. Глаза у Вадима были совершенно больные, красные, со слипшимися бело-желтыми комочками ресниц. Губы от суши побелели, кровили в углах и трещинах. Он сильно сдал, это было видно сразу, но вчерашнее… вскрытие спасло от дальнейшего воспаления. По крайней мере, Дракон был в сознании, хотя таким бледным Олег его еще не видел. – Чекак, командир, марш-бросок? – деланно бодро задал тон Волков. Вадик не поддержал. – Волк. Вали давай, а? Я не дойду. Более того, – не выдержал, отвернулся, – я даже не встану. – Встанешь, куда денешься. Сейчас мы тебе пропишем «скипидарную таблетку», ты у меня сожрешь пару галет – и пойдем. – Олег. Нет. Я не могу. – Вадь, блять. Я тебя просто так тащу хуеву версту на себе? Кончай ныть и помогай мне тебя спасать. – Не могу. – Да вот же заладил! Ну хорошо. Значит, я тоже не пойду. Вот, всё, – Олег лег рядом, положил под голову рюкзак. – Сдохнем тут вместе. – Ты ебанулся? Вали давай! – И не подумаю. – Я бы тебя не тащил. – Я знаю. Не ебет. – Волк! – Только в жопе и есть толк! Вадим не выдержал, хрипло заржал, закашлялся. Утерся, размазывая по губам кровь и песок. – Ладно. Давай «скипидар», пожрать, попить. Но встану я при одном условии. – Это каком же? – Ты сожрешь дуриан, если мы выберемся. Волков, только что полный праведного гнева, обезоружено пялился на Дракона. Однажды их группу занесло в Юго-Восточную Азию, и там у них с Драконом состоялся спор, предмет которого Олег забыл, но зато прекрасно помнил, что в случае проигрыша он должен был есть дуриан. Фрукт, который пахнет так, как будто над его бренным телом после смерти надругались и не предали земле. Несуществующий бог тогда миловал: Олег хоть спор и проиграл, зато группу вовремя раскрыли и чуть не положили всех, но эта злопамятная рептилия все до сих пор помнила. Настала очередь Олега смеяться. – Хорошо, забились, Вадь, – Волков прощелкал ремнями разгрузки. – А теперь пошли. *** Несмотря на слабость, Дракон переставлял ноги достаточно споро, чтобы его не приходилось нести. Волков успел пошутить про дуриан вдохновляющий, дуриан сил придающий и дуриан великолепный («аве, дуриан!») и получить по жопе («оборзел, гляжу, щас сам пойдешь!»). Пустыня становилась все более каменистой, появилась растительность, и за час примерно до рассвета Волков разглядел впереди огни. Они появлялись и исчезали, двигались; по выученной карте местности здесь примерно как раз и проходила дорога – и Олег выдохнул: вышли куда планировалось. Наконец отмерла звонилка, прожужжав, как только подцепила связь. – Вадь, погоди, связь, кажется, народилась, – Волков осторожно опустил Дракона на землю и выкопал телефон. Прочитал, перечитал. Неверяще уставился на отдыхивающегося Вадика. Тот перехватил взгляд, дернул подбородком, мол, чего? – Группа погибла, Вадь. – Что-о-о? – Их не забрали. По ним с вертолета жахнули, Вадь. – Пиздец. Вот это удача Волкова… Кто сдал? Связной? – Нет, связной мне и написал, он уходит на дно. Я тебе зуб даю, что заказчик. Чтобы не расплачиваться. – Сука, – Вадик сплюнул, поморщился, отвернулся. Олег понимал – именно Дракон, как командир, и выбрал это задание и заказчика, он же собирал и группу. – Ну какая же хитрожопая сука, а. – Сука. Хочешь, добавлю тебе мотивации шевелиться? – М? – Выбраться отсюда, найти его и объяснить, что так делать нехорошо. Дракон оскалился. *** Выбираться без связного оказалось еще сложнее, чем Олег рассчитывал. Он по-тихому за букет вечнозеленых пристроил Вадика в местную больничку – они оба понимали, что без медицинской помощи тот долго не протянет. Волков в это время аж через Москву и старые контакты среди военных организовал им перелет в СНГ. – Мы проходим как гуманитарная помощь или наоборот как вооружение? – Вадик был так счастлив вырваться из «уголка обреченных, который кто-то по недоразумению назвал больницей» (цитата Дракона), что хохмил особенно тупо. Хотя солдатики, охранявшие то ли их, то ли от них контейнеры в старом дребезжащем транспортнике, прятали лыбы, усиленно стараясь казаться суровыми вояками. – Как корм для верблюдов. Оружие это или помощь – решай сам. В этот раз заржали все. *** В Россию вернулись через Питер. Вадик собирался в Москву («я вообще оттуда, там хата есть»), но уже на подлете к Пулково стало ясно, что никуда он не едет. Еще в полете поднялась температура, Вадима трясло, над губой проступила испарина, хрипы в дыхании, которые так и не прошли, усилились. Олег сделал вывод, что тому совсем худо, по тому, что Дракон даже не стал хорохориться, когда Волков сказал, что прямо из аэропорта они поедут в больницу, уже нормальную, не «уголок обреченных». «Да, Вадь, по полису ОМС. У тебя он есть, ма-асквич, а?» – Волков бухтел и подначивал, чтобы спрятать волнение. Тупо, как же тупо было бы избежать смерти на месте, пройти пустыню, не сдохнуть с группой, найти способ выбраться из негостеприимной песчаной страны – и вот так вот скопытиться на подлёте. Электронные копии всех документов, как все наемники, Вадим хранил в специальном почтовом ящике. Все те же вечнозеленые помогли быть принятыми без оригиналов. В городской больнице №2, пока сидели в ожидании, развлекались придумыванием версий для докторов, а что, собственно, с Вадимовой шеей. У Дракона лидировала «на меня помочился верблюд, искусственно созданный в качестве биологического оружия». Олег не знал, закатывать глаза или давить жало. Вадима госпитализировали с подозрением на какую-то загадочную хрень. Олег отсек слова «внутри больницы», «пневмония», «ослабленный организм», но вдаваться не стал. Главное, Дракон под присмотром, деньги есть. Уход ему обеспечат и подлатают. А пока надо было подготовить жилье. Волков категорически решил, что не отпустит Вадика в Москву по выписке. В Олеге поселилась упертая уверенность в том, что тот обязательно недолечится, не будет соблюдать режим и вляпается в какую-то херь ослабленным и полубольным. С такими мыслями было проще вернуться в квартиру на окраине, устроить там уборку, навести порядок, спрятать все лишнее, ненужное. Прошлое. *** На выписку Вадик заказал «слона с оливками, Волк, я хочу жрать, а не вот это все!»; Олег испек пирог с мясом, нажарил стейков и еще с нервяка сварил пельменей. Вадим, обозрев поляну, присвистнул и очень-очень серьезно вынес вердикт: – Я понял все. На самом деле крыса ты. Но вот не смог от меня избавиться тогда, зато теперь решил убить меня едой! То, что от пропущенного под дых удара Вадик кашлял так, что чуть легкие не выплюнул, Олега только убедило в том, что насчет необходимости содержания Дракона под присмотром и на домашних харчах он был совершенно прав. И Волков был полон решимости придерживаться плана, тем более, что Вадим, кажется, совершенно не был против и не отказывался задержаться в Питере на подольше. *** – Спасибо тебе, Волк. – За борщ? – За то, что вытащил. Олег никогда не понимал, как и с чего Вадик переставал петросянить, особенно если по ним не начинали вдруг стрелять. Вот и сейчас они лениво пырили футбол, попивая пиво с креветками после хорошей порции борща. И вдруг такое – Олег едва не поперхнулся; Вадим заботливо влепил ему промеж лопаток. – А. Да ладно. – Прохладно, – передразнил Вадик. – Ты мне вообще-то жизнь спас, за мной должок. Волкова действительно неприятно похолодило этим словом. «Должок». Валюта среди наемников, неразменный рубль. Иметь такого должника считалось самым крутым активом. По их понятиям, должник обязан сделать что угодно для спасшего. – Я тебя не ради этого вытаскивал, – медленно, тщательно подбирая слова и выбирая из уже отобранных, проговорил Олег. – Я знаю. Они уперто уставились друг на друга. Волков переводил взгляд с одного зрачка Вадима на другой, чтобы не сдаться и не разрывать контакт; замерев смотреть друг другу в глаза было бы невыносимо. И тут Вадим усмехнулся, отвернулся – «поддался! опять, как тогда, в первую встречу..!» – но Олег не успел по-настоящему разозлиться, потому что Вадик вздохнул: «Что ж мы, блять, такие бараны-то с тобой оба, а, Волк?» – и положил ему руку на бедро, одновременно подаваясь вперед, сокращая дистанцию – во всех смыслах. *** После («футбол точно кончился уже») Волков курил прямо в постели, благодаря мысленно айкос и свою хитрожопость – зашел купил запас стиков, теперь можно смолить, даже не вставая. Увернулся от загребущей клешни, пытавшейся завладеть курилкой. – Грабли убрал. Давно пневмонию вылечил? – Да ну Волк! – Я серьезно. – Блять, Волков, у тебя не бывало клинической смерти? В тебя будто моя бабушка на полставки вселилась! – Да как тебе угодно. Курить пока не дам. Вадим почему-то упорно не выглядел оскорбленным из-за ограничений. Счастливая рожа, впрочем, совершенно не раздражала. Олег, поддаваясь внезапному желанию физического контакта, тронул зарубцевавшуюся кожу на плече. На Вадике оставалась буквально пара небольших пластырей, остальное сняли. Кожа, конечно, выглядела покоробленной, но хотя бы не была болезненной. Вадим, проследив движение Олега, посетовал: – Шкуру жалко. – Да ладно. Не лицо же. Татухой закроешь, как заживет. – Ага. Я даже знаю, какой. Нашел мастера, записался. – М? – Пока не расскажу, увидишь сам.