Прикоснуться к сердцу

***

Так пусто теперь на территории базы отдыха, одиноко и тихо. А оперативники словно вожатые в лагере, сдавшие сегодня всю летнюю смену. Никого из постояльцев не осталось. Некоторые домики стоят в слабом свете фонарей с натянутыми по периметру лентами, здание администрации опечатано, на парковке всего лишь несколько машин. …Сегодня был потрясающий закат. Яркий и насыщенный. Солнце словно стало ближе к земле. Нотки прохлады волновали, заставляя трепетать все тело и сердце биться чаще, пока Данилов шел к их домику. Предвкушая… Он не знал еще что. Пока даже не представлял. Но чувствовал невероятное притяжение и покалывание в груди. Прямо на подходе зазвонил телефон. — Да, Галина Николаевна? — Ну что. Молодцы, — сухо, но с гордостью похвалила их начальница. — Все участники этого бардака у нас, полагаю, теперь надолго. С вас полная опись хронологии и техники всех эпизодов, протоколы и подшивки соучастников, — и как всегда поручила кучу работы. Это было ожидаемо. Но все же в дом Стёпа зашёл с немного поникшим видом. Рита в это время стояла у окна и наслаждалась видом. Последние на сегодня яркие и жгучие оранжевые лучи лились точно в их комнату. Не горел ни один источник света. Было невероятно красиво наблюдать в этом сиянии вечера загадочный женский силуэт. — Но это после заслуженного отдыха, — Рогозина оказалась честна с ними и напомнила о том, что впереди у них две недели отпуска. — Теперь настоящего. Если хотите, я подготовлю бумаги на отсчет с завтрашнего дня и попрошу Майского извиниться. Степа уловил в ее голосе некую саркастическую нотку. — Да ну, что вы, Галина Николаевна, — Данилов запер дверь и переглянулся с напарницей, будто бы она слышала эту фразу. Но Рита не оборачивалась. Видимо, настолько устала от работы и не хотела ничего слышать. — Не видеть грани между официальным отпуском и работой это наш долг. Всегда начеку. Не устав — так сердце. — Хорошо. Завтра к обеду можете заехать расписаться, передай Рите. Дела пока что приняли на себя АОРС. — Понял, — Данилов заметил на кровати собранную сумку с оборудованием. И отодвинул ящик шкафчика, забрав оттуда свою кобуру, чтобы закинуть заодно. Вряд ли она теперь уже понадобится. — И вам хорошего вечера. Эта фраза почему-то прозвучала так громко и со столь многообещающей интонацией на всю спальню, что Данилов даже специально отвернулся, чтобы не столкнуться взглядами с Ритой. Которая точно уловила нотки намека в его голосе. Мужчина положил телефон и, убрав кобуру в сумку с рабочими вещами, поставил ее на пол, освободив кровать. — Уже собралась? — Завтра уезжаем обратно в город, — пожала плечом Власова, не оборачиваясь. Неужели будет скучать по этому месту и их «приключению»? — Юристы уладили все с бумагами, там, конечно, настоящий кипишь по поводу ареста Нерядова. — Могу себе представить… Степа прошел в спальню и заметил на комоде открытую бутылочку вина. Едва начатую. В руке напарницы изящный бокал. Что ж. Они заслужили. — Да, я тоже, пожалуй, выпью, — Данилов налил немного напитка и для себя. — самое запутанное, интересное и долгое дело в моей капитанской жизни, — немного усмехнулся. Пора бы им уже майоров давать. — В моей тоже, — Рита за компанию подставила свой почти пустой бокал, опираясь плечом на оконную раму. Солнечные лучи садящегося солнца играли на ее лице, в янтарно-карих глазах и сверкали по волосам, которые казались совершенно огненными в этом чарующем будто бы неземном свете. — Завтра нужно заехать в контору, «сдать пост», — но Данилов почему-то от растерянности отошёл обратно ближе к коридору, делая небольшой глоток. Лёгкое, совсем сладкое вино. Вовсе не «отпускное». — Подбросишь? — чтобы выйти из задумчивости Рите теперь требовалось больше времени. Столько всего переосмыслено. Картины минувшего постоянно всплывают в голове. — Да, — несколько устало и вяло протянул в ответ Стёпа, так же опираясь на дверь ванной комнаты у самого выхода из домика. И неосознанно, бессильно «заразился» ее загадочным настроением и некой медлительностью, нахождением «в прострации». Он все же думает, что, перестроившись на ее волну, сможет как-то больше ей понравиться что ли, прочувствовать, сблизиться. Понять ее мысли, состояние, желания. Что она думает насчёт этого последнего вечера здесь?.. Наступившая пауза мгновенно выводит Риту из посторонних мыслей и красным факелом вспыхивает как напоминание об одном, теперь единственном важном и интересующем ее векторе. Девушка обернулась на напарника и, делая последний маленький глоток вина, словно сомелье представила, будто бы пробует на вкус именно Его. Она чувствует каждое его желание и каждую мысль на расстоянии так ясно, что тело разбивает нетерпеливая дрожь… Напиток обжёг кончик языка и растаял, не дойдя до горла. — Ладно, — вздохнуть устало и невинно у нее не получилось. Это «ладно» напрягло даже Данилова и он отставил бокал обратно на комод, будто бы в готовности поймать что-то ценное и не упустить очередной ее тончайший намек или сигнал к действиям. Рита взмахнула хвостиком и челкой, опустив глаза с невинностью хитрой лисы, задумчиво сунула пальцы в карманы узких джинс и обошла угол кровати с ничего не выражающим лицом. И, точно так же как в первый вечер сборов на корпоратив в том золотом платье, ловким ювелирным движением ноги отодвинула с пути поставленную им на пол сумку. В какой-то момент Данилову вдруг показалось, что она движется в совершенно параллельной ему плоскости и никогда не пересечется с его, и это мгновенным выстрелом в сердце напугало его и всколыхнуло все возможные гормоны смелости, нетерпения, страсти и решительности. — Пойду попрощаюсь с ребятами. — Стой. Резким движением руки к стене он преграждает дорогу девушке, проходящей мимо него к выходу. Практически в последнюю секунду. Этот жест выглядел даже угрожающе. И невероятно решительно и от того сексуально. Больше он не упустит момента. Рита теряла контроль над собой, выработанный годами самодисциплины, когда он становится таким серьезным и немного агрессивным. И все в одночасье возвращалось в первые годы их напарничества, когда оба недолюбливали друг друга, будучи своенравными гордыми молодыми операми. Но сейчас само их чувство было взрослым. Осознанным. Власова остановилась. Ее привычно строгое выражение лица и эта едкая претензия в глазах, направленных на напарника, уже ему не страшны. Сейчас казалось, что годы в их отношениях, состоянии от «Я с такой как она — ни за что никогда» до «Родная душа, друг, опора и напарница» промелькнули одной вспышкой. Он все такой же самоуверенный, слегка агрессивный и нахальный, как в первые месяцы работы с ней, но одновременно — искренний, взрослый сознанием и переживший столько всего, что губило его не один раз. Невероятно нежный и трепетный к Ней. И вся любовь, которую он когда-либо испытывал к тому, кто был ему дорог, все остатки его разбитого судьбой сердца обращены только к ней. И ни к кому ещё в этом мире. Таких людей просто не существует. Хоть она ещё и не была уверена, что чувствует это в полной мере от него. Скорее, только касается и приоткрывает завесу настоящего отношения Степы к себе. Да и его мысли ещё не разложены в складные утверждения и планы на будущее. Сейчас — меркло все на фоне одного ясного огромного желания. Доводящего до патологии… — Сколько можно сбегать от неизбежного… — в интригующем завораживающе мягком спокойствии он плавно кладет ладони на ее скулы и медленно гладит разомкнутые губы большими пальцами, глядя в глаза. — Это сводит с ума. Её это не просто сводит с ума. Отключает от реальности. Солнце садится. Наступают не менее мистические и волшебные сумерки… И словно звёзды едва уловимо в полумраке темно-зеленым вспыхнули ее глаза. Рита не заметила, как сама с каждым вздохом начала дышать чаще и глубже. И это — безумно возбуждало. То, что там далеко внутри, в закрытой клетке личных принципов, дисциплины и самоконтроля, затаилась своенравная и опасная дикая кошка. То, какой она может быть на самом деле, когда раскрыты все дела, выключен свет и между ними никаких лишних мыслей и сомнений… как было в момент слабости их первого поцелуя. Его слова и взгляд заставили сердце Риты разогнаться до предела, словно перед смертельной автокатастрофой. Она всем своим существом ощущала полное доверие и открытость этому человеку, который сейчас точно держит все в своих сильных мужских и надёжных руках. Воздух накалился за считанные секунды, столкнув их мысли в один большой взрыв. Это не просто «неизбежно». А давно и тайно желаемо. В какой-то миг они сблизились до предела и столкнулись в несдержанном и порывном поцелуе. Чувственном и сжигающем до тла. Он был настолько приятным, сладостным и умелым с обоих сторон, что Рита даже не спешила переходить к динамике действий — только и могла от удовольствия сжимать в пальцах ткань темно-синей футболки Данилова над линией его ремня. Но при этом всей спиной она чувствовала его сильные пальцы сквозь грубоватую ткань уже расстегнутого сверху поло с нашивкой из трёх букв. И удивительно податливо прогибалась вперёд, следуя за его рукой. Наконец, все рамки и личные запреты летели к черту. Данилов одним движением распустил ее волосы, ловко стянув резину с гладкого хвостика, и сразу же медленно и чувственно зарылся в них рукой от шеи к затылку. И даже слегка сжал, обещая быть достаточно грубым в этой страсти, чтобы ей определено угодить. Теперь он знал, как. Рита отзывалась на каждое действие, ведь держала себя в оковах строгости, гордости, скрещенных рук и холодной недоступности всем мужчинам на зло слишком долго. Поэтому в ответ перешла поцелуями к едва колючей шее мужчины. Страсть, которую он пробудил в ней, быстро расставила все на свои места и направила ее в сторону раскрепощения и доверия ему. На секунду вновь вернувшись к его губам, она, наконец, отпустила беспощадно смятую футболку напарника и скользнула холодными пальцами прямо по коже под ней. Этот жест завел его до такой степени, что выдох между поцелуями прозвучал убедительно нетерпеливо, шумно и лестно для ее действий. Она знала, как в один миг снести крышу полностью. Раньше времени. Поэтому Данилов поспешил как можно быстрее избавиться от футболки, чтобы освободить будто бы исходящий от тела пар тающего на глазах желания. Верхняя одежда обоих быстро оказалась на полу. Два горящих и трепещущих тела штурмом слились в жарких объятиях. Уверенные прикосновения его рук к ее запястьям, пара шумных выдохов прямо на ухо вскружили голову. Вот они уже бросились на одеяло поперек кровати. Без чего-либо лишнего… Он не верил, что такое действительно может случиться в реальности. И не знал… как вести себя с ней сейчас? Когда они не на месте преступления и даже не в буфете пьют чай, учитываясь протоколами… Данилов хотел максимально угадать каждое её желание, её темп, последовательность, её потребности, её ощущения. Она для него совершенно новый мир в этом плане. Совершенно другая… — Что?.. Только сейчас он замечает, что остановился над ней, упираясь руками в постель и смотря куда-то вглубь своих мыслей и зарождающихся сомнений. А она не понимает, в чем дело? Что было не так? Все шло замечательно, но вот эти остановки она не любила. Это не время, чтобы затупить или задуматься о чем-то постороннем. Как не закрывать глаза во время поцелуя. Или неужели он так волнуется? Да какой уж там… Этот момент, конечно, немного сбил Данилова: на миг отведя глаза и тяжело вздохнув, он вернул честный взгляд на нее и ответил. — Ты ведь скажешь мне, если я что-то сделаю не так?.. — его бархатный тайно встревоженный голос задал совершенно неважный сейчас и в то же время трепетный вопрос. Степа всегда был так напряжен, сдержан и осторожен, чтобы ни за что не сделать ей больно, не принуждать, не обидеть и не подавить ее невероятно сильную женскую энергию. Ещё не осознал, что она подпустила его так близко и что они могут быть вместе. Что теперь на нем такая недостижимая и заветная роль ее мужчины. Но под ее холодными пальцами на своем позвоночнике Данилов таял и опускался ниже с каждой секундой ее молчания, все же заставляя Риту почувствовать на своей груди его вес. Власова сама неосознанно пропустила паузу, но потом едва заметно улыбнулась дьявольски коварно и приблизила его за плечи к себе, чуть коснувшись губами уха и шеи. — Ты можешь делать что угодно и как тебе это угодно… И в подтверждение своих слов коротко и любовно поцеловала, пока он осмыслил эту сумасшедшую откровенную фразу. Отпустившую все сомнения и зажимы в одно мгновение. «Но только в первый раз», — добавила в мыслях самой себе, ведь расслабляться она не намерена — по натуре считала себя в этом главной. ≪ — По-твоему, я должен был что, твои ноги на себя забрасывать при всех? — Мои ноги всегда сверху, Стёпа. ≫ Не думала она, что это может смутить его. Тем он и отличался от того молодого и самоуверенного, вспыльчивого и чуточку наглого себя лет пять назад. Для которого день и ночь напролет играть любовника-киллера с какой-то незнакомой блондинкой из Даркнета это обычное будничное задание в ФЭС. Сейчас же он невероятно мудр и внимателен, теперь все иначе, по-особенному… Для него появилась одна женщина, любимая. Напарница, друг, понимающая и сильная. Чувствующая, живая, не менее повидавшая за свою службу и суровую участь… А для Риты всегда все это было немного топорно и не значимо. Никто никогда не спрашивал, комфортно ли ей быть с кем-то, чего она хочет, что делает ее счастливой. «Тонкие настройки все это…» Да, так, наверное, думает большинство молодых парней в интимных отношениях с девушками. Было что-то в ее мышлении и от них. Но теперь есть, кому приучить ее к хорошему. Настоящему. Уж в этом оба были не промахи. И он, наконец, окунулся в это слияние с головой. Две плоскости пересеклись. По встречной и на огромной скорости… Его поцелуи словно проникали через грудь в самое сердце, в тот омут, что звался ее душой, и неописуемой внутренней пульсацией отзывался снова и снова. Ее дыхание стало от этого громче и глубже, грудь едва приподнималась под натиском, но такое давление только больше заводило Риту, и ее руки с плеч напарника скользнули ниже. Рельеф их напряженных мышц, которые нависли над ней, четко виднелись в тусклом свете окна. А как сладостно звучал этот сдавленный рык в хриплом дыхании Данилова, с каким удовольствием он двигался в ней и над ней, тая, как мальчишка в первый раз. Она была так хороша... Что невольно пробуждала дремлющего внутри Степы зверя, олицетворяющего его темную сторону. И он словно приказывал ему требовательно раскинуть в стороны ее бедра, прижать к кровати руки, если удавалось их схватить на минуту. И с каждой секундой становиться грубее... Но Рите всегда неосознанно нравилось чувствовать овладевающего ею сильного мужчину. Не только физически. Прикосновения его колючей жесткой щетины к своему обнаженному плечу, ощущать у самого уха, как Данилов ластится к ее волосам и сразу же целует в шею, не давая даже ответить. А то, насколько точно он предугадывал ее желания и бесцеремонно брал верх в свое удовольствие заставляло громко втягивать воздух сквозь сжатые зубы и ритмично двигаться навстречу, усиливая эффект. Рита хотела прогибаться под ним, слушаться, бесконечно шептать его имя, жаждала каждого его плавного, но уверенно сильного движения, как воздуха. Когда он отпустил ее руки, чтобы ухватиться за край кровати для опоры, в которую можно было вцепиться грубо, нежели в ее запястья, Власова закрыла глаза, запрокинув голову назад от наслаждения. Дыхание перехватило на несколько секунд, она замерла до дрожи в мышцах и сразу расслабилась, пытаясь сделать первый вздох. Но, только дождавшись его ответного поцелуя в область лба, отвернулась, громко едва дыша и не отнимая рук от его спины и поясницы. Тело уже казалось обессиленным, но не исчерпано ее дичайшее желание. Кажется, что все чувства, кроме удовольствия, восторга, приятной неги и слабости, исчезли, покинули их тела. Интересно, как скоро они смогут отсюда нормально уехать?.. Данилов тоже на пару секунд опустил голову на ее грудь, медленно выпрямил руки и снова поднял ее, не открывая глаз. Только проводив пристальным взглядом его привлекательный обессиленный силуэт, опускающийся рядом на постель, Рита повернула голову и жилки красиво выступили на ее тонкой шее. Стёпа тоже опустил ладонь на свою вздымающуюся грудь, восстанавливая дыхание, как после кросса. Он отдал себя всего, до конца. Отработали вечернюю тренировку... Их ладони, будто бы ищущие друг друга, как единственный источник тепла, заветно и крепко переплелись, разделяя это чувство на двоих и поддерживая. После такой разрядки Рита вернулась в свой характер и, быстро отдышавшись, спокойно выдала, прикрыв глаза: — Сегодня ты в кресле, — и по-братски хлопнув напарника рукой по плечу незаинтересованно отвернулась и легко накинула на себя ближайший край одеяла. Это рассмешило Данилова. Мужчина протер ладонью лицо. Обстановка разряжена — этой неловкой тишины после он тоже несколько боялся. — Я ожидал услышать что-то вроде «Между нами ничего не было, а завтра нас ждут два трупа», — Степа уставился в потолок. — Нет, ну что ты, — нахмурилась уже будто бы сонно и устало Рита, не собираясь обращать на это внимания. — завтра же отпуск, забыл? — Если каждый отпуск будет такой же, как этот — то я готов на любое прикрытие вместе с тобой, — он, конечно, не подал виду, что ждал от нее не шутки, а чего-то более возвышенного, поэтому подыграл, с лёгким настроем так же развернувшись к ней спиной и демонстративно накрывшись вторым краешком одеяла. Но Власова слишком хорошо улавливала любую смену тональности в его голосе и настроение в словах. Тем более теперь. Поэтому повернула голову, убрав волосы от лица, и улыбнулась, смотря ему в затылок. — Данилов? Мужчина, также демонстративно ерзая, развернулся к ней, будто бы сделал одолжение, в то время как она мешает ему спать. — Спасибо, — удивительно ласково молвила она, говоря о героическом спасении ее жизни сегодня и вообще исполнении долга напарника, затем приблизилась и оставила на его губах короткий благодарный поцелуй. Конечно, с ещё искрящейся на устах россыпью страсти… И отвернулась обратно. — … «Спасибо»? Может ещё деньги мне в трусы положишь? — сон, видимо, никак не шел к Данилову или так юмористически на него действовал секс. — Так ты без них, — с закрытыми глазами отозвалась Власова. — А ты внимательная… — Угомонись, или на второй круг напрашиваешься? — Поговорим об этом завтра? — Я устала. Быть связанной под действием каких-то наркотиков, знаешь ли, утомляет. — Быть какой? — с каждым словом и нарастающей пошлой интонацией казалось, что он вот-вот засмеётся. — Ну все… — уже нахмурилась Рита. — Вернёмся к этому разговору утром?.. Они вернутся. И ещё не раз…