Опустевшее гнездо

I want to lay my head down Come closer, come closer What's that uncomfortable sound Of your key in the door - I hear you walking out Walking out again Why didn't you stay a while To say goodbye, my friend Delain - Come closer

Кенши не впервой заменял Ханзо во время его отсутствия. Правда, следить за тренировками целого клана без помощи Такеды было нелегко, но мечник все равно остался доволен последней на сегодня тренировкой. Солнце скрылось за горизонтом. Уже стемнело, когда Кенши, поужинав с учениками, вернулся к себе и решил перед сном принять душ. Во дворе стоял общий котел, из которого ученики брали горячую воду, чтобы помыться. С самого начала Ханзо поселил Кенши в своем маленьком домике, невзирая на протесты. Конечно, эти возражения носили чисто номинальный характер, ведь Кенши и сам знал, что будет засыпать только в объятиях любимого человека, кто бы что об этом ни думал. Вернувшись в дом уже с ведром горячей воды, Кенши разбавил ее холодной, приготовил полотенце и чистую одежду. Затем он быстро разделся и ополоснул тело, черпая воду ковшом. Он наслаждался ее теплом, смывая накопившуюся за три дня усталость. Все это время Кенши заменял Ханзо и Такеду, отправившихся с большим отрядом на полевые учения. В одиночку управлять целым кланом оказалось непросто. Приходилось решать множество повседневных вопросов, начиная с улаживания ссор младших учеников, заканчивая оказанием медпомощи на тренировках, а также учитывать ежедневный расход продуктов и прочих мелочей. К счастью, сегодня учения должны были закончиться, и возвращение отряда ожидалось на утро. В круговерти повседневных дел, мечник даже на время забыл о предстоящем ему тяжелом разговоре с Ханзо. Кенши все еще не знал, как объяснить ему, что со дня на день он вместе с Такедой покинет клан. Казалось, пять месяцев пролетели словно пять дней. Будь его воля, Кенши остался бы дольше, но он понимал, что и так позволил себе слишком большую роскошь — так долго пробыть в тишине и спокойствии вместе со своей семьей. За этими мыслями и плеском воды Кенши не услышал ни шума вернувшегося раньше времени отряда, ни торопливых шагов к его дому. Только когда хлопнуло открытое рывком сёдзи, он вздрогнул и, обмотав бедра полотенцем, поспешил в комнату. Но едва выйдя, мечник чуть не врезался в возникшую прямо перед ним высокую фигуру. — Ханзо! — воскликнул Кенши, а затем взволнованно спросил: — Но вы ведь должны были вернуться только завтра. Что-то случилось? Грандмастер угрожающе молчал, прожигая его взглядом. Кенши окончательно растерялся и против воли отступил на шаг, когда волна чужого гнева окатила его с ног до головы. Казалось, Ханзо сейчас вспыхнет адским пламенем. По его лицу расплылись багровые пятна ярости, рот искривился. — Что-то случилось на учениях?! — в сильном волнении спросил Кенши. Это было первое, о чем он подумал. Но, когда, наконец, прозвучал низкий, больше похожий на рык, голос, его сердце замерло и рухнуло куда-то в глубину живота. — Почему ты не сказал, что собираешься уйти? Глаза Ханзо налились кровью. Он стоял так близко, что Кенши ощущал на себе его горячее дыхание. — Я собирался сказать, как только ты вернешься с учений, — Кенши медленно проговаривал каждое слово, чтобы сохранить остатки собственного самообладания, не обращая внимания на шум в ушах и грохот сердца. — А вы должны были вернуться завтра. Но Ханзо это ничуть не успокоило. Разум застила глухая злоба. — Такеда рассказал мне сегодня утром. Кенши досадливо нахмурился. Очевидно, сын хотел сделать как лучше или просто не сдержал волнения, которое слишком сильно жгло ему язык. В любом случае, Такеда едва ли ожидал, что грандмастер так спешно завершит учения и заставит весь отряд чуть ли не бегом возвращаться обратно. Он понял свою ошибку, но исправить уже ничего не мог. Ханзо больше не слушал его, решив немедленно возвращаться. Младший телепат кожей чувствовал охватившее грандмастера жгучее негодование и боялся даже представить, каким будет его последующий разговор с отцом. Такеда горько пожалел, что проговорился. Наверняка, отец правильнее преподнёс бы эту новость и как-то смягчил удар, ведь он знал Ханзо намного лучше и умел найти к нему подход. А теперь за эти полдня грандмастер успеет сильнее накрутить себя всевозможными мыслями и вернется в клан уже на пике ярости. Горло Кенши сжалось от волнения. Он знал, что гнев был лишь ширмой, за которой Ханзо прятал боль. Его невидящий взгляд метался, а повязка лежала на столике вне досягаемости. Без нее Кенши чувствовал себя особенно уязвимым. В попытке успокоиться и вернуть самообладание он глубоко вдохнул и закрыл глаза. Но, увы, расслабиться не удалось. Мышцы лица нервно подергивались: брови то и дело сходились у переносицы, а губы сжимались в линию. Взгляд Ханзо будто жёг Кенши, заставляя того вздрагивать. — Неужели эта новость тебя так разозлила? — с усилием выговорил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Таков был уговор. Разве ты забыл? Суровые морщины на лбу Ханзо стали еще глубже, а глаза блестели как сталь. — Почему ты все никак не успокоишься? — угрожающе цедя слова сквозь зубы, спросил он, проигнорировав вопрос мечника. Кенши застыл в полном недоумении. Силуэт Ханзо в его ментальном видении светился ярким желто-красным огнем. От него хотелось зажмуриться и закрыть лицо ладонями. Но телепат держал себя в руках, зная, что прятаться бесполезно. — Мы ведь давным-давно договорились, что, если Такеда захочет вступить в SF, ты не будешь этому препятствовать, — из последних сил сохраняя ровный тон, заговорил Кенши в надежде донести, наконец, свою мысль. — Я говорю не о Такеде, а о тебе. Почему ты не можешь перестать уходить от меня? — тихий голос Ханзо был страшнее любого крика. Уже двенадцать лет на его сердце росла корка запекшейся крови, которой оно истекало во время очередного прощания с Кенши. Их встречи, редкие и недолгие, были для него как глоток живительной влаги для мучимого жаждой человека. Но, проведя вместе лишь день или два, они расставались, и Ханзо чувствовал, что задыхается от боли и гнева. Вновь и вновь, несмотря ни на какие уговоры, ему приходилось отпускать Кенши в мрачную неизвестность, а потом молиться, чтобы увидеть его вновь, живым и невредимым. И так из года в год. Слишком долго длилась эта изощренная пытка. — Я не понимаю тебя… — пробормотал Кенши. Его метавшийся взгляд теперь вновь застыл. На лице читалась полнейшая растерянность. Он искренне не понимал, что имелось в виду. — Не строй из себя дурачка, — холодная злоба в голосе Ханзо теперь начала закипать. Его руки сами потянулись вперед, будто он собирался схватить Кенши. — Чем тебе здесь плохо?! Почему тебя вечно тянет туда, где нужно рисковать жизнью?! — Ханзо опасно надвигался на Кенши, вынуждая того пятиться назад. — Я хочу, чтобы ты оставался здесь, в безопасности моего клана. Но нет! Тебе больше нравится быть на побегушках у Сони Блэйд и в одиночку сражаться с монстром, который тебе не по зубам! Кенши отступал, пока не уперся в стену. Он глубоко вздохнул, наконец, поняв, о чем говорит Ханзо, потому что слышал это уже много-много раз, только другими словами. — Ханзо, пожалуйста! Мы ведь это уже обсуждали. Ты знаешь, моя работа очень важна. И я вовсе не пытаюсь уничтожить Красных драконов в одиночку, а лишь ищу способ разрушить их систему… — Это и называется «сражаться с монстром»! — грубо перебил его Ханзо. — Почему кто-нибудь другой не может это сделать? Или в SF достаточно для этого мозгов есть только у тебя?! — Мы должны вернуть к жизни оставшихся ревенантов! — выпалил Кенши в надежде, что хоть этот аргумент окажется достаточно веским. — Рейден надеется на нас. Пальцы грандмастера дрогнули при упоминании Бога Грома — слишком свежи были в памяти события, случившиеся после очередной его «просьбы помочь». Вопреки ожиданиям, это лишь усугубило гнев Ханзо. Кенши чувствовал себя загнанным в угол. Все происходящее казалось ему каким-то фарсом, и хотелось немедленно это прекратить.  — Не заставляй меня призывать Сэнто! — угрожающе сказал он, чувствуя, как его тело само приготовилось к схватке. Ханзо все-таки отступил на шаг, изумленный тем, что Кенши готов отстаивать свою позицию даже с мечом в руках. — Ты это серьезно? — прищурился он, вскипая от нового припадка ярости. — Ты готов драться со мной за то, чтобы снова вернуться туда, где тебя ждут лишь опасности, ранения и необходимость кому-то подчиняться?! Я предлагаю тебе свою любовь, дом и семью, которой у тебя никогда не было. А ты в благодарность угрожаешь мне мечом, предпочитая рисковать собой, прислуживая SF, Рейдену и еще бог знает кому! Лицо Ханзо залила краска гнева. Так много горечи накопилось в его сердце, что она сама изливалась невольным потоком грубых слов, вогнавших Кенши в холодный ступор. Они смотрели друг на друга посреди звенящего молчания. Грудь телепата ходила ходуном, кожа покрылась испариной. Он был не готов к такой ненависти в свой адрес. Ханзо давно предлагал ему вступить в Ширай Рю, но Кенши всегда мотивировал свой отказ, и Ханзо понимал его. Оказалось, это была лишь иллюзия, в которую мечнику просто хотелось верить. Каждый раз Ханзо прятал свою боль глубоко в душе, и вот теперь эта невысказанная мука поднялась в нем и вздыбилась, как гребень волны. Кенши понял, что все эти годы глубоко заблуждался, думая, что его выбор понимают и принимают. Лицо телепата исказилось, будто его больно ударили в наказание за то, что он принял желаемое за действительное. Собственный гнев, вызванный грубыми упреками Ханзо, будто смыло водой. Осталось лишь горькое осознание, в дребезги разбившее решимость горячо спорить. — Ну? Чего же ты молчишь? — презрительно спросил Ханзо, видя эту странную перемену, и все же стараясь сильнее задеть Кенши. — Расскажи мне, что есть ТАМ такого важного, что заставляет тебя каждый раз сбегать от меня?! В ответ мечник тоскливо улыбнулся ему. Взгляд незрячих глаз был устремлен прямо в глаза Ханзо. Пугающее сочетание, от которого в груди что-то ёкнуло. Ханзо не ожидал увидеть Кенши таким — с тоской смотрящим ему будто в самую душу. Гнев стал ослабевать, сменяясь растерянностью. Выдержать крик ярости было бы проще, чем это странное молчание, больше похожее на наваждение. Даже грохот собственного сердца в ушах будто стих. С самого начала Ханзо хотелось разозлить Кенши, заставить отвечать колкостями на колкость, накаляя тем самым их ссору. Так было бы проще выпустить свой гнев, словно гной из раны, который копился годами. Но Кенши молчал, ожидая, пока лишенный подпитки огонь не угаснет сам. В свете нескольких свечей его глаза были почти черными, бездонными. Впервые Ханзо не казалось, что мечник смотрит будто сквозь него. Сейчас Кенши видел то, что мог видеть только телепат. На мгновение Ханзо ощутил какую-то странную потерю равновесия, даже легкую дурноту, а затем окутавшая их тишина лопнула, и в голове зазвучал голос: «Стены. Они будто сжимаются вокруг меня и душат». Ханзо зажмурился и потер глаза, чтобы прогнать приступ дурноты. Он не был уверен, что услышанное ему не почудилось. — О чём ты говоришь? Кенши по-прежнему не двигался. Казалось, он даже не моргал. Но в голове Ханзо вновь зазвучали слова: «Если у меня останутся незавершенные дела, дом, который ты мне предлагаешь, станет для меня тюрьмой. Я в ней задохнусь». Озадаченный этим, Ханзо отошел на шаг, не отрывая взгляд от застывшей на лице Кенши печальной улыбки и его бездонных глаз. «Рано или поздно мое бегство от долга сожжет меня изнутри и заставит ненавидеть себя. Тогда я не смогу быть счастливым даже рядом с тобой. А это сделает несчастным и тебя». Ханзо вновь попятился. Будто в лице Кенши перед ним стояла сама правда, от которой хотелось сбежать. Но правда следовала за ним. «Я должен сам почувствовать, что готов остаться. Поверь, я всей душой хочу этого и стремлюсь завершить начатое, чтобы обрести, наконец, покой. Здесь, рядом с тобой!» Кенши шёл за Ханзо, нарочно не давая увеличивать дистанцию между ними, но, когда тот зацепился ногой за стоявший позади котацу*, мечник вихрем налетел на Ханзо и крепко обнял, не дав ему упасть. Он крепко прижимал его к себе, делясь с ним своей силой и забирая его боль. В минутах тишины слышалось сначала частое, а затем все более спокойное дыхание. Касаясь щекой щеки Ханзо, Кенши прошептал: — Мы оба прокляты. Каждый по-своему. Я вечно следую долгу, который носит меня по свету от одной битвы к другой. А ты ищешь пристанище, где отстраиваешь свою жизнь заново, — его голос звучал проникновенно, вечная, неизбывная тоска поднялась из глубин его души и овладела всем его существом. — Но я верю, что однажды мы разорвем этот порочный круг и будем вместе, когда придет время. В этой жизни или… за её чертой. Ханзо крепко обнял Кенши, чувствуя себя выжженным изнутри. Огонь ненависти потух и оставил после себя лишь бесконечную пустоту в груди и боль скорого расставания. Но сейчас они были вместе, поддерживали друг друга, не давая поддаться отчаянию. Их счастье, такое хрупкое и тревожное, всегда норовило исчезнуть, как вода на песке, раствориться, как туман на рассвете нового дня. Оставалась лишь одна ночь, чтобы еще раз испить его живительную силу. *Традиционный японский низкий столик