Отпусти свое сердце в свободный полет

      Морозный воздух немного сковывает тело. Но адреналин кипит, тонкая струйка страха и сразу странное облегчение. Спасти ее. Увести подальше. Туда, куда он ее не достанет.       Двое парней на байке, занесенная бита, недоуменный взгляд Эмы. Золото волос окрашивается кровью и быстрое падение. Красные разводы по асфальту. И, словно в замедленной съемке, под ноги катится алюминиевая банка с яблочным соком. Ужас. Непонимание. Осознание. Жива. Все ведь будет хорошо? Он опоздал. В который раз всех подвел. Но она жива.       Майки, сломя голову, бежит в больницу, неся на спине Эму. Слезы катятся по щекам брата и сестры. Щемящее чувство, замешанное с надеждой. Эма что-то шепчет Манджиро и улыбается. Такемучи слышит и плачет… это звучит как прощание.       «Передай Дракену, что я люблю его, — тихо шепчет она, — Такемучи, позаботься о Майки» — и она улыбается в последний раз.       Эма лежала на столе в поминальной комнате… почти как живая. Кровь стерли с тела и волос, она выглядела умиротворенной и спокойной, будто спала и готова была в любой момент проснуться. Обманчивый мираж.       На Такемучи направлен пистолет. Они стояли среди кольца парней в непонятном помещении. Множество знакомых лиц, множество имен, которые он знал. Кисаки что-то выкрикивает, обвиняет, нацелив ствол на парня. Его голос разносится эхом среди остолбеневшей толпы.       «Изана» — слышит Такемучи чей-то отчаянный крик. В луже крови бок о бок лежало двое парней. В одном из них Миччи узнает Кокосика, своего друга детства, а второе ему смутно знакомо. И он умирает с улыбкой на лице, адресуя ее товарищу и Майки, потрясенно смотрящему на ребят.       «Точно… Изана же брат…» — успевает подумать Такемучи прежде чем проснуться.       Из окна падали лучи восходящего солнца. Почему-то вместо привычного желтого преобладали красного оттенка цвета. Такемучи посмотрел в окно, все еще дрожа от ночного кошмара. Рассвет был алым как кровь. А на ветке дерева напротив примостились четыре ворона. Они молчаливо смотрели на парня, поворачивая головы и так и сяк, своими мудрыми и спокойными глазами. Они будто успокаивали самим своим присутствием. Один из них громко закричал, не отпуская взгляда с парнишки.  — А вы точно вороны? — задал парень самому себе вопрос… — да конечно да. Что это я… Значит… следующая Эма и тот самый Изана. И сделал это все Кисаки. Опять он. Все время он. Подлый гавнюк! Но… почему же его так жалко?

***

      Уже прошло три дня с моего приезда, а мы с Майки, как мне кажется, начали напоминать сросшихся сиамских близнецов безо всякой надежды на разъединение. По факту, мы с ним заперлись в его комнате, и выползали оттуда только по необходимым нуждам и один раз — чтобы втащить мои вещи, которые любезно согласился доставить Акайо.       В нас было столько эмоций. Все прикосновения, подначивания и разговоры были наполнены непередаваемой нежностью, словно мы снова и снова узнавали друг друга. Мы бесконечно много говорили, обнимаясь и наконец начали смотреть Покемонов. Манджи каждый раз надувался, когда я с восторгом показывала ему на Пикачу, а потом целовал мои пальчики и прикусывал подушечки. А в глазах мелькали озорные огоньки.       Хоть мы и засыпали и просыпались в объятиях друг друга сексом мы так и не занимались, словно понимали, что пока для этого рано, ведь каждый взгляд и прикосновение итак приносит бурю эмоций, которую пока так сложно выдержать. Гораздо важнее сейчас было разговаривать, млеть в его руках и таять словно мороженка от его поцелуев. И смотреть… смотреть друг на друга в полном восторге от происходящего. А так же от того, что вот оно, самое милое и любимое. И насмотреться не можешь, только опять ластиться и обниматься.       Я пока так и не сказала «да» на его предложение, но кольцо он на меня надел. И мы так об этом и не говорили. До сих пор. Но Манджи стал с какой-то особой нежностью переплетать пальцы наших рук с кольцами. Мое сердце трепетало, но разум пока отказывался принимать происходящее. "Все-таки мы слишком молоды для этого," — терзался. Но тут же умолкал вспоминая, что ждать еще четыре года. Четыре года раздумий, за которые может произойти все. А пока… а пока я решила просто жить, любить и делать все, что могу ради нашего благополучия. А там посмотрим, все склеится-сложится во многом само. Я в принципе сомневалась, что могу кого-то полюбить настолько сильно, как Манджи. С мамой было то же самое, она была стопроцентной однолюбкой, да и полюбила рано. Только вот ей не дано было счастья остаться с любимым человеком. А мне же… мне же остается благодарить и Манджи и свою судьбу.       Опять мы заснули на диване, смотря аниме и обнявшись. Видимо, я заснула раньше, Манджи заботливо обмотал нас обоих теплым пледом и уместил меня на себе. Я ощущала его теплое дыхание в своих волосах, грудь мерно вздымалась под щекой, а сердце приятно отстукивало ритм, который я узнаю среди миллиона наверное. Улыбнулась. Тепло.       Приподняла голову, любуясь красивыми и гармоничными чертами лица. Манджи приоткрыл рот, и я почему-то принюхалась и про себя засмеялась: запах бобовой пасты и яблока. Все как всегда, только яблочко было лишним, а так все по-пикачуховски, так любимо и бесконечно соблазнительно.       Не выдержав искушения я немного приподнялась, коснувшись губами его губ, прикрывая глаза, как довольная кошка. Майки что-то удовлетворенно промычал в ответ, углубляя поцелуй.  — Соскучилась? — хрипло прошептал он, отстранившись и круговыми движениями носа игриво задевая носом кончик моего.  — Есть немного, — улыбаюсь я.       Одним резким движением он подмял меня под себя и снова поцеловал, и я ощутила, как его рука проникает под кофту, лаская животик. Тело подалось вперед, желая продолжить ласки. Комок возбуждения сжался где-то внизу живота, так и требуя долгожданной разрядки и его внутри себя. И все-таки да, хотелось большего, безумно хотелось.       Мы искусывали друг другу губы, что-то неразборчиво шепча. Рука Манджи накрыла чашечку лифчика и сжала, выбив из моей груди стон.  — Ты всегда была такой чувствительной, родная. Боже, Лея, как же я по этому соскучился, — продолжал ласкать грудь через лифчик, невесомыми движениями проводя по краю чашечки, с силой сжимая и захватывая пальцами сосок. Он смотрел прямо в мое лицо, ловя каждое изменение и наслаждаясь им.       Я запустила руку в его волосы, перебирая золотистые локоны.  — Я люблю тебя, — шепчу в губы и растворяясь в потрясающих ощущениях.       Иногда я думаю, что за стук в дверь в подобные моменты, полагается окунать непрошенного гостя в чан с мазутом и щедро посыпать перьями.       Настойчивый, режущий уши стук в дверь заставил нас обоих вздрогнуть. А Манджиро выдал матерную тираду такой витиеватости и сложности, что за нее полагалась бы Нобелевская премия. Он чмокнул меня в лобик и привстал, усевшись мне на колени.  — Дракен, какого черта? — рыкнул он.  — Это не Дракен, — недовольно протянула Эма, — Когда ты уже нам Леечку отдашь? Знаешь ли, не только ты с ней общаться хочешь. Мы с девочками по магазинам идем! Мы соскучились!       Я нервно хохотнула и привстала, чмокнула крайне недовольного парня в щечку и начала ласкать его торс. Чтоб подобрее стал, и не послал Эму с девочками в неизвестном человечеству направлении.  — А я тоже соскучился, — буркнул он. А я придумала небольшую пакость и приспустила с него штаны с семейниками. Нежно провела рукой по члену и помассировала головку. Поцеловала, обняла губами кончик и чуть-чуть пососала. Делать минет я не умела, но посмотрела парочку руководств.  — Да ладно, Майки, отпусти девчонку погулять. А мы с тобой сходим обед поедим. С флажочками! Лея, ты что думаешь? — Я лишь что-то угукнула, стараясь не выставлять зубки. И заглотнула член примерно наполовину, массажируя яички.       Манджи нервно сглотнул и застонал, глядя меня по спине, пока я языком проводила по стволу, стараясь с каждым толчком насадиться глубже.  — Нахуя все твои флажочки, Дракен! — схватил он меня за волосы, грубо насаживая на ствол, — Мы тут… уроки делаем, — тихий рык, когда член полностью вошел в глотку, — Она много пропустила.       Под дверью послышалось шебуршание и шепот. Ребята переговаривались между собой.  — Малыш, хотела меня подразнить? Зря, я скоро кончу, — шептал он, вбивая он член в мой рот, придерживая за волосы.  — А что сама не ответит? — недовольный голос Эмы заставил парня громко рыкнуть.  — Спит. Отъебитесь!  — Но… — меня все заебали и, на секунду выпустив член изо рта я рявкнула.  — Трахаемся мы, Эма!       Тихое «ой, извините» под дверью и звуки торопливого убегания служили сигналом. Манджиро навалился на меня всем телом и жадно поцеловал, грубо сжимая грудь под лифчиком.  — Ты охуенна, знаешь об этом? Как-нибудь повторим, только без Эмы и Кенчика под дверью.  — Не терпится? — ехидно осведомилась я, когда он перевернул меня на живот и сорвал трусы, сжал ягодицы. Собрал смазку на пальцы и слизнул, не отводя взгляда. Пошло. Сексуально. И безумно возбуждающе.  — И кто в этом виноват, моя хорошая? — прошептал на ушко, склонившись надо мной.       Поднял юбку повыше и вошел, я вскрикнула от боли. Манджи остановился.  — Что такое?  — Отвыкла, — Майки погладил меня по волосам и нежно поцеловал, возобновляя мягкие толчки.  — Буду аккуратен, — покрывал он мое лицо поцелуями. Сжал грудь, пробравшись под чашечку лифчика. Вторую руку опустил на клитор, теребя его в такт толчкам, — Лучше? — прошептал он.  — О да, гораздо. Не останавливайся, — он резко вошел во всю длину, выбив из меня стон наслаждения. Рыкнул, наращивая темп. Впился зубами в холку.       Мой лоб уперся в ручку дивана, я ощущала тяжесть его тела, такую приятную и родную. Боль от того, как он выкручивает мой сосок от укуса еще больше заводила. Я чуть не кричала от наслаждения, когда он вцепился руками в мой таз и провел горячим и мокрым языком вниз по позвоночнику. На минуту остановил движения, вцепился в ягодицы и вышел.       Перевернул меня на спинку, я сразу улыбнулась, привлекая парня к себе и заводя ноги в замок за его спиной.  — Люблю, — прошептал он мне в губы и с рыком вошел во всю длину. Под ладонями я ощущала жар его спины, царапая кожу, тяжело дыша и вскрикивая при самых чувствительных толчках, пока скорость не стала бешеной и мы заглушали громкие стоны поцелуями. Все сильнее. Все глубже. Все чувственнее, пока голова не опустела совсем, растворившись в нирване. Манджи упал на меня, не выходя из лона, член подрагивал, и с ног стекала сперма. Это странно, но я не только любила ощущение Манджиро во мне, мне безумно нравилось, как он в меня кончает, как член подрагивает во мне, изливаясь. И мы часто прямо так засыпали, и просыпались в том же положении, не размыкая тел и, наверное, не размыкая того, что называется душой.       Манджиро лениво посасывал мои соски, покусывая, целуя их и обводя языком. Я еще не успела отойти от оргазма и просто нюхала его волосы. Мне безумно нравился их запах. Чем-то напоминающий кору дерева и шоколад. Обнимала его все крепче и сильнее.  — Я пиздец скучал и по тебе и по этому. Надо было сделать это еще на берегу моря, — игриво улыбнулся он и потянулся кончиком языка к соску.  — Да ладно, ты еще там это планировал?  — Мелькнула мысль, но было настолько хорошо все эти дни… странно, да?  — Не думаю, — пожала я плечами, почти засыпая.  — Снова баиньки? — в его словах слышалась улыбка. Манджи ногой подтянул плед, укутывая нас обоих в теплоту.  — Мммм… может вот так всю жизнь проведем, вот в этой комнате, в этом самом пледе?  — Надо составить расписание, кто нам еду носить будет.  — А как же разборки?  — На хуй разборки.  — Чего? — нехило удивилась я.  — Противники там слабоватые. Давай после школы действительно поедем к Фасяню… А ребята, они и так нашими друзьями останутся. Лидера бы им найти… но пока подождет. Еще целый год в конце концов.  — Что, еще и Такемучи наслушался?  — И это тоже. Еще и Киба… мы сдружились с ним, когда тебя ранили. Детские игры подобного рода лучше оставить в школе, особенно с моим импульсом. Меня сейчас больше привлекает перспектива открыть свой магазин мотоциклов и мастерскую с Кенчиком и семью завести.  — А с Дракеном уже говорил?  — Он примерно того же мнения. Был удивлен, что я сам это предложил. Но обрадовался. Ты ж знаешь, он мамка наша добрейшая, драка для него — это весело. Но это «весело» быстро заканчивается там, где присутствуют уже серьезные ранения. Жаль, что со мной пока не так.  — Равнодушие или злость?  — Обычно да, но все чаще начало проявляться то, что Фасянь назвал сочувствием.  — Растешь, — улыбнулась я.  — Я рад, что ты так считаешь. Знаешь, родная, — посадил он меня к себе на коленки и поцеловал в висок, — Ради тебя я готов на все. Вот вообще на все. Поэтому… оставайся в поле зрения и на связи. Когда тебя ранили… если бы не Киба, я бы вообще с ума сошел.  — Киба знает, как вести себя с тенями. Его клан часто держал в своих рядах таких бойцов, — обняла я Манджи за шею. Он обвил меня руками в ответ. От успокаивающего тепла своего мужчины, мягких поглаживаний по спине я быстро проваливалась в сон, такой же нежный и ласковый как и весь сегодняшний день. И в момент засыпания я искренне мечтала о том, чтобы это невероятное спокойствие и счастье продолжались целую вечность.