Отпусти свое сердце в свободный полет

— Ммммм… — задумчиво промычала Эмочка, одаривая меня излишне серьезным и пристальным взглядом, — вот все вроде хорошо, но зачем тебе под юбку шорты надевать? Смотрится убого!  — Ненавижу бельем светить, — также недовольно прогундосила я.  — Не светить, дорогая, а кокетливо демонстрировать интригу, — повела она пальчиком.  — Но не таким же способом. Эма, форма отличная, но буду я в ней ходить так, как сочту нужным. Точка!       Подруга недовольно выдохнула, внутренне костеря меня на чем свет стоит и «поражаясь» моему чувству стиля, выданному мне в дар антимодным советом Парижа еще при рождении.  — Спорить с тобой невозможно! Ну хоть пару пуговиц расстегни сверху. Хотя тебе лучше три, — я закатила глаза. Опять.  — Хоть один аргумент приведи.  — Так красивее, да и мальчикам понравишься, — от последней фразы мы обе на мгновение зависли и заржали как лошади, обнявшись, — машинально сказала.  — Так и поняла. Мне лучше мальчикам не нравится в школе… во избежание казусов и неприятных моментов…  — Художественного размазывания этих самых мальчиков по стене, — закончила девушка за меня мысль, — Эххх… завидую я тебе немного. Дракен совсем не ревнивый. С кем бы ни общалась — всегда покерфейсная маска на роже. Ему просто все равно! Как же бесит. Я вот его к каждому столбу… а он…  — Это в тебе горячая кровь Сано играет под названием «мое не трогать», — улыбнулась я, — Я думаю, он просто тебе доверяет, вот и все. И даже мысли не может допустить, что ты ему изменишь, — пожала я плечами, — немногие кстати на такое способны. Я вот тоже существо ревнивое, как оказалось, — выдохнула я.  — Брось, Майки тебя даже больше тайяки и дораяки любит…  — Отличный показатель любви в его случае, — засмеялась я.  — Еще бы! Так, кроме шуток. Мальчики перед уроком Бабу занимаются, поэтому я тебя провожу до школы. Тебя за полчаса до начала занятий быть там надо? — деловито закопошилась девушка, намазывая реснички, — Давай хоть накрашу и причешу. Напоминаешь грязную швабру, хоть и красивую.  — Комплименты у тебя иногда… не, не надо. Хвостик завяжу сама, краситься ненавижу, — показала Эмочке язык и потянулась за резинкой, завязывая волосы в очень небрежный хвост.       Эма покосилась на меня кране неодобрительно и покачала головой.

***

      В стандартных японских школах я уже пару раз была благодаря Мицуе, но закрадывалось впечатление, что все они одинаковы до неприличия. Стандартные этажи, кабинеты, обязательно спортивная площадка похожих размеров и шкафчики для обуви на входе. Ничего выдающегося. И все какое-то маленькое, словно из страны лилипутов. Но я конечно преувеличиваю. Ибо после поместья дедушки и школы Катерины все кажется мелким по определению.       Эма со смешком закинула меня в учительскую, где меня уже ждала молодая учительница физики Мацуда-сан. Битый час она и некто похожий на завуча вводили меня в курс дела.  — Вы иностранка, поэтому вам нужен особый подход, Лея-сан. Да и учились по каким-то странным программам, — вздохнула она.  — Зато результаты от моим программ хорошие, — пожала я плечами, — Да и в Японии я уже давно, могу разобраться.  — Вы правы, но понимаете ли… наши дети не привыкли к иностранцам, поэтому могут возникнуть недоразумения… — неуверенно протянула она.  — Да разберусь я, не маленькая ведь, — беспечно махнула я рукой.  — Нет, вы не понимаете. Большинство учеников дети хорошие, но среди них есть и жестокие хулиганы. Только в вашем классе учатся двое, нельзя, чтобы вы попали в неприятности! — забавно фыркнула девушка, а я мигом поняла, о ком она говорила и зашлась смехом.  — Прям жестокие хулиганы? А я их возьму и кааак проучу! — задорно ответила я, потрясая кулаками, — Все-таки единоборствами занимаюсь, кишка не тонка.  — Нет, что вы, Лея-сан. Никаких драк. Но и на провокации не поддавайтесь, их компания вас ни к чему хорошему не приведет, — я нервно икнула, размышляя, стоит ли ее проинформировать о том, что в их компании я уже нахожусь. Причем в качестве активного участника. В итоге решила оставить ее в блаженном неведении. В конце концом уж точно не ей мне диктовать, с кем общаться, а с кем нет.  — Это уж я решу, к чему та или иная компания меня приведет. Но… спасибо за заботу, — улыбнулась я учительнице, когда прозвенел звонок.  — Пойдемте, — повела она меня из кабинета, — быстро представитесь и начнем урок.

***

      За время общения с преподавательницей я очень от нее устала, от всех этих занудных наставлений и пожеланий. Больше всего я мечтала добраться до парты и поспать, все равно ничего нового на уроке не будет. Я смотрела программу обучения и откровенно говоря поступала в эту школу скорее ради приобретения нового опыта, чем ради знаний. Лишь бы место дали где-нибудь в районе Камчатки.       Зевая, я вошла в класс и встала рядом с доской. Манджи, разглядывающий что-то за окном, мигом оживился и расплылся в улыбке, а от его взгляда табуны мурашек заплясали по позвоночнику. Волей-неволей улыбнешься в ответ. Кенчик выглядел уставшим и осунувшимся, наверняка сказались нюни, да нытье Манджи, который встал сегодня супер рано ради починки Бабу. Тот еще аттракцион при пробуждении был, я вам скажу. А как Кенчик матерился… ровно до того момента, когда дедуля с котиком наперевес не встал из-за стола и пошел в гараж. Там происходило что-то очень загадочное, приправленное звуками смачного падения тел и шепотками с извинениями. После чего Майки ржал, Кенчик имел вид побитого котенка, а деда довольно зашел обратно в кухню с видом выполненного перед человечеством долга.       По классу раздавались перешептывания, кто-то заинтересовался моей скромной персоной, группка девиц с юбками примерно до ушей презрительно хмурили носики, покрытые многопудовым слоем штукатурки. И я искренне обрадовалась безразличным взглядам, такие вот вряд ли будут меня доставать, а по-настоящему подружиться с ними впоследствии вполне реально. Ну посмотрим.  — Так, все вопросы на переменках, — осадила Мацуда ребят, которые начали наперебой сыпать вопросами. Я такую реакцию на новеньких видела впервые и мечтала спрятаться под партой. А лучше повиснуть на шее Манджи. А что? Как по мне, это лучший способ борьбы с ненужными потоками заинтересованности… — Лея-сан, ваша парта… ваша парта… — искала она ее глазами — Я что-то не поняла. Я ведь специально освобождала парту у стенки, — бормотала она, — А сейчас свободна только парта у окна… — удивленно шептала она.       Один из мальчиков у стенки выглядел потрепанным и, кажется, делал все возможное и невозможное, чтобы с этой стенкой слиться. Манджи же довольно показывал на место перед ним, с огромным энтузиазмом тыкая на стул. Кенчик спрятал лицо в большие ладошки и поглядывал на довольного Манджи, укоризненно вздыхая. Причина, почему пропало выделенное для меня место, была как на ладони.  — Хорошо, Нисикава-сан, садитесь на свободное место, — кивнула Мацуда-сенсей на парту впереди Манджи и шепнула, — Будьте осторожны, прямо за вами главный хулиган школы. Будет вас обижать — сразу говорите! — я не выдержала и прыснула со смеху под недоуменный взгляд учительницы.  — Лея! — громко и недовольно прокричало любимое существо гопнического разлива, — Сколько ждать тебя? Садись уже! Я соскучился, — улыбнулся гаденыш.       В классе воцарилась звенящая тишина, нарушаемая звуком перекатывающейся под партами ручки. Я выдохнула, про себя давая зарок прибить гаденыша чем потяжелее. Гаденыш широко улыбался, глаза новых одноклассников были наполнены священным ужасом, а учительницы — скорбью. И, проходя между партами к своим гавнюкам, я ощущала себя овечкой, отправленной на заклание. Мдаа. в этой школе я теперь вряд ли с кем-то подружусь. Ну зато любимая лыбящаяся скотина рядом, опять крошки на щеках.  — Обязательно было вылезать? — выдохнула я и повернулась к парню, в то время как учительница уже начинала урок.  — Но я соскучился! — прогундросил он, протягивая руку нежно поглаживая меня по щеке, — А ты нет?  — Мы спали ночью вместе, виделись утром… но да, соскучилась, — признала я очевидный факт. Ладонь Манджиро на моей щеке была теплой, почти горячей. Это тепло проникало сквозь кожу, а взгляд, выражение лица так и заставляло улечься к гаду ползучему на коленки, свернуться клубочком для вящего глажания и ласкания. Но нельзя. Кажется, я уже начинаю ненавидеть школу.       Нас прервали. Грубо. Очень грубо. В лоб Манджи прилетел кусок мела, сопровождающийся голосом Мацуда-сенсей, срывающимся на визг:  — Грубиян! Девочка только пришла! А ты уже ее обижаешь! Лея-сан, повернитесь к доске. А вы, Сано-сан, сидите смирно и не приставайте к ученикам! Вообще совесть потеряли! После урока — в учительскую! — Раздался громогласный хохот Дракена… и наше с Майки веселое похрюкивание. Ну что ж, учиться будет весело.       На учительской экзекуции Манджи, походу, так и не рассказал про природу наших с ним отношений, поэтому почти целую неделю над нами нависали учителя и запрещали главному хулигану школы окучивать бедную овечку, то бишь меня. Эма с Кенчиком откровенно ржали, Манджи наслаждался издевательствами над преподавателями и лыбился как идиот. Одноклассники, кажется, итак все поняли и не лезли, стараясь обходить каждого из нас по большой параболе, заговорщически и иногда испуганно перешептываясь.       Продолжалось это все неделю, пока Мацуда-сенсей, на лбу которой казалось так и было написано «Да защитим маленьких девочек», девочка впрочем настаивала, что ее защищать не надо, тем более от Сано, не решила поговорить с нашими родителями.       Дедуля, насколько я поняла, все выслушал, посмеялся, намекнул, что никто ничего неприличного не делает и тихонечко свалил, ввергнув Мацуду в ярость своим пофигизмом. Как говорят, она рвала и метала по учительской, не желая признавать уже ставший очевидный для большинства факт: Мы с Манджи вместе и никто никого не обижает, не третирует и не бьет нигде, кроме как на тренировках. Про «не совращает» молчу, но это действо по взаимному согласию и удовольствию.       А вот папка и никто из Нисикава приехать не смог. То ли ради шутки, то ли ради проветривания в последнее время вечно раздраженного Кибы - послали его. В это время у учительской убиралась Эмочка. Он ей коротко кивнул, награждая Мацуду покерфкейсом и представился, а учительница вдруг вспомнила, в каком контексте обычно упоминают вместе Субару и Нисикава. Она раньше, видимо, не связывала меня с нашей семьей. Девушка покрылась холодным потом, а потом еще, а сам по себе раздраженный Киба — вещь не для слабонервных. Но вроде все рассказала. Не упомянув имени хулигана.  — Где? — коротко бросил кузен, и они направились к классу. Не знаю, о чем думала учительница, но через стекло она указала на якобы обидчика маленькой Леи, который как раз совершал очередное преступление против человечности и завязывал резинкой мне волосы. Ну я же криворукая растяпа, что с этим поделать. Куда мне без помощи Великого!  — Хотите с ним поговорить? Сейчас позову! — с готовностью вякнула девушка, представляя, что такой урок Сано запомнит надолго.  — Нет, я сам, — бросил Киба, зашел в класс и пальчиком поманил к себе Сано. Против ожиданий Мацуду Майки радостно вскочил и ринулся из комнаты.       Парни пожали плечами и, под охреневший взгляд препода пожали друг другу руки. Киба недовольно буркнул:  — Заебали! — подвел Майки к Мацуде, — Разбирайтесь сами. Будто кроме вас дел нет, все охуели, придурки, — и ушел. А я поняла, что стоит поговорить с отцом, загнал он нашего Кибу в край со всякими мелкими и глупыми поручениями.       Разговор с Мацудой Майки мне не пересказывал, но вроде они друг друга поняли. А нас наконец оставили в покое.

***

      В тот день я убежала с уроков под неодобрительное бурчание самого злобного бурчалы на свете, вскочила на свой новый красно-зеленый Кавасаки, который назвала Фейт, и отправилась в Роппонги.       Там меня ждал вечно пытающийся себя причесать Ран, гармонию в душе которого нарушала самая незначительная волосинка, выбивающаяся из косы. Я надеялась, что бутылочка рома в рюкзачке смягчит его вечные стенания и вернет в его душу мир. А еще Риндо научился готовить «самые настоящие», как он выразился, блины, и к ним я везла клубничное варенье. Манджиро все еще помнил о залежах гашиша в апартаментах братьев и перед побегом недвусмысленно намекал о допустимости его потребления только при его личном присмотре. Это было конечно очень мило и заботливо, но я была практически уверена, что со мной не поделятся. О недопустимости его применения моя злобная Пикачуха уже разговаривал с братьями, разбудив Рана в девять утра. Не могу сказать, что братья и Манджи так уж хорошо дружат. Скорее сотрудничают как кошка с собакой против повара. Впрочем, Манджи уважает опыт ребят, а ребята уважают силу и власть. Но что ж, это лучше, чем ничего.       Мой новый мотоцикл гораздо мощнее и больше Стрекозы. Ездить на нем я еще не привыкла. Немного задумалась — и под громкие крики людей врезалась в синенькую Хонду: изящный мотоцикл с не менее изящным силуэтом водителя на нем. Судя по всему, парниша тоже зазевался, и вина была обоюдной. Люди быстро рассосались поняв, что обошлось без жертв, мы же коротко кивнули друг другу, спрыгнули на землю и начали осматривать «раны» наших железных коней. Даже с первого взгляда было видно, что проблемы незначительны. Несильно погнулся метал и краска облупилась.  — Эй, девчонка, — прозвучал мелодичный голос, — предлагаю разойтись миром, — мальчик снял шлем, и в глаза врезались сиреневого цвета глаза просто непередаваемого оттенка. Сколько по миру путешествовала — никогда таких не видела. Только вот взгляд какой-то очень печальный и одновременно жесткий. Красиво, но неприятно. Темная кожа странно контрастировала с белыми волосами, и я все больше не понимала, из какой части света родители этого парня. Ну да хрен с ним. опаздываю. Мама Риндо ругаться будет.  — Да, согласна, — сняла я шлем, рыжие кудри волнами рассыпались по плечам, — Извините, что этооо… я просто задумалась, да и мотоцикл новый.  — Это видно, богатая девочка, — неожиданно мягко улыбнулся парень, — такой мотоцикл целое состояние стоит… как у тебя, — в его словах слышался явстевенный упрек. Впрочем, оправдываться я не собиралась, — Я тоже, если честно, отвлекся. Ты не одна виновата. И… ты интересно двигаешься. Занимаешься танцами, как и положено девушке?  — А ты наблюдательный. Ну мне нравится иногда перед зеркалом танцевать, но не более, — улыбнулась я, запрыгивая на сидение мотоцикла. Мальчик улыбнулся в ответ, будто затягивая вглубь своих глаз, завораживая словно в гипнозе. И как у человека могут быть такие глаза? Я даже вначале думала, что он может быть тенью, но почти сразу пресекла эту мысль. Необычный. Просто необычный. К нему хочется быть ближе, но одновременно нет. Странные ощущения.       Пока я не скрылась за поворотом, в зеркале видела, что странный парень не сводит с меня взгляд, будто провожая, следя, нацепив на лицо легкую и грустную улыбку.

***

 — Риндо, ты волшебник! — кушала я блинчики, макая их в сметанку и варенье. Парни сидели напротив, молча поглощая круглые кусочки, сворачивая их в трубочки.  — Будешь моей женой, — довольно закусил Ран.  — Я итак роль твоей жены исполняю, — недовольно буркнул Риндо, — Посуду бы хоть раз помыл, придурок.  — Для этого у нас есть посудомойка  — И бабы, которых ты сюда конвеером водишь.  — Ну не могу же я заставить тебя исполнять ВСЕ обязанности жены, сладенький? — ехидно покрутил парень трубочкой блина перед глазами брата. Я засмеялась, поперхнулась, продолжая ржать, пока Риндо не выплеснул в меня стаканом воды. Капли стекали по волосам и падали на школьную блузку, делая ее прозрачной.  — Хуевый лифчик, прямо как для ребенка! — пошло засмеялся Ран.       Недолго думая вообще не думая я схватила опрометчиво выставленный на стол пакет с мукой и вывалила ее на обоих, ехидно ржа. Гаденыши переглянулись.  — Убьем, — серьезно вопросил Ран.  — Кости переломаем, — вторил ему Риндо. Я вскочила с диванчика и побежала по коридору, придури с веселым гоготом ломанулись за мной, сметая все на своем пути и не помещаясь в пространстве коридора.       Я свернула в комнатку, на поверку оказавшейся ванной, включила душ и, как только алчущие возмездия морды показались в проеме, в эти же самые морды пульнула потоком холодной воды. Приходили в себя морды на редкость быстро и под мой смех.       Морды казались недовольными и хотели моей смерти: медленной, мучительной и неотвратимой. Я проскочила между их ног и, подстегиваемая потоками нецензурной брани, ломанулась в гостиную, оставляя после себя мокрые и белые следы.       Бесились мы долго, устраивая друг другу различного рода провокации, когда раздался звонок.  — Иди, я с этой заразой разберусь, — кинул Ран.  — Все самое интересное упускаю… — с кряхтением поднялся Риндо с пола, куда мы его с Раном совместно пригвоздили.  — Ну что, моя прелесть, — сладко протянул Ран, — я тебе жопку-то надеру как следует, непослушная девчонка.  — Ран, практически все твои слова пропитаны жесткой пошлятиной…  — Это не пошлятина, малышка, это высокое искусство, — зашел он мне за спину, я легко его обогнула и несильно ударила под коленки. Ноги у парня согнулись, и он упал на руки.  — Ага, пошлое искусство опошления. Неужели девчонкам это нравится? Точнее, какой должна быть девчонка, чтобы она на это не шутила, не смеялась, не робела… ну а знаешь, чтобы это достигало прямого назначения? — смеясь я забралась уселась на живот перевернушегося гада, и мы начали шутливую борьбу руками.  — Доступной, мелкая. Доступные девки млеют от такого.  — Странный ты, мне тебя не понять. А как же любовь, чувства? — бросила я и, победоносно вскрикнув, обманными движениями рук сняла с парня резинки от волос.  — Гадина! Чувства есть, когда я их и имею.  — Ну ты и кобель!  — Эй! Это что вы тут вытворяете, пока меня не было, а? — с волос Риндо свисало тесто, припорошенное мукой. О состоянии одежды судить сложно. Гаденыш достал телефон и сфоткал нас в весьма компромитирующей позе.  — Эй! Ты что это делаешь?  — Да вот думаю, через сколько минут сюда твой благоверный заявится, если я ему ЭТО скину.  — До пшел ты! — фыркнула я, а за спиной Риндо показались двое. Высокий черный парень и… тот самый мотоциклист, в которого я врезалась. Он недоуменно расширил глаза и улыбнулся фирменной улыбочкой.  — Привет, Ран! Не ожидал, девушка, что встречу тебя сегодня снова… особенно при таких обстоятельствах. Что же ты сделала с моими подчиненными?  — Подчиненными? Эй, Ран, с какого перепоя вы чьи-то подчиненные?  — С тюрьмы. Не спрашивай. Тебе кстати удобно? А то не дай боже встанет, а Риндо сфоткает. Твой парень меня закопает живьем.  — Ой, сорри, — вскочила я на ноги, — Я Лея кстати.  — Какучо, — буркнул черноволосый.  — А я Изана, — протянул парниша руку, не сводя с меня своих прекрасных лиловых глаз. Его рука оказалась на редкость холодной и нежной, словно ручка девушки, никогда не знавшей ручного труда. Но рукопожатие крепкое, — Будем знакомы, Лея-тян, - и в его глазах проступила робость и грусть.