Порочность

      По разгорячённой дороге в центре Литл-Рока пробежало перекати поле. Пар исходил от любого предмета на улице. Ботинок жестко вступила в зону плавящегося асфальта и немного задержался на нём, сделав походку неуверенной, а более неуклюжей. Хотя это было неудивительно для местных. Здесь все так ходили: руки в карманы, небольшая развалка и обязательно что-то в зубах, будь то сигарета, косяк или обычная травинка. Широкополые шляпы закрывали смуглые лица. Дамские шляпки тут не в моде, а шерифа нельзя было отличить от других горожан, в таких же головных уборах как у него.       Грубый чёрный ботинок уже припылился от долгой ходьбы. Со злобой оттолкнул перекати поле, преграждавшее дорогу. Девушка сморщила лицо от нового потока обжигающего ветра с доброй порцией песка, но отвернуться в сторону не имело смысла, ибо открытые участки кожи на руках давали понять, что потоки воздуха исходят отовсюду. Отряхнув потёртые на бёдрах джинсы и случайно задев небольшую, еле заметную дырочку на колене, Мэйбл огляделась по сторонам: облезлые магазинные вывески и светофор, работающий лишь по своему желанию, а именно через раз.       Поездка в Арканзас — это явно не самая здравая мысль, пришедшая в непутёвую голову Стена. Пока он пытается развести барыг на деньги в ближнем казино, а Диппер умирал дома под кондиционером, Мэй решила воплотить в жизнь свою давнюю мечту. Именно сегодня, потому что она уже не верила, что сможет протянуть ещё неделю в этой столице алмазов.       «Нет, серьёзно, дядя Стэн решил поехать сюда только из-за того, что здесь есть национальный парк с алмазным карьером. Он хочет украсть себе пару камешков на память. Какое свинство! А Пухлю он мне не разрешил взять с собой».       Всю дорогу от прощальной таблички на границе с Орегоном до Литл-Рока в машине играла «Металлика» и «Белый Буйвол» вперемешку с другими легендами рока и металла. Порой проскакивали кантри песни, от которых у Мэйбл замирало сердце, а потом с новой силой начинало биться в ритм незатейливым гитарным аккордам. Конечно, и Стен, и Стэнфорд, и предатель Диппер одновременно кривили лица и переключали радио на другую волну.       «Тоже мне эстеты! Когда ты едешь по шестнадцать часов, и тебе нечем особо заняться, и ты не в восторге от дороги, ты просто хочешь, чтобы поездка поскорее закончилась, а они вот так берут и выключают «God`s country»!»       Кроме одиноких прогулок, во время которых никто не хотел сопровождать Мэйбл (справедливости ради, надо отметить, что в первый день Диппер вытащился прогуляться с сестрой по центру, но добравшись до первого тенька так и остался там сидеть до вечера, отказавшись идти дальше), и жуткого климата, называвшийся «+35 в тени это прохладно, сучка», был ещё один жирный минус всей поездки — её ничем не обоснованная продолжительность. Вместо того, чтобы сейчас плескаться в озере с Кэнди или в городском бассейне с Венди, продолжавшей ловить там халтурки, сейчас она идёт в прилипшей к телу майке, ощущает горячий пот и ту пыль, прекрасно оседавшую на и так раздраженное тело. Людей на улице было немного. Те, кто показывался на солнцепёке, выглядели сносно, хотя бы не с такой эмоцией отвращения ко всему живому, с каким вышагивала Мэйбл. Свои пышные волосы, доходившие сейчас до поясницы и согревавшие не хуже свитера в январскую стужу, она не знала, куда деть. На улице они были собраны в высокий конский хвост, а сверху припечатаны кепкой, цвет которой теперь, наверное, уже никто не узнает, потому что её покрывал добрый слой въевшегося песка, собственно, как всё её обмундирование. Даже повязанная сейчас на плечах клетчатая рубаха из белой превратилась в бежево-серое нечто.       Менять на вьетнамки свои ботинки Пайнс отказалась на отрез. По приезде она заметила, что многие местные жители отдают предпочтение такой же обуви из кожи. Этому было несколько объяснений: во-первых, так солнце не могло опалять единственное средство передвижения для многих (да, экономическая обстановка оставляла желать лучшего), во-вторых, в твёрдой коже можно было передвигаться не только в черте города, но и за его пределами, где царствовали скорпионы и колючки, опасные не меньше членистоногих. Ну и наконец, здешние ребята поголовно отличались суровым нравом, не уступая даже техасцам. Нарушать традиции Мэйбл не хотелось, поэтому даже свою воздушную юбку она предпочитала здесь носить с любимыми мартинсами.

***

— Кстати, я бывал в Арканзасе. В их столице у меня был концерт! — Литл-Рок и есть их столица. — Мне там очень даже понравилось, да бедновато, но люди душевные какие-то. — А вот о людях слушай дальше.

***

      Заметив на конце улице копа, стоявшего рядом со своей машиной, девушка облегченно выдохнула. Его то она и искала. Заранее выдернула из ушей наушники с игравшей в них «Eye of Tiger», под которую она обычно бегала по лесу каждое утро и воображала себя Рокки перед ответственным матчем. Походку сделала ещё более раскачивающейся, чтобы точно сойти за свою, хотя говор другого штата, сразу выдавал из неё уроженку Калифорнии, где бы она не находилась, несмотря на те годы после смерти родителей, которые безвылазно провела в Орегоне. Полицейский казалось не обращал на неё никакого внимания, хотя сейчас на всей широкой улице они были одни. Он щурился от солнечных бликов витрин напротив. Солнце из них било ещё сильнее чем самолично. Мужчина, на вид не старше сорока, но потрёпанный жизнью, пару раз снимал шляпу, протирал платком лицо, обмахивался и надевал шляпу снова. Свою службу он может и любил, но явно не в этот момент. В служебной машине у него, скорее всего, давно сломался кондиционер, и не мудрено с такой жарой. А до выдачи новой надо было ждать десятилетия. За это время проще просто умереть, если учитывать тот высокий уровень преступности в штате, а в частности в Литл-Роке. — Сэр! — Мэйбл отсалютовала полицейскому, но не получив никакой ответной реакции, решилась подойти ближе. Оперевшись одной рукой на машину, другой она провела по липкому лицу. — Ну жаришко тут.       Коп кинул на неё подозрительный взгляд, быстро сменившийся на презрительный, каким обычно обладают матёрые люди его круга, много лет отдавшие службе в органах. Еле слышно буркнул: «Как всегда», но этого хватило для Пайнс, чтобы начать беседу. — Это не про этот городок Eagles пели «Она на пороге стояла, под звон колокольный я сник, крамольная мысль запала: «В рай или ад я проник?», а? — Не знаю, — бухнул здоровяк и, отвернувшись от Мэйбл, достал через окно машины мятую пачку «Мальборо».       Только он развернулся, то уткнулся в услужливо подставленную девушкой зажигалку. Покосившись на неё, он всё же прикурил, сделал небольшую затяжку и зажал сигарету в уголке рта, как делают все копы. — Дороги бы здесь нормальные сделать, и окей. А то что это за трещины? — Подстраиваясь под его настроение, продолжала Пайнс. — Здесь не только дороги, но все дома к чёртовой матери надо сносить и по новой строить. Участок совсем не какой, у шерифа, и того комнатёнка с сыплющейся штукатуркой.       От южного акцента, когда ещё его обладатель начинал говорить быстро и громко, Мэйбл выворачивало на изнанку.       «Вот вроде существует родной английский, так зачем же так коверкать слова!» — Да, — протянула Мэй, стараясь закрыть этим образовавшуюся паузу, — А чего не в машине сидите? Кондёр не фурычит? — С месяц как полетел. — В ремонт отдавали? — Ну, ясен перец. А ты что, из этих, механиков-хиппи? — Нет, дядя учил как-то карбюратор разбирать, да только тачку угробил. — Дерьмо, — коп сплюнул в сторону, но тут же опомнился, — тебе лет то сколько? — 21, — не моргнув и глазом, соврала Мэй и тоже закурила, облокотившись на машину. Раскалённое железо жгло нежную кожу через майку, но она не подавала виду. — А что ты тут вообще патрулируешь? Ни души на улице. — Ну вот ты же есть. Значит и другие не вымерли. Ты ведь не местная? А-а, сразу по говору понял. Ну у нас тут обстановочка шаткая, шаткая. Группировки разные промышляют байкерские и не только. Зэков бывших полно. Чёрт, что за штат? Собрал одно отрепье, а мы следим за этим, как живые мишени. Так ведь проще всего пулю схлопотать. — А сейчас, то ты не занят? — Осторожно начала переходить к сути Мэй. — Ну курю вот с тобой стою, что? — Да видишь ли, я курсовую в универе пишу про работу полиции. А как я могу писать её, если я даже примерно не понимаю, как вы работает, как задержание ведёте, допросы, как обезоруживает преступников… — Ну и?       Дурацкая привычка постоянно вставлять «ну» куда надо и не надо, щекотала у Мэй нервы, но она старалась всё пропускать мимо ушей, и быть на позитиве. — Может ты меня до участка подкинешь, задержание проведёшь? Ну как будто я что-то совершила противозаконное… — Так, понятно. Вы чё, спайсовые, совсем охренели? — Коп потушил бычок о крышу машины и развернулся к Пайнс нахмурив брови так, что из-под них нельзя было увидеть самих глаз.       Девушка на всякий случай сделала шаг назад. — Дядя, ты чего? Я чиста. — Бред такой молоть, чиста она! А ну пошла отсюда! — Стой, стой. Может ты тогда меня в участок заберёшь, если я наркоманка? — Делать мне больше нечего. Собаке собачья смерть, вертай в зад и катись, пока ноги целы.       «Сукин сын, ну мы это ещё посмотрим».       Мэйбл, сдаваясь, подняла руки вверх и пятясь стала отходить от рассердившегося мужчины. В голове одна мысль была лучше другой.       «Заехать ему с разворота? Он и в ответ ударить может… Машину помять? Он просто побьёт меня. Мне кажется, чего бы я не сделала, он просто, как отец, выпорет и отпустит дальше резвиться на травке. Ладно, но я этого не хотела!»       Поправив кепку, как это обычно проделывал Диппер, когда решался на что-то, она нырнула в подворотню. Через минуту показалась со спины копа с другой стороны от машины. Ещё стоя рядом она заметила ключи в замке зажигания. Включив на максимум режим стелс, Пайнс пригнулась и на согнутых в коленях ногах поковыляла к водительской двери. 7, 6, 5 метров… оставалось ещё немного, полицейский ничего не видел, снова уйдя в свои мысли о семье, доме, жаре, футболе, да без разницы, потому что уже 3, 2, 1… Мэйбл бесшумно выдохнула и коснулась ручки двери, она была горячей, как и всё железо, но даже пискнуть было нельзя. Другого пути нет.       Мужчина дернулся лишь когда услышал рёв мотора, а потом еле успел отшатнуться, как машина рванула с места и выскочила на перекрёсток. Махая кулаками, он бросила вслед, прекрасно видя в незатонированном стекле, знакомый затылок.

***

— А, так вот откуда это пошло. Машины угоняем значит, вишенка? Криминал, ничего не скажешь. — Я же говорю, что это был крайний вариант. Он не хотел ни как вести меня в отделение, а я реально очень хотела узнать, что там да как… — Погоди, я правильно понял, что никакой курсовой не было? — Разумеется. — А смысл то тогда в чём? — Говорю же, интересно мне. Я много раз видела работу копов по телеку, хотела и в жизни об этом узнать. Тем более я собиралась связать свою жизнь с юриспруденцией. Только не знала ещё, куда пойду. Полиция была как вариант. — Вот что с человеком делает скука, — качая головой засмеялся Гид. — Ты машину хоть вернула? — Конечно! За кого ты меня принимаешь?

***

      К растерянному полицейскому, у которого и рация, и мобильник остались в машине, через пару минут подъехала его ласточка. За рулём с обворожительной улыбкой сидела та самая девчонка, правда её рубаха сейчас была уже нормально надета. — Арестуйте меня, офицер! Это ведь пройдёт как угон или мне надо ещё немного покататься? — Озабоченно добавила она. — Пройдёт, пройдёт. Если хочешь, могу ещё наручники надеть. — Класс! Я благодарна вам не знаю как. — А теперь, вон из машины, мордой в пол!       Поездка выдалась на редкость молчаливой. Ветер обдувал загорелые лица своим тёплым воздухом, который на скорости становился вполне сносным охладителем. Кожа под наручниками уже начинала ныть. Офицер постарался на славу затягивая металлические браслеты на охотно подставленных запястьях девушки.       Мэйбл ловила носиком потоки тепла, песка и предвкушений. Заставить её замолчать сейчас не было сил на земле. — Что со мной сделаю, когда привезут? — Будут оформлять. — Как в фильмах? Сразу к стенке, фото в профиль, анфас? А там много будет копов и других преступников? — Нет. — Что нет? На какой конкретной мой вопрос ты так ответил?       Офицер ударил ладонью по рулю, но не обернулся. — На все, заткнись. — Заставь меня! Что вы делаете, когда преступник действует вам на нервы? — Здесь, в Арканзасе, мы выводим его из машины и расстреливаем.       Этот комментарий Пайнс перевала чуть дольше, чем это на самом деле требовалось. Возвращаться к теме она не решилась. — Сколько мне дадут за угон? — Надеюсь, что пожизненное — психов на улицах меньше будет.       «Люди говорят, что я сделала что-то плохое, почему мне тогда так хорошо?» — Как относитесь к Тейлор? — К кому? — Не понял её собеседник. — К Тейлор Свифт. Слышали её шестой альбом? Мощный ответ всем хейтерам. Он мой самый любимый. — Мне плевать. — А может ты подключишь мой телефон к магнитоле, очень хочу проехаться под эту песню… — Нет, ты чокнутая? Вообще отдай сюда телефон. — А вы обычно телефон при задержании забираете? — Нет, но у тебя я заберу, — он остановился на светофоре и открыл сетку разделяющую его с задними сидениями, протянул требующую ладонь. — А это законно? — Опасаясь, Мэй всё же протянула свой старенький мобильник. — Нет, — и решётка снова захлопнулась.       Из машины он вытащил её тоже достаточно грубо, чтобы она точно могла вжиться в атмосферу самого настоящего задержания, а именно открыл дверь, дернул Мэйбл за руки и как только показалась её спина, то ухватился за шиворот и толкнул к двери управления. Удержав равновесие, Пайнс подняла голову и оглядела одноэтажное здание, которому по словам копа требовался капитальный ремонт. На самом деле оно почти не отличалось от множества городских построек: одноэтажное, грязно бежевого цвета, только вот стояло в отдалении от остальных домов, а на окнах мозолили глаза металлические решётки. При входе развивался флаг США и рядом, чуть поменьше, флаг штата.       В дверь её тоже толкнули, и она чуть не врезалась в другого полицейского, тащившего за собой какого-то пьяницу, всеми руками и ногами упиравшегося в землю. — Отпусти, крыса! Я ничего не… С ребятами просто посидели… Да убери свои поганые свинячье лапы… Ублюдок, мать твою, а ну решил ко мне лезть…! — Если ты сейчас не заткнёшься, я вышибу остаток твоих никчёмных мозгов, — гаркнул в ответ коп и продолжил тащить забулдыгу в камеру.       Мэй невольно почувствовала, как по мокрой горячей спине пробежал холодок. Мурашки перекинулись на всю кожу, но как быстро появились, так и исчезли, никто не мог этого заметить. Проводив к свободному столу, спутник усадил её на стул и для убедительности надавил на плечи, впечатывая в твёрдую сидушку. Мэйбл дёрнулась, освобождаясь от его рук и нервно откинулась на спинку, сразу почувствовав каждым позвонком жесткость своего сидения. Как смогла скованными руками убрала с лица прилипшие волоски и с интересом стала оценивать сидевшего перед ней офицера. На небольшом бейджике такими же маленькими буквами было выведено имя, которое Мэй в силу плохого зрения и полупрозрачной мутной плёнкой, появившейся в глазах с приездом в жаркий климат, не смогла прочитать. Мужчина не выглядел молодым, хотя поджарая фигура, выступавшая из привычной коричневой униформы, давала понять, что спортивная подготовка у него хорошая. Внимания на сидевшую перед ним девушку он не обращал никакого, увлечённо печатая в компьютере.       «Отчёт, наверное, заполняет», — подумала Мэй и провела руками по мокрой голове. Только тут она с ужасом осознала пропажу своей кепки. Она подорвалась с места и как ребёнок, потерявшийся в гипермаркете, громко спросила: — Никто не видел мою кепку?       Ноль реакции. Сидевший перед ней коп лишь на секунду оторвал взгляд от монитора. — Кепка такая, тёмно-зелёная. Я в ней приехала.       Не дождавшись ответа, Мэй двинулась по участку, внимательно разглядывая пол и всё наровясь заглянуть под все столы и стулья. Только тут к ней подошёл молодой офицер, которого она встретила при входе с пьяницей подмышкой. Он схватил за её за руки, чуть выше наручников и повёл обратно к столу, на удивление вежливым тоном объясняя. — Дамочка, на место, пожалуйста, вернитесь. Сейчас Джеффри освободиться и займётся вами. — Но моя кепка! — Устало протянула Пайнс послушно ступая к своему месту. — Разберёмся. — Я в ней приехала, может она упала в машине, пока я вылезала… — Разберёмся.       «Вечно вы так говорите, уроды! Чёрт побери, ладно, моя цель всё-таки важнее той кепки. Хотя она была очень даже хороша».       Своей толики внимания ей пришлось ждать ещё четверть часа. Пару раз Мэй пыталась начать разговор, но, как и всегда, её реплики тонул в болоте полицейского пофигизма. Тогда она начала оглядывать полицейский участок, стараясь впитать в себя абсолютно всё, понять, её ли это?       Первое, что бросилось в глаза, — полное отсутствие женщин, одни мужчины далеко за тридцать. Из молодых она заприметила лишь полицейского при входе. У каждого здесь на лице отражалась смертельная скука и отвращение к своему занятию.       «Не страшно ли жить в такой стране, где те, кто должен тебя защищать, ненавидят свою работу?»       Как сонные мухи, офицеры ходили из комнаты в комнату, от стола к столу с кипами бумаг и папок. Иногда в участок приводили нового заключенного, но в основном все они были смертельно пьяными, и их без выяснения причины отправляли в вытрезвитель. Наконец закончив, Джеффри с неохотой повернулся к девушке и достал из стола новую, нетронутую папку, готовую в перспективе стать её собственной. В графе номера дела он вписал «№654», потом снова посмотрел на Мэйбл. В глазах читалась скорее не злость, а досада: — Имя? — Мэйбл Пайнс. — Документы есть? — Есть, но они дома. — Возраст?       «Так просто? Поверите на слово?» — 21. — А если по-настоящему? — 18. — Адрес проживания?       «Поэтому надо врать дважды. После первого думают, что поймали тебя с поличным». — Орегон, Гравити Фолз, Хижина…

***

— Стоп. Ты просто так взяла и сказала ему настоящие адрес и имя? — Я соврала с возрастом. — Ну и что, что тебе тогда 17 было. Год разницы — это не ложь, только если ты не в баре. Но имя и адрес зачем? — Ну, ну, ну я не знаю, я думала, что это игра, всё по пустячному. — Молодец… Насколько понимаю, сейчас в одном отделение шерифа в Литл-Роке лежит досье на тебя? — Заткнись.

***

      Закончив ленивый допрос, Джеффри поинтересовался зачем её сюда привели, на что Мэйбл гордо ответила: — Угон полицейской машины. — Лучше бы ты её ещё разбила, может новую выдали, — с недовольством заметил он, после чего встал и приказал Мэйбл сделать тоже самое.       Что последовало дальше можно просто назвать судебно-следовательными мероприятиями, от которых в глазах Пайнс заплясали чёртики. Не надо было исключать вероятность, что их удалось запечатлеть, когда её фотографировали анфас. В профиль пришлось фотографировать дважды, потому что первый фотоаппарат разрядился в моменте щелчка. Карточки, которые выдал полароид, Джеффри сунул в папку, потом достал специальный порошок, напоминавший натёртый графит, высыпал его на стекло и приказал Мэй обмакнуть в него пальцы, а потом по очереди приложить их к специальным, выделенным для каждого пальца, ячейкам. Только в голове Мэй мелькнула мысль, о том, что всё это больше похоже на каменный век, как бумагу с её отпечатками положили в сканер, который тут же перевёл их на экран.       «Вот ты и в базе данных, Мэйбл Пайнс. Поздравляю. Дядя Стен бы гордился тобой».       После этого, Мэй снова усадили за стол, а ведущий её дело коп, снова стал что-то печать в компьютере. Момент задержания в своей голове она рисовала совсем по-другому, а здесь — одно лишь безразличие. Хотя, стоило признаться, когда она стояла у расчерченной горизонтальными линиями стены и держала в руках табличку со своим именем, то чувство уязвленности не покидало её. Да, она почувствовала это, ненадолго, но это было, а этого она и добивалась. Вызвать у своей апатичной натуры хоть какие-то эмоции сейчас становилось одной из главных целей существования, а американские горки в этом никак не помогали. Они вызывали одну тошноту.       Сейчас же хотелось курить. Мэйбл подозревала, что курить в полицейском участке запрещено, но в любом случае дотянуться до пачки сигарет в одном заднем кармане и зажигалки в другом было невозможно. Наручники мешали, а совершив получасом ранее несколько резких движений, Пайнс поняла, что разодрала себе кожу на запястьях. Пора было что-то делать с этим. — Джеф, скажи мне, на сколько лет тянет угон? — 10, если бы ты угнала мерседес и разбила его, а так посидишь пару суток в изоляторе, а может и так отпустим, — не отрываясь пробубнил коп.       Мэйбл незаметно откинула полу рубашки и скользнула одной рукой в передний карман джинсов. — Ух-ты, я могу побыть в изоляторе. А там кормят? — Раз на раз не приходиться. — А прогулки во дворе бывают? — А ты видела здесь двор? — Вопросом на вопрос ответил Джеффри тоном, обрывающим любую беседу.       Рука девушки замерла в кармане, когда мимо прошёл какой-то офицер, наклонившийся к «её офицеру» и, мотнув головой на улицу, предложил выйти покурить, но он ответил отказом, выразительно кивая в сторону Мэй.       А вот и отмычка. Она пришла подготовленной. — А что со мной было бы, если я убила кого-нибудь? — В смысле? — Процедура отличалась бы? Меня, наверное, сразу в одиночку закинули?       Тыкаясь в пустоту, она наконец попала в отверстие ключа, от сердца сразу отлегло. Стала упорно, монотонно и пока безрезультатно шерудить отмычкой. — Может и засунули, можешь помолчать? — Нет, я что, зря пришла? Расскажи, расскажи! Мне руки бы за спиной сковали, да? В допросную отвели? Фонариком в лицо светили? — Если не заткнёшься, я тебе сам в лицо фонариком посвечу!       Скользкие от пота пальцы неумело владели небольшой скрепкой, служившей Пайнс ключом. В момент, когда коп прикрикнул на неё, отмычка выскользнула, щёлкнула об ноготь и чуть не улетела на пол, но хорошая реакция не подвела, и колени зажали беглянку быстро и бесшумно. — А что было бы, если кто-то ворвался сюда с оружием? Джеффри, камон, мужик! Скажи мне!       Ответа не последовало, а Мэй не сдаваясь продолжала пытаться открыть наручники. В фильме это так легко выглядело, а сейчас кожа на руках рвалась, а одну кисть надо было сгибать так, что казалось она может вывернуться из сустава. От боли Мэйбл прикрыла глаза и начала дышать через нос, чтобы скрыть стон от новой волны боли, снова заговорила тем же придурковатым тоном. — Представь ситуацию, Джеф: сюда врывается парень, бежит к твоему столу, хватает твою беретту, — тут коп машинально пододвинул лежащую на столе кобуру с пистолетом поближе, — и берёт кого-нибудь в заложники, а ещё лучше: начинает стрелять без разбора. Что настоящий коп в таком случае сделает? — Ну почему тебя ко мне привели, — сквозь зубы прорычал офицер. Патрульный рассказал ему, что эта девчонка хочет узнать всё о их работе и машину угнала только, чтобы её привезли сюда. Но он не думал, что она окажется такой надоедливой.       Щелчок! Первый браслет расстегнулся, и Мэйбл уже активнее стала вскрывать второй, на это ушло не больше минуты. Руки были свободны, а окружающим плевать. Как хорошо, что она не опасный преступник, а то парочка трупов уже обеспечены. С облегчением потёрла покрасневшую кожу. На самом деле на месте наручников виднелись всего две царапины, а не как думала Мэй целые ошмётки порванной кожи. Хотя боль была самой настоящей, неподдельной.       «Останутся синяки», — отстранённо решила она и даже сама удивилась этому безразличию. — Как бы ты поступил Джеффри, в минуту опасности своей и чужой жизням?       Коп не поднял головы, и очень зря. В секунду Пайнс вскочила со стула, наручники будто в замедленной съёмке полетели на пол, ударяясь о него с характерным металлическим звоном, все поворачивают головы, а веки смыкаются так медленно и непривычно. Время приостановила свой ход на несколько несчастных секунд, хвативших Мэйбл протянуться к лежащей на расстояние вытянутой руки беретте и взвести курок. Пыль в воздухе продолжила свой приостановленный вальс, а голоса с привычным южным акцентом оттаяли: — Хэй, что ты…! — Положи пушку на место! — Не махай ей, ты же не знаешь, как пользоваться. — Эта чокнутая всех нас здесь перестреляет — Куда смотрел Джеф… — Господа, господа! — Громко и чётко проговорила Мэй, целясь в одну случайно выбранную ей голову, — Я не собираюсь устраивать террористический акт! Никто не пострадает, если вы выполните одну моя просьбу. Обезвредьте меня!       Из рядов послышалось: «Чёрта с два, сначала опусти пушку!»       «Какие же они идиоты, если не будет пушки, то будет не по-настоящему. А мне нужно воссоздать все события в тончайших подробностях».       Напряжение, нависшее в воздухе, можно было ощутить физически. Все стояли бездвижно, один коп попытался дотянуться до своей кобуры, покоившийся на поясе, но Мэй среагировала быстрее и перевела дуло пистолета на него. Несчастный отдёрнул руку как от огня, по рядам снова прокатилась волна возмущений, один голос прозвучал более отчётливо: — Даже если ты не настроена на мочилово, то всё равно не можешь гарантировать, что у тебя не дёрнется рука и ты кого-нибудь случайно, — он выделил это слово, подзадорив Мэй, — не пристрелишь. — Хорошо, я докажу, смотрите!       И она, всё также держа пистолет у всех на виду, ловким движением руки вытащила из него магазин с патронами и откинула куда-то за спину. Теперь оружие не было опасно, но всё равно коп у неё на мушке не отрывал встревоженных глаз от безумных карих.       «Мэйбл, а ты не сходишь ли с ума? Тебе ведь это так нравится. Готова поклясться, что чувствую практически сексуальное возбуждение». — Никто не пострадает! Но представьте, что такая ситуация всё же случилась. Господа, что вы будете делать? Вы в опасности, гражданские тоже.       Копы не двигались с места. Некоторые боялись, не веря, что девушка перед ними адекватна и на самом деле безоружна. Еле слышный шёпот то из одного, то из другого угла: «У неё точно ещё нож или другой пистолет за рубахой! Так её ведь обыскивали… Обыскивали, конечно, но наручники она умудрилась снять, значит… Ребята не подходите, мало ли… точно что-то из-за рубахи выпирает. Это её яйца по пуду каждое, наверное».       А она начинала закипать. — Мать вашу! Не стойте как остолопы, я сейчас могу грохнуть вон того парня, — она чуть не плача перевела дуло беретты на другого мирно стоящего копа, который тут же вскинул руки над головой и попятился назад. — Вам всем плевать? Ублюдки, давайте же, покажите мне действие, мне надо, слышите? Мне надо! — Я сразу понял, что она поехавшая сука! — Что? Повтори, что ты там сказал? Вот так вас учили вести переговоры с террористами? — Всем усилием воли Мэйбл удерживалась, чтобы не сорвать голос до истерического и не кинуться на оскорбившего, но не предпринимавшего ничего копа.       Как загнанный зверь она продолжала крутиться вокруг себя, тыча пистолетом то в одного то в другого, слёзы душили её изнутри. Это были слёзы обиды. Она хотела, чтобы всё было по-другому: её скрутили, обезвредили, ведь так делают в фильмах, а что это за система в реальной жизни. Они беспомощны как дети. — Что, что вы делаете в таких ситуациях?!       Внезапно воздух рядом с виском похолодел. Что-то металлическое упёрлось ей в голову. — Вот что мы делаем в таких ситуациях, — прозвучал сухой голос совсем рядом и в гробовой тишине, нависшей над участком, раздался щелчок спускового курка.       Что чувствует человек перед смертью? Перед тем как отправиться туда, откуда ещё никто не возвращался? Возможно, становиться очень дурно, будто ты сейчас провалишься в обморок. Тошнота, привкус серы во рту, пелена перед глазами, а если тебе стреляют в голову, а твои мозги ещё не стекают с соседней стены, то пелена перед глазами может быть красной. Звон в ушах, а потом начинают подкашиваться ноги, а в следующий момент, сильный удар тела об пол, ведь падать с высоты собственного роста рисково для каждого. Голова тоже касается пола, и в этот момент ты проваливаешься ещё глубже, сквозь паркет. Что теперь? Облегчение, эйфория от боли, оставшейся за гранью восприятия, где-то далеко, не там, где ты…       Мэйбл всегда думала, что умрёт под капельницей в глубокой старости. Морфий будет постепенно проникать в её кровь, разносится по венам с потоком других лекарств, таких нужных сейчас её чёртову бренному телу. Рядом будет… ну в идеале никого не будет, ей так не хотелось, чтобы вообще кто-то скорбел по ней. Она не сделала ничего важного в своей жизни, любить её не за что, а эта дурацкая привязанность, что возникает от долгого пребывания вместе. Диппер может будет рядом, но если будет вариант, то она не скажет ему, где наметит умирать.       Окей, это в идеале, а теперь смерть заберёт её. Сейчас жуткая боль от огневого ранения в пучок нервных окончаний начнёт выворачивать её изнутри. Боль станет ей лучшей подругой на пару секунд, которые она воспримет как вечность. Боже какая глупая смерть… И ещё раз поворотим для закрепления: жуткие мучения, потом темнота, потом забытые. Урок выучен на отлично.

***

— И что? Тебя убили?       Скепсис в его тоне разозлил Мэйбл. — Да, к сожалению!.. Но я выжила!

***

      Мэйбл приоткрыла один глаз: она всё так же стояла посреди участка, среди поражённых полицейских. Ни темноты, ни красной пелены перед глазами. Холодный пот бежит по её спине, а мышцы лица из-за секундного, но мощного напряжения заныли.       «Холостой» — светлая и такая радостная мысль пронеслась в её голове, осветив весь мир новыми красками, — «Холостой выстрел! У него тоже не был заряжен пистолет!».       В тот момент, когда она уже хотела со слезами радости кинуться на шею человеку, пощадившему её, этот самый человек очень грубо толкнул и практически кинул Мэйбл на стол. Её туловище впечаталось в столешницу, а щека, проехавшись по бумагам, ободралась об оголившееся дерево. — А потом мы поступаем вот так.       Холодно и уверенно офицер скрутил ей руки за спиной, всё так же наваливаясь на неё, чтобы исключить любую попытку подняться. Он хорошо знал свою работу, поэтому все движения были отточены, выполнял он их скорее монотонно, чем с усилием. — И вот, так, а теперь, парни, отведите её в допросную, у меня есть парочка вопросов.       Пайнс подняли подскочившие офицеры и не церемонясь потащили в глубь участка. После такой выходки не стоило ожидать обращения к себе как к «девочке», скорее, как к «долбаному психу». Удалялась она из открытой приёмной обычным шагом, не в замедленной съёмке, как вы могли подумать (хотя ей очень этого хотелось. И чтобы ещё песня на фоне играла).       Злодей в нокауте, общественность торжествует, а её, с кровоточащим лицом ведут за кулисы. Левая щека, которой её провели по столу, была одной большой ссадиной. Кровь стекала по всему периметру неспешно, но смешиваясь с потом создавала неповторимое сочетание, заставляющее морщиться милое личико. Никто не обращал внимание на её страдания. Со всех сторон только и слышалось: «Патрик — красавчик! А что теперь с ней? Убить мало, дура малолетняя… сколько ей, 13? Вот бы с отцом её поговорить…» — Жаль, что он умер, — выплюнула остатки яда Мэй, но чуть не прикусила язык, от очередного абсолютно не нужного толчка, ведь она шла послушно и практически ровно. Сейчас она сгорала от любопытства узнать, кто был человек, выполнивший её безумное желание, и спасший весь отдел. Но, когда она повернула голову за плечо, чтобы посмотреть на него, как тащившие её с обоих сторон под руки копы вернули распушившуюся голову в обычное положение и парой манипуляций заставили согнуться пополам.       Так, кашляя и чертыхаясь, девушка и ввалилась в маленькую комнатушку с серыми удручающими стенами. Крошечное окно, завешенное какой-то мутной плёнкой, и стальная решётка на нём не давали никакого света. Тот, что всё же проникал, вызывал скорее приступ тошноты, настолько он был сер. Посредине стоял стол и два стула напротив друг друга. В столе был вкручен металлический, как и всё в этой комнате, крюк. Мэйбл расстегнули наручники лишь на пару минут, чтобы снова застегнуть, но на этот раз не за спиной, а спереди и прицепить дополнительно к крюку. Закончив, офицеры вышли, кинув в адрес психопатки пару ласковых. А один из них, когда ещё его коллега прицеплял руки Мэйбл к столу, поглаживал то ли свой пенис, то ли беретту в кармане, но взгляд похотливого мента вызвал на лице заключённой лишь злую усмешку. Она тогда оскалилась в улыбке и вдруг дёрнулась к нему щёлкнув зубами.       «Да, Мэйбл Пайнс, до чего ты докатилась?»       Несмотря на свою старость, дверь открылась бесшумно, Мэйбл спиной почувствовала невидимую вибрацию и развернула голову к вошедшему. Мужчина средних лет загорелый и стройный, как все здешние копы, вытащил ключ из замочной скважины и развернулся к девушке. В руках он держал пластиковый стаканчик с водой. — Сервис у нас, конечно, не очень, но, — он поставил стаканчик рядом с Мэй, — угощайся. — Щедро с вашей стороны.       Она потянулась к нему, но сделать хотя бы один глоток не удалось из-за скованных рук. Офицер тут же достал из заднего кармана ключ. — Не боитесь, что я наброшусь на Вас? — Потирая затёкшие запястья, спросила Пайнс. — Знаешь… наверное, нет. А ты пей, пей, не стесняйся. Хотя про стеснение речи и не идёт. Мэйбл Пайнс, я не ошибаюсь? — Да, а Вас зовут Патрик? — Шериф Гонсалес. Патрик Гонсалес.       Полицейский обошёл стол и сел напротив Мэйбл, доставая из карманов пачку сигарет, телефон, потом снял свой пояс с кобурой. Шляпы у него не было. — Ну давай поговорим, Мэйбл Пайнс. — Что Вас конкретно интересует?       Патрик пожал плечами и выказал на лице искренне непонимание: его пышные пшеничного цвета усы поползли вниз. — Всё. Меня интересует всё: мотив, почему выбор пал на наше отделение, есть ли у тебя судимости или психологические расстройства в прошлом или настоящем? — Если бы вы побеседовали с тем парнем, кто привёз меня сюда, то он бы рассказал Вам, что я пишу курсовую в… — Курсовую? На сколько я знаю в школах нет курсовых, только проекты, доклады и другие творческие задания, — он был очень доволен тем, что раскрыл её маленькую тайну. — Но я ни за что не поверю, что учителя могли попросить тебя таким варварским способом проникнуть в государственное учреждение устроить погром. — Я ничего не устраивала, беретта была разряжена. — Кстати, о пистолете! — Шериф привстал и снова поудобнее уселся на стуле. — Я наблюдал за тобой: ты не плохо владеешь им, твёрдо держишь в руках. Откуда такое умение? — В тир часто хожу, — буркнула в ответ и сделала глоток спасительной воды, в секунду смочившей её осипшее пересохшее от громких криков горло. — Я думал, ты поняла, что сейчас врать не надо. — Я не вру! Старший брат часто берёт меня с собой в тир, он учится в академии ВМС США. — Хорошо, но в таких заведениях не пользуются береттами, если и пистолеты, то маузеры новых моделей или вот, например, — он вытащил из кобуры оружие и повертел его в руках, — мой глок. Умеешь им пользоваться?       Мэйбл смиренно сидела перед ним, облокотившись на спинку стула. Мельком глянув на пистолет в его руках, снова посмотрела в глаза, потом медленно, без резких движений, но всё с тем же недоверием, которое не покидало её с того момента, как мужчина вошёл в комнату, потянулась к глоку. Оглядела его внимательнее, начала вертеть в руках. — Знаком? — Да, выдавалось пострелять. — Сам только его и уважаю, хорошо в руке лежит.       Мэйбл взяла пистолет так как надо в руку, разместив указательный палец на спусковом курке и… направила дуло в голову шерифа. — Не боитесь, что я вот так могу вас пристрелить? — Не боюсь, — спокойно ответил он и вызывающе скрестил руки на груди. — Там ведь, — мотнул головой за дверь, — не пристрелила. — Но я ведь тронутая, да ещё и лгунья. Как вы поняли, что я ещё учусь в школе? — Молоко на губах не обсохло.       Она усмехнулась. — А вы всегда вот так преступнику пистолет предоставляете с дружеского плеча? — Нет, но ты исключение. Мне интересно, что ты сделаешь. Мэйбл Пайнс, ты для меня до сих пор загадка. — Не только для вас. — Мы могли бы поговорить, если ты вернёшь мне пистолет обратно и… — Он не заряжен, — наконец выдала вердикт Мэй и подпёрла рукой щёку, всё держа на мушке удивлённого мужчину. — С чего ты взяла? Думаешь, я хожу с незаряженным оружием? — Я думаю, что вы вытащили из магазина все патроны и подменили их каким-то другим грузом, но, к сожалению, не угадали с весом, — на этот раз Мэй пожала плечами. — Зачем мне это делать? — У меня спрашиваете? Может, чтобы проверить меня, мою реакцию. — А если ты ошиблась? — Сколько бы Вы не строили из себя бесстрашного рембо, Вы не рискнули зайти в одну комнату с сумасшедшей и дать ей заряженное оружие. Не в Ваших же интересах, — тихо протянула Пайнс.       Резким движением рука с глоком переместилась к виску, с налипшими на него вьющимися волосами. — Ты перепутала вес, не узнала модель, не делай этого! Мне не нужен здесь труп. — А что? Камеры не работают? Так вас свои же прикроют. — Как далеко ты готова зайти…       Он говорил слишком убедительно, даже соскочил со стула. Зрачки сузились, а руками он пытался призвать её к спокойствию, поднимая и опуская их. Его дальнейшие слова потонули в шуме, постоянно возникающем у Мэйбл в ушах, когда она решалась на что-то опасное или рисковое. Эта стена вроде ограждала её от внешних раздражителей, давала хотя бы немного побыть наедине с собой.       «До того, как он вскочил со стула, я была уверена на все сто, а сейчас… Нет, я не могла перепутать. Какая тяжёлая расплата будет за ошибку. Диппер, я люблю тебя». — Как далеко ты готова зайти из-за своего упрямства? — Слишком далеко.       И она нажала на курок. Второй раз за день ей подставляют к голове пистолет, и второй раз она остаётся в живых. Выстрела не последовало.       Облегчение… Да, его она точно почувствовала. А ещё злорадное удовольствие, увидев смех в глазах шерифа. Он захлопал в ладоши. — Финита ля комедия, думали я струшу? — Правда? Да, я не верил, что ты решишься… здесь есть два объяснения, — он сел на стул и навалился вперёд, — либо тебе плевать на свою жизнь, что ты только и хочешь постоянно ставить себя под удар, надеясь в один прекрасный момент прекратить своё унылое существование… А второй вариант — это то, что ты очень расчётливая и умная девушка, знающая последствия и готовая с ними столкнуться. Я склоняюсь к первому варианту, — добавил он, принимая из рук Пайнс свой глок. — Ха-ха-ха, уморили. Давайте уже поговорим о том, что интересует Вас и меня. Работа полиции действительно цель моего исследования. Да, это не задание из вне, частная инициатива, если можно так сказать. — Как погодка в Калифорнии? — Закуривая, как бы невзначай спросил Патрик. — А мне почём знать?.. акцент. Может хватит говорить всякие крутые и неочевидные вещи так буднично и просто. Ваша манера общения? — Что есть, то есть. — Я давно уже не живу в Калифорнии. — Откуда тогда тебя такую занесло? — Орегон. — Где твои родители? — На том свете. — Хорошо, спрошу по-другому, ты здесь одна? — Нет, с братом. — Он младше тебя или одногодка? — Да как?! — Близнец? — Чёрт, как?! — Сказать по правде, я лишь гадал, а ты подтверждала мои фальшивые выводы, — смеясь в усы, объяснил он. — То, что он у тебя не из военно-морских сил я сразу понял, и почему-то мне захотелось верить, что в детстве были похожи как две, капли воды и творили детские шалости вмеси, на пару. У меня ведь тоже сын есть. Он, кстати, всегда хотел себе сестрёнку-непоседу. — Сочувствую, — фыркнула Пайнс, ощущая с каждым разом, что она действительно всего лишь глупая девчонка, которая не в силах тягаться с матёрым ментом. — Так вы с братом сюда со взрослыми приехали? — Ну да, с дядей. Шериф Гонсалес, я у всех спрашиваю, и никто мне так чётко и не ответил: на сколько меня привлекут за угон? — Загибай пальцы, Пайнс: угон, организация общественно опасных действий, нападение на офицера полиции. — Да это бред, никто ведь не пострадал. — Это будет считаться как смягчающее обстоятельство, — нравоучительно подняв в воздух палец, изрёк Патрик. — Так как ты не совершеннолетняя, то года 2 в колонии…       Страх маленькими иголочками пробежал по всему телу, под ложечкой засосало. Мэйбл встряхнула головой и дернулась, так что задела рукой полупустой стакан с водой, опрокинув его на пол. — Стоп! Нет. — Да. Ты девочка уже взрослая, должна была знать, на что идёшь и к чему твои выходки приведут. — Тогда я больше ни слова без адвоката не скажу. — А у тебя деньги на адвоката-то есть? — А это не ваше дело считать мои деньги. Я имею право хранить молчание, всё что будет мной сказано может и будет использовано против меня в суде, я имею право на адвоката, если… — Молодец, садись, 5. Отличное знание правила Миранды¹. — А разве не вы должны мне зачитывать мои права как гражданки США? — У нас тут в Литл-Роке всё немного не так. Думаю, ты это уже заметила.       Шериф повернул пару раз ключом в проёме. Дверь отворилась, и в комнату вошли два офицера, заводивших Мэйбл сюда ранее. Помещение сразу стало ещё меньше от такого скопления народа. — Парни, уведите её и киньте в одиночку, пусть посидит, — он кинул презрительный взгляд на пялющуюся на него из-под волос Мэйбл, — подумает над своим поведением.       Патрик провёл по своим покрывшимся испариной волосам, вздёрнул усы и, не оглядываясь на уводимую прочь девушку, сам двинулся в глубь участка. Его догнал офицер, дежуривший у дверей во время допроса. — Мистер Гонсалес! — Чего тебе, Тони? — А что, Вы правда её за это на 2 года, ну того, посадите? — Не плохо было бы, может набралась уму разуму. — То есть не посадите? — Ликуя, уточник парень, единственный молодой служитель закона в этом участке, который ещё с порога проникнулся некоторой симпатией к этой девушке в безразмерной рубахе и шикарными волосами. — Да какой там. Сутки посидит в одиночке, потом дядю её вызовем, пусть забирает и катится с ней ко всем чертям. — Это ж надо было, весь отдел на уши подняла. — А ты, Тони, подслушивал что ли? — Остановился и в упор спросил Патрик.       Парень перед ним замялся, потирая в смущение красную обгорелую шею.

***

— Я могу сейчас сказать? — Валяй, если что-то стоящее, — добродушно махнула рукой Мэй. — Ты вот серьёзно пошла на всю эту авантюру, не задумываясь о последствиях? А если бы тебя всё-таки привлекли по нескольким статьям? — Давай так: я не собиралась вламываться в департамент шерифа с маузером на перерез. Я хотела мирно поговорить и выяснить все интересующие меня вопросы. Но когда я поняла, что никто не будет мне ничего рассказывать, то пришлось импровизировать. Что молчишь? — Ты чёртов везунчик, но псих!

***

      Ковыряя ногтем потрескавшуюся краску, Пайнс долго не могла собрать мысли в кучу. Сейчас она сидела на лавке с поджатыми ногами и не верила происходящему. Всё как во сне или дурацкой шутке адского треугольника.       «На такие безумства способен только Билл. Не уж то я одержима? А как понять, что ты одержима? Даже не загуглить, хотя запрос в поисковике был бы очень странным».       В помещение, где друг за другом располагалось 4 камеры, соединённые единым коридором, куда выводили их решётки, за столиком сидел какой-то коп и наслаждался холодным воздухом, исходящим от вентилятора. Гудение от этой машины не хило действовало на нервы нарику, сидевшему в соседней с Мэйбл клетке. Он пару раз с разбегу впечатывался в решётку и начинал как дурной орать ругательства.       «Не надо мешать людям сходить с ума… А я бы точно головой тронусь, если меня посадят даже на год. Открываешь утром глаза, а над тобой не дощатый потолок, уходящий всё выше и выше в конус крыши, а бетон. Сверху бетон, слева, справа и снизу тоже один сплошной бетон. Просто подарочная коробка с радиоактивными изотопами внутри». — Выключи его, или я выберусь отсюда и затолкаю твою голову между лопастей, сукин ты сын!       «Я не хочу в тюрьму», — твёрдая мысль установилась в её кудрявой голове. Теперь лишь она занимала главенствующее положение.       Обхватив свои колени, Мэйбл уткнулась в них и начала судорожно соображать, что сказать Стену, где взять адвоката…       «А может побег? Через прутья не протиснусь, а окно?» Мэйбл повернула голову: небольшое окошко красовалось высоко над потолком, если встать на лавочку и ещё приподняться на цыпочках, то её нос мог бы вдохнуть каплю свежего воздуха. Но на окне тоже были прутья. Вариант разобраться с замком на двери отпала, потому что всякий раз, как девушка подходила к нему и начинала изучать, словно эксперт картину в Лувре, охранник вставал со своего места и шёл по коридору с дубинкой. Когда он ударял ей по решётке, псих в соседней камере начинал истошно визжать, а Мэй как дикий зверь отпрыгивала в угол. Иногда показывала язык, но это уже совсем ребячество.       «Смириться — я не смирюсь, но придумать что-то ещё? Как вариант — попроситься в туалет и сбежать через канализацию, как во всех фильмах про побеги, или попросить охрану привести меня в допросную и ещё поболтать со стариной Гонсалесом». — Заткнись, иначе до конца дней будешь говно за всеми в тюрьме подбирать. — Ты меня не напугаешь, свинья!       Коп встал и, подойдя к нарику, с силой шибанул по прутьям в сантиметре от пальцев заключенного.       «Диппер будет ругаться, будто он старше меня на целую вечность. Это ведь он работает над научными проектами со Стэнфордом, пока я трачу свою жизнь не пойми на что. Ещё курить начала, настоящая чертовка! Стивена Кинга в руки не бери, по заборам не лазай, не воруй деньги с заправок. Даже Стен не так изводиться по этим мелочам. А теперь, когда мне светит срок, что они скажут?»       Снаружи послышалась какая-то возня. Задвигались стулья, задевая друг друга. Встревоженные голоса слились в неразборчивую кашу.       «Начальство что ли приехало?»       Стерегущий их коп тоже встал, поправил униформу и вышел за дверь.       Мэйбл рванулась к замку.       «Был бы у меня ножечек, что забрали при личном досмотре, или хотя бы пилка, а так мне что, пальцем ковыряться? Вот у Пасифики такие ногти, что она могла бы попытаться использовать их как отмычку».       Пока Пайнс возилась у скважины, её сосед, прилипнув лицом к решётке, наблюдал за ней через стенку. В какой-то момент он продел свою руку через прутья и стал пытаться дотянуться до девушки. Попытки его были тщетны, как бы он не выворачивался в суставах. Краем глаза Мэйбл заметила эти усилия и лишь фыркнула. Разобраться с дверью у неё не получалось, а волосы всё лезли в глаза, раздражая и мешая. — Как дела малыш, у меня осталось немного дури, они не знают, что я спрятал её там, тааам, — наркоман уловчился и схватил каштановый локон, так не вовремя откинутый Мэйбл. — Ещё раз тронешь и ты — труп, — уничтожающим тоном прошипела она, как вдруг дверь с грохотом отварилась, и в помещение ворвался уже знакомый ей полицейский.       Глаза у бедняги были каждое по здоровому яблоку. Он, не обращая внимание на удивлённые взгляды, промчался по коридору и исчез в двери ведущей ещё глубже внутрь участка. — Какого чёрта?..       Только сейчас Мэй, выйдя из своего так называемого транса, во время которого она абстрагировалась от действительности, услышала шум выстрелов и строгие голоса, выкрикивающие приказы. Звук разбитого стекла резанул Мэй по больному, прижавшись к решётке, она старалась заглянуть за оставшуюся открытой дверь, но это было бесполезно. — Хэй, что там у вас происходит?! Кто-нибудь, вы меня слышите?       В ответ раздалась пулемётная очередь.       Всё внутри сжалось, и Мэй, бледнея, отошла к дальней стене. Незнание пугало больше всего. Воображение рисовало самые страшные картины, она даже не догадывалась, что реальность окажется страшнее всех монстров, прятавшихся у неё под кроватью в проклятой Хижине Чудес. Даже Шифр, даже чёртов Билл Шифр не показался бы ей тогда исчадьем зла…