Порочность

      «Как же он устал, бедняжка. А может у него просто крыша поехала?»       Так или иначе, но чёрная тесла, миновав частный сектор с располагавшимся там офисом Берковца, подъезжала к мегаполисному муравейнику. Острые шпили небоскрёбов задевали небесную гладь, исчезая из видимости в тумане, нависавшим над городом после дождя. Всю поездку Гидеон не обмолвился не словом, а один раз Мэйбл показалось, что он чуть не вырулил на встречку с закрытыми глазами. Она пыталась занять его разговором, порасспрашивать побольше о процессе над Хьюстоном, ведь никто кроме него не был так во влечён в дело (конечно, с счетов не надо списывать адвоката из Германии, но к Френку девушка ещё не испытывала полного доверия, а попросту говоря она побаивалась его дружелюбия и открытости. Разумеется, она осознавала, что он был открыт ровно настолько, насколько это нужно ему как опытному адвокату и по совместительству психологу). Но все её потуги начать диалог не находили ответа. В конце концов, когда машина завернула на очередную узкую улицу, сжимаемую по краям стеклянными высотками, Мэйбл не выдержала: — Может ты уже скажешь куда мы едем? — Привычная тишина в ответ её не удовлетворила. — Если ты сейчас же не ответишь, то я открою дверь. Я не шучу, Глифул.       Она не шутила и действительно дёрнула дверь, прекрасно зная, что во время езды все выходы автоматически блокируются. Машина издала неприятный резкий звук, и блондин, оторвавшись от дороги, мутными глазами взглянул на пассажирское сидение. Заметив там Мэй, он выразил искреннее непонимание. — Мэйбл? Что ты здесь… — …делаю? Не знаю, вот у тебя хотела спросить. Куда мы едем? — Мы? Я еду домой. — Чудесно, а какого черта, не хочешь сказать? Я же просила подвезти меня. Если не хотел до офиса, то высадил хотя бы в студенческом районе, а сейчас куда ты меня увёз? Как мне отсюда домой добираться? — Чёрт, — Гидеон мученически закрыл глаза, а потом резко свернув в сторону, поставил машину рядом с бутиком «Burberry».       Глянув в окно, Мэйбл ощутила боль в глазах от невыносимого количества клеточек на один квадратный метр. Пальто, зонты и даже галстуки — песочный, красный, чёрный и белые цвета, когда-то составлявшие мечту юной провинциалки, а теперь раздражавшие из-за того, что половина университета ходили в одежде этой фирмы. — Черт, извини, я что-то совсем задумался и забыл про это. — Ты точно в порядке? Выглядишь паршиво, — с сочувствием поинтересовалась Мэйбл. Желание коснуться напряженной руки, до сих пор сжимающей руль, как во время езды, она быстро подавила. — Не выспался, и на работе проблемы. Ты не против, если я просто дам тебе деньги на такси? Сил нет, хочу приехать домой и завалиться на кровать. — Не надо, я на автобусе доеду. — Брось, я сейчас же перечислю тебе на карту. — Гидеон, не надо. Езжай домой и отоспись. Ты реально ведёшь себя странно, у тебя глаза на ходу закрываются. Не хочешь обратиться к врачу?       Парень нажал на припухшие глазницы своими белыми ладонями, потёр и убрал руки, продемонстрировав всё ту же усталость во плоти. — Я в норме, завтра буду как огурчик.

***

      С остановки Мэйбл протопала добрых двадцать минут пока вдалеке не замаячила знакомая табличка. По пути она периодически ощупывала пальто: всё же не высохло до конца. От влажности, исходившей от него, девушка ёжилась и просто мечтала оказаться в теплом помещении с чашкой ароматного кофе в руках.       На пороге сидели Чедвик и Льюис, тихо переговаривались, по очереди попивая из плоской бутылки виски. При виде Пайнс Чед хотел было спрятать спиртное в складках помятого пиджака, но Льюис остановил его спокойной, но твёрдой рукой, потом подмигнул Мэй, указывая на виски. — Не хочешь приложиться? — Хочу, — и она без милых ужимок, свойственных девушкам её возраста, приняла протягиваемую бутылку. — Удалось что-нибудь выяснить? — После первого глотка поинтересовалась и уперлась на тонкие железные перила, закуривая сигарету. — Ну как сказать, — протянул Чед, — копы оказались очевидными придурками. Мы около часа просидели в приёмной, пока к нам не привели тех патрульных. Потом ещё час они проверяли у нас документы, и минут 5 мы вели допрос, только мне вот показалось, что на вопросы отвечали мы, а не они. — Эти сукины дети нацепили на себя погоны и стали думать, что взломали эту жизнь. Их лица надо было видеть, покажи-ка, Чед.       И Чед, откинувшись назад на верхние ступени, выпятил вперёд пах и состроил настолько самодовольное, презрительное ко всем тварям насущным лицо, что Мэйбл прыснула, хотя со страхом подумала о Дагласе.       «Не дай Боже, чтобы он стал таким же блюдителем закона, который может подойти к кому-то на улице, ударить и, залившись мерзким смехом (ровно таким, какой был у Хьюстона) продекламировать, что ему за это ничего не будет». — Да, — протянул Лью и тоже развалился на ступенях, внимательно смотря в небо и прикидывая, когда снова ливанёт дождь, — власть, она кошмарно мутит голову, даже маленькая власть опасна. — Если бы ты ей обладал, то не говорил бы так. У меня тоже совсем мало информации за сегодня: Хьюстон тот ещё ублюдок. Гонит такую дичь, что хочется выйти. Желательно в окно.       И Мэйбл вкратце рассказала свои похождения, минуя некоторые щекотливые моменты, по типу жесткого стояка, упиравшегося ей в бедро, пока она бултыхалась в воде. — Дерьмовый человек, не спорю. Но в нашей профессии в основном такие люди и встречаются. Если ты конечно не хочешь работать за гроши каким-то адвокатом семейного права, — констатировал Чед, с видимым сожалением опустошая бутылку. — Вам не кажется, что очень не плохо было бы наведаться в тот клуб, где проводил время Хью до аварии. Все до единого подтвердили, что он чист как стёклышко, но я видела его сегодня и могу сказать с уверенностью: это человек, который приходит в ночные клубы отнюдь не для деловых переговоров. Странно всё это, — решила поделиться своими мыслями девушка. — Так разве это плохо? Не пил — замечательно. Ему же лучше. — Гидеон говорил мне, что он был под чем-то. — Мало ли, что он говорил. Не забывай: мы же всё-таки не расследование ведём, а отыскиваем нужные улики, компрометирующие наоборот прячем, — Чедвик смачно рыгнул, выбросив в воздух дурной запах оливок с анчоусами, и внезапно сменил тему, также поглядывая на Мэй сквозь круглые слегка запотевшие стёклышки очков. — Почему ты согласилась участвовать в этой авантюре Берковца? — Авантюре? С чего ты взял?       Чед лишь небрежно пожал плечами. — Я до сих пор точно не понимаю, зачем мы ему понадобились. Дело пустяковое. Когда я летом практиковался у верховного судьи Стивенсона…       Лью в отчаянии уронил голову в ладони. Похоже было, что эту историю, как и многие другие, связанные с практикой его друга, он слышит как минимум в тысячный раз. — Так вот, когда я стажировался, то видал действительно запутанные и сложные дела, в работе над которыми как адвокатам, так и прокурорам приходилось прикладывать большие усилия. Искать доказательства, применять психологические ловушки для присяжных заседателей. А эта авария Хьюстона белыми нитками сшита и прикрыта сверху хорошим слоем зелёненьких купюр. Ясно же, что он всё купит и без нашей помощи. И я тут подумал, — подытожил Чед, пропустив мимо ушей едкое замечание Льюиса о том, что наконец он воспользовался головой по назначению, — что нас могли позвать для шумихи. Только вот зачем? — Я не думала насчёт этого. Френк объяснил, что это вроде благотворительной акции, устроенной для лучших, по его мнению, учеников университета. Скорее всего для него тоже есть выгода, по типу поддержки на каких-нибудь выборах.       В голове сразу возник разговор с Гидом: «…никаких тёмных делишек нет. Всё чисто и прозрачно: я крупный застройщик и мне требуется одобрение властей Бруклина на строительство нового района». Наверное, у этого немецкого юриста тоже свои планы на… Она не успела придумать, на что, заметив испытывающий взгляд Чедвика. — Так почему ты решила вступить в наши ряды? — Я всегда хотела попробовать себя в суде. Понять, моё ли это. — Хах, я вот сразу понял, что рождён для этого. На роду написано, — самодовольно перебил парнишка и поправил свою русую кудрявую чёлку. Мэйбл была только рада замолчать. Разумеется, она не хотела озвучивать все причины пребывания в команде, хотя то, что она сказала Чеду, — чистая правда. — Это действительно так. У него дед — судья в Лос-Анжелеском арбитражном суде, отец — тоже какая-то шишка в юриспруденции, и я прошу тебя, не надо нам это сейчас рассказывать. Давайте лучше зайдём, — и Лью, сделав последнюю затяжку, отправил сигарету в кусты.       Френка на месте не было, но в дальней комнате, являвшейся по совместительству ещё и главным кабинетом, шла какая-то возня. Решив попытать счастье, Мэйбл толкнула дверь и лицом к лицу столкнулась с Амелией, выходившей с кипой бумаг в руках. — Воруешь? — скептически осведомилась Мэйбл, пропуская ту вперёд. — Не суди людей по себе, Пайнс. Удалось опросить Хьюстона? — Можно и так сказать. — А я встретилась с Маргарет. Ах, ты не знаешь, кто она? Эта странная особа решила навестить полицейский участок спустя 2 дня и сообщить, что видела Дэнни пьяного в стельку, сидящего рядом с трупом убитого мужчины и, представь себе, пьющего виски, облокотившись на колесо машины. Но это ещё не всё! Рядом с ним шныряли люди в костюмах а-ля люди в чёрном. — Мэй закатила глаза и пошла к своему любимому дивану, Амелия двинулась за ней, перехватывая с одной руки на другую башенку из документов. — Они якобы пригрозили Маргарет молчать об увиденном, но совесть её замучила и она пришла спустя 2 дня давать показания. Небольшими психологическими манипуляциями я выпросила у неё больничную карту и с легкостью выяснила, что она состоит на учете у психиатров с параноидальный расстройством. Для закрепления эффекта я съездила в полицейский участок и узнала, что Маргарет достаточно часто звонит в 911 и сообщает то об убийстве напротив её дома, то о бомбе заложенной в торговом центре. Правоохранительные органы уже ненавидят её, а прокуратура воспользовалась нашим незнанием ситуации. Всё, дискредитация свидетеля. А у тебя как успехи? И тебе обязательно столько курить? Терпеть не могу дым. — Очень жаль, потому что я очень его люблю, — Мэйбл плюхнулась на диван с сигаретой в зубах. — С Хьюстоном полный порядок, он знает следственные процедуры, держится уверенно, а где Френк? — Пайнс постаралась перевести тему. — Мне надо отчитаться ему и предложить одну стратегию. — Понятия не имею, — девушка манерно повела плечом в пышном рукаве-фонарике. Не так нервно, как это делала обычно сама Мэй, обнимавшая сейчас поджатые колени, а элегантно, как «настоящая девочка». — А где он может быть? — Я тебе что, секретарша, чтобы докладывать? «А стоило бы попрактиковаться. Кто знает, что ждёт в будущем».       Общее состояние у Мэйбл было немного подвешенное. Хотелось разорваться между учёбой, подготовкой к скорому походу и расследованием. Разумеется, Чед прав: она должна копаться в документах, отыскивать улики, компромат и так далее, но ведь цель её пребывания здесь отличалась от общей. Как сказал бы Тони Старк: «Ты — не двойной агент, ты — тройная дрянь! В тебе есть хоть что-то настоящее? Говоришь на латыни?»       «Разумеется, я не говорю. Мне бы и английский подтянуть было не плохо, а то последний раз я бодрствовала на литературе недель пять назад».       Заниматься сейчас делами не хотелось. В кафе ей сегодня спешить не надо, а на занятия Гида она точно не пойдёт. Вид блондина при их расставании в машине оставлял желать лучшего.       «Если он и не заболеет, то весь вечер проведёт в постели уж точно. На факультатив не явиться, значит и мне там появляться не стоит».       Одним из огромных плюсов такой стажировки у Френка Берковца было освобождение от некоторых занятий, начинающихся после 15.00. Всё обговаривалось с деканом, поэтому всё законно. Работать в офисе со всеми документами и уликами разрешалось аж до десяти вечера, а остальное время приходилось выискивать самим, отодвигая некоторые университетские дисциплины на задний план. Такая схема не казалась Мэйбл чудно́й: всё своё обучение она строила таким образом. Приоритет на расследование. По крайней мере пока. И не стоит забывать, что это ещё и её проектная работа.       «Мур! Надо бы ему написать!»       Открыв список контактов, она листала до буквы «М», немного поразмыслила и вернулась наверх к букве «Д». Диппер или Даг. Перед другом надо извиниться за пропущенную тренировку, перед братом… ему просто надо написать.       «Привет, вахля несчастная! Твой поставщик оружия кинул меня. Я заплатила, а патроны не пришли. Я не то чтобы очень расстроилась, потому что заплатила ему нашими баксами, за которые мы тогда ещё 5 суток просидели…», — нет, не годилось так начинать разговор. Мэй стёрла всё и снова начала быстро тыкать большим пальцем правой руки по экрану.       «Дип, как жизнь? Может ты сможешь подсказать, где продаются одноразовые телефоны…», — тоже бред какой-то.       «Привет, братишка! Чё, кого? Я уже писала, что иду в поход, и вот думаю, если возьму спальник, то нужен ли надувной матрац и плед? Плед я точно возьму: он красивенький и плюшевый. Самое то, чтобы сидеть у костра, а вот насчёт матраца сомневаюсь. Мне бы утащить всё это на своём горбу. Уходим мы под предводительством Криса на 4 дня. Как ты думаешь, на сколько пачек сигарет это потянет? А ещё твой поставщик оружия оказался полной скотиной!..»       Закинув голову назад, Мэйбл выключила телефон с характерным щелчком, который она не могла уже вторую неделю убрать, а он безумно раздражал. Всё же в электронике Диппер разбирался гораздо лучше неё. Наверное, он в принципе во всём лучше разбирался. Хоть они и одногодки, Мэй искренне считала Диппера умнее и даже мудрее. Конечно, выдать это — уж лучше сразу пулю в лоб. Она ни за что не скажет брату в лицо сентиментальщину. Что-то изменилось в ней, ведь раньше её невозможно было отлепить от него (в какой-то момент рост Дипа попёр вверх, и сестра без всяких препятствий висела на нём, зацепив руки за скрытой такими же каштановыми волосами как у неё шеей). А теперь: «Как мой враг, чью я кровь проливаю в бою, стали чужды мне чувства людей».       «А ведь слова почти выучила, осталось скинуть Муру аккорды и сам текст, чтобы он мог подготовиться и сыграть эту песню в походе. Мур! Чёрт, я же хотела ему написать».       Стерев полностью сообщение для Диппера и решив лучше позвонить брату вечером, Мэйбл стала спускаться по контактам вниз, но не дойдя до заветной «М», уставилась на «Кэнди».       «Привет! Тебя сегодня не было в унике, что-то случилось?»       Ответ не заставил себя долго ждать.       «Привет! Да, сегодня пришлось пропустить — чирлидинг, незапланированная тренировка. Завтра ведь матч».       «С чем я тебя и поздравляю»       «У нас одна девочка растянула мышцу, не хочешь заменить её?»       «С ума сошла? Конечно нет»       «Так и знала. Ну ладно, из запаски возьмём, правда там все такие рохли».       Немного поразмыслив, Мэй быстро набрала мысль, мучавшую её всё это время:       «Как у тебя со Стивом?»       «Всё прекрасно. Он будет главным игроком в регби среди всех наших студентов, если победит в этом матче».       «Мне плевать, кем он станет, скажи лучше, он нормально себя ведёт?»       «Выключи, ради бога, свою старшую сестру зануду. Всё великолепно. У нас нормальные здоровые отношения. Неплохо было бы и тебе такими обзавестись».       Подавив комок негодования, подступивший к горлу, Мэй кинула телефон на диван и агрессивно стала изучать первые попавшиеся бумаги, лежащие на журнальном столе.       «…был проведён следственный эксперимент, показавший, что Дэнни Хьюстон не мог увидеть выбежавшего на дорогу Кронка Росса…»       Телефон булькнул. Выждав, 20 секунд, Мэй прочитала сообщение: «Так ты придёшь завтра на игру?»       «Не хочу», — подумает, что обиделась. Да, я обиделась, но нет, я не обиделась. Стереть.       «Не получиться, завтра смена в кафе», — холоднее.       «Не могу, завтра выхожу на работу, занята», — холоднее и короче.       «Не могу, работа», — идеально. Ответ опять пришёл сразу. Кэнди была не из тех девчонок, которые специально некоторое время игнорируют сообщения, чтобы создать видимость занятости. По правде, Мэйбл сама иногда этим грешила:       «Ты что, обиделась?»       Чёрт.       «Нет»       «Ясно, обиделась. Но я всё равно отправлю тебе на почту билеты, если сможешь приходи».       «С каких пор у нас появилась система, связанная с билетами?»       В ответ пришёл смайлик с загадочным взглядом.       «И почему билетЫ?»       «Приходи с кем-нибудь. Хоть с Дагом своим, он — зануда, но игры никакие не пропускает. Я его постоянно вижу то на бейсболе, то на футболе».       «Ладно…», — немного погодя, скрипя сердцем, дописала: «Спасибо. Мне надо бежать».       «Пока».       Вот так легко и непринуждённо.       Тут же пришло письмо на электронную почту с двумя красивыми красно-синими билетами. Мэйбл конкретно зависла, всматриваясь в экран телефона, когда мимо прошёл человек, пронеся за собой шлейф дорогого мужского одеколона. Морской бриз — классика. — Как вам первый день на работе? — Итон кинул на стол дипломат и поставил рядом стаканчик горячего кофе. Мэйбл почувствовала, как в животе заурчало и боль пустого желудка послала нервный импульс в голову. С самого утра она выкурила пол пачки сигарет и выпила чашку чая. Такая диета совсем не радовала её. — В общем то не плохо, но сейчас я собираюсь домой. — А отчёт Френку не нужен? — Чёрт знает, где этот Френк. Мне надоело здесь ждать. Ты кстати не хочешь проехаться на место преступления? — Зачем? — Удивлённо приподнял бровь Итон и сделал глоток ароматного напитка. — У меня брат читал много детективов в детстве. Его самой любимой серией были книги о братьях близнецах, написанных Джеккинсоном. Не слышал про дело о краже каперсов? Лживая сказка о неустойчивом столе? — парень лишь отрицательно качал головой, — Кто же украл каперсы? — Пародируя голос Диппера вопросила в воздух Мэй и улыбнулась таким ярким воспоминаниям. — Да и я сама не прочь развлечься с Агатой Кристи или Жоржем Сименоном. Я веду к тому, что все крутые детективы постоянно хотят оказаться на месте преступления, чтобы вжиться в кожу убийцы, проникнуть в его мозг. Оценить обстановку в конце концов. — А ты у нас крутой детектив? — С доброй улыбкой протянул Итон. — Я такого не говорила, но мне кажется, что побывать на месте аварии будет не лишним, можно поискать камеры видео наблюдения. Может некоторые установлены на магазинах или у подъездов. Вдруг именно они засняли момент столкновения. Лучше будет, если эти записи найдём мы, а не прокуратура. Можно у людей поспрашивать, живущих в домах, окна которых выходят в переулок, может у них камеры на балконах стояли, — с отчаянием в голосе вопрошала Мэй, сама понимая, что несёт какую-то ахинею. Но вопреки всему лицо рыжего стало серьёзнее, он задумался. — В принципе, проверить не помешает, однако мне кажется, что Френк с этим уже давно разобрался, мы же ещё не проверили все материалы из этих коробок, — он обвёл руками кейсы, стоящие на столе, полу, подоконнике, в общем там, где кому из ребят было удобно работать. — Но давай наведаемся туда завтра, а лучше в пятницу вечером, пока никто не разъехался на пасху. — Отлично! Давай я запишу твой номер, и мы договоримся о времени. Кстати, днём на тебе был другой свитер.       Действительно, Итон стоял перед ней не в зелёной кофте, а в самой настоящей полосатой радуге. Парень развёл руками. — Его мне подарила та милейшая старушка, у которой я ходил брать показания. Как только она узнала о моей ориентации, то тоже бросила в сторону своё вязание и побежала к огромному комоду, который стоит в той комнате как минимум со времён динозавров. У неё много свитеров, и вот этот она решила отдать мне. Нормально смотрится?       Мэйбл ещё раз глянула на радостные цвета и неприятно поморщилась, вспоминая что-то. — У меня раньше такой же бы, — наконец буркнула она и сохранила новый контакт. «Рыжий».

***

***       Прячась под козырьком подъезда, Мэйбл изо всех сил старалась закрыть это чертов зонт. Ветер вырывал его из рук и плескал девушке в лицо новые и новые порции дождевой воды. Чудовищный ливень ничуть не обрадовал студентов, выходивших из офиса Берковца, и благом для Мэйбл стала помощь Льюиса, который охотно отдал ей свой огромный чёрный зонт. С таким обычно приходят на кладбище и, пряча красные заплаканные глаза под чёрными солнцезащитными очками, скорбят об усопшем. Этот зонт был настолько большой, что под ним могла спрятаться вся похоронная процессия, включая гроб, лежащий в могиле. Из-за своих размеров, зонт не давал дождю попасть на его владельца, но чудовищный ветер всё портил, то и дело норовя вывернуть спицы. С горем пополам добравшись до дома и всё же умудрившись сложить зонт, Мэйбл опёрлась на холодную подъездную стену и не в силах пройти дальше стала глубоко дышать. Вновь накатил приступ необоснованной паники. На этот раз точно необоснованной, на это не было никакой видимой причины, никакого триггера.       «У меня нет никаких расстройств. Я нормальная. Не, я психую иногда, так, немножечко, когда… когда есть повод, но это ведь не значит, что я псих. Так ведь?!»       По мокрой шее пошли мурашки, они запутались в сырых волосах, почти всех выпутавшись из хвостика на макушке. Закусила губу и не отпускала, пока не почувствовала металлический вкус во рту.       «Опять слегка перестаралась. Меру, надо знать меру. А всё же, как плохо, по-настоящему плохо, только вот из-за чего».       Боль в груди, а может в солнечном сплетении, а может всего-навсего в самом её естестве не была режущей, резкой, наоборот: тупая и ноющая, не дававшая спокойно вздохнуть. Поэтому приходилось заставлять себя.       «Вдох-выдох, вдох-выдох, и снова, давай вдох-выдох, вдох и выдох… Самые шумные порывы ветра налетают, когда закрываешь глаза. А стоило только немного расслабиться, ведь этих порывов так давно не было… вдох-выдох, вдох-выдох, давай, моя девочка, дыши…»       Невидимая тяжесть тянула Мэйбл к полу, когда она входила в свою квартиру. Пайнс закрыла за собой дверь, а потом несколько секунд тупо смотрела на нее, ни о чем не думая. Она сама не знала, чем собиралась занять вечер. Все силы покинули её после попыток справиться с очередной панической атакой. После морального опустошения в голову лишь лезли мысли: зачем она занимается этим делом, и она ведь не со всеми, а против всех, без помощи, без поддержки, а справиться ли она? Может к концу своего частного расследования она вообще поедет кукухой, тогда что? Отлежится в больничке, а потом проведёт остаток жизни под славой полоумной.       От этих мыслей ее по-настоящему затошнило. Мэйбл дошла до ванной и выплеснула в раковину ту немногую еду, которой успела набить желудок в дешёвой забегаловке по дороге домой. Потом, раз уж она все равно была в ванной, решила принять душ. Стянула одежду, бросила ее в угол и включила воду, выставив температуру чуть ниже уровня кипящей лавы. Вода приятно стекала по спине и шее, хотя и обжигала недавние ссадины, полученные на тренировке.       После душа она немного приободрилась. Завернувшись в полотенце, прошла по рваному в некоторых местах линолеуму в маленький закуток её студии, называемый кухней и поставила чайник. Слушая хор страдающих молекул и наблюдая за появляющимися новыми и новыми пузырьками, Мэйбл поймала себя на мысли о той бумажке, что она успешно стянула из кармана Глифула.       «Как он смог этого не заметить, я никогда не отличалась особой ловкостью рук, тем более постоянная дрожь от курения, а этот порыв объятий вообще не поддавался ни каким объяснениям. Может он и заметил, просто вида не подал?»       Щелчок. Чайник отключился. Девушка налила в большую кружку воды и кинула пакетик целебного сбора трав. Не то что бы она верила в его врачевальные силы, но запах шалфея, лаванды и мяты, действительно доставлял ей удовольствие, может немного успокаивал. Из холодильника она выудила завалявшийся там батончик «сникерса» и села в один единственный плетёный стул на кухне, иногда заменявший ей кресло.       На клочке украденной бумажке аккуратным почерком был написан номер телефона. Начинать анализ следовало бы с внешнего облика.       «Цифры ровные, с маленькими петельками. Почерк скорый, но его организованность очевидно: ни одна цифра не прыгает из ряда или не заваливается в бок. Что это может мне сказать? Личность (будем считать, что это писал сам Хью) скорее всего осторожная и расчётливая. Если верить нескольким урокам криминалистики в середине первого семестра, на которых меня затащила Кэнди из-за того, что туда ходил Стив, то личность может являться манипулятором, который под видом простого, наивного человека, выясняет много информации в свою пользу. Человек формальный, может быть упрямый. Но ни один из перечисленных мной качеств нельзя отнести к Хьюстону… Конечно, это глупо проводить профилирование основываясь лишь на небольшом отрывке даже не текста, а набора цифр. Ладно, что дальше? Код 212 — это Нью-Йорк. На этом мои познания кончаются».       Поиграв в опытного профайлера, Мэйбл размяла затёкшую шею и боль, с которой отдались мышцы, причислила к заслугам или Хьюстона с его бассейном, или холодному вечернему дождю. В любом случае её скорее всего продуло, а это значило лишь то, что заснуть сегодня будет достаточно проблематично. По горлу разлился душистый чай, наполняя каждую клеточку её тела теплом лета, солнца и соснового бора, в котором стояла любимая хижина. Вернувшись к номеру телефона, Пайнс поняла, что ей остаётся только позвонить на него, но…       «…как это будет выглядеть? Что я скажу, если я беспонятия куда звоню? От кого? Ну допустим от Гидеона, скажу, что… Дурацкая идея. Если Хью передал ему телефон на бумажке, а не отправил смской, то это очень важная, скажем так, конфиденциальная информация. Но если это так важно, то почему урод не отдал номер Гиду, пока меня там не было, я переодевалась, а они достаточно долго оставались одни, в чём была загвоздка? Или они хотели, чтобы я увидела эту бумажку, хотели чтобы я её выкрала… Что за бред?! Слишком рано для паранойи. Но так много вопросов, я ничего не понимаю. А если не понимаю, то надо скорее действовать».       Сделав последний глоток, Мэй схватила телефон, набрала заветные цифры и, отмахиваясь от назойливых волос, нажала «вызов». Только когда она услышала гудки, подумала, не поздновато ли для звонка, но тут на другом конце раздался мелодичный женский голос, который Мэй сначала спутала с автоответчиком, на столько хорошо была поставлена речь. — Здравствуйте, моё имя Элизабет, слушаю.       «Отлично, это не личный номер, скорее всего ответила секретарша. Но она должна была назвать компанию или… некогда». — Добрый вечер, Элизабет, меня зовут М, — она споткнулась, но тут же опомнилась и исправила положение, — Маргарет. Я личный ассистент Гидеона Глифула. Нас к вам направил Дэнни Хьюстон, — на этом имени она доверительно понизила голос. — Ах, от Хьюстона. Конечно, конечно, минутку, — и Мэйбл услышала, как Бэтти застучала по клавиатуре. — Пятница Вас устроит?       Немного обомлев, Мэй вскочила со стула и начала быстро ходить по комнате туда-сюда, соображая, что ответить. — Секунду, — схватила какие-то университетские бумажки и стала шелестеть ими, создавая видимость поискового процесса. — В пятницу мистер Глифул свободен после шести. — Отлично, как насчёт встречи ровно в восемь? — Да, да, давайте. — Замечательно, Где вы предпочтёте встретиться? Квентин проявляет гостеприимство, но если вы хотите встречи на нейтральной территории… — Нет, мистер Глифул не захочет расстраивать… Квентина, он предупредил меня, чтобы я назначила свидание в, — Мэй ускорила шаг, будто это могло помочь вспомнить ей хоть один ресторан со средним чеком больше 10$, — Даниэль, французская кухня, но побеседовать у самого… Квентина он почтёт за честь. — Прекрасно, тогда в пятницу ровно в восемь. — Элизабетт, можете подсказать адрес? — А разве Хьюстон не передал его? — удивлённый голос на том конце трубки заставил внутренности Мэй сжаться. — Вполне возможно, что он сказал его мистеру Глифулу, но он мне этого не передавал, так что я хочу перестраховаться.       Девушка на другом конце телефонной линии не сочла ничего подозрительного в немного заикающемся голосе «Маргарет». — Конечно, хорошо. Записываете? Манхеттен, 346 Уорт-стрит. Это в Трайбека, — услужливо пояснила Бетт с нотками самодовольства. — Спасибо, всё записала. — Превосходно, доброй ночи и, надеюсь, встреча пройдёт удачно. — Я тоже на это надеюсь, пока.       Положив телефон на рабочий стол, Мэйбл ещё долго чувствовала, как сердце бьётся у неё где-то в горле. Голова немного кружилась от такого успеха. Она смогла выяснить адрес, имя, назначить встречу, на которую разумеется никто не придёт, а смартфон она выкинет. Точнее только симку, ведь никто не придёт на встречу. Никто не придёт на встречу! Пульс поднялся до двухсот.       «Туда никто не придёт, а если это серьёзные люди, то они будут выяснять, кто звонил, кто назначил. Позвонят Гидеону, а он скажет, что знать не знает ни о чём, тогда меня будут искать, ведь я знаю имя и адрес и может они думают, что я знаю ещё что-то, раз звонила и притворялась не собой. Маргарет, как глупо. Чёрт, чёрт, какой опрометчивый поступок, зачем я позвонила?»       Новая волна паники — именно этого она и ждала. Но она не нахлынывала. Хоть страх и сковывал тело, но голова потихоньку остывала от бурных эмоций.       «Во-первых, я могу позвонить и отменить встречу, а дальше хоть потоп, меня это касаться не будет. Во-вторых, даже если встреча состояться и Глифул на ней не появиться, то начнут разбираться и дойдут максимум до Гида, а получить от него немного нравоучений в свой адрес не страшно. Он ведь не выдаст меня? С чего такая уверенность? То, что это моих рук дело, он поймёт, но прикрыть меня... Чёрт»       Из оцепенения её выбил звонок в дверь. Гостей она не ждала, а с соседями не общалась, глазка в двери не было, вывод: игнорировать.       «Можно посмотреть, что находиться в этом доме на карте».       Держа перед собой большой лист с большими печатными буквами «Реферат на тему: области применения гражданского права» и маленькими прописными в уголке «Манхеттон, 346 Уорт-стрит», она прошла к своему включённому ноутбуку и открыла карту Нью-Йорка.       Два быстрых звонка в дверь, потом один затяжной.       «Так, квартал фешенебельный, конечно, квартирки стоят дороже моей жизни, но вот Гида пригласили в офис или… Нет, его не могли пригласить в квартиру, диалог, на сколько я понимаю, будет деловым. Значит офис».       Она нашла нужный дом, не очень высокий по меркам Большого Яблока из красного кирпича, и открыла организации, располагавшиеся в нём. Перед ней выскочил огромный список — голова в ужасе упала на подставленную ладонь.       Снова длительный звонок, будто кто-то заснул, держа палец на кнопке.       «Ладненько, а если просто набрать в поисковике «Квентин, Нью-Йорк». Ну разумеется, Тарантино. А ничего что он в Голливуде живёт? Или жил по крайней мере до рождения сына, сейчас вроде в Израиле… не важно. Смотрим дальше».       Она лениво крутила колёсико мышки, наслаждаясь затишьем за дверью. В итоге решила изменить запрос: «Манхеттон, бизнес, Квентин». И снова зудящий звук, заставляющий с неприязнью зыркать в сторону его источника.       «Ага, вот эту биржу я вроде видела одной из первой в списке организаций в том доме. Да, да. Что тут у нас? Финансы, деньги, богатая история, создатель биржи Квентин Хадспет умер в 1978 году. Что значит умер? Чёрт, не тот. Дохлый номер».       Звонок в дверь прекратился, вместо него последовали глухие удары кулаком по дереву.       «Мне интересно, человек вот долго будет догадываться, что ему здесь не рады? Какого чёрта, ты ко мне ломишься? Я никого не жду, мне никто не нужен. Ты можешь, пожалуйста, взять свою задницу и унести её нахер от моей двери?»       Продолжая ворчать про себя, она всё же поднялась и подошла к двери. Самым недовольным голосом, которым она располагала в своей эмоциональной коллекции гаркнула: — Кто? — Вишенка, открой. — Гидеон?! — Недоумение от этого заискивающего голоса превысило гнев. — Я тебя разбудил? — раздался с другой стороны приглушенный голос. — Нет, я еще не сплю. — Ты не откроешь дверь?       Мэйбл задумалась. Она была в длинной и широкой футболке, принадлежащей раньше Дипперу, а сейчас прикрывавшей ее до середины бедер, и в трусиках. Она могла пойти натянуть джинсы, а может, и лифчик, но эта мысль выглядела отвратно. Понятие скромности было немного притуплено для этого парня, да и для неё, после того, как они самым отвратным образом переспали.       Пайнс открыла дверь. Глифул стоял у порога, опиравшись на косяк рукой и головой, в джинсах и футболке, с накинутом сверху чёрном драповом пальто, почти в таком же, в каком была сегодня весь день Мэй, но дороже на пару сотен баксов. Его глаза медленно расширялись. — Э-э… извини, — промямлил он заплетающимся языком — он был пьян, об этом свидетельствовал сильнейший запах спиртного. — Я просто подумал, что… проезжал мимо и решил зайти. — Заходи, — сказала Мэй, открывая дверь чуть шире.       Он оттолкнулся от своего привала: за его спиной послышался треск обвалившейся штукатурки. Мэй защёлкнула замок, развернулась к Глифулу. — Тут не плохо, но свет такой, — он повертел рукой в воздухе, показывая, что здесь в принципе всё оставляло желать лучшего. — Будешь проходить или ты ненадолго заглянул? — Да, знаешь… да.       Немного покачиваясь, Гидеон скинул своё пальто, пойманное Мэйбл уже возле пола, и прошёл в глубь. Вся студия освещалась тусклой кухонной лампой — девушке было комфортно одной и в потёмках лишь с рябящим экраном ноутбука, а по приходе Гида она просто не успела включить верхний свет. Парень не сел ни на стул возле стола, ни на кровать с разбросанными подушками и перевёрнутым одеялом. Повесив пальто, Мэй заметила, что он смотрит на неё почти не мигая. Тени лежащие на кажущемся в темноте покрасневшем лице, придавали её и без того хрупкой фигуре в огромной футболке черты чего-то низшего, божественного и неправильного одновременно, вроде падшего ангела, у которого сползла заколка, каштановые волосы как всегда встрёпаны, тот знакомый взгляд исподлобья с немым вызовом, немым вожделением. В этом незащищённом виде было что-то трогательное. Гидеон почувствовал яростное, почти непреодолимое животное желание схватить девушку за волевое запястье, вывернуть ей руку так, чтобы она закричала от боли, потом швырнуть на эту не заправленную кровать, изнасиловать, задушить, он хотел, он мог… Наваждение рассеялось также быстро, как и появилось. С шумом выдохнул воздух через нос и упал на кровать. — Зачем ты так надрался? — Поинтересовалась Мэй, садясь напротив и расправляя футболку, чтобы та прикрывала как можно больше. — Работа. Точнее проблемы с ней. Я же должен как-то расслабляться. Сон не помог. Точнее я не дождался его.       Воцарилось неловкое молчание. Гид прервал его вполне очевидным вопросом: — У тебя есть что-нибудь выпить? — Только пиво, — поразмыслив, дала ответ, вспомнив о том, что от того ящика, что притащил Даг на выходных, должно было остаться немного бутылок. — Пойдёт.       Мэйбл двинулась к холодильнику, открыла его, наклонилась и принялась отыскивать выпивку на нижней полке. Внезапно сообразив, что в такой позе и такой одежде она обеспечивает Гидеону шикарный вид, быстро выпрямилась и обернулась. Глифул не стесняясь пялился на неё с придурковатой улыбкой, которую она уже видела сегодня у Хьюстона. Её передёрнуло. — Много отчётов или напряжённое совещание? — Будничным тоном поинтересовалась Мэй. — Совещание, хм… можно и так сказать. Очень трудное совещание с очень трудными людьми. Только почему я должен решать его... — начал было он со злостью говорить, но опомнившись, замолк. — Ты не проводил сегодня консультации в универе? — Нет, отписался декану, он пообещал всем передать. Но как понимаю, тебя это не особо расстроило. Готов поспорить, если бы ты даже не получила сообщения, то всё равно не пришла, — язвительно добавил блондин. — Да, я не получила сообщения, — девушка протянула Гиду две бутылки «Будвайзер», — а не пришла только потому, что видела в каком состоянии мы расстались днём. На тебе лица не было.       Парень провёл по гладко выбритому лицу рукой, в надежде удостовериться, что лицо всё же на нём и оно шикарно как и всегда, не смотря на стеклянные глаза, дающие блики от неяркого света. Он достал из кармана связку ключей, открыл одним из них бутылку и протянул ее Мэйбл. Она сделала добрый глоток и спросила: — Раз ты всё равно пришёл, то давай прямо сейчас проведём повторную дачу показаний? — А это ещё зачем? — Меня попросил Френк. Я думала заскочить к тебе завтра после занятий, но зачем терять время. — Ни о чём он тебя не просил. — Нет, просил, — по-детски заупрямилась девушка, пряча недовольство на лице за тёмным стеклом. — Он не мог тебя ни как об этом попросить. Я уже давал повторные показания, причём ему лично. Хью, кстати, тоже давал. Я без понятия, зачем Берковец попросил ещё и тебя это сделать. Хотя, подожди-ка, — он сделал вид, что задумался, — это ведь ты сама напросилась. Великая Мэйбл Пайнс — в каждой бочке затычка. — Ты закончил? Мне в любом случае надо с тобой побеседовать, так что начнём прямо сейчас.       Девушка взяла со стола блокнот, открыла его на чистой странице и, вооружившись ручкой, пристально посмотрела на Гида, сидящего вполне расслабленной позе. — Где ты был в момент аварии, как я понимаю, мне не имеет смысла интересоваться.       Парень кивнул и глотнул из своей бутылки, наслаждаясь вкусом. Иногда нет ничего лучше пива. — Но вот где ты был до того, как приехал к своим старикам? Ты вернулся очень поздно, я слышала это. — На работе. — Как вы все легко откручиваетесь этим простым словом. Работа, и всё в шляпе. — А что я могу поделать, если большая часть моей жизни крутиться в рабочих делах. — Спрошу по-другому. Где располагается твоя работа? Кто может подтвердить, что ты был там и в каком часу ты покинул офис? — Окей, такой хернёй даже копы не интересовались. Ты забыла, что это не я сбил того мужика? Я всего лишь друг, друг, стоящий в стороне, поддерживающий Дэнни и постукивающий его по плечу. — Ты чёрная лошадка, это я точно знаю, — сухо ответила Мэй. — Говорить будешь? Краем глаза она уловила практически незаметное движение рукой под подушку. Парень скользнул туда и стал неспешно ощупывать простынь. — Это ищешь? — И Мэйбл направила дуло пистолета прямо в лоб с налипшими на него платиновыми прядями. — «Глок 19»? Классика, но всё равно выбор хороший. Ты им хоть пользоваться умеешь? Щелчок, и тонкий пальчик снял пистолет с предохранителя. — Хм, о чём мы там говорили? А, моё здание, — внезапно сменил тему Глифул, скрестив руки на груди, а Мэй немного помедлив всё же убрала оружие в ящик стола, — находиться в центре Манхетона, подтвердить может моя секретарша и с полдюжины работников. Когда я оттуда выехал, не помню, но мы храним записи с камер видеонаблюдения 4 месяца. Если для тебя это так важно, то можешь съездить туда и попросить их. Хотя, подожди. Точно, тебе будет нужен ордер. — А ты мне их не покажешь? — С какой радости? Хочешь, чтобы другие играли по правилам, вишенка, будь добра, и сама их соблюдать.       Мэйбл поджала губы и сделала вид, что что-то черкнула в блокноте. — Хорошо, скажи мне, Гидеон, Дэнни Хьюстон — неприятный субъект? Как долго ты его знаешь? — Дэнни — хороший парень. Мы познакомились, когда я переехал в Нью-Йорк. Я был самолюбивым изнеженным мальчишкой, который не знал цены деньгам, вёл себя как полный ублюдок, да и держался ещё в медийной сфере. — Ты приехал в Нью-Йорк до 18-и? Просто ты говорил, что бросил карьеру «Малыша Гидеона» с наступлением совершеннолетия. — В 17. Буквально за пару месяцев до дня рождения. С Хью познакомились на какой-то богемной тусовке в «Доэни». Или нет, этот бар в Лос-Анжелесе... Чёрт, а где же я его встретил, — Гид лёг на кровать и затих. Когда уже Мэй хотела встать и глянуть, не уснул ли он, парень подал голос. — Точно, это было на Ибице. Там мы познакомились, а потом уже встретились в Нью-Йорке. Круглая Земля, однако, — и он зашёлся хриплым смехом. — Мы не плохо проводили время. Два богатеньких распиздяя один другого краше.       Хоть понятия красоты субъективны, но Гидеон явно выигрывал во внешности у своего друга, который больше походил на заправского наркомана. — Мы жили в люксовых номерах, гоняли на спорткарах, чтобы доказать, что мы большие шишки, зашибаем по миллиону долларов в месяц. Хах, это была сущая нелепица. Мы зарабатывали в разы меньше, но благополучно тратили их на элитную выпивку, девок и шмотки. Посмотри на меня сейчас, далеко ушёл? Сижу в какой-то квартирке метр на метр, хлещу дрянное пиво с занудой Пайнс. Успех.       Мэйбл, не отрывая от Глифула взгляда и еле сдерживаясь, чтобы не вышвырнуть его из квартиры, опустошила бутылку одним глотком, затем ловким движением подцепила из пачки, лежащей на учебнике гражданского права, тонкую сигарету. Под пристальным взглядом парня закурила и ещё долго махала спичкой, стараясь затушить огонь. — Ты не выносимый.       Он вздохнул и расплылся в обезоруживающей улыбке. — Тебе, наверное, не очень интересно слушать о наших дурных похождениях… — Я обязательно это послушаю, но в другой раз. Лучше попробуй описать Хьюстона в паре слов.       На этот раз Глифул замолк надолго. Хмельная голова не давала так просто проникнуть в свои чертоги и выудить из них нужные воспоминания, слова, смыслы. — Давай так, не могу придумать ничего лучше: этот парень живёт как лицемер из фильмов, он привык меняться, чтобы тусоваться с самыми лучшими.       Размытое определение, слетевшее с пьяного языка, надолго засело в голове Мэй. Потом ещё не раз она вспоминала эти слова и убеждалась, что лучше и придумать нельзя было. — Окей, хочешь ещё пива?       Парень отрицательно покачал головой. Его волосы, которые сначала казались Мэй просто промокшими, до сих пор свисали сосульками, не собираясь распушаться и собираться в идеальную причёску. — Скажи мне, Хью не женат, подружка может есть? — Подогнув ноги под себя, продолжила Мэйбл. Она курила лёгкими затяжками, собственно ей сейчас этого не особо и хотелось, просто эта убийственная привычка успокаивала её. — Нет, ни того ни другого, ночи без обязательств. Он не может построить прочные отношения с девушками. Все они его задалбывают, он слишком успешен, вот и постоянно в изменах подозревают. — Но он же изменял им? — Ну да.       На лице, скрытом за лёгкими волнами волос, проскользнуло недоумение, носик сморщился. — То есть изменял он, а задолбали они получается? — Ну а что? — Молодец… Много у него друзей? — Достаточно. — Как ты полагаешь, он мог бы кому-то сознательно принести боль? — Подожди, какого хрена? Ты вроде про меня спрашивать собиралась, и так палевно перешла на выуживание из меня шакальских признаний о лучшем друге. — Ладно, а ты способен на убийство? — Приподняв бровь, но оставив то же беспристрастное выражение на лице, поинтересовалась Мэй. — С чего ко мне то такие вопросы? — Тебе уж не угодишь. — Могли бы просто поболтать. Ты знаешь, что такое диалог, а? — Знаю, но у нас не диалог. — Тогда мне нужен адвокат.       Мэйбл закатила глаза. — Я же тебя ни в чём не обвиняю. До поры до времени, — тише добавила она. — И ты не обязан давать показания против воли. С другой стороны, если ты действительно не замешан в убийстве…       Гид не дал ей договорить. С холодным бешенством он перешёл в нападение. — Методы ведения допроса? Решила пустить в ход эти вещи штучки? И время подгадала, насколько позволяют мои познания в криминологии, могу сказать, что расспрашивать надо человека либо после горя или перед счастливым событием. Я сейчас в говно, поэтому тоже сойдёт. Я всё верно говорю, вишенка? — Ты когда-нибудь прекратишь меня так называть? — Тебе что ли не нравиться? Думаешь, я не вижу, как тебя это заводит? — Давай проясним ситуацию, — Мэйбл раздражённо вскинула голову, — это ты, а не я ворвался в чужую квартиру посреди ночи, и это ты ведёшь себя как кретин, хотя я по доброте душевной пустила тебя, а могла бы даже дверь не открыть. И если ты продолжишь выкарёживаться, я вышвырну тебя ко всем чертям. — Ой как страшно, — ехидно выплюнул Гид и, облокотившись на локти, лёг на кровать. Закинул голову и уставился на тёмный потолок. — У тебя давно ремонт делали? — Ещё до того, как сдохла старуха. — Что-что? — Тут окочурилась старая ведьма, — и Мэйбл указала носком ноги на центр квартиры ближе к кухне. — Тутошки лежала её бездыханное тело. — Кайф. — Ага, только рассказали мне об этом, когда я уже заплатила за жильё. — Вот скажи мне, Пайнс, — Гид перевёл взгляд с трещин на потолке на затемнённое лицо девушки, сидящей визуально посреди его широко раздвинутых ног. – Почему несмотря ни на что, я вижу в тебе только хорошее? — Не могу похвастаться тем же. — Почему ты такая красивая? — Он выдохнул эти слова как-то неосознанно, как какую-то только ему известную истину. — Потому что ты пьян и замечаешь это только в поддатом состоянии, — так же спокойно выдохнула Мэй. — Часто тебе кидают из-за угла похотливые взгляды? — На своей волне продолжал он. — Ну в данный момент это делаешь ты и не из-за угла, а на прямую. Мне стоит начинать нервничать?       Усмехнулся. Так грустно, словно услышал плохую шутку, относившую его воспоминаниями не в лучшие времена. — Опять ты пускаешь эти кольца дыма… Зачем я сюда приехал? — Тот же вопрос. У тебя случайно нет дежавю? Подобного сегодня уже не было? Ты устал, выпил, но вот садиться за руль и колесить по городу это плохая идея. — Это плохая привычка, вот что это, вишенка. Ладно, — Глифул внезапно поднялся.        Его тело понесло вперёд, он еле успевал перебирать ногами, чтобы не свалиться окончательно на холодный пол, по которому шлёпал босиком. Мэй только что это заметила.       «Где он мог оставить свои туфли?»       На кухонном столе его шальной взгляд заметил баночку со снотворным. Его Мэйбл выпросила у Кэнди, которая в отличие от неё не боялась ходить к психологу, а наоборот считала это своим хобби. У подруги не было как таковых проблем со сном, если рассматривать их с точки зрения Мэй-мэй. Бессонница, треугольный демон, постоянно жульничавший в карты, домино, шашках и любых других настольных играх, ну и конечно кошмары, как без них. — Я одолжу? — Глифул ткнул пальцем на пузырёк.       Снотворное ему на пьяную голову было никак нельзя. Мэйбл протянула таблетку экседрина, найденную в верхнем кухонном шкафчике, сказав, что это тоже снотворное и оно будет посильнее действовать. — Спасибо, — он запил таблетки остатком пива, половину пролив на футболку, — надеюсь ночью отдам концы. — Куда ты сейчас? — Поеду домой, если не занесёт случаем в какой-нибудь клуб, хотя райончик у тебя тухленький, указателей никаких, еле нужный дом нашёл, логики в порядке нумерации здесь, кстати, тоже нет. — Ты в таком состоянии за руль собираешься сесть?       Он рассеянно кивнул, натягивая один рукав пальто. — А ты что, волнуешься, что ли? — Ещё чего, — в сотый раз за вечер она поджала свои пухленькие губки. — Ладно, а то я думал такси вызвать… — Вызови, ради Бога. Я больше боюсь, что ты, как твою гений Хьюстон, собьёшь ещё одного пешехода, оказавшегося в ненужное время в ненужном месте. — Часы пробили полночь — нас гонят из гостей, нам машет ручкой сволочь, что есть непослушных детей, — ни с того ни с сего запел Глифул, и его хрипловатый голос показался Мэйбл по-настоящему зловещим, ей захотелось поскорее закрыть за ним дверь на все засовы.       Когда парень наконец справился с пальто, то невинно, словно извиняясь за свой визит, улыбнулся и протянул ей навстречу руки. Что-то было в его запавшем лице, красных глазах и облитой пивом футболке потерянное, но вот что, Мэй не могла понять.       «Теперь попрощайся с ним, пусть отправляется ко всем чертям» — У тебя на завтра никаких планов нет? — Кашлянула и прикрыла рот кулаком, скрывая накатившее смущение.       «Что ты творишь? Так, пусть скажет, что у него опять работа». — На вечер точно нет.       «Всё, до свидания. Закрой рот, ненормальная!» — У меня есть два билета на завтрашний матч по футболу…       «И ты на него не пойдёшь. Только не продолжай!» — …не хочешь сходить?       «Нееееееет!» — У тебя ведь завтра работа?       «Точно, работа! Я тоже могу этим оправдываться. Всё дело закрыто, Пайнс» — Я могу отпроситься, всё равно вовремя игры в кафе никого не будет.       «Вот это поворот, вот это уже становиться интересно». — Если только так, то я согласен. Во сколько матч? — Ровно в шесть. — Здорово, можно будет развеяться.       «Нет, мне это нравиться. Пайнс, ау! Это что за выступление? Не у тебя ли несколько минут назад коленки дрожали от его странного взгляда. Нет, не пошлого, а странного. Грустного, пустого, приправленного бессонницей и может лишь капелькой звериного желания... желания чего? Того же что сейчас в тебе самой?» — Тогда до завтра.       Гид поманил девушку к себе, наровясь, всё же коснуться её руки поцеловать в щёку. Мэй повернула голову, чтобы тоже быстро чмокнуть его в щёку и тут же отстраниться, но он обнял её одной рукой за талию и, крутанув к себе, поцеловал прямо в губы. Принять это за дружеское лобзание было невозможно, это был жадный поцелую любовника, пропитанный жгучим спиртным вкусом, цель которого — застать врасплох, смутить, распалить.       А Мэйбл не отпрянула. Нет, она даже не шевельнулась, а когда Гидеон разжал объятие, то, как ни в чём не бывало, отошла и вытерла губы тыльной стороной ладони.