Горячий шоколад

Что тогда, что сейчас, его фраза чуть сбивает дыхание, вынуждая сделать более неровный вдох. Вынуждая пристально вглядеться в самодовольное и самоуверенное лицо, бросающее вызов любому. Даже грозной и сконцентрированной Амаре. Она сдаётся, если расценивать то, что она отвернулась в прошлом, у Собора, и целует его сейчас с закрытыми глазами, поражением. Его взгляд слишком просящий и много чего распознающий. Он проницательный. Для него не было тайной, что Амара заглядывалась на него с тех пор, как он не только открыто признал в Искателях друзей, но и стал вести себя с меньшей осторожностью. Уже не просто сомневаясь в том, что те тайные оперативники, пришедшие по его грязную душу и привлекательнейшую наружность, только и ждущие возможности нанести удар в спину, а высмеивая этот сценарий. На привалах Зейн всё ближе подсаживался, пошлее шутил и не стеснялся притрагиваться. Вёл себя свободно, доверительно, в нём даже проснулся дух сотоварищества! Он раздумывал и стал прилагать усилия, чтобы освобождать определённые области для нападения одних напарников и помогать другим в уязвимом для них положении вместо того, чтобы случайно перемещаться, мешая своим забегом с морозными пулями вообще всем. А уж как стремительно он приходил на помощь, с отстреливающимся оружием в одной руке и лечебной инъекцией — в другой, стоило видеть! Зейну не было в этом равных. Амара стала смотреть на него не как на зазнавшегося мужчину (стариком она его не считала, мало того, отрицала и относила к шутке любые упоминания его возраста, что весьма вероятно говорило о том, что она находила его привлекательным), а как на друга, кем считала каждого из Искателей после примерно недели напряжённых боёв рука об руку. Но тогда, расположившись у костра при возвращении с Эдема на Пандору, в одном из разворошённых бандитских лагерьков в Суши, Амара поглядывала на прикорнувшего Флинта, пока не поняла, что без зазрения совести разглядывала его, когда почувствовала лёгкий толчок в плечо от подружки Моуз. Та лишь чуть-чуть уступала Зейну в «замечательности», наверное из-за того, что пялилась на сирену в равной мере с остальными в группе Искателей. — Нашла что-то в дедуле? — Если бы не тёмная кожа, Амара ответила бы румянцем, однако и встревоженность со сбитым дыханием сказали всё за неё. Моуз запечатала остатки в сухпайке, который недавно грызла и понуро закончила: — Понятно. — Нэй, — поспешила внести ясность Амара. — Я пытаюсь понять, подслушивает ли он или в самом деле спит. Он конечно не «дедуля», но очень хитёр. — И непредсказуемый! — добавил сам «дедуля», отвечая на вопрос Амары. — Ведь ты ж не ожидала, что я пойму так быстро, как ты запала на мня?! Дальше они вступили в бессмысленный распалённый спор, а будучи оба упрямыми, настаивали на своём до последнего, хотя и знали, что прав Зейн. Жаль, он тогда не признал, как в глубине души облизывался на сирену в их команде, возможно тогда бы их отношение друг к друге не раскачивалось то его по прихоти, то по её, от случая к случаю из врождённой вредности.