Владыка морей

      Белла проснулась среди ночи от адской боли в руке, которая словно горела огнем и не собиралась униматься. Джека рядом не было, очевидно, он до сих пор пил и не собирался приходить, по крайней мере пока не протрезвеет. Беллатрикс была близка к тому, чтобы рассказать ему об этом, и рассказала бы, будь он рядом, но сейчас ничего не оставалось, кроме как терпеть эту боль и пытаться притупить её, что мало чем помогало.       Лестрейндж спешно надела платье, припоминая, что оставила на «Анне» всё, что нажила за свою пиратскую жизнь. У неё всегда была чистая ткань и спирт, чтобы обработать раны, и, возможно, на «Кобре» есть что-то похожее. Два места, на которые можно подумать — камбуз и кают-компания. Судя по громким песням, доносящимся из-за двери, второй вариант отпадал сразу.       На «Кобре», в отличие от «Анны», в коридоре до сих пор горело желтоватое пламя свечей, расположенных на бревенчатых стенах, что было огромной роскошью и указывало на то, что Барбосса всё же извлёк выгоду из сотрудничества с королём. Белла прошла через коридор, по которому разносились скрипы коек, доносящиеся из кают, и спустилась по лестнице. Планировки кораблей зачастую ничем друг от друга не отличаются, и дверь, ведущую в камбуз, Белла нашла сразу.       Она протянула руку, чтобы открыть её, и тут же одернула, услышав приглушённые голоса, которые только что уничтожили ещё одну попытку обработать уже не кровоточащую рану. Беллатрикс затаила дыхание, чтобы по голосам определить, кто никак не может уйти спать, и эта догадка её не удивила — Джек. Где ещё он мог быть среди ночи.       — Она не исчадие ада, Гиббс. Она женщина, — язык Воробья заплетался, но мужчина пытался излагать свои мысли чётче. — Самая прекрасная женщина из всех, кого мне доводилось лицезреть.       — Одно другому не мешает, — фыркнул Гиббс, кашляя от попавшего не в то горло рома.       Белла задумчиво поджала губы, крепко держась за дверной косяк. Она почти перестала чувствовать руку от боли, но продолжала внимательно слушать откровения Воробья, которые были так нелепы, что Беллатрикс внезапно захотела узнать, кто эта несчастная. Влюблённый Джек не так уж плох, судя по тому, какие слова он подбирает.       — Ты не понимаешь, Гиббс, — прорычал Воробей, отбросив пустую бутылку. — Лестрейндж, она… будь она хоть тысячу раз Дьяволом и две тысячи раз — исчадием ада, она всё ещё женщина.       Белла заметила, что не моргает. Её взгляд зацепился за дерево и не желал возвращать себе невозмутимость. Под кожу забрался холод, перед глазами зарябило, указывая на то, что Беллатрикс не перестала быть впечатлительной.       — Не иначе, как Джек Воробей все-таки собирается в тихую гавань. С ума ты сходишь, вот что, — заключил старпом, вручив ему свою бутылку.       — Нет, Гиббс, я люблю её, — настаивал Джек, отталкивая от себя бутылку, чтобы спокойно излить душу.       Белла резко отошла от двери, сбросив с себя дымку, ослепившую её. Он просто пьян, и истинность этих слов спорна, но Беллатрикс перестала думать об этом. Тело сковывало, но уже не от боли, а от совершенно непонятного чувства, подтолкнувшего обратно к двери, из-за которой продолжал доноситься голос, ставший твёрдым и решительным.       — Она просто… ты замечал, какие у неё красивые ключицы? — Джек глубоко вздохнул, вспоминая то, о чём говорил.       Белла скептически приподняла брови и провела рукой по ключицам, недоверчиво глядя на позолоченную ручку.       — Мне больше нравится то, что ниже, — лукаво отозвался Гиббс, промочив горло ромом.       — То, что ниже, будешь в борделе рассматривать, понял?       Беллатрикс прислонилась к двери, беззвучно упираясь виском, чтобы лучше слышать и не стоять в одном положении.       — Я же не претендую, — обиженно ответил Гиббс. — Но то, что ниже — самое яркое отражение женской сущности.       Белла настороженно поправила спадающее с плеч платье и попыталась примерно представить, что под этим подразумевают мужчины, одержимые этим самым отражением женской сущности. Джек в их число входил одним из первых. Он молча согласился с этим утверждением и замолчал, погрузив Беллатрикс в раздумья.       Что всё это значит? Пьяный бред, не имеющий ничего общего с правдой, или правда, способная выйти наружу только тогда, когда Джек пьян и раскован? Белла перестала думать о боли, которая наконец притупилась, и сдвинулась с места, чтобы уйти подальше от того места, где Воробей нёс какую-то ерунду.       Она тоже была неравнодушна. В каком-то смысле. В очень расплывчатом смысле. Белле нравилось его умение сохранять спокойствие, рассудительность, желание защитить её от вражеского кортика, успокоить и согреть, чтобы она окончательно не замерзла, ведь мысли о Джоне совсем не греют. Это не любовь, а больная фантазия Джека Воробья, который вёл себя как ребёнок.       Дверь первой каюты неожиданно открылась, когда Беллатрикс почти дошла до своей, и на свет выплыл настороженный Барбосса, на редкость причесанный, а не растрепанный, как обычно.       — Чего ты тут бродишь? — резко спросил он, прикрыв дверь.       — Не твоё дело, — буркнула Белла и отошла к своей каюте, которую на удивление возможно было закрыть, ведь ключ торчал в замке с другой стороны.       Гектор глубоко вздохнул и постучал протезом по полу, чтобы Беллатрикс ещё раз посмотрела на него. Иногда общество Барбоссы пугало, ведь за свое женское начало вечно приходилось бояться и Воробья рядом не было. Белла поймала себя на мысли, что только он не ослеплен её телом и именно он настаивал на том, чтобы Лестрейндж не выходила из каюты во время нашествия «Гидры».       — Твои стоны меня раздражают, и передай Воробью, что в следующий раз я его самолично кастрирую, — предупредил Барбосса и закончил разговор, хлопнув дверью.       Белла усмехнулась, догадываясь, о чём можно было подумать, когда она постоянно ворочается, заставляя койку скрипеть, и постанывает во сне при этом. Если бы он только знал, где ночует Джек. Может быть, он и не собирался спать на кухне, но и явно не вернётся до утра. Беллатрикс аккуратно села на постель, чтобы та не заскрипела, и провела руками по краснеющему лицу.       Она вряд ли уснёт в ближайшее время, а заняться совершенно нечем. Даже книги под рукой нет. Спрашивать об этом Барбоссу так же бессмысленно, как лишать Воробья рома. Гектор явно не читает. Белла и не смогла бы погрузиться в чтение, ощущая сильные потоки волнения, вызванного словами Джека. Она начинала в это верить, сопоставляя факты.       Его волновало то, что Беллатрикс может попасть в лапы Испанца и её участь будет незавидна. Он был на её стороне, когда команда была против. Он бесчисленное количество раз спасал ей жизнь в Сен-Пьере и именно он отразил удар кортика на «Гидре». Джек по-прежнему оставался человеком, которому Белла втайне доверяла, даже если порой этого делать не стоило. Он не демонстрировал своего однозначного отношения к ней, предпочитая показывать это действиями или подшучивать, но Воробей никогда не давал понять, в каких они отношениях — дружеских или вражеских.       Белла не могла назвать его врагом и не могла точно объяснить, почему продолжает делать вид, что это так. Джек был врагом, когда заставил её прыгнуть в воду и доплыть до ближайшего острова, но он нарочно сохранил ей жизнь. Казалось, это было так давно, что Беллатрикс перестала вспоминать об этом. То, что она порой чувствовала, вынужденно прижимаясь к Джеку, упорно не укладывалось в голове. Белле нравилось ощущать его прикосновения, даже если приходилось делать вид, что он ей противен, и постепенно она сама переставала в это верить.       Беллатрикс просто пожалела его и не отдала в лапы Георга, хотя могла это сделать без труда, ведь заставить падкого на женское тело Воробья доверять ей не так уж сложно. Она так думала. До того момента, как Джек не начал вести себя настороженно в трактире и не повёлся на её открытость лишь потому, что выпил. Белла вспомнила об этом впервые за время путешествия и нашла ещё один эпизод, когда он не был ей противен. Джека это действительно беспокоило.       Может быть, Беллатрикс была не против, чтобы Воробей взял ее за руку, но в тот момент ему не следовало этого делать. Джек лишь дал повод выплеснуть эмоции и поделиться переживаниями из-за предательства Даниэля, который теперь усиленно пытался вернуть её расположение. У него получалось, и весьма неплохо.       Белла закуталась в одеяло и бросила одну из подушек на стол, на случай если Воробей всё-таки вернётся. Он бы не стал ставить под угрозу свою легенду, ночуя на нижней палубе. Хотя то, чего больше всего не ожидаешь, чаще всего происходит.

***

      Лучи утреннего солнца медленно прогуливались по палубе, наполненной матросами, шаркающими щетками по дереву, чтобы потешить самолюбие капитана, который гордо расхаживал между рядами людей. Недовольное фырканье матросов терялось во вскриках старпома, который что-то не поделил с рулевым. Белла наблюдала за движением воды, несущей корабль вперёд, и опиралась спиной об борт.       Барбосса изредка поднимал взгляд на женщину, имеющую то, что ему так давно было нужно, но присутствие на корабле Воробья значительно усложняло задачу. Его, конечно, можно выбросить за борт, но статус пиратского барона был необходим для освобождения Калипсо.       — Где же ваш муж, мадам Лестрейндж? — хмыкнул Гектор, остановившись напротив Беллатрикс, чтобы она могла почувствовать запах рома.       Белла крепко прикусила губу изнутри и скользнула взглядом мимо Барбоссы, загородившего ей солнечный свет. Момент облегчения наступил тогда, когда она почувствовала прикосновение к своим губам и полное отсутствие солнечного света, попадающего на кожу. Беллатрикс и подумать не могла, что ей может быть так приятно от навязанного общества Воробья. Его слова всё же сделали своё дело.       — Что-то хотел? — усмехнулся Джек, потянув Беллу за рукав платья.       Гектор недовольно цокнул, закатив глаза под потоками негодования. Белла слабо улыбнулась Воробью и тут же сменила выражение лица, как только Барбосса отошёл на достаточное расстояние, чтобы ничего не слышать.       — Он на тебя глаз положил, — предупредил Джек, заняв место Гектора перед ней, чтобы никто не читал его слова по губам.       — Я заметила, — Белла бросила взгляд на Барбоссу, беседующего с рулевым, и вернула его на Джека.       Его лицо с каждым днем становилось роднее, а голос хотелось слышать чаще, потому что в его отсутствие переносить взгляды пиратов становилось всё сложнее, когда рядом не было того, кому можно доверять.       — Где ты ночевал? — спросила Белла, чтобы Джек не продолжил тему.       — А что? Волнуешься? — хмыкнул Воробей, упираясь рукой в борт.       Джек с трудом нашёл в себе возможность пошутить, потому что он был вовсе не в том настроении для этого, но отвечать серьёзно не в его характере. Белла посмотрела на него без привычной холодности, и Воробью на мгновение показалось, что это вовсе не та Белла, которую он знал раньше.       — Может, и так, — нехотя согласилась Беллатрикс. — Барбосса обещал тебя кастрировать, если я буду стонать во сне.       Джек усмехнулся, продемонстрировав блестящие золотые зубы, которые стали таковыми после того, как юный Воробей разрушил Медальон Солнца-и-Звезд. Барбоссе не приходило в голову, что Джек сделает это раньше, чем тот успеет вспомнить название своего корабля.       — Я его сам кастрирую, если он будет пялиться на тебя, как на шлюху в борделе, — Джек сказал это так тихо, что никто кроме Беллатрикс не услышал.       Белла улыбнулась и слегка приблизилась к нему, обжигая дыханием щеку, от чего по телу пирата прошлась волна мурашек. Даже в таких условиях от Беллатрикс пахло чем-то вкусным, но Джек в упор не понимал чем.       — Ты ревнуешь… — Белла коснулась губами его щеки как раз в тот момент, когда Барбосса посмотрел в их сторону.       — Нет, — Джек покачал головой, но его выдал неестественный блеск в глазах. — Просто предупреждаю.       Беллатрикс игриво провела рукой по загорелой скуле пирата и заставила встретиться взглядом, чтобы хоть немного прояснить то, о чём она думала всю ночь и начало дня. Больше никакого блеска. Джек понял свою ошибку и тут же поспешил исправить её. Белла в свою очередь безошибочно определила это стремление вернуть себе невозмутимость, но сделала вид, что ничего не заметила.       — Тогда мне нечего бояться, — Лестрейндж повела плечами и действительно собиралась уйти, но Джек поймал её за руку, вернув боль, которая ненадолго унялась.       — Можно подумать, тебе что-то грозило, — фыркнул Воробей и разжал пальцы, перестав удерживать её.       Белла отвела взгляд. Можно подумать, он хоть немного понимает, что значит быть женщиной в обществе, где никто не знает рамок и границ. Стальной характер Беллатрикс что-то значил для её команды, но для «Кобры» это нечто неизвестное. Мужчины вокруг смотрели на неё как на объект или продукт, будто сравнивали с ромом и мысленно взвешивали значимость обоих.       Беллатрикс постаралась уйти оттуда как можно быстрее, чтобы оставить Джека одного с той мыслью, которая крутилась в его голове. Порой становилось невыносимо, хотелось прижать Беллу к стенке, чтобы не ушла, и высказать всё, что он когда-либо думал о ней, но остатки здравого смысла не позволяли. Джек много думал, размышлял, сопоставлял, анализировал. Он пытался понять её истинную, доселе неизведанную сущность, чтобы видеть эту другую сторону Беллатрикс чаще. Она не раздражала, будучи спокойной или загадочной.       Белла улыбалась, но Джек знал, что эта улыбка не просто наигранная, а скорее фальшивая. Её многое тревожило, и он вряд ли мог чем-то помочь, зная, что Лестрейндж просто отмахнется. Та слабость в штурманской рубке «Немой Анны» — случайность, и она вовсе не собиралась повторяться вновь.       — Что она в тебе нашла? — послышался голос сзади, принадлежащий капитану судна.       Барбоссе было до глубины души все равно на то, что Белла не свободна, его интересовало другое.       — Ну… я молод, красив, вынослив, как верблюд, и у меня обе ноги настоящие, — пояснил Джек, хитро ухмыляясь.       — И язык без костей, — добавил Барбосса.       — И слава Богу, будь там кости, женщины бы не оценивали меня по достоинству.       Ещё и издевается, у него на этом корабле явное преимущество — женщина, что заставляет всех остальных пылать от зависти.       — Ты же понимаешь, что зависть порой толкает людей на необдуманные поступки, — многозначительно спросил Гектор, постучав здоровой ногой по палубе.       — Главное, чтобы ты понимал, что месть порой толкает людей на необдуманные поступки, — хмыкнул Воробей.       Барбосса совершенно серьёзно искал цену Беллатрикс, не зная, что всех его денег для этого не хватит, даже вкупе с королевской казной.       — И кто будет мстить? Ты? Или она?       — Если она, то я тебе не завидую.       Джек любил обрывать разговор, чтобы поставить запятую вместо точки, но сейчас это было больше похоже на многоточие, после которого должно было последовать что-то ещё, но абзац закончился.       Белла вошла в камбуз, готовая увидеть вопросительные взгляды, но там, вопреки ожиданиям, никого не было. От свежеприготовленной каши исходил аромат молока, которое хранилось в каком-то странном месте, сохраняющем температуру холодной без коровы, где яйца спокойно обходились без курицы.       Беллатрикс открыла хлипкий шкафчик, где спирт и чистая ткань хранились на «Анне», и нашла их на привычном месте. На пыльной полке стоял небольшой флакон из темного стекла, но по близости не было ни одной тряпки. Удивительно, что спирт ещё не выпили.       Белла открыла бутылочку, от которой исходил резкий запах, она его терпеть не могла, но делать нечего. Беллатрикс предположила, что если воспользуется рукавом платья, то он будет пахнуть спиртом ещё несколько дней, а переодеться возможности нет, поэтому она аккуратно вылила содержимое на руку. Кожа резко воспламенилась болью, которая будто забиралась вовнутрь и заставляла дуть на руку, как мама в детстве, когда Белла разбила коленку.       Беллатрикс одернула рукав и обернулась, чтобы убедится в том, что в камбузе не было того, кого она могла не заметить. Джек вряд ли мог прийти туда раньше. Белла чувствовала, что их отношения близятся к кульминации, но это зависело не от неё.       Беллатрикс быстрым шагом пересекла коридор и открыла дверь пустой каюты, которая навевала воспоминания той ночи, которую она провела здесь. На «Кобре» совершенно неуютно: прохладно, не пахнет душистой водой и крайне небезопасно, одеяло колючее, подушки твёрдые. Это лишь малая часть неудобств, к которым, как Белла надеялась, ей не придётся привыкать.       Дверь громко захлопнулась, и койка заскрипела раньше, чем Беллатрикс успела обернуться, чтобы посмотреть на вошедшего. Она уже успела испугаться, но тут же успокоилась, когда увидела Джека. В его глазах Белла нашла нечто такое, что заставило тело вздрогнуть. Руки пирата крепко сжали одеяло, застилающее койку, а глаза опустились на бревенчатый пол, чтобы не смотреть на Лестрейндж, жаждующую услышать хоть слово.       Настойчивость её тяжелеющего взгляда заставила Джека встать и подойти ближе. Его лицо спокойно, но это спокойствие лишь внешнее. Внутри бушевали эмоции. Он зол, он расстроен, он даже напуган. Но больше всего он зол. Зол на себя, на своё состояние, на то, что он не может найти выхода из сложившейся ситуации. И, наконец, зол на Беллу. Она сделала его слабым.       — Джек… — одними губами прошептала Белла.       — Не бойся меня, — Джек закусил губы и посмотрел на неё так, как ещё никогда не смотрел, и Беллатрикс не могла уловить того, что в этом взгляде казалось странным.       Как только он встал с койки, уверенность в чём-либо полностью покинула Беллу, заставив отойти к столу прежде, чем он остановился напротив.       — Я не боюсь тебя, — убедительно проговорила Беллатрикс, сама себе не веря.       — Ты боишься того, что я тебе скажу.       Белла упрямо покачала головой, ощущая, что ей некуда отступить.       — Мне жаль, Белла, но это так, — Джек сжал в руке край стола. — Это не то, о чём ты думаешь, и я не хочу, чтобы ты боялась меня.       — Но я и не боюсь.       Беллатрикс слабо понимала, что происходит и почему Джек выглядит таким потерянным и расстроенным. Точнее даже не слабо — она ровным счетом ничего не понимала.       — Боишься…       — Да нет же! — Белла встряхнула головой, отбросив спутанные волосы за спину.       — Белла, я не хочу тебя пугать, но я должен, — дрожь в его голосе стала ещё ощутимее.       Беллатрикс положила руки ему на плечи, желая не столько прикоснуться, сколько ощутить поддержку и подарить ему свою. Она чувствовала его дыхание на своей шее, жар, который пробирал до мурашек, когда Джек склонился и его руки крепко легли ей на талию, прижимая к себе. Он не двигался, боясь спугнуть хрупкое равновесие между ними. Белла понимала, что внутри него происходит какая-то ожесточенная борьба с самим собой. Она не могла ничем помочь.       — Можно? — он наклонился, но не сдвинулся с места.       Беллатрикс ощутила, как горячий воздух вокруг стал ещё тяжелее, а желание дать волю слезам окончательно окрепло. Она вспоминала Джона.       — Ты подслу… — Белла не успела договорить, когда Джек впился в её губы поцелуем, который не был похож на те, что были раньше.       Он не ждал ответа и не настаивал на нем. Лишь позволял себе обхватывать её талию и прижимать к себе крепче, чем когда-либо. Беллатрикс издала приглушенный стон и, совершив колоссальное усилие над собой, разжала губы. Эта уверенность, смешанная с неподдельной нежностью, кружила голову, не позволяя думать. Ей просто этого не хотелось.       Джек медленно переплетал их языки, не отпуская Беллу ни на секунду. Её тело отвечало на ласку, но разум все ещё упорствовал, отказываясь сдавать позиции. Беллатрикс доверяла ему слишком сильно, чтобы противиться тому, от чего мурашки пробегали по коже. Воробей не хотел останавливаться. Он лишь изредка отрывался от её губ, чтобы вдохнуть воздуха. Когда Беллы не было рядом, он мог только мечтать о том, чтобы она появилась в том состоянии, в каком так нравилась: спокойной и мягкой.       Её губы были мягкими и податливыми, а тело — отзывчивым и нежным. Джек не хотел, чтобы она видела его слабости, хотя они и были. Он не хотел брать на себя ответственность за её счастье, потому что не был уверен, что сможет удержать её. Беллатрикс была слишком сильной, чтобы быть рядом с ним и не подавлять ту энергию, которую Джек хранил в себе.       Белла не могла точно сказать, сколько времени прошло, прежде чем Воробей отстранился, позволив ей вдохнуть ускользнувший воздух. На мгновение она забыла обо всем. Ей хотелось только одного: чтобы он никуда не уходил.       — Ты не должна была позволять мне это делать, — хрипло произнес он.       Белла знала это слишком хорошо и слишком твердо. Она только молча смотрела на него, надеясь, что он поймет без слов. Воробей, однако, ни на что не надеялся и одновременно надеялся на большее. Больше, чем он мог себе представить.       — Нет, я не…       Джек не дал ей договорить, коснувшись губами её шеи, которая была настолько бледной, что каждый поцелуй оставлял заметный след. Белла неосознанно выгнулась в пояснице и сжала его плечо.       — Я люблю тебя, Белла, — пират осторожно прикусил её кожу, чтобы услышать слабый стон.       — Нет! — Беллатрикс услышала голос, который поверг её сначала в шок, а потом в страх.       Прямо перед ней стоял Джон с кровоточащей царапиной на щеке. Его лицо выглядело взрослее, но Беллатрикс не могла точно понять, что именно в нем изменилось. Влажные волосы обрамляли лицо, основательно прилипнув в коже, а глаза приобрели выражение, говорящее, что ему неприятно это видеть.       — Он не любит тебя, — холодно заявил Джон, не сдвигаясь с места и даже не моргая. — Ему нужно только твоё тело!       — Что ты здесь делаешь? — спросила Белла, пытаясь сохранять спокойствие, но это совершенно не получалось. — Ты мёртв.       — Нет, — Джонни покачал головой.       Беллатрикс попыталась отстранить от себя Джека, но он лишь грубо укусил её за шею.       — Я сама видела твоё мёртвое тело.       События пронеслись перед глазами, и Джон сделал шаг навстречу, обходя Беллатрикс по кругу. Воробей выпрямился и демонстративно вытер кровь с губ. Взгляд Джека стал кровожадным, будто он хищник, готовый наброситься на неё и растерзать за считанные секунды. Хилл остановился сзади и склонился к уху женщины, чтобы она лучше слышала и доходчиво понимала.       — Посмотри на него, — сказал Джон. — Он одержим тобой, а это не любовь.       Белла обернулась, упустив Джека из виду.       — Ты тоже был одержим, — напомнила она.       — Посмотри на него.       Беллатрикс вернула взгляд на Джека, у которого кровь застыла на губах, а лицо стало выглядеть моложе, бледнее и миловиднее. Она нашла в нем очертания Джона, тут же вставшего рядом, чтобы можно было найти отличие, которых почти не было. Они идентичны.       — Он воспользуется твоим тело, ему ни к чему твоя душа, — фыркнул Джон.       Джек крепко сжал её руку и впился зубами в запястье. Белла попыталась выхватить руку, но хватка стала только крепче. Она не успела испугаться и что-либо почувствовать, пока не увидела текущую по лицу пирата кровь.       Беллатрикс резко встала, ударившись о чью-то грудь, как волна о скалы. Джек осторожно провел руками по ее волосам, едва прикасаясь, но Белла отчётливо это чувствовала.       — Ты кричала…       Белла посмотрела на свою руку без следов крови и опустила её на плечо пирата, напряженное до предела. В том, что она чувствовала, казалось, не было ничего страшного. Страшнее было то, что она позволила Джеку заключить себя в крепкие объятья, в которые сама же влетела, и не стала отстраняться. Противный ком собирался внутри, подходя к горлу, которое в ответ сжималось. Его руки были в беспорядке разбросаны по её телу, но Белла не могла отстраниться, так как он прижимал её к себе. Она чувствовала его дыхание на своей щеке и слышала громкий стук сердца. Этот стук отдавался в голове и все больше сбивал.       — Что тебе снилось? — с беспокойством спросил Джек.       Белла почувствовала, как у неё начали дрожать руки и губы заболели, свидетельствуя о том, что во сне она кусала их. Беллатрикс попыталась вздохнуть и унять дрожь, но не смогла.       — Не помню, — солгала она.       Джеку ничего не стоило распознать ложь, но он не стал расспрашивать. Белла подняла на него измученный взгляд и вновь, будто по привычке, закусила и так искусанные в кровь губы. Её руки неосознанно сжали ткань его рубашки, заставляя пирата вздрогнуть и нахмуриться, начиная гадать, что во сне могло довести её до такого состояния.       — Джек, — прошептала она как можно тише, словно боясь, что их кто-то услышит. — А если бы… Если бы Джонни остался жив?       — Так это он тебе снился? — Джек тяжело вздохнул и обнял женщину ещё крепче, проводя рукой по её волосам.       Беллатрикс не ответила, она просто прикрыла глаза и судорожно сглотнула, стараясь прогнать неприятный образ Джона из головы.       — Может, если бы его не убили, то всё сложилось бы иначе, не так плохо? Джек, вдруг всё, что с нами происходит, это из-за его смерти? Вдруг из-за того, что я не смогла спасти его, вдруг…       — И как бы ты его спасла? — голос мужчины оборвал её, не давая договорить до конца.       — Что?       — Как бы ты спасла его, Лестрейндж? Заслонила бы собой и умерла? Лежала бы мёртвой вместо него уже на моих коленях? — в его словах не было и намёка на сарказм, шутку или банальное дурачество, без которого он никогда не мог обойтись.       Сейчас Джек был по-настоящему серьёзен.       — Но…       — Что бы ты этим исправила? Да, он остался бы жив, но без тебя от этого не было никакого толку. Я не смог бы справиться один, а я с многим могу справиться, но нынче от одного меня толку мало. Твоя жизнь дороже, чем его, чем жизнь Даниэля или Гиббса, даже дороже моей. Лестрейндж, пойми, ты ни в чём не виновата, раз он умер — так и должно быть. Такова его судьба, он знал, на что идёт.       — Виновата, раз не уберегла! Я капитан, я обязана! — её губы задрожали, и пирату показалось, что сейчас она снова готова заплакать, отдаваясь чувствам и слабостям.       — Ты обязана спасать жизни тогда, когда их ещё можно спасти и это не угрожает твоей собственной! Он умер и его не вернуть, ты это знаешь. Его просто нужно отпустить, принять его судьбу такой, какая она есть. Лестрейндж…       — Не называй меня так, — Белла смотрела в его глаза, не отводя взгляд, будто пытаясь загипнотизировать.       — Как не называть?       — Лестрейндж. У меня есть имя, и ты его прекрасно знаешь, — её голос сильно дрожал, и Джек это чувствовал, не понимая, страх это или гнев.       — Белла… пойми, без Хилла мы сможем жить. Без тебя — нет, — повторил он, вновь называя её имя и чувствуя себя как-то странно. По-другому. Сейчас они были одни, наедине, и то, что он делал, было не для чужих глаз. Всё было искренне.       Несколько мгновений Беллатрикс продолжала глядеть на него, а после, не сказав ни слова, уткнулась лицом в его плечо, устало прикрыв глаза.       — Даже если бы он выжил, ничего бы не поменялось. Просто бы не скорбили, а меня бы он так и продолжал раздражать своей заносчивостью… Отпусти его, не стоит жалеть того, кто уже в лучшем мире. Не думаю, что мальчишка попал в ад, — его рука снова оказалась на её волосах, продолжая осторожно перебирать кудри, чтобы успокоить.       — Что будет дальше? — вновь тихо спросила она, прижимаясь к пирату ещё крепче.       — А ты боишься? — на его губах заиграла слабая улыбка. Видимо, он попытался слегка разрядить обстановку.       — Да, — она не врала, на это у неё больше не было сил.       Джек прикрыл глаза и опустил голову, вновь тяжело вздыхая и тщательно думая над ответом.       — Не знаю… — медленно проговорил он, чувствуя, что Белла вновь вздрогнула. — Но обещаю: тебе умереть я не дам.       — Лучше я, чем кто-то другой, — всхлипнула женщина, ища поддержки, которая лишь слегка успокаивала. — Ведь если так будет продолжаться, ты умрёшь, а я…       Её голос сорвался, по щекам потекли слёзы, а Джек лишь крепче сжал челюсть, молча пережидая. Всё это время он думал. И вот наконец решился. Он взял её за подбородок и мягко приподнял его вверх, не прося посмотреть, Белла сама это сделала. Его взгляд был сосредоточенным, твёрдым, в нём отражалась уверенность. Джек хотел, чтобы Беллатрикс знала: он сделает всё возможное, чтобы спасти её. Ведь он знал, как это страшно — проигрывать.       — Мы не умрём, — Воробей мягко вытер слезы с её лица, держа улыбку на губах, чтобы Белла быстрее успокоилась. — Запомни: ты должна держаться рядом со мной, потому что в бою ты не думаешь — значит, это буду делать я.       — Я уже послушала тебя однажды и…       — И осталась жива, — прервал Джек. — Слушай меня почаще, Лестрейндж.       Беллатрикс посмотрела на него, выражая во взгляде то, что не хотела говорить. Она многое хотела услышать, но Джек не собирался этого говорить.       — Белла… — исправился он, приложив тыльную сторону ладони к её щеке, чтобы проверить, нет ли жара. — Никогда не называл тебя по имени, казалось, у тебя его нет.