Владыка морей

      Солнце взошло над островом, осветив лица спящих вокруг потухшего костра пиратов. Волны изредка прибивало к берегу, роняя белую пену на влажный песок, а кличи проснувшихся чаек разносились над водой.       Величественная «Кобра» пришвартовалась к берегу, шумя парусами, развевающимися на ветру. Капитан сошел на землю и поправил чёрную шляпу, подлатанную со всех сторон, но все ещё горячо любимую и памятную. Его гордая походка с недавних пор превратилась в вечную борьбу с протезом, а ощущение ненавистной пудры на лице приучило время от времени шевелить челюстью, но капитан всё ещё в привычном русле, где нет нужды носить парик.       Беллатрикс куталась в уже негреющий китель и упорно хваталась за нить сна, который всё быстрее развеивался, заставляя слышать происходящее вокруг. Она спряталась от солнечных лучей, накрывшись с головой и прижавшись к мужской груди покрепче, но быстро вынырнула, почувствовав невыносимый жар. Его рука свешивалась с её талии, не касаясь ладонью, а голова покоилась на смоляной макушке, без конца шевелящейся и мешающей отдаваться сну.       Под утро Белла спала чутко, пытаясь заснуть вновь, но сон постепенно увядал, начинался новый нежеланный день. Она знала, что, открыв глаза, не найдёт Джона рядом.       Кто-то неожиданно перекрыл солнце, бросив тень на лицо Беллы и всех лежащих рядом пиратов. Беллатрикс тихо простонала, потягиваясь, и крепче прижалась к груди Джека, поднимаясь чуть выше, чтобы достать до плеча. Воробей всю ночь справлялся с жаром, исходящим от её тела, но из объятий не выпутывался, лишь усиливая их каждый раз, когда Белла содрогалась. Она ёрзала всю ночь, постоянно ища позу поудобнее, но Джек не злился, чувствуя совершенно необъяснимое желание просыпаться от каждого вздоха.       Сдерживать натиск тени становилось всё сложнее, и Беллатрикс понимала, что дело не в поникшей пальмовой ветви. Она нехотя распахнула глаза и мгновенно приподнялась, сбросив с себя руку Воробья. Над ней возвышался Гектор Барбосса в своём пиратском одеянии, облаченный исключительно в чёрный, без парика и прочих атрибутов величия. Он снова в стае.       — Крепко спите, мадам Лестрейндж, — с ухмылкой протянул он.       — Тебе не приходило в голову, что тревожить сон как минимум непорядочно? — Белла толкнула Джека локтем и тут же услышала недовольный вздох.       — Меня мало волнует порядочность, куда больше интересует отсутствие поблизости корабля.       Воробей тихо простонал, перестав щуриться на солнце только тогда, когда Барбосса бросил на него свою тень. Беллатрикс в этом плане было проще, она прятала лицо в китель или отворачивалась, удобно укладываясь на его груди.       — Не делай вид, что ничего не знаешь, — пробормотала женщина и развернулась лицом к Джеку, всё ещё спящему. — Джек, вставай! Ну!       — Проклятая женщина, — буркнул Воробей, нехотя открыв глаза и предусмотрительно прищурив их. — Даже во сне не успокаиваешься.       Барбосса хмыкнул, почувствовав витающий в воздухе обман. Он знал, что они лгут, но делают это настолько уверенно, что человек, не знающий Джека Воробья, поверит в его неземную любовь.       — Глубокая любовь, даже во сне не расстаётесь.       Джек приподнялся, услышав до боли знакомый голос, владельца которого не получилось рассмотреть сразу. Белла сбросила с себя китель, разогревающий тело без надобности, и перебросила волосы через плечо, смахнув с них песок.       — О, это ты! — воскликнул Воробей, крепко держась на локтях. — Не узнал без парика. Детка, ты мне снилась, правда в том сне не было рома, потому он больше походил на кошмар!       Беллатрикс раздраженно покачала головой и повернулась к нему лицом, чтобы не видеть Барбоссу. Из них двоих Воробей симпатизировал куда больше, чем тот, что прикончил половину команды «Анны». Теперь же среди его прихвостней не было алых мундиров, их сменила исключительно пиратская одежда: грязные кители, хлипкие сапоги и ветхие шляпы, которые не спасало даже наличие пера, считающегося роскошью. Джек посмотрел на неё с едва уловимым сочувствием и беспокойством, которое вновь сменилось ехидством и пошлостью.       — Чем обязаны визиту верного слуги короны? — Воробей выглянул из-за кудрявой копны волос, будто намеренно прячась за ней.       — Не ехидничай, я в заслуженном отпуске, — хмыкнул Барбосса и круто развернулся на разгоряченном песке. — И я спешу, так что помедлите ещё секунду — останетесь здесь.       Беллатрикс встала, держась за руки Джека, будто в этом был хоть какой-то смысл. Она делала это неосознанно, но получала какое-то странное удовольствие, поддерживая тактильный контакт. Гектор заметил их мимолётный ступор, бросив взгляд через плечо, но ни слова не сказал. Он знал, что всё это — игра, в которую они играли на одной стороне, — но постоянно сбивался с пути, веря в эти отношения. Джек не стал бы объявлять об этом на Совете, даже преследуя высокие цели.       — Нам обязательно идти туда? — обречённо спросила Белла, наблюдая за тем, как Даниэль пытается растолкать остальных.       — Можешь остаться, я не против, — фыркнул Джек, шагая по доске.       Беллатрикс жестом поторопила Даниэля и последовала примеру Воробья, который шагал по этой доске слишком уверенно и даже не подскользнулся. Годы практики и ничего больше. Белла с трудом научилась ходить по трапу, но эта доска оказалась не так сложна, и уже через мгновение она спрыгнула на палубу, прямо в руки Джеку.       — Судя по тому, что ты такой добренький, — огрызнулся пират, — ты что-то замышляешь, и я очень это уважаю, но не рекомендую.       Барбосса хмыкнул, отходя от борта, чтобы сонные пираты не касались его безупречного одеяния. В отличие от прошлого раза, Воробей не распускал руки, а сдержанно стоял рядом, выдерживая дистанцию. Беллу это не могло не радовать. Она явно не в том настроении, чтобы делать вид, что всё хорошо. Джек это нутром чувствовал, потому старался лишний раз не трогать, ещё, чего доброго, укусит.       — Переговоры, — объявил Барбосса и, качаясь, направился в штурманскую рубку.       Беллатрикс настороженно переглянулась с Джеком, прежде чем он потянул её следом за Гектором, крепко держа выше локтя. Левая рука всё ещё ныла, но уже не так, как вчера. Стоило обработать её спиртом или хотя бы промыть рану, но Белла не хотела рассказывать об этом Воробью даже под страхом смертной казни. Она обладала завидной скрытностью эмоций, только Джек бы с этим не согласился, припоминая её истерику и постоянную потерянность, когда что-то шло не так. Иногда она делала так нарочно, чтобы мужчина сделал всё за неё и пострадал сам.       Корабль держал курс на Леринские острова, и в его правильности капитан был уверен. Этот курс указала Шанса, а она, в отличие от Воробья и Лестрейндж, не лжёт. Никогда. В каком-то смысле, богатство и Джека, и Гектора держалось на двух ведьмах. Тиа Дальма всегда держала пальму первенства, воскрешая Барбоссу и помогая Воробью обходить неудачи ещё с юности. Без неё Джек не представлял пиратской жизни и потому так сильно не хотел, чтобы она вновь стала Калипсо. Расставаться всегда тяжело.       Барбосса прикрыл дверь рубки и уселся на стул во главе стола. «Кобра» — самое обычное пиратское судно, не слишком быстроходное, но и немедленное, пахнет ромом и на вкус, вероятно, такое же. У Беллатрикс этот резкий запах вызывал рвотные позывы и отвращение.       — Удивлён, что вы остались живы, — хмыкнул Гектор, жестом пригласив гостей присесть, и искренне удивился, что они сели на разные стулья.       — Это было проще, чем выйти из тайника Дейви Джонса, — самодовольно усмехнулся Воробей, мысленно ругая себя за это, ведь в Белле явно что-то ёкнуло.       Они с трудом выбрались с «Гидры», но никто не признал бы этого, сделав вид, что это действительно было просто.       — Что говорит Франсуа? — заинтересованно спросил Барбосса.       — Говорит, его женушка плохо кончила и мы тоже плохо кончим, — пояснил Джек, придумывая на ходу. — Ничего нового.       Воробей так проницателен, что, ничего не зная, попал в точку. Белла рассказывала лишь о его нелицеприятных сравнениях в свой адрес, остальное Джек в точности додумал, но оказался прав. Столько лет прошло, а Испанец никак не может отпустить Марию.       — Я не об этом, Джек.       — А… ещё он сказал, что Белла самонадеянная, алчная стерва, — Воробей сделал вид, что вспоминает подробности, но Лестрейндж рассказала так мало.       Беллатрикс впервые услышала свое имя из его уст и неожиданно почувствовала спокойствие. Её звали по имени лишь люди близкие, и Джек в их число не входил. Он лишь пытался скрыть от Барбоссы явный обман, а называть любимую по фамилии — странно, даже если эта фамилия в последнее время стала её именем. Беллу на море так и звали: мадам Лестрейндж.       — Ах, тебе и этого мало, — хмыкнул Джек. — У неё скверный вкус на мужчин, и я полагаю, это был комплимент мне.       Беллатрикс едко усмехнулась, наблюдая за замешательством Гектора. Барбосса терял терпение, ведь Воробей не говорил того, что от него требовалось, а требовался точный результат переговоров с Испанцем, которого сам Джек не знал. Белла не могла извлечь из этого минутного разговора чёткий вывод.       — Прекрати, — недовольно фыркнул Гектор, беззвучно ударив кулаком по столу.       Барбосса настойчиво посмотрел на Джек, на которого точно так же смотрела Белла, раздумывающая о том, стоит ли ей вмешаться. При таких обстоятельствах даже говорить не хотелось, не то что сидеть в обществе двух пиратов, которые не выглядели как люди, с которыми когда-либо хотели иметь дело. Воробей повел плечами под этим ледяным взглядом и погладил гладкий подлокотник стула.       — Ладно! Я с ним не говорил! — не выдержал Джек, кивнув на Беллатрикс, чтобы Гектор перестал пялиться на него.       Этот взгляд сравним с самой страшной пыткой, когда ты пытаешься смотреть в глаза и не моргать, но в конечном итоге по лицу текут слезы, а Барбосса довольно ухмыляется, празднуя очередную победу.       — Тебе стоило самому посетить «Гидру», — вмешалась Беллатрикс. — И спросить то, что ты хочешь узнать, потому что ни черта дельного, кроме того, что у меня плохой вкус, он не сказал.       — Ах, так он с тобой говорил, — бросил Гектор. — Умно.       Джек оскорбленно цокнул и перестал одаривать Барбоссу своим взглядом, переведя его на Беллатрикс. Она, в свою очередь, вернула Гектору отнятый подарок.       — Грех жаловаться, но я ужасно хочу спать, потому что она не давала мне заснуть всю ночь, — похвастался Воробей, тут же почувствовав на себе жгучий взгляд «жены».       Барбосса недовольно закатил глаза под волнами зависти, если это всё-таки правда. Эти двое так старательно пытались его запутать, что сохранять невозмутимость не получалось, а постоянные попытки рассекретить их замысел просто сводили с ума.       — Добро пожаловать на нижнюю палубу, — восторженно объявил Барбосса, вставая из-за стола.       «Анна» оказалась на «Кобре» только потому, что Гектору нужен результат переговоров с Испанцем, а в остальном они были не нужны, кроме того, что передать их суду — весьма заманчивое предложение, учитывая вознаграждения и повышение по службе. Поймать Воробья легче лёгкого, когда ты пират, а не король.       — Эй, а с каракулями Лаффита? — хитро напомнил Джек, прищурив глаза.       Беллу передернуло, и она ощутимо сомкнула пальцы на предплечье Воробья, чтобы обратить на себя его внимание. Он же не думал, что она вечно будет носить эту тряпку под корсетом?       — Нет…— обречённо простонал Джек, откинувшись на спинку стула. — Скажи «нет», Лестрейндж, я тебя прошу.       — Нет, Джек, — Белла провела рукой по его рубашке.       Барбосса обернулся, нахмурив брови, но ему по-прежнему было плевать на то, что Беллатрикс оставила криптограмму на «Анне», бросив её прямо в руки Испанца, который отлично знал курс. Хотя эта тряпка наверняка могла быть полезной.       — Да, — фыркнул Воробей. — Ты оставила её на «Анне» и даже не додумалась забрать, пока сидела в каюте!       — Даже не думай уличать меня в чём-то, — Белла легко ударила его по плечу, начиная краснеть от его наглости.       — Я и не думаю, у тебя вечно всё наперекосяк, — хмыкнул Джек и замер в ожидании незамедлительной реакции.       Лестрейндж не терпела, когда её заслуги обесценивали и когда это, ко всему прочему, делал Воробей.       — Пошёл к черту! — Белла резко отодвинула стул и встала, чтобы скрыть вспыхнувшее желание влепить ему пощёчину. — Идиот.       Беллатрикс едва успела сделать два шага навстречу Барбоссе, как Джек грубо поймал её за запястье и развернул к себе, впиваясь в искусанные губы, которые и без того болели так, будто Белла вылила на них лимонный сок. Эта боль не терялась, даже когда Воробей почти не касался её губ, стоя спиной к Гектору, который из-за него почти ничего не видел. Беллатрикс послушно сделала шаг назад, упираясь в стол. По телу прошлись мурашки, когда Джек вцепился в бедро, сжав его.       — Вторая справа, — снисходительно пробубнил Барбосса, когда Белла отклонилась назад, увлекая Воробья за собой.       Джек расслабленно махнул ему рукой, не отрываясь от своего занятия, которое всё сильнее лишало его здравого рассудка. Беллатрикс пыталась не отвечать ему, но с каждой секундой теряла привычное желание оттолкнуть его. Джек отстранился сразу, как только Барбосса хлопнул дверью с другой стороны, но шаг назад так и не сделал.       Белла вдохнула желанный воздух в лёгкие и почувствовала, что краснеет не то от злости, не то от смущения. Воробей прошёлся взглядом по столу, на котором лежала её рука, и пригладил волосы, дыша так же тяжело, как Беллатрикс.       — У тебя…кровь, — Джек протянул руку, но Белла мгновенно облизнула губы, избегая его внимательного взгляда.       Воробей будто изучал её, хотя, казалось бы, уже отлично изучил каждую черту её лица и тела. Он намеренно погружал сознание в молчание, заставляя чувствовать неуверенность и желание отойти, но в то же время не делал ничего, чтобы Белла исполнила это желание. Джек не двигался и будто специально не отпускал её, зная, что Лестрейндж не в состоянии разговаривать или язвить.       — Лестрейндж, это просто…       — Игра, — прервала Беллатрикс, глядя в его глаза, сверкающие под лучами солнца. — Я в курсе.       Воробей закусил губу и задумчиво провел рукой по ее пальцам, излучающим прохладу. Белла вздрогнула, чувствуя то, что не хотела чувствовать. Джек приподнял её руку и коснулся губами ещё не отмерзших костяшек почти с нежностью и примесью ещё чего-то, что Беллатрикс никак не могла разглядеть.       Воробей вышел из комнаты, не сказав ни слова. Это так сильно сбило Беллу с толку, что она с трудом вышла из ступора, к которому в очередной раз был причастен Джек.       Добравшись до указанной Барбоссой каюты, Беллатрикс обессиленно упала на койку, сделав глубокий вдох, чтобы унять рвущиеся наружу слёзы. Внутри нее будто образовалась пропасть, которая заставляла верить в то, что смерть Джона — очередной кошмар. Он не мог погибнуть при таких нелепых обстоятельствах, просто потому что был увлечён боем. Это всегда обходило Хилла стороной при абордажах и вооруженных драках в трактире. Единственный раз, когда Джон ощутил шпагу на своём теле, — это очередной пьяный спор, при котором лезвие полоснуло по щеке.       Белла крепко зажмурила глаза, чтобы выбросить его образ из головы, но он тут же сменился другим. Джек куда-то исчез и не собирался появляться до вечера, давая Беллатрикс возможность прийти в себя. Они совершенно не умели относиться друг к другу терпимо, не пытаясь уколоть побольнее, ведь в конечном итоге оба могли согласиться, что та ненависть прошла (а может быть её и вовсе не было, в неё просто поверили). Воробей нечасто вспоминал, как Арманд спустил курок, чаще ему мерещилась Лестрейндж и просьбы не закрывать глаза. Она так испугалась, что Джек по сей день готов был получить ещё одну пулю, лишь бы увидеть это выражение лица.       Белла по-прежнему была женщиной, которая манила одним своим видом, но что-то в ней отталкивало, и это что-то никак не могло выйти за грань мыслей. Джек бесконечно задумывался о том, почему до сих пор не затащил её в постель, и ответа не нашёл, сколько бы ни занимался его поисками. Беллатрикс в свою очередь не могла точно определить, держит ли на него обиду за те дни на острове, в окружении людей, которые чуть её не убили. Во всяком случае, Воробей оказал ей услугу, ведь только та обида руководила Беллатрикс, когда она приняла решение набрать команду и отправиться в плавание. Только это сделало её неприкасаемой в глазах мужчин.       Джек проводил время в камбузе, где было не так гостеприимно, как на «Анне», и окружение домашних животных не мешало думать о насущном. Точнее сказать, он пытался думать, но Гиббс вечно сбивал с мысли, вынуждая глотать ром почти без остановки, чтобы это перестало раздражать. К тому моменту, как бутылка опустела, Воробей ещё был на редкость трезв и даже не качался, как это обычно бывает при попадании малейшей капли алкоголя в рот.       — Зараза, — Джек закрыл последнюю бочку, в которой мог быть ром, но его там не оказалось, и повернулся к покрасневшему Гиббсу. — Одни трезвенники кругом…       — И алчные стервы, — дополнил старпом.       — На что это ты намекаешь, старый морской волк? — хмыкнул Джек.       Гиббс лишь внешне доброжелателен, но стоило Белле оставить Даниэля на корабле, как она стала стервой, которой не иначе как чудо помогло стать капитаном. Только вот перечить он не стал, потому что отходчив, и, вероятно, завтра Белла станет его лучшим другом, а Гиббс по-прежнему будет добр и мил.       — Понятно, на что, — фыркнул Джошами. — На мадам Лестрейндж, и как она только капитаном стала?       Джек усмехнулся, отвернувшись от него к бочкам, чтобы скрыть это. Он умел хранить секреты, но почти не получал от этого выгоды: Белла даже не начала доверять ему, а стала более настороженной.