Владыка морей

      Шпага вылетела слева, с гулом крутящегося железа воткнувшись в деревянный борт. Белла едва успела отвернуться, предотвратив очередную катастрофу, которая обязательно закончилась бы её панихидой. Звуки накаляющихся шпаг раздавались с обеих сторон, эхом разнося известие о начале очередной битвы, которая заставила Беллатрикс замереть на месте.       — Белла! — раздался громкий голос Даниэля где-то далеко сзади.       Женщина обернулась и столкнулась взглядом с толпой вооружённых матросов «Гидры», которые были слишком заняты, отбиваясь от «Анны». Беллатрикс показалось, что она сидела в кабинете Испанца целую вечность, но он был явно не в курсе всего, происходящего на палубе, добродушно вручив ей ключи от решётки.       Белла сдернула шпагу, приложив слишком много силы и едва не столкнулась с недругом, занятым настолько, что даже внимания на неё не обратил. Он не обратил, но Авичи Флорес её заметил, выбив шпагу из рук своего же прихвостня. Даниэль прокрутился на месте и, слегка отклонившись, чтобы удар пришёлся в плечо и Джон успел отвлечь врага, скрестил шпагу со старпомом «Гидры». Беллатрикс поняла, что он сделал, и не теряя ни секунды юркнула на лестницу трюма, сжимая шпагу в одной руке и ключи в другой.       Тяжесть ситуации будто одарила умением видеть в темноте (или Белла просто запомнила высоту ступенек), и она, не спотыкаясь, бежала вниз. Она отдалённо слышала скрежет сверху, выкрики, звон бьющегося друг об друга железа. Беллатрикс прикрыла глаза, чтобы справиться с резким перепадом света, но продолжила идти вперёд. Джек обернулся, сжав рукой железный прутик, да так крепко, что он больно впился в ладонь.       — Ты его убила, надеюсь, — хмуро проговорил Воробей.       Белла молча вставила ключ в замок, проигнорировав слова Джека. Слишком сильно она желала исчезнуть с этого проклятого судна и проснуться в своей каюте. Понять, что всё это сон, но во сне она бы не чувствовала боль, остро прорезающую кожу. Рука давала о себе знать болью, отдающейся во всём теле, ударяя током каждую мышцу, напряженную до предела. Беллатрикс уверенно делала вид, что её ничего не тревожит, натягивая рукав покрепче.       — Лестрейндж, — Джек поймал её за руку, которая не пыталась открыть замок, а остервенело дергала ключом в скважине.       Белла подняла на него стеклянный взгляд и отпустила ключ, позволив Воробью собственноручно открыть решетку. От него не укрылись неестественная бледность и посиневшие губы, будто она только что вышла из ледяной воды.       — Нет, не убила…— буркнула женщина, пристально глядя в сторону лестницы, которая тихо заскрипела, прогибая сырые доски.       — Разочаровываешь, — Джек с грохотом закрыл решетку и спрятал ключи в карман.       Палубу полностью охватили хаос и азарт, смешанный с единым вкусом победы. Обе стороны считали, что побеждают, но обе были далеки от этого, поднимая бессмысленную пыль. Новая армия «Гидры» налетала как стервятники на тушу, ломая шпаги об неподдающихся противников. Их было больше, но половина, кажется, оружие в руках первый раз держала.       Джек грубо ударил эфесом из темноты, тут же услышав треск сломавшейся шпаги Флореса, разорвавшей приятный момент триумфа и возможность обзавестись вторым средством защиты.       Воробей покрепче схватил Беллу за руку и потащил к выходу, но остановился, оказавшись в эпицентре битвы, когда услышал звон шпаг и крики Даниэля, который, кажется, кричал на Джона, шедшего на таран и совершенно не думающего головой. Парня захлестнул азарт, и тот возомнил себя героем, спасающим прекрасную даму, хотя это делал вовсе не он, а Джек, хоть Белла и выхватила шпагу из его рук, сцепившись с не самым хорошим дуэлянтом. Испанец мог бы остановить это одним своим присутствием, но его, к счастью, не было, а у команды отсутствовала возможность предупредить капитана.       Все шпаги вокруг, как назло, оказались сломанными, будто бы ими хлестали в разные стороны, совсем игнорируя небольшое пространство помещения и несоответствующий для этого размер оружия. Шпаги только у соперника, у Джона и Беллы, теряющейся где-то за спиной. Даже у Джека её не было под рукой, чтобы помочь, а одолжить у кого-то из убитых не было возможности.       — Такими темпами твой дружок и эту шпагу сломает, ты посмотри на него! — выкрикнул Воробей, с укором глядя на Даниэля и держа Лестрейндж за своей спиной, чтобы в ту ничего не попало, ведь она не обращала внимания на окружение, скрещивая шпагу с очередным амбалом.       — Да он с ума сошел! Джон, черт тебя возьми! Джон! — отчаянно крикнул Одли в надежде, что Хилл услышит его.       Но Джон продолжал ловко орудовать шпагой, ничего не замечая, выделывая перевороты и загоняя противника в тупик, лишая его возможности выкрутиться. Звон шпаг отдавал в уши, кроме этого он не слышал ничего. В его глазах мелькал безумный азарт, адреналин хлестал через край, как никогда прежде, ведь он действительно думал, что ведет себя не безрассудно, а героически. Ради Беллатрикс, кого же ещё?       — Хватит кричать ему под руку! — воскликнула Белла, толкая парня в плечо. — Если отвлечёте, то его убьют!       Джон и Даниэль переглянулись, а после хмыкнули.       — Ты видишь, что он вытворяет, Лестрейндж? — Воробей слегка толкнул её спиной, но Белла с места не сдвинулась.       — Вижу! И знаешь, Джек, ты бы вместо того, чтобы бессмысленно кричать ему вслед, помог! — она сжала в руках эфес, тяжело дыша и тоже наблюдая за боем Хилла, который вот-вот перейдёт с трюма на палубу, где куда больше народа и одному Джону уж точно там не справиться.       — Как? Ты видишь здесь хоть одну целую шпагу? — спросил Одли, скрестив руки на груди.       — Возьмите обломки! Они такие же острые, как целые шпаги, — Белла, стиснув зубы, села перед одним из трупов и выхватила морской кортик, спокойно лежащий рядом. — Ну или возьмите кортики! Или вы такие мастера, что можете биться только на шпагах да рапирах?       В её глазах сверкнули ненависть и презрение, она медленно поднялась, осторожно придерживая раненую руку, что от Джека не укрылось, но сейчас нужно было торопиться, поэтому он ничего не сказал, а молча поднял обломок шпаги, который был чуть длиннее, чем остальные. Даниэль, вздохнув, сделал то же самое. А Джон с пришедшим в себя Флоресом в это время уже скрылся в глубине палубы. Их стоило догнать, что Белла с мужчинами и поспешила сделать.       На палубе за считанные секунды поднялась суматоха, вновь послышались знакомые голоса, ругань и уже успевший надоесть Белле звон оружия, который с каждой секундой становился всё громче и противнее. Малкольм маячил где-то вдалеке, отбиваясь от стаи неприятелей в обществе Гиббса и Коттона. Братья Аддамсоны прижимались спинами, прикрывая друг друга, чтобы никто не напал сзади. Накал чувствовался за версту — вовсе не удивительно, если рядом остановится какое-нибудь судно.       Как только они добежали до самой гущи событий, Джеку пришлось заслонить Беллатрикс собой, потому что она бы не смогла отбиться от вражеского кортика. Даниэль, как и Джек, встал в стойку и начал орудовать обломками, вполне неплохо защищаясь, а Воробейй даже успешно атаковал соперников. Обломки были даже страшнее, чем обычная шпага, из-за чего их соперники осторожничали, лишний раз стараясь близко не подходить. Белла метала взгляды в поисках Джона, надеясь, что тот ещё жив. Она заметила его, окружённого небольшой толпой из четырёх пиратов, медленно надвигавшихся на Хилла и вот-вот готовых напасть. Одним из них был Авичи Флорес, который не собирался сдаваться.       — Джонни, осторожнее! — крикнула она, покрепче сжимая шпагу в руке.       Беллатрикс не могла помочь, потому что сама активно боролась за свою жизнь, но то и дело отвлекалась от боя, следя за командой.       Парень услышал её, из-за чего почувствовал прилив уверенности и снова ринулся в отчаянный бой, перестав думать рационально. Раз, два, три — шпага одного из противников воткнута в мачту. Раз, два, три — один из пиратов безжалостно убит и тут же падает навзничь. Раз, два, три — убит ещё один, остался старпом, начавший пятиться назад, стараясь найти спасение. Джон подошел к нему ближе, надвигаясь, как хмурая туча над морем, и держа шпагу наготове, уже предвкушая вкус победы.       — Джон, сзади! — снова крикнула Белла, когда кто-то из врагов попытался напасть со спины.       Джон услышал её и вовремя среагировал, отбив мерзкую попытку убийства, но совсем забыв, что у Флореса всё еще есть шпага, найденная среди трупов. И тот такой же подлец, как и все участники команды вражеского корабля. Секунда — и Джон замер, чувствуя резкую боль в области сердца. Он не мог закричать от боли. Он просто молчал, глядя на Беллу с широко раскрытыми глазами, понимая, что она — последнее, что он увидит.       — Белла… — прошептал Джон, кашляя и чувствуя привкус железа. Вкус собственной крови, стекающей по щеке и подбородку.       Он безвольно упал на палубу, не успев увидеть мерцающее небо. Даниэль с подоспевшим Малкольмом налетели на Флореса, вступая в схватку, в которой тот должен был погибнуть во имя Джона. Беллатрикс ничего не слышала из-за противного звона в ушах, эхом отдающегося в голове, и мало что соображала, позволяя слезам течь по щекам. Она будто стала стеной, сквозь которую могло пролететь оружие, но Джек не позволял этому случиться.       Белла уронила шпагу и опустилась на колени перед ещё тёплым трупом некогда близкого человека. Его влажные волосы прикрывали бледное лицо, роняя концы в свежую кровь, которая не переставала реками растекаться по коже. Беллатрикс не решилась перевернуть его: знала, что в этом нет смысла, Джон не очнется. Она крепко сжала прохладную руку, которая так отважно наносила удары и так нежно обнимала временами. Поток горячих слез в очередной раз хлынул из глаз, унося бессмысленную битву далеко-далеко, где Белла не смогла бы услышать её.       Чьи-то крепкие руки впились в её плечи и подняли, обхватив талию рукой, чтобы Беллатрикс не вырывалась. Она знала, кто стоит за спиной, но все равно пыталась выпутаться, броситься к Джону, которому это уже не нужно; безжалостно царапала сжимающую в тисках руку и чувствовала, как потоки беззвучных рыданий захлестывали вновь и вновь.       — Нет! — выкрикнула Белла, пытаясь вырваться, но не могла противиться рукам, неумолимо тянущим её к борту. — Я не хочу!       Даниэль с Малкольмом куда-то исчезли вместе с Флоресом, свидетельствуя о том, что все трое живы. Беллатрикс не имела достаточно сил, чтобы сопротивляться, в обычном состоянии могла хотя бы дернуться, но не сейчас. Джек мечтал сжать её левую руку, чтобы та не царапалась, но помнил, что Лестрейндж, похоже, ранена, хоть и не показывала этого. Белла с трудом стояла на ногах, а Воробей неумолимо тащил её к лестнице.       Последнее, что Беллатрикс увидела, прежде чем упасть на сидение шлюпки, в которой сидели хмурые Даниэль и Малкольм в сопровождении Аддамсонов, Раджетти и Пинтела, мистера Гиббса, Марти и Коттона с удивительно молчаливым попугаем, — Испанец. Он появился как раз вовремя, чтобы застать побег «Анны», но всё же слишком поздно, чтобы удержать их.       — Мы их догоним, — свирепо ухмыльнулся Флорес, вытирая кровь с переносицы.       — Не стоит, Авичи, — спокойно ответил капитан, устремив взгляд на кишащую трупами палубу. — Я как раз собирался их отпустить.       — Но они…       Испанец не дослушал его.       Джек качался из стороны в сторону, сидя между Пинтелом и Раджетти, усиленно гребущими по воде. Белла крепко сжимала тёмную ткань юбки, пытаясь сделать себе больно, чтобы не чувствовать боль внутри. По лицу текли слезы, отражающие её истинную сущность — она все еще сентиментальная женщина, хотя и с боевым характером. Казалось, она оспаривала у жадной судьбы её жертвы, прекрасно зная, что нечего воскрешать невозвратное. Джон сам избрал свою смерть, пытаясь вернуть расположение Беллатрикс. Мужчины стойко молчали, стискивая челюсти, а женщина не могла унять слёзы, рвущиеся наружу без остановки.       Гиббс неловко сидел между Беллой и Малкольмом, не зная, почему чувствует мрачное угнетение и мерные вздрагивания женских плеч. Джек вглядывался в её лицо, не выдающее никаких эмоций, кроме слез, градом капающих из глаз. Уныние Беллатрикс удвоило его тоску, вызванную не смертью Джона, а её истеричными просьбами остаться. Белла всякую мудрость утратила, стоило только Хиллу полезть на рожон, собственной головой не думая.       «Гидра» осталась где-то вдалеке, но все ещё была опасно близко, грозясь набрать скорость. Только Джек её видел, сидя лицом в ту сторону, а Раджетти и Пинтел были слишком заняты. Корабль возвышался над Средиземным морем, неспешно двигаясь в сторону Леринских островов, зная, что «Анна» ещё не скоро реабилитируется. Переговоры вышли из-под контроля, превратившись в кровавую бойню, за которую нельзя было покарать Испанца, ведь это «Анна» вторглась в его владения, выпутавшись из тисков простых матросов.       Белла держалась из последних сил, чтобы не дать волю рвущейся наружу истерике. Она крепко держала её внутри, но с каждой секундой верёвки подсознания ослабевали, заставляя женщину дрожать. Джек дал себе обещание, что встанет, если она ещё раз вцепится рукой в бортик, и Беллатрикс лишь сильнее сжала влажное дерево. Гиббс смотрел на него с укором, будто Воробей ему денег должен. Может быть и должен, но кто об этом думает в такую минуту? Он должен Лестрейндж нечто большее, чем деньги, и это ощущение усиливалось с каждым вдохом морского воздуха. Джек протянул руку вперёд, поднимаясь одновременно с Гиббсом, чтобы шлюпка не перевешивала. Даниэль безразлично проследил за тем, как пираты поменялись местами, заставив лодку покачнуться.       Вокруг будто стояла минута молчания в память о Джоне, даже птицы замолчали, не решаясь подать голос. Воробей крепко ухватился за дрожащую руку и притянул Беллатрикс к себе, позволяя спрятать лицо в свое предплечье. Женщина задрожала, по-прежнему не издавая звуков, и со всей силы сжала его руку сквозь плотную ткань кителя. Малкольм взглянул на них с долей презрения в глазах, вспоминая, как сильно это расстроило бы Джона, но теперь его уже ничто не могло волновать. Где-то вдалеке витали его азарт и желание угодить Белле, но теперь ей угождал Джек, гладя кудрявые волосы и предусмотрительно держа руку на уровне лица, чтобы скрыть слезы от сидящих перед ними.       Внутри неё сжимался противный ком, заставляющий включить безразличие, но сколько бы сил ни ушло на слезы, остановить их почти невозможно. Беллатрикс утыкалась лицом в его руки, чтобы никого не видеть, и Воробей давал ей эту возможность, не препятствуя. Он не тот, кто оказался рядом случайно. Он захотел быть рядом. Белла не чувствовала, что её угнетает близкое общество Воробья, потому что единственное ощутимое чувство — поглощающая боль.       Беллатрикс сдвинулась ближе, чтобы уткнуться в его предплечье покрепче, и сквозь мерные покачивания шлюпки почувствовала, как Джек пропускает спутанные кудри сквозь пальцы. Аддамсоны о чём-то переговаривались, забывая контролировать контрастность шёпота, отчего Воробей периодически поворачивал голову, слыша своё имя. Его мало интересовали эти разговоры: знал, о чем они судачат без умолку. Белла давала волю слезам, но всё ещё кусала губы, чтобы не зарыдать в голос.

***

      Вокруг слышалось потрескивание огня, стрекот насекомых и негромкий храп мистера Гиббса, расположившегося под пальмой. Беллатрикс терялась вдалеке, за рядами тропических деревьев, куда никто не решался пойти. Не решались, потому что Воробей настаивал, что ей нужно побыть одной и отдаться тлену воспоминаний, которые либо добьют, либо укрепят дух и сознание. Джек задумчиво сидел в окружении спящих пиратов и наблюдал за кудрявой макушкой сквозь горящее пламя. На острове похолодало с приходом ночи, и она наверняка замерзла, но уж точно не придёт сама.       — Эй, — прошептал Воробей, заглянув за пальму, под которой Белла пряталась от любопытных глаз. — Живая ещё?       Беллатрикс подняла на него взгляд, который, кажется, обладал умением зажигать огонь без посторонней помощи. Слезы на щеках ещё не высохли и краснота глаз не прошла, а Джек неожиданно понял, какую глупость сказал.       — Извини, — он прикусил нижнюю губу и опустился на тёплый песок.       Белла поежилась под порывом ветра и отвернулась, не желая смотреть на него. Ей всё сложнее решить: хочется поговорить или остаться одной и дальше продолжать мёрзнуть.       — Ты его не любила.       Джек спешно стянул с себя китель и накинул ей на плечи, предоставив два равноправных выбора: пойти с ним или остаться.       — Ты ничего не знаешь, — Беллатрикс смахнула слезу с щеки и повернулась к нему лицом.       — Многое вижу.       Его слова резали без ножа, будучи слишком серьёзными, а Воробей совершенно не пытался перевести их в шутку. Он даже не улыбался. Белла уронила голову на согнутые колени и закрылась руками, начиная слышать шумы в ушах. Она не любила, но он любил.       — Как твоя рука? — спросил Джек, вспоминая, за какую именно она держалась.       Беллатрикс крепко стиснула зубы и зажмурилась, чувствуя, как слезы вновь заливают щеки, а пальцы непроизвольно натягивают рукав.       — А что с ней? — наигранно спросила женщина с мнимой интонацией спокойствия в голосе.       — Ты ранена?       Воробей уже не был в чем-либо уверен.       — Нет, — Белла подняла голову и вытерла слезы, шмыгнув покрасневшим носом.       Беллатрикс даже не рассматривала вариант открыто рассказать обо всем Воробью, потому что слишком хорошо знала о его безразличии, хотя в последнее время он этого не выражал. Он переступал грань, делая вид, что стоит на развилке, но лишь визуально выглядел спокойным.       Белла вызывала холод в душе, иногда разогревая тепло, доводя его до испепеляющего жара. Она согревала своим спокойствием и холодила саркастичностью. Джек в ней видел себя, но это отнюдь не привлекало, а скорее отталкивало. Отталкивало от той Беллатрикс, которая обычно недоступна, но та, что позволяла себе нежиться в наигранных объятьях и дарить поцелуи, сносила любые преграды, как шторм «Почти неуловимую». Её улыбка вспоминалась с теплотой в душе, а блестящие на солнце глаза порой мелькали перед сном, когда было время подумать о насущном.       Белла — насущное. Она жизненно необходима для повышения тонуса и свободного дыхания, которое порой учащается.       — Зачем они вообще пришли? — тихо произнесла Беллатрикс, стараясь не всхлипнуть.       Её волосы колыхнулись на ветру и прикрыли лицо, на мгновение переставшее заливаться солёной влагой.       — За тобой, — Джек приподнял её лицо.       — Ты сам говорил, что они предатели, — по-детски уколола Беллатрикс, вытирая слезы.       — Разногласия будут всегда, рано или поздно им бы надоело молчать, но тебя хотя бы на необитаемый остров не высадили, — Джек придвинулся ближе, осторожно перехватывая дрожащую руку.       Белла поджала губы, глядя на разлетающиеся от ветра песчинки, похожие на неё саму: независимую и несгибаемую, но стоит ветру подуть, как состояние меняется.       — Он бы ссадил нас на остров с одной пулей про запас, — женщина прижалась спиной к пальме и запрокинула голову к небу. — Но знаешь, он утверждал, что я самонадеянная, алчная стерва, мечтающая господствовать на море. Разве это так?       Джек усмехнулся, попутно обрадовавшись, что какая-то неведомая сила развязала ей язык.       — Самонадеянная? Точно нет. Алчная? Вполне возможно, все пираты корыстолюбцы, мечтающие о золоте да славе. Стерва? В точку, но знаешь что, Лестрейндж, ты наименее раздражающая стерва из тех, что мне доводилось знать, хотя все ещё раздражаешь, не спорю.       Джек многих женщин сломать пытался, но скандалистки с тягой к максимализму всегда давались тяжело, в конечном итоге начиная надламывать его самого. Белла это сделать не пыталась, но никак не могла ужиться с Воробьем.       — Я ему помешала…       — Да, — он сказал то, что она не хотела слышать, и вновь заставил поднять взгляд. — Но благодаря тебе я ещё жив.       — Ты бы выкрутился.       — Мне везёт, но я часто попадаю впросак.       Белла разглядывала его совершенно спокойное лицо, которое было так близко, что начинало непроизвольно манить. Ей вдруг захотелось, чтобы Джек наклонился поближе, но Беллатрикс тут же осознала, о чем думает. Рассудок предательски туманился, а силы покидали тело стремительно и безжалостно, лишая возможности чувствовать живо и по-настоящему. Воробей ничего не чувствовал, он хотел, чтобы Лестрейндж перестала лить слезы и пришла в себя.       — Тебе все ещё холодно? — Джек положил руки на женские плечи, разглаживая невидимые складки на кителе. — Слушай, могу предложить только плечо, — Воробей протянул ей руки. — Или руку.       Беллатрикс оттолкнула бы его, но сейчас рядом не было никого, кто мог облегчить её душу, кроме Джека. Его мягкость работала не хуже дурмана, отдаваясь жгучей болью в руке и кружа голову так, словно вся её жизнь всецело принадлежала ему. Она воспламенялась, стоило лишь вспомнить, но тут же отпускала, позволяя забыть травмирующие события и маниакальную ухмылку Испанца.       Джек оттолкнулся от песка и, отряхнувшись, протянул Белле руку. Она посмотрела на него недоверчиво, выразив долю подозрения, прежде чем вложить свою. Он позволил воспользоваться правой рукой и не выдать то, что произошло с левой, сам того не осознавая. Беллатрикс привстала, чувствуя дрожь в коленях, которые непроизвольно сгибались под тяжестью тела. Воробей ободряюще провел рукой по её макушке и поправил китель на плечах, пытаясь сделать шаг навстречу, но слишком хорошо понимая, что Белле это не нужно.       — Пойдёшь со мной или останешься и будешь дальше трястись от холода? — поинтересовался Джек, стирая остатки влаги с её щеки.       Беллатрикс тихо вздохнула, опустив взгляд, чтобы с его не встречаться. Она позволяла прикасаться к себе, но сама даже в глаза не могла посмотреть, боясь, что разум перестанет работать как нужно. Боялась позволить больше, чем простое прикосновение, не зная, что Джек этой возможностью не воспользуется.       — Я ведь уже пошла с тобой.