Владыка морей

      Джек обходил это место стороной, предпочитая ему «Красный лев», бордель, где необязательно выкладывать всё золото, чтобы развлечься. Последнее время он и туда не захаживал. Встречался с женщинами исключительно на нейтральной территории, без грозного взгляда мамочки, отсчитывающей минуту в минуту. Джек Воробей не имел связей в государственных организациях, что неплохо бы справлялось с его походами на виселицу, зато имел связи с проститутками, и каждая думала, что пират непременно на ней женится.       Беллатрикс недоверчиво оглядела знакомое место и двинулась вперёд, поразмыслив, что заявиться туда всей командой — не лучшая идея. Воробей поспешил за ней не сразу. Он вовсе не собирался в «Тётушку Аниту», но любопытство взяло верх. Белла пересекала городскую площадь с такой скоростью, что, кажется, вот-вот готова была взлететь. В обоих случаях, Джеку пришлось бы перейти на бег, чтобы поравняться с ней. Узкий переулок, ведущий к дверям борделя, на удивление пуст, никаких пьянчуг с пустыми бутылками или бедняков, просящих милостыню. Вечерняя Тортуга уже засыпала, но некоторые места только начинали открывать глаза и готовиться к бурной ночной жизни.       «Тётушка Анита» ярко пылала в свете фонарей, освещая собой всю городскую площадь. Вычурная вывеска, предлагающая испытать новые ощущения, дополнялась кокетливой барышней, которая никогда не смотрела на мужчин с детьми или жёнами. Если бы Джек шёл один, попал бы под убедительные зазывания блудницы, но с Беллатрикс ему ничего не грозило.       — Ты пойдёшь туда и всё выяснишь, — проговорила женщина, не заметив, что её голос приобрёл твёрдость.       Доверять Воробью — гиблое дело. Он мог вернуться и уведомить об отсутствии новостей, а сам, вероятнее всего, скрыл бы все, что узнал. Лестрейндж разбивала вдребезги любую попытку схитрить. Это ещё сильнее разогревало в мужчине желание поубедительнее солгать и направить её в противоположную сторону.       — Как скажешь, — Джек смиренно пожал плечами и, привычно покачиваясь, направился к дверям.       Беллатрикс обернулась и недоверчиво оглядела удаляющуюся фигуру пирата, к которому тут же примкнула уличная зазывала. Это вызвало в Лестрейндж брезгливое отвращение и неописуемое желание дать всем блудницам мира мешок золота, чтобы они перестали заниматься столь неблагодарным делом. Будучи женщиной, Белла понимала, что ни одной другой женщине это не приносит удовольствия.       Воробей оказался в роскошном холле, таком же красном, как крыша. На полу покоился узорчатый индийский ковёр, стоящий целое состояние, на которое можно купить всю «Тетушку Аниту» вместе с самой Анитой. Темнокожий маэстро играл на рояле, то и дело заглядываясь на проституток и начиная мелодию заново. Тяжко, наверное, сидеть в борделе с утра до ночи, и пусть утром здесь не так много посетителей, даже тогда его пальцы не перестают бегать по клавишам. Живчик преклонных лет, уже поседевший мужчина, вальсировал с рыженькой девчушкой, в разы моложе него самого. Раздавались гул, смех, свисты, и не было ни одного человека в парике среди толпы. Прямо по курсу бар, должно быть, с дорогущей выпивкой, слева проем и широкая лестница, застеленная алым бархатом. По ней вальяжно спускался довольный мужчина под руку с пышной дамой в едком розовом платье. Девушка вела Джека прямо к стойке хозяйки, которая пока ещё была пуста. Воробей стал пробираться к лестнице, чтобы осмотреться без надзора этой девицы.       На его пути мелькали седеющие аристократы в обнимку с проститутками, официанты в строгой форме и даже женщины. Пират в душе искренне обрадовался, что Лестрейндж не увязалась за ним. По мягкому бархату медленно спускались две очаровательные бабочки, принято считать, ночные, и улыбались возможному клиенту, игриво протягивая руки. Если бы сам Мидас побывал здесь, всё золото было бы безвозвратно утрачено. Джек нервно сглотнул и прошёл мимо, слыша недовольный вздох вслед.       Второй этаж роскошен не меньше, чем первый. Белоснежные лепнины, отделанные золотом, красовались на стенах и потолке. Хоть они и были на десятки лет старше самого Джека, но свою ценность не утратили. Множество ажурных канделябров пыталось справиться с непосильной задачей: ярко осветить коридор. Из комнат доносились приглушенные голоса, стоны, вскрики. Одни, видимо, захлебывались от наслаждения, а другие не пытались сдерживать притворные визги, давая мужчинам надежду на то, что они ещё на что-то способны.       Беллатрикс разглядывала витражное окно, стоя напротив борделя и содрогаясь от вечернего холода. Зазывала ещё не вернулась, и ничего не преграждало путь к манящей двери в теплое помещение. Музыка была настолько громкой, что, без сомнений, слышалась вплоть до самого паба, где команда, должно быть, думает, куда мог деться их капитан. Из-за угла послышались невнятное перешептывание и приближающийся стук каблуков. Такой стремительный, будто человек бежал сломя голову.       — Эй, детка, — позвал хриплый голос за спиной, принадлежащий очередному французу с характерным акцентом. — Сегодня ты здесь?       Беллатрикс обернулась, но не увидела говорящего. Мужчина стоял в тени, куда не падал свет фонарей. Если бы это произошло раньше, женщина, вероятно, начала бы паниковать, но сейчас у неё были оружие и неплохая меткость. Незнакомец молчал и терпеливо ждал, когда собеседница, которая вовсе не желала быть таковой, ответит ему.       — Что?       Мужчина звучно усмехнулся и отошёл назад, лишив возможности разглядеть его.       — Значит, нет, — с этими словами незнакомец скрылся из поля зрения.       «Очередной француз», — подумала женщина и не ошиблась. Тортуга кишила французскими поселенцами с того момента, как на берег высадился Франсуа Ле Вассер и обрек их жизнь на постоянное изучение английского. Белла поежилась и двинулась в сторону «Тётушки Аниты», наплевав на то, что о ней подумают. Её охватила ещё более громкая музыка, отчего в ушах неприятно зазвенело. Люди так привыкли перекрикивать музыкантов, что вовсе не замечали звуков, заставляющих внутренности содрогаться. Лестрейндж оглядела просторный холл. Прошлась по мужчинам, моментально устремившим взоры на неё, шлюхам, ненавистным музыкантам, пустой стойке и не заметила среди них пирата, которого нельзя не заметить. Женщина проскользнула к лестнице, ловя на себе множество любопытных взглядов. Будь на месте хозяйка, у Джека бы не получилось дойти до второго этажа, не выложив при этом целое состояние.       Беллатрикс вбежала наверх, попутно столкнувшись с мужчиной, который был настолько доволен, что молча прошёл мимо. Её убранство борделя удивило меньше, чем Воробья, ведь Белла выросла в такой обстановке и, ко всему прочему, до ужаса по ней скучала. Спуститься с вершины аристократизма и опуститься до низов не так легко, как кажется. Лестрейндж помогло лишь то, что она много читала и знала о времени, в котором оказалась. Взгляд, которым Джордж посмотрел на женщину, спросившую, в каком веке она находится, очень чётко отпечатался в голове.       Лестрейндж дошла до витражного окна, на которое смотрела с улицы несколько минут назад, и оглянулась. Коридор казался бесконечным, а звуки из комнат отдавались эхом от стен и прокрадывались в разум, мешая думать. Белла задумчиво провела рукой по изящному канделябру и не менее задумчиво посмотрела на начало коридора, откуда пришла. Она стала тщательно прислушиваться к звукам, чтобы идентифицировать голос Джека, но понять что-то по нечленораздельным вздохам и хрипам — непосильная задача. Внезапно дверь напротив Беллатрикс открылась и из комнаты вышел высокий мужчина в чёрной треуголке с перьями. Кудрявый парик натолкнул на мысль, что они ищут именно его, но мало ли кругом людей в париках?       — Эй, детка, — мужчина нарушил молчание и заставил Беллу открыть рот от неожиданности. — Ты всё-таки здесь.       — А… я… — замялась женщина, совсем не понимая, как этот француз проскользнул в бордель так, что она его не заметила. — Выходит, что так.       Мужчина скептически поднял бровь и оглядел собеседницу с головы до ног, отчего она поежилась под пристальным взглядом.       — Сколько ты стоишь? — спокойно спросил он и сложил руки на груди.       Белла не нашла, что ответить, и лишь сдержанно покачала головой. Ещё никто не дерзнул принять её за шлюху. Дважды. Он либо бесстрашен, либо глуп и в той же степени богат. На отбеленном лице красовались козлиная бородка и аккуратные усики. Все аристократы, что французские, что английские, носили парики и использовали пудру для придания лицу излишней белоснежности. Незнакомец — не житель Тортуги. Он приехал издалека совсем ненадолго.       — Мой корабль отплывает через несколько часов, — произнес мужчина и опустил руку на женское плечо. — Лучше не заставлять меня ждать.       Беллатрикс попыталась сбросить его руку, но крепкие пальцы лишь сильнее сжались. Черные, как морская бездна, глаза заискрились от желания, а губы соединились в плотную линию. Белла дернулась, чтобы взять оружие, но решила, что он может быть полезен, как человек в парике.       — Кто вы такой? — спросила она и отошла назад, почувствовав свободу.       Мужчина изогнул бровь в немом вопросе, глядя на совершенно серьёзную собеседницу, отвлекающую его от важного дела.       — Жан-Луи Анри Ренард Жюльен Шеваль, — отчеканил француз и гордо вскинул подбородок.       — Тот самый? — в изумлении протянула Лестрейндж и широко раскрыла глаза.       Перед ней стоял пиратский барон, частенько бывающий на Тортуге, по всей видимости, ради «Тётушки Аниты». Его лицо можно было найти на каждой разыскной листовке у паба. О его войне с Вильянуэвой, бароном Адриатики, ходят легенды. Только вот пока испанец томится в ожидании мести за разграбленные флотилии с мексиканскими сокровищами, Шеваль спокойно прогуливается по улицам Эспаньолы и развлекается в элитном борделе. В таком случае, капитан точно должен быть тем, кого она искала.       — Если это поможет тебе быстрее отдаться мне, то да, — нетерпеливо произнес он.       — Я капитан пиратского судна, а не шлюха, — Беллатрикс заправила волосы за ухо и выпрямилась.       — Это ещё лучше, — усмехнулся Шеваль, не поверив ей.       Белла сделала ещё несколько шагов назад, чтобы отойти подальше от пирата. Он сильно рисковал по дороге на Тортугу, но здесь ему ничего не угрожает, кроме капитана «Немой Анны», который готов спустить курок при первой же опасности. Мужчина стал медленно приближаться к женщине, но она уже не отходила, а была полностью уверена в том, что сможет дать ему отпор.       — Вы слышали про свиток? — выдала Лестрейндж, заставив пирата остановиться и внимательнее присмотреться к ней.       — Свиток? Какой свиток?       — Значит, нет, — заключила она, решив, что объяснять нет смысла. — Всего хорошего.       Белла воспользовалась замешательством пирата и спешно вернулась к лестнице, а Шеваль — в комнату, из которой вышел, подумав, что догонять сумасшедшую пиратку со свитком так же бессмысленно, как надеяться затащить её в постель. Лестрейндж медленно спускалась по ступенькам, обдумывая, куда ей теперь пойти и не ошиблась ли она, сбросив со счетов Шеваля. Так бы Тиа Дальма сказала, кто он, ведь каждого заточившего её в тело смертной знала в лицо или нарочно загадки загадывала. Не успела она спуститься с последней ступеньки, как сильные руки мертвой хваткой впились в её собственные.       — Не дергайтесь, милочка, — прошипел мужчина и потащил Беллатрикс в сторону бара.       — Что за черт? — она подергала руками, но быстро поняла, что освободиться не получится, а сил, чтобы упираться, не хватает.       Кое-как передвигая ногами, Беллатрикс шла за крепким темнокожим мужчиной в стеганой жилетке, одним из охранников борделя. Здесь их двое, совершенно одинаковые афроамериканцы с дубинками через плечо. При каждом происшествии один отлучается, а второй продолжает следить за порядком. Видимо, произошло что-то серьёзное, раз их обоих не было на месте, когда Джек проник на второй этаж, не заплатив, а потом то же самое сделала Белла. Распознать вторжение сразу не получилось. Лестрейндж оказалась в комнате позади все ещё пустой стойки, и дверь шумно захлопнулась, закрываясь на ключ. Взгляд сначала упал на раздраженного Джека, крепко стиснувшего зубы, чтобы не броситься на «сообщницу» и не придушить ее, а потом на темноволосую женщину, хозяйку заведения.       — Ну, — спокойно произнесла она. — Оправдывайтесь.       Белла опустилась на софу рядом с пиратом и закусила губу, рассматривая говорящую. Аниту изрядно потрепала вредная работа: на лбу виднелись морщины, подчёркиваемые жёлтым светом свечи; длинные волосы торчали в разные стороны, хоть и выглядели ухоженно; уставшие, слегка покрасневшие глаза. Она никак не вяжется с образом роскошного борделя, который подразумевает точно такую же хозяйку. Женщина расслабленно откинулась на спинку кресла и вставила сигару в мундштук.       — Ну знаете, я пришёл ради ваших девочек, а её, — Джек кивнул в сторону Беллатрикс, — вообще не знаю.       Ему пришлось взмахнуть рукой, чтобы отогнать дым. Воробей мог беспросыпно глотать ром, но терпеть не мог курение.       — Вот как, — Анита удивленно подняла брови и сбросила ещё горящий уголек на белоснежное блюдце. — А зачем ломился сюда?       Куда компас указал, туда и ломился. Джек незаметно вложил виновника в ладонь Беллатрикс и принялся придумывать убедительную ложь, пока хозяйка занята курением и изучением журнала посещений.       — Хотел добровольно заплатить, а вас на месте не было, — выдал пират и кивнул на компас, который Лестрейндж так и не открыла.       — Ладно, а ты? — Анита в упор посмотрела сначала на Беллу, потом на открытый компас в её руках.       Стрелка забегала, как заведенная, и так же быстро остановилась, указывая на уставшую брюнетку, громко захлопнувшую книгу.       — У меня есть к вам дело, — призналась Беллатрикс и передала открытый компас его хозяину. — Анита — это ваше настоящее имя?       — Ты ещё вопросы будешь задавать? — усмехнулась женщина.       — Буду, — Белла тряхнула головой, отбросив волосы с лица. — Отвечай.       Джек молчал, видя огоньки в глазах Лестрейндж и уверенность на лице Аниты, которая могла не моргнув глазом сдать их страже. Из Беллатрикс парламентер, как из Воробья трезвенник, но желание довести дело до конца превышало желание возложить ответственность на мужские плечи.       — Естественно нет, — ответила женщина таким спокойным голосом, что заставила Лестрейндж засомневаться в своих силах. — Мирабелла — не слишком подходящее имя для борделя, не находишь?       — Отчего же, — вмешался Джек. — По-моему, Белла — как раз подходящее имя для шлюхи.       Анита хмыкнула, оценив комплимент, а Беллатрикс так пристально посмотрела на пирата, что ему пришлось отвести взгляд. Не день, а сплошное «Назови Лестрейндж шлюхой». Только работницы борделя, живущие под псевдонимами, могут покраснеть, услышав, что у них подходящее имя для древнейшей профессии. Джек сидел с таким победоносным видом, как будто только что получил криптограмму и нашёл свиток, а не сказал очередную ерунду, чтобы позлить Лестрейндж.       — А фамилия?       Анита оглядела Беллу и положила подбородок на руки, обречённо вздохнув.       — На твоём месте я бы подумала о том, как задобрить тетушку Аниту и не оказаться за решеткой.       Беллатрикс едва слышно цокнула и взяла в руки увесистый мешочек золота, не целое состояние, но и не гроши.       — Этого хватит? — женщина поднялась с софы и опустила деньги на стол перед Анитой.       Она медленно подняла мешочек и проверила на вес, уложив на ладонь. Белле это напомнило Джорджа, пробующего золото на зуб. Анита долго смотрела на затухающий огонь свечи, обдумывала, могут они откупиться и вдобавок получить то, что хотят, или нет. Не оставляет сомнений, что перед ней сообщники. Хитрые, расчетливые сообщники, презирающие друг друга, но способные пойти на всё во имя достижения цели.       — Хватит, — согласилась женщина. — А теперь выметайтесь, — она откинулась обратно на спинку и дернула за кончики волос, стаскивая тёмную копну с головы.       Лица Джека и Беллы в мгновение просветлели. Жгучая брюнетка стала огненно-рыжей. Тиа Дальма не говорила, кто им нужен, — мужчина или женщина, никто даже не подумал, что это может быть второй вариант. Работники и гости борделя знали о печальной участи всех предков Аниты в средние века, а она сама ненавидела родной цвет, пряча его под париком, совершенно не вызывающем подозрений. Анита отбросила парик в тёмный угол и перевела взгляд на удивлённых гостей.       — Ты знаешь о криптограмме Лаффита? — в лоб спросил Джек, не желая больше тянуть.       — О чем? — переспросила женщина, то ли прикидываясь, то ли и правда ничего не понимая.       — О нерасшифрованных письменах старого пирата, — пояснил Воробей и проследил за красной стрелкой, все ещё указывающей на Аниту.       — Оу, — задумчиво отозвалась она. — Ты о той тряпке с каракулями? Допустим.       — И как её найти? — воодушевленно спросила Беллатрикс и сжала в руке край стола.       Женщина исступленно улыбнулась, напомнив Белле её собственную безумную улыбку далеко в прошлом. Временами ей снились эпизоды жизни в волшебном мире и будили среди ночи, будучи ночными кошмарами. Она не скучала, но и не могла сказать, что прекрасно себя чувствует в восемнадцатом веке.       — Можно хорошо попросить тетушку Аниту, — она вновь маниакально улыбнулась, обнажив выступающие клыки.       Джек нехотя снял заимствованный у Тиа Дальмы перстень со сверкающим самоцветом в золотой оправе и опустил на стол. Ведьминские вещички всегда несли странную энергетику. Это кольцо добавляло сил, а прошлое чуть его не убило. После этого Джек дал себе слово не хватать что попало, но соблазн так велик, что он стал спрашивать, можно украсть тот или иной предмет или нет. Белла последовала его примеру и положила рядом подвеску с серебряным черепом ворона, подарок Рудольфуса, от которого давно пора было избавиться.       — Ладно, уговорили, — сдалась Анита и опустилась под стол к скрипящим ящикам.       Послышались звуки переворачивающихся предметов: заполненных журналов посещений, чернильниц, шуршания перьев и убедительные чертыхания женщины. Она давно думала, стоит выбросить каракули предка или сохранить их, авось пригодятся. Старый папирус так и не сослужил ей службу, поэтому теперь Анита без зазрений совести готова отдать его.       — Вы, ребята, собираетесь стать владыками морей? — хрипло пробормотала женщина и громко захлопнула ящик.       — Ты и об этом знаешь, — удивился Джек, выхватив плотный кусок папируса из протянутой руки.       — Это всё, что я знаю, — пояснила она. — Мне это ни к чему, так что забирайте и проваливайте, — Анита развернулась спиной к гостям и закрыла глаза, показывая, что говорить больше не хочет.       Лестрейндж пожала плечами и прошествовала к двери за Джеком. Шумная музыка вновь ударила по голове с такой силой, что захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать этих звуков. На улице уже поселилась темнота и тишина, где-то далеко от борделя. Где шумная компания спокойно выпивает в пабе и даже не вспоминает про своих капитанов, а может, и вспоминает. Пират осторожно развернул ветхий папирус и пригляделся к загадочным символам, которые могла прочесть разве что Тиа Дальма, и то вряд ли.       — К Тиа Дальме? — спросила Беллатрикс, будто прочитав его мысли.       — Придётся, — устало отозвал Джек и протянул папирус женщине, тут же спрятавшей его под корсаж.       Лестрейндж вошла в ярко освещенный паб и оглядела зал в поисках своих. Воробей подтолкнул её вперёд, чтобы не мешала, и, найдя глазами лохматого Гиббса, двинулся к самому дальнему столику у стены. Джон просиял, увидев Беллатрикс, но тут же сменил лицо на недовольное и сдвинул сок к свободному месту.       — Уже нехолодный, — фыркнул он и отвернулся к Малкольму.       Джек вклинился между Беллой и столом, залпом осушив стакан горьковатого апельсинового сока. Хилл этого не увидел, но по лицу Малкольма понял, что происходит у него за спиной.       — Советую всем перейти на сок, — произнес Джек и усмехнулся, наблюдая за всеобщим замешательством.       — Но кэп, — воспротивился Гиббс, отхлебывая ром из бутылки.       — Мне без разницы, как вы завтра потащитесь в дельту с похмельем, — оборвал Воробей и даже не потянулся к бутылке. — Но мы сделали за вас всю работу.       — Как это? — в один голос произнесли Гиббс и Одли.       Беллатрикс покрутила в руках криптограмму и передала Даниэлю, потому что он явно её не потеряет, в отличие от Джона и Малкольма, про Адамсонов и говорить нечего. Они пытались найти письмена Лаффита своими силами, но без заветного компаса дело не шло, а сегодня в одночасье всё изменилось.       — Так, а какой курс? — спросил Стокер, показавшийся из-за Джона, ни в какую не желающего поворачиваться к своей пассии.       — Дельта, — твердо ответила Беллатрикс, уже начавшая думать, что они будут делать, если ведьма не сможет растолковать написанное.