Каста Ворона

Со стороны казалось, что Айзек спокойно спал, надвинув на голову шляпу-стетсон. Она прикрыла ему глаза и тенью ложилась до скул, так что лица видно не было совсем. И Полумна, тихонько пройдя в гостиную, осторожно присела на краешек софы, где Айзек и уснул. Не то чтобы он по-джентльменски уступил ей кровать, хотя так оно и было: скорее всего, просто задремал там, где приткнулся. Ей охотно верилось, что этот человек засыпал и в местах поневероятнее. Кажется, привычный уже. Она тихонько поставила чашку с тёплой водой на пол, сжала в руке найденный в шкафчике ванной комнаты пинцет. Свою руку она уже обработала и перевязала, а сейчас занесла ладонь над лицом колдуна. Порез — вот он, прямо на щеке, отлично виден даже под шляпой. Почему он не исцелился сам? Так сложно очистить рану и покрыть той же мазью, которой он затянул её более серьёзный порез на ноге? Воротник чёрной рубашки был испачкан в его же собственной крови. Полумна выровняла дыхание и легонько коснулась кончиками пальцев смуглой щеки. Она ожидала чего угодно, как и последовавшей реакции. А потому даже не вздрогнула, когда Боунс взметнул к её шее волшебную палочку и уткнул её в бледное горло. Полумна лишь невозмутимо кивнула: — С добрым утром, Айзек. В его тёмных глазах отразилась усталость. Он непонимающе посмотрел в лицо когтевранке, отвёл взгляд и фыркнул, заваливаясь обратно на софу: — С добрым утром, мисс Лавгуд. Что ж, свой уговор касательно того, как кому называть друг друга, они соблюдают пока что чётко. Полумна довольно кивнула и села удобнее, раз уж так вышло, что Айзек проснулся и она ему больше не мешает. — Как тебе спалось на новом месте? — невозмутимо продолжила Полумна и подняла шляпу от щеки довольно хозяйским жестом. Вчера Айзек её лечил и играл роль всемогущего спасителя, а сегодня они поменялись местами. Обычно в зоологии к себе так располагает животное или показывает своё лидерство тот, кто берёт на себя роль добродетели, способной в трудную минуту протянуть руку помощи более слабой или нуждающейся особи. Если эта мелочь не возымеет никакого воздействия на Айзека, у неё, Полумны, ещё очень много различных способов. Но начнёт она с самого простого. Стояло раннее туманное утро. В окна, затянутые решётчатым переплётом, смотрело серое пасмурное небо. Только потому, что стало светлее, Айзек угадал смену времени суток, но всё же организм устало твердил о сне после ритуала, который и из него выпил достаточно сил. А тут эта девчонка нарисовалась с пинцетом и ярым желанием его вылечить! — Что те… — он запнулся и исправился, усмехнувшись. — …вам от меня нужно? — У тебя на лице свежая рана. Хочу промыть и вытащить осколки. Айзек не стал препятствовать и терпеливо повернулся нужной стороной к Полумне, устроившись головой на подлокотнике софы. Сев полубоком, она приноровилась и придержала его за подбородок, подцепив крохотный, поблёскивающий кусочек разбитого стекла. К счастью, таких было не так много. Пинцет разбередил рану, по щеке вниз к шее потекла алая струйка. Полумна взяла вчетверо сложенную тряпочку, которая прежде была рукавом её школьной рубашки, и остановила кровь. — Не очень больно? — уточнила она. — Вполне терпимо. Пожав плечами, Луна смелее подцепила ещё один осколок, и Айзек невольно дёрнулся. Хватка бледных, тонких пальцев на его подбородке стала сильнее. — Ауч! — он поморщился и несколько обиженно посмотрел на Полумну. — Ты это специально сделала? Она вернула ему взгляд, и он тут же исправился: — Вы. — Нет. — Полумна с достоинством помолчала и выудила последний осколок, промывая довольно глубокий образовавшийся порез. — Просто так получилось. У меня не было цели сделать это… чувствительнее. — А мне показалось, вам это даже понравилось. Луна снисходительно встретилась своим взглядом с его. Светлые, почти серебристые глаза — с тёмно-карими, освещёнными странными багровыми бликами. Она отложила пинцет в чашку и сдержанно сказала: — Мне не доставляют удовольствия страдания других людей, Айзек. В этом мы с тобой никак не схожи. — Занятно, что вы решили сравнить нас, — заметил он. — Я полагал, тут любые сравнения неуместны. — Согласна, — кивнула Полумна. — Мы слишком разные по всем параметрам. — Дело не в том. Просто наше положение неравно. Тем не менее, чересчур яркие противоположности нечасто так мирно общаются, — вывернулся он. — Так что нечто общее у нас есть, и нам ещё предстоит узнать, что именно. — Кроме того, что мы оба люди и оба — волшебники, думаю, мало чего. Я всё сделала. Полумна немедленно встала с софы и наклонилась за чашкой, однако на колено ей легла смуглая рука. Айзек обхватил его, доверчиво заглянув в лицо своей пленницы снизу вверх. Безмятежное лицо Полумны даже не дрогнуло. — Это керамика, — взвесила она в руке чашку с водой. — Если я ею стукну, мало того, что набью тебе шишку, так ещё и оболью. — Ну надо же, — цокнул языком Айзек и улыбнулся, смело поглаживая кончиками пальцев под коленкой у Луны. — Раззадорились так, что снова побьёте? Этому вас учили в вашем разлюбезном Хогвартсе — решать все проблемы сразу кулаками? — Не знаю, где учился ты, — охотно ответила Полумна, — но в Хогвартсе мы знали: если кто-то цепляется к нам, а мы этого не хотим, вовсе не зазорно дать сдачи любыми методами. Раз вежливый отказ волшебник попросту не понимает. — Не то сейчас время для отказов. Айзек всё же убрал руку с колена и сел на софе. Он заложил язык за щёку, отчего та забавно надулась, и аккуратно ощупал пальцем занемевший порез. — Чтобы беречь свои честь и достоинство, не нужно подбирать какого-то специального времени, — безмятежно сказала Полумна и обвела глазами комнату. — Так вот, если говорить о делах, быть может, поговорим о завтраке? Айзек немного удивился. Он ожидал какого-нибудь обычного гордого финта типа голодовки или показательного молчания. Но Полумна Лавгуд была явно слеплена из другого теста. Индеец кивнул её словам и промолвил: — Здесь рационом заведуют домовики. Так что достаточно позвонить в колокольчик. — Он невозмутимо пожал плечами. — Но не думаю, что сюда решится зайти кто-нибудь из них. — Почему? — наивно вопросила девушка. Айзек щёлкнул пальцами. — Не «почему», а «из-за кого». Так правильнее. — Из-за кого же? — невозмутимо спросила Полумна. Айзек лишь покачал ребром ладони. — Всё узнаете в скором времени, мисс Лавгуд. А пока, как вы сказали, займемся… — он тяжко вздохнул и, окинув девичью фигурку взглядом, добавил. — …завтраком. Он переместил себе в руку серебряный колокольчик и встряхнул его. Язычок звонко забился о стенки, Полумна с интересом присела рядом с индейцем на софу. С лёгким хлопком перед ними явился эльф-домовик в старой, но чистой, штопаной и чиненой наволочке. — Бренди к вашим услугам, — пробормотал хмуро эльф и исподтишка посмотрел по сторонам, словно чего-то боялся. — Чего изволите, сэр? — Завтрак, Бренди, — невозмутимо сказал Айзек и положил ногу на колено, откинувшись на спинку софы, — для меня и юной леди. С хлопком Бренди исчез, оставив волшебников лишь ненадолго. У Малфоев на кухне явно было все схвачено, поскольку он явился почти сразу с двумя подносами в длинных, тонких, как веточки, ручках. — Для господина Боунса, — проскрипел домовик и поставил на стол у окна первый поднос, сервированный достаточно богато, чтобы судить о гостеприимности хозяев. — Для мисс Лавгуд. Он поставил второй поднос. Айзек хмуро взглянул на завтрак Полумны и резко сказал: — Это никуда не годится, Бренди. Эльф сжал костлявые плечики, тем не менее пусть и робко, но ответил: — Так распорядился хозяин, господин Боунс… — Поменяй завтрак. Индеец скривил губы, медленно подошёл к столу и одним движением смахнул с него поднос, предназначенный для Полумны. Бренди всполошился. Девушка лишь вскинула светлые тонкие брови. — Вы это зачем, мистер Боунс? — укоризненно, хотя и спокойно, спросила она. — Там же были мои любимые сухари с цукатами… — Он их принесёт заново, — железным тоном и так же спокойно, как Полумна (но совсем не так дружелюбно) отчеканил Боунс, буравя взглядом домовика. Он словно через него так же резко говорил и с хозяином дома — формальным, и с официальным тоже. — И всё то же самое, что и мне. С глубоким поклоном домовик собрал осколки на поднос и исчез. Полумна лишь покачала головой. — Это унижение. Принести два сухаря и чашку воды. — Моя подруга Гермиона твою грубость совсем бы не одобрила, — заметила она огорчённо. Айзек поморщился. — Я плохо отношусь к домовикам. — Почему? — удивилась Луна, округлив глаза. Боунс сел за стол и приглашающе повёл рукой напротив себя. — Не терплю существ, не осознающих ценность своих свобод. Полумна задумалась. Что он хотел этим сказать, интересно? Присоединилась за столом к колдуну, поправив тонкое белое платье. То, что оно было ночным, её, кажется, совсем не смущало, как и его. — Я помню уроки истории у профессора Бинса. Домовики давным давно работают по условиям магического контракта с магами. Не то чтобы они всегда были невольны… С новым тихим хлопком Бренди явился перед волшебниками и быстро поставил на стол второй завтрак. Перед Полумной появилась изящная чашечка чая и молочник. По правую руку — запотевший прохладный стакан со свежевыжатым апельсиновым соком. На тарелке с гербом рода Малфой — геральдической буквой «М» на зелёном фоне, окружённой двумя чёрными драконами по бокам — была аппетитная яичница-глазунья с хрустящим беконом. В маленькой фарфоровой чашечке была чёрная тушеная фасоль, на десерт полагался пудинг и джемы на выбор. Подрумяненные тосты хрустели на зубах, тонкие лепестки масла ложились на горячий хлеб и таяли. Но начала Полумна не только с тостов, но и с обычной овсяной каши, украшенной веточкой красной смородины. Тот же завтрак, только дополненный сосисками бенгерс , был у Айзека. Он уже быстренько расправлялся с ними, намазывая сверху джемом. Полумна очень удивилась: — Мясо со сладким джемом? У тебя во всех аспектах жизни вкусы извращённые, Айзек? Он улыбнулся и снова громко кликнул Бренди, спросив у него кофе. — Сладкое мясо во многих культурах — деликатес. Вы, англичане, не любите яркие вкусы. А я не терплю чай с молоком, — вздохнул он и посмотрел на свой завтрак, — вот это точно извращение, кто так придумал? — Молоко смягчает вкус чая и оттеняет его богатый полутон. Так говорит отец. Но мне нравится, просто потому что с ним чай послаще. — Пожала плечами Полумна, беспечно глядя в тарелку. Выглядели они удивительно мирно для двух людей, которые накануне подрались друг с другом и даже остались каждый с раной. Айзек передал Луне тост и вопросительно поднял брови. — Какой джем вы любите, мисс Лавгуд? «Мы обсуждаем вкус джема, а где-то в глубине поместья Темный Лорд мучает мою подругу. И его последователи наверняка ещё не закончили жестоко истязать Рона Уизли перед тем, как убить». Луна указала на клубничный. — Здорово! — одобрил Айзек. — Я его как раз не терплю. — Что же в этом хорошего? — Не будем конкурировать. После завтрака Айзек раскрыл свой пыльный кожаный саквояж и выудил оттуда с помощью палочки новый комплект одежды: рубашку алого цвета и белую нательную майку. Следом за этим последовала пара толстых книг в темных обложках. Названий на них Луна не разглядела, хотя и допивала свой чай в паре шагов от колдуна, а он вовсе не препятствовал ей. Смотри, сколько хочешь! — Даже не интересно, что это за книги? — уточнил он с хитрым прищуром. Полумна развела руками. — Полагаю, не слишком вежливо уточнять это у темного мага. — А я бы уточнил! — он опустил оба тома на стол перед Полумной. — Это вам, мисс Лавгуд. Вы, я слышал, учились на факультете для умников — так у вас называют Когтевран? Что ж, посмотрим, достаточно ли вы умны, чтобы понять эту литературу. — Ты собрался экзаменовать меня, Айзек? — мягко уточнила Полумна, открывая кожаную обложку и проводя пальцами по переплёту. Индеец от смеха поперхнулся. — Не то чтобы. Но ничего другого у меня все равно под рукой нет. Разве что... погодите-ка... Но я ношу это с собой так, для лёгкого чтения. Он поманил палочкой, и из саквояжа (очевидно, заколдованного заклятием незримого расширения) ) вылетела потрепанная тоненькая книжонка в дешёвой обложке. На ней был изображён некто вроде келпи — водный шотландский конь, который имел неприятную привычку утаскивать под воду зазевавшихся жертв. — «Волшебные животные и духи Северной Америки: моя семья и другие твари»… — прочла вслух Полумна и удивленно посмотрела на Боунса. — Матильда Боунс? — Моя бабушка, — усмехнулся он. — Она была писательницей. Притом очень неплохой. Можно сказать, это юмористический рассказ о том, как она работала с магическими животными. — Она была колдозоологом? — Что-то вроде того, — дернул щекой Айзек и снял чёрную рубашку, бросив её на софу. — Почитай. Там есть смешные эпизоды, и про меня тоже. Недоверчиво улыбнувшись, Полумна пролистала пару тонких, желтых от времени страниц. — В какой главе? — Да хотя бы в самом начале, или вот, про балама. — Айзек подошёл и сам перелистал на нужную страницу, ткнув пальцем в страницу. — Малыш-Ворон очень скоро подрос, и ему пора было получить новое имя, — прочитала Полумна, откашлявшись. — Тогда Тихий Гром поставил условие, что он получит взрослое имя, если принесёт в племя шерсть балама. Для этого Ворону пришлось бы переместиться самостоятельно — колдовством или оборотничеством — до далеких границ туманной страны Перу, чтобы там сесть в засаде на демона-ягуара… А кто он, этот Ворон? Айзек с улыбкой ткнул себя в грудь большим пальцем, снимая ещё и футболку, чтобы заменить свежей одеждой. — Это имя, данное тебе в племени? Полумна равнодушно взглянула на неожиданно внушительную для колдуна мускулатуру, но задержалась глазами на двух косых шрамах поверх живота. — Мы все носим птичьи имена, прежде чем не вырастем, — сказал Айзек, — и не пройдём обряд инициации. Девушка промычала что-то себе под нос и уточнила: — Так ты что, убил балама? — Читайте-читайте, — торопливо ответил он. — Я вернусь к вечеру, мисс Лавгуд, и там уже отвечу на все ваши вопросы. Полумна подняла на него взгляд. Задумчиво окинула взглядом, наблюдая за тем, как Айзек накинул на майку без рукавов, плотно облёгшую торс, рубашку, подворачивая рукава. Интереса ради она обратила внимание, что на запястьях его не было знака Пожирателя. — Куда ты направляешься? Он медленно посмотрел в лицо Полумне. Улыбка его стала на порядок холоднее, а в глазах заблестело что-то злое и жестокое. Оно моментально исказило добродушное лицо Айзека Боунса. И он обжигающе ласково сказал: — Не вашего ума это дело, милая мисс Лавгуд. Развернувшись на каблуках, он прошёл к двери, проверяя серебряный ножик на бедре и приманивая к себе чёрное одеяние по фигуре. Оно было подшито багровой подкладкой. Маленький стоячий воротник застёгивался на бронзовую пуговицу. Накидка эта была шита в талию и доходила до колен, отчего напоминала воинский камзол или сюртук. На груди его была вышивка из чёрной тесьмы, которая оторачивала пуговицы. Если бы не общий свободный силуэт, кроме широкого пояса, Полумна посчитала бы его даже изысканным. — Да, кстати, — заметил он, уже взявшись за дверную ручку, — не советую вам забираться в мой саквояж. Там живет Басон. И Басон не жалует никого чужого. Полумна спокойно кивнула, не задав ни одного вопроса. Она проводила глазами Айзека. Единственное, что волновало её — куда он направился. И будет ли он сегодня убивать.

***

В том, что Айзек Мо Боунс умел и любил убивать, Полумна даже не сомневалась. Его милосердие и вежливость граничили с его же властностью и жестокостью. Он выглядел волшебником, который не приемлет отказа и неподчинения. И раз уж он помогает Темному Лорду с неким ритуалом, почему бы ему не помочь в прочих делах? Полумна Лавгуд оказалась крайне проницательна. Она попала в точку, не догадываясь, правда, что Айзек вместе с другими Пожирателями нынче наведался в Косой Переулок. Он аппарировал неподалёку от Беллатрисы Лестрейндж и осмотрелся. Братец направился с другой группой согласно приказу Темного Лорда. Вместе с Айзеком переместились мадам Лестрейндж, волшебник-оборотень Фенрир с то ли кличкой, то ли фамилией Сивый, и совсем юный Пожиратель, которого звали Блейз Забини — он держался неуверенно и был бледен как воск, хотя и был темнокожим. Юноша заозирался, осматриваясь в Косом переулке: обнищалом и уничтоженном. Продавцы, державшие здесь лавки, не решались открыться. Многих убили. Многие были разорены. Кругом — хаос и разруха: разбитые витрины соседствовали с теми редкими, кто ещё держался на плаву. Им временное правительство, поставленное, конечно, самим Темным Лордом, дало разрешение на торговлю. Взамен хозяева лавок платили непомерные пени, работая себе в убыток. Посетителей не было, всегда оживленный Переулок печально затих. Только магазин волшебных существ слабо перекликался совиным писком и мяуканьем кошек. — У нас есть клиент, — ухмыльнулся Фенрир, могучий, высокого роста мужчина с зализанными назад мышастыми волосами и лицом, заросшим по подбородку и скулам бородкой, переходящей в бакенбарды. — Вон там, в самом углу, за поворотом. — Что нужно сделать? — невозмутимо спросил Айзек. Они с Фенриром пошли вровень, что вызвало ухмылку у Лестрейндж. Волшебники относились к Сивому откровенно плохо и презрительно. Пусть тот и был их соратником, чёрной метки на руке ни он, ни один из его последователей не носили, так вдобавок Фенрир был оборотнем. Считай, хуже, чем грязнокровкой. Если бы не невероятная польза для дела Пожирателей от целой общины волколаков, их бы переубивали в первую очередь: так сильно ненавидели. Айзек заметил, что в Фенрире и впрямь осталось мало человеческого, хотя он и не был сейчас превращён. Наверное, он так часто обращался, что сросся с образом волка даже в людском облике. Вместо ногтей у него на руках были кривые желтые когти, а лицо казалось заострённым и хищным, с вытянутым чуть вперёд носом с горбинкой и яркими голубыми глазами. Фенрир остановился, встал и Айзек, не зная общего плана. Сивый склонился к его шее. Индеец был ничуть не ниже оборотня, а потому Фенриру даже не потребовалось наклоняться. Он был так близко, что скошенный кончик носа мазнул Айзеку по шее. На коже он ощутил опаляющее, горячее дыхание. Сивый оскалил желтые кривые зубы, заострённые и длинные, как волчьи клыки, и прорычал у самого уха с серебряной серьгой-кольцом в мочке. Ухо это он запросто мог бы оторвать одним укусом: — А на что ты готов, рэднек? — Это у тебя проверка такая? — уточнил Айзек спокойно и улыбнулся в лицо Фенриру. — Не бойся меня, не трону. Я, кстати, всегда мечтал о собаке… В глазах Сивого вспыхнула ярость. Он рыкнул, оскалив клыки, и вдруг удивился, когда Айзек поступил так же, обнажив зубы до самых дёсен. Это было внезапно, резко, быстро — как хлопок в ладоши, как выстрел! И Сивый от неожиданности отшатнулся инстинктивно назад, когда Боунс клацнул зубами уже у его уха под нечесаными прядями. А затем колдун нахально рассмеялся. Вторила ему Беллатриса, которая сильнее прочих недолюбливала Сивого. Она заливисто хохотала за плечами мужчин, когда Фенрир рявкнул: — Что, нашли время для веселья? Я за такое порву тебе в другой раз глотку, понял, ты, мясо?! Блейз стал ещё бледнее. Он уступал им обоим в росте, в силе, в опыте, опасности и мастерстве. Он был умным парнем и понимал, что, кажется, попал совсем не в ту компанию, в которой ему следовало находиться ради собственной же безопасности. Мать считала, что лучше перейти сразу на их сторону. Однако Блейз знал, что он сделан совсем не из их теста. Беллатриса, поравнявшись с колдуном и оборотнем, своим холодным тоном мигом остудила их пыл: — А теперь за дело. Мы слишком отвлеклись. Нам нужен дом девяносто три. Разберёмся с этим поживее и обратно, в поместье! — И что в этом доме? — полюбопытствовал Айзек, следуя за Беллатрисой. Он отметил, что Блейз опустил глаза на мостовую, точно догадался, к кому сейчас ему предстоит наведаться. И вид у него был не очень-то счастливый. Но вот Айзек и сам увидел нужное место. Он окинул глазами большой магазин в два этажа с большой и яркой витриной, вызывающе яркой для такого неспокойного времени, какое царило в Британии сейчас. «Всевозможные волшебные вредилки братьев Уизли». Вот что было написано на вывеске. Словно в издевку, в алых окнах торчала огромная деревянная рыжеволосая марионетка в полосатом костюме. Должно быть, когда магазин был открыт, она двигалась и снимала с головы колдовской цилиндр. «Симпатичное место, — подумал Айзек. — Но я пришёл сюда, чтобы камня на камне от него не оставить». БОМБАРДО! Витрины взорвались и вылетели на мостовую. Грохот стоял такой, точно весь дом рухнул. Беллатриса опустила палочку, устроив погром, и улыбнулась. А Айзек пошёл вперёд и коротким Диссилиунт! вышиб в щепы тяжелые двери. Послышался женский тонкий крик, кто-то замахнулся палочкой и дрожаще обронил Экспеллиармус, но Боунс парировал рявком: — Инкарцеро! Волшебница рухнула с лестницы кубарем, палочка потерялась, выпав из рук, за миг опутанных тугими верёвками. Со стоном неловко упав и ударившись о массивный шкаф с товарами в ярких упаковках, она в ужасе проследила взглядом за колдунами. Уж ей, Верити Шарм, было ясно; настал тот злой час, когда в лавку мистера и мистера Уизли заглянули Пожиратели. Первый, кто вошёл, был внешности экзотической. Он осматривался по сторонам, словно в знаменитом магазине чудинок и приколов не был никогда. Да и выглядел он совсем не как местный. Второй… Мерлинова борода… вторым был здоровенный и поджарый, страшный, как черт, Фенрир Сивый. Он ощетинился и весь подобрался, увидев юную связанную волшебницу. — Нежное, молодое мясо, — прорычал он довольно и крадучись пошёл к ней, однако третьей была Беллатриса Лестрейндж — одно из самых известных лиц во всей Великобритании. Преступница остановила его одним только окриком: — Погоди, Сивый. Не сейчас. У Верити на затылке волосы дыбом от страха встали, когда она услышала, что Фенрир собирается ее сожрать, по всей вероятности. «Нет, быть того не может, — подумала она в замешательстве, — как же это… Не могу же я закончить жизнь в желудке этого урода?! Надо только дотянуться до палочки… вот только куда она упала…». Последним в самом хвосте перетаптывался с ноги на ногу юноша, который был Верити знаком. Даже слишком хорошо знаком. Бледнея и сглатывая, она смотрела на Блейза Забини («Ты правда мне нравишься, детка. Не то чтобы я целовался на первом свидании, но с тобой невозможно устоять…») и не верила, что он тоже примкнул к Пожирателям. Пусть они и встречались лишь пару-тройку раз… или немногим больше… но она могла клясться, он не такой, как эти конченые ублюдки. — Здесь есть несколько интересных находок, которые интересуют нашего господина, — ухмыльнулась Беллатриса и прошла к крутой винтовой лестнице, по пути небрежно перешагнув через Верити, точно та была предметом мебели. — А заодно — список с именами тех самоубийц, что были против него… — И его режима, — добавил Айзек. — А я тогда присмотрю, чтобы оборотень не съел девчушку. — Да уж, — пробормотала Беллатриса, исчезая наверху. — И заодно подготовьте нашу гостью, мальчики. Она должна быть разговорчивой. Развлекитесь… Рывком Сивый поднял за верёвку Верити и встряхнул перед своим лицом. С губы жадно капнула слюна на рубашку с глубоким вырезом, в который виднелась широкая волосатая грудь. — Нет, Сивый, — зазвучал за его спиной голос Айзека. — Мэм сказала — не жрать. Пока что. Верити едва не запаниковала при этом «пока что». Ведь не собираются же они… скормить её этому… чудовищу… Сивый зарычал и отшвырнул девчонку от себя — на грудь Боунсу. Тот ловко поймал её и перехватил поперёк талии, развернув к себе спиной и приставив палочку к белой шее, на которой пульсировала жилка. — У меня много заклятий в ходу кроме пресловутых круциатусов, — он сложил брови домиком словно бы в огорчении. — Я смотрю, в Британии это непростительное любят и часто применяют. — Ну а чем ты порадуешь? — проворчал Фенрир, жадно пялясь на девушку в расстегнувшейся пурпурной мантии. Боунс подхватил девчонку на руки. Вздохнув, усадил её связанной на стойку рядом с кассовым аппаратом. Полюбовавшись, легонько провёл ладонью по стройной ножке. — Есть множество способов сломить в человеке волю. Достаточно обладать лишь воображением. Конфрактус. Даже связанный рот не заглушил крик. Верити чувствовала, как в той самой ноге, которую несколько секунд назад трогал этот колдун, каждая косточка надломилась захлёбывающейся болью. С громким и глухим хрустом, словно Боунс сломал под каблуком сухую ветку, кости треснули и осколками вздыбились под кожей. Конечность стремительно бледнела и наливалась фиолетовым, в то время как лицо Верити стало почти в тон мантии алым. — Неплохо, — признал Сивый. — А что ещё? — Нам надо убить её или развлечься? — не смутился Айзек. — Думаю, по косточке ломать — так это очень долго, в человеке порядка двухсот восьми костей, ты это знал? В глазах Верити промелькнул ужас, и она яростно замычала. Двести восемь?! Но когда Боунс взмахнул палочкой и шепнул Акус, её мычание перешло в болезненный плач. Ей показалось, что под каждый ноготь на руках и ногах разом засунули по острой игле. Пробрало до судорог и искр в глазах. Чем дольше колдун всматривался в неё, выжидающе улыбаясь, тем больнее и глубже проникали эти иглы, шевелясь под ногтями и вспарывая нежную плоть. Плач превратился в визг. Визг — в вопль. — Конфрактус, — слабо двинул палочкой Боунс. С громким щелчком на правой руке Верити выбило все пальцы, и рука стала податливо слабой, мягкой и бесполезной. Кости хрустнули так, что Сивый проглотил слюну. — Я не понимаю, — улыбнулся Айзек, — я мучаю тебя или её? Кажется, тебе от голода хуже даже чем ей. — Тогда хватит щёлкать её косточками, такими нежными, маленькими и вкусными, — прогудел Фенрир. — Это не проблема. Иллюминабант! И голову Верити объяло пламенем. Огонь вылизывал ушные раковины и взрывал череп и глазницы. Он выжигал мозг и поедал язык. Она не горела внешне, но невидимое пламя заставило закричать так, что дрогнули стёкла в витринах. Верити не могла думать ничего кроме прекратите прекратите ПРЕКРАТИ ЭТО о Мерлин я не выдержу я не перенесу за что мне это я абсолютно ничего не о нет неужели это продолжается и не могла делать тоже ничего, кроме как кричать. Надрывно и умоляюще. И глядя на искажённое, полное тягостной муки лицо девушки, которую он знал лично, Блейз Забини не сдержался и выбежал из лавки вон, сблевав в оконные осколки с громким тошнотворным звуком. — Не стесняйся парень, — бодро крикнул Айзек и остановил пожар в мозгах у Верити, — у нас впереди ещё много дел. Ты приходи в себя. Воды, может? — Нет, — хрипнул Блейз и вновь изрыгнул содержимое желудка. Кто-то шёл по Косому переулку, но увидел, что творится в лавке братьев Уизли и быстрее сбежал, постоянно оглядываясь. С тоской проводив взглядом человека, Боунс спросил: — И все ли у вас здесь такие трусы? — Их достаточно, — ухмыльнулся Сивый. Покачав головой и цокнув языком, Боунс взмахнул палочкой и приказал: — Реформидант! Измученную огнём голову теперь начало сжимать, как в тисках. Глаза медленно, мучительно полезли из орбит. Глядя на своего палача, Верити не понимала одного. Как может один человек причинить столько страданий другому — и при этом так добродушно улыбаться? Он обнял себя за плечо одной рукой, удерживая палочку на уровне лица Верити. Она слышала, как трещат кости её черепа, а голова готова вот-вот лопнуть и разлететься на куски. Когда с добытой информацией и нужными ей предметами, среди которых были последние разработки братьев Уизли (те, что они не успели увезти), вернулась Беллатриса Лестрейндж, Верити была готова сказать ей всё что угодно, лишь бы перестать чувствовать себя тыквой, которую давят изо всех сил. Лестрейндж движением руки остановила Боунса, и тот приманил к себе Верити. Она слетела со стойки и бешено стукнулась в грудь колдуну. Тот снова перехватил её со спины и больно сжал рукой горло. Сил в нём было достаточно, чтобы Верити сипнула. Белокурые волосы рассыпались по чёрному рукаву Айзека. — А теперь поговорим, милочка, — улыбнулась Беллатриса и безумно блеснула глазами, наставив палочку на девушку. Та лишь замотала головой, отчаянно хныкая, и когда путы спали с её губ, заголосила: — Я всё скажу! Я всё скажу, только не делайте мне больно! — О-о-о, — с уважением взглянула на мага Пожирательница. — Я вижу, у тебя есть опыт в искусных пытках. — Я умею пытать хорошо как никто, и будет большой удачей для вас никогда не проверить правдивость моих слов. — Айзек притёрся своей щекой к щеке Верити, доверительно мурлыкнув. — Правда же, девочка? «Неужто этот монстр опять сделает больно?!» — в ужасе содрогнулась та. Лестрейндж начала задавать вопросы. Где находятся близнецы Уизли? Когда они бежали из Хогвартса после второго мая, подались сразу в лавку. Что забрали с собой? Кто был с ними? Куда отправились? На все вопросы Верити отвечала тем, что знала. Где находятся — это не в курсе, но бежали они с Лавандой Браун, и со своей сестрой, рыжеволосой Джинни Уизли, и ещё с кем-то, кого она не знает, но возрастом куда более старшим — седовласым стариком с густой белой бородой. Она перечислила всё, что прихватили близнецы, включая большую торговую книгу со всеми заметками и денежными перечислениями, а также чемоданчик с ценными зельями и порошками. Куда отправились? Ей никто не сказал, разве что в речи их она слышала о каком-то месте, и звали они его — «Ракушка»… Когда из окровавленной, синей от синяков и хныкающей Верити больше нельзя было добиться ни слова, Беллатриса с отвращением поморщилась. — Я клянусь! — горячо молила девушка, не спуская с неё испуганных глаз. — Это всё, что я знаю! И всё — чистая правда! — Верю, — эхом отозвалась Лестрейндж, кривя тонкие губы. — И на том спасибо. Она посмотрела поверх плеча Айзека на Блейза, который наблюдал за допросом с каменным лицом. У него в глазах был страх не меньший, чем у Верити. И глядя на паренька, Беллатриса глумливо ухмыльнулась. — Айзек, — сладко спросила она, — а что же наш юный Пожиратель? Он совсем не развлекался? Индеец лишь покосился в его сторону, и складка губ стала жёстче. Он понял, к чему клонит Пожирательница, и покачал головой. — Он удобрял мостовую. — Слабак… — протянула Лестрейндж и скучающе достала из-под мантии палочку. Хлёсткая, гибкая, сердечная жила дракона — её сердцевина. Чёрное полированное дерево гладко прокатилось в её руке. — Ты же знаешь, мой мальчик, что место среди Пожирателей нужно заслужить? — Да. Блейз сказал это быстро и твёрдо, потому что если будет мямлить, его убьют. Он боялся своей смерти больше, чем смерти кого угодно, даже неповинной Верити. И когда Белла предложила ему наложить непростительный Круциатус, он сделал это — хотя его мучительное заклятие не было таким сильным и изощрённым. На лице его была мука не меньшая, чем у самой Верити. Но он всё исполнял, хотя палочка дрожала в пальцах. Хриплые крики быстро надоели Лестрейндж. Морщась, она оборвала потуги Блейза коротким разрешением, которое до того сдерживало Фенрира как на коротком поводке. Все позабыли, что Фенрир был пока что человек и не обратился в волка. Просто он совершенно по-волчьи прыгнул на девушку, которую Боунс швырнул на кассовую стойку, и завалил её на столешницу, с рыком впиваясь зубами прямо в живот. — Нет! Нет! Пощадите!!! НЕТ! Айзек равнодушно смотрел на то, как она крепко стискивает патлы Сивого в руках и словно обнимает его за плечи, пытаясь тщетно оттолкнуть. Но ещё живую и тёплую Фенрир грыз и жевал, перемалывая плоть и жадно глотая кровь, хлынувшую из раны. Очень скоро из алой мантии показался скользкий клубок из кишок. Возясь и с рычанием пожирая Верити, по инерции слабо хрипящую и содрогающуюся в предсмертной агонии, Фенрир наслаждался каждым моментом, когда жертва дёргалась и билась. Он вырос над ней горой, терзая тонкое тело, и угасающее сознание Верити уловило последние слова Беллатрисы: — Уничтожить здесь всё. Айзек весело взмахнул палочкой, и улыбка его стала чистой и светлой. Он крушил и ломал витрины. Шкафы вылетали из ниш, стены трескались и дрожали, а множество товаров в пёстрых обёртках закружило вихрем по лавке. Погибая в пасти зверя, Верити с горечью думала, неловко обнимая его голову скользкими от собственной крови пальцами, что не должна была предавать братьев. Но в конце концов, она отчаялась и ужасно боялась боли. Знай она, что все завершится так… Сердце лопнуло, когда Фенрир добрался до него и вгрызся, обливаясь кровью и потроша тело Верити прямо на стойке, за которой она работала на близнецов кассиром и продавцом во «Всевозможных вредилках…». Лавка тоже гибла. Вместе с Айзеком и Беллатрисой, веселящимися от души, Блейз дрожащей рукой громил магазин, но перед глазами все ещё стояло лицо Верити. А когда все было кончено, и когда Пожиратели, оборотень и колдун выбрались наружу, Айзек не оборачиваясь пальнул заклятием, от которого внутри магазина взревело пламя. Оно было таким высоким, что лизнуло вывеску и обуглило улыбку на лице марионетки. И сжирая останки Верити и содержимое лавки, оно беспощадно крушило то, что не уничтожили волшебники. Айзек, как и обещал, вернулся в Малфой-мэнор к Полумне к вечеру, закончив ещё несколько дел. От волос его пахло дымом.