Secretum centum

День тянется невообразимо долго, когда ждешь вечер. На занятиях Дазай не мог сконцентрироваться, пропуская половину сказанного профессорами мимо ушей. До зачётов и проверочных ещё долго, а вот труп однокурсницы в подвале лежит сейчас. Из-за нетерпения, приходится часто оглядывать аудиторию, раз за разом, непроизвольно натыкаясь на Сигму, который не посмотрел в его сторону ни разу. Что в столовой, что в классах, они выбирали одинаковые места — Дазай у стены, желательно в углу, а Сигма в середине помещения. В разных кабинетах все сидели примерно одинаково, хоть никакой определённой рассадки не было. Место за соседней партой пустовало. Возможно, обычно там сидел Чуя. Их напарник, с русской фамилией Достоевский, занимал самую крайнюю парту с правой стороны. Кинув на него всего один неосторожный взгляд, Фёдор его моментально перехватил, слабо улыбнувшись Осаму, удерживая этот зрительный контакт. Из всех в школе, этот человек, вызывал больше всего подозрений. Интересно, почему Чуя и Сигма в команде именно с ним? От игры в гляделки Дазая оторвала слабая вибрация телефона на парте и всплывающее сообщение. «Хватит пялиться на Фёдора» Губы непроизвольно растянулись в улыбке, отчего пришлось сразу же прятать её за ладонью, подперев ей подбородок. Как он только заметил, не оборачиваясь?

«Ревнуешь?))»

Вместо письменного ответа, староста посмотрел на него через плечо, демонстративно закатывая глаза и улыбаясь.

«Обещаю смотреть всю лекцию только на тебя. Миссис Ларсон всё равно ничего интересного не говорит.»

Отправляя сообщение, Дазай и правда внимательно смотрел на Сигму, ожидая его реакции. Осаму видел как у того загорелся экран, как староста слегка склонил голову вниз, чтобы сработал faceID, как явно прочитал сообщение. И поднял руку, чтобы выйти к доске. Блять. И сделал ведь это специально. Сигма целиком погрузился в решение довольно сложного уравнения, периодически переговариваясь с преподавателем. Дазай же в это время нервно покусывал губы, скрестив руки на груди, откинувшись на спинку стула, размышляя, стоило ли так говорить. Все свои ощущения от Сигмы и Чуи, Дазай мог описать разве что фразой «и хочется, и колется». Одно дело — первый шаг, его всегда легко сделать, потому что чаще всего ни к чему не обвязывает. А вот что делать дальше с человеком, к которому есть симпатия — непонятно. Когда легко читаешь людей, понимая их мотивы и причины поступков, становится хоть и скучновато, зато беспроигрышно стабильно. Чего же ждать от Накахары, Дазай не знал. Вчера он приезжает в школу обдолбанным и целует его, сегодня мило беседует, провожая до учебного корпуса, рассказывает забавные истории из поездок с братом во Францию к семье. Но всё его поведение не выглядело предсказуемым и спрогнозировать, не пошлёт ли Накахара его нахуй завтра, невозможно. «Кажется, уже не справляешься с обещанием» За размышлениями о природе своих эмоций Дазай не заметил как староста уже всё решил и вернулся за свою парту, отвечая наконец-то на сообщение. Сразу за первым сообщением приходит второе. «У тебя сегодня не будет тренировки, нас всех отпускают для проекта. Так что после урока идём сразу на место» Приподнятое настроение как ветром сдуло после упоминая места. *** – Блять, я очень надеюсь, что мы как-то быстро с этим разберёмся. — Чуя идёт впереди всех, серьёзно намереваясь расчленять труп однокурсницы, о чём заявил как только они спустились в «подставную» комнату подвала. Дазаю казалось, что он чуть ли не вприпрыжку бежит, чтобы приступить к скрытию улик убийства, в котором он, по сути, и замешан то не был. Он что, ловит кайф с подобного? Ещё один камушек на весы мнения о нестабильной психике Накахары. И всё же, не его компания сейчас напрягла Осаму. – Мы ещё даже не знаем, как будем выносить его за пределы школы. — Фёдор спокоен. Дазай хочет унять собственную тревогу до такого же уровня как и у Достоевского, но вместо этого он снова незаметно слизывает проступившую кровь с губ, ранки на которых уже не успевают заживать прежде, чем появляются новые. Достоевский уверенно идёт вперед, даже не смотря под ноги, одной рукой печатая сообщение, а вторую засунув в карман брюк. Дазай же перебирает края пиджака, чтобы хоть как-то скрыть своё состояние. Естественно, это только сильнее бросается в глаза, поэтому Сигма нагоняет его у лестницы и кладёт ладонь на плечо в ободряющем жесте. Только этого не хватало. Осаму стряхивает чужую руку с себя, ускоряя шаг, чтобы идти рядом с Накахарой. – Все остальные уже там? – Да, и Гоголь придёт ещё. – А кто он вообще? В списках студентов не видел. – Выпустился уже. Год назад. Продолжает работать на миссиях, как многие из команд. Фёдор сделал запрос на его временное проживание здесь, как только узнал про пропажу Эйса. — Чуя говорит достаточно тихо, чтобы не привлекать внимание остальных к их разговору. – Понятно. Спасибо. — Дазай открывает дверь перед Накахарой, пропуская вперед всех. Сигма поджал губы, опустив взгляд в пол, проходя мимо, а Фёдор даже не оторвался от телефона. – Пожалуйста, скажите, что это вы просто решили всё сделать за нас и поэтому тут ничего нет? — Элис пронеслась через комнату, подскакивая к Сигме. К слову, через идеально чистую комнату. Ни трупа, ни крови нет. Дазай не сдержал смешок, из-за чего на него все обернулись. – Эта школа не перестаёт удивлять. — Осаму разводит руками в стороны, проходя в центр помещения. Все растеряны, не понимают что происходит и это придаёт, как ни странно, уверенности самому Дазаю. Очень к месту вспомнились слова его психолога о тревожном типе личности, для которого характерно спокойствие среди внешнего хаоса. Внутренняя дисгармония так ловко вплетается во внешнюю, что именно такое состояние и кажется нормальным. — Кто-то избавился от трупа за нас. Достоевский наконец убрал Айфон в карман, разворачиваясь обратно к двери. – Надо попасть в охранный пункт и просмотреть записи. Мы с Гоголем этим займёмся. — Фёдор коснулся пальцами трещины в стене у дверного косяка, смотря из-за плеча на Накахару. На этот жест никто не обратил внимания, продолжая обсуждать с Теруко что ещё можно предпринять. В основном говорил Ацуши с Элис, Акутагава же на это только закатывал глаза. Тэтте и Дзёно даже не поднялись с дивана, не особо обращая внимание на остальных, тихо переговариваясь между собой. Но Дазай эту трещину и действие Фёдора заметил. И не зря, потому как Накахара еле заметно кивнул, сразу же метнув мимолётный взгляд в сторону Сигмы. Убедившись что тот тоже понял невербальный сигнал напарника, Чуя прокрутился на месте, разворачиваясь к Теруко и хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание всех. – Ну, думаю, тогда, что нам тут нечего делать. Пойдём реально проект поделаем. Сдавать его придётся в любом случае, — Накахара поднял руку с вытянутым указательным пальцем, — и даже смерть не будет являться уважительной причиной. Чуя подхватил Сигму и Дазая под руки, потащив их на выход. На лестнице Осаму попытался расспросить про Достоевского, на что Накахара на него только шикнул, ускоряя шаг и направляясь в жилые комнаты. *** – Так значит, от трупа избавлялись два или три человека, не согласных друг с другом, и это точно кто-то из тех, кто был сейчас там? Дазай сидит на кровати своей комнаты вместе с Чуей и Сигмой, щелкая крышкой кейса от наушников. Размеренный, повторяющийся звук успокаивал нервы. – Да, Фёдор указал на следы от пули, которой раньше не было. А об остальном легко догадаться. — Сигма занял то же место на кровати Дазая, как и в тот день, когда они пили джин. Осаму бы не отказался выпить и сегодня, если бы не забавный, но настораживающий факт того, что сейчас он не знает, с кем из них предпочёл бы остаться наедине. Чуя усидеть на месте не мог, поэтому ходил из одного угла комнаты в другой. От зеркала, до входной двери. Только Сигма не подаёт никаких признаков волнения. Сидит, закинув ногу на ногу, с идеально ровной осанкой. Дазай, посмотрев на него, даже рефлекторно выпрямил спину. – Мы не можем сидеть тут. Дождёмся ночи и пойдём осмотрим всё одни. — Накахара остановился у зеркала, всматриваясь в собственное отражение, поднеся лицо почти к самой его поверхности. Волосы за день сильно растрепались, выпадая из низкого хвоста. — И убери свои ёбаные наушники. Дазай метнул удивлённый взгляд исподлобья на Накахару, но кейс закрыл и положил на стол. – Как на счёт сыграть во что-то? — залезая на кровать с ногами, и скинув лоферы, предложил староста. – Опять твоя азартная натура, — хищно улыбаясь, Чуя одним лёгким движением подставил стул спинкой вперёд, садясь и закидывая на него руки. — Я в деле. – Лучше не в карты. Накахара и Сигма одновременно повернули головы в сторону Дазая. – Ролевые игры не предлагать. Сигма на это рассмеялся, откидываясь назад, чтобы опереться плечом о стену. – Боишься кончить первым? – У, это что, внезапно чувство юмора проснулось? Для разгона неплохо, но есть куда стремиться. У Осаму непроизвольно изогнулись брови в недоумении. Взаимоотношения этих двоих так же представляли собой неоднозначное впечатление. Он бы не назвал их дружескими, из-за ауры пассивной агрессии, направленной друг на друга. Очевидно, сказывается необходимость работать в команде, но почему сформирован именно такой состав? Научились быть рядом, даже доверять свою жизнь на миссиях, но имеют кучу претензий, если судить по диалогу в курилке. – Две лжи, одна правда. Правила из названия. — Постепенно расслабляясь, Дазай сел, скрестив ноги и упираясь локтями в коленки. – Разве там не наоборот? — Слегка нахмурившись, уточнил староста, — две правды, одна ложь? Дазаю даже не пришлось объяснять, почему так интереснее, за него это сделал Накахара. – Слишком много правды на квадратный метр. Да и к тому же, — Чуя снова соблазнительно улыбнулся и склонил голову вбок, медленно переводя взгляд на Дазая, — ложь тоже многое о нас скажет. Накахара читал его действия как книжку с картинками. То есть быстро. И это тоже привлекало. Обычно так делал он сам. – Окей, кто начнёт? – Могу я. Сигма всё равно отгадает правильно. — Староста на это лишь пожал плечами, смотря тому прямо в глаза. — Так. Я обожаю «Титаник»… Сигма усмехнулся, скорчив удивлённое лицо, а Накахара продолжил, по очереди загибая палец на каждом пункте. –…меня ловили на краже, моя мать изменяла отцу, за что я до сих пор её ненавижу. Выбор представлялся интересным. За каждым фактом могла быть история из его прошлого, и Дазай терялся, на чём сделать акцент. По сути, почти не важно угадает ли он. Первый и третий пункт связан с эмоциональной стороной, поэтому вряд ли являются правдой. Скорее всего, его хоть раз ловили за какой-нибудь кражей, так что это второе. Но вот послушать больше хотелось про его взаимоотношения с родителями. – И чтобы было интереснее, — Чуя пробежался взглядом по рабочему столу Дазая, выискивая лист бумаги и два карандаша. Листа не оказалось, поэтому он быстро вырвал его из середины тетрадки и поделил на две части, — пишите. Приняв по клочку клетчатой бумаги и карандашу из рук самодовольного Накахары, Дазай и Сигма поставили по номеру. – Ита-а-а-ак, — ответы в ту же секунду оказались в руках у Чуи. Только взглянув на них, студент разразился громким смехом. Дазай уже хотел спросить что вызвало такую реакцию, как Сигма заговорил. – Ты выбрал третий пункт, не считая, что это правда. — Староста вновь сел ровно, свесив одну ногу с кровати, а вторую подогнув под себя. Он смотрел на Осаму, но продолжая объяснение, перевел взгляд на напарника. — Ты ненавидишь Ди Каприо, в кражах настолько хорош, что никогда не попадался, а на счёт измен…- Сигма усмехнулся, прикрывая глаза и вновь общаясь к Дазаю, — этот гавнюк прикрывал её враньё даже на миссиях, звоня отцу и уверяя, что Мари прямо сейчас с ним пьёт шампанское на балконе отеля, а вовсе не трахается в том номере со своим очередным новым любовником. Так что все три варианта — пиздежь. – Нахуй правила? — улыбнулся Осаму, подперев щеку ладонью. – Именно, дорогуша. — Накахара резко приблизился к лицу шатена, подхватывая пальцами прядку волос и почти ласково наматывая её на палец. — Теперь ты. – Я бы лучше послушал Сигму. — Дазай отклонился назад, возвращая между ним и Накахарой расстояние. Тот хмыкнул, складывая ладони на спинке стула снова и опираясь на них подбородком. – Даже не знаю что загадать, — староста театрально глубоко вздохнул и откинул волосы с плеча за спину. — Ну, допустим, первое: хочу набить татуировку в виде бабочки, но не делаю, потому что слишком пошло. Второе — первым трём карточным фокусам меня научил Гоголь, ну и третье — впервые я убил кого-то в девять лет. Дазай заметил, как Накахара нахмурился и удивлённо отпрянул. Неужели третий факт правда? Интересно, при каких обстоятельствах такое могло произойти? Чему он удивился, что так не понравилось? Не то ли, что Сигма рассказал мне об этом. – Если ты хочешь набить бабочку, то какая разница, насколько это заезженно? Главное ведь, чтобы нравилось. Прямо завтра пойдём к Элис и выберем эскиз. Дазай улыбнулся, прикрывая глаза. Точно, совсем забыл о специфики этой школы. Очевидно, все три пункта — правда. *** На каменном столе лежит полностью обнажённая девушка, чьи запястья и щиколотки плотно связаны веревкой. Крики её расходятся эхом по помещению, больше напоминающее пещеру или подземный склеп, однако его потолок расписан разнообразными фресками. Ангелы, держащие узды повозок, в которые запряжены черные вороные кони с горящими красными глазами. Под их копытами разлетаются искры, а вокруг — ночное звёздное небо, с уже виднеющимся утренним заревом. По рукам стекают тонкие струйки крови с перетёртых запястьев. Массивные двери в искусных узорах раскрылись, впуская внутрь людей, облаченных в черные мантии с капюшоном. – Что вы делаете? Где я, как оказалось тут? — Заложница быстро вертит головой из стороны в сторону, насколько позволяет её положение. Перевязанные за спиной руки уже давно болят от неудобной позы. Недавно вошедшие встали вокруг неё, а один из них подошёл вплотную к столу. Никто не обращал внимания на вопросы, угрозы и мольбы. Лица их скрывали одинаковые белые маски. Тот, что стоял рядом с девушкой занес над жертвой руку с ножом и крик разнёсся с новой силой. Человек в мантии сделал надрез на животе и обмакнул указательный палец в крови. В криках смешались всхлипы и громкие рыдания от боли.