Запах одуванчиков

— Бейб... Тшнит... — Бля! Бляха! Погоди, держи в себе... Васенька, останови, пожалуйста! Ять! Молодец, только не мне на ботинки! И не на обшивку! — «Ягуар» качнуло на высоте, когда Савва распахнул дверь автолёта и, придерживая Бляху, позволил ей прочистить желудок над жестяными крышами Колпаковки. Вот Владка обрадуется, не пересказать! Выровнял застонавшую, сонную подругу и закупорился. Махнул водителю: — Трогай, Вась. А ты растеряла алкогольную форму, подруженция. Стареешь, что ли? Печень уже не та, что прежде? — Ха. — Капульцевич вытерла рот платком и страдальчески улыбнулась. — Ты чего? — Вах правду расскзал, что Александра Млютишна тбя, пздюка, на собствнной свдьбе обблевала?       Нашла, что и вспомнить, и спросить. И при ком! Василий резко повернул голову прямо и задвинул шторку салона, чтобы не подслушивать. За то Савва его и уважал, не только за подтянутую задницу. — Было. На бошку мне. Мы с Вахой взорвали им торт. Материным самотыком. Спрятали его внутрь и с пульта завели в подходящий момент. Разлетелось охренительно, ты бы видела. — Да лдно? — Мама была в ярости, беременна Лялькой, ну и, — Савва прочесал волосы пятернёй. — Прям мне на голову, пока пыталась со мной ругаться. Но Ваха не рассказал тебе, что он потом добавил от неожиданности. — Птрясающая жнщина. — Спорю, ты и со мной в институте спелась исключительно потому, что я её сын, — проворчал на это Савва. — Не исклчтльно, но в мнгом — да.       Из угла глаза у смотрящей на него с пьяной нежностью Бляхи побежала слёзка, и Савва напрягся, ожидая от подруги новой порции истерики. Но та только сглотнула горечь и примолкла. А Яхонтов подумал, что брат и сестра Капульцевичи в целом очень похожи друг на друга. Просто она выросла, а он — маленький. В бурной юности Бляха-Муха отжигала не меньше, а то и похлеще Диньки.       ... Савва вспомнил, как впервые встретил её в приёмной комиссии БГИМО. Юлия Капульцевич также, как и Савва Яхонтов пришла подавать документы на факультет политологии. Подбритые виски, блестящая малиновая подводка и вырвиглазно-томатного цвета хаер, драный свитер, непередаваемый запах перегара, забитого ментолом изо рта. Приличного поведения в ней хватило ровно на то, чтобы предстать перед замдекана и выложить на стол красный диплом об окончании средней школы города Зазбруйска. Савва мельком видел это чудо с соседнего стула, и пока рассказывал секретарю, зачем ему специальность, соседка выдала: — Шобы поработиц мир. — Эх, прости, деточка, — не удержался от комментария Яхонтов, — место будущего мирового лидера уже занято, — и потыкал себя в нежно-розовую рубашку. — Сержантик, — она, видать, тоже подслушивала его ответы по биографии. Критически оглядела из-под надменно приопущенных ресниц и определила: — Уозму тебя у секьюрити, так и быц!       Пререкаться с этой бульбачкой в приёмной комиссии БГИМО не годилось. Оба это знали, потому, накопив друг к другу неприязни пополам с интересом, разошлись кто куда. Напоследок Савве задали вопрос: — Хотели бы вы стать старостой группы или курса? На что Савва ответил с толикой самодовольства: — Я человек занятой, колдовство, спорт, бизнес. Но если никого достойнее не найдётся, могу. Сами понимаете, буду старше всех в группе и после десантуры.       Про Саввин краповый берет в приёмной комиссии уже прознали. Слыша это, крашеная курица с красным дипломом города Зазбруйска вздёрнула нос и, совершив реверанс, хлопнула дверью кабинета.       Тем же вечером Савва отправился отмечать поступление и новую веху жизни в клуб, где рассчитывал не только отдохнуть с колдунами и духами, но и, что уж там, перепихнуться. И тут опять она! Помидорно-красную башку было видно издали. Сосалась с мелким Милорадским. Савва недоумённо ткнул Федьку Дрокина и спросил: — Это что за шмара? — Юлька Капульцевич. Из Зазбруйска. Дочка Алеся. — Эвон как, — мотнул Савва, сложив два и два, — а чего на Шабаше не представлена? — А кому она интересна? Не наследник же. Но девка огонь, рекомендую, и на передок слаба. — Дрокин со знанием дела подержал себя за ширинку. — Будем иметь в виду, — пробухтел Савва, глядя на разнузданную и горячую деваху. Сиськи навыворот, ноги от ушей... Юлька же отлепилась от совершенно ошалелого Милорадского, причмокнула сочно-лиловыми губами и краем зрения углядела Савву. Подмигнула ему и потащила партнёра танцевать. У Саввы мигом пропало желание кутить, и вместо него проснулся охотник. Капульцевич вызывала интерес... Да и в остальном вела себя вызывающе! За тот вечер она пересосалась с четырьмя колдунами и двумя колдуньями. Савва охреневал над её необъёмным либидо, попивая виски с колой у барной стойки, потом Капульцевич ни с того ни с сего оказалась на ней в своей мини-юбке, а Яхонтов фактически у неё между сапог. Юлька присела перед ним, раздвинув колени, пьяная и искрящая велесовским очарованием. Савва подумал, что вот и до него очередь дошла, но вдруг, как замком щёлкнув, дал себе зарок: «с этой ни за что — уж больно развязная!» Его взяли за подбородок одной рукой, а другой извлекли из пальцев стакан с напитком. Юлька потянула коктейль через трубочку и потом выдала: — Сержантик... Не. С тбой точно нет! — развернулась полуголыми булками, махнула хаером и учесала колбаситься дальше. — Эй! Допивай, давай! — спохватился Савва, отодвигая стакан, но ей уже было не до него. Праздник моментально стух, как сдувшийся шарик. Даже полупьяные девочки, пристававшие к Савве, не занимали его, как обычно. «Да кто она такая? Не в курсе, кто я? Простушка! Провинциалка!»       То, что её приняли в БГИМО, вызывало сомнения. То, что они могут оказаться в одной группе — нервяк. «Да ну нахер, ебал я в рот такие совпадения, — чуял надвигающуюся неприятность Савва. — На потоке тысяча студентов. Она может поступить и на вечернее, и на заочку... Хотя для БГИМО денег не хватит. Одета больно дёшево».       Мало-помалу он отвлёкся и напару с Дрокиным флиртовал с девками. Потом приспичило в сортир, и каково же было удивление Саввы, когда там, в мужском, ять, сортире, на полу оказалась эта вдрызг пьяная особа! Яхонтов сперва её не заметил, а потом аж подпрыгнул, чуть не обмочив писсуар. — Ты что здесь забыла?! Красный диплом? — А шо, ты не у курсе, шо у клубнх туалетах принято не только сцать, но и ябаца? — просветили его, косо глядя из-под раковины. — Ты ещё скажи, что меня ждёшь. — Савва принялся отливать, так как терпеть сил не было. — Не думаю. — Она откинула волосы со лба и пригляделась. — У тбя член малнький. — Нормальный. Не с тебя же возбуждаться, чудище, — обиделся Савва, застёгивая штаны. — И холос уысокий, — добили его. — Давай, дуй отсюда! — Яхонтов схватил нахалку за плечи и выставил из сортира. — Нравится тебе, туси в своём! — Ой-ой-ой, прсците, шо застауила стсняться! — Она ушаталась в грохочущую музыкой толпу, и Савва взмолил Стрибога, чтоб насовсем. Но не тут-то было. Спустя буквально пять минут его поймал неловко улыбающийся Федька. — Сав Давидыч. Слышь, выручи, должен буду. — Ты Яхонтову, шут, такое не баляси, запомню же, — пригрозил Савва по-дружески и добавил: — Ну что тебе? — Спихни эту Капульцевич домой. Заебала. Вы чисто в одном ВУЗе, ей бы до общаги, а меня папсель палит, не хочу с ней опиздюлиться. — То есть, моя репутация уже никого не беспокоит, и мне можно таскаться с кем ни попадя? — хохотнул Савва, допивая новый коктейль.       Федька замялся, но Яхонтов уже видел длиннющие ноги в знакомых сапогах, кокетливо торчащие строго вверх с диванчика. — Ай, ладно! Давай её сюда! — обрадовал Феденьку. — Нести хоть не придётся? У меня спина, если что! — Знаю, знаю. ...Так её и сплавили на него в тот раз. Савва поддержал засыпающую подругу под плечо, вспоминая прошлый сюрреализм. Да, Бляха-Муха давным-давно не напивалась в дрова. Лет пять уже. А в ту ночь... — Ты шо тут делаш? — Взмах рученькой и заезд прямиком Савве в нос. — Я тбя не звала! — Дура, домой тебя везу! — У Ззбруйск? — проблески тревоги в пьяном угаре. — В общежитие, — успокоил её Савва. — И, надеюсь, ты там ненадолго. — Шойто? Ой. — Она прямо в такси начала копошиться у себя под юбкой и вытащила латексное нечто, чего Савва никогда бы не хотел увидеть нигде, кроме как на себе во время секса. — Фу! Выброси, ять, в окно! — Он отшатнулся от неё. — Чудище! — Пдумаешь. — Она ни разу не прицельно исполнила его волю, и таксист округлил глаза в зеркало заднего вида. Савва дал ему знак: «я доплачу, сколько скажешь, приятель, прости за неудобства!», а Капульцевич откинулась на подголовник и успокоила: — Нбойся, я чистая. У мня дуойная сстема пердохранения, — и вытащила на свет небесный из сумочки упаковку «Чистодела», которая, разумеется, тут же рассеяла по салону такси все таблетки. Савва умоляюще посмотрел на водилу второй раз за поездку. — Я тбя знаю, ты сын Айуазовой. — Прелестно. — Савве уже не хотелось быть ни сыном Айвазовой, ни сидеть к Капульцевич ближе размера лекционной аудитории.       Она зазвенела смехом, как маленький колокольчик, прикрыв рот рукой, потом посерьёзнела и выдала: — Нет. Тбе, баскалик, тчно не светит. — Спасибо.       В общагу ему-таки пришлось втащить её на руках, потому, что она порывалась свинтить через другую дверь такси. Савва до усрачки напугал своей персоной консьержа, вследствие чего без препятствий нашёл нужную комнату, вышиб её с ноги и выбросил чудище на ближнюю койку. Отряхнул перед оторопевшими девчонками большие руки, молча развернулся и ушёл.       Надежда, что следующим днём на распределение групп она не явится, тоже рухнули, как только «кислотная башка», вполне адекватная, лишь чуть взбледнувшая, явилась в аудиторию главного корпуса — вовремя, ять! — и уселась с Саввой на один ряд. — Четвёртая группа, — огласил секретарь декана, подглянув в список. — Староста: Капульцевич Юлия Алексеевна.       И тогда Савва понял — учеба будет весёлой, а услышав в конце списка студентов четвёртой группы свою фамилию — незабываемой. ...— Бля, приехали. — Хршо. — Она обвила его шею руками, защекотала светлыми волосами. — Бейб. Прсти, я бльше не буду пить. Я сгодня плхая двочка. Отнси мня... Пмнишь, как тогда? — Она нашла в себе силы сфокусироваться на нём. Он вытащил её из «Ягуара» и бережно поднял на руки. — Ну, тогда?.. — Странно, что ты помнишь. И на кровать бросить? — хохотнул Савва, взмывая ветром к Бляхиным окнам. Идти через дверь и ненароком наткнуться на Диню не хотелось. Со дня потери матери — как-то совестно было, что ли? Да и к чему тревожить болезного... — Майке пд одялко брось, — сонно попросила Бля. — Принято. — Савва уже стукнул потоком в стекло Майке, и та отодвинула штору. — И, Капульцевич, чтобы завтра ни в одном глазу! — Бдт сдлано, шеф! — пообещали ему.       Савва вернулся к Васе в автолёт, встряхнул волосы. М-да. Домой, в Сити лететь настроения не было, на душе битый день скребли все пятеро котов. Да и родные, скорее всего, ещё в Грибово. — Шеф, поедем куда? — встряхнул его Вася. — Да. Давай в Аксёновку, — придумал Яхонтов.