Запах одуванчиков

      В наставлениях деда Савва однажды прочёл мудрые слова: «Будучи зажат в угол — фигурально или в прямом смысле — никогда не признавай себя виноватым, даже если твоя вина доказана. Нападай, сбивай с толка, возмущайся, стыди, но не признавайся в содеянном. Пока ты своим языком не скажешь, что виновен, в них останется капля сомнения, из которой можно выжать море оправданий».       Хорошо сказал, прозорливый змей, знал, как выкручиваться!       Савва всего секунду обескураженно таращился на Ляльку, а потом грозно взвизгнул: — Ты какого шута забыла у меня в спальне? — Пуходёрку искала! — выпалила малая. — Твой жирный опять вляпался в жвачку! — А зачем ты по моему дому жвачки разбрасываешь! — принялся Савва защищать Самаэля. — Как и ты свои носки! — Стоп, стоп! — осадил их обоих Вий. — Савва, — он оттопырил пальцы на посох Лесных, — речь-то не о носках! Это вот — что она принесла? — Не видишь что ли? — огрызнулся Савва. — Посох! — собственно, гнать им про то, что это не посох, а сувенир, смысла не имело. Не дураки, чай. — И что он у тебя тут делает? — Резонный вопрос, Берзарин, молодец. А взбодрился сразу как! Загривок приподнял, уши прижал, того и гляди бросится, пёс-ветрогон. — Хранится, ять! Хороший ответ, но... — А почему у тебя? — очко Вию. — А почему бы и нет! — очко Савве. — Посох — знак ведовской власти! — Валера взвился, чуть плед на охреневшего Диньку не набросил, подлетел, заклубился. Савва встретил этот напор грудью. Думаешь дурное на парня, которого сам растил? Да, здорово, должно быть, прилепить ему на лоб печать с именем «Малюта» и припиской «ну я так и знал!» Но не на того напал. Сорочьи, гневные клинки Вия встретили море вязкой карей карамели. Время ли открывать секреты, пусть даже настолько близкому колдуну? Настолько близкому, что тот готов выдрать Савве кадык за одну мысль о присвоении им чужого посоха. — Это посох Лесных. Ты сам велел мне заняться поисками. Веко Валеры дрогнуло. Признак сомнения. — Откуда он у тебя? — От Дорохова. — А у него откуда? — От его отца.       Ещё больше сомнения. Славно. Но память о зверствах Малюты слишком сильна в Валере. Такое не забывается. Особенно если колдун с его лицом вновь овладел чужим посохом. Не сказать же — своим? Поди, растреплет, растащит новость по Шабашу, и что дальше? А с таким вот недоверием со стороны Вия и кузена — к чему Савве доверять ему? — Ведьма Темноводной была слышна дважды. Две недели назад и неделю. — Валера подобрал синеватые губы и стиснул кулаки, всматриваясь в Савву, точно сам был ведуном и мог прочесть его. — Что ты сделал с ней? Говори!       Ах, вот как. Вот и правда об отношении вылезла. Вдвойне славно. Савва оскалил рот в насмешливом презрении. — Сожрал, ять. — Выплюнь! — Сколько веры в мою доброту и порядочность. — Яхонтов прижал пальцы к переносице, так как разговор с Вием на подобных тонах был ему омерзителен. И дело тут заключалось уже не в посохе. — Значит, ты деда почти не помнишь, колдун композитный. А подозревать того, кого ты нянчил с пелёнок... — Где ведьма, отвечай.       Его взгляд едва переменился. Многолетняя привычка оберегать город брала верх над привязанностью к ученику и родичу. Савва никогда прежде не подмечал у Валеры такого исступлённого, полного угрозы взгляда. Взгляда готового сорваться с цепи сторожевого пса. — Где ведьма, говоришь? Да ебись ты конём, петухом. — Яхонтов и сам разъярился не на шутку. — Гайдуком, песьим хвостом, нетопырем! Да будь... — Савва, выбирай выражения, кляну! — не выдержав, между гневными колдунами встряла Бусинка. Заслонила брата спиной и, дрожа всем телом, твёрдо сказала Вию: — С ведуньей Аксёновки всё в порядке, Валерий Николаевич. Она жива, здорова и свободна, но не готова предъявить себя, стесняется, — обернулась на Савву. — Однако, она вступила в свои права и уже обозревает местность. Савва в курсе. Дайте ей немного времени освоиться.       Савва чувствовал покров защитной силы, идущей от сестры, и мысленно поблагодарил её. Кто бы мог подумать, что однажды помесная ведьма-сестрёнка, которую он привык опекать с детства, возьмёт и защитит большого и сильного его? Колдуна и ведуна. — Отдай, — потребовала Владка посох у малой, и та нехотя подчинилась, проворчав: — А мне никак было не сказать? — Тебе зачем, ты ж мора? — отозвался Савва. — Я тебе так же отвечу, как надо будет опять спасать ваши колдовские жопы, — мстительно заявила малая. — И честь.       Валера явно внял речам ведуньи Колпаковки и выглядел устыдившимся. Потёр нос и протянул Савве руку: — Прости, старик, я что-то попутал. — Не бери в голову. Мы все устали. — Яхонтов переступил через обиду и включил дипломатию. Ссориться и обижать Валеру точно было бы сейчас лишним. — Предлагаю разойтись на боковую. Что скажете? — Разумно, — кивнул Вий. — Ты... Прости ещё раз. Не держи зла. — Изящная кисть с чёрными ногтями легла Савве на плечо и тот подавил желание поёжиться. — Пока. Встретимся завтра. — И скользнул бесшумной тенью за фрамугу. — Да, на трени, как обычно, — Савва неуклюже замер у барной стойки, водя пальцем по поддельному договору. — Ой, нам тоже пора, — спохватилась всё это время сидевшая с открытым ртом Бляха. Одной рукой сцапала Майку, другой Диньку. — Бейб, не забудь, завтра вечером к Дорохову... — Ага, спасибо уж, не забуду! — проводил их Яхонтов. Щёлкнул замком двери, вытянул голову вверх и застонал от раздиравших эмоций. Владка в одном порыве обхватила его торс ручонками и шепнула в халат: — Я тобой горжусь. Мой хороший, сколько же на тебя жизнь повесила, ужас! — А тебе — большое человеческое спасибо, — Яхонтов обжал её в ответ и поцеловал в пробор. — Я сам виноват, Буська. Отмываю грехи рода. — Ты справишься, — она с убеждением провела смуглой, мягкой ладонью по его щетинистой щеке. — Кто, если не ты? — Кхм-кхм, — донеслось позади низкое девичье покашливание. Лялька напомнила о себе. — Я пока тут и уходить не собираюсь. — Скрестила руки на маленькой груди. — Давайте вы мне объясните, что за семейные тайны от меня? — Да нет никаких тайн! — выдохнул Савва. — Тебе можно знать. — Он для храбрости переглянулся со старшей сестрой. — Я ведь... Вед... Ох, ять, исполняющий обязанности хозяйки местности Темноводной. Временно! — прибавил, подумав. Лялька сделала из губёх оленью жопу. — То есть, ты — ведьма. — Исполняющий обязанности! — поспешил исправить Савва. — Не, так не делается, — развела мора руками. — Ты либо ведьма, либо нет, третьего не дано. Земля тебя приняла? — Ну, — Савва почесался. Бусинка кивнула ему. — Ну, приняла, да, приняла! — Тогда ты ведьма. — Она, не спеша, дошла до Бусинки, отжала у той посох, оценивающе разглядела. — И как он тебе достался?       Савва запыхтел и вкратце рассказал сёстрам про их прабабку Василису Лесную, мать Малюты Яхонтова. Лялька взяла себя за подбородок папиным жестом. — Думаю, их тела диспергировали, как и Анну Самохвалову. Мне нужно больше доказательств. Держи, — она ткнула посохом в брата. — Да ну, не буду, это неприятно! — отшатнулся Яхонтов. — Держи, — настояла Лялька. — Как стеснительной ведьме Темноводной тебе стоит показываться хотя бы мережкочату города. И хотя бы почаще, чем раз в неделю. Не находишь? — А... — Савва обернулся на повисшую у него на плече Бусинку. — Они знают, кто я? — Знают, Сав. Точнее — мы с мамой, бабушка, тётя Настя, тётя Наташа — знаем, остальные, может, догадываются, может, нет. Но ты не тревожься, ведьмы своих сестричек не выдают. — И вы сразу узнали? — скуксился Яхонтов. — Нет, — приласкала его Буська. — Я заподозрила, когда ты перестал ляпать ошибки в сообщениях. Прости, но раньше твоё правописание оставляло желать лучшего. И вдруг ты даже запятые начал ставить на места. У ведьм врождённая грамотность, ты должен знать. — А. Да. — Савва подумал, что ему стоило быть аккуратнее в общении с этими детективами в юбках. — Ну и подорожник. Извини, но твой стиль язвить ни с чем спутать невозможно, — она округлила щёчки, улыбаясь. — Особенно тем, кто привык к нему с рождения! — Подорожник, ять, — смутился Савва, вспоминая разговор о женских днях. — Возьми, — вновь потыкала брата в бок кубышкой Лялька. — Пусть Вий узнает от Столетовой, что Лесные в порядке. И угомонится. — Не люблю я это сборище, — буркнул Савва, стискивая зубы и посох и готовясь пострадать. — А-а-а, ч-ч-чёрт... Да к-когда ж я п-привык-к-кну...       Он напрягся от пяток до макушки от набежавшего шквала энергии Земли, которой был откровенно перебор, и приливших ему на мережку голосов. Бабоньки на сей раз обсуждали младенцев. «Не могу отлучить Архипку от груди, — выражала беспокойство Люська Хлебородова, цветковская ведьма. — А ему полтора в ноябре!» «Ой, меня Машка до двух сосала, а Ксения — до двух с половиной», — поделилась Света Бонне из Люжана, вторая невестка Валеры и мать наследницы Столетовой. «Нет, моя Инесса сама в отказ пошла, — голос у бабушки Ярэ и на мережке скрипел несмазанным колесом, разве что фирменного «эканья» не читалось. — Но все дети разные, кому-то мать нужна дольше. Например, тем, кто в роду долго без матерей рождался». «Аха, рил ток, — ворвался в беседу знакомый до боли медвежий посыл. — Мой децл до четырёх за мной дэшил и сисяо требовал. Уже вертеть умел. Ваха давным-давно на взрослый хавчик перешёл, а Савва кормился до последнего, отучала с боем и визгами. No cap, Яхонтовы сисечники, каких поискать». «Ах ты ж, срань, — Яхонтов сжал челюсти, ошалело обводя полуслепым взором апартаменты и посмеивающуюся старшую сестру в обнимку с младшей. И подумал на весь чат: — Никогда Савва Яхонтов сисечником не был! Это наглая и бессовестная ложь, не слушайте престарелую балаболку!»       Пальцы его разжались, посох клацнул о геопаркет. Невзирая на ужасное переполнение внутри головы, Савву душил смех, а в трюмо напротив барной стойки плавно затухало отражение его глаз — ненадолго поменявших оттенок с карамельного на искристо-серый. Савва заинтересованно присмотрелся к себе. «Так вот, что обеспокоило Дорохова, когда он передал мне посох! Ведьмы меняют цвет глаз, когда входят в силу».       Ведь и Бусинка родилась черноглазой, за что и получила от брата прозвище. А вот и она. Обвила шею, приглядываясь к его радужкам, и заметила: — Очень красиво. Я запомню этот металлик: как чешуя у живой плотвы. — Дарю идею для платьев, — выдавил Савва, выстраданно смеясь. — Ну я убедилась, спокойной ночи, — махнула Лялька ладонью. — Можете ворковать хоть до утра.       Дверь её комнаты громыхнула, протянув над полом полоску синего света — мора не собиралась спать, решила засесть за программирование. — Вот у них переполох там, в чате, — Буська увела глаза влево, явно считывая мережку. — Савва, не хочешь глянуть? — Вот уж уволь, — фыркнул Яхонтов. — Не для меня эти бабские форумы. Лучше скажи, что думаешь, Дорохов меня убьёт? — Точно нет, — уверила Владка, зевнув. — Кто ему парк запилит, если не ты? Не бойся, братик, — она запустила пальчики ему в кудри. — И ложись спать. «Утро вечера мудреннее», так говорила одна известная Василиса? — Так, — согласился Савва, на душе у которого стало хоть немного, но спокойнее. Он в который раз оценил, насколько ему повезло с сёстрами. Обе умницы, не то, что он сам. Но, может, ему всего лишь не хватало ведовства, и он тоже научится быть вещим и прозорливым? Не на словах. На деле.