The Rebel and The Chosen

Тонкс вошла в библиотеку дома на Гриммо с небольшой тарелкой в руках, намереваясь поесть и немного почитать. Обычно она не очень любила читать, но ей нужно было отвлечься, а пианино слишком сильно напоминало ей о ком-то другом. - "Привет, Тонкс, - сказал Гарри с дивана. Помяни дьявола. Очень симпатичного дьявола. - "О! Здорова, Гарри", - сказала Тонкс, остановившись от удивления. - "Я... я думала, вы все уже спите". - "Рон и Гермиона поссорились, и мне не хотелось слушать, как Рон жалуется на нее всю ночь, поэтому я жду, пока он уснет", - ответил Гарри приглушенным голосом, не глядя на нее. - "Что ты ешь? Уже почти полночь". - "Яблочный пирог. Там осталось немного, и он выглядел аппетитно. Я никогда не любила сбалансированное питание, и я только сейчас закончила свою миссию, поэтому пропустила ужин". - Она облизала свою вилку. - "Еще одна ссора, да? Все, что им нужно, это поцеловаться, и они бы поладили гораздо лучше. Удивительно, что может сделать с людьми хороший поцелуй". Она вспомнила свой последний поцелуй, и на ее щеках заиграл румянец. Она украдкой взглянула на Гарри и увидела, что он тоже покраснел. Это заставило ее почувствовать себя счастливой, хотя она знала, что не должна. Ее удивило, как легко они общались; с тех пор как они встретились на кухне, между ними неловко установилось нечто большее, чем откровенное избегание, и меньшее, чем дружба. Это был их первый раз наедине после той ночи, и она была одновременно рада и сожалела об этом. Тонкс скучала по Гарри больше, чем могла бы поверить; она жаждала его общества, как плитки изысканного шоколада. - "Так что это у тебя там?" - торопливо спросила она. - "Это фотоальбом моих родителей", - ответил Гарри, перелистывая страницы большой книги. - "Хагрид подарил мне его на первом курсе". - "О, как мило!" воскликнула Тонкс. - "Можно посмотреть?" - "Конечно". Она села рядом с ним и наклонилась, часть ее волос попала в поле зрения Гарри. Сегодня это были светлые волосы длиной до подбородка с голубыми прожилками. - "Эй, я не вижу", - сказал Гарри, смахнув с глаз обидную синюю прядь. - "Извини". - Она выпрямилась и придвинулась ближе к нему, ощущая тепло его бедра рядом со своим. Тонкс медленно ела свой пирог, пока Гарри перелистывал страницы, изредка комментируя какую-нибудь картинку. Когда Гарри дошел до конца, он закрыл книгу и положил ее на стол перед ними. - "Спасибо, что позволил мне посмотреть, Гарри". - "Знаешь, раз я поделился с тобой, ты должна поделиться этим со мной", - сказал он, жестом показывая на последний кусочек пирога на ее тарелке. Он усмехнулся - впервые за последнее время он была удостоена такой улыбки - и протянул руку за тарелкой, но вместо этого она подцепила вилкой последний кусочек и поднесла его к его рту. Поддерживая зрительный контакт, он съел его. Она поставила тарелку рядом с его альбомом. - "У тебя там немного, в уголке рта". - Она указала на него, и Гарри облизал губы. У Тонкс пересохло во рту от этого зрелища. Сглотнув, она заставила себя отвести взгляд. - "Твои родители были прекрасны. Я встречалась с ними однажды; ты знал об этом?" - "Нет", - ответил он, его глаза загорелись. - "Мне было пять лет. Я помню об этом только потому, что мы также встретили Нарциссу Малфой, и у них с мамой произошла... стычка. Мы ходили по магазинам на Косой Аллее и увидели Сириуса с твоими родителями возле магазина Флореана Фортескью. Конечно, мама остановилась, чтобы немного поболтать, и Сириус представил их нам. Я мало что помню, но я помню одну вещь о твоей маме. Мама назвала мое полное имя, я расстроилась, а твоя мама присела так, чтобы наши головы были на одном уровне, и сказала мне, что Дора - красивое имя. Она была такой милой, и у нее были самые удивительные глаза". - Тонкс поискала взглядом Гарри. - " Твои глаза, конечно. Я уверена, что ты слышишь это постоянно. Они очень удивительные, такие зеленые..." Гарри медленно наклонился вперед. - "Да, мне очень нравятся мои глаза, но я неравнодушен и к широким, темно-синим". Его рука провела по ее щеке, и, не обращая внимания на повторяющиеся в голове слова "это неправильно, это неправильно", Тонкс не могла удержаться, чтобы не прильнуть к его поцелую. Это был долгий, но целомудренный поцелуй. Когда они, наконец, отстранились друг от друга, каждый сделал глубокий вдох, а затем их рты снова встретились, на этот раз с полной свободой. Когда их губы яростно прижались друг к другу, Гарри обхватил Тонкс руками, и она вывернулась, толкнув его на диван и устроившись на его коленях. Она вцепилась в его волосы, провела языком по его губам и удовлетворенно хныкнула, когда они разошлись. Гарри схватил ее за попу и перевернул так, что она оказалась под ним. Их губы не переставали целовать все, что попадалось им на пути, быстро и яростно переходя от рта и ушей к шее и плечам. Тонкс парила, адреналин бурлил в ее теле, делая ее гиперчувствительной к каждому ощущению. Губы Гарри оставляли покалывание везде, где касались, огненный след, который заставлял ее гореть. Когда он смело поцеловал основание ее горла, она издала тихий стон. Как будто кто-то включил свет в ее голове. Она была настолько захвачена похотью, что полностью отключила свои мысли. Они вернулись с грохотом, и Тонкс полностью осознала, что целуется с шестнадцатилетним Гарри Поттером. Снова. - "Нет, нет, нет", - сказала она, отстраняясь. Он был в таком состоянии - волосы вздыблены больше обычного, лицо раскраснелось, грудь вздымалась и опадала от тяжелого дыхания, губы распухли от ее поцелуев. И никогда не был так сексуален. Она знала, что выглядит так же. Не в силах вести этот душераздирающий разговор во второй раз, она выбежала из комнаты, услышав за спиной крик Гарри - "Тонкс!". - Она бежала трусцой вверх по лестнице, не заботясь о том, разбудит ли она кого-нибудь. Один раз она споткнулась, но поднялась и бежала дальше, пока не закончилась лестница и она не ворвалась на чердак. - "Тонкс!" Она обернулась, в ней поднималась тоска. Страстное выражение лица Гарри сломило ее. Одним махом она снова все разрушила, так же легко, как это можно было сделать взмахом палочки. Не могу поверить, что позволила этому случиться снова. Неужели у тебя нет самоконтроля, Тонкс? - "Дора..." Он впервые назвал ее так в лицо, и ей понравилось, как это слово сорвалось с его губ, с губ, которые она не могла перестать встречать своими. Она снова повернулась лицом к окну. Начался дождь, подходящий фон для бури в ее душе. - "Не называй меня так, Гарри. Тебе лучше пойти спать. Я плохо себя чувствую". - Ей было больно говорить, когда сердце колотилось, а дыхание было коротким и учащенным. - "Я называю тебя так в своей голове. Для всех ты Тонкс, но для меня ты гораздо больше. Дора, поговори со мной". - Она напряглась; он стоял прямо за ней. - "Что это значит?" - "Это была ошибка. Прости меня, я не хотела этого делать". - " Ты хотела, и я тоже. У меня не так много практики в поцелуях с девушками, но поцелуй с тобой кажется более правильным, чем первый раз, когда я взял в руки свою палочку. Говорят, что палочка выбирает волшебника; я выбрал тебя". Для человека, почти не имеющего опыта, Гарри поразительно владел словом. Тонкс нужно было уйти; если она посмотрит на него, то снова поцелует его, и это будет очень, очень плохо. - "У тебя нет права выбирать меня". - Она начала отходить, держась к нему спиной, но он с силой схватил ее за запястье и притянул к себе. Это была та сторона Гарри, которую она никогда не видела, далеко не тот замкнутый мальчик прошлого лета, и даже в своем смятении она знала, что это привлекает ее еще больше. - "Почему?" - "Потому что я не могу быть твоей". - "Нет, можешь", - настаивал Гарри. - "Хватит врать! Ты солгала, когда сказала мне, что не имела в виду те вещи, которые сказала, когда была пьяна, ты солгала на моем дне рождения, и ты лжешь сейчас. У тебя есть чувства ко мне, я слишком хорошо тебя знаю". - "Гарри, неважно, что я чувствую; этого нельзя допустить. Мы это уже проходили. Неужели ты не понимаешь?" - умоляла она его. - "Это... это просто не возможно. Это неправильно". - "Я знаю, это будет трудно, но мы сможем это сделать, Дора, я знаю, что сможем. Пожалуйста, послушай меня". Тонкс вырвалась из его хватки и пошла к двери, ведущей на маленький балкончик на крыше. Это было единственное место, куда она могла уйти от него. Она держалась за свою решимость на очень маленьком волоске, и каждое слово Гарри отрывало от нее одну ниточку. - "Однажды ты сказал мне, что не нужно уговаривать кого-то полюбить. Послушайся своего собственного совета, Гарри". Гарри на мгновение замолчал, и она понадеялась, что убедила его. Когда он заговорил снова, она услышала в его словах неуверенность. - "Ты не это имеешь в виду. Я нравлюсь тебе, я знаю, что нравлюсь, ты можешь полюбить меня. Ты сама признала это! Все, что тебе нужно, - это поверить, что для нас нормально быть вместе, и это так. Это более чем нормально; это лучшее, что я могу себе представить". Тонкс потянула дверь, открывая ливень, и Гарри изумленно вытаращился. - "Что ты делаешь? Там такой ливень!" - "Ну, мне не помешает немного ополоснуться". - Глубоко вздохнув, она пошла под дождь. Был самый разгар лета, поэтому дождь не был слишком холодным. Она стояла на крыше с закрытыми глазами и полностью промокла за несколько секунд. - "Я не позволю тебе выкрутиться". Она обернулась, и рот ее раскрылся, когда она увидела Гарри, стоящего позади нее, такого же мокрого, как и она. Его темные волосы прилипли к голове, и он снял очки. Его одежда облегала его, и она могла видеть легкие очертания мышц на его руках, от чего у нее перехватило дыхание. - "Иди в дом, Гарри". - "Нет! Хватит меня отталкивать. Что мне нужно сказать тебе? Должен ли я сказать тебе, что я в лю..." Тонкс шагнула к нему и закрыла ему рот рукой. - "Не смей так говорить, ты разобьешь мне сердце". Он резко отдернул голову. - "Но это правда! Я люблю твои длинные ноги, твои большие ступни и твои вечно меняющиеся волосы". - Гарри положил одну руку ей на талию и притянул ее к себе, а другая рука нежно легла на ее шею. - "Я люблю твой носик-пуговку, - он поцеловал ее в это место, - и твою ямочку, - и здесь, - твои губы, особенно твои губы". Он поцеловал ее в эти губы, и она на секунду растворилась в нем, прежде чем заставила себя отстраниться. - "Это похоть, Гарри, а не любовь". - "Я не закончил. Я люблю твой смех, твою неуклюжесть и твой голос. Я люблю твой характер, твои шутки и твое непостоянство. Я люблю говорить с тобой, смотреть на тебя и прикасаться к тебе. В тебе есть эта радость жизни, которая неотразима, и ты делаешь меня счастливым, просто находясь со мной в одной комнате". Тонкс пропала, полностью, окончательно, на сто процентов. Дело было не только в волнующих словах или пылком поцелуе; дело было в глубине его взгляда, в том, что она знала, что Гарри будет стоять на крыше под дождем посреди ночи столько, сколько потребуется, и вернется завтра, если понадобится. Она хотела бежать за ним, как он за ней, и Тонкс поняла, что сердце, которое она защищала, сдерживала, прятала, больше не в силах сдерживать. Сама того не зная, она уже давно отдала его. - "Почему ты не позволяешь себе почувствовать что-то ко мне?" - "Что-то?" - воскликнула она, отстраняясь. - "Гарри, я чувствую к тебе все. Все, что требуется, - это один твой взгляд, чтобы сделать мой день лучше. Ты храбрый, верный, умный и волевой, и я люблю все это. Я хочу, чтобы ты улыбался, смеялся и получал удовольствие, которого ты был лишен. Я хочу спорить с тобой только для того, чтобы мы могли помириться. Я хочу запустить пальцы в твои густые волосы, заглянуть в твои великолепные глаза и целовать тебя, задыхаясь. Я хочу летать с тобой на метле и учить тебя играть на пианино. Я хочу уберечь тебя от бед, защитить от любой боли, похитить тебя и спрятать на каком-нибудь необитаемом острове, где Волдеморт никогда не сможет тебя найти". - Теперь на ее лице был не только дождь. - "И больше всего я люблю в тебе то, что ты никогда, никогда не позволишь мне сделать это". Гарри налетел на Тонкс или Тонкс на Гарри, а может, они встретились посередине, но внезапно они оказались вместе. Дождь, дом, сам мир исчезли, и не было ничего, кроме Гарри и Тонкс, их губ, прижавшихся друг к другу, их рук, обхвативших друг друга, и их тел, настолько близких, что их сердца бились как одно целое. Их поцелуй был голодным, страстным и долгим. Напряжение последних недель, их тоска друг по другу, их муки от разлуки - все это вылилось в дождь. Они отстранились друг от друга ровно на столько, чтобы сделать глоток воздуха, а затем снова сошлись вместе, не в силах остановиться. Сколько времени они целовались под дождем, они не знали, потому что все ощущения времени ушли на второй план. В какой-то момент Гарри поднял ее на руки и пошел обратно в дом. Он споткнулся о порог, и они вместе упали на пол, синхронно смеясь, их рты все еще были прижаты друг к другу. Гарри придвинул подушку к ящику и оперся на нее, притянув Тонкс к себе на колени, чтобы возобновить поцелуй. В конце концов их потрескавшиеся губы больше не выдержали, и они улеглись в довольном молчании. Тонкс сидела между ног Гарри, его руки обхватили ее, а ее голова прислонилась к его плечу. - "Что изменилось, Дора?" - мягко спросил он, и она почувствовала новое возбуждение от того, как он произнес ее имя. - "Ничего не изменилось", - ответила она. - "Все причины, по которым нам не следует быть вместе, все еще существуют, но я предпочитаю их игнорировать. Я больше не могу держать себя в стороне от тебя, ни физически, ни ментально, ни эмоционально, и я не хочу этого. Я никогда не хотела, просто... мне нужно было проработать некоторые вещи в моей голове". - "Ты уверена?" - спросил он, и Тонкс услышала прежнего, неуверенного Гарри. - "Если мы начнем что-то, а ты передумаешь... Я не смогу вернуться после этого". - Тонкс неохотно вырвалась из его объятий и повернулась, чтобы лучше держать его лицо в руках. - "Гарри, я не знаю, как именно это произойдет. Я не знаю, что произойдет завтра. Я знаю только, что никогда больше не отвернусь от тебя и не буду отрицать то, что чувствую к тебе. Я не знаю, что мы здесь делаем, но это? Ты и я? Я согласна". - Медленная улыбка расплылась по его лицу, и он наклонился вперед, чтобы снова поймать ее губы. Тонкс с готовностью поддалась, удивляясь, как она вообще могла уйти от него. Они провели всю ночь, завернувшись друг в друга на чердаке. Сначала Гарри сказал Тонкс, чтобы она ложилась спать. - "Тебе ведь завтра на работу, не так ли?". - "Думаю, уже сегодня, Гарри. В девять утра встреча с самим Скримджером", - ответила она. Гарри лежал на спине, положив голову на подушку, а Тонкс лежала перпендикулярно ему, положив голову ему на живот, одна рука Гарри была вплетена в ее, а другая играла с ее волосами. - "Что, я тебе уже надоела?" - "Никогда", - пообещал он. - "Ну, это хорошо". - Она перевернулась и приблизила свое лицо к его лицу, лукаво ухмыляясь. - "Потому что ты застрял со мной". - "О, нет", - пробормотал Гарри, когда она поцеловала его. - "Все что угодно, только не это". - "Кроме того", - начала Тонкс некоторое время спустя. - "Сейчас все это похоже на сон. Когда мы спустимся вниз, где все остальные, мы не будем Гарри и Дорой. Это снова Гарри и Тонкс до следующего раза, когда мы сможем улизнуть". - "К счастью, мы оба достаточно опытны в ускользании", - сказал Гарри, заставив ее рассмеяться. - "Ты прав, Гарри". - "Так ты действительно проколола нос?" - спросил Гарри после некоторого молчания. - "Да, проколола". - Тонкс с любопытством посмотрела на него. - "Это то, о чем ты думал все это время?" - "Я просто не могу этого заметить". - "Я уверена, что у меня где-то есть фотография. Я также проколола себе язык. Сразу после окончания Хогвартса, в период моего бунтарства". Гарри скептически посмотрел на нее. - "И когда эта " стадия" закончится?". Она рассмеялась. - "Ну, это был период, когда я из кожи вон лезла, чтобы досадить своим родителям. Я не знаю почему; у меня были проблемы, я думаю". - "Ты полна сюрпризов". - Гарри обнял ее крепче. - "Но большинство из них мне нравятся". В конце концов, они задремали. Тонкс заснула первой, ее голова снова лежала на его плече. Он завороженно наблюдал за ней, ожидая этого момента, и был быстро вознагражден. Светло-голубые волосы сменились каштановыми, удлинились до уровня плеч, стали толще и приобрели волнистые локоны. Когда Гарри крепче прижался к Тонкс и закрыл глаза, он впервые за долгое время был совершенно счастлив. Тонкс проснулась раньше Гарри и вырвала его из дремы тем, что он счел лучшим будильником на свете - ее голосом, шепчущим ему на ухо. Это был тот сюрреалистический предрассветный час, и Гарри чувствовал себя подвешенным между миром снов и реальной жизнью. Когда они вместе стояли на крыше и наблюдали за первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь окружающие их здания, укутавшись в одеяло от утренней прохлады, Гарри решил, что, возможно, мечты и реальная жизнь могут столкнуться. Вскоре они расстались, после дюжины "последних" поцелуев направившись в свои комнаты, чтобы провести час или два в блаженном сне. Когда Тонкс вошла на кухню, ее взгляд сразу же остановился на Гарри. Безуспешно пытаясь скрыть широкую улыбку, она сосредоточилась на противоположной стене, пока обходила стол, зная, что если она будет смотреть на него, то в конце концов наклонится для поцелуя на глазах у всех. - "Всем доброе утро!" - ярко сказала она, садясь между Гарри и Биллом. - "Доброе утро, Тонкс", - сказал Билл, выглядя удивленным. - "Ты очень довольна этим утром. Есть причина?" - "О, ничего особенного. Вышло солнце, птички поют, отличный день", - ответила она, потянувшись за тыквенным соком и опрокинув стопку тостов. - "А прошлой ночью мне приснился самый чудесный сон". Гарри кашлянул, но никто, казалось, не заметил этого, пока они копались в еде. - "О чем?" - спросила Джинни с другого конца стола. - "Знаешь, я толком не помню. Знаю только, что шел дождь, а потом я стояла на крыше и смотрела на восход солнца. Я не знаю точно, что произошло между этими событиями, но я проснулась с чувством полного удовлетворения. Хотя у меня на плече есть странная отметина". - Гарри сделал большой глоток сока и поперхнулся. - "Все в порядке, Гарри?" - Тонкс похлопала его по спине. - "Угу." - Гарри сосредоточился на том, чтобы намазать маслом свой тост, но под столом он пнул ее. Тонкс подавила хихиканье. Гарри никогда не был терпеливым человеком, но этот день пролетел так медленно, что он посмотрел на часы, чтобы убедиться, что время не идет вспять. Хуже всего было то, что в дни, когда Тонкс работала, он никогда не знал, когда она вернется - в полдень или в полночь, но в этот раз было раннее утро, когда он услышал, как кто-то поднимается по лестнице. Покинув гостиную так быстро, как только мог, не устраивая сцен, он наткнулся на Тонкс прямо за дверью. - "Здорово, Гарри", - сказала она с глумливой ухмылкой на лице. - "Привет, Тонкс", - ответил он, зная, что его лицо соответствует ее лицу. - "Идет дождь", - сказала она ему, подмигнув. - "Да, ты скрипела, когда шла", - сказал Гарри, заметив, что на ней были лаймово-зеленые ботинки (точно такого же оттенка, как ее волосы). Они улыбнулись друг другу еще секунду, после чего она прошла мимо него в комнату, сжав при этом его руку. Он последовал за ней. - "У меня для тебя кое-что есть", - сказала она, роясь в сумке, перекинутой через плечо. Она протянула ему банку паточной помадки Сладкого королевства. - "Вообще-то, - продолжила Тонкс более громким голосом, - у меня для вас всех кое-что есть". - Она бросила сумку на стол, и из нее посыпались сладость за сладостью. Шипучки, шоколадные лягушки, пирожные "Котел", перцовые импы, и куча росла. " Ты ограбила Сладкое королевства?" - спросил Рон, хватая горсть шоколадных шариков. Тонкс рассмеялась. - "Я провела день в Хогсмиде, и зашла, чтобы купить еще немного мятных Зубочисток. Потом мне захотелось шоколада, и мне стало легче, когда я притворилась, что купила все это для вас". - "Почему ты была в Хогсмиде?" - с любопытством спросил Гарри. Он думал, что у нее была встреча с министром. - "Аврорские дела", - неопределенно ответила она, продолжая копаться в своей сумке. - "Вот, это специально для тебя, Ремус". - Она бросила Люпину большую плитку обычного шоколада. - "Наш постоянный любитель шоколада". - "Спасибо, Тонкс", - сказал он. - "Но ты такая же испорченная, как и я". - "Возможно", - засмеялась она, устраиваясь на диване и бросая взгляд на Гарри, затем на место рядом с ней. Он сел и предложил ей свою банку помадки. Если их пальцы иногда и касались друг друга, когда они тянулись за сладостями, то заметила это только Гермиона. Ее глаза перебегали с Гарри на Тонкс и обратно, и когда Гарри ответил на ее невысказанный вопрос покачиванием головы, она засияла. Остаток каникул прошел в приятной дымке. Исчезли гнев, неловкость, напряжение и обида, которые преследовали их отношения все лето, и Гарри обнаружил, что Тонкс снова стала самой собой, вечно улыбающейся девочкой, которая, спотыкаясь, спускалась по лестнице, напевая: "Ты умеешь танцевать, как гиппогриф? Ма ма ма ма ма ма ма ма ма ма ма ма!". Когда она была дома, Гарри не мог пройти по коридору без того, чтобы из шкафа не протянулась рука и не затащила его внутрь для быстрого поцелуя. Однажды, когда их чуть не поймала миссис Уизли, Тонкс научила его полезному заклинанию, чтобы посылать звуки в противоположном направлении. Почти каждую ночь они проводили на чердаке, целуясь так же часто, как и разговаривая, а иногда смеясь так сильно, что Гарри искренне надеялся, что у Тонкс сильные постоянные Заглушающие чары. Он узнал, что она очень боится щекотки, дважды ломала левую ногу и не боялась использовать поцелуй, чтобы получить желаемое. Не то чтобы он был против. Тонкс была измотана, но ничего бы не изменила. Долгие ночи быстро настигали ее, и каждый раз, поднимаясь на чердак, она клялась, что сегодня вечером скажет Гарри, что просто не может не спать, что у нее еще есть работа и обязанности по Ордену. Это было решение, которое всегда длилось около двух секунд после первого поцелуя, поцелуя, который неизбежно приводил к бесчисленным другим, поцелуям, которые оставляли ее с таким кайфом, который не мог превзойти ни один наркотик. Хотя она никогда бы не сказала ему об этом в лицо, Гарри поначалу был похож на нетерпеливого подростка, который целовался только с одним человеком (хотя, если честно, Чарли говорил то же самое о ней много лет назад). К счастью, то, чего Гарри не хватало в технике, он компенсировал химией и энтузиазмом, и, будучи быстрым учеником с большим количеством практики, он быстро совершенствовался. - "Мне нравится целовать тебя", - объявила она, когда они отстранились друг от друга однажды вечером. - "Я не могу судить", - сказал он. - "Вернись и дай мне перепроверить". Она рассмеялась. Он становился весьма кокетливым, когда они оставались наедине. - "Разве тебе не нравится целовать меня?" - "Как я и сказал, вернись, и я тебе покажу". Она полушепотом извивалась в его объятиях, уворачиваясь от его поцелуев, просто чтобы подразнить его. - "Знаешь, мне кажется, я нашла "силу, о которой не знает Темный Лорд"". - "Правда?" - Гарри посмотрел на нее, подняв брови. - "Что это?" - "Просто устроить ему хорошую попойку". - Она разразилась смехом над его возмущенным выражением лица. - "Ты не думаешь, что это хорошая идея? Это делает меня совершенно беззащитной". Гарри начал яростно щекотать ее. - "Ты ужасна, просто ужасна. Ты, наверное, совсем загубила мои поцелуи". Тонкс завизжала и неумело отбивалась от его рук. Задыхаясь от нехватки слов, она решила просто доказать, что он не прав. - "Ну вот", - сказала она, когда закончила. - "Это было не так уж плохо, не так ли?" - "Вовсе нет", - ответил Гарри, наклоняясь для очередного поцелуя. - "Я бы хотела, чтобы мы могли делать это все время, а не только тогда, когда нам удается улизнуть". - Ухмыляясь, Тонкс встала и отступила назад. - "На самом деле, я бы хотела рассказать всему миру, что мне удается целоваться с Гарри Поттером, и мне это очень нравится". Гарри последовал за ней. - "А ты бы хотела? Сначала ты даже не позволила себе поцеловать меня, а теперь хочешь рассказать всем? Давай." - "Хорошо." - Тонкс открыла дверь, ведущую на крышу, и глубоко вздохнула. - "Я ОБОЖАЮ ОБЖИМАТЬСЯ С ГАРРИ ПО..." - "Ты с ума сошла, Дора?" - сказал Гарри, закрывая ей рот рукой и затаскивая ее обратно в дом. - "Может быть", - хихикнула она, снова почувствовав себя шестнадцатилетней девочкой. - "Но если я сумасшедшая, что это говорит о тебе, раз ты решил быть со мной?" - "Может быть, это просто означает, что я без ума от тебя". - Он притянул ее к себе, и пока они целовались, Тонкс в тысячный раз задавалась вопросом, как она могла так близко подойти к тому, чтобы убежать от этого. Август прошел в вихре полуночных поцелуев, безрассудных свиданий в шкафах и ванных комнатах и тайных улыбок за кухонным столом. Однажды вечером Тонкс принесла на чердак свой фотоаппарат, заявив, что им нужен новый снимок. Гарри быстро выхватил его из ее рук и сделал дюжину снимков, на которых она пряталась за руками, потом корчила рожи (в буквальном смысле), потом они вдвоем, после чего фотоаппарат был выброшен на пол и забыт. Она узнала, что Гарри ужасно танцует, у него есть место возле мочки уха, которое заставляет его извиваться, когда она его целует, и он готов на все, чтобы заставить ее смеяться. Охваченные новизной и страстью, характерными для новых романов, Гарри и Тонкс не замечали приближающейся разлуки. Как заметил Гарри, оба были не прочь пошалить, и тайный характер их отношений только добавлял им веселья. Тонкс казалось, что Гарри постоянно выражает удивленный восторг, которого она никогда раньше на нем не видела, и она наслаждалась этим. И на короткое время это было все, что имело значение.