The Rebel and The Chosen

У нее все болело, как будто все ее кости были в синяках, а мышцы - в судорогах. Она удивилась, почему так темно, и поняла, что ее глаза закрыты. Открыть их стоило больших усилий; ей казалось, что она отрывает каждую ресничку от кожи. К сожалению, когда зрение наконец восстановилось, все, что она увидела, был ослепительный свет, заставивший ее тут же снова зажмурить глаза. Она застонала, заметив, что ее рот был так же плотно сжат, как и глаза. - "Нимфадора?" - произнес голос. Не называй меня Нимфадорой, хотела сказать она, но во рту было так сухо, что она только издала еще один стон. - "Вот, милая", - повторил такой знакомый голос. Соломинку осторожно просунули ей между губ, и Тонкс с благодарностью проглотила холодную воду, стекавшую по горлу. Заставив себя снова открыть глаза, Тонкс повернула тяжелую голову в одну сторону, щурясь от света. Должно быть, кто-то заметил, потому что свет быстро приглушили. Она увидела двух человек, нависших над ней, темные фигуры, которые постепенно становились все более четкими, когда ее глаза сфокусировались. - "Мама? Папа?" - "Мы здесь, Дора", - сказал ее отец. - "А где здесь?" - спросила она медленно, хрипло. - "Ты в больнице Святого Мунго, дорогая. Тебя ранили в Отделе тайн". Отдел тайн! Тонкс попыталась сесть, но упала обратно на подушку, голова кружилась , а желудок грозил подползти к горлу. - "Нет, нет, Нимфадора, успокойся", - сказала мать, убирая ее волосы и вытирая лоб влажной салфеткой. Тонкс закрыла глаза от прохладного прикосновения. - "Все закончилось. Ты пробыла здесь целый день. Ты неплохо повалялась". - "Нет, в кои-то веки я не упала. Она прокляла меня, оглушила или что-то в этом роде. Я видела это", - объяснила Тонкс, заметив, как ее мать поморщилась при упоминании "она". - "Это правда, Дора, но когда тебя оглушили, ты упала довольно далеко. Ремус Люпин снаружи, он может рассказать вам все подробности", - сказал Тед. - "До этого мы должны вам кое-что рассказать", - начала Андромеда. Впервые Тонкс заметила, что ее мать, похоже, была на грани слез. - "Мама", - нерешительно сказала Тонкс. - "Это... кто-то...?" Андромеда кивнула. - "Это Гарри? О Боже, Гарри... он... он не может быть. Пожалуйста, не говори мне этого". - Сердце Тонкс болезненно сжималось, она не могла дышать, и она ясно видела, что Гарри был гораздо более дорог ей, чем она думала. - "Нет, милая, это не Гарри", - прошептала мать, гладя Тонкс по каштановым волосам. - "Это... это Сириус". - "Нет, это не он", - машинально сказала Тонкс, отчаянно переводя взгляд с одного родителя на другого. - "Нет?" Они медленно кивнули, слезы наконец-то вырвались из глаз ее матери и упали на ее статное лицо. Тонкс просто неверяще смотрела в ответ, не в силах понять. Сириус не мог умереть. Это было невозможно. Она только что вернула своего кузена. Гарри только что нашел своего крестного отца. К Ремусу только что вернулся его лучший друг. Этого не может быть! Совершенно неожиданно Тонкс откинулась на край кровати, и ее повторно вырвало. Когда она села, вытирая рот рукой, ее мать села на кровать и обняла ее. Тонкс растерянно смотрела на отца. Сириус не был мертв. Он не мог быть мертв; он разыграл ужасно злую шутку, или он был на каком-то секретном задании, или он был ранен, без сознания, или что-то еще, что угодно, но он был. Не был. МЕРТВ. Через некоторое время Андромеда взяла себя в руки и отступила назад, вытирая лицо и поправляя волосы, постоянно заботясь о внешнем виде, какой ее всегда знала Тонкс. - "Папа, позови Ремуса, пожалуйста". - тихо попросила Тонкс. Он кивнул и вышел из комнаты, мгновенно вернувшись с Ремусом. Ремус Люпин был сломленным человеком. Тонкс могла поклясться, что он постарел за одну ночь, его одежда выглядела еще более потрепанной, чем раньше. Его лицо было бледным, шрамы ярко выделялись. Казалось, он не спал годами, настолько глубокое изнеможение было заметно в самой его походке. Перед ней стоял человек, чей мир перевернулся с ног на голову, и Тонкс знала, что горе, похороненное глубоко в ее сердце, горе, в которое она еще не могла поверить, было ничтожным по сравнению с этим человеком, который во второй раз потерял своего брата, своего последнего друга из детства. Ее родители ушли, сказав, что подождут снаружи. Ремус подошел к ней и опустился на кровать, которую освободила Андромеда. Он медленно обхватил ее руками и без предупреждения начал всхлипывать в ее плечо, ужасные, выматывающие душу, содрогающиеся рыдания. И с тягучим, сырым чувством в животе и ощущением потери, настолько глубоким, что казалось, будто ее сердце - бездонный колодец, Тонкс наконец поняла, что Сириус мертв. Она позволила Ремусу выплеснуть себя, намочив ночную рубашку. Ее лицо оставалось сухим; по какой причине, она не знала. Когда Ремус закончил, Тонкс протянула ему салфетку и уставилась на одеяло, натянутое на ее колени, ковыряясь в его краю, пока он сморкался. Они сидели в оцепенелом молчании, не глядя друг на друга. - "Расскажи мне, пожалуйста, что случилось", - в конце концов тихо попросила Тонкс. Ремус глубоко вздохнул. - "Грюм и Кингсли тоже пострадали, но их быстро вылечили. С Гарри были Рон, Гермиона, Джинни и еще двое студентов. Все были ранены в той или иной форме, кроме Гарри, но все выздоровели. Гермиона находится в больничном крыле в Хогвартсе; Долохов ударил ее неизвестным проклятием, и ей приходится принимать по десять зелий в день, но она поправится". Тонкс издала резкий вздох облегчения. Все остальные были в порядке. Гарри был в порядке, по крайней мере, физически. Она не хотела думать о том, что он чувствует внутри. - "Дамблдор появился сразу после того, как вы... ну, вы упали", - продолжал Ремус. - "Он смог усмирить почти всех Пожирателей смерти, и теперь они в Азкабане". - "Как это произошло?" спросила Тонкс. - "Люциус Малфой - домашний любимец Фаджа". - "Уже нет. Сами-Знаете-Кто появился. Он и Дамблдор устроили дуэль в Атриуме. Он сбежал, но не раньше, чем Фадж и горстка авроров его заметили". - Ремус протянул ей газету с прикроватной тумбочки. - "Ты можешь прочитать обо всем этом там позже, но сейчас он на свободе". - "Тот, кого нельзя называть, вернулся". 'Министр уходит в отставку? " - Тонкс прочитала несколько заголовков вслух и сардонически фыркнула. - " Очень на это надеюсь. Чертов идиот". - Она положила "Пророк" на колени и посмотрела на Ремуса, зная, что он избегает говорить. Она одновременно хотела и боялась спросить. - "Ты можешь не говорить об этом, если не хочешь, - начала она сбивчиво, - но как... что случилось с Сир...-Сириусом?" Ремус взял ее руку и крепко сжал ее, наконец, посмотрев на нее с болью. - "Его что-то ударило, я не знаю что, и он упал через ту арку на помосте. И он не вышел с другой стороны". - "Кто, Ремус?" Он долго смотрел на нее, и Тонкс знала, какое имя сейчас прозвучит, но она хотела услышать, как он это скажет. Когда он наконец заговорил, то с трепетом. - "Беллатриса". Тонкс выронила его руку и сжала свою в кулак. Огромная волна гнева обрушилась на нее, оседая где-то в груди, которая поднималась и опускалась от тяжелого дыхания. Вся печаль, которую она испытывала по поводу Сириуса, была отброшена в сторону, и все, что она могла чувствовать, - это ярость. Ярость на эту ужасную женщину, которая получала такое извращенное удовольствие от причинения боли собственным родственникам, которая намеренно выбирала их в качестве мишени. - "Вы сказали, что почти все Пожиратели смерти были схвачены", - выдохнула Тонкс. - "Ей удалось сбежать, не так ли?" - "Да", - неохотно ответил Ремус. - "Тонкс, я знаю, как тяжело это слышать, но если ты будешь так злиться, это только ухудшит ситуацию". - "Злиться?" Тонкс повернулась к двери на вопрос; ее родители только что вернулись. - "Что происходит, Дора?" - спросил ее отец, заметив рыжие волосы дочери. Ее темные глаза вспыхнули, когда она посмотрела на свою мать, женщину, которую она любила всем сердцем, но в этот момент она слишком сильно напоминала ей кого-то другого. - "Мама, я надеюсь, ты посчитала свои прощания достаточными, когда уезжала, чтобы выйти замуж за папу", - сказала Тонкс. - "Потому что я не думаю, что у тебя будет еще один шанс". - "О чем ты говоришь?" - в замешательстве спросила Андромеда. - "Ты никогда больше не увидишь свою старшую сестру", - поспешно продолжила Тонкс. - "В следующий раз, когда я увижу ее, она умрет". - "Мама! Принеси мне, пожалуйста, чистую одежду из прачечной. Только джинсы и футболку. Я опаздываю", - позвала Тонкс из ванной, выходя из душа. Она вернулась домой после того, как вышла из больницы. По ее настоянию, Ремус временно жил у них; после ухода Сириуса Орден оставил дом на Площади Гриммо до тех пор, пока они не смогут определить, кому он теперь принадлежит. Я все равно никогда больше туда не вернусь. Тонкс поспешно вытерлась и посмотрела в зеркало. После смерти Сириуса у нее не было желания что-то делать с волосами, но она знала, что все будут сомневаться, если она появится с обычными каштановыми волосами, а она терпеть не могла обидчивое отношение людей к ней в последнее время. Она сделала первую прическу, которая пришла ей в голову. Вбежав в свою комнату, она не могла не рассмеяться, глядя на одежду, которую мать положила на ее кровать. Конечно же, это была рубашка, которую Гарри подарил ей на Рождество. Просто идеальная. Она не могла поверить, что согласилась поехать на вокзал Кингс-Кросс, чтобы поговорить с тетей и дядей Гарри. Не то чтобы Гарри не заслуживал лучшей домашней жизни, он заслуживал гораздо большего. Он заслуживал долгой и счастливой жизни со своим крестным отцом, но этому не суждено было случиться. Поскольку Тонкс не смогла победить эту суку, Беллатриса переключилась на Сириуса и убила его так же жестоко, как если бы послала Аваду. Запугивание опекунов Гарри было наименьшим, что Тонкс могла для него сделать, но она была уверена, что была последним человеком, которого Гарри хотел бы видеть. Гарри был потрясен, увидев Орден Феникса, стоящий на другой стороне платформы 9 3⁄4. Грюм, в той же шляпе-котелке, надвинутой на его магический глаз, которую он носил на Рождество. Люпин, лицо бледное, волосы седые, одежда поношенная. Фред и Джордж в зеленой одежде из материала, похожего на кожу. Мистер и миссис Уизли, оба в несколько обычной маггловской одежде. И Тонкс, которая, как с удивлением заметил Гарри, была одета в рубашку, которую он подарил ей на Рождество. Возможно, она не винила его за то, что произошло в Министерстве. Трое Дурслей пришли в ужас, когда группа поприветствовала Гарри. Гарри с весельем наблюдал за тем, как дядя Вернон был поставлен волшебниками на место - это была первая эмоция, которую он испытывал помимо гнева и печали после смерти Сириуса. Он даже ухмыльнулся, когда Тонкс заговорила, а тетя Петуния вздохнула и закрыла глаза, очевидно, в ужасе от своих розовых волос. Ухмылка угасла, когда все, кроме Тонкс, так или иначе попрощались с Гарри. Она осталась стоять на месте, ее игривая улыбка исчезла, когда она уставилась в стеклянный потолок станции. Он увидел напряжение на ее лице, и Гарри подумал, что, возможно, Сириус был не единственным, кого он потерял в Отделе тайн. - "Я просто... я просто так злюсь, все время, Ремус", - сквозь стиснутые зубы сказала Тонкс, расхаживая по гостиной дома своих родителей, ее пальцы попеременно сгибались и разгибались. - "Я не могу успокоиться". Ремус наблюдал за ней из кресла, в котором сидел, удивительно спокойный. - "Мы говорили об этом, Тонкс. Это не твоя вина; единственная, кого ты можешь винить, это та, кто в конце концов держит палочку". - "Так это на нее я злюсь!" - закричала Тонкс, проводя рукой по своим длинным волосам. - "Почему она так поступает? Почему она пришла за мной? Почему она пошла за Сириусом? Я... Я хочу взять ее за волосы и... встряхнуть ее, и спросить ее, почему!" - Она посмотрела на Ремуса, как будто он скрывал от нее Беллатрису, затем опустилась на диван, выпустив все дыхание разом. - "Прости, я не хотела на тебя кричать". - Она улыбнулась ему, но улыбка была вынужденной. - "Ты сказал, что у тебя есть новости от Дамблдора?" "Да". - Ремус колебался. - "Они нашли завещание Сириуса". Тонкс напряглась. - "О." Он достал из кармана сложенный кусок пергамента. - "Я не читал его. Дамблдор сказал, что почти все оставил Гарри, но есть кое-что, что касается каждого из нас". Они оба уставились на пергамент. В нем чувствовалась какая-то законченность, словно существовал какой-то шанс, что Сириус вернется, и все надежды были разрушены чтением его завещания. Наконец Ремус вздохнул. - "Полагаю, мы могли бы покончить с этим". Тонкс кивнула в знак согласия, и он развернул пергамент, молча прочитав его про себя. Текст был коротким, и когда он дошел до конца, то тихонько захихикал. "Что?" - спросила Тонкс. - "Типичный Сириус", - ответил Ремус. - "Как сказал Дамблдор, почти все было оставлено Гарри, включая дом. Он оставил немного денег нам обоим, но есть определенные... условия". - "Какие?" - "Ты должна купить мне достаточно одежды, чтобы хватило на неделю, и я должен принять ее. Ты также должна купить синий свитер для Гарри и доставить его лично". - Он недоуменно посмотрел на нее. - "Я не совсем понимаю последнее". Тонкс покачала головой. Он бы сделал что-то подобное. - "Это просто внутрисемейная шутка между мной и Сириусом. Он до самого конца придурок". - Ее слова, прозвучавшие незаслуженно, укололи их обоих, и Тонкс в печали повесила голову. - "Я... я не это имела в виду". Он поднялся со стула и встал рядом с ней, обняв ее. - "Все в порядке, Тонкс". - "Мне его так не хватает", - пробормотала она, кутаясь в поношенный кардиган Римуса. - "Я знаю. Мне тоже". Дорогая Тонкс, Мне было очень жаль слышать о Сириусе. Как ты? с любовью, Чарли Чарли - Я тоже. Я в порядке. Когда ты вернешься домой? xoxo Тонкс Тонкс, Ты всегда была ужасной лгуньей. Наверное, не раньше свадьбы Билла следующим летом. с любовью, Чарли Я бы хотел. Слишком занят. Мы переехали обратно в штаб-квартиру, так как Дамблдор решил, что она полностью принадлежит Гарри. Твоя семья, Флер, Гермиона и Гарри прибудут через несколько дней. Дорогая Тонкс, Джинни называет ее Флегма. Как Гарри? с любовью, Чарли Дорогой Чарли, Откуда мне знать? xoxo Тонкс Тонкс, Не будь задницей. Я думал, вы были близки? Все "Гарри то" и "Гарри это" в прошлом году. Я думал, ты была влюблена в мальчика (шучу!). С любовью, Чарли Чарли, Не будь еще большей задницей. Я ни в кого не влюблена, меньше всего в Гарри Поттера. xoxo Тонкс Дорогая Тонкс, Кроме меня, конечно. с любовью, Чарли Мой дорогой Чарли, Да, конечно. Шесть лет спустя я все еще тоскую по тебе. Не говори своей маме. Она делает очень тонкие намеки на нас, когда не делает очень тонких намеков на нас с Биллом. Я действительно скучаю по тебе, приятель. С большой любовью, Тонкс Моя милая Тонкс, я тоже скучаю по тебе. твой, Чарли - "Не могу поверить, что позволила тебе уговорить меня на это", - бормотала Тонкс, стоя в парадном зале дома на Гриммо. Она ожидала, что Сириус выйдет из-за угла в любую минуту, настолько сильны были воспоминания, нахлынувшие на нее. Ремус мягко подтолкнул ее к стойке для зонтиков на ножке тролля и поднялся по лестнице, говоря твердым, но низким голосом, чтобы не потревожить портрет миссис Блэк. - "Тонкс, ты взрослая женщина, и я никогда не знал, чтобы ты позволяла другим принимать за тебя решения. Если ты не хочешь быть здесь, уходи. Проецирование своего гнева на всех остальных ничему не поможет". Тонкс смотрела на него с некоторым изумлением, когда они поднялись на верхнюю площадку. Мягко воспитанный Ремус Люпин никогда не разговаривал с ней таким образом, хотя Сириус (о, Сириус) всегда клялся, что у него есть и другая сторона. - "Ну, одно дело, когда мы здесь. Мы сами так решили, более или менее. Но разве Дамблдор - полный псих? Я имею в виду, он может сколько угодно говорить о том, что здесь гораздо безопаснее, чем в Норе, но он хоть представляет, как тяжело это будет для Гарри? Неужели он хочет, чтобы Гарри страдал еще больше?" - "Именно поэтому я здесь", - сказал Ремус, теперь повышая голос над ее разглагольствованиями. - "Я хочу посмотреть, как он справляется". - "Как ты думаешь, что он делает, Ремус?" - спросила Тонкс. - "Ты несешь караульную службу, как и я. По крайней мере, прошлым летом он выходил из дома. Кто знает, выходит ли он вообще из своей комнаты сейчас". - "Теперь мы можем присматривать за ним, находясь здесь", - возразил Ремус. - "Может быть, мы сможем убедить Гарри поговорить с нами. Ему будет полезно побыть рядом с людьми, которые проходят через то же самое. Тебе всегда удавалось заставить Гарри открыться". - "Теперь это вряд ли произойдет, не так ли?" - с горечью сказала Тонкс. Ремус вздохнул. - "Тонкс, ты же знаешь, что Гарри не винит тебя за Сириуса. Это не твоя вина, мы это уже проходили..." - "Так давай не будем делать этого снова", - перебила Тонкс. Она была не в настроении слушать очередную лекцию Люпина. Гарри волочил ноги, поднимаясь вслед за Дамблдором по ступенькам на площади Гриммо. В кои-то веки он действительно хотел провести лето на Тисовой, если бы это была альтернатива. Он даже не стал спорить, когда Дамблдор сказал ему, что они не поедут в Нору; он просто с недоверием посмотрел на своего директора, а затем нехотя собрал свои вещи. Последние две недели Гарри только и делал, что сидел на кровати. За последние несколько дней он окончательно пришел к выводу, что не может лежать вечно, что Сириус не хотел бы, чтобы он тратил время впустую, и что у него есть работа. Но после заявления Дамблдора он вернулся туда, откуда начал - полный гнева и сожаления. - "Я вижу, что на кухне горит свет", - сказал Дамблдор. - "Я уверен, что Молли ждет тебя наверху". Гарри, все еще размышляя о предстоящих результатах СОВ и частных уроках, о которых упоминал Дамблдор, позволил провести себя вниз по лестнице на кухню в подвале. - "Привет, Молли", - сказал Дамблдор, когда они переступили порог. - "А, привет, Нимфадора! Я не ожидала увидеть тебя так поздно". - "Вы же знаете нас, авроров, мы работаем не по расписанию", - ответила Тонкс, ее руки обхватили, нет, сжали кружку с паром. -"Привет, профессор, Гарри". Гарри, хотя и знал, что Тонкс снова останется здесь, не ожидал увидеть ее так скоро. Он не замечал ее, пока не услышал ее имя, а когда посмотрел на нее, то понял почему: она выглядела ужасно, бледная и худая, с необычно темно-каштановыми и длинными волосами. Она улыбнулась, когда поприветствовала его, вернее, поприветствовала место над его плечом, но улыбка не достигла ее глаз. Сердце Гарри опустилось. Он знал, почему она выглядит такой осунувшейся, и ему очень хотелось утешить ее, обнять, сказать, что ему жаль Сириуса, снова сделать ее счастливой, ведь Тонкс была из тех людей, которые могут оживить комнату одной улыбкой. Всю весну он все больше и больше ждал ее писем, взаимно забавных и заставляющих задуматься. Гарри был вынужден признаться себе, что Тонкс стала для него чем-то большим, чем просто другом.* И теперь, когда она быстро извинилась и ушла, не глядя на Гарри, казалось, что она не хочет иметь с ним ничего общего. Сердце Тонкс учащенно билось, пока она выходила из кухни. Почему она не спросила Молли, почему та так поздно встала? Женщина должна была упомянуть, что Гарри приезжает в тот вечер. Почти четыре недели прошлым летом, три недели на Рождество и пять месяцев переписки во время второго семестра Хогвартса. За это время между Тонкс и Гарри завязалась дружба, столь же важная для нее, как и любая другая, а теперь она не могла находиться с ним в одной комнате. Что бы она сказала? Прости, что Сириус умер, Гарри. Прости, что я не смогла победить Беллатрису. Прости, что тебе придется жить в этом ужасном доме без него. Нет, она не могла сказать ничего такого, что заставило бы его почувствовать себя лучше. Он выглядел ужасно, словно не видел дневного света последние несколько недель. Выросший, но все еще худой, как будто он вытянулся, но остальное тело его не догнало. А при беглом взгляде на его лицо он выглядел откровенно несчастным. Тонкс даже дернулась, когда он вошел в комнату, настолько сильным было ее желание обнять его, и она так крепко сжала свою чашку, что побелели костяшки пальцев. Слишком часто она видела Гарри несчастным, и это рвало её сердце острыми когтями. Его лицо разительно менялось, когда он улыбался, и ей хотелось снова прижаться к нему, но она уже не знала как. Ее любимый кузен, самый близкий брат, которого у нее никогда не было, ушел, и Гарри тоже ускользнул от нее. Это будет долгое лето.