The Rebel and The Chosen

Следующие два дня Молли заставляла гиперактивного молодого аврора оставаться на диване. Тонкс подозревала, что Молли собрала все силы, чтобы удержать ее на месте, потому что ее ни на минуту не оставляли одну. Каждый член семьи развлекал ее по-своему. Джинни подолгу расчесывала и укладывала волосы Тонкс (что, как они заверили мальчиков, было очень расслабляющим). Рон играл с ней в шахматы ( в которые она каждый раз проигрывала; у нее не было никакого терпения) и во "Взрыв - камни". Гермиона говорила о том, с чем ей придется столкнуться на уроках по СОВ, и демонстрировала явное разочарование от того, что не может попробовать некоторые из новых заклинаний, которые продемонстрировала Тонкс. Ремус одолжил ей книги и провел славный час, сидя рядом с ней, пока они оба читали. Фред, Джордж и Сириус обменивались историями о проделках, но только когда Молли не было рядом. А что касается Гарри, то он, казалось, просто витал в воздухе, изредка присоединяясь к остальным. Иногда Тонкс замечала, что он смотрит на нее, что заставляло ее взглянуть на свою рубашку, чтобы убедиться, что она ничего не пролила. Ничего не обнаружив, она подмигивала, показывала ему язык или просто улыбалась, а Гарри лишь усмехался и отводил взгляд. Она полагала, что он ждет, когда она снова сорвется. В первый день Тонкс терпела внимание. На второй день она была раздражительной и вспыльчивой. В тот вечер она нагрубила всем, заявив, что утром идет к родителям, после чего вернется на работу, а они все должны рассосаться и оставить ее в покое. На следующий день за завтраком она нехотя извинилась, но продолжала настаивать на возвращении к нормальной жизни, что и привело к тому, что Гарри и Сириус застали Тонкс хмурой у камина. - "Тебя оскорбил камин, Тонкс?" - спросил Сириус, когда они вошли. - "О, боже, Сириус, Гарри". - Она вздохнула. - "Нет, но я должна встретиться с родителями через пять минут, и я знаю, что мама будет плакать "о, моя малышка!"". - "Наверное, поэтому ты выглядишь так нормально", - проворчал Сириус, показывая на ее простой голубой сарафан и длинные русые волосы, убранные в одну из творений Джинни. - "Маленькая Дора все еще пытается угодить своей маме". - "Дора?" - переспросил Гарри. - "Я начала называться Тонкс только после поступления в Хогвартс", - объяснила Тонкс. - "Мой папа и его родственники до сих пор называют меня Дорой". - "Но ты, - сказала она, надвигаясь на кузена- только что потерял эту привилегию. Я не ищу одобрения моей матери, но я должна сообщить ей неприятную новость о том, что это ее родная сестра пыталась убить меня, поэтому я подумала, что нужно хорошо выглядеть". - "Ну, ты действительно выглядишь хорошо", - сказал Сириус. - "Но для меня ты всегда будешь кузиной Дорой, закатывающей истерики из-за того, что тебя поймали за приготовлением пирожков с грязью". - "Я не закатывала истерик, Сириус!" - сказала она с обидой, в то время как Гарри смеялся над ними обоими. - "И не забывай, что я тоже могу припоминать постыдные истории". Ее кузен покачал головой. - "Конечно, можешь, Тонкс". Она злобно усмехнулась, подбрасывая в пламя горсть зеленого порошка. - "Вызов принят, Сириус". Вернувшись сразу после ужина, Тонкс застала всех собравшихся за кухонным столом, пока Молли мыла посуду. Она поздоровалась со всеми, сев между Гарри и Ремусом. - "Как твои родители, дорогая?" спросила Молли из раковины. - "Предсказуемо", - ответила она. - "Мама плакала и настаивала на изучении каждой моей отметины. Папа пытался уговорить меня вернуться домой". - "Тонкс, что это?" спросил Ремус, указывая на что-то в ее руке. - "А, это?" - ответила она, ее тон явно указывал на то, что она ждала, когда кто-нибудь спросит. - "Это просто маленькая картинка, которую мама прислала для Сириуса". Кузина потянулась за ней, но удержалась. - "О, ты можешь увидеть его отсюда. Engorgio." Фотография увеличилась, и через долю секунды комната разразилась хохотом. На ней были изображены Тонкс с зелеными косичками и более молодой Сириус, оба одетые в нарядные розовые мантии, делящие детский чайный сервиз с несколькими плюшевыми животными. - "Как мы это назвали, Сириус?" сказала Тонкс, перекрывая шум. -"Мисс Блэк приходит на чай", да?" Сириус покачал головой, криво усмехнувшись. - "Не могу поверить, что есть такая фотография. Ты была худшим маленьким сорванцом; это была единственная девчачья игра, в которую ты когда-либо хотела играть". Тонкс засмеялась и уменьшила фотографию, передавая ее по кругу. Тонкс легко освоилась в доме на Гриммо. Они с Сириусом провели там первый день, настраивая телевизор несколькими осторожными взмахами палочек. Вечером она познакомила их всех с маггловским кино, и это стало почти ежевечерним событием, к восторгу Артура. Это было похоже на жизнь с родителями, когда кто-то готовил, убирал и стирал за нее, без обязанностей и комендантского часа. Иногда в свободное время она помогала Молли и подросткам убираться в доме, но так же часто она отмазывалась. Однажды это обернулось против нее, когда она заявила, что ей нужно написать отчет, но через полчаса ее обнаружили спящей на диване в библиотеке. Тонкс пыталась помогать в других областях, но ей запретили появляться на кухне после того, как попытка приготовить ужин привела к тому, что Джорджу сожгли бровь. Не успокоившись, она пришла на следующий вечер с большой стопкой коробок из-под пиццы, а наутро шокировала Молли, съев на завтрак холодные остатки. Тонкс стала доверенным лицом Гермионы и Джинни, и их часто можно было встретить сплетничающими и хихикающими по углам. Между ней и Сириусом установились родственные отношения; они проводили почти столько же времени в препирательствах и поддразниваниях друг друга, сколько и в дружеском общении. Ее дружба с Гарри продолжала расти; он был единственным в доме, кроме Сириуса, кто мог по одному взгляду определить, что она думает о Беллатрисе. Что она и продолжала делать. Временами это поглощало ее, гнев и жажда мести боролись со здравым смыслом и редкими жалкими мыслями "почему я". Аврорская служба не давала ей покоя в поисках сбежавших, и иногда она пугала себя мыслью о том, что именно ей предстоит найти ведьму. Она не могла остановить свои мрачные мысли, даже во сне. Она снова была в том холодном подвале, снова была связана. Но на этот раз ее силы не действовали. Она не могла выбраться и в ужасе бешено извивалась, пытаясь освободиться. Ее сердце колотилось так громко, что в любую секунду могло вырваться из груди, и кровь хлынула вниз. Беллатриса стояла перед ней, держа палочку наготове. - "Пожалуйста, не делайте мне больше больно, пожалуйста, я сделаю все, что вы захотите", - умоляла Тонкс. - "Пожалуйста, только не делайте мне больно". Беллатрикс просто рассмеялась, извращенным, ужасающе пугающим звуком, и направила струю красного света на свою племянницу. - "НЕЕЕЕТ!" Глаза Тонкс мгновенно открылись, и она инстинктивно поняла, что в ее комнате кто-то есть, что Беллатриса каким-то образом проникла в штаб-квартиру. Она нащупала свою палочку на прикроватной тумбочке, и ошеломление было на кончике ее губ, когда определенно не женский голос поспешно произнес. - "Тонкс, это я! Это Гарри". Подумав, не провалилась ли она в очередной сон (и с досадой спросив, почему ей снится Гарри, пробирающийся ночью в ее спальню), она переключила заклинание. "Люмос". Комната осветилась, и взору предстали зеленые глаза и взъерошенные волосы (и то, и другое регулярно пленяло Тонкс) испуганного Гарри, выглядевшего так, словно он упал на пол. - "Эм, Гарри? Почему ты в моей комнате? На полу?" Он выглядел смущенным. - "Ты, эм, ты вроде как разбудила меня. Ты кричала и, ну, ты сделала то же самое для меня. И я на полу, потому что ты меня толкнула". - "Я толкнула тебя?" - Ей снился кошмар, это было ясно, и то, что Гарри разбудил ее от него, было мило и в то же время неловко. - "Да, я тряс тебя за руку, чтобы разбудить, а ты закричала "Оставь меня в покое!" и оттолкнула меня", - сказал он. - "Ты довольно сильная, на самом деле". - Он встал, отряхиваясь. - "Это была она?" - "Да", - ответила она. Тонкс уже собиралась сказать что-то еще, когда вспомнила, что на ней только футболка, и подтянула постельное белье к груди. - "Отвернись, Гарри". - "Что..." - "Просто отвернись". Когда он так и сделал, явно озадаченный, она схватила свои шорты (благодарная за то, что бросила их рядом с собой на кровать) и быстро натянула их под одеялом. - "Хорошо, Гарри", - сказала она, усаживаясь поудобнее, но все еще не снимая простыню. - "Помнишь, ты сказал мне, что если я когда-нибудь захочу поговорить?" Он кивнул и, нерешительно оглядевшись по сторонам, сел у изножья ее кровати. И они говорили, говорили, и говорили. Он рассказал ей всю историю финального задания Турнира, а она рассказала ему о том моменте, когда осознала, что Беллатриса убьет ее. Он рассмешил ее, когда услышал о том, как он натравил змею на своего кузена Дадли, а она сделала то же самое, рассказав историю о том, как использовала чары " Очарования", чтобы устроить свидание своему другу. Хотя никто из них не знал и не подозревал, что это был не последний раз, когда они просидели за разговорами до глубокой ночи, настолько поглощенные друг другом, что не заметили, как пролетели часы. В конце концов, зевота преобладала над словами, и Гарри, пожелав друг другу спокойной ночи (то, что от нее осталось), вышел за дверь. Перед самым выходом он сделал паузу. - "Помни, у всех бывают плохие сны, Тонкс". Наконец-то у Гарри было хорошее лето. После Дурслей, дементоров, слушаний и травмы Тонкс он наконец-то смог насладиться жизнью. Хотя миссис Уизли занимала их днем, вечера были свободны. Гарри, Гермиона и Уизли проводили вечера за просмотром фильмов, играми или просто разговаривали о возвращении в Хогвартс. Гарри также проводил время с Сириусом, который, казалось, взял под контроль свои приступы угрюмости. Тонкс и Ремус тоже часто присоединялись к ним, и именно последние заинтриговали Гарри. Дело было не в том, что она его привлекала. Его привлекала Чо Чанг. Когда он находился рядом с ней, его внутренности превращались в слизь, у него заплетался язык, и он полностью терял голову. С Тонкс он был просто Гарри. Не то чтобы Тонкс не была привлекательной. У нее было красивое лицо (ладно, более чем красивое), и, хотя Гарри покраснел до глубины души при мысли об этом, он видел более чем достаточно ее тела, чтобы понять, что оно красивое. Действительно красивое. Но ее руки и ноги были слишком велики для ее тела, и у нее не было ничего особенного в плане бедер или задницы. И дело не в том, что ему все в ней нравилось. Временами она его раздражала. Она могла быть слишком любознательной и болтать до раздражения, а иногда она говорила так быстро, что у него голова шла кругом. Он знал, что она выводила из себя Гермиону, беззлобно смеясь всякий раз, когда Сириус подшучивал над Кричером, и досаждала миссис Уизли своими нецензурными высказываниями. Не проходило и дня, чтобы Гарри не слышал разочарованного "Тонкс!" и виноватого "Прости, Молли". И Гарри был сыт по горло ее увлечением Люпином. Потому что, что бы ни говорил Сириус, становилось очевидным, что у Люпина романтического интереса к Тонкс не больше чем к Дамблдору. Она выставляла себя на посмешище. Но интерес Гарри всегда пробуждался, когда она входила в комнату. Она была шаром энергии, всегда суетилась, двигалась, барабанила пальцами или дергала ногами. Ему казалось забавным, что ее неуклюжесть каждый раз удивляла ее, в то время как все остальные уже привыкли этого ожидать. Со своей жаждой жизни она добавляла уникальную приправу к аромату смешанной семьи, ее смех наполнял комнаты. Иногда Гарри заставал Тонкс за помощью в любой работе, которую поручала миссис Уизли. Ему это нравилось, поскольку они вели приятные беседы, а она обычно приносила с собой стереосистему, и музыка заставляла время идти быстрее. Она часто подпевала, ее энтузиазм превосходил ее талант, или даже пританцовывала на месте. - "Тонкс, кто поет эту песню?" - спросил однажды Гарри. Она остановилась на середине стиха. - "Жуткие сестры". - "Верно. Ты должна оставить это им". Она смотрела на Гарри с выражением веселого восторга. Затем она наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо. - "Ну, раз уж ты просишь, Гарри". И как он ни старался, Гарри не смог сдержать смущенной ухмылки, так как его щеки приобрели розовый оттенок. Когда лето подошло к концу, Гарри понял, что будет очень скучать по Тонкс, почти так же сильно, как по Сириусу. И этот факт заинтриговал его не меньше, чем сама Тонкс. Тонкс поднималась по ступенькам к своему новому дому, напевая себе под нос. День выдался на редкость удачным, а поскольку назавтра ученики возвращались в Хогвартс, Молли наверняка приготовила великолепный обед. Она пришла на кухню раньше всех и заметила над столом алый плакат. - "Поздравляем Рона и Гермиону, новых префектов", - прочитала она вслух. "О! Супер!" Гермиона сияла, но Рон выглядел довольно бледно, хотя это могло быть из-за того, что ему наговорил Грюм. Молли передала Тонкс напиток, а Артур поднял тост, за которым последовали аплодисменты. Потом все толкали друг друга, хватаясь за еду. Молли действительно превзошла саму себя. Тонкс наполнила тарелку и села между Джинни и Гарри. - "Ты была префектом, Тонкс?" - спросила Джинни, разрезая свой печеный картофель. - "Нет", - бодро ответила она. - "Профессор Спраут сказала, что мне не хватает некоторых необходимых качеств". - "Каких, например?" - "Например, умения вести себя прилично", - честно ответила она. Гарри и Джинни рассмеялись, но Гермиона, сидевшая напротив них, металась между неодобрением и улыбкой. - "Это еще мягко сказано", - сказала Молли, сидевшая дальше за столом. Она была в необычайно хорошем настроении. - "Не думаю, что я когда-либо получала сову от Чарли, в которой не было бы твоего имени". Тонкс усмехнулась. - "Могло быть и хуже, Молли. Я думаю, Чарли не дал мне попасть в еще большие неприятности, чем те, в которые я попала. Я написала так много строк, что некоторые навсегда запечатлелись в моем мозгу". - "Правда? Назови нам несколько, Тонкс", - сказала Джинни. - "О, дай подумать", - сказала Тонкс, поедая горошек с маслом, пока она размышляла. - "Я не буду брать палочку другого ученика и играть на ней на фальшивых барабанах. Я не скажу первокурсникам, что профессор Снейп - вампир. Я не буду говорить профессору Трелони, что вижу Грима в ее чайных листьях". На этом Гермиона рассмеялась, расплескав баттербир по столу, который Билл убрал взмахом своей палочки. Тонкс заметила, что Гарри выглядит рассеянным, и наклонилась к нему. - "Эй! Что с тобой?" - "Все в порядке", - ответил он, ковыряясь в своей курице. - "Ты ужасный лжец, Гарри". - Она скептически посмотрела на него. - "Просто... не голоден". - "Все еще врешь. Ты расстроен, потому что завтра уезжаешь и не думаешь, что сможешь прожить день без моего присутствия, не так ли?" - поддразнила она. Гарри преувеличенно серьезно кивнул. - "Именно. Это раздирает меня на части". - "Ты справишься, Гарри. Хотя и с трудом", - сказала Тонкс, потрепав его по волосам (она действительно любила эти волосы), отчего Гарри, смеясь, отпрянул в сторону. - "Привет, Гарри", - сказала старушка на углу, подмигивая. Она посмотрела на большую черную собаку и закатила глаза. - "Чертов идиот", - пробормотала она. Гарри рассмеялся, как над радостным лаем и резвящимся Сириусом, так и над маскировкой Тонкс. Морщинистая кожа, седые волосы и ветхая одежда прекрасно скрывали ее личность, но ничто не могло скрыть блеск в ее глазах и пружинистую походку. Гарри вдруг услышал прошлогодние слова Рона: "Знаешь, как мне нравится, когда они ходят". Они прибыли на Кингс-Кросс с запасом времени, что позволило Гарри и Сириусу попрощаться наедине, пока Тонкс и Муди охраняли их. Гарри разрывался между радостью от возвращения в Хогвартс, свой дом, и печалью от того, что он больше не будет с Сириусом. Крепко обнимая своего крестного отца, Гарри был очень благодарен Тонкс и Люпину за то, что они переехали; ему было неприятно думать о том, что Сириус вернется в пустой дом, где компанию ему составит только Кикимер. Тонкс обняла их всех перед тем, как они сели в поезд, пообещав, что увидит их на Рождество. Она подмигнула Гарри, когда он махал рукой в открытое окно, ее ямочка заиграла, и его поразила мысль о том, что он будет скучать, что ему будет не хватать видеть ее разные прически почти каждое утро. - "Ах, взбодрись, Сириус", - сказала Тонкс, когда они вернулись на Площадь Гриммо. - "До Рождества осталось всего несколько месяцев". - "Тебе легко говорить", - проворчал он. Он взглянул на нее, и на его заросшем бородой лице появилась плутовская улыбка. - "Кроме того, не говори мне, что ты не будешь скучать по Гарри". - "Конечно, буду. Я буду скучать по ним всем; они замечательные дети". Сириус покачал на нее пальцем. - "Не отрицай этого, Тонкс. Я думаю, что ты неравнодушна к моему крестнику. Что между вами произошло в вашей квартире? Когда ты вернулась, ты была очень дружелюбной". - "Не хочу тебя расстраивать, Сириус, но", - Тонкс сделала драматическую паузу и углубила голос. - "Он теперь Мужчина, Который Выжил". Когда Сириус разразился лающим смехом, она обняла его за плечи и потянула в сторону кухни. - "Пойдем, я приготовлю тебе выпить. Но только по одной".