Зависимость

      Каково осознавать, что ты разрушил все, что так долго строил? Нет, не когда кот носится по квартире, снося непрочный карточный домик, который ты так долго строил, балансируя каждой пластиной-картой. Нет, не песочные куличики, которые ты так усердно выдалбливал лопаткой из формочки, а потом на них случайно сел приятель постарше. В этих случаях виновата судьба. Неудачное стечение обстоятельств. Просто не то время и не то место.       Вот и сейчас Джон пытался установить в своей голове защитный механизм, мысленно повторяя: «Я всего лишь вздрочнул не в то время и не в том месте. Не более.» Это лишь подстава случая, а не его собственная вина. Просто он хотел выпустить пар. И он не виноват, что Райли был дома и все прекрасно слышал. О, сержант в этом уверен. Слышал все до последнего звука.       Он ворочался в кровати вот уже второй час. Проснулся рано, но встать и начать хоть что-то делать — нет сил и желания. Разрушительный оргазм — состояние полного опустошения после физической разрядки. Как телесного, так и морального. Так вот каково это, думалось Соупу, который, казалось, собрался похоронить себя в кровати, не в силах справиться со стыдом.       Он сам разрушил свой карточный домик, который они с Лейтенантом строили вместе. Он сам раздавил песочный куличик, превратив его в грязное месиво. Он все разрушил сам. И осознание этого давило на воспаленный мозг, заставляя принять одно правильное решение: не высовываться из своей комнаты. Не мозолить Саймону глаза. Тот со временем поймет и спишет поведение на ебанутость своего напарника, если, конечно, он захочет оставаться его напарником…       «Если…» — пронеслось в голове Джона, а сам он перевёл взгляд на часы. Время близится к полудню. В животе уже начинало предательски урчать. Да с такой силой, что, наверное, киты приняли бы его за своего, окажись он посреди океана. «Да уж, невовремя», - с тоской подумал МакТавиш. Выходить из комнаты не хотелось совершенно, даже по такой, казалось бы, необходимой нужде, поэтому он принял решение лежать дальше и надеяться на чудо.       Саймон следил. Прислушивался чуть ли не к каждому звуку в квартире. И не слышал практически ничего, даже шороха простыней, когда Джон переворачивался или менял позу в кровати. Максимум, что лейтенант слышал, так это стук своего сердца. И все. Словно планета остановилась, а люди (и Джон в том числе) куда-то исчезли. В один момент — о, чудо, — он услышал какой-то звук со стороны комнаты напарника.       Не то, что Джон был прожорливым, однако когда его желудок начинал требовать — лучше исполнить эти требования. Повышенная кислотность и, как следствие, изжога в совокупности с нерегулярным питанием из-за миссий — не самый лучший исход. Нет, он ни в коем случае не страдал от такого, по крайней мере сейчас. Потому что начал следить за питанием, что помогло ему быстро привести себя к нужной физической кондиции, однако он помнил времена своей юности — газировка и пакеты быстрого питания — его ЖКТ не говорило ему спасибо.       Соуп промелькнул в ванную комнату, подметив для себя, что Райли находится в своей комнате и дверь туда закрыта. Закралась надежда на то, что он просто не хочет видеть шотландца после вчерашнего представления. А значит, есть вариант, точнее даже план: привести себя в порядок, поесть и быстро свалить на улицу. Желательно подальше от этой квартиры. И желательно в какой-нибудь бар.       «Может, даже удастся подцепить кого-то,» — подумалось сержанту. Конечно же, исключительно для того, чтобы вечером не возвращаться в квартиру, где неизбежно придется столкнуться с лейтенантом вновь.       Мактавиш думал, что время сгладит острые грани его вчерашнего поступка. Особенно, если не мельтешить перед глазами, то Саймон просто спустит это на самотек и забудет. Это был бы идеальный исход данной ситуации.       Умывшись, Соуп оценил свое лицо, точнее состояние щетины и ирокеза, приняв решение, что можно и не бриться. Дабы не отнимать время, он двинулся из ванной на кухню, в надежде на то, что в холодильнике еще осталась нормальная еда. Однако, когда он вышел, то столкнулся в коридоре с Саймоном. Ничего не поменялось. Он все так же молчалив, а взглядом будто хочет его убить. Вроде все как всегда, а это еще один положительный знак.       — Доброе утро, Эл-ти, — чуть нервно махнул рукой Соуп, стараюсь обогнуть того по пути на кухню. — Я позавтракаю и свалю в одно нужное мне место, вернусь поздно. Так что не буду мешаться твоему отдыху.       Глупая улыбка как защитный механизм. Серьёзность в глазах лейтенанта на мгновение сменилась недоумением. Как человек, который провел столько времени в тишине, боясь издать хоть какой-то звук, боясь даже высунуться из спальни, так просто выходит и почти будничным тоном сообщает, что куда-то уйдет? Удивительно. Хотя, с другой стороны, МакТавиш — взрослый мужчина, и должен вести себя хоть немного соответственно.       Тем не менее, Саймон быстро, как и подобает истинному военному, взял себя в руки. Только сейчас Джон заметил, что футболка напарника заляпана чем-то, хотя еще вечером на ней не было ничего, кроме простой нашивки в районе груди.       — Доброе утро. На кухне еда, —довольно сухо произнес Саймон, после чего отошел, освобождая проход.       МакТавиш ощутил еще больший стыд.       — Для меня? — словно не веря происходящему, переспросил он.       Саймон предпочел оставить этот вопрос без ответа, направляясь в ванную, чтобы застирать заляпанную футболку. Обычно он был весьма аккуратен и обходился без подобных казусов, но вчерашний вечер явно выбил его из колеи. Пускай и ненадолго.       — Спасибо… - сказал куда-то в пустоту перед собой шотландец, уходя на кухню.       На столе стояла тарелка с еще тёплой яичницей, сосисками и какой-то мешаниной. Наверное, это фасоль. Джонни усмехнулся себе под нос.       — Гребанный англичанин…       Однако на этом веселье закончилось. Мужчина по-честному постарался поесть: надкусил сосиску, съел кусочек белка и размазал фасоль в томатном соусе по тарелке. Однако еда совершенно не лезла в горло, хотя еще минут тридцать назад он вышел из своей спальни только из-за того, что желудок начал переваривать сам себя. Возможно, дело в том, что завтрак приготовил ему Райли.       — Настолько противно? — голос Саймона не выражал никаких эмоций, однако пристальный взгляд заставлял вздрогнуть и повести плечами.       — Нет, просто видимо вчера была не самая лучшая лапша, — он отложил вилку и облокотился на спинку стула. — Есть планы на день?       Джон прикусил себе язык с такой силой, что почувствовал легкий металлический привкус. Он не планировал отсвечивать перед своим непосредственным начальством, сегодня уж точно.       — Отдыхать, — пожал плечами Райли.       Джон хмыкнул. Да уж, лейтенант, как обычно, очень немногословен. Вот как понимать его «отдыхать»? Он останется в квартире и не будет ничего делать? Тогда Джону лучше уйти. Или же все-таки будет отдыхать во время расслабленной прогулки по городу? Тогда Джон может спокойно остаться в квартире и не морозить свой зад на улице. Хотя, скорее, лейтенант займется первым. Все-таки, нужно признать, они оба за время службы вымотались слишком сильно. Да и чего греха таить, Джон тоже предпочел бы отсидеться в квартире, и если бы не все это произошедшее...       Шотландец прикусил губу и постарался отогнать от себя эти мысли.       — Я бы тоже отдохнул, — вслух произнес он.       На кухне снова повисла тишина. На этот раз Райли выглядел так, будто ждет продолжения фразы.       — Прости, я придурок, забудь про все, что я спросил и сказал, — еще более неловко улыбнулся Джон и поспешно доел все, что было на тарелке.       Соуп быстро вымыл за собой посуду и поставил ее в отделение для сушки. Руки вытер о полотенце и развернулся от мойки. Лейтенант все это время был на кухне, сидел за столом и просто… просто присутствовал рядом? На него это не похоже и это смущало Джона.       Хотя, с одной стороны, все-таки можно поблагодарить вселенную и англичанина за то, что последний никак не акцентирует внимание на произошедшем вчера вечером. Вообще все это можно было бы списать на больной влажный сон, если бы не саднящие раны на костяшках и не разбитая губа.       Сержант выдохнул и молча ушел в свою комнату, закрывая за собой дверь. Заправил кровать и открыл окно. Свежий воздух пройдёт ему на пользу.       Джонни сел на пол около окна и провалился в свои мысли. Ни о чем и одновременно обо всем. В основном в них шли рассуждения об их с Райли взаимоотношениях. МакТавиш не раз слышал разные истории и байки о том, что нарушение субординации лейтенант ненавидел больше всего, хотя и сам ее соблюдал не с точной исправностью. Взять хотя бы отношения Прайса и Саймона. Джонатан старше как по званию и боевому опыту, так и по возрасту, однако Райли позволяет себе общаться с ним на равных. С Гасом у них просто поддерживается нейтралитет. Обсуждение работы и погоды с машинами, не более того. С другими же Гоуст был строг и выстраивал огромные стены, выраженные тем самым соблюдением субординации. Он до сих пор помнит бедолагу-кадета, который позволил себе пару лишних слов в сторону Прайса и Гоуста. В казармы вечером его вносили дружно всем составом молодняка.       С Джонни у них сразу стало как-то странно. То ли шотландец перепрыгнул с разбега стены, то ли англичанин не стал их выстраивать. Но сначала было просто. Или Соупу так кажется. Ведь его же выбрал Прайс, поэтому Саймон изначально был терпимее к его выходкам и поведению — за него поручился капитан. Знал ли тогда Джонатан, к чему приложил свои руки и слова?