Зависимость

      Что такое похмелье? Тошнотворное ощущение в желудке? Нагрузка на почки после выпитого алкоголя и, как следствие, отеки и сушняк? А может, это просто неприятное ощущение во рту и чувство, будто тебе трубой по голове с размаху дали? Даже звон в ушах остается.       Соуп не мог сказать наверняка. Он был молод и достаточно хорошо следил за своим здоровьем, так что похмелье накрывало его достаточно редко. Да, бывали симптомы, но не настолько все было критично для шотландца. Обычно тёплый душ, хороший завтрак и большая кружка чая заставляли организм заработать как обычно, выветривая из мозгов остатки прошедшей ночи.       Однако утром с кровати он встал не с огромной охотой. Осознание «отпуска» придавило его к кровати, нашептывая в глубины сознания то, что тут не как на базе. Не нужно подрываться и бежать пять километров, а потом обязательно идти на стрельбище. Не стоит обгонять Кайла в столовой, чтобы забрать себе нормальную порцию еды, ведь Гэррик опять захочет урвать побольше для своего тощего зада…       Хотя в пребывании на базе были и свои плюсы. Один из которых, например, зал для спаррингов. Выбросить адреналин, накопившиеся обиды за злые шуточки, а также применить навык ближнего боя. Да, подобные занятия МакТавиш любил больше всего. И пускай не всегда он выходил победителем, частенько попадая в удушающий приём рук Гоуста, или же банальное заламывание от Прайса, ему всегда нравились спарринги со своей командой. Узнавать слабые места, чтобы потом их защитить, научиться лучше скрывать свои. Быть ближе физически и морально. Это поднимало боевой дух отряда и его в частности. Шотландцу определенно нравилось этакое ощущение единения со своими. Возможно, он слишком эмпатичен, но пока что никто не жаловался. По крайней мере в открытую. А сейчас, возвращаясь мыслями в квартиру в Чикаго, сержант осознавал, что никуда ему особо сильно-то и не нужно. Что за лишние пятнадцать минут сна и опоздание не влетит тычок в бок от Гэррика, усталый и чуть раздражительный вздох от Прайса и недовольный взгляд их молчаливого лейтенанта.       Хотя о последнем не стоит зарекаться. Ведь Гоуст все ещё тут, за стеной. И он явно давно уже проснулся, как предполагал Джон.       «Тихо… не шумит. Неужели он все же немного заботливый и решил дать мне поспать?» — пронеслось в мыслях у Соупа, а дурацкая улыбка расплылась на заспанном лице. Но все же не стоит злить лейтенанта. Можно и огрести. Поэтому Джон поднялся с кровати       В квартире было подозрительно тихо даже несмотря на то, что Саймон должен был к тому моменту проснуться. Не было слышно даже поскрипывания пола — вероятно, Саймон уже либо закончил привычную утреннюю разминку, либо еще даже не начинал, что было бы вдвойне странно. Саймон всегда относился достаточно ответственно к этому делу и не пропускал подобные тренировки, даже если он сильно болел — это пройденный этап, и Джон об этом прекрасно знал.       Выдохнув и сосчитав до трех, Джон открыл дверь комнаты и осмотрелся. Вчера он даже не обратил внимания на интерьер — впрочем, он не был настолько интересным. Все, включая комнату Джона, было весьма просто обставлено. Но стоит отдать должное: несмотря на простоту, обставлено было явно со вкусом. Все было в сине-белых тонах. Ласвэлл, видимо, выбирала квартиру, учитывая и свои личные вкусы тоже, несмотря на то, что она там точно жить не будет.       Джон остановился в коридоре и прислонился плечом к стене, переводя дыхание и снова прислушиваясь. В квартире стояла все такая же тишина. Никаких ни звуков, ни даже запахов не было.       «Может, Саймон сбежал?» — сонно подумал шотландец, и на короткое мгновение эта мысль вызвала в груди леденящий ужас, сменяющийся тут же жаром волнения. Немного придя в себя, Джон отправился осматривать квартиру. Ни в ванной, ни на кухне, ни на балконе Саймона не оказалось. И не было ни записки от него, ни сообщения в телефоне. Джон расстроился и сел за кухонный стол.       «Еды нет, минералки нет, Саймона нет,» — с горечью подумал Джон. — «И сил, чтобы дойти до ближайшего магазина, тоже нет.»       Едва шотландец закончил свою мысль, он услышал поворот и щелчок ключа во входной двери.       «И сил подорваться и побежать встречать гостя тоже нет.»       Джон остался сидеть за столом и наблюдать, как дверь открывается и на пороге возникает коренастая фигура Саймона с весьма увесистым рюкзаком за плечами.       — Хэй, эл-ти, — Джон поднял руку в приветственном жесте. Однако старший мужчина это проигнорировал.       Как и тогда, при первой их встрече. Одни Боги знают, насколько Соуп чувствовал себя неловко, когда он ударил кулаком Саймона в жилет, легонько так, в «братском» приветствии и улыбнулся, пролепетав что-то вроде «поймаем этих гадов!». Саймон тогда молча смерил его таким взглядом, что даже самые крайние северные льды России показались бы сержанту Мальдивами, на которых он бы разгуливал в розовых плавках.       Вообще Джон давно смирился с тем, что Гоуст был таким… неразговорчивым? Замкнутым? Асоциальным? Шотландец мог бы приписать все известные ему эпитеты, только вот не стал этого делать. Ему хватило однажды выкрасть из архива в Лондоне дело Саймона, чтобы узнать, что же заставило лейтенанта стать холодным, как айсберг в океане.       Прочитав досье, в котором без особых подробностей были написаны факты из жизни лейтенанта, Соуп ужаснулся. И положил дело обратно, взяв сам с себя слово никогда в жизни не поднимать эту тему ни с кем.       Он был поражён стойкости Райли после событий в Манчестере. И то, что Саймон вообще разговаривал с таким придурком как он, терпел его шуточки и идиотские выпады в свою сторону, заставляло Джона хоть иногда брать себя в руки. Хотя бы на заданиях, чтобы Саймон меньше расшатывал свои нервы из-за него. С чего он вообще взял, что лейтенант беспокоится о нем? Он не мог ответить на этот вопрос. Но больной мозг поставил этот факт в ряд с другими, как тот, что Прайс тоже заботится о них. И что они ещё долго будут все вместе. Что поделаешь, дурная голова.       — Скажи, Гоуст, в этой квартире есть хоть что-то, что могло бы сойти за завтрак? — максимально обыденно спросил сержант, все так же сидя за столом и наблюдая за старшим по званию.       Его вопрос снова проигнорировали, и это заставило Соупа нахмуриться. Нет, ему всегда хотелось поболтать, но для этого на базе всегда находился иной народ, так что утренний словесный понос после молчаливой ночи обходил Саймона стороной.       — Ты так и будешь меня игнорировать?.. — уже и не надеясь на ответ спросил он куда-то в потолок .       Саймон молча обошел его и сгрузил на кухонный стол весьма увесистый пакет.       — Какой же ты болтливый и надоедливый, — поморщившись, сказал лейтенант и потер переносицу, после чего принялся разбирать покупки.       Джон молча наблюдал за тем, как он достает продукты, и чувствовал постепенно усиливающийся от такого зрелища голод. Ему на миг показалось, что он готов съесть все, что купил Саймон, даже в сыром виде, но это чувство очень быстро отступило, уступая место не прекращающейся ноющей головной боли.       Райли делал свое дело молча, как и почти все дела, которые он делает. У него болела голова от выпитого не меньше, чем у Джона, но тем не менее, он находил в себе силы как минимум не жаловаться, а как максимум — заниматься нужными делами ради себя самого. Ну и еще одного тела, которое к нему подселили и о котором теперь нужно заботиться не меньше, чем о себе.       Соуп голодно облизнулся, увидев упаковку своего любимого бекона. Даже две! «Решил побаловать, не иначе,» — подумал Джон и невольно улыбнулся. Саймон обратил внимание на его улыбку.       — Это не только тебе, — строго произнес лейтенант.       — Да я понял, — вздохнул Джон, но все-таки продолжил улыбаться. Он и впрямь дико радовался тому, что о нем заботятся, пусть и делают это иной раз весьма отстраненно и, можно сказать, холодно. Лучше так, чем лежать в незнакомой квартире с головной болью, да еще и голодным.       «Да уж, лейтенант... холодный, как сталь, как и всегда.»       — Раз это не мне, то что ты будешь себе готовить? — не без сарказма спросил шотландец.       Джон прекрасно осознавал, по какому тонкому льду он ходит. Райли специально купил две упаковки бекона, зная, что нужно покормить и МакТавиша тоже. Но если МакТавиш сейчас не прикусит свой длинный язык, то явно останется без завтрака, ведь сам он готовит просто отвратно. И даже банальная яичница у него может превратиться в уголек.       — Я бы вот хотел тостов с беконом и сыром. Не отказался бы от свежесваренного кофе…       Он словил на себе чуть офигевший взгляд лейтенанта. Райли, конечно же, знал о наглости своего подчинённого, но где-то в остатках его души теплилась надежда на то, что Соуп поимеет совесть оторвать свою задницу и самостоятельно хоть что-то сделать, а не валяться с похмельем в кровати и ещё и требовать сделать ему завтрак       Но Саймон, кажется, стал забывать что перед ним Джон МакТавиш, девиз которого — «Захотел — получил»       — Сделаешь мне кофе с молоком? — нагло, словно кот, нализавшийся сметаны, спросил его сержант.       — Да, конечно, сейчас только платье горничной надену, — съязвил Саймон. Кажется, впервые за последнее время он произнес такое длинное и наполненное хоть какими-то эмоциями предложение.       Джон хотел съязвить в ответ, сказав что-то вроде «Давай, я не против», но вовремя остановил себя. Саймон тихо хмыкнул и стал расставлять продукты в холодильнике. На какое-то время в квартире воцарилась тишина. Шотландец и впрямь чувствовал себя крайне неловко от происходящего и своих собственных мыслей и слов. Он даже подумал извиниться перед Саймоном, но быстро передумал, решив, что это сейчас будет просто лишним.       Райли сунул шотландцу бутылку минералки и выставил его за порог со словами, что позовет, когда завтрак будет готов. Подобный жест немного задел Джона, но он понимал, что так будет лучше, поэтому не стал препятствовать и вернулся в свою комнату. Неожиданно на него напало дикое желание курить. Последние сигареты он выкурил еще вчера, а просить у Саймона было как минимум страшно. По крайней мере, прямо сейчас.       Однако старые привычки не изменишь, поэтому сержант машинально подошел к своей куртке, что висела в коридоре на вешалке, пошарил руками по карманам.       — Ну, хоть пустую пачку выкину, — Соуп достал упаковку от сигарет и собирался ее смять в руке, как заметил, что она не до конца прикрыта.       Открыв ее, он счастливо улыбнулся, найдя там две одинокие сигареты. Вот, значит, не такая уж и сильная у него зависимость от курения. Однако улыбка сползла с его губ, когда пришло осознание, что сигареты-то в пачке чужие. Он такие не курит. Точнее, курит, но не покупает.       Лейтенант подкинул бедному сержанту пару сигарет, зная, что утром тот обязательно будет хотеть «подымить». Джон молча нашел в своей куртке бензиновую зажигалку и ушел на общий балкон, за пределы квартиры. Мотивировал это МакТавиш сам для себя банальным уважением к арендодателям и нежеланием прокуривать квартиру, а совсем не смущением от деяния Гоуста.       Этот жест заботы, в принципе, как и другие подобные, совсем незаметные для других, уже долгое время заставляют Соупа быть как на иголках. Нет, он также не остаётся в долгу, например, перематывая и помогая обрабатывать труднодоступные раны, когда Саймон так неохотно идёт в медсанчасть, отдаёт тому последний рожок с патронами, делится гранатами. Но это все часть их работы, Джон оправдывает себя и Гоуста в такие моменты тем, что без подобной помощи они не выживут. Ведь один в поле не воин, хотя с этой русской поговоркой они оба могут поспорить.       И дело не в том, что именно Райли он отдаст свой последний патрон или светошумовую. Джон был уверен, что сможет точно так же поделиться с другими товарищами. А если придётся выбирать? Логичный же вопрос. Нет, не придётся. Он уже четко знает ответ, кого он выберет.       Подобные акты внимания и заботы со стороны холодного и неприступного Саймона сбивают с толку. Что он хочет этим сказать, чего добиться? Остановки сердца сержанта? Повышения давления и в последствии инсульта? Такая забота заставляет Соупа краснеть, судорожно пытаться успокоиться и всем видом показать своё безразличие или просто банальную благодарность. Но непонимание и, наверное, глупая надежда на не просто братскую помощь, заставляют дыхание сержанта сбиваться на доли секунд, пока тот возвращает себе самообладание.       Интересно, а Райли замечает подобную реакцию? Может, лейтенанту просто нравится издеваться и изводить своего напарника, заставляя думать о чем-то неправильном? Или правильном? Джон не знал ответа на свои вопросы и пока что побаивался получать ответы на них.       Докурив уже вторую сигарету, не заметив, как это произошло, он поежился от холодного ветра. Конечно, догадаться надеть куртку — непосильная задача. МакТавиш потушил бычок о перила и закинул к его несчастному братцу в пачку, а после смял ее в руке. Он вернулся в квартиру в весьма задумчивом состоянии и из-за этого не заметил, как за ним со стороны наблюдают.       Джон направился в свою комнату, сильно погрузившись в свои раздумья, однако его быстро вывели из этого состояния, весьма резко схватив за локоть — так, что Джону показалось, что на локте останутся синяки от хватки крепких пальцев.       — Есть, — произнес Саймон, и это прозвучало скорее как приказ. Хотя, наверное, Саймон вкладывал в это слово именно такой посыл.       — Есть, сэр, — с нервной улыбкой отозвался Джон, свободной рукой отдавая ему честь.       Саймон смерил его не менее холодным взглядом, чем раньше, и отпустил локоть напарника.       «Интересно, он всегда такой ледяной?» — спросил сам себя Джон. В целом, он знал ответ. Однако где-то на подкорке сознания теплилась надежда, что каким-то совершенно неведомым способом Джон заставит этого вечно угрюмого лейтенанта растаять. Хотя бы в какой-то небольшой степени.       Зайдя на кухню, МакТавиш расплылся в улыбке еще больше. На столе стояла весьма ароматная яичница с беконом — кажется, Саймон добавил туда всю пачку бекона — и кружка чая. Что за чай, Джон не знал, да и это не играло большой роли. И даже вкус яичницы, который оказался весьма посредственным на взгляд шотландца, тоже не играл практически никакой роли. Джон был счастлив от осознания того, что о нем позаботился кто-то за последнее время не только на поле боя.       «Надеюсь, он не додумался добавить яд,» — с усмешкой подумал Джон, допивая свой чай, и столкнулся со взглядом Саймона. — «Хотя кто знает...»       Саймон молча сидел напротив, пережевывая пищу. Даже сейчас он не снимал маску — он просто задрал ее так, чтобы можно было спокойно есть, дышать и видеть то, что он, собственно, ест. Странный тип, одним словом. Больше напоминает типичную мусульманскую жену. Хотя те даже до такого уровня не могут поднять хиджаб — муж не позволяет.       — Спасибо за сигареты. И за завтрак, — наконец решился сказать Джон , чуть отведя взгляд.       В ответ он услышал невнятное «угу», после которого снова наступила тишина, если не считать звуков стука вилки о посуду.       — Я сегодня собираюсь пойти посмотреть город. Ты со мной? — из вежливости спросил Джон, хотя и так знал ответ.       — Иди. Я буду отдыхать, — достаточно равнодушно произнес лейтенант.       — Приятного отдыха, — Джон тихо вздохнул и пошел мыть за собой тарелку.       «Да уж, Гоуст, тебе стоило взять прозвище Айсберг.»