Легенды о Серых Стражах

      — Я просто оступился! Это не было промахом!       Саэрадан поднимался с земли, насупившись и пофыркивая, глядя ей в глаза.       Раданир взвесила в руке меч, запятнанный гоблиновой кровью; посмеиваясь и глядя на недовольного товарища, девушка отёрла оружие о свой кожаный доспех, зажимая лезвие согнутой в локте рукой.       — Ну, оступился так оступился. Я спорила, что ли?       — Ты сразила противника, предназначенного моему клинку!       — Ох, он не был клеймом помечен, как твоя брийская лошадь, знаешь ли…       — И всё же!       Ост-ин-Эдиль всегда был одним из главных средоточий бед и тревог защитников Эриадора.       Бывшая крепость-арсенал, резиденция властителя Эрегиона, легендарного Келебримбора, привлекала к себе искателей приключений и ценителей мифов о древних временах. Мало кто из них осмеливался ступить близко к пугающим руинам, но порой такие смельчаки всё же находились. Минуя все преграды, искатели приключений ступали под мрачные своды крепости и… Уже никогда их не покидали.       Позже волки разносили кости тех путешественников по округе, а причины их гибели так и оставались тайной.       Даже патрули дунэдайн и эльфов обходили стороной это проклятое место, стараясь по мере сил не подпускать к ней незадачливых путников. Когда-то от Ост-ин-Эдиля шёл прямой горный тракт к Кхазад Думу, пролегающий у подножия Карадраса, но после падения Эрегиона гномы перекрыли дорогу к своим копям, обрушив скалы перевала и навсегда отрезали себя от обречённой эльфийской земли.       То было века назад, сейчас же мрачное наследие и пришедшее с ним запустение изменили саму природу разрушенного местью Саурона края. Лютые метели и морозы, пришедшие на смену вечной весне, превратили каменный завал, некогда бывший трактом к Кхазад Думу, в сплошную снежную стену, возвышающуюся за Ост-ин-Эдилем белым занавесом; зловещим пятном, вырисовывались почерневшие в пожаре войны руины на фоне белоснежной пелены.       Бывшая эльфийская твердыня пряталась вдалеке от главной дороги, окружал её густой подлесок, и хранители Эриадора вытравливали оттуда всякую нечисть куда чаще, чем им хотелось бы. Обычно это были разрозненные группки разбойничьего отребья, ищущего себе тихий уголок для обустройства логова, из которого им было бы удобно совершать быстрые набеги на путников, держащих путь в Ривенделл. Порой, в долгие периоды запустения, пользуясь отсутствием людей, семейства болотных тварей или стаи лесных волков наводняли заброшенное строение.       Но всё это было лишь мелкими неприятностями для дунэдайн: два десятка воинов, пара часов стремительного сражения — и Ост-ин-Эдиль снова был зачищен.       А вот порой дела с крепостью обстояли по-настоящему скверные.       Адепты Ангмара, прошмыгнувшие через неведомую лазейку в пограничном оцеплении Эриадора, вот уже несколько недель успешно отбивали атаки штурмовавших крепость отрядов следопытов. Причины, по которым адепты тёмных земель забрались так далеко от дома, оставались неразгаданными, ведь ещё ни одного врага не удалось рейнджерам взять живьём. На помощь им пришли эльфы Ривенделла, но захваченная крепость оставалась неприступна.       Казавшаяся поначалу всего лишь затруднительной, миссия внезапно обернулась локальной войной.       Дунэдайн и эльфы потеряли под стенами Ост-ин-Эдиля не один десяток воинов в безуспешных попытках прорвать выставленную аколитами защиту стен. Но лишь по прибытии собратьев-рейнджеров с дальних рубежей изменчивая чаша весов судьбы наконец склонилась в сторону защитников древних земель. Как ни странно, помощь прибыла из того же Ангмара.       Голодир — выходец из королевства Рудаур, возмужавший в битвах и закалённый несколькими годами жизни среди следопытов Ангмара, явился в сопровождении боевых товарищей спустя месяц после начала осады Ост-ин-Эдиля. От дунэдайн в Ангмаре не скрылось то, что несколько отрядов противника покинули границы своих земель, и они отправили своих воинов на восток, хоть и пришла весть о беглых ангмарцах с запозданием.       Молодой воин помог хранителю Эрегиона — Лоэргосу, Эттенмура — Галактиону, Пустошей — Эрандиру и Аннуминаса — Каленгладу, впервые за много лет покинувшему подконтрольную ему землю, — составить план захвата Ост-ин-Эдиля, основанный на знаниях и навыках, полученных им за годы пребывания на земле Ангмара.       План дерзкий, жестокий, но действенный.       Смуглое уродливое лицо ангмаррима исказилось гримасой боли, когда арнорский клинок вспорол багровые одежды и вгрызся в живую плоть, разрывая лёгкие, пробивая сердце. Кровь пузырями вздулась на губах мужчины, когда, захрипев, он повалился на колени, роняя из рук ритуальный посох.       Его убийца брезгливо рванул меч из раны, лишая безжизненное тело всякой опоры. Жрец Карн Дума тяжело повалился набок и более не двигался.       — Поганое отродье, — Голодир в сердцах плюнул на труп врага и оглянулся, обозревая поле битвы.       Хоть и не всё прошло по задумке дунэдайн, но всё же это был штурм, который, наконец, увенчался успехом. Ещё четырьмя десятками воинов пожертвовали рыцари Арнора, и двенадцать эльфов пали при освобождении Ост-ин-Эдиля.       День клонился к вечеру, и закатное небо налилось кровавым цветом, подобающе завершая этот день.       Выжившие аколиты бежали прочь от безжалостно добивающих их защитников Эрегиона, пытаясь укрыться под сводами королевского дворца.       Серые льдинки глаз рудаурского рейнджера метнулись к последнему удирающему врагу.       — Ещё один, — рыкнул Голодир, натягивая тетиву.       Но его усталые руки дрогнули, и стрела просвистела у плеча ангмарца, звонким щелчком выбивая щебень от удара о крепостную стену.       — Проклятье! — выругался дунадан и, нехотя рванув с пояса излюбленное с недавних пор оружие — пару тяжёлых боевых топоров, — бросился в погоню за недобитой жертвой.       — Ава карэ! — остановил Голодира звонкий возглас.       Рудаурец резко обернулся.       — Хаута ройта, дунадан, — взволнованно заговорил златовласый эльф в доспехах Ривенделла, поравнявшись с рудаурцем.       Фигура бессмертного воина источала мягкий свет, искрящийся на тёмных локонах волос, молочно-белой коже и бронзовых пластинах доспеха.       Рейнджер раздражённо поморщился, с неприязнью уставившись на блистающего ривендельца.       — Ост-ин-Эдиль раккоуа на… — продолжал эльф, но был бесцеремонно перебит цыканьем рудаурца.       — Говори на вестроне, эльф. Языке, который мы понимаем оба, — хмуро потребовал Голодир. — Я знаю, ты умеешь.       Дунадан слукавил. Он прекрасно понимал наречия эльдар, однако…       Об отвратительном нраве этого потомка Рудаура давным-давно ходили легенды.       Тень пробежала по красивому лицу его собеседника, но мудрость прожитых веков возобладала над гордыней дитя Эру.       — Крепость проклята, — похолодевшим голосом перевёл свои прежние слова эльф. — Лишь камень, что под луной, и этот сад, — изящная ладонь обвела бывший летний двор дворца, — относительно безопасен смертным существам. Кто входит во врата Куалинн Осто — Мёртвого Замка — либо уже не выходит обратно, либо возвращается, но… другим.       Эльф произнёс последнее слово с особым нажимом.       — Другим? — рассечённая бровь Голодира взвилась ввысь.       — В сем замке обитает древнее зло, дунадан, — прошептал эльф, и в широко распахнутых его глазах читался истинный страх. — Древнее и поистине могущественное.       — Говоришь так, будто это что-то живое. Зло есть зло — оно везде одинаковое. Я достаточно проторчал в Ангмаре. Я повидал уже самые гадкие проявления мирового зла, — фыркнул Голодир, но топоры всё же вернул на пояс.       — Повидал? Ты знаешь о зле не более, чем о создателях светил в небесах над нашими головами, юный воин, — бросил ривенделец напоследок, направляясь к своему отряду. — Тёмная сила, владеющая Ангмаром, лишь отголосок истинного рока, потуги ученика-чародея, перенявшего малую толику сил своего хозяина…       А здесь, — сталь эльфийских глаз вновь скользнула по древним рассохшимся вратам, — здесь царит та жуткая сила, что рождает и подпитывает всё сущее в подлунном мире зло уже много веков.       Здесь Саурон Тёмный свершил самый страшный свой ритуал, самое большое преступление против мироздания…       И заброшенным коридорам замка никогда уже не избавиться от его тени.              Эльф ушёл, а Голодир ещё долго стоял перед самыми воротами твердыни Ост-ин-Эдиля, да так и не решился ступить дальше.       Костры потихоньку заливались водой, шум битвы стих.       Крепость была отбита, и на помощь группам рейнджеров-капитанов, уничтожившим самых опасных ангмаррим и десятерых приведённых ими олог-хаев, Каленглад отправил отряды молодых разведчиков для зачистки остатков разрозненных вражеских сил.       Саэрадан, вот уже семь лет как состоящий в группе капитана-рейнджера Галактиона, и Раданир с Лотрандиром, так и не покинувшие Эвендим, ныне состоявшие под началом самого Каленглада, как раз и были одними из тех юнцов, что занимались обходом территории, выискивая выживших приспешников Ангмара.       Хоть и впервые доверили молодым разведчикам миссию, отправляющую так далеко от дома, граничащую по важности с военной кампанией, но восторг их угас вскоре по прибытии.       Славная битва была давно окончена, все достойные противники — мертвы.       Задача выходила скучной, бестолковой, потому и вспыхивали между замаявшимися рейнджерами перепалки, когда тот или иной из них поспевал умертвить редкую обнаруженную тварь раньше других.       Кое-где ещё горели остовы оборонительных орудий, привезённых ангмарцами с собой, бились на ночном ветру обожжённые и изодранные багровые штандарты с намалёванной углём, жуткого вида шипастой короной. Вороны каркали и били крыльями над трупами мертвецов, предвкушая скорый пир. На некогда белых плитах крепости стыли багровые лужи людской и эльфийской крови, пепел и зола были превращены в грязевое месиво, отпечатывая следы сотен ног на полустёртой каменной вязи, украшавшей пол. Рождаемые гудящим пламенем искры взметались в чернильное небо россыпью алых звёзд.       Ужасающую картину разбавляли своим присутствием лишь несколько живых участников.       Саэрадан всё ещё дулся на Раданир за убитого гоблина, а Лотрандир перепалку не слушал, занятый чем-то иным. Бродил среди трупов аколитов, то и дело склонялся, бегло обшаривал обагрённые кровью мантии мертвецов, выискивал что-то.       — Что ты делаешь? — нахмурилась его сестра, привлечённая наконец деятельностью дунадана.       — У кого-то из них при себе точно должен быть этот яд… — бормотал Лотрандир, шаря по набедренным сумкам очередного ангмарца. — Вы не ждите меня, идите к следующему участку, я догоню…       — Даже не мечтай!       Раданир была прекрасно известна пагубная привычка братца выискивать редкие артефакты — зачастую опасные и запрещённые, — которые он мог бы применить для усовершенствования того или иного предмета своей экипировки. Однажды в детстве он едва не сгубил и себя, и сестру при подобной авантюре, спровоцировав нападение эвендимских Лесных Хранителей.       Цепкие пальцы разведчицы метнулись к воротнику брата и, сгребая его в кулак, решительно потянули на себя.       — Ты никакой ангмарской дряни в Аннуминас не внесёшь, понял меня?       — Раданир, да ты только подумай! — орал молодой воин в ответ, пытаясь вывернуться из захвата. — Сыворотка, заставляющая врага испытывать бесконтрольный ужас! Мы ведь можем применить их изобретение и на охоте, и в рейдах, да хоть в битве против них же самих! Что в этом плохого?! К тому же, никто из капитанов не узнает, даю слово…       Синие глаза сестры сузились и опасно блеснули.       — По-твоему, ангмарцы такие же идиоты как ты? — процедила Раданир, накручивая ткань ворота рубашки брата на кулак, заставляя того захрипеть и повернуться к ней лицом. — Думаешь, они создали эту погань и не обеспечили себя защитой от неё на случай, если бутылёк попадёт в наши руки? Что ты знаешь о его свойствах? О правильном способе применения? О последствиях? Когда научишься думать раньше, чем делать?!       Раданир гневно оттолкнула юношу от себя и, круто развернувшись, двинулась вглубь обширного двора. Раскрасневшийся Лотрандир тяжело дышал, буравя гневным взглядом затылок уходящей сестры.       — У нас есть прямой приказ капитана Аннуминаса, и я отвечаю в нашем отряде за его исполнение, — помедлив, через плечо бросила дева. — Зачищаем внутренний двор и уходим. К трупам не прикасаемся. Остальным займутся дозорные.       И Раданир стремительно зашагала прочь, заставляя свой тёмно-зелёный плащ взметнуться и волнами забиться за спиной. За ней, пожав плечами и сочувствующе поглядев на её брата, пошли четверо артэдайнцев, состоящих в группе, о которой и говорила разведчица.       — Год от года она всё раздражительней, — процедил Лотрандир, с досадой бросая в грязь труп обыскиваемого аколита, и потёр шею, на которой остался красный след. — Чувство, что из сестры она окончательно превратилась в моего надсмотрщика. Времена наших весёлых приключений канули в небытие. Мне вот-вот стукнет тридцать пять, пора бы и понять, что я способен на самостоятельные решения!       Звонкий отзвук его голоса ещё пару секунд висел в напряжённой тишине.       Саэрадан предусмотрительно промолчал, делая вид, что крайне увлечён процессом сбивания извести с каменных плит мыском своего сапога. Прочие кардоланцы разбрелись вместе с артэдайнцами кто куда, выискивая прячущихся в развалинах вторженцев.       Кроме Саэрадана рядом с Лотрандиром находился только Кандайт, который и подошёл к другу, замечая тихим голосом:       — Как по мне, она просто за тебя боится.       Юноша кинул на друга хмурый взгляд:       — Боится? Да чего ей бояться?       Кандайт неопределённо пожал плечами, зачёсывая пальцами светлые волосы к затылку и двинулся в направлении, где минутой раньше скрылась Раданир и её товарищи, направляясь вглубь территории, прилегающей к крепости Ост-ин-Эдиля.       — Ну, к примеру, того, что ты навлечёшь на себя очередные неприятности, грозящие, по меньшей мере, потерей возможности ходить в разведку. А учитывая, что знает тебя сестра как никто другой, то знает она и то, что меньшим ты никогда не ограничишься, поставив на карту сразу свою бедовую голову.       — Но чаще всего в придачу к этой голове идет и пара наших, — не удержавшись, хохотнул Саэрадан, поддерживая слова собрата.       — Вот же чушь… — пробубнил Лотрандир, в сердцах пиная с дороги выползшую из-под камня и ощерившуюся на него саламандру.       — Мой тебе совет, брат, — добавил Кандайт, — создавай поменьше шуму. А то ведь и правда однажды может статься так, что сестре уже не получится в очередной раз уболтать Каленглада не отлучать тебя от службы за очередную оплошность.       Просторный внутренний двор когда-то имел высокий свод, составленный из потрясающей красоты витражных стёкол, останки которых и по сей день кое-где удержались в своих рамах.       Потолок Главного Зала обрушился первым, когда столицу Эрегиона штурмовали полчища Мордора. Троица молодых воинов вышла из-под тени крепостной стены на террасу, а рассветная синева, сменившая полную луну, легла голубыми красками на их лица.       Лотрандир уже усмирил своё недовольство и крутил головой в поисках Раданир, дабы примириться с сестрой, ссоры с которой всегда тяготили его душу. Саэрадан вовсю позёвывал. Кандайт поднял к небу голову, отмечая положение ночного светила, и, остановившись, нахмурился.       — Уже утро… Лучше бы нам всем продолжить поиски с восходом солнца. Сейчас у загнанных и отчаявшихся злобных тварей куда больше шансов напасть, пролив немало крови.       — Да я хоть сейчас готов поворачивать назад, — признался Саэрадан, встав у стены и сонно привалившись щекой к древку своего копья. — Вот только капитаны нам приказа не давали, верно? Надо бы найти всех наших и решить, кто пойдёт искать старших для получения дальнейших указаний.       — Я найду оставшуюся группу, — решил Кандайт, глядя через обширный крепостной двор на верхние наружные ярусы Ост-ин-Эдиля. — А вы с Лотрандиром оставайтесь неподалёку. Встретимся все на этом месте.       — Добро, — кивнул Саэрадан и тут же уселся на первый попавшийся камень, потирая натруженную работой с мечом кисть.       Кандайт оставил около собрата своё копьё, лук и налегке побежал на поиски товарищей.       Группа Раданир, несомненно, проходила здесь не так давно: коснувшись лапы ближайшего зарезанного гоблина, лежащего в луже своей зловонной крови, юноша отметил, что покойник едва успел остыть. Но, несмотря на это, никаких признаков друзей в пределах обширного летнего двора кардоланец не отмечал. Не было их и на лестницах, восходящих к террасам верхних уровней. Бархатная тишина давила на уши, не тревожимая ни шорохом сапог, ни бряцанием оружия, ни человеческим голосом. Здесь было слишком тихо.       Тревога заурчала у кардоланца внутри взволнованным зверем.       Дунадан перешёл на бег и, спустя несколько минут методичного поиска, заметил движение в камнях, у самого входа в проклятую крепость. Тихий стон от предвкушения грядущих бед сорвался с его уст, когда следопыт бросился к тому, кто был покрыт зелёным плащом рейнджера и лежал на земле.       — Лорнард! — Кандайт упал на колени рядом с мертвенно-бледным юношей, скрючившимся на боку и прижимавшим руки к животу.       — Лорнард, что стряслось? Поднимайся, давай, я помогу…       Кардоланец осёкся и отдёрнул руки, когда, пытаясь поднять стонущего собрата с земли, почувствовал, что плащ его был насквозь пропитан чем-то мокрым и вязким.       — Проклятье… — рейнджер в ужасе уставился сначала на свои ладони, перепачканные кровью Лорнарда, а затем и на тёмно-алое пятно, медленно расползающееся у живота артэдайнца.       Жить ему оставалось не дольше минуты, Кандайт это ясно понимал.       — Я… я должен найти выживших, Лорнард, — дрогнувшим голосом выдавил юноша, беря того за плечо.       Пока следопыт был жив, предстояло выудить из него всё, что тот мог знать. Времени на скорбь и прощания не было.       — Где остальные рейнджеры из твоего отряда?       Но Лорнард лишь бессвязно и неразборчиво шептал, словно вознося молитвы, а широко раскрытые глаза были полны ужаса. Он будто и не слышал Кандайта, лишь слепо глядел прямо перед собой и, дрожа, продолжал что-то лепетать.       — Ты должен мне сказать, ну же! — кардоланцу пришлось слегка встряхнуть умирающего, чтобы тот наконец обратил на него внимание. — Кто-нибудь выжил?       К ужасу Кандайта, Лорнард лишь качнул головой, продолжая таращиться сквозь собрата на что-то, безумно пугающее его.       — Нет, быть того не может, — кардоланец старался овладеть собой, давя надвигающуюся панику и пытаясь рассуждать хладнокровно.       Нигде поблизости не было ни единого тела дунэдайн, никаких следов боя. Стало быть, Лорнарда ранили первым и, по каким-то ужасным обстоятельствам, артэдайнцам пришлось оставить смертельно раненого товарища здесь. А что произошло со следопытами дальше — он уже не видел. Он не мог быть уверен в гибели всего отряда...       А лепет умирающего становился всё слабее.       — Раданир, Лорнард. Командир твоего отряда! Куда она вела вас? — Кандайт, впадая в отчаяние, снова встряхнул рейнджера Аннуминаса.       Это ведь была зачистка, обычнейший рейд!       Старшие капитаны-хранители никак не проворонили бы тварь столь опасную, что была бы способна погубить хоть и не слишком опытный, но всё же тренированный отряд дунэдайн!       — Где ты видел её в последний раз? Говори! — голос Кандайта похолодел и больше не дрожал — кардоланец всегда возвращал себе самообладание быстрее прочих следопытов. — Лорнард! От тебя сейчас зависит судьба собратьев!       Артэдайнец судорожно захрипел и в порыве последних сил приподнял руку в указующем жесте.       С упавшим сердцем Кандайт проследил, как дрожащая рука юноши указала на ворота, ведущие в крепость Ост-ин-Эдиль, а затем бессильно упала; и его надрывное, клокочущее дыхание стихло.       Гэндальф растолок в чашке несколько листьев ацеласа, ведьмина корня и ещё пригоршни трав, которые следопыты до сего дня и в глаза не видели. Притом старик что-то увлечённо напевал своим скрипучим заунывным голосом.       — Если Раданир можно было привести в чувство каким-то сбором трав, то чего он просто не сказал нам как? — цыкнул Голодир, наблюдая за манипуляциями старика.       — Во врачевании не всегда важно, что применяется, — назидательно откликнулся стоящий рядом Каленглад, прячущий лицо в поднятом шерстяном воротнике, — важно кем.       Из-под пальцев мага повалил плотный душный дым, который он погнал к лицу воительницы.       — Он что, решил её удушить? — снова прокомментировал происходящее рудаурец, морщась едкому запаху.       И на сей раз слышащий все эти недовольства Гэндальф, наконец, вспылил.       — Если у нас здесь завалялся великий целитель, так давайте, уступим ему право усмирения саруманова яда! — язвительно отозвался старик, обвинительно тыча в Голодира зажатой в руке ступкой.       — Никто твоё мастерство не оспаривает, Митрандир, но ворожба дымком…       — А чего ты ожидал? Грома и фейерверков?!       — Ну уж никак не бабкиных травок!       Гэндальф начал мрачнеть, сгущая вокруг себя тени, когда Халрос вдруг вскрикнул.       — Глядите!       Все обернулись, чтобы увидеть, как Раданир мечется в бреду и что-то неразборчиво твердит.       — Проклятый дым попросту её изводит! — рыкнул Голодир. Впрочем, высказался на этот раз тихо, дабы Гэндальф его уже не услышал.       Но маг внимания на рудаурца и не обращал. Он склонился ухом к лицу девушки, чтобы разобрать её шёпот. С минуту его губы беззвучно шевелились, повторяя услышанное, а лоб прорезали морщины напряжённого внимания.       — А ну-ка, ты, иди сюда, — Гэндальф вдруг вскочил и бесцеремонно подтащил к себе ойкнувшего Саэрадана за рукав. Голодир закатил глаза. — Среди присутствующих здесь ты единственный остался из тех, кто знает её давно и близко.       Саэрадан медленно кивнул.       — Дым гонит её к пробуждению, но яд Сарумана — хитроумная отрава. Он попытается удержать её средь глубинных воспоминаний, внушая ей их реальность. Раданир говорит: затворите врата. Лишь это. Повторяет снова и снова. На самом дне души мы храним память о том, что некогда явилось для нас чрезвычайным испытанием. А значит, эти слова имеют важность. Что, ты думаешь, это может значить?       Лицо кардоланца вытянулось и побледнело. Он прокашлялся.       — А я не думаю, я точно знаю, — прошептал Саэрадан, со странным выражением лица глядя на мечущуюся Раданир. — Она снова там. В Эрегионе. В той кошмарной ночи.       — Что за кошмар? — допытывался маг.       — Ост-ин-Эдиль… — вдруг сорвалось с губ догадавшегося Голодира, и несколько следопытов оглянулись на него. Каленглад тихо охнул, вслед за рудаурцем понимая что-то, неведомое остальным собратьям.       — Это произошло лет восемьдесят тому назад, — объяснил Саэрадан. — Мы ещё не были ни капитанами, ни рейнджерами дальних земель, то был один из наших первых военных походов. Нас отправили в рейд, в Эрегион. Казалось, обычное дело, плановая зачистка крепости, но… Они с братом тогда сильно повздорили и Раданир увела свой отряд вперёд, не дожидаясь нас.       Все вокруг, затаив дыхание, слушали хранителя Бри. Многие дунэдайн слышали о давней трагедии в Эрегионе, когда целый отряд юных следопытов был жестоко убит в королевской крепости, но только урывками: свидетели произошедшего отказывались разговаривать о событиях той ночи.       — Мы выполнили задание, пора было возвращаться, а отряда Раданир всё не было. Кандайт отправился на их поиски, и… И что-то произошло там.       — Произошло что? — с напором спросил Гэндальф.       Саэрадан неопределённо пожал плечами.       — Меня не было с ними внутри, Митрандир.       — Внутри? — вскинул кустистые брови маг. — О, заклинаю тебя, не говори мне что…       Но Саэрадан кивнул, подтверждая страшную догадку мага.       — Нам с Лотрандиром показалось, что прошло не более пяти минут с ухода Кандайта, как мы услышали… Я… я не знаю точно, что мы услышали. Это был одновременно гул и стон, приказ и зловещий шёпот. Не могу сказать, что услышал его слухом. Это… — кардоланец сжал рубаху на груди и произнёс следующие слова, понизив тон. — Оно словно внутри меня прозвучало.       — Что прозвучало? — выдавил поёжившийся Андрэг.       Хранитель Бри рассеяно поглядел на собрата, пытаясь дать наконец определение давнему кошмару, о котором предпочитал не вспоминать много лет.       — Зов. И звало нас нечто, чего существовать в этом мире не должно.       Луна ярко освещала Кандайту путь, когда он взбегал по древним крошащимся ступеням и, помедлив у порога, входил в рассохшиеся врата, едва-едва держащиеся на петлях.       Здесь уже ночное светило и его мерцающие спутники не могли сопровождать юного дунадана, ступившего под своды мрачной крепости обнажив меч и готовясь к нападению кого угодно.       Но ничего жуткого не произошло.       Тёмные коридоры, подёрнутые зеленью мха, оставались пустынными: никто не бросался на следопыта из темноты.       И любопытство исследователя возобладало над страхом пред неизведанным.       С малолетства увлечённый историей и рассказами о былых днях, рейнджер крутил головой, обозревая хоть и обветшалые, но всё же сохранившие в себе остаток былого великолепия залы. В этих стенах были выкованы легендарные Кольца Всевластия и здесь же принял свою смерть от руки самого Саурона их создатель — Келебримбор, последний потомок Феанора, сына Финвэ. Сюда на помощь Эрегиону явился прародитель рода дунэдайн Элендиль и здесь он, вместе с последним провозглашённым королём нолдор, Гиль-Гэладом, сразился и погнал Врага прочь, разбив его армию на Севере.       После этой битвы зародились величайшие королевства дунэдайн: Артэдайн, Рудаур, Кардолан. Юноша провёл рукой по рассыпающемуся мерцающему ракушечнику, свидетелю того, как писалась история его народа. Этот камень слышал шаги самого Элендиля, его освещали факелы, зажжённые древними мастерами, на нём навечно осталась кровь его далёких предков.       А сколько ещё важных тайн скрывает это место? К чему спешить, к кому, и чего здесь страшиться?..       Кандайт вдруг моргнул, отдёргивая руку от камня, ловя себя на том, что уже долгое время просто стоит и зачарованно пялится в глухую стену.       Он совершенно позабыл зачем пришёл…              По спине пробежал холодок.       Крепость разом утратила всё своё очарование, и следопыт поднял меч. Воздух сразу же стал порядком холодней. Дунадан судорожно сглотнул, попятившись и оглядывая пространство вокруг себя совершенно другим взглядом. Стены мерцали вовсе не драгоценной каменной крошкой, а стекающей откуда-то сверху зловонной, зеленоватой жижей. Резьба местами осыпалась, коробя изображённые фигуры, будто те подвергались страшным пыткам. А темнота была столь плотной, что он едва различал всё это во мгле.       Находясь под действием колдовского дурмана, юный кардоланец незаметно зашёл далеко вглубь лабиринта коридоров. Пытаясь хоть как-то восстановить свой путь и разобраться куда идти, Кандайт почти сразу пришёл к неутешительному выводу, что безнадёжно заплутал. За каждым поворотом был точно такой же коридор, как тот, по которому он шёл, точно такие же лестницы и переходы.       Тишина давила виски до головной боли: дунадан тщетно силился услышать хоть что-то, малейший признак присутствия Раданир и её отряда, но не слышал даже стука собственного сердца. С каждым новым шагом воздух словно сгущался, застывал в лёгких, а глаза, вопреки природе, не привыкали ко тьме, а видели всё хуже.              Кардоланец пытался отступать обратно к воротам, но неотвратимо двигался к самому сердцу прóклятой крепости.       Рубашка липла к взмокшей коже, а рука до дрожи сжимала клинок. Юноше казалось, что идёт он уже целую вечность, а вокруг не меняется ничего, точно он попал в колдовской лабиринт. И когда уставшее сознание Кандайта взмолило хоть о каком-то происшествии в этом однообразном кошмаре, оно немедленно произошло. Напрягая глаза, Кандайт так пристально вглядывался в мглу перед собой, что смотреть вниз совершенно забывал.       Юноша беззвучно охнул, когда споткнулся обо что-то мягкое. Равновесия было не удержать: кроме внезапной помехи на полу, под ногами обнаружилась ещё и какая-то скользкая лужа. Многочасовое напряжение притупило реакцию, и следопыт полетел на землю, успевая лишь выставить перед собой руки…       Чтобы нос к носу столкнуться с мертвецом, обратившим к потолку застывшее в гримасе ужаса, посеревшее лицо. Кардоланец отпрянул, отползая, упираясь спиной в стену. То, на чём он поскользнулся, было огромным пятном крови, собравшимся под мёртвым телом.       Кандайт, нахмурившись, вгляделся в лицо мертвеца.       Порторэль… Один из пропавших артэдайнецев.              Юноша завертел головой, желая понять причину гибели дунадана, и первое, что привлекло его внимание — внешний вид мертвеца. Поначалу Кандайт не обратил внимания на то, что труп уже начало раздувать, кожа у глаз и губ почернела, а глаза заволокло мутной плёнкой. Кроме прочего, в спёртый воздух Ост-ин-Эдиля уже примешивались тошнотворные нотки гниения.       Что бы ни произошло с группой Раданир, но они не могли пробыть здесь более, чем пару часов...       Так почему же этот следопыт выглядел так, будто лежит здесь уже с неделю?       Кандайт протянул руку и закрыл веки погибшего собрата. Затем поднялся, тяжело дыша. Просиди он рядом с телом хоть вечность, ответа таким образом не найти. И вытащить погибшего из проклятой крепости тоже не выйдет. Каким-то потаённым чувством кардоланец понимал: живущее здесь его не отдаст. Нужно двигаться дальше.       Теперь за каждым углом чудились ему притаившиеся твари, рейнджер то и дело оглядывался, но он по-прежнему бродил в полном одиночестве, один на один со своим страхом, сводящим с ума от постоянного напряжения. Он не испытывал ни голода, ни жажды, ни желания сна. Лишь постоянный страх.       Шли часы, дни, годы?       И вот, когда силы кардоланца были на исходе, когда уставшие ноги, казалось, не могли сделать уже ни шага, а рука с мечом безвольно поникла, губы сами собой зашептали молитву, возносимую к Звезде дунэдайн. Кандайт не являлся капитаном, на груди его не было отличительной серебряной фибулы, и не знал он, снизойдёт ли Звезда своим благословением до простого юнца. Но как только в спёртый мёртвый воздух взвились светлые слова — отголосок древней силы, — голос его впервые за очень долгое время обрёл звук, а от груди начало разливаться по телу тепло.       Мрак отступил, зашипев, словно живой. Юноша поднял голову, вновь оглядываясь.       Сознание его прояснялось.       Дунадан был уверен — артэдайнцы проделали здесь тот же путь, что и он.       Значит, он их обязательно найдёт.       Кардоланец устремился вперёд, теперь уже неустанно повторяя слова молитвы. На исходе, как показалось следопыту, очередной вечности он вдруг заметил что-то впереди. Выставив перед собой арнорский клинок, Кандайт сделал пару осторожных шагов и оцепенел.       Прямо перед ним призрачный олог-хай разбивал камнем голову лежащему на полу, воздевающему слабую руку вверх, призрачному эльфу.       Огромный осколок колонны обрушился на жертву раз, второй, третий. Месиво из плоти, крови и костей брызнуло из-под булыжника, плеснувшись на стену, а фантом чудовища беззвучно взревел в победном кличе.       Юный следопыт, обездвиженный жутким зрелищем, напрочь позабыл о своих молитвах, опомнившись лишь тогда, когда почувствовал вновь нарастающий ужас и подступающую тьму.       Далее он шёл, не оглядываясь более на призраков прошлого, которые теперь уже повсеместно возникали на пути: продолжали давно оконченный, проигранный, но вечный для них бой. Умирали в муках: распятые, разорванные, сожжённые. Запертые в моменте своей смерти, который обречены были переживать вновь и вновь, до конца времён.       «Уже близко», — вдруг понял Кандайт.       Тьма снова потянула к нему свои щупальца и уже никакая молитва не защищала трепещущее человеческое сердце от могучих тисков страха. Мир потерял краски, каменные коридоры будто сужались, а в ушах зазвучал чей-то хриплый монотонный шёпот, нараспев повторяющий слова, как и сам Кандайт, — но слова другие. Злые, страшные.       Саурон заговорил с дунаданом, призывая его к себе.       Кровь набатом стучала в висках, когда следопыт увидел впереди ещё одного призрака. Но призрака, совершенно не похожего на всех, что представали перед ним ранее. Он был не прозрачным, эфемерным, а будто живым, пышущим жизнью. Статный юноша в изысканных светлых одеждах, мерцающих перламутровой вышивкой. Спокойное его лицо затмило бы своей красотой лик самого Фэанора, локоны цвета белого золота мягким водопадом струились по плечам. Он возвышался над дунаданом подобно безупречному изваянию на постаменте. Прекрасный юноша поднял тонкими пальцами что-то мелкое, поднося к глазам, с интересом изучая.       Он был видением, но Кандайту казалось, что нет ничего поблизости более материального, чем этот незнакомец. Кардоланец бездумно шагнул навстречу призраку. Несомненно, этот юноша знает, как ему помочь, как заглушить голос Врага в голове. Нужно только подойти и окликнуть…       Дунадан сделал ещё один шаг, когда замеченное краем глаза движение побудило его обернуться.       За одной из колонн сидела, сжавшись, маленькая фигурка и мотала головой, глядя как кардоланец идёт к призраку.       Кандайт было радостно воскликнул и кинулся к ней, но она замотала головой ещё отчаянней, махнув рукой к противоположным от неё колоннам. Требуя бежать и прятаться.       Сейчас в ней мало что напоминало бесстрашную сильную деву, воспитанницу Дома Элронда и Серебряного Города. Раданир вскинула трясущийся палец к бледным губам, а в широко раскрытых глазах застыл ужас. Девушка что-то беззвучно произнесла, и юноша прочёл по губам:              «Он не должен тебя увидеть».       Кандайт, подчинившийся немой отчаянной просьбе и медленно отступавший к колоннаде, снова перевёл взгляд на блистающего юношу, но теперь замечал новые детали. Совсем как в коридорах верхних ярусов, впервые осознавая всю силу древней тёмной ворожбы.       Узнавание пришло к кардоланцу с пронзающей тело дрожью.       Лик призрака оставался по-прежнему прекрасен, но теперь подметил Кандайт, что изящная линия его губ изогнута не в улыбке, а, скорее, хищном жадном оскале. Тонкие пальцы были перепачканы кровью, которая пятнала и его роскошные одежды. Глаза полыхали жутким огнём, а глядели они с тёмным вожделением на тонкое золотое кольцо в его руках. Возвышением юноше служила, ни больше ни меньше, сложенная под его ногами гора трупов.       Эльфы и люди — изувеченные, с перерезанными глотками, изломанными конечностями, сплошь залитые кровью. Лица бессчётного количества мертвецов застыли в предсмертных муках, но чудилось онемевшему от зрелища дунадану, что они всё ещё дышали и беззвучно вопили в своих бесконечных муках.       Саурон медленно повернулся и, не прерывая монотонного повторения слов на своём тёмном наречии, поднял Кольцо выше, словно рассматривая его насквозь.             «...Ash nazg durbatulûk, Ash nazg gimbatul...»       Слова эти звучали всё громче, напористей, взрезая кожу, просачивались ядом в тело, заполняли собой всё сознание.             «...Ash nazg thrakatulûk, Agh burzum-ishi krimpatul!»              Раданир сдавленно застонала, сжимая руками виски.       Последнее же, что видел Кандайт — прежде чем мир померк перед глазами и он тяжело осел наземь, сползая спиной по колонне, — как вспыхивает тонкая огненная вязь на золотом ободке.              Так следопыты севера стали невольными свидетелями тому, как некогда завершил кропотливый труд Враг над самым страшным и великим оружием своим. Оружием коварным и жестоким, подобным своему творцу. Отлитое в огне Роковой Горы его собственной рукой, впитавшее в Эрегионе всю страшную силу жертвоприношения тысячи тысяч жизней, оно несло гибель всякому — даже по прошествии многих веков после падения своего хозяина.       Острые как кинжалы, буквы окаймляли золотое кольцо, смыкаясь в горящий круг.       То проступало на металле Чёрное Заклятие Мордора — сплетённое Гортауром, напитанное его ужаснейшим колдовством и давшее силу Единому Кольцу Всевластия...