Легенды о Серых Стражах

      — Всё ещё думаешь, что нас ждёт что-то, кроме забвения?       — Думаю о том, как же рассвирепеет Хальбарад, не услышав наши доклады на общем совете.       Услышав ответ собеседницы, Кандайт даже фыркнул от смеха.       Они сидели на одной из полуразрушенных крепостных стен Драуглада, закидывая в зияющие провалы залов подожжённые от наспех состряпанного факела шишки. Повторение хитроумной уловки Гэндальфа, когда-то давно спасшей жизнь ему, хоббиту и тринадцати гномам, вселяло сейчас хоть какое-то воодушевление и помогало занимать чем-то мысли, уводя их подальше от того, что произошло и что только должно было произойти.       — Что ты вложила в его ладонь?       Раданир вопросительно взглянула на кардоланца.       — Когда мы покидали Торенхад, — пояснил мужчина, — ты что-то оставила Саэрадану.        Это был первый раз с окончания битвы, когда меж дунэдайн прозвучало имя хранителя Бри.       — Его Северную Звезду, — тихо ответила дева, опуская голову и крутя в пальцах, перепачканных в крови, очередную шишку, — нашла её после ухода назгулов. Решила, что она должна остаться с ним, чтобы…       — Тебе не нужно здесь оставаться, — вдруг бросил Кандайт, привлекая внимание хранительницы Эттенмура к своим словам. — Чародею нужен я. Это старый счёт, и незачем тебя губить понапрасну. Потому, как только он явится…       Мужчина поймал взгляд, которым Раданир глядела на него, и запнулся.       Такой взгляд он порой видел от Лотрандира в редкие моменты его плохого настроения.       — Саэрадан и мне был братом, — холодно проговорила следопыт, выдержав тягостную паузу, сурово уставившись на Кандайта. — Ты сейчас не одинокий защитник Амон Сул и ты не в Пустошах, если не заметил. Это наша общая месть, и оба мы там, где должны быть.       Раданир отвернулась от собеседника, в сердцах швыряя шишку особенно далеко. В ответ послышалось недовольное клокотание, доносящееся от деревьев за покинутой крепостью Рудаура.       Это избавило хранителя Диких Земель от неудобного ответа.       Кандайт вскочил на ноги, рука его потянулась к мечу.       — Они пришли.       А где-то далеко позади, мимо линии благословенных камней, мимо разорённого лагеря, по Тракту, возле которого схватились в безнадёжной схватке эльфы с шестью Призраками Кольца, стрелой мчался сейчас белоснежный конь, неся на спине маленькую, дрожащую фигурку с бесценной ношей на шее, рвясь к Броду.       Оба дунэдайн уже были на ногах, и арнорские клинки блистали в их руках, отражая солнечные блики. Они переглянулись. Никто из них не повернёт назад.       Кандайт примирительно кивнул сестре по оружию, поднимая локоть и выставляя наручный щиток для символичного ритуала. Раданир кивнула в ответ, глухо стукнув своим наручем о руку кардоланца.       Двое назгулов тем временем неспешно выплывали из сумрака, который уже сгустился вокруг рейнджеров, недовольно шипя на вторженцев.       Раданир прищурилась.       Она не умела видеть истинные обличия мертвецов так, как видели их эльфы, но, удерживая чёрные фигуры на самом краю поля зрения, дева могла замечать размытые серые образы.       — Гляди-ка, — рейнджер покривила губы, — по наши души явились самые высочайшие персоны. Кхамул Истерлинг. Моргомир Ангмарский.       Хранитель Пустошей хмыкнул, при этом неотрывно наблюдая, как из-за спин военачальников Ангмара выплывает третий назгул. Не было нужды в эльфийском взоре, дабы понять, кто это. Даже сейчас сохранил он остатки величия в своей поступи и внушал бы трепет, если бы не лютая ненависть арнорцев к губителю своего королевства.       — Я никогда не пресыщусь проливать кровь детей Арнора. Особенно тех, кто сам явился ко мне, — свистяще прошипел Король-чародей.       Призрак спокойно уложил когтистые перчатки на тусклое навершие меча, что некогда забрал жизни многих предков дунэдайн — и великих, и бесславных. Как и при ночной резне, Верховный назгул не посчитал нужным обнажать клинок, демонстрируя полное пренебрежение смертными противниками.       — Мы пришли свершить месть, — прорычал Кандайт, рывком поднимая собственный меч.       — Вы пришли умереть, — безразлично откликнулся Ангмарец.       Раданир дрогнула сердцем.       Голос его был могильным ветром, шипением змея, сыпучим песком, стенанием мертвеца. Но гневным он не был. Он сквозил безбрежным, смертельным безразличием — и это страшило больше всего.       Кардоланец давил в себе страх яростью, но и его дыхание участилось. Он прикидывал, как долго сумеют они занимать внимание троих назгулов и как можно растянуть роковое сражение на более длительный срок.       — Кандайт… — вдруг донёсся до слуха мужчины слабый голос хранительницы Пущи.       Настроение этого голоса ему решительно не понравилось.       Рейнджер порывисто обернулся.       За спинами следопытов появился четвёртый участник сцены. Алый балахон испещряли золотые моргульские руны, пальцы мертвеца — изломанные, чёрные от могильной гнили — оканчивались острыми когтями, а зияющий провал капюшона испускал бледное бирюзовое свечение.       — Валар милостивые… Не может быть. Это… это каргул… — выдавила бледнеющая Раданир, отступая спина к спине к Кандайту.       Следопыты даже отвлеклись от назгулов, вперившись глазами в жуткую тварь, чьё существование до сего момента подвергалось серьёзным сомнениям.       О таинственных каргулах среди следопытов ходили лишь жуткие байки, от которых кровь стыла в жилах. Увидеть же порождения проклятия назгулов и доказать их существование, вернувшись невредимым, не удавалось и вовсе никому. Даже Корунир — дунадан, охранявший поселение людей в Ангмаре, — сомневался в существовании этих тварей. Каргулы, по легендам, хоть и уступали в силе своим творцам, но даже вида этого монстра было достаточно, чтобы ввести рейнджеров в состояние оцепенения.       Однако Раданир видела что-то ещё, что было гораздо хуже открытия реальности существования каргулов. Кандайт почти слышал её невысказанные слова, и это казалось очень важным.       — Кто он? — мужчина вновь повернулся к Ангмарцу и его лейтенантам, но тревожный вопрос посвящался сестре по оружию. — Что ты видишь? Кем он был при жизни, Раданир?       Король-Чародей издал гнусный смешок, взвешивая клинок в руке, пока Кхамул и Моргомир обходили следопытов, заключая их с четырёх сторон в кольцо.       — Он был последним королём дунэдайн когда-то, — прошептала дева, которую бил лихорадочный озноб. — Затем он сгинул и в смерти своей предал свой народ, став тем, кого называют Мордиритом.       Кандайта словно ледяной водой обдало. Воспоминания битвы при Форносте заполонили сознание.       Он понял, что уже видел эту страшную тварь, вот только тогда на нём были доспехи и шипастая корона, в подражание своему хозяину.       — Эарнур, — морщась осознанию, добавила Раданир, направляя в сторону надрывно сипящего монстра острие арнорского клинка. — Это имя он носил при жизни, будучи тогда ещё сыном Гондора и последним его королём.       Назгулы кружили вокруг следопытов, как волки кругом оленя, но оттягивали сладостный момент расправы, вдоволь упиваясь эмоциями людей. Не нападали и дунэдайн, краем сознания чувствуя необходимость протянуть ещё чуть-чуть, совсем немного, держались из последних сил.       — Видите, чем всё оканчивается для вас? — колол ядовитыми словами Король-Чародей. — Сын Кардолана. Дочь Артэдайна. Мордирит, верный мой помощник, когда-то был таким, как вы. Служил ложной вере, погиб за тех, кому это было даже не нужно. Но я избавил его от оков клятв. Теперь ваш сородич свободен от самой смерти! Где свет — там кровь и правды нет. А Элендиль — пустой кумир, вы заблуждались много лет, — почти пропел шипящий, гулкий голос, вползая в сознание людей колдовским туманом. — Сложите оружие, отбросьте вычурные звёзды с груди. Придите в объятия тех своих сородичей, что посмели быть свободными от властительства валинорцев: высокомерных трусов, решивших что бессмертие — лишь их удел. Встаньте выше их, встаньте рядом со мной. Примите в себя силу Великого Ока.       — Лучше самая страшная смерть, чем жизнь, подобная вашей! — выкрикнула Раданир, но голос её бесславно вяз во тьме.       — О, дитя. Все так говорят. Все. Пока не придёт пора умирать.       ...Деревья стенали, как при сильной буре, но ни ветра, ни дождя не было.       Тагарэль чутко вслушивался в лесные шорохи, не снимая стрелы с тетивы, готовый по первой необходимости пустить её в полёт.       — Быть может, они обошли нас и напали на людей Севера в числе остальных?       — Нет, нет, — откликнулся проводник Ферлунду — командиру эльфов-следопытов с плато, — улайри здесь. Совсем рядом. Мы засели возле Тракта, а для них это недопустимо. Они захотят, чтобы хоббита никто не сумел поддержать.       Дети Илуватара ежесекундно оглядывали округу, готовые ко всему. Аганэль подавлял в себе дрожь, стойко выжидая в числе прочих защитников Троллистой Пущи.       Вдалеке послышались лёгкий перестук копыт и трель бубенцов, явно принадлежавших эльфийскому коню. Причём коню, мчащемуся во весь опор.       В тот же миг округа разразилась потусторонним визгом, знаменуя начало атаки на отряд защитников. Многие выронили мечи, прижимая ладони к ушам, но Тагарэль принял командование, жёстко встряхивая собратьев и перекрикивая вой назгулов.       — Встать! Встать, братья! Валар смотрят на нас, не посрамите себя! В бой!       Первые из тридцати двух эльфов, отправившихся с плато сюда, на защиту Тракта, пали под ударами мечей Призраков Кольца, зашедших им за спины и пустивших благословенную кровь наземь.       Тагарэль дёрнулся на предсмертные хрипы, немедленно спуская стрелу с тетивы. Ближайший к нему назгул играючи перехватил её в полёте, ломая древко в сжатом кулаке, и, издевательски шипя, медленно обратил пустоту лица к последнему эльфу Торенхада.       — Начинайте молиться своим богам, остроухие. Ведь скоро вы с ними встретитесь!       ...Дунэдайн трясли головами, пытаясь скинуть паутину зла, но силы были слишком не равны.       Король-Чародей даже не делал попыток к убийству врагов: он выхаживал кругом них, ожидая, когда гордые люди сломаются, падут на колени. Верховный назгул был твёрдо уверен, что шестеро остальных Кольценосцев в ближайшее время расправятся с гнусными эльфами и захватят контроль над Трактом, перехватят полурослика. Тогда он одним ударом отправит рыцарей павшего Арнора в пустоту, позже призвав их души вновь, но уже навсегда изменёнными. Затем он двинется к малышу, возомнившему себя Хранителем Кольца Власти, и заберёт то, что принадлежит тьме.       Но Саурон Кольца не получит.       Нет, хватит с Ангмара пребывания в тени Мордора!       Кольцо будет принадлежать ему, Ангмарскому Королю-Чародею, что станет новым Чёрным Властелином и уже не совершит ошибок Саурона.       Последним в этой войне погибнет наследник Элендиля, своими глазами увидевший смерть мира, который так рьяно защищал.       Так придёт конец эпохе людей.       Вот какие мысли роились в бесчестном сознании мёртвого короля, и он щедро делился ими со своей добычей, изводя дунэдайн видениями, оглушая предсмертными криками их собратьев и гоготом орков, что станут издеваться над изувеченными телами.       Люди Севера ещё противились, и назгул был тому доволен. Сильные. В своём жутком служении ему станут ещё сильнее.       Мужчина наконец не выдержал натиска, решил завязать бой, бросаясь на Ангмарца с мечом. Король-Чародей чересчур увлёкся пыткой и пропустил размашистый удар. Проклятая нуменорская сталь пропорола балахон, неся почти физическую боль. Назгул взвизгнул, подаваясь назад, и давление на сознание дунэдайн спало. Раданир рухнула на колени, но зато сумела поднять оружие, отгоняя от себя лезвием Кхамула, уклоняясь от удара каргула.       Назгулы и Мордирит сдерживались от расправы над следопытами только волей Чародея, но тот сейчас отвлёкся на пропущенный удар, и его псы, утратившие над собой контроль, набросились на добычу. Могромир скользнул к Кандайту, выбрасывая руку с мечом в колющем ударе, нацеленном пропороть кардоланцу живот. Рейнджер успел среагировать, несмотря на крупную дрожь, что била его после того, как чары развеялись. Следопыты ослабли, но продолжали парировать удары, не желая отдаваться на милость смерти.       Раданир отступала к стенам Драуглада, уходя от атак Мордирита и Кхамула, — лишь эльфийская ловкость и благословение Эарендиля помогали ей избегать смертельных ударов. Но всё же слуги Врага пустили деве кровь, ранив в плечо и бедро, ещё сильнее выматывая воительницу. Король-Чародей всё ещё выл, получив по лапе мечом Кандайта. Как бы высоко он себя не ставил, на деле он был обычной нежитью, хоть и очень живучей, но которую жгла нуменорская зачарованная сталь.       Следопыт Эттенмура не имела возможности увидеть как идут дела у её сородича, назгулы разделили дунэдайн. Но крики Чародея стихли, а это могло значить только то, что Верховный назгул снова вступил в бой, разъярённый и оскорблённый именно кардоланцем.       В голове Раданир внезапно вспыхнула мысль. Уцепившись за то, что в суме ещё лежит последний эльфийский камень, дева едва ушла от очередного выпада Моргомира. Страх, нагоняемый Призраками Кольца, никуда не ушёл, но кураж битвы и память о том, что сейчас был ранен Король-Чародей, мысль о том, что Фродо уже наверное достиг Брода и их вождь с ним, живой, полнили души дунэдайн надеждой, помогая преодолевать чёрное колдовство.       Морда назгула поравнялась с плечом рейнджера, и дева, призывая в помощь свет всех звёзд что только видели их сейчас, увернулась от броска, вонзая клинок в волочащийся по земле балахон Мордирита, пригвоздя каргула к месту. Чудовище заорало не хуже хозяев, завертелось, пытаясь разодрать ткань. Моргомир отвлёкся на это, и тогда Раданир, замахнувшись, забросила камень прямо в провал капюшона назгула.       Бильбо, всю жизнь занимающийся метанием каштанов в беличьи гнёзда и в физиономии гоблинов, сейчас бы заслуженно оценил этот бросок.       Эльфийский камень ожидаемо пробил лишь пустоту и непринуждённо выкатился из-под одеяния назгула, но с самим Моргомиром творилось что-то страшное. Его дикие стенания привлекли внимание даже Короля-Чародея, давая Кандайту, тоже порядком потрёпанному, передышку на отражение ударов Кхамула и перебежку на крепостную стену Драуглада.       Пропустившего через себя благословенный камень назгула корёжило, ломало, он бессвязно сыпал проклятиями на неизвестном смертным языке и слепо метался по поляне. Нет, сгинуть от такой мелочи он не мог — проклятая душа была накрепко связана со смертным миром чарами Кольца, — но боль он сейчас испытывал безбрежную.       Виновница его страданий юркнула в подлесок, обходя обескураженных врагов сзади, пытаясь отыскать хранителя Пустошей по следам крови, что он оставлял. Впрочем, нежить быстро опомнилась, тотчас забывая о пострадавшем соплеменнике и сосредотачивая внимание на дунэдайн, нашедшихся за стенами крепости.       Люди Севера отступали глубже в чащу и уводили за собой врагов ещё дальше от Тракта.       — Увлечём их к Тал Бруинен! — выкрикнул Кандайт, перекрикивая шум воды.       Они бежали вдоль обрыва: великая река шумела внизу.       — Ведь чем ближе вода…       Хранитель Пустошей договорить не успел.       Стремительным чёрным росчерком метнулся мимо назгул, отправляя человека в полёт до ближайшей сосны, в которую тот врезался спиной и тяжело повалился наземь.       — Вы могли обрести величие, — процедил Король-Чародей, разминая окованные металлом пальцы и наступая на смертных, — но сами выбрали смерть в пустоте.       Дунаданэт бросилась было к Кандайту, что не подавал признаков жизни, но ледяной металл сомкнулся на её шее, царапая кожу когтями.       — А ты ведь ближе к нам, мертвецам, чем то кажется на первый взгляд, — проявляя каплю интереса, сообщил назгул, приподнимая задыхающуюся Раданир над землёй. Он рассматривал деву как ребёнок рассматривает забавную зверушку. — Чую на тебе отметку смерти. И смерти… принесённой моим оружием! Давно умерла как человек, возвращена к жизни лишь эльфийской ворожбой! И ты смеешь ещё звать себя дочерью Арнора?!       Король-Чародей захохотал.       Дунаданэт отчаянно хватала губами воздух, пытаясь разжать железную хватку и удержать ускользающее сознание. Рука сделала слабую попытку уколоть противника мечом, но на этот раз Верховный назгул был начеку, выбивая из слабеющих пальцев оружие и попутно выворачивая девчонке кисть свободной рукой.       — С тобой будет меньше хлопот чем со вторым, — подытожил король-мертвец, сильнее смыкая пальцы на девичьей шее.       — Мою душу ты не получишь, тварь, — прохрипела следопыт, фокусируя взгляд слезящихся глаз на назгуле.       — Ты мне напоминаешь кое-кого, — размышлял Чародей, пока Кхамул и Мордирит за его спиной вздёрнули с земли Кандайта, ставя кардоланца на колени. — Одну эльфийскую принцессу, что говорила мне когда-то те же самые слова. А затем прошла с огнём и мечом через родной город, неся в руке моё знамя, и моё имя было на её устах, когда она пускала кровь своих соплеменников…       — Я не повторю пути Амартиэль, не сравнивай меня с этой падшей изменницей! — Раданир понимала, что жизнь покидает её, но бахвальство Ангмарца не могла не прервать.       Верховный назгул хмыкнул.       — Поглядим.       Он небрежно отбросил воительницу прочь. Жёсткое падение повредило ей рёбра о скрытые под листвой камни и едва окончательно не выбило руку из сустава. Оставив деву надрывно кашлять, король-мертвец направился к Кандайту.       — Ты слишком долго позволял себе чинить мне мелкие препятствия, потомок Кардолана, — заявил Чародей, хватая мужчину за волосы на макушке и оттягивая его голову назад. — А ты, девчонка, станешь свидетелем. Гляди, как он умрёт! — обратился Ангмарец к Раданир, тщетно пытающейся подняться. — Ведь эта смерть причинит тебе самую сильную боль, не так ли? Мои воины должны переступить через привязанности и... любовь.       Рейнджер отчаянно рванулась вперёд снова, но была вновь отброшена хлёстким ударом латной перчатки Чародея, оставившей кровавые царапины на щеке.       Избавившись от назойливой помехи, он уже занёс руку над бесстрашно глядящим на него кардоланцем, чьё лицо заливала его же кровь из рассечённой брови. Раданир закрыла глаза, не в силах наблюдать гибель Кандайта, и потому не увидела того, что заметили Мордирит и Кхамул за её спиной, выпуская человека из своих лап. Чародей угрожающе зашипел на них, но инстинкт заставил и его обернуться.       — Интересно, как отреагирует Саурон, — произнёс человек в тёмном плаще, выходящий из тьмы леса, — когда узнает, что его генералы развлекались охотой, вместо того, чтобы пытаться остановить Хранителя? Хранителя, что почти пересёк границу с эльфийскими землями, унося Кольцо туда, где вам его уже не достать.       — Ты лжёшь… — прошипел Король-Чародей вперившись пустотой капюшона в говорящего, но голос его уверенностью не сквозил.       Ангмарец отступил на шаг от изувеченного Кандайта, прошёл мимо лежащей на земле Раданир.       — Кто ты такой, чтобы лгать владыке Ангмара?       — Тот, кто видел, как только что шестеро твоих псов бежали прочь, встретив на пути своём Глорфиндэйла из Гондолина, — откликнулся Арагорн, держа под уздцы Глоренгура, и второй человек в одежде дунэдайн подошёл к нему, ведя своего коня.       — А ведь он как раз направляется сюда, дабы отомстить за устроенную вами резню в его землях и отправить вас бесплотными тенями обратно, на милость Мордорского Ока, — добавил прихрамывающий, бледный, но всё же живой Саэрадан.       Король-мертвец дрогнул, вскидывая морду вверх и будто принюхиваясь к чему-то. А затем и он, и собратья его разразились диким криком. Все они наконец обратились помыслами к остальным Кольценосцам, что никак не могли дозваться старших назгулов, занятых травлей Кандайта и Раданир, в ужасе осознали правдивость слов дунэдайн.       Кольцо уходило.       Не тратя более ни секунды на губительную проволочку, ангмарская нежить кинулась прочь, клича собственных скакунов.       — Стоит оставить вас без внимания, как вы тотчас стараетесь погибнуть, — с укоризной заметил хранитель Бри, когда они с наследником Элендиля подбежали к раненым друзьям.       — Ты жив! — выдохнула Раданир, пока Саэрадан помогал ей встать на ноги, а Арагорн качал головой над увечьями Кандайта, поднимая и поддерживая собрата под руку.       — Признаться, сам не ожидал. Но принцы Ривенделла поистине чудесные знахари. Вернули почти из чертогов предков да ещё и на ноги поставили, — слабо усмехнулся хранитель Бри, обнимая друзей, успевших уже его оплакать. — Спасибо, — поблагодарил он деву, постукивая пальцем по Северной Звезде. — Элрохир сказал, что ты вложила её мне в руку. Думаю, это помогло больше всего. Я чувствовал присутствие благословения нашего народа рядом, тянулся к его свету во тьме.       — И поспели вы сюда лишь силой благословения, не иначе, — тяжело выговорил Кандайт, провожаемый Саэраданом к коню.       — Полно, друзья, будет ещё время наговориться, — поторопил Эллесар. — Последний рывок остался. Нам надо к Броду и скорее в Ривенделл. Ваши раны без серьёзного врачевания оставлять нельзя. Так что, как не прискорбно — но наши пути всё ещё едины с путями назгулов.       Глоренгур приветственно потянулся мордой к хозяйке, которой Арагорн помог сесть позади себя в седло, в то время как Саэрадан усаживал на коня раненого Кандайта.       — Он и правда артачился, — поведал вождь дунэдайн Раданир, говоря о её коне, — но только пока я не сообщил ему, что мы отправляемся за тобой. Он всё понял.       Хранительница Эттенмура была бледна, скачка приносила боль: пара-тройка костей точно были сломаны, она даже не могла определить источник боли, а горло, на котором остался багровый отпечаток ладони Короля-Чародея, жгло огнём. Но всё же дева слабо улыбнулась, похлопав коня по боку.       — Вы прибыли так вовремя, — рейнджер тревожно глянула на Кандайта.       Тот находился в полуобморочном состоянии и кровоподтёк над глазом был далеко не единственным. Но главное, хранитель Пустошей был жив. Они оба чудом остались живы.       — Я всерьёз боялся, что нам не поспеть. Да и Саэрадана не хотел брать с собой, просил его отлежаться. Но он, разумеется, не послушал этого совета. Глорфиндэйл обещал, что отправится следом за нами, когда убедится, что остальные хоббиты безопасно доберутся до Ривенделла, ведомые Эльвелэт, а Фродо будет увезён достаточно далеко. Так всё и случилось, — признался Арагорн.       Впереди замаячил подъём на холм за Бродом. Фигуры Чёрных Всадников тоже показались вдали: назгулы крутились на берегу и, кажется, снова вопили.       — Всё получилось, хвала звёздам. Отряд эльфов достойно сдерживал назгулов, хоть они все и погибли, но дали время Асфалоту прорваться через тот подлесок. Когда Призраки спохватились — было уже поздно. Никому не нагнать коня Глорфиндэйла.       — Все погибли? — прошептала Раданир, крепче вцепившись в рукав Арагорна. — Тагарэль? Ферлунд?       — Никто не выжил. Прости за такие вести, — мрачно ответил мужчина, качая головой.       Дунэдайн погнали коней ниже по течению Бруинена и остановились у самой воды; как раз вовремя, чтобы увидеть, как вылетают из леса Король-Чародей и трое его собратьев. Каргула Мордирита видно не было. Вслед за нежитью выходил статный воин, излучавший свет.       — Рад снова видеть вас, друзья, — Глорфиндэйл заметил дунэдайн, тепло им кивнув. — Смотрите! Они проиграли.       Из-за спины лорда Гондолина выбежало ещё несколько персон.       — Мистер Фродо! — заорал Сэм, почти обгоняющий Эльвелэт, подоспевшую с полуросликами к Броду.       — Стой, глупый! — эльфийская дева ловко перехватила воинственного садовника поперёк туловища и принялась оттягивать от воды. — Он пересёк Брод, он справился. Больше ему ничто не угрожает! А вот нам нужно повременить с переходом. Пусть сперва Призраки уйдут прочь!       Назгулы бесновались и бессильно выли на берегу, не смея ступить в Бруинен; на противоположной стороне — там, где начинались земли Имладриса, — следопыты увидели Асфалота, встающего на дыбы, Фродо Бэггинса, из последних сил цепляющегося за лошадиную гриву, Элладана и Элрохира, целящихся из луков в Чёрных Всадников.       Глорфиндэйл и дунэдайн замерли в десятке метров от нежити, ожидая, что же предпримут слуги Саурона. И похоже, отчаяние перед гневом хозяина взяло верх.       Сопровождаемый неверящими взглядами светлых существ, Король-Чародей бесстрашно хлестнул и погнал своего коня в воду. Животное отчаянно сопротивлялось, но седок и не думал поворачивать назад. Прочие назгулы подняли моргульские клинки и пустились следом за своим предводителем.       Закричал в страхе Пиппин.       Побледнели пуще прежнего следопыты.       Эльвелэт прижала в ужасе ладони к губам, выпуская из рук Сэма, вновь кинувшегося вперёд. На этот раз его удержал за шиворот Кандайт.       Элладан и Элрохир начали обстреливать назгулов из луков, пытаясь помешать их продвижению через реку.       Один лишь Глорфиндэйл оставался безмятежен лицом и ничего не предпринимал.       — Не думал, что он решится, — с любопытством поделился своим мнением касательно действий Короля-Чародея Перворождённый эльф.       — Они же сейчас пересекут Брод! Глорфиндэйл! — отчаянно вскрикнула Раданир, порываясь вперёд, но Арагорн не позволил ей отойти от коня.       Он не мигая провожал взглядом стройную фигуру, что вышла на противоположный берег. Назгулы тоже увидели её и заторопились пуще прежнего.       — Отступите-ка все назад, — почти весело посоветовал Лаурэфиндэ, подавая пример остальным и отходя на несколько метров от воды.       Арвен обогнула братьев, успокоительно коснулась ладонью лба Фродо и, вскинув руки, что-то проговорила, глядя в сторону истоков реки. Шум водопадов заглушил слова, произнесённые эльфийской принцессой. А Всадники тем временем преодолели уже половину Брода.       — Смотрите... — привлекла всеобщее внимание Раданир, уставившись себе под ноги.       Камни, устилающие склон перед песчаной линией берега, извечно сухие даже в весенний разлив, сейчас утопали в воде, что бурлящими водоворотами заворачивалась вокруг них. Земля затряслась мелкой дрожью, роняя со склонов мелкие камушки и осыпаясь почвой.       — Леди Арвен призывает природный гнев с Мглистых Гор! К деревьям! Быстрей! — перекрикивал нарастающий гул Глорфиндэйл. Поднявшийся ветер трепал золотые локоны и плащ водяной бурей.       Отбежавшие под защиту деревьев его друзья, прикрывая глаза от разбушевавшейся стихии, в немом восхищении глядели, как из-за склона, набирая бег и объём, вырывается могучий поток реки.       Назгулы подняли испуганный визг, но его легко заглушил разъярённый рёв Бруинена.       Достигая Брода, приняли волны силуэты мчащихся коней, что рвались смыть с камней великой реки поступь моргульской нежити. Обезумевшие чёрные лошади понесли своих седоков прочь, но восставшая река догнала, подхватила их, подминая под огромные водяные валы, дробя и мордорских животных, и их хозяев валунами да обломками древесных стволов, смытых со склонов выше по течению.       Мэрри, стоявший чересчур близко к берегу, оступился на песчаной насыпи и чуть не полетел вниз. Лишь вовремя спохватившийся Пиппин уберёг друга от страшной участи.       Арвен и её братья тем временем уже увели Асфалота с Фродо на спине, спеша передать раненого Хранителя в руки Элронда, способного излечить рану от удара моргульского клинка.       Назгулы воспрепятствовать уходу Кольца никак не могли — их с головой занимали собственные проблемы.       Кольценосцев унесло в пару мгновений: лишь один раз видели воины и хоббиты мелькнувшую когтистую лапу, выныривающую из воды, роняющую тонкий чёрный клинок, да заметили, как пытался один из назгулов ухватиться за ветви кустарника, растущего у самой воды. Но Бруинен, призванный на защиту границ Ривенделла эльфийской силой, не оставил невредимым не единого Призрака, унося их прочь.       Чары Короля Ангмара не помогли ему.       Тем временем река, выполнившая своё дело, смирела, и поток её вновь становился спокойным и размеренным. Вода отступила, обнажая камни, мелкий сор и крупные расщепы елей, которые застряли меж валунов при сходе волны. Всё вернулось в норму и только мерцающая на солнце водяная пыль напоминала о том, что здесь только что были побеждены силой первородной стихии могущественные слуги Врага.       — Не хочу я теперь в эту воду входить, — замотал головой Пиппин и умоляюще уставился на Эллесара. — Неужто нет пути в обход или там моста какого-нибудь неподалёку? А, Странник?       — Не робей, мой друг! — хлопнул его по плечу Арагорн. — Коли нет в душе твоей зла, то и река не тронет тебя.       Пиппин судорожно сглотнул. Но Сэм и Мерри уже шлёпали через Брод, и ничего не оставалось бедняге Туку, кроме как скрепя сердце поспешить за друзьями.       — Нет зла, нет зла, нет зла… Вообще никакого зла в моей душе. Хорошая река… Хорошая… — бормотал Перегрин как заклятие, пытаясь преодолеть Брод как можно скорее.       — Куда мистера Фродо увезли? — допытывался Сэм у Эльвелэт. — Его вылечат?       — Увезли его в Ривенделл, Семуайз, умерь беспокойство, теперь весь кошмар позади, — успокаивала Гэмджи эльфийка, избегая отвечать на вопрос об излечении Бэггинса.       — С вашими ранами, Раданир, Саэрадан, Кандайт, — сурово говорил Арагорн, поочерёдно обводя взглядом своих следопытов и не намереваясь слушать даже слова возражения с их стороны, — нам тоже нужно поспешить. Ваши земли пару недель обойдутся без вас: в Пуще пройдут рейды воинов Ривенделла, за Пустошами приглядит Радагаст, а Бри… А в Бри и так ничего не происходит, — подытожил дунадан, махнув рукой праведному недовольству Саэрадана. — Это приказ. Мы справились. Что бы не ждало нас в грядущем — этот бой за нами и, хоть оплачен он великой ценой, выжившие заслужили хотя бы краткий отдых.       — А я вовсе не устал, вот только блинчиков хочется, — вздохнул Саэрадан, хмуро щурясь закату, красящему округу в мёд и янтарь.       Раданир оглянулась назад.       Где-то там, в лесах, навечно сомкнули веки многие её друзья.       Там лежал сейчас убитым Тагарэль, и тела прочих храбрых эльфов, которых он повёл за собой на смерть, устилали холодную землю Троллистой Пущи. Рядом с торенхадским проводником стыл и глядел невидящим взглядом в высоту алых крон родного леса юный Аганэль. Глаза мертвеца некому было сомкнуть.       Прекрасные создания, коих спел Илуватар для украшения этого мира светом, мудростью и красотой, встретили ужасную кончину, погибли в ходе очередной войны, обратились бессмысленной и беспощадной жертвой. Стали они прахом и памятью, платой за приход Кольца в Благословенный Край.       Хранительница Эттенмура сглотнула колючий ком. В груди щемило, и виной тому были вовсе не сломанные рёбра.       — Фаэртель, — тихо окликнул её голос Глорфиндэйла, а затем и его ладонь легла на плечо дунаданэт, увлекая прочь, — идём. Мы воздадим дань павшим, но в Имладрисе. Идём же.       Дева прерывисто вздохнула, закусывая до крови губы, удерживая себя от ненужного проявления эмоций. Лишь спустя пару минут обернулась она к нолдо. Сейчас он не выглядел блистательным и благоухающе-юным, прекрасным воителем. Это был просто древний, бесконечно усталый эльф.       — Их имена не должны быть забыты, — прошептала рейнджер, борясь с подступающими к глазам слезами. — Все живущие сейчас и после должны будут помнить тех, благодаря кому слуги Саурона потерпели поражение, а он сам, думаю, понял, что свободные народы готовы и дадут ему достойный отпор в грядущей войне.       Лаурэфиндэ слабо улыбнулся, кивнув добрым словам, и на секунду задержал взгляд на солнце, заходящем за вершины пушистых елей.       — Так и будет, мэллон. О событиях этой битвы сложат легенды. Пройдёт сотня лет, тысяча. Но память о том, что свершилось, переживёт все Эпохи мира. В том я клянусь.       Вечер принёс с собой тучи и ливень.       Тягучие холодные струи отбивали тяжёлую дробь по камням, земле и листве, смывали кровь и воду, хранящие память о том, что видели эти леса.