Легенды о Серых Стражах

      — Нет!       Раданир, чьё лицо было белее полотна, бежала к лежащему на земле дунадану, огибая искалеченные тела мёртвых эльфов и коней, отталкивая встречных с пути, оскальзываясь на залитых кровью арнорских плитах. Роняя из рук меч и тяжело падая на колени рядом с собратом, воительница до боли закусила губу, не смея утратить самообладания и потянула лежащего ничком мужчину за плечо.       Гудел огонь костров, что не остановил атаку назгулов, выжившие скорбно склонялись над павшими, которых смёл со своего пути Король-Чародей Ангмара.       Кандайт появился словно из ниоткуда, помогая хранительнице Эттенмура перевернуть Саэрадана на спину.       Его руки дрожали так же, как у неё.       — Отойдите!       Элладан спешил к ним, и Элрохир, бледный лицом, но собранный и суровый, опустился подле кардоланца, буквально отдирая от него его сородичей.       Саэрадан лежал недвижимо: его собственная кровь окрасила кожаный жилет, пробитый чудовищным ударом моргульской когтистой перчатки. Сквозь четыре рваные дыры всё ещё толчками уходила кровь. Хранитель Бри не дышал.       Раданир поднялась, пошатываясь, отступая по велению принца на шаг назад, чувствуя, как вновь предательски дрожат губы и слабеют колени. Только ладонь стоявшего рядом Кандайта, крепко схватившая за предплечье, не позволила упасть. Следопыт Пустошей выглядел невозмутимым, и лишь редкое подрагивание желваков выдавало рвущиеся наружу гнев и скорбь.       Оба следопыта не сводили глаз с лежащего на земле собрата, пытаясь уловить хоть тень движения.       Дунэдайн всегда знали каковы будут ставки в этой войне. Но терять братьев так скоро они готовы не были.       — Ваше пребывание здесь ничем не поможет предстоящему делу, друзья, — окликнул застывших следопытов Тагарэль, один из эльфийских проводников, переживших ночное нападение.       Именно он привёл сейчас подмогу с окраин Эттенмурских высот. Все они были уже верхом, придерживая за поводья ещё двух заседланных коней, одним из которых был Глоренгур.       — Мы выезжаем сейчас же. Будем идти по следу Призраков, где бы они ни были, и дадим им бой. Они всё ещё там, в лесу, и поджидают Хранителя.       Хранители Эрегиона отвечали лишь тем же тягостным молчанием.       — Мы только что приняли сокрушительное поражение, — возмутился Хейтур, гном из лагеря Барахена. Барахен стыл сейчас бездыханным в числе мертвецов, рядом со своим другом — эгланом Бэлтиром. — Какой смысл продолжать бесполезное кровопролитие? Сложить голову ни за что? Просто бесславно сгинуть, как те, что лежат сейчас здесь?       Лишь после этих злых слов следопыты дёрнулись.       Раданир рванулась из-под руки Кандайта, метнувшись к гному и вздёргивая бородача за ворот рубахи прежде, чем её успели остановить.       — Посмей сказать ещё раз, что все они погибли зря, трусливый негодяй, и, клянусь памятью Севера, — процедила дева под предостерегающие возгласы эльфов, — твоя голова будет любоваться своей бородой с земли! Имей уважение к павшим, гном!       — Кандайт, останови её! — выкрикнула Эльвелэт.       — И не подумаю, — мужчина демонстративно сложил руки на груди, с мрачным удовольствием наблюдая за раскаянием хрипящего Хейтура.       — Довольно! — голос Элрохира звенел сталью.       Эльф поднял руку, алую от крови Саэрадана, и Раданир тотчас выпустила гнома, отходя обратно к хранителю Пустошей.       Принц Имладриса проводил её укоризненным взглядом.       — В одном Хейтур прав, Фаэртель. Крови пролито достаточно, не хватало ещё и нам вцепиться друг другу в глотки! Тёмный смрад улайри всё ещё силён здесь: он дурманит рассудок и множит в вас злость — люди ему особенно подвластны. Отправляйтесь с Тагарэлем, — повышая голос продолжал Элрохир, не давая дунэдайн возможности возразить, — оттесните Призраков к востоку от Брода, если сумеете, и возвращайтесь к своим лагерям, коль останетесь в живых. А здесь вы уже ничем не поможете. Будет лишь хуже, если вы не уйдёте. Поверьте. Я это вижу. Лорд Глорфиндэйл и Странник совсем рядом: они с хоббитами пройдут здесь через полдня и помощь им всё ещё нужна. Поспешите. Мы с Элладаном прибудем к Броду, когда… Когда закончим здесь…       Он отвернулся, не в силах договорить.       Раданир моргнула и мимолётным движением ладони отёрла слезу, сорвавшуюся с ресниц. Элладан сочувственно глядел то на неё, то на Кандайта, но дунэдайн всё так же неотрывно наблюдали за бледным лицом Саэрадана.       Гул пламени стихал. Те, кто мог стоять на ногах, но был слишком слаб для сражений, тушили бесполезные костры, выносили из-под развалин главного зала Торенхада всё новые тела. Тагарэль ещё дважды окликал следопытов, а те всё никак не могли решиться оставить здесь друга и уйти. Наконец, хранительница Пущи подошла к павшему собрату и, наклонившись, на секунду сжала его холодную руку, что-то вложив в неё. После она повернулась и молча пошла прочь, принимая у эльфов поводья от сбруи Глоренгура. Кандайт же присел рядом с Элрохиром, всё ещё шепчущим что-то над хранителем Бри.       — Мы не отступимся от преследования этой гнусной нежити, ты ведь знаешь, — тихо сообщил кардоланец, буравя взглядом эльфа. Элрохир вздрогнул его словам, но головы так и не поднял. — Мы идём не теснить их к реке. Мы идём мстить. И мне плевать, чем навеяна эта мысль — собственными чувствами или тёмными чарами. Эти твари убили моего брата. Нам не одолеть назгулов... Но мы сделаем всё, чтобы моргульские псы запомнили эту встречу.       — В таком случае, мы больше не увидимся, — спокойно сообщил принц, наконец воззрившись на человека синевой глаз.       Они были затуманены скорбью, но сын Элронда не отговаривал Кандайта от задумки. Мудрый эльф, живущий на земле куда дольше своих смертных друзей, всё понимал. Не раз он слышал подобные слова, не раз провожал близких на смерть во имя отмщения за убитых любимых.       — Об этом не воспоют в легендах, — подытожил Кандайт, поднимаясь и натягивая на голову капюшон, а на лицо — маску, — но Хранитель будет спасён. Дунэдайн исполнят долг. Остальное останется неважным и забудется.       — Мы не забудем, — вступил в разговор Элладан.       Горечь расставания заставляла звучный голос принца преломляться. На Раданир он больше не глядел. Опустив голову, сын Элронда добавил, пересиливая себя:       — Чем бы не окончилась ваша охота, в Каминном Зале Имладриса всегда будут звучать печальные строки о страшном сражении и имена тех, чьи жизни оно унесло. Да осветит Элберэт ваши пути, в какой бы сумрак они не завели вас. Прощайте.       Группа эльфов Тагарэля уже правила коней на юг от Торенхада, пропитанного аурой смерти и боли, выискивала незримый след, оставленный виновниками ночной резни.       Трупы сложили в центре разорённого лагеря, оставив лишь один костёр. С мертвецами достойно простятся и предадут тела огню, после чего прах эльфов отправится в последний путь до Ривенделла, а людской — до Ост Гурута.       Раданир ожидала Кандайта поодаль от крепостной стены, глядя на разгорающийся рассвет, что был алее эттенмурской листвы.       Ночь с лихвой насытила небеса кровью.       Заметив приближение кардоланца, дева привычным движением подняла на нос маску. Только затем она повернулась, молча передавая хранителю Пустошей кожаные ремни поводьев второй лошади, кои удерживала в руках. Мужчина взобрался в седло, и дунэдайн безмолвно пустили коней прочь от проклятого места, ни разу не оглянувшись.       Аганэль был совсем юным эльфом, увидевшим лишь семисотую осень в Эттенмуре.       Его пост был далеко отсюда, в Ривенделле, на дороге к Мглистым горам, у перевала Кирит Имладрис. И Моргот же дёрнул его попроситься этой ночью выйти в рейд на плато, посчитав свою жизнь чересчур размеренной! Нет, трусом Аганэль не был: сражался мечом и стрелял из лука он достойно, пустить их в ход не боялся. Вот только война и смерть были противны ему до глубины фэа и старался он даже охоты на оленей не видеть.       Когда Тагарэль прибыл к их лагерю прошлой ночью, весь перемазанный кровью, и призывал выкриками о некоем нападении тотчас сесть на коней и следовать за ним, Аганэль решил, что, видно, пещерные тролли разбушевались или особо злобная стая волков порвала кого-то.       Но того кошмара, что открылся глазам юного создания в Торенхаде, не могло ему привидеться и в самом жутком сне.       Десяток изломанных тел, убитые кони, стены и пол — сплошь залитые алым. Запах приторный, тошнотворный. То горели плоть, шерсть и кровь. Стонали раненые, призраками бродили выжившие. Подмога опоздала. Аганэль не лишился чувств на месте лишь потому, что ему было позволено встать поодаль и сторожить коней. Он даже позабыл спросить о том, что же здесь произошло, — в таком ужасе и дрожи пребывал после увиденного.              Торенхад — самый укреплённый пост охотников Троллистой Пущи, пристанище путников почти у самых границ благословенного края — и подвергся практически полному опустошению и разрушению! Ривенделлец пускался в самые фантастические предположения, но не мог всё же представить, кто был способен на подобную чудовищную жестокость, да ещё и под носом Владыки Элронда и его сыновей.       Помимо эльфов юнец углядел в лагере неожиданных гостей — людей с Севера, следопытов местных земель. Похоже, они тоже понесли потери и стояли сейчас как пара волков, готовых в любую минуту сорваться и пустить кровь виновникам трагедии. Аганэль отвернулся и тяжко вздохнул, поглаживая тонкими пальцами переносицу своего коня: их призвали сюда с плато не просто так — будет стычка. И судя по всей серьёзности происходящего — враг поистине ужасен. Эльф чувствовал тяжёлый смрад зла: вязкий, словно студень, и зловонный, словно болото. До него не доходили недавние слухи о назгулах и их охоте за Кольцом.       Если бы несчастный Аганэль узнал сейчас, что предстоит ему вынести и с кем столкнуться, — в обморок бы хлопнулся уже наверняка.       Солнце в Пуще давным-давно пекло макушки путников, никак не помогая, а только лишь задерживая продвижение отряда.       Отыскать тёмный след в ярком свете и восторге живности, радующейся погожему деньку, было особенно затруднительно. Довольно скоро эльфы начали в сомнениях петлять кругами, и тогда, к удивлению Аганэля, считавшему, что нет равных эльфийским следопытам, отпустив коней, вперёд вышли дунэдайн. Всё так же молча и угрюмо люди в масках двинулись на юго-восток. То пригибаясь к земле и вороша листву, то касаясь стволов деревьев. Продвижение отряда ускорилось в разы: смертные словно чуяли тех, за кем гнались, и в направлении не запутались ни разу.       Однако никакого воодушевления это не несло, а наоборот, только усиливало общее напряжение и предчувствие чего-то страшного, гнетущего, к чему следопыты Эриадора так рвались. Они не разговаривали даже между собой, лишь изредка переглядывались и сумрачно кивали, понимая что-то, доступное лишь им. Эльфы, идущие впереди, старались держаться поодаль от дунэдайн, и Аганэль был в их числе.       — Так что же всё-таки произошло в Торенхаде этой ночью? — робко вопросил юнец хмурого Тагарэля, глядящего только вперёд.       — Бойня, — отрезал эльфийский охотник, но, помолчав, всё же начал нехотя рассказывать. — Оружие Врага попало в руки к полуросликам. Хоббитам. Улайри — проклятые рабы Кольца — узнали, где их искать и напали на них.       — Улайри? Людские короли-мертвецы древности? — пролепетал Аганэль, закачавшись в седле. — Они ведь сгинули! Тысячи лет назад с падением Саурона пали и они!       — Улайри существуют, пока существует Кольцо, — возразил Тагарэль, взметнув рыжей шевелюрой. — А оно существует и как раз направляется сюда в руках хоббитов. Слава Валар: Эстель был с посланцами Шира и сумел отбить первую атаку врагов, но хоббит, несущий Кольцо, тяжело ранен. То было в Пустошах, неделю тому назад. Лорд Глорфиндэйл и один из следопытов, — Тагарэль кивнул на Раданир, — отправились на выручку отряду. Но заставить слуг Врага, принявших обличье Чёрных Всадников, отвернуть с пути, они не сумели. Те возвращались вновь и вновь, как падальщики к мясу. Тогда дунэдайн объединились и повели врага за собой. Радагаст из Майар помог им. Всё шло хорошо, всё шло по плану, — горько качал головой охотник, погружённый в воспоминания, а юный ривенделлец слушал его, забывая даже моргать. — Раданир и её собратья должны были выгнать Призраков на Торенхад, где мы бы рассеяли их по округе, разогнали и держали поодаль друг от друга, не давая возможности нанести общий удар.       — Но что-то сорвалось, — почти беззвучно выдохнул Аганэль с замиранием сердца.       — Да нет, — невесело усмехнулся его собеседник, правя лошадь правее, вслед за внезапно свернувшими к Драугладу следопытами, — задумка исполнилась в точном соответствии с планом, вот только… — Тагарэль печально поглядел на юного стража, — ...мы недооценили силу улайри. Ангмарский Король-Чародей. Он пришёл с ними. Он шёл впереди них. Смеркалось, и мы сумели заметить его слишком поздно. Постовые не подали ни единого сигнала — он убивал их быстро и беззвучно. Даже не вынимал меча, дабы не наделать шуму и не поднять тревогу в лагере раньше времени. Просто сворачивал шеи или пробивал черепа. Он шёл не останавливаясь, но и не спеша: постовые падали и Ангмарец переступал через трупы небрежно, как мы через кусты, — трусливый гном, которого Раданир трясла утром, всё видел из кустов, но не казал носа. Он-то и рассказал нам, как всё было перед нападением на лагерь, когда его вынули из зарослей. Трясся, как заяц.       — Когда они напали открыто? — Аганэль не хотел больше ничего этого знать — воображение рисовало жуткую картину расправы слишком красочно — но не мог остановиться и не спрашивать.       — Когда упал последний дозорный, стоящий у конюшни. Несчастный попадал в свет костров, и многие увидели, как валится он наземь, а за ним стоит высокая чёрная фигура, сплошь закутанная в древний прогнивший саван, что был темнее самой ночи. Наверно, люди только таким и могли его видеть. Мы же видели иссохшее лицо безглазого мертвеца в серых одеждах забытого царства и в шипастой короне. Он отмахнулся от огня костров, он сминал голыми руками тех, кто бросался на него, — в ушах моих до сих пор их крики и звук крошащихся костей. Король-Чародей издевался, разрывая их и калеча. Он показывал, на что в действительности способен и какую силу мы прогневали. Мечи и стрелы не чинили ему ни вреда, ни препятствий. Когда посеял он достаточно смуты в лагере, с разных сторон появились остальные восемь Всадников. Лучники и копейщики были убиты в первую очередь. Лошади обезумели от страха, метались кругом — улайри убили и их. Отряд поддержки засел внутри крепости, но выйти нам на подмогу не сумел: Кольценосцы сбросили тех, кто держал горящие факелы, через окна в главный зал, устроив пожар внутри. Затем обрушили арочный свод над воротами. Никто не выбрался.       Казалось, страшнее быть не могло, но Тагарэль всё продолжал ужасный свой рассказ.       — Те, кого ты видел утром, выжили лишь потому, что сумели собраться вместе и отражать удары, тянуть время. Дунэдайн сражались с Призраками, что появились с западной крепостной стены. Следопытские мечи нуменорской ковки — хоть что-то, успешно отпугивающее улайри. Их противостояние длилось всю долгую ночь с попеременным успехом. Пока один из них, Саэрадан, не поддался смутному порыву и не бросился на самого Короля-Чародея. Его друзья не успели его остановить. Ангмарец отбил атаку и схватил дунадана за грудки — видно, собирался пропороть рукой насквозь.       Вот только Северная Звезда — священный знак капитанов дунэдайн, что они носят у плеча, — обжёг его. Ярость Верховного назгула была безбрежной. Он сорвал фибулу, распоров дунадану грудь, и отбросил прочь, словно куклу. Но этот ожог сильно его смутил. Он стал держаться поодаль, выпустив остальных вперёд. Впрочем, для защитников Торенхада это не принесло ровно никакой разницы. Наши друзья так и продолжали гибнуть. Быть может, там бы пали все мы. Многие считают, что из-за того, что вдруг явились наши принцы, улайри отступили. Но я так не думаю… Не мог приход лордов Элладана и Элрохира побудить монстров уйти. Да, сыны Владыки Элронда — сильные воины, куда сильнее всех тех, кто был там ночью. Но Короля-Чародея не отпугнуло бы всего лишь появление ещё двух эльфов, я уверен. Он оставил жизнь девятерым и лишь затем ушёл, уводя остальных Призраков. Девять выживших из семидесяти трёх. Он оставил нас в этом количестве, как насмешку.       Тагарэль замолк и ускорил шаг, видя, что дунэдайн остановились у обрыва.       Аганэль не стал нагонять проводника; он молчал и долго не мог прийти в себя после рассказа. Единственное, что накрепко решил для себя юнец, — что ещё многие и многие годы и близко не подойдёт он к Торенхаду, а точнее — к тому, что от него осталось.       — След потерян?       Тагарэль вопросительно застыл чуть поодаль от следопытов Севера.       — Нет, — хрипло, после долгого молчания откликнулся Кандайт и дёрнул подбородком в сторону берега Бруинена.       Шум великой реки гудел уже совсем близко.       — След разделяется. Шестеро из Всадников где-то в подлеске. Ещё трое ушли в сторону Драуглада.       — В их числе Ангмарский король-мертвец, верно? — Тагарэль нахмурился, понимая, почему дунэдайн остановились. — Этой ночью он играючи убил шестьдесят четыре воина. На что вы надеетесь?       — На то, — ответила Раданир отстранённо, — что вы сумеете отгонять оставшихся шестерых достаточно долго, чтобы дать Арагорну и Глорфиндэйлу провести хоббитов к Броду. А мы, в свою очередь, выгадаем вам немного времени, отвлекая на себя этих троих.       — Отвлекая? Вы просто погибнете, отправившись лишь вдвоём, — без обиняков сообщил эльф.       — Чародей имеет особое пристрастие к пролитию крови нашего народа, — насмешливо хмыкнул Кандайт, — он не станет торопиться. Особенно с потомком кардоланских князей.       Раданир опустила голову, но промолчала. Тагарэль же пытался ещё выискать в уме отговорки, хотя и понимал, что следопыты предложили единственно возможный расклад. Вся эта игра в поддавки ставила на кон судьбу Средиземья. Если Призраки Кольца получат Единое — свободным землям наступит конец и война будет проиграна, не начавшись.       Даже сейчас не было ни у эльфов, ни у людей достаточно сил для того, чтобы справиться с Девятью, что и говорить о самом Сауроне Мордорском? Как ни чудовищно, но единственная их надежда сейчас была в том, чтобы пожертвовать достаточным количеством жизней друзей и близких для ослабления внимания назгулов.       — Да хранят вас Валар как можно дольше, — выдавил наконец Тагарэль, укладывая тонкие ладони на плечи друзей, которых уже не чаял увидеть вновь. — Сделаем же что должно. Наваэр, дунэдайн.       — Наваэр, — ответили ему уходящие в чащу фигуры.       Пару минут ещё стоял охотник понурив плечи, пока его не окликнули.       В какую же злую Эпоху, выдалось им жить!       — Время не ждёт! — тревожно воскликнул эльф, позвавший Тагарэля.       Только после оклика эльфийский проводник встрепенулся и возвратился к своему отряду, взмахивая в седло да уже без остановок и сомнений гоня коня на поиски проклятых врагов.