Легенды о Серых Стражах

      — Всадник приближается.       Кандайт мрачнел лицом, вглядываясь в предрассветный сумрак и пропуская меж пальцев упругое оперение стрелы, лежащей на тетиве и ожидающей, пока силуэт приближающегося путника обрисуется чётче.       Саэрадан по-охотничьи вскинул голову над высокой травой. Следопыты засели в овраге под Последним Мостом: именно здесь Пустоши граничили с Эттенмурской рощей, что людьми была прозвана Тролльей Пущей. Мужчины решали как поступить: продолжать погоню за тремя Кольценосцами, укрывшимися в Пуще, или ждать здесь остальных призраков. Саэрадан считал, что Бри и Дикие земли сейчас особенно уязвимы, потому Халрос, хранитель Шира, помогавший собратьям разжигать костры и отгонять назгулов у Амон Сул, был насильно отослан обратно.       Пару часов назад два следопыта достигли Моста и едва задумали ступить дальше, в красный лес, как далёкий стук копыт привлёк их внимание, заставляя кинуться в колючий кустарник.       — Это не назгул, точно, — заверил Саэрадан друга, чутко вслушиваясь в перестук лошадиного галопа, — мордорские кони скачут тяжело, они одоспешены. Но это и не брийский скакун. Бег слишком быстрый, лёгкий. Конь эльфийский!       Выслушав доводы бывалого фермера, Кандайт снял стрелу с тетивы и, убирая и её, и лук в колчан, зашагал обратно, на мостовой камень. Саэрадан взбирался по склону вслед за хранителем Пустошей.       Тем временем, скрытый пока стрельчатой высокой оградой Моста, всадник поравнялся с укрытием дунаданов и осадил лошадь — явно неспроста, а зная, кого здесь найдёт.       — Нам стоило догадаться, — тихо хмыкнул Кандайт сверху.       Когда Саэрадан, выравнивая дыхание, вышел из-за спины собрата, что стоял, уложив руки на эфес меча, то увидел, как из седла спрыгивает невысокая фигурка в сером плаще.       — За нашими спинами ещё двое назгулов, — не тратя время на ненужные сейчас приветствия, сообщила Раданир.       Дева благодарно потрепала своего коня за быстроту и, забросив поводья на седло, что-то коротко сказала животному, тотчас унесшемуся прочь. Его хозяйка же подошла к дунаданам, жестом указывая в сторону оставшихся позади Пустошей:       — Я пыталась отвлечь их на себя и увести следом, но они свернули к Агамауру. Видно, решили выгнать из нор и склепов местную нечисть и прикрывать ею своё продвижение.       Мужчины напряглись, вглядываясь в сторону, указанную девой.       — Когда это было? — жёстким голосом спросил Кандайт, щуря глаза в серую дымку и прикидывая что-то в уме.       — Вчерашним вечером.       — И они не попытались развязать бой?       — Нет, они словно смерть несли на хвосте — гнали коней, не оборачиваясь, — продолжала рассказ Раданир, а Кандайт всё мрачнел и мрачнел. — Я преследовала их до самой Багровой Тропы, но…       — Ты в своём уме? — с ужасом и гневом воскликнул Саэрадан, взмахивая руками. — В одиночку, очертя голову броситься в кишащее нежитью место?! Ещё и за назгулами следом?! Чего бы ты своей смертью…       — Тебе неведомо, каково это — оказаться под воздействием их чар, Саэрадан! — вдруг рявкнул Кандайт, бросая колючий взгляд на сородича.       Хранитель Бри растерял весь пыл и, ошарашенно моргая, примолк, а Раданир, прищурившись, вгляделась в испещрённое шрамами лицо следопыта Пустошей.       Кандайту, в отличии от Саэрадана, приходилось встречаться с Призраками Кольца. И сейчас он явно припомнил свою встречу с Королём-Чародеем в Могильных Холмах, много лет назад, — жестокую назгульскую насмешку, когда тот говорил через маленького ребёнка, подстёгивал дунадана Амон Сул мороком. Вот и вспылил сейчас.       И всё же дева неуловимо кивнула в знак благодарности, поймав на мгновение взгляд серых глаз.       — С таким и правда невозможно побороться, мой друг, — обратилась дунаданэт к поникшему Саэрадану. — Тебе кажется, что по своей воле и смелости ты несёшься вперёд, но оказывается, что ведёт тебя чья-то злая воля, как котёнка за солнечным бликом. И благо, если вовремя ты это поймёшь…       — Но что теперь делать? — вопрошал хранитель Бри уныло. — Всадники перережут путь Арагорну, в два счёта отобьют хоббита, и всё будет кончено.       — Не всё так плохо, Саэрадан, — заверила вдруг дева, к удивлению обоих собратьев. — Мы разминулись с вами. Из Ривенделла нас выехало двое. Я и лорд Глорфиндэйл.       — Ого, — присвистнул хранитель Бри уважительно, — не каждый день увидишь, как один из Древнейших лично вступает в дело.       — Что требуется от нас? — Кандайт решил подвести этот диалог к окончанию. — Мы гнали впереди себя троих назгулов. Позади — ещё двое. Что помешает им взять нас в тиски и перебить?       — А то, — откликнулась Раданир и кивком головы предложила дунаданам следовать за ней, — что Радагаст обещал помочь выкурить Всадников из Агамаура и гнать до самой Пущи, как лис из норы. Не вижу причины не доверять словам мага Ордена Истари. Мы останемся у Тракта и выждем момент их появления. В этом лесу есть то, что сумеет их ослабить и сбить с толку. Нам нужно выгнать Всадников на Торенхад, отвлечь от Тракта, по которому Глорфиндэйл и Арагорн ведут наших маленьких друзей. Мы обязаны продержаться до того, как они достигнут Бруиненского Брода. Дальше призракам не будет пути. Владыка Элронд не допустит их на земли Имладриса.       — Участие наследника Элендиля, Радагаста Бурого, лорда Глорфиндэйла, владыки Ривенделла и его сынов… — пустился в пересчёт Саэрадан, шурша кустами. — Эта погоня останется в истории, помяните моё слово.       — Надеюсь, прославится она как та, — в тон отвечал ему Кандайт, — когда отродья Саурона были так близки, а всё же не сумели получить своего.       — Вознесём мольбу, чтобы так оно и было, — выдохнула Раданир, мягко махнув рукой мужчинам и первой скользнув в чащу алых листьев.       — ...Ты ощущаешь тяжесть в сердце, рубя нежить, некогда бывшую нашими предками, Кандайт?       Хранитель Пустошей скосил глаза на Раданир.       Дева сидела, глядя вперёд, обращаясь к дунадану, но взгляда на него не переводя.       — Уничтожая истлевшие тела, мы ведь всё равно не приносим им покоя, — продолжала следопыт тихим голосом. — Испытываешь жалость к ним, развеивая их пепел?       Саэрадан бродил чуть поодаль, искренне наслаждаясь видом высокоствольных буков и вязов, алой листвой, возясь с доверчивыми оленями.       Его сородичи подобных восторгов к окружающей природе не проявляли: Раданир видела всё это каждый день, а Кандайт и вовсе не отличался особой эмоциональностью.       — Я не задавал себе подобных вопросов никогда, — признался мужчина, с прищуром наблюдая падение листьев. — Разве теперь это важно? Возможно, что однажды и наши умертвия восстанут и будущие дунэдайн поступят с ними так же, как мы с нынешними. Наш род проклят и угасает. Наша судьба — не блистательные чертоги предков. Наши дозоры после смерти продолжатся. Мы последуем за Северной звездой, в числе прочих братьев.       — Ты не веришь, что нас ждёт покой? Что наследник Элендиля принесёт новый расцвет потомкам нуменорцев?       — Я верю в то, что Арагорн принесёт мир и процветание миру людей, — уклончиво откликнулся кардоланец.       — Живым, — проницательно подметила Раданир, наконец посмотрев на Кандайта.       Дунадан молчал, глядя себе под ноги через переплетение рук, уложенных на колени.       — Живым, — подтвердил мужчина, помолчав, а затем взглянул в глаза собеседницы.  — Посуди сама. Мы не гондорцы. Мы рыцари давно павшего Арнора. Люди осени, которым уже не дождаться весны. Король-Чародей прошёлся триумфальным ходом по землям Кардолана, Артэдайна, Рудаура. Он пропитал наши края своим смрадом. Кто смоет это проклятие? Приход наследника воссоединит народы, возведёт города. Но не схож он с благословением эльфов, не подарит успокоения растревоженным мёртвым душам. Тем, что пали тогда и после.       Раданир моргнула, вздрогнув, и тревожно глядела на Кандайта, пока он угрюмо качал головой.       — Конец моего пути — лечь прахом в арнорскую землю по всем обычаям Кардолана, рядом с костями предков. А дальше… Будь что будет. Я не хочу думать о том, чем я стану через десяток лет, через сотню. Мой бой будет окончен, а долг — исполнен. Я останусь покоиться в Могильниках — в земле, которую защищал всю жизнь. Иной судьбы мне и не нужно.       Он продолжал глядеть на хранительницу Эттенмура, и она не выдержала этого взгляда, отворачиваясь к Тракту, лежащему ниже уровня склона, на котором они сидели.       Саэрадан по-прежнему беззаботно возился с животными — прирождённый фермер.       — Ты — другое дело, — пожал плечами Кандайт, — ты вольна уплыть на Запад. И точно знать, что конец твоего пути станет светлым. Могильный холод не тронет тебя.       — Ошибаешься, — отрицательно качнула головой дева.       Слова Кандайта остались мрачной мыслью в душе: она сама не раз размышляла о том, что ждёт её и её народ там, за гранью. И слишком схожи были безрадостные мнения следопыта Эттенмура и хранителя Пустошей. Если бы Раданир вспомнила о том, как удалось ей однажды приоткрыть призрачную завесу, вспомнить о завете отца, о том, что есть для потомков забытого королевства шанс, дева сумела бы вселить во многие души собратьев надежду.       Но мёртвые бдительно хранили свои секреты, и вновь услышать то, что сообщили ей почившие скитальцы Нуменора, Раданир было не дано. Однако, несмотря на всё, предаваться отчаянию и сумраку, которому отдавался Кандайт, дунаданэт не собиралась.       Она поднялась с елового ковра, устилающего склон, позволяя лесному ветру подхватить её каштановые пряди:       — Мой путь избран давным-давно, как и путь любого из дунэдайн.       Раданир бездумно взглянула на Кандайта и мгновением позже устрашилась, что её глаза выдали истинные чувства. Но он, казалось, ничего не заметил, и тогда, следопыт позволила себе сдержанную улыбку.       — Пусть во мне лишь половина от человека. Но эта половина — из рода нуменорцев, которым жить на этой земле до скончания времён. Это судьба, которую приняла и я. Вместе с концом, к которому она ведёт. Я не уйду за Море и однажды, как и любого из нас, примет меня хладная земля Арнора.       Кандайт безэмоционально молчал, слушая и глядя на неё снизу вверх.       — Как и тебе, мне другой судьбы не нужно. Не нужно эльфийских кораблей, уносящих прочь от Средиземья. Но полно об этом. Враг рядом.       —...Собирать... белые... булыжники?...       Саэрадан сложил на груди руки, скептично притоптывая ногой.       Раданир раздражённо оглянулась на него, поднимая с земли крупный, размером с гранат, и гладкий, словно галька, белый камень, поблёскивающий кварцевыми крапинками. Взвесив его в руке, дева сунула камень почти под нос хранителю Бри.       — Это камни, извечно лежавшие в ручьях, что которую тысячу лет текут под мостами Имладриса. Охотники оставляют их здесь, когда делают схроны с дичью, дабы тёмные твари не подходили. Каменная порода пропитывается благодатью эльфов, лишь немногим уступая в этом металлу. Нам не под силу заставить Всадников отвернуть с пути. Биться с ними — тоже идея не самая разумная. Мы можем только заставить их продолжать путь к Броду, без единой возможности повернуть вспять, к отряду с раненым Хранителем. Даже упоминание светлой Элберэт жжёт их проклятые мраком души, а эти камни так долго пропитывались молитвами к ней, молитвами, полнящими Ривенделл… Радагаст сказал, что выгонит Призраков Кольца к нам. На большее рассчитывать не приходится. Но если сумеем перерезать им обратный путь у Бруиненских ущелий, то погоним Всадников дальше, к Торенхаду.       — Не вступим в бой?       На Саэрадана уставились две пары скептично глядящих глаз.       — Что? Я этому повороту судьбы несказанно рад! — тут же нашёлся следопыт и бодро отправился на поиски эльфийских камней.       — А если они всё же прорвутся? — задал насущный вопрос Кандайт.       Раданир склонилась над землёй, углядев в траве белый бок камня, смахивая с него жухлую листву.       — Других способов отогнать псов Врага у нас нет, — спокойно призналась дева, искоса глянув на собрата. — Если сумеем привести их к Торенхаду — будет шанс. Если нет — встретим свою судьбу здесь и поглядим, что там, за гранью Мира.       Кандайт усмехнулся разговору о смерти, и Раданир окончила их диалог кивком.       — Шансов изначально было немного, — без прикрас призналась хранительница Эттенмура.       Следопыты залегли недалеко от Тракта на пригорке, укрытом от дороги ветками молодых деревцев и нагромождением камней.       Если не знать куда смотреть, найти их не представилось бы возможным. Именно из этого укрытия обычно отстреливала Раданир южных дикарей и особо смелых троллей, ступивших из своих берлог на Тракт.       — Дождёмся, пока они проскачут мимо нас, тогда и замкнём завесу последними камнями.       — Интересно, неужто Радагаст сам погонит Призраков? Подобное зрелище стоит даже перспективы умереть сегодняшним вечером, — хмыкнул Саэрадан, ворочаясь и разминая затёкшие мышцы.       Ответа не последовало.       Кандайт бдительно вглядывался в темнеющий пейзаж, а Раданир зачарованно замерла взглядом на дороге, ведущей к Ривенделлу, проворачивая в пальцах эльфийские камни.       Время шло.       Сперва сумерки, а затем и ночь опустилась на Пущу.       Дважды за время пребывания в засаде поднимался вопрос о выходе на разведку. Дважды на Саэрадана, выносящего это предложение, шикали.       Первые смутные звуки, донеслись до дунаданов с восходом луны.       Со стороны Пустошей что-то приближалось.       Спустя пару минут следопыты безошибочно опознали тяжёлую поступь мордорских коней.       Дунэдайн подобрались, замерев подобно гончим, готовые ко всему. Но не к тому зрелищу, которое предстало их глазам.       Первой прыснула Раданир, пытаясь заглушить смех, уткнув лицо в сгиб локтя. Следом захрюкал Саэрадан и даже Кандайт выдавил скупую улыбку.       Назгулы неслись как ошпаренные, шипя и воя, а за ними живым несметным покровом неслись, воинственно вереща…       — Милостивые предки, это что, кошки? Слуги Врага удирают от кошек? — давился смехом хранитель Бри, пытаясь определить вид животных, что гнали перед собой ополоумевших от источаемого ими света, Чёрных Всадников.       — Это росгобельские кролики! — определила Раданир, утирая слёзы смеха. — Мало того, что отважны, как воины рохиррим, так ещё магией светят до слепоты. Радагаст, небось, зачаровал их под завязку, и сейчас эти звери способны разогнать тёмные порождения на пару миль в округе! Да что там тёмных? Нам тоже не стоит попадаться им на пути!       Дождавшись, пока волна верещащих пушистых зверьков скроется за поворотом, следопыты вынырнули из своего укрытия, всё ещё находясь под впечатлением от увиденного.       — Оставив булыжники на дороге, можем ли мы быть уверены в том, что это перережет Призракам путь? — снова спросил Саэрадан, поглядывая кругом. — Они ведь сумеют просто-напросто объехать этот участок.       — Границы Пущи в этом месте — отвесные склоны по обе стороны придорожной территории, — просветила скептичного дунадана Раданир. — Все тропинки оканчиваются скалистыми тупиками: всё что можно там найти — мелкую живность и редкий костёр охотников. Рудаур маниакально боялся нападений и потому предпочёл раскинуть свои владения там, где аванпосты и обзорные вышки с лучниками сумеют контролировать с высоты практически любое передвижение на дороге. Если только Всадники не выучатся летать, то им придётся скакать пару десятков миль на восток, а потом ещё подниматься по реке, дабы обогнуть Бруиненское ущелье и выйти к Последнему Мосту. Если они решатся на такое, Фродо будет находиться в Ривенделле уже пару дней, когда они только выберутся на окраину Пустошей.       Саэрадан ответом удовлетворился, Кандайт никаких вопросов и не имел, и троица следопытов бегом пустилась вслед за Всадниками, выкладывать эльфийские камни от утёса до утёса, ограничивающего ущелье Эттенмура.       Посланцы Радагаста гнали Призраков почти до самого Эрин Сингора, загнав в Бруиненские ущелья, как и было задумано.       Следопыты мчались следом, определив сигнальными эльфийскими камнями границу перед каменистым туннелем, перерезав врагам путь назад.       Там они и остались ждать назгулов, которые после окончания преследования питомцами Радагаста, разумеется, попытались бы вернуться.       Утро приходило в Пущу с сизым холодным туманом и накрапывающим с пасмурного неба дождём. Погода была отвратительной — особенно для дня неусыпного бдения за дорогой, после предшествующей ему бессонной ночи.       — Пусть предки видят, как мы отстоим эту землю, — процедил Кандайт мрачно.       Раданир взглянула на него.       Следопыт Пустошей стоял по левую руку от неё, посередине между ней и Саэраданом.       Хранитель Бри воинственно раздувал ноздри, взвешивая меч в руке и переминаясь с ноги на ногу.       Кандайт не обращал внимания на срывающиеся с края капюшона на лицо дождевые капли, плотно сомкнув губы и угрюмо вглядываясь в туманную дорогу впереди.       — Они видят, — тихо откликнулась Раданир, долгим взглядом наблюдая за Кандайтом и отворачиваясь лишь тогда, когда он посмотрел на неё.       Впереди послышался уже проклинаемый ненавистный вой, и дева потянулась к маске, натягивая тёмную ткань на лицо. Её собратья синхронно сделали то же самое.       — Они видят, что мы остановим слуг Врага или погибнем. Во имя Звезды.       — Во имя Звезды, — откликнулись мужчины её мягкому голосу, одновременно делая шаг.       Три фигуры в серых плащах вышли на Тракт. Как раз вовремя, чтобы завидеть приближающуюся четвёрку всадников на вороных конях.       Назгулы заметили троих людей в капюшонах и масках, что одновременно ступили на дорогу, выскользнули из лесного сумрака тенями, преградили им путь.       Злобное шипение и чёрные проклятия вырвались из безлицых провалов капюшонов, когда увидели Чёрные Всадники сияющие серебряные фибулы на плечах наглецов.       Дунэдайн Севера, ненавистные потомки тех, по чьей вине лишились они, великие, тел, владений, имён, могущества. Бурлящая ненависть поднималась в прогнивших душах.       — Проход закрыт, — презрительно выплюнул дунадан, стоящий посередине.        Маска скрывала лицо наглеца и лишь серые глаза бесстрашно поблёскивали из-под его капюшона.       — Проход закрыт. Мы не позволим вам пересечь этот лес, — эхом откликнулись его собратья, вслед за ним выступая вперёд.       Один из Призраков Кольца возмущённо захрипел, а другой повелительно поднял руку, трогая коня на полшага к врагам, с трудом припоминая людской язык.       — Прочь с дороги, арнорская погань. Вы умрёте позже. После того, как Кольцо будет у нас, — шипел страшный голос, некогда бывший чарующим и бархатным, — после того, как ваши друзья падут обезглавленными телами у ваших ног. Старый маг и его проклятые звери больше не помогут вам. Прочь!       Но Призрак знал уже — дунэдайн не отступят.       И предвкушал сладкий миг, когда его меч пустит их горячую кровь из распоротых глоток.       То был бывший властитель Харада, тот, кого некогда чествовали как Элвира. Элвира — Прорицателя, Элвира — Читающего в Душах. Сейчас же осталось ему лишь одно имя. Девятый из Девяти. И хоть растерял он большую часть своих сил после развоплощения, всё ещё мог он видеть в душах смертных. Сейчас, зрелище ему решительно не нравилось.       Слишком много было отваги в этих людях, веры в свет и своё пресловутое предназначение…       Элвир медленно обратил незрячий лик к тому, кто восседал в седле рядом с ним. Денна-Пёс, Пятый из Девятерых, почуял мысль Элвира. Латные перчатки до хруста сжали поводья, и назгул, не дожидаясь реакции братьев, погнал коня вперёд.       Противники не двигались.       Лишь самый мелкий из них, по виду — девчонка, завёл руки за спину и выбросил что-то белое, тяжёлое, прямо перед собой. Кольценосец зашёлся насмешливым визгом, и братья вторили ему, подстёгивая своих коней, равняясь с Пятым.       Вот только мордорские лошади будто взбесились. Как вкопанные встали они в нескольких метрах от дунэдайн, поднимались на дыбы и испускали дикое ржание; пучили глаза, едва не сбрасывая своих седоков.       Третий зарычал на коней, но безрезультатно — животных обуял неизвестный страх. Тогда Девятый спрыгнул наземь, чеканя стремительный шаг подбитых тяжёлым железом сапог и вынимая из ножен узкий чёрный меч.       Следопыты так и стояли не шелохнувшись, лишь руки их синхронно легли на рукояти и обнажили люди собственные клинки. Свет ненавистной нуменорской стали ослепил Всадников. Девятый зашипел, но не остановился, наступая на врагов, и братья шли за ним чёрными тенями.       Наглецы были так близко — только руку протяни, но…       Но не дойдя до следопытов едва ли пары шагов, назгулы вдруг невольно отпрянули назад.       Девятый, шедший первым, возопил, остервенело тряся руками и отдёргивая от невидимой преграды полы своего балахона. Его невыносимо жгло чем-то колдовским, будто под чёрными одеждами ещё была плоть и горела она сейчас в огне.       Увенчанная тьмой голова воззрилась на воинов павшего Арнора, пока собратья выли и метались за его спиной.       — Эльфийская магия?!       Назгулы разбились о границу выложенную белыми камнями, как волны разбиваются о берег.       Раданир слышала, как облегчённо выдохнул Саэрадан, а Кандайт ступил ещё на шаг вперёд.       — Убирайтесь назад, в свой зловонный мрак, к ногам хозяина, моргульские псы, — процедил следопыт Пустошей под аккомпанемент визга нежити. — Вам не получить Кольцо ни сегодня, ни когда-либо ещё.       Крик обозлённых назгулов разрывал барабанные перепонки, проникал до самых глубин души. Но дунэдайн чувствовали поддержку друг в друге: пересиливали ужас, преграждали путь врагам и не опускали мечей. Кольценосцы вновь взлетели в сёдла, пустились в сторону, по краю невидимой границы, нащупывали бреши, но раз за разом жглись светом камней. Горели чёрной злостью, не имея возможности приблизиться к следопытам и не находя ни единой бреши в колдовской преграде.       — Мы вернёмся за вами, вернёмся! — исступлённо выли назгулы. — Наши клинки отправят ваши души в чахнущие чертоги ваших трусливых предков! Вы будете слёзно молить о пощаде, когда окажетесь в руках Первого — Ангмарского Короля! Вымаливать быструю, сладкую смерть так же, как некогда ваши последние короли! Глупец Аргелеб! Ничтожный Арведуи и жалкий Эарнур! Бесславный Ардунимир! Подобно им, станете корчиться в муках пред троном Ока!       Кандайт стоящий рядом с Раданир закипал, Призраки Кольца почуяли это и на него направили всю силу своих злых чар, заставляя человека сорваться, пересечь запретную черту.       Подлые исчадия мрака смекнули, что ухватились за шанс выманить одного из дунэдайн за черту, сыграв на его ярости. Ведь тогда собратья не оставят его и последуют за ним на смерть. И всё будет кончено и то, что сумели следопыты обхитрить Девятерых, станет совершенно неважным, бесполезным.       — Мы растопчем вас так же, как топтали прах воинов Рудаура! Артэдайна! Кардолана!       Последний дунадан Амон Сул рванулся вперёд, и только повисшие на нём товарищи удержали хранителя Пустошей от роковой ошибки.       — Успокойся! — рявкнула Раданир, пытаясь отвернуть лицо разъярённого кардоланца от назгулов. — Успокойся, Кандайт! Они того и хотят! Не позволяй им делать себя их добычей, возьми себя в руки!       — Послушай её, брат, сдерживай гнев! — пыхтел Саэрадан, подхватив Кандайта под локти и оттаскивая назад.       Призраки Кольца издевательски рассмеялись жуткими голосами, порождающими эхо, зашипели, кружа на конях у самой завесы.       — Слабаки! Слабаки и трусы — как и всё ваше гнилое племя! Вот мы, здесь, а вам не достаёт мужества сделать лишь шаг и отомстить за надругательство над вашим королевством! Вы недостойны носить свои Звёзды!       Уйти, повернуться спинами к слугам Тени дунэдайн не могли.       А те упивались бессильным гневом гордых врагов и продолжали глумиться.       Оставалось лишь выуживать из глубин души силы на борьбу с чёрной ворожбой и ядовитыми речами, дожидаться, пока назгулы посчитают, что наигрались вдоволь, и отступят, чтобы затаиться где-то за Бруиненскими ущельями.       На помощь измотанным следопытам пришёл дневной свет.       Солнце восходило в зенит, прогоняя утренний промозглый туман и тучи с их накрапывающим дождём. Влажный воздух стал тяжёлым и душным, наполнился ароматом травы и ельника. А затем и лучи дневного светила начали пробираться чрез густоту алой листвы, заливая округу тёплым светом, гоня всё тёмное прочь.       Чёрные Всадники, выглядящие особенно ужасно и неуместно в этом триумфе благоухающей, цветущей природы, бессильно зашипели на солнце, завыли, вновь и вновь пытаясь найти лазейку в эльфийской завесе.       Наконец, тот из них, кто говорил с дунэдайн, прянул коня назад.       — В следующий раз с нами будет тот, кого не остановят каменья проклятых эльфов, люди Севера.       — Наши клинки ждут этой встречи, — едко откликнулся Кандайт в спину уже скачущего прочь Призрака, прекрасно понимая, о ком идёт речь.       Остальные назгулы ничего не говорили. Лишь со злостью дёрнули поводья, отправляясь за собратом.       — Айя Эарендиль, Эленион Акалима! — нараспев произнесла Раданир вслед удаляющимся чёрным фигурам.       Ответом ей послужил очередной взвизг проклятой нежити.       Слуги Кольца ушли, и воздух словно стал ещё чище, а свет солнца — ярче.       Раданир прерывисто выдохнула.       Саэрадан наклонился, тяжело упирая ладони о колени, а Кандайт устало привалился к ближайшему дереву и прикрыл глаза. Следопытов бросало то в жар, то в холод, но они обошлись самой малой кровью при этой страшной встрече. Они пережили тёмное утро и сумели отогнать врага с пути, выгадать отряду с раненым Хранителем ещё полдня спокойного пути.       — Скоро Арагорн и хоббиты должны быть здесь, — с трудом выдавил Саэрадан, словно уловив мысли Раданир. Хранитель Бри выпрямился, утирая испарину со лба и глянул на товарищей:       — Будем их дожидаться?       — Нет, — мотнула головой хранительница Эттенмура, убирая волосы с лица. — Нужно двигаться к Торенхаду. Сейчас каждый боец на счету. Устроить нам засаду у выхода из ущелий назгулам не удастся — там начинаются эльфийские посты. Могу спорить, они засядут дальше, у Нурата. Это гиблое место: бывшая смотровая крепость Рудаура. Слишком удачное расположение: хороший обзор на Тракт, а все подходы к Нурату просматриваются. Нам всё никак не удаётся выбить оттуда умертвий и прочую дрянь окончательно — постоянно возвращаются. И Брод близко — а это последний шанс для назгулов перехватить Кольцо. Да, если где и решит Чародей дожидаться Фродо — то только там. Давайте передохнём немного и тронемся в путь. И пусть пока туманен итог, но, при любом финале, эта охота подходит к концу.       Раданир завозилась в походной суме, а Саэрадан глянул на неё, что-то припомнив, и полюбопытствовал:       — Назгулы остались недовольны твоим напутствием. Что ты сказала им?       — Пожелала свету Эарендиля сопровождать их путь, — ухмыльнулась дунаданэт.       Саэрадан засмеялся.