Плохие люди живут долго

Когда снова пришел в себя, сознание прояснилось. Гуй Мэй находился в светлой небольшой комнате, судя по всему, в медпункте. В палате отчетливо пахло хризантемами, однако самого Юэ Гуана почему-то не было. Подошел незнакомый серьезный доктор и долго что-то внимательно измерял, потом кивнул сам себе и вышел. Гуй Мэй ничего не спрашивал, было в общем-то все равно – жив и ладно. Некоторое время он лежал неподвижно, глядя в белую ровную стену, и пытался осознать все, что с ним произошло. Картина вырисовывалась достаточно безрадостная. А потом скрипнула дверь и, судя по звуку, кто-то вошел. Гуй Мэй не был уверен, готов ли сейчас видеть его счастливое лицо, но все-таки обернулся. Вопреки ожиданиям, это оказался не Юэ Гуан, а Понтифик с Тан Ченом. Гуй Мэй вспомнил сияющего в небесах Серафима и понял, кому обязан своим спасением из преисподней. Он неуклюже попытался подняться, но тело не слушалось, пришлось ограничиться тем, чтобы насколько мог низко склонить голову. – Спасибо. Я… – что сказать дальше Гуй Мэй не знал. Признаваться в вечной верности смысла не было – он и так с Храмом контрактом связан, а обещать отплатить тем же тем более глупо – вряд ли когда-то могла возникнуть ситуация, в которой он хоть чем-то мог бы помочь Понтифику. Тан Чен бесцеремонно плюхнулся на кровать и похлопал Гуй Мэя по плечу. – Да уж, наломал ты дров, парень. Впрочем, все наломали. – Это моя вина, – внезапно отозвался Цянь Даолю. Он был бледен и как-будто вымотан. Гуй Мэй непроизвольно отметил глубокие тени под золотистыми глазами и то, как белые длинные пальцы Понтифика нервно теребят рукав золотого одеяния. Стало стыдно и немного неловко от происходящего. – Не твоя, а местного епископа. Бывшего, – поправил Тан Чен. – Очищать арену от убитых душ – его задача, а этот придурок решил, что раз он духов не видит, то их и не существует. Это сколько же лет он обряды не проводил, раз столько этого дерьма скопилось?! Но Цянь Даолю лишь мягко покачал головой. – Я же видел их перед турниром. Но не придал значения, думал, когда все закончится, с ними тихонько разобраться, не привлекая внимания. Я слишком хотел победы Духовного Храма, и не думал о последствиях. Кто же знал, что окажется такой как ты, к ним чувствительный. – Ну да, кто же знал, – кисло отозвался Тан Чен. А потом снова огрел Гуй Мэя ручищей по плечу, видимо, в жесте дружелюбия, и продолжил, – В общем, копились они на арене, копились. Еще когда девчушку убили, их еще можно было остановить, Даолю и хотел бой прервать, но как ты побеждать стал, так и передумал. Видел бы ты, как он за тебя болел. – Я слишком хотел победы Храма, – печально повторил Цянь Даолю. – А уж как ты принца убил, так духи совсем неуправляемыми стали. Слишком много их собралось, вот завесу и прорвали да тебя с собой утянули. Ты как там? – Все в порядке. Отвечать не хотелось, как и рассказывать о пережитом. Немного помолчали, а потом Тан Чен внезапно хохотнул. – А хорошо ты этого Сюэ Цюньси раскатал. Теперь, конечно, скандал большой, Небесная Империя требует твою голову, но не бойся, никто тебя не выдаст. Признаться, засранец он был редкостный. Думаю, Император и сам рад, что от него избавился, только виду не подает. – С Императором я разберусь, – меланхолично отозвался Цянь Даолю. – Но не говори никому о происшествии с духами. Если что – отвечай, что слишком расстроился от убийства девушки, вот резервы силы и открылись. В отчаянии люди способны на многое. Я слышал, вы были друзьями, так что тебе поверят. Ни слова о духах, это опозорит Духовный Храм. Я могу на тебя рассчитывать? Гуй Мэй молча кивнул. Вот оно что. Эти двое пришли к нему первыми, чтобы удостовериться, что он не скажет лишнего. Епископ Храма не выполнял свой долг и не очищал арену от духов умерших, что привело к трагедии, а Понтифик тогда в этой ситуации выглядел так, словно его прикрывал. Если бы эта информация всплыла – репутация Храма сильно бы пострадала. – Я не скажу лишнего, не бойтесь. – Хорошо. Добившись чего хотел, Цянь Даолю резко развернулся и вышел, Тан Чен последовал за ним, легкомысленно махнув рукой напоследок. Им действительно больше не было смысла казаться вежливыми. Гуй Мэй остался смотреть в стену. Турнир, Храм, Небесная Империя… все это казалось теперь таким мелким и незначительным. Перед глазами снова и снова вставали уродливые искореженные морды эгуев и демонов. Неужели Гуй Мэю действительно уготована такая судьба? “А ты все-таки невероятно везучий”, – прозвучал в голове довольный голос Призрака. Гуй Мэй содрогнулся. “Ты?! Ты хотел меня убить!” “Но ты ускользнул. Повезло тебе, счастливчик”. “Да как я могу тебе доверять после этого?” Но дух лишь расхохотался, словно Гуй Мэй сказал нечто невероятно забавное. “Доверять? Разве можно кому-то доверять?” Действительно, разве правило “никому не доверять” не было одним из первых, что Призрак пытался вбить ему в голову. Не доверять, не любить, не жалеть, не помогать, не защищать. Все эти правила, прежде казавшиеся лишь словами, внезапно обрели другой смысл, предельно откровенный и жестокий. Гуй Мэй прижался пылающей щекой к подушке и закрыл глаза, пытаясь вспомнить все, что знал о своем духе. В памяти будто билось что-то, какой-то выход. – Дядя говорил, что наш дух демонический, но… Точно, дядя! Дядя говорил что-то о том, чтобы стать титулованным, найти закрытую Призрачную долину, пройти испытания и попробовать стать Богом Призраков. “Если стать богом – можно этого избежать!” “Ну уж если стать богом – над тобой никто не властен, конечно”, – с готовностью подтвердил дух. – Как много времени я потратил зря, – пробормотал Гуй Мэй вслух. Надо было поторопиться, чтобы успеть наверстать все, что упускал все эти годы. Он попытался встать с кровати, но тело непослушно заваливалось набок. Даже немного оторвать себя от поверхности уже требовало огромных усилий. Попробовал приподнять себя на руках и упал с кровати, довольно болезненно приложившись о пол. На глазах аж слезы выступили от боли и обиды. "Какой же ты жа-алкий", – нараспев протянул дух, явно наслаждаясь его беспомощностью. Больше всего хотелось забиться в угол и по-животному завыть от страха, боли, бессилия и унизительности его положения. Но показывать слабость было нельзя. Поэтому Гуй Мэй подтянул дрожащую руку на уровень лица и изо всех сил вцепился зубами в собственное запястье. Легче не стало, стало просто очень больно. Неизвестно, сколько он пролежал так на полу, пытаясь встать и снова падая без сил. Больше всего Гуй Мэй напоминал себе раздавленную лягушку, по которой проехалась телега. Маленьким он наблюдал таких в деревне – лежат, пучатся, лапками сучат, все медленнее и неохотнее, а потом под вечер дернутся особо яростно и обмякнут. И не шевелятся больше. Вот и он сейчас так же. Пол вокруг был измазан кровью из прокушенной руки, словно Гуй Мэй рисовал некие тайные послания. Было гадко и бессмысленно. И холодно. Когда, наконец, скрипнула дверь, на Гуй Мэя уже накатила апатия. Он начал понимать, почему лягушки больше не дергали лапками. – Да ты что же это… Блин! "А? Это же не голос блондинчика!" Гуй Мэй и сам слышал, что голос не принадлежал Юэ Гуану. Стало даже немного обидно. То все орал о своей вечной любви, а как Гуй Мэю плохо – так того и нет. "Все люди такие", – ядовито прошипел Призрак. Кажется, его голос тоже звучал немного разочарованно. Тем временем вошедший позвал врача, и они вдвоем подняли Гуй Мэя с пола и снова водрузили на кровать. Доктор деловито его осмотрел, перевязал руку и ушел. Теперь Гуй Мэй смог, наконец, рассмотреть своего посетителя. На удивление, это оказался Се Мин. Он присел на край кровати, неловко поерзал и уставился своими зелеными глазищами, будто что-то высматривая у Гуй Мэя на лице. "А этому что здесь надо?" "Понятия не имею. Гадость какую-нибудь задумал". Гуй Мэй как-то остро и болезненно осознал вдруг, что, что бы Се Мин не замыслил с ним сделать – он был сейчас совершенно беззащитен. Но Се Мин, похоже, ничего плохого делать не собирался. Немного помолчав, он глубоко вздохнул и сложил руки перед грудью, словно в жесте благодарности. – Ты это… прости меня, если что. Я с тобой по-свински обращался, а ты… нормальный мужик, в общем, – Се Мин на миг замялся, перехватив недоумевающий взгляд, и поспешно добавил, словно объясняя. – Ты за нее отомстил. Я не смог, а у тебя получилось. Никто не смог, только ты. Вот оно что. Гуй Мэй отвел взгляд. Последний бой на арене, смерть Се Люё и принца, все это, казалось, было бесконечно давно и далеко. Но не для Се Мина. Он порывисто схватил Гуй Мэя за руку и сжал. – Ты теперь мне брат, слышишь! – в его голосе была странная маниакальная одержимость. – Жизнью и духом своим клянусь, вместо сестры ты мне братом будешь, я отныне для тебя все сделаю! Гуй Мэй усмехнулся, просчитывая в голове очевидную выгоду предложения. – И жизнь отдашь? Но Се Мин лишь легкомысленно рубанул рукой. – Да отдам! Что мне эта жизнь теперь-то, без нее. "А выглядит-то он отвратно", – протянул дух, – "Как бы сам не откинулся прежде, чем мы сможем его использовать". Приглядевшись, Гуй Мэй отметил неестественную, почти болезненную худобу и синяки под глазами. Се Мин был растрепан, невыбрит и даже, кажется, не совсем трезв. Впрочем, Гуй Мэя его состояние не сильно волновало. Он перевел взгляд на стену и еще помолчал какое-то время. А потом вместо давно вертевшегося на языке вопроса "где Хризантема" задал почему-то совсем другой. – Чем турнир-то кончился? Се Мин хмыкнул и зачем-то запустил пятерню в волосы, растрепав и без того неухоженные пряди. Гуй Мэй как-то некстати вспомнил, сколько прежний Се Мин проводил у зеркала, ухаживая за своей внешностью. Для нынешнего это, видимо, было уже не важно. – Да ничем не кончился. Ты когда этого типа убил, вокруг вас словно тени какие-то закружились. И всех, кто на арене был, стало затягивать во что-то черное, вязкое, жуткое, – его аж передернуло от воспоминаний. – Словно двери преисподней раскрылись. “Надо же, а он умнее, чем кажется”, – вставил Призрак. – И тогда Понтифик поднялся и призвал свой дух, и все закончилось, – Се Мин развел руками, словно не зная, о чем еще рассказывать, но все же продолжил. – Паника, конечно, началась. Все орали, разбегались. Нас всех в лазарет отправили. А через день Император Небесной Империи подъехал. Долго с Понтификом ругался, требовал тебя выдать, а потом прорвался таки к нам, поговорил с ребятами из команды, ну и… – тут Се Мин резко замолчал и как ни в чем ни бывало уставился в окно, словно и не прервался на полуслове. – И? – немного помолчав переспросил Гуй Мэй. Не то, чтобы он был любопытен, но логика подсказывала, что, продолжая свой рассказ, Се Мин рано или поздно таки ответит на главный интересующий Гуй Мэя вопрос, задать который прямо не позволяла гордость. А где же, собственно, Юэ Гуан? Се Мин длинно вздохнул и почесал шею. Отвечать он явно не хотел, и весь сморщился, будто лимон проглотил. – Ну что. Все правду говорили, как все было, а Ли Яо, козел, брякнул зачем-то, что ты изначально и планировал принца грохнуть. Типа не понравился он тебе. Император взвился, стал требовать разобраться. В общем, судить тебя будут. “Только этого не хватало”. – Нельзя просто так принцев убивать, – как-то тоскливо прошептал Се Мин. – Принцы простых людей хоть пачками могут выносить, а вот принцев нельзя. Скотский мир. С последним утверждением Гуй Мэй был в принципе согласен, мир им достался тот еще. Даже кивнул легко, только отвернувшийся Се Мин этого и не заметил. Так и сидели, глядя один в окно, другой в стену. А когда прошло по ощущениям несколько часов, и небо уже окрасилось багряным, бросая кровавый отблеск на стену, с губ вдруг сам собой слетел тот самый вопрос. – А Хризантема как? На последнем слоге Гуй Мэй смутился и договорил уже едва слышно, похоронив окончание в нелепом булькающем звуке. Но Се Мин понял. Похлопал дружественно по плечу и даже улыбнулся слегка. – А Хризантема твой – мужик! – почему-то в лексике Се Мина это обозначало наивысшую похвалу. – Как Ли Яо договорил, он ему в морду и дал. Только этот козел оскорбился и твоего Юэ Гуана на рейтинговый бой вызвал. Сейчас как раз, – Се Мин неопределенно мотнул подбородком в сторону окна, – сражаются. – Ну Хризантема ему не по зубам. Против его третьего навыка нет защиты, – пробурчал Гуй Мэй, стараясь казаться максимально равнодушным, а внутри ощущая смутную гордость. – Да нет, проиграет твой Хризантема. – Почему? Се Мин пожал плечами, словно говоря о чем-то очевидном. – Так Ли Яо сегодня с утра всем заявляет, что ошибся, ты никогда ничего про принца не говорил, и вообще вы с ним лучшие друзья. По-любому договорняк. – Вот дурак. Стало вдруг невероятно тоскливо и тягостно. Неужели Юэ Гуан действительно пожертвовал своими баллами, которые так долго собирал, и мечтой уехать в столицу ради такой ерунды. Очевидно, набрать баллы заново он уже не успеет. Гуй Мэй еще немного посверлил взглядом стену, а потом довольно грубо рявкнул: – Уйди. Хочу спать. Се Мин понимающе кивнул и вышел. Спать Гуй Мэй на самом деле не хотел, но умом понимал, что, пока он не может тренироваться, надо дать телу отдохнуть. Закрыл глаза и попытался очистить голову от мыслей. Вот только в голове все равно крутилось что-то упорное то про демонов, то про собственное проклятье, то снова о том, какой же Юэ Гуан дурак. Сон в конце концов все-таки пришел. Но какой-то тягомотный, мрачный, склизский, как позавчерашняя каша и не приносящий ни успокоения, ни отдыха. Гуй Мэй вывалился из него со сбитым дыханием и в холодном поту, не сразу сообразив, где именно оказался и что делает. – Тихо-тихо, все хорошо, – успокаивающе прошептал знакомый голос. – Ты… Юэ Гуан, наконец, нашелся. Он сидел возле кровати у окна и, судя по позе, довольно давно не сводил с Гуй Мэя глаз. По крайней мере, дернувшись навстречу, он мимолетно поморщился, переменив ногу, словно она затекла от долго сидения и теперь доставляла некоторый дискомфорт. Лунный свет из окна очерчивал его фигуру сзади, делая лицо почти темным, а силуэт расплывчатым, похожим на ночной дух или видение. Гуй Мэй поспешно протянул руку, а Юэ Гуан склонился ближе, давая дотронуться до своего лица. Ладонь скользнула по щеке, а пальцы привычно заправили за ухо выбившуюся прядку. Юэ Гуан обхватил его руку своей и успокаивающе сжал. – Все хорошо, спи. Доктор сказал, тебе надо спать. – Но… – Я буду рядом. Гуй Мэй откинулся на подушку и прикрыл глаза. Рукой он все так же сжимал юэгуановскую ладошку, переплетая пальцы в поисках защищенности и опоры. – Все хорошо. Юэ Гуан положил другую руку ему на глаза, и Гуй Мэй несколько раз моргнул, задевая ресницами внутреннюю часть ладони. Обычно Юэ Гуана это забавляло, но не сегодня. Кажется, он был чем-то подавлен, и Гуй Мэй даже знал, в чем причина. – Проиграл? Ответил Юэ Гуан не сразу. Несколько секунд провисела тишина, а потом он хмыкнул и зачем-то поцеловал Гуй Мэя в лоб. – Не все ли равно? Спи. “Значит, продул”, – мрачно констатировал дух. Гуй Мэй был с ним в принципе согласен, и собирался уже об этом сказать, но тут Юэ Гуан сделал то, чего от него в принципе никто ожидать не мог. Склонившись ниже, он едва слышно замурлыкал нечто, больше всего напоминающее детскую колыбельную. Некоторые слова Юэ Гуан не помнил и заменял их протяжными неловкими “аааа”, на которые у него местами не хватало дыхания. Пение от этого получалось довольно своеобразным и не вполне музыкальным. Но для Гуй Мэя это, очевидно, была лучшая колыбельная в его жизни. Он замер, словно завороженный, боясь пропустить хоть звук, и в результате все-таки уснул. Сны его теперь были легки и воздушны, будто безбрежное небо баюкало на своих бархатных ладонях. Через день его все-таки выписали. Точнее, его выпустили на похороны Се Люё, а он так и не вернулся в лазарет, порешив, что сам оставшееся долечит. Юэ Гуан недовольно поморщился, но спорить не стал. Он поддерживал Гуй Мэя под руку, помогая идти, и в целом выглядел довольно отстраненно. На улице пахучим буйством зелени цвел и переливался полный сил и жизни красавец-май, бросался в лицо охапками подхваченных ветром цветочных лепестков и оседал на всем вокруг ароматными цветочными шапками. Даже не верилось, что в такое время кто-то мог покидать этот прекрасный мир. Прощание вышло довольно неловким. Пришли члены команды, учителя и студенты из академии. Отдельно стояли фанаты “Бурых Волков” и просто зеваки. Многие показывали пальцами на Гуй Мэя, очевидно, пережевывая его роль в жизни и смерти девушки. Се Мин стоял возле гроба с совершенно непроницаемым лицом, и когда Гуй Мэй подошел, внезапно сгреб его в объятья и прижал к себе. – Постой рядом, брат, Люё бы этого хотела. Юэ Гуан протяжно выдохнул, но ничего не сказал, молча позволяя Гуй Мэю на себя опираться. А Се Мин внезапно хмыкнул: – Помнишь, ты обещал с ней субботу провести? Ты и это слово сдержал. Если ее душа сегодня с нами, она порадуется. Гуй Мэй поджал губы, но промолчал. Он-то точно знал, что ее душа уже давно не в этом мире, а потому смотрел на происходящее довольно скептично. Когда все попрощались и тело предали земле, Се Мин вывалил на железную треногу и начал сжигать ритуальные бумажные деньги. Его руки дрожали и никак не могли поджечь, ломая спички меж тонких белых пальцев. Тогда Гуй Мэй придержал его за одну руку, а другой подхватил шероховатую бумажную монетку и поднес к пламени. "Интересно, найдут ли эти деньги ее там? Демоны отнесут их или как? Что там вообще?" Призрак не ответил, хотя наверняка знал. Денежка в руке вспыхнула. Жадные языки пламени побежали по ее белой поверхности, обращая в ломкую черную золу. Гуй Мэй так задумался, что даже не заметил, как огонь подбирается к руке. И лишь получив резкий удар по запястью, выронил горящую бумажку. Юэ Гуан сбоку расстроенно ахнул и поспешно засунул пострадавший палец Гуй Мэя в рот, чтобы охладить. Гуй Мэй даже не заметил, как обжегся. Когда все закончилось, очень не хотелось идти домой. Гуй Мэй мотнул головой в сторону, показывая Юэ Гуану, что хочет пройтись. Был уже вечер, и вдоль дорожек в парке зажглись большие яркие фонари. Казалось, что ты лодка, одиноко плывущая по реке, с двух сторон огороженной кустами. В кустах дико трещали какие-то насекомые, предшественники цикад. Было в общем-то пустынно и спокойно – самое то, чтобы проветрить голову. Долго, впрочем, гулять не хватило сил, и Гуй Мэй присел на одиноко стоящую лавочку. Похороны всколыхнули в душе воспоминания о пережитом ужасе, преисподней и демонах, и он изо всех сил вцеплялся в теплый воздух, звуки и запахи живого мира, пытаясь вернуть свое сознание в реальность. Юэ Гуан присел перед ним на корточки и с заботливостью матери-наседки осмотрел всего и даже ощупал, проверяя. – Ты в порядке? Нигде не болит? – Все хорошо. Юэ Гуан долго смотрел ему в лицо, а потом глубоко вздохнул, решаясь, и прижался губами к губам. Гуй Мэй на поцелуй не ответил. Его сознание блуждало где-то между миром живых и миром мертвых, и столь осознанное проявление жизни было ему сейчас просто не по силам. – Мэй-Мэй… – Юэ Гуан неуверенно прикусил губу, но все же предпринял еще одну попытку обратить на себя внимание. – Хочешь тогда я тебе отсосу? Гуй Мэй нахмурился и посмотрел на его губы, силясь понять, о чем он вообще говорит и с чего взял, что Гуй Мэю нужно сейчас именно это. Не увидев ответа, Юэ Гуан решительно расстегнул ему штаны, приспустил нижнее белье и вытащил вялый член. Нежно поцеловал головку и взял в рот, глядя при этом на Гуй Мэя взглядом испуганного щенка. Словно надеялся, что его сейчас похвалят или наградят. Гуй Мэй положил руку ему на затылок, направляя, и прикрыл глаза, чувствуя, как от паха расползается горячая влажная нега. Под веками, словно отпечатанные, с готовностью предстали уродливые образы демонов и эгуев, а в ушах загудело, словно он опять слышит утробный безнадежный рокот пустыни. Распахнув глаза, Гуй Мэй увидел, как его собственный член исчезает в чьей-то жадной глотке. "Съесть его, съесть!", – воспоминанием вспыхнуло в мозгу, и он торопливо оттолкнул Юэ Гуана от себя. Потом понял, что произошло, и закрыл лицо руками. – Черт! "Охх, что это было?" – кажется, дух настолько удивился, что даже гадость на тему придумать не успел. Юэ Гуан вытер тыльной стороной руки рот и поднялся, стараясь не смотреть Гуй Мэю в лицо. Лишь молча подошел и очень аккуратно, почти не касаясь, помог застегнуть брюки. Наверное, надо было что-то сказать, но Гуй Мэй совершенно не представлял, что. – Я… – Не надо, я понимаю. От этой молчаливой поддержки стало немного легче. Поднявшись, Гуй Мэй устало оперся на его плечо и побрел к Академии. – Мэй-Мэй, ты… ты ведь ее действительно любил, да? Не совсем поняв, о чем речь, Гуй Мэй лишь плечом повел, показывая, что не хочет сейчас говорить. Но Юэ Гуан зачем-то продолжил. В его голосе была невероятная горечь. – Когда я спрашиваю, любишь ли ты меня, всегда торопливо говоришь “нет”. А тут молчишь. У Гуй Мэя просто не было сил ни спорить, ни что-то выяснять. Он развернулся и пошел домой. Юэ Гуан поспешно догнал и подхватил под руку, помогая, и больше не проронил ни слова. Если бы Гуй Мэй был хоть чуточку внимательнее, наверняка заметил бы, насколько тот подавлен. Но он был слишком занят собой и собственными переживаниями. В тот злополучный последний день турнира, похоже, стерлась не только грань между миром живых и мертвых на арене, но и такая же грань в душе Гуй Мэя. Он мучительно барахтался в видениях и кошмарах, пытаясь выбраться, но временами не ощущая ни почвы под ногами, ни сил на продолжение борьбы. “Тебе просто нужно время”, – неожиданно поддержал Призрак. – “Человеческая психика быстро залечивает раны, я не раз это видел. Сейчас ты в отчаянии, но пройдет время, и ты едва вспомнишь, что так расстроило тебя”. “Я никогда не забуду!” – мрачно огрызнулся Гуй Мэй. Его всегда раздражало, что дух считал людей одинаковыми. Уж он-то, по крайней мере, точно не был как все. Но когда говорил об этом Призраку, тот лишь смеялся. Однако время шло, и действительно с каждым днем становилось проще. Словно дыры в душе затягивались, заполняясь обычными повседневными делами. Через какое-то время состоялся и суд над Гуй Мэем. Впрочем, судом в полной мере это и назвать-то было сложно. Судя по всему, Понтифик с Императором Небесной Империи договорились обо всем между собой, и Гуй Мэя просто вызвали и зачитали решение суда. Убийство принца признали непреднамеренным и произошедшим в результате самообороны. Наказание и вовсе было символическим – с Гуй Мэя сняли две тысячи очков рейтинга и запретили до конца жизни участвовать в боях на арене. Могло быть хуже. – И тебя сбросили, – вздохнул Юэ Гуан. Они стояли в рейтинговом зале и обреченно рассматривали свои имена в конце таблицы. – Лучше бы и не участвовали в этом турнире совсем. – Что толку сейчас переживать. Юэ Гуан протяжно вздохнул и, склонив голову набок, прижался щекой к плечу, словно ища поддержки. – Забавно. Я столько лет делал все возможное и невозможное, чтобы пробиться наверх, и вот я снова в конце этой дурацкой таблицы. И совершенно не знаю, куда мне идти дальше. Как глупо. Он покачал головой и неторопливо пошел к выходу, глядя в пол и шаркая ногами. Гуй Мэй смотрел, как он уходит – сгорбившийся, жалкий и будто усохший наполовину от привычного, вечно кипящего энергией, Хризантемы. “Знаешь, мне иногда кажется, что я приношу несчастья”. “Все может быть”, – деловито ответил Призрак. “Хризантемка потерял свою мечту, Люё умерла. Все, кто не безразличен мне, рано или поздно…” Дух хмыкнул. “Ну а чего ты хочешь”. Гуй Мэй прикусил язык, чтобы случайно даже не подумать чего-то, чего бы он на самом деле хотел. Все его желания так или иначе пересекали хоть один из запретов Призрака. Кроме, пожалуй, одного желания. “Хочу стать сильнее”. Это было вполне осуществимо. И Гуй Мэй целыми днями не вылезал из тренировочного зала, пытаясь поднять уровень. Кроме него разве что Юэ Гуан тренировался с таким же маниакальным упорством, будто тоже решил поскорее получить сороковой уровень и закончить обучение. С того случая в парке они почти не разговаривали. Приветствовали друг друга вежливыми кивками, обсуждали возникающие проблемы, если было необходимо, и снова возвращались каждый в себя. Между ними словно вырастала невидимая стена из недомолвок и недопонимания, и Гуй Мэй все чаще ловил себя на том, что и не хочет эту стену ломать. Даже когда просыпался с ним в одной кровати, стискивая в объятьях и вжимаясь стояком спящему Юэ Гуану в задницу. Стоило протянуть руку, и Юэ Гуан, наверняка, не отказал бы, и мир был бы восстановлен. Но Гуй Мэй одергивал себя и заставлял встать и уйти сбрасывать напряжение в ванную. “Так лучше. Так правильно”. Стена становилась все выше, все прочнее. Гуй Мэй смотрел по ночам на беспокойное лицо Юэ Гуана, как он мечется и что-то шепчет, хватая ртом воздух, и понимал, что корень всех юэгуановых проблем – в нем. Не было бы Гуй Мэя со всеми его сложностями, и Юэ Гуан был бы, несомненно, счастливее. Иногда казалось, что Юэ Гуан хочет поговорить. Тогда Гуй Мэй поспешно вставал и уходил, постепенно привыкая практически виртуозно прятаться и исчезать. Как ни странно, избегая Юэ Гуана, Гуй Мэй все чаще находил успокоение в компании Се Мина. У того почти всегда было вино. А еще ему все теперь в жизни было пофиг, и взгляды и речи его обрели резкий и острый налет цинизма и скепсиса. Нынешний Се Мин отличался от прошлого как вода в стакане от промотанных ветрами и избитых об изломанные берега вод океана. – Ничего не хочу, – покачивая в руке бутылку шептал он. – Мне два уровня до сорокового осталось, и поеду в Главный Храм, а что мне там делать? Я будто столетний старик, у которого ни цели, ни желаний не осталось. Но чаще он просто молчал. И сидеть с ним молча, просто купаясь в своих мыслях и зная, что не один, оказалось самым приятным. И Се Люё, и Юэ Гуан были любителями поговорить, а в этом уникальном молчании была особая удивительная новая сила. Хотя, в отличие от Се Мина, у Гуй Мэя были и цели, и желания. Чем выше становился уровень, тем яснее вырисовывался в голове план. В Академии ученику было действительно сложно попасть в канцелярию, но в отделении Храма, где вечно крутится множество людей, это не должно составить труда. А дальше все просто. Забрать контракт у Духовного Храма и здравствуй, свобода. Можно будет пропасть и спокойно совершенствоваться до титулованного. Осталось быстрее набрать уровни и выпуститься. Юэ Гуан так старался не отстать, что даже взял тридцать девятый уровень на неделю раньше него. Гуй Мэй сухо поздравил и кивнул. Завершение академии становилось все более близким, все более реальным. – Мэй-Мэй! Гуй Мэй лежал на кровати в своей комнате и не успел подняться и сбежать, когда Юэ Гуан вошел и, резким жестом стиснув плечо, пригвоздил к кровати. Пришлось слушать. Но Юэ Гуан, вопреки ожиданиям, не собирался выяснять отношения. Он говорил предельно сухо и деловито и смотрел при этом не на Гуй Мэя, а куда-то в стену за ним. – Я договорился с директором, у него есть связи в Храме. Несмотря на небольшой рейтинг, нас с тобой распределят на отличные должности, помощниками епископа. Это хорошее начало карьеры да и работа сама не пыльная. В общем, это лучшее, что мы могли бы здесь получить после выпуска, с нашими-то баллами. Гуй Мэй кивнул. – Хорошо. Помощник епископа, наверняка, имеет доступ в канцелярию. А значит, проработает там Гуй Мэй очень недолго. – Хорошо, – повторил он. Юэ Гуан улыбнулся и попытался было уйти, но тут до Гуй Мэй дошел смысл его первой фразы. – Поговорил с директором? С этим уродом? И что он за это с тобой… Не договорив, Гуй Мэй поднялся, перехватил руку Юэ Гуана и уронил уже того на кровать лицом вниз. – Не трогай меня! – Молчи уже. Задрав рубашку, Гуй Мэй предсказуемо обнаружил на спине и заднице свежие шрамы и кровоподтеки. – Черт! Больно? – Нет! Тебе какое дело?! – с вызовом ответил Юэ Гуан, и Гуй Мэй ткнул его лицом в подушку. – Лежать. Порывшись в ящиках, он достал заживляющую мазь и принялся осторожно наносить на раны. Юэ Гуан под рукой сначала дергался и шипел, пытаясь сбежать, но потом размяк. А Гуй Мэй понял вдруг одну очевидную вещь, которая почему-то не пришла раньше в голову – если Гуй Мэй уйдет из Духовного Храма, то Юэ Гуан, его Юэ Гуан, достанется директору. Мысль об этом оказалась на удивление неприятной и саднящей, словно заноза, которую не видно и вытащить нельзя. Гуй Мэй действительно ничего не мог с этим сделать. Вздохнув, он невесомо поцеловал Юэ Гуана в поясницу и вышел. Было гадко от самого себя. Ноги сами принесли в зал рейтингов. Присев на скамеечку у стены, он уставился на меняющиеся ряды цифр, словно пытаясь найти в этом некоторое успокоение. Всю жизнь Гуй Мэй считал все эти цифры и места чем-то неважным, и теперь с горечью признавал про себя, что был неправ. Рядом бесшумно опустился Се Мин. Протянул початую бутылку, и Гуй Мэй не глядя сделал хороший глоток из горла. Пойло оказалось обжигающе холодным и крепким. Гуй Мэй аж закашлялся от неожиданности. А Се Мин равнодушно цедил его как воду, видимо, и не осознавая толком, что пьет. – Я раньше тоже любил смотреть на таблицу, – пробормотал Се Мин. Язык его слегка заплетался от выпитого, но разум был на удивление ясен. – Мечтал, как мы с Люё попадем в пятерку и поедем в столицу. И будет у нас все. А теперь я наверху, а толку-то. Ли Яо недавно выпустился, и теперь таблицу возглавлял Се Мин. Он не очень усердствовал в получении уровней, скорее, откровенно забивал на это, просто пока не нашелся никто достаточно зубастый, чтоб его свергнуть. Вздохнув, Гуй Мэй отыскал в конце таблицы имя Юэ Гуана. Тот уже и не пытался особо зарабатывать баллы, просто сдался, поняв, что это бессмысленно. На удивление, сам Гуй Мэй болтался где-то в середине. Хоть с него и сняли почти всё в качестве наказания, многие учителя исподтишка, с молчаливого всеобщего одобрения, подкидывали ему баллы за всякие мелочи типа донести учебник или открыть дверь. Типичное двуличие Духовного Храма – вслух его порицали за убийство принца, а за спиной за это же вознаграждали. Так что его-то положение в рейтинговой таблице было вполне приличным. – Ты ведь не истратил свое право на рейтинговый бой? – спросил вдруг Се Мин. – Так вызови кого хочешь, и поднимешься. Вот хоть меня вызови, я тебе и сопротивляться не буду. – Да что я в этой столице забыл, – вяло ответил Гуй Мэй. – Юэ Гуана бы туда. Се Мин фыркнул. – Ну этот-то свой бой истратил. Разве что найдешь придурка, что сам его вызовет, проиграет и отдаст баллы, – и сам хохотнул своей шутке. Гуй Мэй порывисто вскочил. Уставился в таблицу и, от усердия беззвучно шевеля губами, принялся считать. Шанс небольшой, но он был. – Се Мин, ты гений. Спасибо. Тот отсалютовал бутылкой и небрежно пробормотал "обращайся". Что в новом Се Мине нравилось, так то, что он вообще не задавал вопросов. А Гуй Мэй тем временем бросился к учителю Мэн Ци. Она слегка приподняла брови, когда он без стука ворвался в ее кабинет, но вполне доброжелательно указала на стул. Садиться Гуй Мэй не стал. Уперся в стол руками и на одном дыхании выпалил: – Учитель, простите, но мне срочно нужно пятьсот баллов! Я готов на все! Несколько секунд Мэн Ци молчала, переваривая информацию, а потом хмыкнула. – Это много. – Пожалуйста! Вы ведь сами говорили, что я вам как сын. Умоляю, помогите. Мне… очень надо!!! "Ну ты еще на колени встань", – пробурчал дух. По его мнению, просили о чем-то только слабаки, сильные просто брали и требовали. Мэн Ци посмотрела в окно и нахмурилась, покусывая губу. Гуй Мэй не торопил. – Почему именно пятьсот? – Я посчитал, мне должно хватить. – На что? – Это… личное, – Гуй Мэй все-таки покраснел. И это почему-то подкупило Мэн Ци. Она улыбнулась. – Ладно. Сам понимаешь, за раз столько не получить. Но, думаю, ты можешь немного помочь мне с проверкой домашних заданий, потом помочь учителю Юй Си. Да и в учительской можно починить пару стульев, и это не останется без награды. Потом еще что-нибудь найдем. Ты ведь сможешь? – Конечно! – уверенно сказал Гуй Мэй, в жизни не державший в руках молотка. – Я смогу. Как и сказала учитель, баллы не дались даром. Весь следующий месяц он носился как проклятый от одного учителя к другому, вымаливая и выпрашивая работу. Некоторые из заданий он и вовсе завалил, отбил все пальцы и несколько раз не выспался, всю ночь проверяя за Мэн Ци работы. В общем, делал то, что все эти годы считал ниже своего достоинства. Ведь дух, да и он сам, всегда так высокомерно смотрел на потуги других учеников собрать эти несчастные числа. – Кажется, с возрастом многие вещи, которые раньше казались глупыми, становятся внезапно важными. Так странно, – сказал как-то вечером Гуй Мэй, сидя в парке с Се Мином и бутылкой вина. Се Мин понимающе кивнул и горько добавил: – Сначала у тебя в голове каша, а потом уже поздно, и ты не успеваешь ничего исправить. Такая дурацкая жизнь, хоть и не жил бы ее. Но Гуй Мэй лишь головой покачал. – Жизнь – это ценность. По ночам ему иногда еще снились демоны, но со временем их образы будто сточились, стали менее живыми и объемными. Психика и впрямь восстанавливалась, брала от жизни свое, защищаясь обычными повседневными делами и маленькими проблемами. Страх уже не был таким сводящим с ума. Да и в принципе временами казалось, что все не так уж и плохо. По крайней мере, у Гуй Мэя был план спасения, а это уже немало. Когда нужные баллы были собраны, Гуй Мэй поспешил в рейтинговый зал. Еще раз внимательно перепроверил свои расчеты и кивнул, решаясь. Найти Юэ Гуана было не сложно – он почти все время проводил либо в тренировочном зале, либо в библиотеке. Оба места были довольно малолюдными и не подходили. Пришлось дождаться обеденного времени. Юэ Гуан неторопливо вошел в обеденный зал, читая на ходу книгу, и уселся на свое место. Он весь был какой-то сдувшийся и потускневший, словно с него слетела всю позолота и под ней обнаружилось нечто невзрачное и вполне обычное. Впрочем, для Гуй Мэя он всегда будет особенным. Глубоко вздохнув, Гуй Мэй решительно пересек зал и остановился перед ним, для верности вырвав книгу из рук. Юэ Гуан выглядел удивленным. – Хризантемка!!! – Что? Гуй Мэй набрал в грудь побольше воздуха и почти проорал, чтобы все услышали и точно не было возможности отступить: – Я вызываю тебя на рейтинговый бой! Юэ Гуан побледнел. Что бы он ни ожидал услышать, но явно не это. Несколько раз моргнул недоуменно, словно пытаясь понять, и очень тихо, как-то обреченно, прошептал: – Почему я? – Потому что я так хочу. Это мое право, и ты не можешь отказаться. На его лице проступила почти физическая боль. Опустив голову, Юэ Гуан едва слышно пробормотал "хорошо", поднялся и поспешил к выходу. Еда на его тарелке осталась совершенно нетронутой. Что-то было не так. В два прыжка догнав, Гуй Мэй схватил его за плечи и развернул к себе. Видимо, Юэ Гуан ни черта не понял его гениальный план. Гуй Мэй усмехнулся и разъяснил. – Я вызываю тебя, но победишь ты! Суммы наших баллов хватит на пятое место, ты сможешь поехать в столичный Храм. Слышишь?! Ты уедешь отсюда! То, чего ты так желал, сбудется. Но Юэ Гуан сбросил его руки и отступил. – А с чего ты взял, что это то, чего я хочу? Разве я проиграл бы Ли Яо, если бы хотел уехать в столицу без тебя? Гуй Мэя словно по голове огрели. – Я дурак. Дурак? Дурак! Дурак… – на разные лады повторял он вечером, сидя в комнате Се Мина. В кружке нежилось полупрозрачное сливовое вино – сегодня Се Мин решил, видимо, побыть гурманом. – Но я ведь все сделал правильно! В вино упал лепесток с суматошно мечущимся на нем муравьем. Гуй Мэй задумчиво смотрел на его жалобные метания и ощущал некое духовное родство с этими бессмысленными потугами. – Иногда правильно не значит верно, – глубокомысленно изрек Се Мин. Мысль получилась настолько странная, что он, кажется, и сам не до конца ее осмыслил. Свел глаза к переносице, почесал нахмуренный лоб и заснул как был за столом. – И то верно, – пробормотал Гуй Мэй. Взболтал содержимое кружки и безжалостно выпил, прямо с лепестком и муравьем. – Сам виноват, зачем подставился, – угрюмо добавил он, сам не зная, имеет ли в виду муравья или самого себя. Ночь перед боем он провел у Се Мина, боясь вернуться в свою комнату. Там наверняка ждал Юэ Гуан и необходимость что-то объяснять. Впрочем, как он ни скрывался, два ожидаемых, но неприятных разговора у него все-таки состоялось. На выходе из столовой его перехватила учитель Мэн Ци и, не сказав ни слова, отвесила затрещину. – Серьезно?! Я сбилась с ног, уговаривая других учителей дать тебе баллы, и все ради этого? Ради того, чтобы твой любовник мог радоваться жизни и строить карьеру? – Учитель… – Либо победишь его, заберешь баллы и поедешь в столицу сам, либо больше не зови меня учителем! Я отказываюсь от столь бездарного ученика! Гуй Мэй ожидал подобного, но было все равно больно. Взбешенная Мэн Ци умчалась, не дав ему ни шанса оправдаться, впрочем, у него, скорее всего, и не получилось бы. А потом путь преступил сам директор Юи Шанг. У мерзавца аж руки тряслись от ярости. И заговорил он предельно откровенно и злобно, видимо, не считая, что с Гуй Мэем надо церемониться. – Она права. Побеждай и уезжай, мальчишка. – Я сделаю, как сам решу. – Правда? Такой отважный. Но не забывай, что он-то уедет, а ты останешься. У меня большие связи в этом городе, так что, клянусь, я превращу твою жизнь здесь в ад. Готов проверить? Но Гуй Мэй внезапно, для самого себя неожиданно, рассмеялся. – Да что вы знаете про ад. Он ожидал, что директор воспротивится его решению, но не думал, что дело дойдет до прямых угроз. Тем более столь нелепых. "Еще посмотрим, чья жизнь станет адом", – самоуверенно прошипел Призрак. Гуй Мэй не разделял его убежденности. "Ну почему, он вполне сможет доставить нам весьма существенные неприятности". "Но мы ведь все равно поступим как планировали?" "Очевидно. Так будет лучше всего. Для всех". С этой решимостью Гуй Мэй и вышел на арену. Юэ Гуан выглядел недовольным, хмурился и губы кусал, словно хотел что-то сказать, но останавливал себя. – Я сдаюсь, – просто сказал Гуй Мэй и улыбнулся. Но директор поднялся со своего места и раздраженно возразил. – Еще чего. Раз уж вышли на арену – сражайтесь как положено, до первой крови. Такого поворота Гуй Мэй не ожидал. Повернулся к Юэ Гуану и вопросительно приподнял брови в надежде, что тот подскажет выход. Но Юэ Гуан не шелохнулся. – Ты все это затеял, так делай что хочешь. Он казался невероятно усталым и уже ко всему равнодушным. Гуй Мэй осознал вдруг, что они давным давно не стояли просто так напротив друг друга, не смотрели друг другу в глаза. Все в жизни, что еще секунду назад было кристально четким, стало вдруг зыбким и неясным. Гуй Мэй даже не знал сейчас, была ли та стена, что так старательно возводилась между ними, действительно такой твердой и непроницаемой, или же была не прочнее бумаги. Время текло, закручиваясь вокруг них. Словно стремительная река притормаживала на резком повороте, обходя препятствие, становилась медленной, неповоротливой, тяжелой, тягучей, а потом сложный этап кончался, и она устремлялась дальше, столь же легкомысленной и быстрой как прежде. Так и они с Юэ Гуаном были сейчас подобны двум камням, что пока сдерживают течение, но вот-вот их разнесет потоком навсегда. – Хризантемка, призови дух. Юэ Гуан лишь фыркнул в ответ. В его медовых глазах вспыхивали и гибли галактики, и Гуй Мэю хотелось бы, чтобы время остановилось и можно было стоять так вечно. Не до конца отдавая себе отчет, что делает, он поймал одну из рук Юэ Гуана и сжал в своей. Если бы можно было общаться без слов, одними глазами, Гуй Мэй бы точно смог все объяснить. Что хочет просто защитить и спасти. И от директора, и от самого себя. Что с ним опасно и безнадежно. Что если бы Гуй Мэй был намного лучшим человеком, чем есть, то наверняка ответил бы на его чувства, но он проклятый и временами почти безумный. Что так будет лучше и правильно. И что сам Гуй Мэй совсем не знает как и не умеет любить, но Юэ Гуан для него навсегда был и останется самым-самым и единственным. Неизвестно, что из всего непроизнесенного Юэ Гуан прочел в его глазах. Возможно, ему просто надоело бессмысленно стоять на арене, но тонкие, подведенные коричневым, губы дрогнули, сдаваясь. А потом Юэ Гуан вздохнул и призвал дух. В свободной руке появилось маленькое, смертельно острое лезвие-лепесток. Гуй Мэй еще улыбнулся и поцеловал раскрытую ладонь. Накрыл лезвие и сжал. – Вот и первая кровь. Достаточно? Гуй Мэй поднял руку, демонстрируя полученный порез. Директор кисло махнул рукой, сплюнул и очень раздраженно вышел, хлопнув дверью. Словно ребенок, у которого игрушку отобрали. В зале обиженно засвистели – зрителям недодали зрелищ. – Это был самый скучный бой в мире!!! – заорал кто-то. Как будто Гуй Мэя волновало чье-то мнение. Он сжал напоследок ладонь Юэ Гуана, отчачнно впитывая, вбирая его образ в себя, и вышел. "До выпуска поживу у Се Мина". "Боишься, что блондинчик тебя убьет?" "И это тоже". Больше всего Гуй Мэй боялся самого себя. К Юэ Гуану его все еще тянуло, вопреки всем внутренним запретам и всем доводам рассудка. Но снова впустить его в себя значило лишь сделать грядущее неизбежное расставание еще более болезненным. Поэтому Гуй Мэй просто старался дистанцироваться как можно дальше. Вскоре оба получили сороковой уровень, и последнее, что им оставалось сделать вместе – это получить четвертые кольца. – Я с вами не пойду. Сами себе кольца добывайте, – заявила учитель Мэн Ци. Она действительно отреклась от своего ученика и не желала больше иметь с ним ничего общего. Выдала пропускной жетон в лес и вытолкала. – Получите кольца и валите из Академии. Оказаться снова вдвоем было остро и неловко, словно находиться под прицелом. Впрочем, оба старались друг на друга не смотреть и избегать даже случайных прикосновений. – Хризантемка, сначала тебе кольцо возьмем, а потом я себе кого-нибудь найду. Юэ Гуан лишь головой дернул. – Не глупи. Возле леса полно ищущих компаньонов на охоту. Найдем тебе кого-нибудь. И впрямь, перед входом вечно толпился разный люд, от откровенных пройдох до вполне приличных одиночек. Побродив немного среди них, Гуй Мэй присмотрел симпатичного щуплого паренька в очках. У него оказался сороковой уровень и вполне приятный воздушный дух. Узнав, что Гуй Мэй прекрасно ориентируется в лесу, и увидев жетон Духовного Храма, парень преисполнился доверия и восхищения и с готовностью вступил в команду. Парень оказался компанейским, и уже через несколько метров они с Юэ Гуаном шли сзади плечом к плечу и о чем-то дружелюбно болтали. Когда хотел, Юэ Гуан мог быть очень даже дружелюбным. А Гуй Мэй вдруг осознал, что пройдет время и Юэ Гуан найдет себе кого-то другого, и их школьный роман останется для него не более чем страницей жизни. "Понял, наконец? Поэтому лучше и не привязываться ни к кому", – прошептал дух немного грустно. Юэ Гуан ничего не говорил о том, какое кольцо ему нужно, а Гуй Мэй и не спрашивал, уже решив за него. В своих странствиях по Звездному лесу он лишь однажды забредал сюда, но запомнил место на всю жизнь. Хотелось напоследок поделиться этим и с Юэ Гуаном. Когда вышли на залитую солнцем аллею, оба спутника издали возгласы восторга. Деревья здесь росли очень плотно, переплетаясь корнями и кронами, словно в поцелуе. С высоких веток почти до самой земли свисали тяжелые ароматные гроздья цветов. Розовые, голубые, лиловые и золотистые. Кокетливо прикрывающиеся опушенными листочками и манящие неземным воздушным ароматом. Казалось сам воздух здесь пел, вознося оду жизни, свету и солнцу. Золотистную глицинию было сложно найти, поскольку духовный зверь умело маскировался среди обычных, недуховных, глициний, но Гуй Мэй точно знал отличие. Сделав Юэ Гуану знак приготовиться, он зажег на руке призрачное пламя и стал неторопливо переходить от одного дерева к другому. Растения беззащитны перед пламенем, и лишь растение-духовный зверь сможет от него уклониться. В результате удалось найти для Юэ Гуана прекрасное полуторатысячелетнее дерево. Потом и для спутника довольно быстро подобрали зверя. Парень не уставал благодарить судьбу и спутников за столь удачную встречу. Какого же было его удивление, когда, едва поглотив кольцо, он оказался обездвижен третьим духовным навыком Юэ Гуана и прижат к земле. – Давай быстрее, не тяни. Очевидно, происходящее не доставляло Юэ Гуану ни малейшего удовольствия. Он хмурился, отворачивался и вздыхал, словно жалея мальчишку. Гуй Мэю же его совсем жалко не было. "Все таки ты для блондинчика навсегда останешься монстром". Гуй Мэй посмотрел в печальные глаза Юэ Гуана и мысленно добавил еще несколько кирпичиков к разделявшей их стене. Немыслимо было и думать о том, чтобы когда-либо преодолеть эту пропасть. Когда поглощение кольца закончилось, Гуй Мэй поспешил скорее покинуть лес. Юэ Гуан ухватил его за рукав и одернул. – Мэй-Мэй, давай поговорим, наконец! – Тшш! Прижав палец к губам, Гуй Мэй указал на следы когтей, отпечатавшиеся в коре дерева неподалеку. И добавил шепотом: – Тигрохвостый лисорог! Обычно ходят стаями, лучше не привлекать их внимание. Гуй Мэй соврал. Следы были старые, и сейчас им точно ничего не угрожало. Просто не хотелось, чтобы Юэ Гуан что-то говорил. Поэтому до Академии дошли благополучно молча. На следующий день Юэ Гуан должен был уехать в столицу, а сам Гуй Мэй покинуть Академию и перейти в городской Духовный Храм. Конечно же, Гуй Мэй не пошел провожать карету. Просто смотрел на нее из окна второго этажа. Карета была красивая и праздничная, как и та жизнь, что наверняка ждала Юэ Гуана в столице. Статные лошади с красивыми плюмажами нетерпеливо переступали изящными стройными ногами. Гуй Мэй не удивился бы, если бы в столице Юэ Гуана встречали цветами и салютами. Впрочем, все это было правильно, Юэ Гуан заслужил. Вот только его самого почему-то внизу нигде видно не было. Внезапно две руки обвили Гуй Мэя сзади и прижали к чьей-то груди. Где заполошно и испуганно колотилось сердце, так часто, что и собственное сердце Гуй Мэя срезонировало и начало биться в унисон. По легкому цветочному запаху было сразу понятно, кто это. – Хризантемка… Но тот лишь сильнее к себе прижал и горько буркнул куда-то в шею: – Ты и впрямь Призрак, все время пытаешься от меня исчезнуть. – Тебе ехать пора. – Подождут. Юэ Гуан потерся ухом о плечо Гуй Мэя и горячо зашептал. От напряжения его голос немного дрожал и срывался. – Мэй-Мэй, помнишь, как мы впервые встретились? Гуй Мэй закатил глаза, вспоминая. И кому сейчас может быть интересна такая древность? – Ты на меня с дерева упал, кажется, – припомнил он. – Да, упал. А что ты подумал, когда впервые меня увидел? Это, определенно, был не тот вопрос, на который следует отвечать честно. Даже Гуй Мэй это понимал. Однако пожал плечами и безжалостно изрек: – Я испугался. А потом подумал, что тебя можно использовать как заложника, если на меня нападут. "Вот дура-ак, нашел, что сказать". – Как похоже на тебя, – Юэ Гуан хмыкнул и уткнулся лбом Гуй Мэю в затылок. Голос его теперь звучал глуховато, но очень волнующе, рассылая с теплым дыханием мурашки по всему телу. – Я помню этот момент. Ты выглядел злобным и устрашающим, но держал меня очень осторожно, словно боялся повредить. Я сначала испугался, а потом понял, что твои объятья – это самое комфортное место на земле. Ты моя родственная душа, Мэй-Мэй, и так всегда будет. – Ну что за ерунда. Начитался своих книжек. – Нет. Я раньше никогда не понимал, как герои книг понимают, что нашли родственную душу, думал, это просто слова красивые. Но когда тебя встретил, понял – ты просто это чувствуешь и все. – Не повезло тебе, – пробормотал Гуй Мэй просто чтобы что-то сказать. В горле стоял ком и говорить было отчего-то очень сложно, словно кирпичи глоткой двигал. – Не бросай меня, пожалуйста. Мне все равно, даже если ты и не меня любишь. Я просто хочу быть с тобой, что бы ни было. Гуй Мэй хотел сказать, что так будет лучше и правильней, но лишь сглотнул и промолчал. Дурацкая стена между ними, что он так старательно и любовно возводил, оказалась даже не из бумаги, а буквально из ничего. Она рушилась так стремительно, что Гуй Мэй не успевал уворачиваться от летящих осколков. Резко развернувшись, он оказался в кольце рук и, уже ни о чем не думая, потянулся навстречу. Губы встретились осторожно, словно заново узнавая друг друга. В этих поцелуях был холод разлуки, нежное юэгуановское "люблю" и несбыточное обманчивое обещание счастья. – Мэй-Мэй, я там все разведаю и вернусь. Обязательно вернусь за тобой, – шептал Юэ Гуан, вцепляясь в куртку, тянул на себя, прижимал так, словно вот-вот раздавит, жадно целовал и дышал в шею, жарко постанывая. – Я вернусь. Ты только дождись, пожалуйста. Только подожди немного. И Гуй Мэй кивал и со всем соглашался. Не все ли равно, что будет потом, если сейчас они пока еще вместе. Покорно сцеловывал с тонких губ все клятвы и обещания, про себя все равно зная, что это конец, и дальше не будет ничего. На башне пробили часы. Пора было отправляться. – Я вернусь. Вернусь, – крикнул Юэ Гуан напоследок и убежал. "Не вернется", – прошептал дух. В воздухе еще витал легкий аромат цветов, который Гуй Мэй так любил, губы еще покалывало от поцелуев. "Не вернется", – безжалостно повторил Призрак. – "Прощаясь, люди всегда обещают, что снова встретятся, и не встречаются потом никогда. Так всегда бывает". "Все равно. Я и не буду ждать". "Это правильно". "Правильно не значит верно", – зачем-то ответил Гуй Мэй. Вернувшись в комнату, он побросал в заплечный мешок свои немногочисленные вещи и оглянулся напоследок, прощаясь с комнатой, где прожил столько лет. Кровать, на которой они с Юэ Гуаном столько раз любили друг друга, кресло, в котором Юэ Гуан любил сидеть, подобрав под себя ноги. Совершенно пустой шкаф, которым Гуй Мэй почти и не пользовался – там вечно были свалены кучей вещи Юэ Гуана, так что ни положить ничего, ни найти. Сердце охватывало чувство легкой грусти. Уже второе место в его жизни, где он стал чужим и ненужным, второе место, что просто выталкивает его из себя как воду из доверха заполненной чашки. "Будет ли место, что я назову домом? Или так и останусь скитальцем?" "Скорее второе", – невозмутимо ответил дух. – "Не обольщайся". Гуй Мэй вздохнул и пошел к выходу. С Се Мином он попрощался еще вечером, учитель Мэн Ци его видеть не желала, Юэ Гуан уехал. Больше его с этим местом ничего не связывало. Засунув зачем-то руку в карман, Гуй Мэй вытащил оттуда злополучную прядь волос Юэ Гуана. Растрепанный и донельзя запутанный золотисто-рыжий клубок. Несколько секунд смотрел на него, а затем решительно испепелил призрачным огнем. – Все кончено. Начинается новая жизнь, – зачем-то провозгласил он, словно поддерживая самого себя. Подхватил сумку и покинул Академию.