Бри Лейт. Последний ритуал

      Судные дни приходят тогда, когда их абсолютно не ждешь. К ним невозможно быть полностью готовым, даже когда считаешь, что сделал всё возможное для этого. Боль всё равно сразит так, что жизнь свернет на иную тропу, необязательно плохую.       Нотт стоял в кабинете Уэллса и смотрел в пол, только что возникшее с Грейнджер чудесное настроение просто разрушились штормом ужаснейшей реальности и захлебнулось в водах отчаяния, смывающих все эмоции и заставляющих мир снова посереть.       — Теодор, я пытался избежать этого, — рука Альрика легла на плечо парня, — но гоблины сами узнали, когда я пытался их переубедить помочь главному Дому.       Вот и всё.       Мало того, что гоблины начали требовать проценты за каждый проведенный ритуал, на котором присутствовали какие-либо предметы, созданные ими, так они еще и порылись в банковских документах всех членов сената. И теперь наследство Нотта полностью перешло на счет Бри Лейта. Потому что: «А чего это вы просите денег, когда давно почивший сенатор завещал вам целое состояние?» — это сказал даже гоблин-секретарь.       Нотт даже тяжело вздохнуть не мог. Он полностью поник. Как же так, Тео? Почему сразу не догадался, что шансы всё потерять повысятся в несколько раз, свяжись Бри Лейт с гоблинами банка? Дела. Дела. Дела… Школа и тренировка Грейнджер забрали всё внимание.       А теперь у Теодора больше нет денег. Нет наследства. Он гол как сокол и буквально беднее семьи Уизли, у которой бизнес с каждым месяцем приносит всё больше дохода. Опасения, зародившиеся еще в день похорон отца, проникли в настоящее, в котором Тео лишился последнего, что у него осталось от родителей.       После разговора — точнее монолога Уэллса, потому что Тео был способен только на кивки — Нотт трансгрессировал в школу и медленно поплелся в сторону леса. Хотелось побыть в тишине, в которой есть только шелест веток и пение перелетных птиц, опавшие листья и пестрый горизонт деревьев, завлекающий своей темной глубиной.       Тео прикоснулся к кулону и мысленно призвал друга.       Блейз явился сразу: Нотт редко вызывал его, а когда такое случалось, это значило что-то неладное. Трансгрессировав, Забини увидел сидящего на дубовом стволе Тео, медленно затягивающего сигарету. На лице друга была печаль, которой Блейз не видел со дня смерти миссис Нотт. Он подошел к нему и сел рядом.       Их недолгий разговор слышали только деревья, среди которых иногда проносился тихий крик фестралов, напоминающий Тео о том, что родных у него больше не осталось. И как бы странно это ни звучало, ему нравился вой этих созданий.       Блейз выслушал все, что сказал ему Нотт, хотя тот обмолвился лишь парой емких фраз. В груди всё сжалось, стало очень обидно за друга, и Забини не мог бросить его на произвол судьбы. Он тут же достал из кармана мешочек с деньгами, намереваясь отдать ему всё.       — Спасибо, но я не возьму, — Нотт неотрывно смотрел куда-то вдаль и держал в пальцах дымящуюся сигарету, к которой уже не хотел прикасаться.       — Тео, ты дурак? Возьми, ты нуждаешься в этом! — Забини не унимался, он очень хотел помочь, у него сердце кололо только от одного понимания, что его друг остался ни с чем.       — Я не стану брать деньги в долг — это табу для моих ценностей, — серьезно отрезал он. — Мама всегда говорила: никогда не брать взаймы. А отец дополнял: никто не должен знать, что у тебя финансовые проблемы.       Забини понимающе поджал губы. Честь и репутация всегда были на первом месте.       — Н-да, нравоучения хорошие, не спорю. Но я же друг! Ты столько раз меня выручал, возьми их как подарок, а подарки, между прочим, не возвращают.       — Нет, Блейз, — он медленно выдохнул. — Мне приятно, спасибо. Но я не хочу опускаться до этого.       Он уже хотел оставить мешочек на коленях Тео, но все же понял, что хоть в карманы клади — вытянет. Если Нотт сказал нет — значит нет.       — И что ты будешь делать?       — Пока что у меня остались карманные деньги, но их немного, — он пожал плечами. — Для учебы у меня всё есть… — голос Тео был тихим и неспешным, словно он медленно озвучивал свои мысли, отводя взгляд вниз. — Альрик подал заявление на стипендию мне как старшему хранителю. В конце месяца должны выплатить… Этого пока хватит.       Да… И сколько там той стипендии, Тео? По сравнению с суммой наследства — одна тысячная от процента. Но всё же лучше, чем ничего.       — Дом придется отключить от услуг водоснабжения… — пробормотал Тео, — и придется заплатить за прожитый месяц. — Он понятия не имел, хватит ли ему хоть с этим рассчитаться.       — Ну слушай, мы же с Драко и Пэнси тусовались у тебя целый август, ты обязан разделить счет на всех нас, так будет лучше.       Нотт хмуро посмотрел на него, кисло растягивая губы в полоску.       — Даже не смей отказываться, — Блейз пригрозил ему пальцем. — Я сам всем скажу. Платить четвертую долю намного проще.       — Третью, — вздохнул Нотт, — Пэнси в это не втягивай.       Секунду Забини молчал, но после кивнул.       — Хорошо. Рад, что хоть здесь могу помочь.       Тео посмотрел на свою догорающую сигарету, которую так и не выкурил, и понял, что вообще не хочет курить. Он превратил окурок в крохотный бутон ромашки и бросил его в траву.       — Еще нужно посмотреть, есть ли плата за земельный участок, — продолжил размышлять Нотт, — документы должны быть в кабинете отца… — он поставил локоть на колено и запустил пятерню в волосы, оттягивая их, — и Дженкинса придется уволить…       Глаза Забини округлились.       — Вот блин, — досада еще больше окрасила его, — он же, Дженкинс, уже родной нам всем…       — Да-а… — грустно протянул Тео. — А я его даже пенсией не могу наградить. Просто свинство с моей стороны. Хотя… — он нахмурился, — моя стипендия вполне может сгодиться.       Забини уставился на него с вопросом.       — А как же ты? — это, конечно, благородно, но не нужно же в крайность впадать.       — А я не пропаду, — заверил Тео и поднялся.       — Постой, — подсуетился Блейз, когда Нотт направился к замку. — А как же Паркинсоны? Помолвка и эта ваша свадьба? Папочка Пэнси затеял это всё не сколько ради счастья дочери, сколько ради твоих денег, ты это знаешь. А сейчас ты беднее Уизли, без обид.              Теодор сотворил сухое «Угу» и добавил:              — Поэтому лучше ей не говорить. Тем более к концу года я уж точно что-то придумаю и заработаю на скромное торжество.       Глаза Забини слегка прищурились, он отвел взгляд, продолжая идти следом.       — А если по Бри Лейту пойдут сплетни и слухи? — засуетился он вдруг. — Как так: не было денег, просили финансирование, гоблины отказали, а тут бац — и нет больше проблем, целая ячейка в банке забита золотыми галлеонами.       Задумчивое мычание Тео выражало одобрение возможной теории.       — Да вроде Уэллс сказал, что будет держать это в секрете. Всё-таки финансами в сенате занимается он, что-то придумает…       Блейз прошептал: «Ясно», и они оба пошли в школу. Всё это время они шли в молчании и не чувствовали при этом дискомфорта — наоборот, каждый думал о своем, погружался в мысли, отвлекался на порывы прохладного сентябрьского ветра и снова возвращался к проблемам.       Тео засунул руки в карманы ветровки, и пальцы неожиданно нащупали холодную монету. Грейнджеровский галлеон. Надо же, какая ирония. Нотт с силой сжал его в кулак, ощущая себя жалко и горько, а эти чувства он ненавидел больше всего.       Но не стоит думать в таком ключе. Может быть, её «подарок» ляжет на руку и поможет? Кто знает…       Перед лестницей в подземелья Теодор вдруг остановился.       — Ты идешь? — обратил внимание Забини.       Нотт призадумался, поджимая губы.       — Да… — он продолжил идти. — Но, знаешь, наверное, я сегодня заночую в гостиной старост.       Хочется побыть в тихом одиночестве и подумать о новых проблемах. А пустая гостиная как нельзя лучше подходит. Тем более, как он помнит, Грейнджер живет в гриффиндорском дортуаре, так что лучшего места не найти.       — Собираюсь написать Пенни, что-нибудь передать? — спросил Тео, собирая несколько необходимых вещей.       — Спрашиваешь! Большой привет и объятия.

~ * * * ~

      Письмо для Пенни заняло меньше половины листа и содержало в себе сухие факты без каких-либо эмоциональных оттенков. После этого Теодор отправился домой.       Поместье Ноттов на фоне серой осени и багровой листвы на деревьях выглядело одиноко. Хотя кого Тео обманывал? Дом покрылся тоской еще после смерти матери. А теперь жизнь диктовала порядки так, что сам Теодор словно выселялся из этого дома, ведь содержать его больше возможности не было.       Тео предстояло заняться домашними счетами и попытаться не отчаяться от количества долгов, которые ему явно светят. Но больше всего тяготил предстоящий разговор с Дженкинсом.       Теодор даже не знал, как начать. Поэтому ноги повели его вокруг дома, на противоположной стороне которого была захоронена мать. Дженкинс как всегда ухаживал за могилой — не было ни сорняков, ни ростков травы, ни грязи, только ухоженная земля и каменная плита с маленькой статуей.       «М-да, вот и всё», — пролетело в голове Тео. Должно пройти много времени, чтобы он смог финансово подняться и обеспечить свое проживание в поместье. Еще этот год он поживет в Хогвартсе, а после… его ждет уже родная Конура в Хогсмиде.       Нотт не унывал. Он лишь тяготился, что жизнь внезапно стала порядком сложнее. Но в нем всё еще остался фитилек оптимизма, который горел в душе, согревая надеждой, что всё наладится.

~ * * * ~

      «В ненужном месте, в ненужное время?» — мысли Малфоя послали всё к Салазару, когда он на часик заглянул в Sidhold по делам расследования и теперь смотрел на Грейнджер с черным кошаком на руках. Исключительно удачное стечение обстоятельств.       Драко явился в главный дом, чтобы «прогуляться» на территории «Брока», словно ему вдруг стало крайне любопытно узнать чуть больше о другом доме и поспрашивать некоторых студентов-служителей о насущных проблемах.       Однако никто ни разу не упомянул Грейнджер и не высказывался в её адрес, что довольно странно. Малфой надеялся на свежие сплетни, но их как кот наплакал, или это его бесстрастное пустое лицо не внушает доверия.       Самоирония — это что-то новое для тебя, Драко.       Но тут фортуна решила улыбнуться ему: Малфой повернул голову в правую сторону — в другом конце коридора из-за двери вышел Захария Смит и направился по своим делам. Драко тут же наложил на себя Дезиллюминационное заклинание и тихо пошел по его следу.              Судя по тому, что сказал Нотт, этот хитрый «барсучара» переходит на домашнее обучение по «собственному желанию» и это его последнее появление в Sidhold. Драко осторожно шел за ним, пока не остановился, удивленно выпучив глаза: Смит дошел до библиотеки Бри Лейта и с помощью магии приоткрыл двери в читальный зал, где сидела Грейнджер и разговаривала с Сейлемом.       Пальцы сильнее сжали палочку, Малфой уже приготовился к худшему. Если этот Смит решил напоследок отомстить Грейнджер еще одной личной расправой, то он сказочный баран, раз надумал делать это прямо в доме Sidhold.       Но беспокойство Драко не оправдалось: Захария стоял и лишь украдкой смотрел на младшего хранителя, теребя что-то в руках.       — Тебе же что-то нужно взамен, ведь так? — донесся голос Грейнджер.       Захария держал в руках маленькую бумажку, которую он решил кинуть на пол, прямо у двери, после чего развернулся, чтобы пойти прочь.       — Да. Возьмешь меня с собой? А я дорогу покажу, — отозвался Сейлем.       Драко забыл, как дышать, когда Смит проходил мимо него.       — И всё? — удивленный голос Гермионы. — Но тебе это зачем?       — А я любопытный, — ответил кот.       Смит шел по коридору, пока Малфой сверлил взглядом брошенную бумажку. Что же в этой записке?       — Ладно, тогда пойдем, — за дверью засуетились.       — Меня нужно взять на ручки, — любезно попросил кот.              Послышался скрежет задвигающегося стула. Нужно что-то предпринять. Или продолжить наблюдать? Шаги приближались.       — Советую сначала отправиться на кухню и отведать жаркое из свинины, — голос кота стал громче. — Перед вылазкой всегда нужно подкрепиться.       Драко оглянулся, чтобы проверить, скрылся ли за поворотом Смит. Удостоверившись, он ловко дернул волшебным древком — и записка под чарами «Акцио» прилетела прямо к нему в руку.       — Еще чего, — фыркнула Грейнджер и открыла двери.       Слизеринец попятился в угол к окну и задел спиной штору. Гермиона несла на руках мурлыкающего Сейлема, который с закрытыми глазами мял лапкой ткань её школьной кофты и получал явное удовольствие от теплых объятий.       — Нотт мне строго-настрого запретил тебя подкармливать. Уж извини, но я не хочу проблем, — она снисходительно похлопала кота по головке и поправила лямку школьной сумки.       Кот издал негромкое грустное и с долей обиды «Мяу». А Малфой тем временем посмотрел на записку. На клочке бумажки корявым почерком были написаны слова:       Rwy'n erfyn arnoch chi, Morrigan,       Tynnwch y felltith oddi wrthyf.       Yr wyf yn edifarhau am fy nhrosedd       Ac rwy'n addo na fyddaf byth yn eich sarhau eto.       Ond nid yw Morrigan yn clywed ei weddïau       Ac erys y felltith mewn effaith.       И что это значит? Драко совсем не разбирался в языках, единственное, в чем он вполне преуспевал — руны и латынь. Что этим Смит хотел передать Грейнджер? Может, стоило не брать эту записку?       Малфой будто почувствовал себя непредвиденной погрешностью в данной ситуации.       В ненужном месте, в ненужное время? Кто его знает… Смит хотел передать послание Грейнджер, но она его не получила. Возможно, это хорошо. Мало ли что он надумал после попытки прикончить её. Может, это вообще угроза или древние магические слова, что моментально нашлют сглаз или того хуже — проклятие.       Да нет, это явное послание. Странное и зашифрованное. И Смит был уверен, что Грейнджер сможет его понять. Но что-то Малфой не припомнит, чтобы она превосходно разбиралась в древних языках, кроме тех же рун и латыни. Вряд ли Нотт успел обучить её так быстро.       Когда Малфой взглянул вслед уходящей Грейнджер, его взгляд вдруг врезался в желтые глаза Сейлема, который находился на руках гриффиндорки таким образом, что смотрел ей за спину — прямо на него. Сердце совершило кульбит. Кот смотрел на него не моргая, его зрачки расширились, а глаза округлились. Драко чуть было не испугался, что его чары невидимости могли испариться, но рациональность быстро взяла контроль: Сейлем может видеть незримое для человеческого глаза.       Малфой тут же приложил палец ко рту и послал серьезный намек ушастому не выдавать его.       «Только попробуй», — сказал он, беззвучно пошевелив губами.       Сейлем прищурился, и на секунду показалось, что в этом хитром взгляде кроется удовольствие. Кот кивнул ему, дернув усами, и отвернул голову.       Отлично, Драко, тебя спалил кот Теодора! И что-то сейчас подсказывало, что они с ушастым безмолвно пошли на сделку. Зная Сейлема, Малфой теперь в долгу. И теперь эту шерстяную задницу придется задобрить, чтобы она не проболталась ни одной душе.       — Куда идти? — останавливаясь, тихо спросила Грейнджер кота.       — Налево и по коридору до конца. Там будет лестница, и ты спустишься в самый низ.       Так-так-так, и куда эти двое намылились? Судя по виду главной персоны нон грата в Бри Лейте, она затеяла что-то, что определенно вне правил. Драко мысленно фыркнул: Грейнджер и нарушение правил — мир точно дал сбой, но лицо умницы говорило само за себя. А добавить к этому еще и затейника Сейлема — сто процентов авантюра.       Гермиона резко обернулась. Видимо, чтобы проверить, не следит ли кто за ней. Её прищуренный взгляд смотрел по сторонам, а слух прислушивался ко всем звукам. Затем она двинулась вперед по назначенному курсу.       Забавно. Драко это улыбнуло, но не остановило. Он пошел за ней.

~ * * * ~

      Лестница всё заворачивала и заворачивала вниз, пока не привела Грейнджер и Сейлема в подвальное помещение, где было сыро, темновато и пахло подгоревшей кукурузой. Они остановились на развилке, которая тянулась извилистым коридором и неровно расходилась влево и вправо.       — Теперь туда, — кот указал лапой вправо.       — А там что? — шепнула она, указывая в противоположную сторону.       — Эта дорога ведет в старый театр. Раньше Бри Лейт очень любил нанимать знаменитые труппы актёров и устраивать культурные вечера. Я тоже получал удовольствие от спектаклей, особенно когда находил местечко на деревянных лесах, что находились за занавесом возле декораций.       Они направились по темному коридорчику, стены которого слабо освещались теплым желтоватым светом. «Прогулка» по подвалам Sidhold заняла меньше трех минут.       — Это здесь, — сказал Сейлем.       И Гермиона остановилась у каменной стены, на которой была нарисована выцветшая золотистая арка, тонкие линии переплетались в узор и пестрили острыми краями, словно штыки. Грейнджер присмотрелась и заметила, что это выпуклые руны.       — А теперь пройди насквозь.       Брови сдвинулись в вопросе.       — А-а если они как-то обезопасили вход? Ну против меня. Вдруг я не смогу пройти или потом выйти?       — Грейнджер, ты либо слишком много думаешь, либо слишком большого мнения о себе, — промурлыкал Сейлем. — Никто не будет из-за тебя переделывать древнейшее заклинание входа в обитель статуи.       — Я просто переживаю, — насупилась она.       Через пару секунд она медленно и робко подняла руку. Пальцы коснулись холодного камня и резко провалились сквозь него, прямо как на вокзале Кингс-Кросс. В этом нет ничего страшного, Грейнджер делала это как минимум тринадцать раз, если учитывать обратную сторону. Только вот эта стена отличалась от той, что на вокзале, через эту могли пройти только хранители и сенаторы Бри Лейта, ведь за ней — пропитанная древней магией реликвия, на которую могут взглянуть лишь приближенные и избранные.       Так вот почему Сейлем попросился на руки, — подумала она; чтобы пройти сквозь стену вместе.       Гермиона сделала вдох-выдох и уверенно перешагнула сквозь стену, закрыв глаза. На секунду ей показалось, будто что-то потянуло её сумку назад, но это ощущение быстро развеялось.       Они оказались в абсолютно тёмном помещении. Гермиона достала палочку и призвала «Люмос».       По бокам от нее с потолка свисала длинная разорванная ткань со странным вышитым узором, похожая то ли на куски штор, то ли на знамена. Гермиона аккуратно проходила мимо них, смотря под ноги. На каменном полу часто встречались валяющиеся медные кубки, выгнутые металлические пластины, покрытые ржавчиной, и лоскутки ткани. Грейнджер шла вперёд. Помещение было довольно маленьким, хотя возможно, это из-за обветшалых драпировок казалось, что тесно. Но после того как она сделала пять шагов, пространство стало «чище», на полу больше ничего не валялось и с потолка ничего не свисало, лишь под стенкой стояло что-то, укрытое темно-фиолетовой тканью. Объект по форме напоминал застывшего человека.       Статуя богини Дану.       — Я думала, она больше, — заметила Грейнджер, отпуская с рук Сейлема.       Тот прыгнул на каменный пол и почесал задней лапой за ухом.       — Её уменьшают, чтобы не морочиться с увеличением пространства, — ответил кот и подошёл ближе к пьедесталу. — Так-то она высотой почти девять метров.       Она мысленно присвистнула. Кот приблизился носом к ткани и обнюхал её, он поднял голову вверх и обошел статую, виляя хвостом.       — Ты уже её видел? — Гермиона испытала дрожь, когда начала приближаться к ней.       — Только на рисунках в летописях Бри Лейта в разделе «Всё о статуе Дану», — Сейлем подошел к Грейнджер и сел возле неё, но лицом к статуе.       Гермиона потянулась рукой к ткани, чтобы снять её, но кот холодно остановил ее:       — Не прикасайся.       Она бросила на него хмурый, вопросительный взгляд.       — Оставишь отпечатки. Тебя и так считают виновной. Воспользуйся лучше магией.       Гермиона кивнула. Один взмах волшебной палочки — и ткань словно ветром подняло вверх.       Величественность и красота этой статуи привели её в изумление, четкая работа мастера поражала. Грейнджер смотрела на неё не отрываясь. Но внезапно голова богини повернулась к незваным гостям, глаза запылали светлым пламенем, она чуть нагнулась вперед, рот открылся, и Дану закричала нечеловеческим голосом, напоминавшим искажённый крик краснохвостого ястреба . Это был неистовый сверхъестественный вопль, пронзающий воздух, словно скрежет и визг диких ветров; он прошёл сквозь Грейнджер, и та упала, со стуком уронив волшебное древко на пол.       Сейлема накрыл настоящий ужас, шерсть встала дыбом, уши опустились параллельно полу, глаза расширились, а рот приоткрылся, не проронив ни звука.       Статуя умолкла и приняла исходное положение, застыв, будто и не двигалась вовсе.       Небольшое сердце в кошачьей груди билось в бешеном ритме; Сейлем застыл, не зная, что делать. Его взгляд перевелся на Гермиону, и страх ещё больше сковал его.       Но спустя пару секунд кот перевёл дух, подбежал к Грейнджер и занюхал носом возле её лица, стараясь уловить дыхание.       — Эй, Г-грейнджер, — его голос заметно дрогнул. — Грейнд-жер, т-ты жива? — Сейлем положил передние лапы ей на грудную клетку и попытался как-то растормошить её, но был слишком мал для такого. — Гермиона…       Кот осмотрелся по сторонам с перепуганным видом, палочка Гермионы валялась недалеко от неё и слабо освещала помещение крохотным Люмосом. Сейлем кинулся к древку и взял его зубами, он вернулся к Грейнджер и снова встал ей на грудь, кинув на нее волшебную палочку.       — Грейнджер! Грейнджер, очнись! — затараторил кот и лапой задергал её нос.       — Какого. Хрена. Это. Было? — раздался шокированный голос Малфоя.

~ * * * ~

      Драко уже давно поглотил скептицизм: весь этот Бри Лейт и его Дома напоминали ему шайку фанатиков, охотно желающих получать деньги за свою веру, а древняя магия стала лишь инструментом для достижения этих целей. Но сейчас, увидев, как древняя статуя Дану ожила на мгновение и пронзительно закричала, он с ужасом понял: Бри Лейт явно позабыл о силе древней магии. И то, что она вдруг вышла из-под контроля, когда Грейнджер приблизилась к Дану, порождало не только десятки вопросов, но и холодный страх.       Образ богини напугал до чёртиков так, что Драко пробила дрожь, а его мало что могло довести до такого состояния. Он замер от шока, судорожно переводя взгляд то на упавшую Грейнджер, то на статую, то на кота, ощущая, как перепонки содрогаются от крика Дану.       И только спустя пару минут после того, как статуя умолкла, Малфой оклемался:       — Какого хрена это было?       — Малфой? — казалось, кот удивился, услышав его голос, и повернулся к нему.       Драко снял чары, показываясь, и кинулся к лежащей Грейнджер.       — Быстрее помоги ей! — рявкнул Сейлем.       — Ч-что, как помочь? Что это вообще было?! И какого хрена вы сюда пошли?       — Ответы потом! Проверь: она жива или нет?       Драко инстинктивно прикоснулся к горячей мягкой шее Гермионы и нащупал пульс.       — Сердце бьется, — сухо отозвался он и убрал руку, но прохладные пальцы все еще покалывало от касания к коже.       — Никогда ещё не видел такую магию, — Сейлем с опаской ещё раз посмотрел на Дану и судорожно сглотнул.       — Что это значит? — не унимался Драко.       — Не знаю, но меня не покидает чувство, что Грейнджер как-то связана с древней магией. Её назначение хранителем — не подстава, а нечто большее, Драко, — Сейлем говорил очень серьёзно. — Грядут перемены. Не только для Бри Лейта, но и для всех нас.       Стая колючих мурашек пробежала по спине Малфоя.       — Нужно убираться отсюда, — сказал он и понял, что это бессознательное тело придется поднять.       Мерзость. Но как будто у Драко есть выбор. Малфой с помощью магии накрыл статую тканью, взял палочку Гермионы, после накинул на себя её сумку и просунул руки под тело Грейнджер, поднимая её. Девичья голова откинулась назад и немного в сторону, рука безжизненно висела как балласт.       — Эй, — возмутился Драко, когда Сейлем прыгнул на Грейнджер, прибавляя свой вес.       — Я сам не пройду, ты же знаешь, — парировал кот. — А ты, к слову, как прошёл?       — Схватился за край её сумки и прошёл вместе с вами.       Малфой направился на выход и слегка помедлил перед стеной. Он сделал робкий шаг, немного побаиваясь, что магия может не сработать. Но всё обошлось, и он не почувствовал никакой преграды. Сделал второй шаг и уже уверенно прошёл дальше.       Они вернулись в подвальный коридор.       — Надеюсь, что крик Дану никто не слышал… — пробормотал Малфой, когда Сейлем спрыгнул с Гермионы.       — Нет, комната опечатана всеми защитными чарами, звукоизолирующими тоже, — кот оглянулся по сторонам, приподняв одну лапу.       Малфой посмотрел на Гермиону на своих руках и зашипел:       — Я не записывался к тебе в телохранители, Грейнджер.       — Но зачем тогда ты следил за ней? — парировал кот, поворачиваясь к нему.              — Так, это не твое кошачье дело, — огрызнулся Драко и бросил в него грозный взгляд.       Сейлем чуть склонил голову вбок и прищурился, выдерживая молчание.       — Ты можешь мне доверять, — спокойно заверил он, — мы же в одной компании.       Да, в одной. Но «кот» и «друзья люди» — это разные вещи, хотя Сейлем бывает серьезным и внушающим доверие, когда дело очень важное. А когда нет — он всегда стремится продать информацию за большую цену, принимая выгодную сторону. Но Драко уже нашел способ обойти кошачью хитрость.       — Хорошо, удовлетворю твое любопытство. Я увидел Захарию Смита на территории «Брока», — якобы сдался он, но говорил резко. — После всего, что он натворил, я решил проследить за ним — и не зря: он пришёл к читальному залу и встал за дверью, чтобы наблюдать за вами.       Малфой умолк, решая остановить на этом рассказ.       — И?       — Что «и»? — огрызнулся он.       — Он что-то сделал? — серьезно спросил Сейлем.       — Нет. Постоял и ушел. Конец истории. Он же не в край двинулся, чтобы нападать на Грейнджер в самом Бри Лейте.       Кот с прищуром смотрел на него; теплый свет от светильников блеском отражался в желтых глазах животного и делал взгляд слегка скептичным, недоверчивым.       — Странно, — подозрительно протянул Сейлем. — Что же ты забыл в «Броке», Малфой?       — Гулял, — процедил Драко, скривившись. — Лучше давай решим, что делать с ней.       — Воспользуйся её кулоном и отправь в Хогвартс, — посоветовал Сейлем. — Оставь её в гостиной старост.       — Сейлем, во-первых, я не знаю пароль. Во-вторых, я бы с удовольствием оставил её и на полу в коридоре на растерзание первогодкам, но эта мохнатая голова начнёт задавать вопросы. Как ты на них ответишь? Не ты же её на лапах тащил через стену, чтобы трансгрессировать.       Сейлем замолчал.       — Хм… Ты прав. Тогда план «Б».

~ * * * ~

      Твердая поверхность под телом приводила в дискомфорт, неудобство начало остро проявляться в отекшей руке, находящейся выше головы. Гермиона сделала неспешный вдох-выдох и почувствовала, как тяжело ей это дается, словно что-то находится на её груди; что-то небольшое и нелегкое, но в то же время теплое и издающее приятное тихое мурчание. Слух также улавливал треск горящих дров в камине и стук секундной стрелки.       — Грейнджее-р-р… — протянул кто-то очень медленно; его «р» слилось с мурчанием и постепенно утихла. — Грейндже-е-р-р…       — М? — глаза чуть приоткрылись.       Потолок выглядел очень знакомым в этом полумраке.       — Гре-ейндже-ер.       Взгляд опустился ниже. Прямо перед её носом была кошачья морда Сейлема, он сидел на ней с закрытыми глазами и тихо мурчал, изредка зовя её.       — Что? — пробормотала она и полностью открыла глаза. — Сейлем? — брови нахмурились, и Гермиона привстала, замечая, что лежит на полу в гостиной старост у камина. — Что происходит?       Кот встал на лапы, с наслаждением потянулся, выгибаясь в спине, и зевнул. Он облизнулся и, выровнявшись, с любопытством спросил:       — А что ты помнишь? — Сейлем спустился на пол и сел рядом, кладя хвост на лапы.       Грейнджер потерла пальцами переносицу, пока в голове образы из прошлого выстраивались в правильном порядке. Тем временем за окном уже была ночь.       — Мы… мы были в библиотеке, — начала она и присела, сцепив руки вокруг коленей, — а потом пошли смотреть статую, и… — вдруг её глаза расширились от шока. Крик статуи словно записался в мозг, Грейнджер содрогнулась. До сих пор помнит, как кровь застыла в жилах. — Как такое возможно? — изумленно прошептала она, смотря в глаза коту. — И почему?       — Что ты испытывала тогда? — прищурился он.       — Я… — взгляд забегал, — когда она закричала, я затряслась от испуга и… — Гермиона неосознанно прикоснулась большим пальцем к шраму на ладони; реальность вдруг окрасилась воспоминаниями-вспышками: вылет машины, Грейнджер дергает за руль велосипеда; удар, крик и темнота.       Крик… Что бы значил крик этой статуи? Почему она… возмутилась? Рассердилась? Бред какой-то. Грейнджер ничего плохого не делала ни ей, ни этому Бри Лейту, даже к древней магии не прикасалась. Та катастрофа была очень ярким воспоминанием, в нем нет каких-то сомнений, уж в этом она была уверена.       — И? — вернул её из раздумий кот.       — Я потеряла сознание, — закончила она.       Но всё равно Гермиона чувствовала: что-то не так, — и эта мысль зудела очень настойчиво.       Раздался внезапный хлопок трансгрессии. В гостиной появился Нотт с несколькими черными сумками в руках.       — Грейнджер? — нахмурился он, не понимая, почему она сидит на полу, а рядом с ней… — Сейлем?!       — Нотт? — удивились оба.       — Что здесь происходит?       Кажется, Теодор был не в настроении, в голосе сочилось раздражение, а во взгляде виднелась усталость. Гермиона посмотрела на его сумки с вещами.       — А мы… — начал Сейлем.       — Мы-мы просто… — заикнулась она.       — Зачем ты его сюда привела? — возмутился Теодор, подходя к ним. Это была явная претензия, и она не понравилась Грейнджер. Что это с ним?       — Э-э… просто, — она мигом поднялась на ноги и хотела продолжить. — Нотт, мы…       Но Сейлем резко перебил:       — Теодор, мы с благородной мисс Грейнджер наслаждались беседами по самым разнообразным темам, — слишком по-снобски заговорил Сейлем. — Да, мы немного потеряли счет времени: нам было очень славно и весело. Пока не ворвалась твоя деспотичная угрюмость.       Лицо Нотта словно окаменело, но мигом сменилось неприязнью, которую он еле сдерживал.       — А, значит, я угрюмый и вам мешаю — понял. Располагайтесь, пожалуйста, и веселитесь, — его наигранная фальшивая улыбка портила всё настроение. Теодор направился к двери своей комнаты и попутно бросил коту грозное: — Но чтоб с утра ты был в Sidhold, Сейлем.       — Что с тобой? — обеспокоилась Гермиона, бросая ему вслед.       Нотт остановился на полпути, его взгляд устремился на вещи и учебники Грейнджер, лежащие на столе возле окна.       — Ничего, — отрезал он. — А ты что, переехала в гостиную старост? — он кивком указал на её вещи, словно они не должны быть здесь.       Этот факт что, его расстроил? Грейнджер смутилась.       — Уже давно, — её бровь слегка приподнялась. Она полагала, что он в курсе.       — Ясно, — со всей сухостью сказал он. И закончил: — Спокойной ночи.       Нотт прошел к себе в комнату и громко закрыл дверь. Он надеялся, что Грейнджер не живет в гостиной, а обитает в девчачьем дортуаре и только изредка появляется тут. Ну и ладно. Их разделяют стены — это намного лучше, чем в слизеринской комнате, где отгородиться от всех можно только балдахинами. Да и Грейнджер как соседка точно не будет шуметь и капать на мозги.       Тео поставил свои вещи у кровати. Настроение паршивое, потому что задолженность по семейному поместью оказалось немаленькой. Единственное, чего сейчас хотелось, — завалиться спать и закончить этот день. Нотт стянул с себя джемпер, кинул его на спинку стула, развязал галстук и направился в душ, попутно расстегивая пуговицы на школьной рубашке.       Грейнджер в это время повернулась к Сейлему и тихо спросила:       — А что с ним?       Кот подошел к ней и поднял голову.       — Не знаю, может быть, ему просто захотелось погрустить в обществе своих вещей. У тебя будильник хорошо работает?       — Э… Да.       — Я работаю лучше.       Сейлем прыгнул на диван и, сделав оборот в удобном уголке, улегся калачиком.       С секунду спустя послышался шум воды из душевой комнаты. А Гермиона еще стояла на месте, пытаясь немного включиться в реальность: ей нужно сделать пару уроков на завтра, прочитать параграф и приготовиться ко сну, только вот мысли были занятыми абсолютно другим. Она тяжело вздохнула и подошла к месту, где лежала; на полу была школьная сумка, Гермиона подхватила её за шлейки и направилась к столу.       — Сейлем? — вдруг тихо позвала она, пока доставала свои тетради.       — М?       — А как мы выбрались из той комнаты? — она стояла к нему спиной, но повернула голову вбок.       — Я прикоснулся к твоему кулону, и мы трансгрессировали сюда, — пробормотал кот.              Если не учитывать тот факт, что из той комнаты нельзя трансгрессировать, то легенда вышла вполне правдоподобной. Главное, чтобы Грейнджер клюнула на неё и не стала углубляться в детали. Хорошо, что Сейлем додумался посоветовать Драко уложить Грейнджер на пол, а не на диван, а то еще бы вопросы посыпались.       — Так просто?.. — задумчиво пробормотала она. — Ладно. Спокойной ночи, — мягко добавила Гермиона и села за стол.       В ответ она услышала лишь приятное мурчание.

~ * * * ~

      Торопливый стук от двух пар ботинок раздавался эхом по пустующим ночным коридорам замка. Узкие проходы под башней Гриффиндора перетекали в такие же тесные винтовые лестницы, ведущие Грейнджер и Нотта всё ниже и ниже по неровным каменным ступеням. Эта часть замка была закрыта от студентов, здесь не проводились уроки, не висели портреты, не ходил Филч и не летали призраки. Секретные проходы знали лишь члены Домов Бри Лейта.       Гермиона сильнее сжала палочку с Люмосом в руке и спустилась с Теодором в самый низ. Помещение напоминало подземелья, но выглядело скорее как самый обычный длинный коридор без окон, только с каменной кладкой древнего замка, где каждый выступ булыжника был пропитан магией.       Магия… Сегодня Грейнджер столкнется с древней магией. Дрожь уже начала пробирать до костей, но это конечно же от холода, ведь Гермиона с каждой секундой успокаивала себя, что ко всему готова. Только в мысли лезли ненужные моменты, которые мешали сосредоточиться.       Позавчера Нотт сказал, что Захария Смит на следующий день отправится домой по каминной сети, но вчера Гермиона, когда шла по главному дворику к Рону, увидела карету возле входа на каменный виадук, Захарию и еще двоих мужчин. Она спряталась за колоннами готичных арочных сводов и стала пристально наблюдать.       Смит, наклонив голову, внимательно слушал говорящего слева мужчину. Тот выглядел примерно на пятьдесят, его худощавая фигура скрывалась под стильным костюмом и черным осенним пальто. Однако впавшие щеки и острые скулы выделялись, подчеркивая физиологию лица. Мужчина опирался на трость обеими руками, закончив свою тихую речь, он кивнул. Второй же мужчина был одет в темно-коричневое пальто, его голову укрывала шляпа, а на груди сверкал зелено-золотой значок с рунами посередине. Он добавил пару слов и положил руку на плечо ученика, словно поддерживал его. Но Захария выглядел бледным, каким-то совсем больным. Он закивал и сел в карету. Мужчина со значком хлопнул дверью, и карета тронулась вверх. Скорее всего, её везли фестралы, которых Грейнджер, к счастью, не видела. Странно, что возницы нет. Значит, фестралы не со школьных краев, а, наверное, лично Бри Лейта, раз могут сами лететь куда нужно. Вот и славно. Гермиона была рада, что Смит покинул школу. Прям от сердца отлегло. Она расслабилась и пошла дальше. Её ждет лестница вниз к Черному озеру, а там Рон, лодка и приятное времяпрепровождение.       Слух уловил хлопок от трансгрессии, и в спину резко прилетело:       «Мисс Грейнджер».       «Беда!» — крикнуло сознание, заставляя Гермиону резко остановиться, но она всё-таки сдержала невозмутимость на лице.       Развернувшись, она увидела, как к ней подходит мужчина в черном пальто — тот, что в коричневом, как видно, трансгрессировал с места.       «Да», — в горле мигом пересохло. Гермиона кашлянула и вежливо добавила: «Добрый вечер».       Но, взглянув ближе на его лицо, её пробила дрожь. Это тот самый человек, который стоял за главной кафедрой во время её слушания в «суде» Бри Лейта.       «Меня зовут Альрик Уэллс».       Ей стало страшно. Он приблизился до уровня «собеседника» и криво улыбнулся, опираясь на трость.       Перед глазами пролетели воспоминания о том, как её сковали магическими оковами и чуть не приговорили к смерти.       «Хотела бы я сказать «Приятно познакомиться», — её голос вдруг зазвучал как сталь.       Похоже, такая реакция вызвала легкое удивление на лице Уэллса. Он с минуту сверлил её холодным серым взглядом, отбивая пальцем ритм по золотому набалдашнику трости. Он тоже вспомнил их первую встречу.       «Не стоит принимать на личный счет, мисс, — его голос звучал ровно и негромко. — Я всего лишь следую протоколам и требую справедливости».       «И? Как проходит расследование? — она резко погасила желание сложить руки на груди, так как это можно было принять как «защитную» реакцию, а ей это не нужно. Грейнджер, наоборот, расправила плечи, выровнялась и попыталась заглушить свой страх гриффиндорской храбростью. — Уже выяснили причину?»       Уэллс прищурился.       «Нет, — он немного наклонился. — Но может быть, вы прольете свет на истину?»       «На что вы намекаете?» — опять захотелось сложить руки, но она лишь сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу.       «Пока что ни на что, но вы, мисс, поставили главное общество в затруднительное положение уже дважды».       Брови сдвинулись в непонимании. Когда это она успела им второй раз насолить? Если только…       «Будет полезно, если вы расскажете всю правду или хотя бы начнете обличать свои замыслы, — он подошел ближе. — Удачи на завтрашнем ритуале. И постарайтесь всё-таки на него явиться, вы же для этого стали хранителем».       Когда он трансгрессировал, Грейнджер очень тяжело вздохнула и закатила глаза. Взял и такой день испортил!       «Вы же для этого стали хранителем,» — она мысленно перекривила его слова, вспоминая их, пока плелась за Ноттом по темным коридорам замка.        К слову, лодочная прогулка с Рональдом вышла уютной и замечательной. Они отплыли поодаль от замка и наслаждались видом, в обнимку разговаривая обо всем на свете. Как же Гермионе сейчас хотелось еще разок побыть в этом чудном и спокойном моменте с дорогим человеком, ощущая себя в безопасности.       Но увы, в данную секунду её окружают заплесневелые стены замка, мрак, сырость, неуютное эхо от шагов и хмурый Теодор Нотт.       Что-то он второй день без настроения.       — Зачем ты рассказал Уэллсу, что меня не было на ритуале? — разбавила тишину Грейнджер.       Нотт посмотрел на неё с таким сердитым выражением лица, словно она только что оклеветала его.       — Что? Я ничего не рассказывал, — отрезал он.       — Тогда откуда он знает?       — Стоп-стоп, — резко остановил он её, заграждая собой путь, — а ты откуда узнала?       — Встретилась с ним вчера в главном дворике. Он провожал Смита и поговорил со мной.       Тео задумчиво прищурился, и, вроде бы, шторм внутри него утих, не успев толком разрастись. В последнее время Нотт стал резким и перестал улыбаться. Гермиона сама не ожидала от себя, что искренне начнет беспокоиться за него. Что же у него произошло? Не сделала ли она что-то плохое? Стало даже как-то грустно, что Нотт больше не шутит и не одаривает её улыбкой при встрече.       — Я ему ничего не говорил, — сказал Тео и продолжил идти. — Особенно про Смита. Но Уэллс был на прошлом ритуале… — он протянул задумчивое «Хм». — Может, как бывший аврор и преподаватель Академии, он узнал в движениях Пэнси. К тому же, она была спокойна и сосредоточена. Если бы на ее месте была ты, твою нервозность можно было за версту учуять.       — Вот спасибо, — буркнула она. — Ясно. А почему он провожал Смита?       — Доступ к камину был закрыт: директор Дамблдор был очень занят разговором с министром по каминной сети. Пришлось взять экипаж Бри Лейта.       Они остановились у стены. Оба приложили ладонь, чувствуя холод камня, и сделали шаг назад. Отпечатки их рук засветились золотистым светом, и часть стены тут же выдвинулась внутрь и свернула влево.       — Нотт, а из этой комнаты можно трассгресировать? — невзначай спросила она.       — Нет конечно.       — Даже кулон не сработает? — приподняла она брови.       — Нет. В целях безопасности, чтобы при потере или краже кулона в ритуальный зал не смогли попасть, — он прошел внутрь.       — И так со всеми тайными комнатами? — тихо шепнула она, следуя за ним.       — Да. А чего ты спрашиваешь? — он странно посмотрел на неё, поджимая губы.       — Интересуюсь возможностями наших кулонов, — бросила она.       В нос врезался рвотный запах серы с металлическими нотками крови. Грейнджер услышала голоса — «Брок» вот-вот начнет ритуал.       Они оказались в мрачном большом полукруглом помещении, с виду похожем на амфитеатр. Нотт прошел вперед и начал спускаться по ступенькам, Гермиона пошла за ним, смотря на небольшую дыру в потолке. Из неё выходил свет и идеально ровно падал под углом на напольный рунический круг, который располагался чуть правее от середины и вокруг которого стояли фигуры в темно-зеленых мантиях и капюшонах. Их было около восьми человек.       По залу пролетели шепотки, когда Гермиона с Тео спустились к кругу и встали левее от него, возле каменного пьедестала, где лежала перевязанная тугими веревками лань, которая издавала свои последние тихие вопли.       Грейнджер бросила взгляд на Нотта, он подошел к одному служителю, и тот кое-что ему сказал. В полумраке мало что можно было разглядеть, но она отчетливо видела белую фигуру возле них. Длинные волосы, вылезающие из-под капюшона, выдавали женщину. Теодор кивнул ей, а мужчина указал на рунических круг. Женщина в белом встала посередине. Грейнджер вдруг обратила внимание на человека, чье лицо вдруг озарило потолочным «лунным» светом, — этот мужчина был вчера в школе и провожал Захарию Смита. Значит, это глава Дома «Брок». Стоило догадаться, Гермиона.       Мужчина развернулся и подошел к руническому кругу. Как глава общества он первый начал проговаривать слова на древнем языке, его тон плавно перешел в пение, очень грубое и низкое, но громкое. Как объяснил Теодор, этот ритуал должен был излечить от бесплодия. Гермиона внимательно наблюдала за действиями служителей «Брока», которые уже начали творить древнюю магию, соединив руки между собой. Тонкая фиолетовая магия нитью обворачивала их руки и слабо блистала. Нотт подошел к Грейнджер. У обоих палочки были наготове.       Один из участников начал ударять палочками об бóуран для ритмического сопровождения песнопений, создавая специальный темп, в то время как остальные медленно перешли на бретонский язык. В центре рунического круга над женщиной начала постепенно формироваться кельтская руна «Ингуз» — «ᛝ», она состояла из магии, её сила и мощь зависели только от песнопений. Их куплеты сливались в один сплошной монотонный гул, от которого уже хотелось закрыть уши.       Руна резко вспыхнула тонкими молниями, которые разлетелись в разные стороны; древняя магия постепенно набирала энергию, концентрируясь в руне; Грейнджер завороженно смотрела, не отрывая взгляда, как вдруг там, где находились они с Тео, проявилась яркая точка. Мигнула раз, другой и в один миг с рокотом треснула, словно по небу раскинулись молнии, и в пространстве образовался светло-фиолетовый раскол.       Он озарил всё помещение, Грейнджер шокированно открыла рот, смотря на масштабы этой щели.       — Давай, — приказал Нотт.       И оба «схватили» разлом лучами магии, она впилась в края и стала частью прореза. Он сразу завибрировал и начал разрываться по краям, будто обветшалая ткань. Теодор с полной невозмутимостью сдерживал брешь, поднимая на помощь левую руку и не допуская расширения щели до конца ритуала. Гермиону немного подташнивало от смрада, приходилось задерживать дыхание и вдыхать реже.       Руна стала сильнее заряжаться от магии, её собственные искры и разряды уже содрогались; глава «Брока» сменил тональность и перешел к следующему куплету. Стоило ему завершить первую строчку, как Ингуз вспыхнула снова — и вся магия лучом устремилась вниз, в женщину в белом. Она пронзительно закричала.       Гермиона старалась не отвлекаться на вопли женщины, а сосредоточиться только на древнемагическом заклинании, позволяющем взять контроль над брешью. Но глубоко в сердце было сочувствие к женщине.       Грейнджер ловко справлялась с каждой трещинкой, она зашивала пространство вполне достойно, оставляя при этом главную щель. В это время Теодор сотворил волшебной палочкой неизвестное для Гермионы движение.       В следующую секунду из раскола вырвалась сильнейшая молния и ударила прямо в сердце лани; тело животного воспламенилось, женщина выкрикнула древние слова и упала, а руна замерла.       Бум.       Словно там, по ту сторону разлома прошлась ударная волна, содрогая брешь в этом мире, словно очень слабое землетрясение.       Глава «Брока» не остановился в пении, он перешел на другой язык, начиная уже новое песнопение; его служители повторяли за ним, и над женщиной вспыхнула новая руна — Уруз — «ᚢ».       Бум.       Гермионе это не понравилось.       — Какого хрена? — зашептал Нотт, бросив вопросительный взгляд на служащих.       Но Грейнджер его не услышала, трещина пошла по только что сшитым магическим швам, и Гермиона попыталась удержать её всеми силами, но вот опять…       Бум.       Члены «Брока» взмахнули руками, магия сверкающими жгутами обвилась вокруг их запястий. Уруз левитировала возле Ингуз, подпитываясь от бреши, стенки которой разламывались прямо на глазах, пока новая руна не выпустила очередной заряд древней магии в женщину.       Взгляд Гермионы прищуривается, она смотрит в огромный раскол и видит яркий знакомый образ. Взгляд Дану серьезен и воинственен, а в руках лежит яркий блистающий меч. Палочка Гермионы содрогается и вибрирует, желая вот-вот упасть на пол; луч магии нестабильно трескается и начинает гаснуть. Грейнджер замирает, её слух перестает улавливать какие-либо голоса.       Бум.       И Дану поднимает меч, нацеливаясь; Гермиона широко раскрывает рот; Секунда, вторая — и меч срывается с пальцев, за мгновение пролетает расстояние и вонзается в грудь.              — НЕ-ЕТ! — вскрикивает Грейнджер от смертельной боли. Магия отталкивает её назад, и она падает, с ужасом наблюдая, как меч проходит в неё всё глубже и глубже, а позади него фигура Дану растворяется прямо на глазах.       Жар в груди пылает, боль в голове от удара о пол накрывает темной пеленой испытывающее смертельный страх сознание. Ещё несколько минут — и мысли просто потухнут. Глаза закрываются, горячая слеза скатывается по щеке, слух улавливает разъяренный голос Нотта. И последнее, что она чувствует, — как её поднимают на руки.

~ * * * ~

      Ночь плавно переходила в утро. После ритуала Тео должен был пойти лечь спать, но то, что произошло с Грейнджер, выбило из привычной колеи. Теперь он сидел в больничном крыле, облокотившись на колени, и дожидался, когда его подопечная откроет глаза. Рядом сидевший директор Дамблдор уже в который раз говорил ему отправиться отдыхать, но Нотт не мог уйти, не узнав, в порядке ли Гермиона.       Всё же было идеально. Она была такой умницей, её уверенность отражалась в в движениях, а древняя магия была под контролем, но… чертов Освальд Пирс, глава «Брока», вздумал сотворить еще одну руну, не сказав об этом заранее. Теодор чуть не растерзал его, когда еле-еле закрыл брешь вместе с Блейзом, который всё это время стоял в тени и был подстраховкой. Правила созданы, чтобы им следовать. Малейшая оплошность могла стоить жизни хранителю, а впоследствии и остальным присутствующим.       Пирсу просто повезло, что вторая руна сработала, что из бреши не повылазила нечисть, что все выжили и что после всего он получил двойную оплату от анонимной женщины. Освальд слишком самоуверен и хитер. Правила не запрещают использовать дополнительную руну, если этого требует ритуал, но правила обязывают сообщать об изменениях в сценарии ритуала, хранители обязаны знать, что сдерживать разлом придется в два раза дольше обычного и что при второй руне стабильность бреши будет падать.       А к этому Грейнджер не была готова. Неожиданная и возрастающая неустойчивость разлома чуть не создала катастрофу. Похожее случилось с Дамблдором… Наверное, поэтому он сейчас здесь. Сидит на противоположной больничной койке и упрашивает Тео пойти спать, ведь с Гермионой всё будет в порядке. Но Теодор продолжал сидеть на её кровати, намереваясь ждать до последнего, потому что так поступает наставник.       — Грейнджер? — тихо позвал он её, чувствуя, как ужасно хочет спать. — Очнись, пожалуйста, — инстинктивно его рука хотела коснуться её запястья, но резкий сигнал от мозга этого не делать остановил это опрометчивое действие. Пальцы сжали ткань простыни.       — М-м? — хрипло простонала Гермиона и сдвинула брови.       — Грейнджер… — с маленьким огоньком в душе еще раз позвал он.       Её глаза потихоньку начали открываться, и взгляд устремился на него.       — Теодор?.. — тихий шепот вырвался из её губ, когда она склонила голову вбок.       — Мисс Грейнджер, — аккуратно подсуетился директор, — я рад, что вы очнулись.       Она еще раз сдвинула брови и часто заморгала.       — П-профессор? — уже громче отозвалась.       — Вы в порядке? — спросил Дамблдор и наклонился.       Нотт же, наоборот, отстранился и посмотрел на директора.       Гермиона осмотрела их обоих и обратила внимание на полумрак вокруг неё. Свет виднелся только в коридоре и слабо освещал больничное крыло, но его было достаточно, чтобы увидеть знакомые очертания Теодора Нотта и Альбуса Дамблдора.       — Я… жива? — её голова резко поднялась, и взгляд метнулся на грудь. Раны нет, перевязки тоже… Даже боль отсутствует.       — Ты меня извини, Гермиона, я совсем не уделяю тебе внимания, — с сожалением сказал директор. — Последний раз мы виделись, когда ты была на слушании. Я очень хотел с тобой поговорить, но был очень слаб.       Грейнджер опустила голову, заставляя ту начать работать и прокручивать воспоминания.       — Ты наверняка слышала, что год назад я слегка пострадал от ритуала. Почти как ты. Но в отличие от тебя я старик, — пожал он плечами, — а древняя магия забирает очень много сил, — Дамблдор опустил задумчивый взгляд на свои руки. — Я стал больше раздражаться, ворчать и забрасывать важные дела. Спасибо профессору МакГонагалл, эта железная леди приводит меня в чувство, — он снова посмотрел на Гермиону. — Но давай поговорим о тебе, сейчас важно твое здоровье, а не мое.       — Что ты помнишь? — наконец-то подал голос Нотт.       Грейнджер облизнула пересохшие губы и начала тихо:       — Я помню образ… женщины, — на этих словах Теодор обменялся взглядом с директором. — М-мне показалось, что это была Дану, — скривилась она, а потом быстро поняла, что ляпнула лишнего. Откуда она могла знать, как выглядит богиня? — То есть, она была похожа на изображения из книг, которые дал мне Нотт, — быстро пробормотала она. — В общем-то, мне кажется, что она хотела меня убить… — поникла Гермиона, понимая, что её слова воспринимаются, как бред сумасшедшего.       — Как это? — насупился Дамблдор.       — Она пронзила мне грудь мечом.       На этом моменте во взгляде директора смешались замешательство и удивление.       — Грейнджер, — Тео медленно помотал головой, серьезно смотря на свою подопечную, — никакой женщины не было. Ты не справилась с внезапным магический импульсом, и в тебя полетел разряд. Ты упала и отрубилась.       — Но я чувствовала такую боль, настоящую, — она напоминала человека, который отчаянно добивался того, чтобы ему поверили.       Наклонившись, Дамблдор положил свою прохладную ладонь на её, пытаясь успокоить.       — Правильно, — кивнул он. — Я тоже чувствовал. Возможно, магия на тебя так повлияла, возможно, ты видела дурное наваждение. «Брок» изменили ритуал, не сообщив об этом хранителям, а это весьма существенно отразилось на открытом разломе. Освальд Пирс, глава «Брока», уже принял к сведению замечания от главного Дома. Из-за его самоуверенности и желания заработать больше денег от заказчицы древняя магия вышла из-под контроля и ты приняла удар на себя. Твое видение, конечно, необычное, но не думаю, что его нужно воспринимать буквально. Всё-таки все эти боги и богини — лишь когда-то жившие могущественные волшебники, они уже столетиями давно покоятся в земле. А вот магия, древняя магия, очень часто влияет на разум, Гермиона. Видения, сны, пророчества, откровения и предсказания всегда истолковывают неверно. Будь осторожнее в суждениях. Меньше всего тебе нужно сейчас волноваться, — он сунул руку в карман мантии и достал оттуда кое-что. — Вот, возьми карамельку, — он положил в её ладонь сладость и ободряюще улыбнулся.       — Спасибо, профессор.       — Всё будет хорошо, Гермиона, — директор поднялся с кровати. — Разрешаю тебе сегодня не ходить на уроки. Отдыхай и набирайся сил.       — Ну что вы, я хорошо себя чувствую! — встрепенулась она, резко поднимаясь с постели, чем вызвала умиление Нотта.       Грейнджер такая Грейнджер.       — Это чудесно, Гермиона, — похоже, Дамблдор тоже позабавился её выражению. — Все же я бы советовал отдохнуть, но это ваше право, — он сделал кивок и направился на выход, бросив напоследок: — Спокойной ночи вам обоим.       Только когда тень директора начала падать на стены от горящих факелов в коридоре, Грейнджер тяжело вздохнула и посмотрела на Теодора. Он сидел довольно близко к ней и, расставив ноги, крутил в руках волшебную палочку. Света недостаточно, чтобы разглядеть черты его профиля, но даже этот полумрак позволял увидеть очертания кудрявой шевелюры, завитки на лбу, сгиб переносицы, опущенные веки, ровный нос и сжатые губы.       — Я подвела тебя… — Гермиона согнула колени и положила на них голову.       Нотт повернулся к ней и спокойно ответил:              — Нет. Ты ни при чем… Это всё Пирс. Если бы не его внезапная вторая руна, мы бы спокойно закрыли брешь, — Тео потер пальцами глаза: он очень хотел спать.       — Ты сам закрыл? — удивленно спросила она.       — Блейз помог. Он стоял в стороне, и его никто не видел. Я не говорил тебе о нем, чтобы ты была уверенна в себе.       Она кивнула. За окном пели сверчки, в палате тикали напольные часы, портреты мирно сопели под нос, а Тео и Гермиона безмятежно сидели в молчании. И в этой тишине, окутанной полумраком, оба почувствовали комфорт.       — Нотт, — шепнула она, приподнимая уголки губ, — ты что, носом заклевал?       — Еще нет, но скоро, — вяло хмыкнул он и наконец встал. — Прислушайся к совету Дамблдора и не обременяй себя сегодня уроками.       — До первого занятия еще четыре часа, — Грейнджер заерзала в кровати. — Я успею выспаться, — встала и принялась застилать постель.       — Что это ты делаешь? — нахмурился Теодор.       — Собираюсь оставить после себя порядок, — она мигом поправила подушку и развернулась к нему.       — Не понял.       — Тебе пора спать, — снисходительно отозвалась она и направилась к выходу.       — Подожди, куда это ты? — искренне не понимал Тео, догоняя её.       — Туда же, куда и ты. Наверное, — Гермиона посмотрела на него. — В гостиную старост.       — А… — Нотт нахмурился и почесал макушку. — В чем проблема заночевать здесь?       Они вышли в коридор.       — Утром придется потратить время на то, чтобы дойти до гостиной и привести себя в порядок. Я потеряю драгоценные минуты, которые могу потратить на что-то полезное.       — Сон, — вставил он, зевая.       — Я думала о подготовке к уроку.       — Я бы потратил на сон, — еще раз зевнул он.       Какое-то время они шли в молчании.       — Нотт, что ты думаешь о видении? — спросила она.       — Я его не видел, Грейнджер. Знаю только одно: Дамблдор прав. Мы не всегда верно толкуем видения, сны и подобные вещи. Нужно с осторожностью искать ответы, особенно когда дело касается древней магии.       Гермиона презрительно фыркнула.       — Я вообще не верю в пророчества и видения. У меня есть логичное объяснение, почему я видела то, что видела.       — И какое?       Грейнджер вдруг поняла, что то, что она намеревалась сказать, может поставить её в затруднительную ситуацию, в которой Нотт разозлится и будет отчитывать её за проникновение в комнату со статуей. Но есть иной путь. И Гермиона нашла, с какого момента начать историю.       — Перед ритуалом я слишком много читала о статуе и о богине в целом, — это было правдой, после этого ужасающего крика ничего не оставалось, как просто читать о статуе и скульпторе в летописи, чтобы найти хоть какое-то объяснение случившемуся. — Можно сказать, что мой мозг был зациклен на этой информации. Поэтому при воздействии на меня древней магией он выдал такой образ, — Гермиона слегка сбавила тон, когда продолжила, — который, к сожалению, подпитан страхами…       — Хм, — задумчиво хмыкнул Тео и пробормотал, — интересно.

~ * * * ~

      Как обычно, Пэнси проснулась очень рано — где-то в пять утра. Она была ранней пташкой и ей не составляло труда встать в такую рань. Паркинсон быстро оделась, завязала короткие волосы в мальвинку с куцым торчащим хвостиком и прошмыгнула из гостиной на первый этаж, а оттуда уже бегом направилась к северной части замка, чтобы выйти к деревянному мосту. Ей очень нравились пустующие утренние коридоры школы: нет тебе суматохи, шума и выкриков первогодок. Портреты тихо спят, эльфы молча заканчивают подметать полы и только пение утренних пташек доносится сквозь окна или арочные своды.       Пэнси уже давно начала бегать по утрам: как только её тренировки с Тео закончились, ей не хватало физической нагрузки, а так как она часто просыпалась раньше всех, Паркинсон решила заняться пробежкой. Квиддичное поле как нельзя лучше подходило для этого дела. Но иногда ей нравилось бегать иными маршрутами. Например, сегодня ей захотелось пробежаться по деревянному мосту, ведущему к хижине лесничего и опушке леса.       С утра всегда прохладно и противно, но после пробежки по коридорам школы к выходу уже немного согреваешься и не обращаешь внимания на низкую температуру. Туман сегодня окутал школу, и, пробегая по мосту, мало что можно было разобрать на горизонте: серая пелена укрыла горы по левой стороне и лес по правой. Только пролетающие черные вороны были хорошо заметны Пэнси.       Она всё думала о своем будущем. О родителях и Тео. Нотт что-то последние дни без настроения. Может, это из-за нагрузки в Бри Лейте. Но Теодор всегда был молодцом, он со всем справится. Пэнси всегда готова ему помочь, но Тео тот еще пахарь-зануда — всё делает сам и никогда не просит помощи (крайне редко).       Недавно ей пришло новое письмо от матери; она узнала, что главный Дом скоро устроит аукцион среди аристократического общества. Матушка хоть и не при делах в доме «Архэ», но количество знакомых отца позволяет ей знать последние сплетни и новости. Судя по всему, она намерена явиться на аукцион вместе с отцом и дочуркой в придачу. Это одна из самых главных обязанностей почетных семей — всегда напоминать о своем существовании и быть в центре событий. Пэнси ужасно не любила светские праздники. Единственное, что ей нравилось в подобных мероприятиях, — это покупка нового дорогого наряда и отменная еда. Что-что, а утонченные и приготовленные первоклассным поваром блюда она ценила. А вот пустые беседы с людьми, которых она только образно знает, — нет.       Пэнси пересекла мост и оказалась у каменного круга, откуда обычно открывается вид на хижину Хагрида, но сейчас туман всё скрыл от её взгляда. Её брови нахмурились, когда рядом противно закаркали вороны, они стояли и смотрели на неё в упор, как будто имели к ней серьезное дело. Пэнси это немного улыбнуло, она приложила палец к губам и произнесла «Ш-ш».       Вороны замолчали, а Паркинсон побежала дальше, попутно бросив мимолетный взгляд на наручные часы. Еще немного побегает и будет возвращаться. Достаточно спуститься к опушке, добежать до леса и развернуться.       Ноги вели её вниз по выступающим из земли каменным ступеньками, Пэнси сбавила скорость, чтобы не упасть. Над её головой пролетали вороны, направляясь в сторону хижины. Там всегда есть чем поживиться, а потом они снова улетят куда-нибудь. Куда захотят.       Вот бы быть как они, свободной птицей, чтобы можно было просто взять и улететь далеко-далеко… За озеро и горы, перелететь лес и отправиться в другую страну…       Может быть, со стороны это показалось бы глупо, но Пэнси вытянула руки, словно крылья, и побежала так, прикрыв глаза, воображая, будто летит высоко-высоко, вдыхает чистый воздух и маневрирует между облаков.       Но резко нога зацепилась за каменный выступ — и с криком «Ах!» Пэнси грохнулась на землю. Лицо скривилось от боли в ладонях и коленях. Она измученно простонала и перевернулась на бок.       Вот и полетала.       — М-да, рожденный ползать — летать не может, — хмыкнула Пэнси.       Рядом стоящий ворон каркнул в ответ. Видимо, согласился.       — И не говори, — вздохнула она, поднимаясь. Паркинсон стряхнула с рук и ног землю, как внезапно её посетила странная мысль. — Но вообще-то… — взгляд прищурился, внимательно разглядывая угольно-черную птицу, стоящую у её ног.       Анимагия — весьма интересная область для изучения. Пэнси никогда не задумывалась об этом. Это будет сложно. Но можно невзначай поспрашивать МакГонагалл и нарыть что-то в библиотеке. Вряд ли Паркинсон всерьез задумала стать анимагом, но иметь при себе информацию всегда полезно.       — А ты мне подал заманчивую идею, — задумчиво пробормотала она ворону и посмотрела на серое небо.       Стать птицей. Как интригующе.       И опасно.       Но почитать об этом стоит.       Неожиданно ворон ущипнул её за край штанины.       — Эй, дружок, не кусайся, — она легонько оттолкнула от себя нахальную птицу, но та всё равно полезла к ней и снова постаралась ухватиться клювом за шнурки кроссовок. Те оказались развязанными. Пэнси смерила ворона скептичным взглядом, когда он отпрыгнул назад и, повернув голову, посмотрел на неё черным глазом. Паркинсон недоверчиво протянула: — Спасибо…       И присела зашнуровать кроссовок. Возможно, со стороны странно было говорить птице благодарности. Но после постоянного общения с говорящим котом Паркинсон уже иначе воспринимала животных и их неизвестный язык. Пэнси даже у Льюиса могла спросить «Как дела» и погладить его по оперению. Что уж упоминать о своей былой любимой лошади Анабель…       Взгляд машинально упал на наручные часы. Кажется, Пэнси пора обратно в замок. Нужно успеть принять душ перед завтраком.

~ * * * ~

      Гермиона успела привести себя в порядок и пришла в Большой Зал одной из первых. Взгляд скользнул на слизеринский стол; из знакомых за ним уже сидели Забини с Паркинсон и завтракали, переговариваясь о чем-то. Наверняка Блейз рассказывал о сегодняшнем ночном ритуале…       Взгляд устремился на гриффиндорский стол. Один заметный светленький мальчик уминал завтрак, одновременно читая книгу; Мерфи, держа в руке вилку, поправил очки на переносице и наколол бекон, абсолютно не отводя взгляд от учебника. Гермиона решила подойти к нему и перекинуться парой фраз, пока не пришли её друзья.       Когда родные лица появились у дверей, Гермиона задержала на них взгляд.       Сейчас так хотелось тихо сказать: «Ребята, вы не представляете, что я пережила… И во что я вляпалась». Но она не может. Теперь её переживания закрыты для них.       — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил её Рон.       Она отмахнулась, творя еле заметную улыбку.       — Всё нормально.       — Помнишь, у тебя завтра день рождения, — добродушно вставила Джинни, сидя напротив неё.       Честно говоря, она забыла. Мысли сейчас были заняты абсолютно другим, но не личным праздником.       — Как такое забыть… — вздохнула Грейнджер, опуская взор в тарелку.       — Мы приготовили та-акой сюрприз, — заулыбалась Джинни, бросая игривый взгляд на Гарри и Рона.       — Тебе точно понравится, — сказал Поттер.       — Да… — протянула Гермиона и неосознанно подняла взгляд на слизеринский стол.       Вот уже и Теодор с Малфоем присоединились к трапезе. Нотт слушал Блейза, поедая свой завтрак, а затем взял кубок с чаем и отпил из него, внезапно устремляя взгляд на Гермиону — заметил, что она посмотрела.       Грейнджер сотворила слегка уставшую полуулыбку и неожиданно получила взаимную: Нотт поставил кубок и на пару секунд слабо растянул губы, посылая ей ободряющую улыбку.       День стал чуточку лучше.       После уроков Гермиона отправилась с Джекки прогуляться, она обещала ему утром, что поможет с заклинанием Флиппендо. Можно было сделать это в одном из пустых классов или во внутреннем дворике, но Мерфи очень хотел выйти за стены замка и дойти до Запретного леса, и Грейнджер решила: «Почему бы и нет». Тем более, она давно обещала сводить его туда.       — Вот скажи, Гермиона, — весело начал Джекки, идя впереди неё, — ты за свои шестнадцать лет уже сталкивалась с проблемой, когда нужно заставить ананас плясать чечетку?       Мерфи деловито посмотрел на неё, щурясь, и поправил очки. Грейнджер удивилась вопросу и уже было открыла рот, чтобы прояснить момент, но мальчик тут же затараторил:       — Я спрашиваю не потому что у меня проблемы или какой-то заговор против ананасов, я их даже в своей жизни не видел, просто профессор Флитвик почему-то думает, что в будущем это умение мне очень пригодится. Знаешь ли, я когда получил письмо в школу магии, рассчитывал, что буду посещать полезные занятия по волшебству. Так вот я спрашиваю: тебе приходилось заставлять плясать ананас или у профессора душевные проблемы, связанные с маленьким ростом?       — Что? — фыркнула она. — Нет-нет! Мне приходилось только на уроке.       — Зачем? — глаза Мерфи округлились.       — Чтобы натренировать магию, — парировала она.       — В пляшущих ананасах? — Джекки изумленно поднял брови. — То есть за семь лет он ничего другого не придумал?! — театрально ужаснулся он и хмыкнул. — Может быть, он просто любит ананасы… — пробормотал он, — или ненавидит всей душой.       Мерфи заулыбался до ушей и задорно спросил:       — А почему тогда не в пляшущих сардельках? Ха-ха! — рассмеялся он. Гермиона подпустила улыбку. — А если добавить чары левитации… — внезапно он разразился смехом, останавливаясь и держась за живот. — Ой не могу! Летающие сардельки принялись проповедовать философию и создали свой культ «Мудрость Колбасного Вселенского Завтрака».       Его, наверное, все лесные твари слышали — так громко он смеялся. Грейнджер и сама не удержалась. Еще один юморист. Она что, притягивает таких? Или это болезнь, которая передается воздушно-капельным путем? Впрочем, Гермионе это нравилось — что у Мерфи, что у Рона, что у Нотта.       — Джекки, ты не понимаешь. Программа первого курса рассчитана на детей, профессора не могут сразу давать сложные задания, — с широкой улыбкой парировала она.       — Ага, то есть изучать на зельеварении историю напитка Живой смерти в самый раз для детишек.       — Не преувеличивай. Рецепт этого зелья вы будете учить только на шестом курсе.       Джекки с обидой скривился, опуская уголки губ.       — Тю, а я уже обрадовался… — буркнул он.       — И вообще, это всего лишь название, — продолжила она. — Зелье часто применяют в целительстве, оно усыпляет, как анестезия, — Гермиона заворишла рукой его шевелюру, балуясь. — Думаю, за первый год в школе ты быстро привыкнешь к иной жизни. Стоп, а почему ты без шапки? — возмутилась Грейнджер, накинула на него капюшон школьной мантии, вытянула его шарф и обвязала поверх капюшона.       — Ну Гермиона, ты сама без шапки! — его возмущение поглотил слой шарфа, и остальное недовольство превратилось в детское «бу-бу-бу».       — Мне можно, я взрослая, — она чуть отошла от него, любуясь. Мерфи выглядел таким забавным. Зато не простудится.       Он опустил шарф под подбородок и заговорил:       — А я читал, что иммунитет волшебников сильнее, чем у маглов! Блин, я ослеп, — он протер пальцами свои запотевшие очки.       — Но это не отменяет того, что можно ходить без шапки. Разве не чувствуешь, какой противный ветер сегодня?       Джекки тяжело вздохнул, смотря на Гермиону.       — Ла-адно… — он прошел дальше по поляне. — О, давай здесь! Смотри, сколько веток и камней, а там вообще какие-то деревяшки. Можно на них потренироваться заклинанию Флиппендо.       — Нет. Ты будешь тренироваться на мне.       — На тебе?! — развернулся он.       — Ну да, ты же у нас хочешь задания пополезнее, вот тебе я, — она вытащила палочку и развела руками. — Тренируйся на мне.       — Хорошо! — Мерфи тоже достал палочку и мгновенно взмахнул ею, не дав и секунды на подготовку. — Флиппендо!       Магия словно нитью затянула волшебное древко и импульсом направилась в противоположную сторону. Мерфи содрогнулся, заклинание тут же отбросило назад, оставляя за собой лишь нарастающее «О-О-Х!»       — Джекки! — крикнула Грейнджер, широко раскрыв рот.       Мерфи приземлился прямо на сноп сухих веток, лежащих на разворошенной сырой земле, и издал тихое, полное боли «Ух».       Гермиона подбежала к нему.       — Я в порядке! — тут же воскликнул он, поднимая руку.       Грейнджер взялась за неё и помогла ему подняться.       — Всё хорошо? Ничего не сломал? — она присела на корточки и начала отряхивать с его одежды пожелтевшие листья и прилипшую землю.       — Одно и то же каждый раз, — заворчал он. — Я уже зафлиппендился вкрай! — Джекки тяжело вздохнул.       — Надо поработать с движениями, — мягко посоветовала она, желая успокоить.       — Акробатическими?              Гермиона посмотрела в его полные иронии глаза. Мерфи с напускным прискорбием растянул губы в тонкую линию.       — Не расстраивайся, — улыбнулась она и поправила его шарф. — Сейчас я тебе покажу, какие нужно делать движения палочкой, — Гермиона встала и немного отошла от него.       — Ага… — тихо отозвался он и, почесывая макушку, развернулся назад, осматривая место падения.       Опавшие листья кое-где укрывали сырую землю, на которой след от падения четко прослеживался, углубляясь вниз. Повезло, что земля была сырой и относительно мягкой.       Но это заставило Джекки нахмуриться. Он подошел ближе и наклонился. После его взгляд устремился по сторонам, и от увиденного его брови ещё больше сдвинулись.       — Ты чего? — спросила Грейнджер.              — Обрати внимание на это место, — он указал рукой вниз. — Землю словно вскопали, в то время как рядом она абсолютно не тронута. Здесь клад? — его глаза словно загорелись от предвкушения.       — Может, дикие животные своими лапами её разворушили.       — Возможно. Но а вдруг клад! — он обошел место, присел на корточки и попытался рукой раскопать землю.       — Ну куда ж ты руками в землю?! — вознегодовала она.       — Да ладно! Ничего!       — Вот каковы шансы, что ты мог упасть прямо на место клада? — взывала она к его здравомыслию. — Что, если там вообще… фекалии, а ты руками полез, — Грейнджер укоризненно покачала головой.       — Ну тогда помоги мне магией, — парировал он и встал. Его правая рука была вся в земле. Он стряхнул её, похлопывая ладонью о ладонь.       — Там ничего не будет, — заверила она, но всё же направила палочку. — Вот увидишь.       Гермиона взмахнула волшебным древком — и часть земли мигом приподнялась вверх кучкой и отлетела в сторону.       То, что они там увидели, заставило обоих разинуть рот и замереть на месте. Вместе с поднятой землей поднялась и вонь, настолько густая и отвратительная, что казалось, будто она начала въедаться в кожу, заставляя содрогнуться душу от отвращения. Потому что с каждой секундой найденное в земле все больше вызывало панику.       У Гермионы затряслись колени. Это была вершина всего, что произошло с ней за последние дни.       — М-мерлинова… — заикнулся Мерфи, — это что…       — Джекки, немедленно отправляйся в замок, — строго зашептала Грейнджер, неотрывно смотря на мертвое тело.       — Это человек… — в ужасе сказал он.       Мало. Это ученик. И Грейнджер прекрасно знала его. Шок затмил эмоции ненависти и сочувствия, сражавшиеся за первенство в данную минуту. Гермиона испытывала лишь панику, которая даже сравниться не могла с той, что она испытывала в «суде». Ведь сейчас её взгляд пристально смотрел на бледное лицо однокурсника: его глаза запечатали смертельный ужас, а искривленный раскрытый рот застыл в немом крике. Брюшная полость была настолько растерзана в клочья, что Гермиона могла четко видеть ребра, облипшие перекрученным винегретом из земли и ошметков органов.       — Нет! — крикнула она и схватила Джекки за руку, с силой разворачивая на себя. — Перестань смотреть! — её руки вцепились в его плечи. — Иди в замок немедленно! — Мерфи смотрел на неё, раскрыв рот. — И никому не говори, что произошло, ты меня понял?!       — Д-да, — закивал он, — но как же ты и… — его рука чуть приподнялась, указывая назад на тело, — и он. А… А я не зря гриффиндорец и могу п-помо…       — Мерфи, — она еле сумела сдержать ровный тон голоса, чтобы звучать строго, — послушай, это очень опасно. Я хочу тебя уберечь. Убегай отсюда немедленно!       Она начала подталкивать его в сторону замка.       — Понял, — опасливо согласился он.       — И никому ни слова, — у неё тряслись руки, ноги, всё тело, но она старалась отключить панику и мыслить здраво. — Тебя здесь вообще не было. Если спросят, где ты был — скажи, что был у Хагрида, понял?       — Да.       Она отпустила плечи Джекки — и он убежал к выходу из леса.       Что делать? Что делать?! С лесничим она поговорит, как только разберется с… мертвым Захарией Смитом, чья смерть была до безумия жестокой. Можно, конечно, позвать Хагрида: лес — его территория, но смерть Смита — это прямое дело Бри Лейта. Хотя и он толком не в курсе о покушении на Грейнджер и обо всем, что произошло, если только это не кто-то конкретный устроил.       Мерлин. Что же делать?! Грейнджер начала оглядываться по сторонам. Любой шорох листьев удваивал панику. Она развернулась к трупу. Вдруг её взгляд вцепился в какие-то обломки недалеко от места. Она присмотрелась и увидела куски кареты.       Она вспомнила тот день, когда Смит покидал замок, садясь в карету. Что же произошло, что эта карета обломками разбросана по лесу, а сам пассажир зарыт в земле?       Грейнджер тяжело дышала. Она понятия не имела, что делать и кому сказать. Как вдруг…       Нотт. Забини.       Их нужно позвать. Срочно.       Она вытянула Трикветр и сжала в кулаке. Как это вообще делается, она забыла напрочь. Просто думала об этих двоих, мысленно зовя их чуть ли не криком.       Прошло десять секунд. Самые долгие секунды в её жизни.       — Грейнджер? — отозвался голос Теодора из-за спины.       Она дрогнула, разворачиваясь. Рядом с ним стоял и Блейз. Оба были без верхней одежды, лишь в рубашках и джемперах.       — Нотт, Забини, — с придыханием Грейнджер бросилась к Теодору, но остановилась довольно близко, смотря на него полными ужаса глазами.       — Что-то мне не нравится твое выражение лица, — он инстинктивно вытянул руки, но не решился взяться за её предплечья.       — Грейнджер, в чем дело? Лесных тварей испугалась? — съехидничал Забини.       — Там… — зашептала она и указала пальцем в сторону, продолжая смотреть на Тео, — лежит Захария Смит.       Оба нахмурились и обошли её. Тео и Блейз подошли к разрытой «могиле».       — Боже… — Нотт чуть не лишился дара речи.       — Ё-ЕП ТВОЮ МА-АТЬ… — изумленно, но с ноткой усталости и задолбанности от произошедшего за последние дни воскликнул Забини, схватившись за голову.