принцесса змей

— Давай, Том! Покончим с этим так же, как начали... — Волдеморт смотрел в глаза мальчику, который выжил дважды; мальчику, который обрек его на долгие годы бестелесного выживания. — ...вместе! Мальчишеские руки обхватили его шею, а потом — полет вниз, прямо в пропасть. Пространство вокруг серое, разрушения, которые он принес в место, что считал своим домом, мешались в круговорот. Перед ним лицо Гарри Поттера, бесконечно борющегося за то, что когда-то принесло Тому Риддлу самую большую боль — за любовь. За любовь, которая привела его к краху, свела с ума и заставила страдать больше, чем когда-либо. Мерзостное чувство, способное поставить на колени даже самого всемогущего человека на свете. Лорд Волдеморт презирал его, отторгал всеми фибрами своей души, потому что когда-то оно сгубило его, бессмертного, вечного в своем существовании мага. Гнев, который так давно не имел над ним власти, снова поднялся внутри. Он искажал восприятие, заставлял скалиться, захлебываться проклятиями. Перед глазами мелькали тени черных кудрей, созвездия веснушек на носу, острый, как лезвие, взгляд карих глаз, поддельные улыбки и фарс, так много фарса, который он мог выявить, даже не глядя на Нее. С неестественным криком Лорд схватился за тело Гарри Поттера и взлетел вверх, окутывая два тела густым, черным дымом. Воздух вокруг хлестал, как плеть, отгонял ненужные воспоминания, помогал очистить голову, и к тому моменту, как Волдеморт и Избранный ударились о камень, он снова был способен мыслить. Бузинная палочка лежала прямо перед ним, в двух метрах, как и палочка из остролиста лежала недалеко от руки Поттера. Том еще никогда не был так близко к смерти, даже в ту самую ночь в Годриковой Впадине. Даже тогда, будучи лишь убогим, ничтожным духом, он знал, что вернется. Его держали здесь, в мире живых, его крестражи. И теперь все они, кроме Нагайны, были уничтожены. Кольцо, медальон, чаша, диадема. Лорд совершил ошибку, попытавшись убить Поттера в Запретном Лесу — еще один крестраж уничтожен его собственной рукой. Жизнь змеи была под вопросом: он чувствовал на уровне интуитивного воспринятия, что она агрессивно настроена и сражается. И самый его главный, самый драгоценный крестраж... уничтожил сам себя несколько десятилетий назад. Рукоять Старшей палочки оказалась в его пальцах. Медлить нельзя — он уже здесь, в шаге от полной и безраздельной власти, к которой шел через тернии всю свою жизнь, та была почти рядом. Он должен убить мальчишку, окончательно избавиться от него. Еще несколько секунд, и два луча, зеленый и красный, встретились на середине пути, образуя собой Приори Инкантатем. Палочки не желали подчиняться, противились неестественному для них желанию причинять вред палочке-близнецу. Том ненавидел это, каждой клеточкой души презирал само понятие близнецовой связи. Вложив всю свою ярость, ненависть и обиду в последний рывок, Волдеморт вскинул руку вперед, желая положить всему этому конец. Зеленый луч начал вырываться, давить, продвигаться дальше, и Лорд позволил себе лишь на одну секунду сосредоточиться на выражении лица мальчишки. Паника, понимание неизбежности собственного проигрыша, осознание скорой смерти и падения его идеалов — все это, пусть и длилось миг, но, кажется, заставило Поттера собрать все свои силы и вложить их в созданную древками связь. Динамика силы снова начала меняться. Теперь красный цвет поглощал его Аваду Кедавру, место соединения лучей неуклонно приближалось к нему, грозилось ударить прямо в грудь, уничтожить его. Ничто не помешает Поттеру и кучке повстанцев добить Нагайну, а потом и оставшихся Пожирателей Смерти. Ненависть против любви, месть против прощения, обида против доверия, протест против общности... Внезапно земля под ногами затряслась с неистовой силой, будто что-то из самой Преисподней поднималось, чтобы положить конец происходящему. Оба волшебника резко отвели палочки в стороны, с треском разрывая Приори Инкантатем. Все вокруг дрожало, шум разрушающихся древних стен давил на виски, заставлял каждую мышцу в теле напрячься, просто чтобы устоять на ногах. Все вокруг ходило ходуном. — Что это? — донесся до него мальчишеский крик, — что еще ты сделал, Том? Когда ты остановишься?! Но вся спесь с Поттера быстро сошла, как только он увидел лицо Лорда, обращенное к нему. Том не мог ответить на эти вопросы, потому что он не знал, что происходит, это не было частью его плана. Но он знал, что лишь одно существо в этом мире могло создать такие разрушения, но оно не могло проснуться без его приказа, не могло выйти из-под земли по собственной воле. По крайней мере сейчас, когда второй способный на такое человек был давно мертв. Внезапно по всему пространству раздалось шипение, громкое, словно его усилили Сонорусом. Оно шло откуда-то изнутри замка, мелодичное и ласковое, так непохожее на его собственное. Парселтанг. Послание, которое мог понять один Лорд Волдеморт. —Забери мальчишку и его грязнокровную подругу, мой Лорд, и отзови Пожирателей, если не хочешь лишиться армии... Голос, который он узнал бы из тысячи. Голос, который он не слышал так долго, но который так и не смог забыть... Еще раз посмотрев на Избранного, Волдеморт обернулся черным дымом и метнулся внутрь замка, который грозился скоро развалиться на части и похоронить под собой всех, кто был сейчас внутри. Поттер, битва, захват власти — все это потом. Оказавшись у входа в замок, он приложил кончик древка к Метке на собственном предплечье, приказывая своим последователям захватить Поттера и его грязнокровку, а потом отступить, покинуть территорию Хогвартса. Да, он послушался. Потому что этот голос никогда не зазвучал бы с целью навредить ему. Змея на его плоти слабо запульсировала, и, как только послание было передано, Том снова взлетел, со скоростью ветра огибая лестницы и повороты, туда, где происходила кровавая битва — в Большой Зал. Но это не могло быть реально, это невозможно... К его приходу каждый сражающийся застыл на месте. Внутри были лишь члены Ордена Феникса, дезориентированные, растерянные; Пожиратели, как им и было сказано, покинули место битвы. Никому не было дело до Волдеморта, что стоял в дверях Большого Зала — все ждали своей участи. Каждый мог слышать звук скользящих по камню чешуек и шипение, словно исходящее из стен. Ужас Слизерина приближался. Лорд ждал вместе со всеми. К своему собственному удивлению, он испытывал почти робость. Неверие, так давно не навещавшую его надежду, благоговение. Но где-то внутри он знал, что это все может оказаться фарсом. Она любила так делать. Была ли это Ее очередная игра? Лукавый спектакль, который Она разыграла перед ним? Стена за преподавательским помостом с оглушительным шумом пала. Камни ломались и сыпались друг на друга, превращаясь в бесполезные обломки, когда из гигантского проема выглянула огромная змеиная морда с поднявшимися вокруг головы ядовито-зелеными чешуйками. Дыхание у Тома перехватило, сердце зашлось в бешеном ритме, когда он увидел Ее. На голове у василиска стояла женщина. Нет, не женщина — совсем юная девчонка, лицо которой когда-то давно он видел каждый божий день, когда просыпался и когда ложился спать. Лицо той девочки, с которой они вместе делили победы и поражения, радости и горести, с которой вошли в Хогвартс вместе и с которой из него вышли. Годы, годы воспоминаний пронеслись перед его глазами в мгновение ока. Ее тело почти не изменилось. Маленькая, щуплая, на первый взгляд воплощение стереотипной женственной хрупкости. Но Том знал, что Она такое. Острые черты лица, равнодушный взгляд, черные кудри, теперь достигающие Ее ягодиц и развевающиеся в воздухе за спиной. Она смотрела на него издалека, пока люди вокруг кричали, мучаясь в предсмертной агонии под взглядом василиска, скользящего между столами прямо к своему истинному хозяину. Вокруг Нее в воздухе витали черные щупальца, словно обладавшие собственным сознанием, которые защищали Ее от заклинаний, что успевали бросать выжившие. Они напоминали его собственное заклятие левитации тела — плотный, почти непробиваемый дым. Это было самое гордое Ее изобретение. Том стоял на месте и не отводил взгляд от светящихся, горящих неестественным янтарем глаз. Раньше они были карими. Она совершила массовое убийство, даже ни разу не моргнув. Вернулась спустя долгие одинокие декады, чтобы исправить все то, что он сделал. Чтобы привести его к победе. Она всегда это делала. Это Она. Она. — Так вот ты теперь какой... Том. Всегда казавшееся самому Лорду мертвым тело, обретенное после возрождения, моментально ожило, покрылось холодными мурашками, отозвалось на один лишь звук Ее голоса. Он прожил целую жизнь с тех пор, как Она исчезла, но вот, теперь его Душа возвышается над сотнями мертвых тел и смотрит на него сверху, словно не прошло ни дня с их расставания. Это должна была быть битва Добра против Зла, но... Был ли Лорд Волдеморт главным Злом в его собственной истории?