Девятый Вал. Часть 1. Завоеватель

Десять ножей вырезали болезни

Из белой коры одинокого дерева.

Горе, горе гуляет в одеждах

Из простыней городских покоев.

Раб с добровольным клеймом на челе

Запеленал непокорную совесть.

Ветры поют колыбельные там –

Возле твоей любви!

Коли ты князь – собирай полки,

Выйди на свет, подыми хоругви.

Коли ты брат нам – там наше место,

где запылают костры на дорогах.

(с) Любэ – "Возле Твоей Любви"

– За Королевскую Гавань! – Станнис! Станнис! Король Станнис! Две волны – защитников города и атакующих – схлестнулись, налетели друг на друга под лязг доспехов. Случайных пеших – копейщиков и лучников, оказавшихся на пути, – сметали, как тюки с сеном. Белый Плащ, охраняющий Беса, опустил копьё в последний момент, вогнал его в грудь присяжного рыцаря, разом пронзив нарисованное горящее сердце и настоящее, и вздёрнул в воздух. С головы несчастного свалился шлем, гребень которого изображал меч-рыбу, а затем древко переломилось, и сам рыцарь рухнул на землю. Чей-то топор грохнул о щит Ренли, и он упустил из виду белого рыцаря. Не желая оставаться в долгу, он с размаху ударил мечом парня в варёной коже; метил в шею, но сталь вошла в плечо, – разрезая плоть, спотыкаясь о кость. Ренли быстрым движением выдернул клинок, едва не выронив. Парень наверняка труп. Или нет? По желобкам на Чёрной Розе стекала алая кровь. … О панцирь чиркнула стрела, – Ренли едва обратил внимание. Сжимая ногами горячие бока Вьюнка, он оглядывался в поисках Беса, но карлик ускользнул, затерялся среди людей и дыма. Бес – забавный малый, и Ренли почти сожалел, что им пришлось сойтись врагами на поле боя. Вьюнок на полном ходу сшиб лучника. Кажется, Ренли расслышал тошнотворный хруст ребёр под копытами коня, – а может, и нет, не разобрать. Клин рассыпался, и каждый вёл собственный бой. Отмель за спиной и крутой, скалистый берег не давали пространства для манёвров. Солдаты налетали друг на друга в тесноте, рубили, кололи, падали и умирали. Кони неистово ржали, неслись галопом, топтали людей. Со стены сыпались камни, болты и стрелы, но угол оказался слишком крут, и снаряды почти не наносили ущерба. Рыжее небо застилал чёрный дым. … Белый Плащ дробил щиты, рубил руки, раскалывал головы, как орехи. Солнце, отражаясь от девственно-белого щита, давало яркие блики, а вот карлик затерялся, и не мудрено. – Полумуж! Полумуж! – выкрикивали солдаты Королевской Гавани; значит, Тирион Ланнистер ещё жив. Скорпионы пускали стрелы с кораблей – почти вслепую, поскольку вокруг клубился серый дым. Пара дюжин костров полыхала под крепостными стенами – там, где разбились бочки со смолой. Но после зелёного пекла на реке эти красно-рыжие огоньки казались не страшнее сальных свечек. Мимо проскакал боевой конь без седока. Отряд из дюжины воинов, взвалив на плечи перевёрнутый вверх дном баркас, поднимался по крутому берегу. Стрелы с гудением впивались в деревянную обшивку. Бриенна расшвыривала врагов булавой, как разъярённая медведица. Орудие, утыканное шипами, врезалось в висок кряжистого воина, и тот упал замертво. От шлема Брайена отскочила стрела – она едва не угодила в щёку, и от испуга мальчик чуть не свалился с коня. Ланнистерский наёмник поймал скакуна за уздечку и потащил к себе, намереваясь проткнуть мальчугана мечом, но Ренли всадил Чёрную Розу в его клёпаный колет, и клинок прошёл насквозь. Вьюнок перескочил через тело, распростёртое на земле. Стрела ловко вошла убитому в глаз, а в живот впился арбалетный болт, прошив кольчугу. На сюрко – лисица в цветочном венке, значит, Флорент. Но кто из них – заносчивый лорд Алестер, его наследник Алекин, самонадеянный сир Имри, отец королевы Селисы – Райам? Ренли сорвал плащ, расстегнув пряжку, – тяжёлая ткань стесняла движения. – Держать строй! Ни шагу назад! … Ренли столкнулся с рослым рыцарем на коне; сил и навыков хватало только на то, чтобы уворачиваться, блокируя яростные атаки сосновым щитом, но чужой топор грозился вот-вот расщепить мягкое дерево. Бриенна направила свою кобылу к ним, а подоспев, с силой толкнула рыцаря плечом и вогнала фут стали в живот, пробив кольчугу. Он жутко захрипел, когда она вытащила меч наружу. "Не геройствуй понапрасну, милорд, – посоветовал Брайс Карон прошлым вечером, – ты нужен нам живым. Солдаты дрогнут, если ты падёшь. От тебя требуется лишь уверенно держаться в седле и мчать вперёд". Вьюнок пошатнулся, поскользнувшись на вязком иле, но выровнялся. Ренли сбросил на песок изрубленный щит. … Закричал конь, брюхо которого распорола пика копейщика, и упал, придавив всадника. Сталь звенела о сталь, высекая искры. Мимо каменного мола медленно и торжественно плыл горящий корабль, ветер разносил рыжее пламя, наёмники из Мира метались по палубе, вопя на чужом языке. В ворота с грохотом бился таран из чёрного дуба; обитое стальными заклепками дерево трещало, изнемогая. Жухлая трава у дороги стала скользкой от крови и потрохов. Рыцарь из дома Флорентов поскользнулся, рухнул наземь, и его тут же затоптали товарищи. – Держать ворота! – кричали по ту сторону. Железные ворота содрогались, ржавые петли стонали. … Кто-то съездил Бриенне мечом по голове, но шлем отвёл удар. Ренли проворно развернул Вьюнка и воткнул нападавшему клинок в подмышку, – на этот раз удар вышел точным. Тот вскрикнул ломким голосом, по-мальчишески, и свалился с коня, выронив щит: на алом поле скалился золотой лев. "Сразил Ланнистера!" Нужно взять парня в плен – авось, выживет. Вместо этого Ренли подался в сторону, позволяя гвардейцам в алых плащах умыкнуть его добычу. Парируя вражеские атаки, он оттеснил оглушённую Бриенну назад, к морю, под защиту латников. Шипастый шар её булавы покрывала склизкая смесь мозгов с осколками костей. – Бриенна? – позвал он. – Бриенна! Та помотала головой: "Не слышу!" … К крепостной стене привалилась лестница. Ренли пожалел, что у них не нашлось возможности привезти осадные башни – дело пошло бы легче. Он дёрнул уздечку, уводя Вьюнка от вражеского копья, и дал сдачи, ударив мечом наискосок, от плеча к подмышке. Брайен держался рядом, Ренли вручил ему поводья и спешился, намереваясь штурмовать стены, чтобы было чем похвастаться Станнису, когда всё закончится. Роберт оценил бы его отвагу. Вспоминая былые годы, старший из братьев рассказывал о боевой горячке, когда время замедляет ход, прошедшее и грядущее стираются из памяти, и остаётся лишь один-единственный миг. "Ты не чувствуешь, как спина ноет от тяжести доспехов, как пот заливает глаза. Ты перестаёшь чувствовать, думать, перестаёшь быть собой, и остаётся только бой и враг – один, другой, третий, десятый, – и ты знаешь, что не подвластен усталости и страху, в отличие от них. Ты жив! Вокруг тебя царит смерть, и ты танцуешь в её чертогах со смехом на устах". Не успел Ренли сделать и двух шагов, как с лестницы сорвался и рухнул на песок человек, обваренный маслом. Ренли замер, как вкопанный, с ужасом глядя на кипящую плоть, в ожогах и волдырях. Горячка тут же схлынула, и он вспомнил совет Станниса держаться подальше от стен. – Смилуйся над нами, Матерь, – пробормотал он, стискивая рукоять меча. "Всё-таки я не Роберт". … Марк Маллендор вопил, распростёршись ничком на выжженной земле и сжимая руку ниже локтя; предплечье, вместе с кистью, болталось в разорванном рукаве. Ренли задержался рядом, кликнул Брайена и ткнул мечом в сторону раненого. – Позаботься о нём. Сними ремень и затяни обрубок, да потуже. Делай, что я сказал. Вперёд. Брайен опустился на колени рядом с рыцарем, дёргая свой пояс. Ренли отвернулся, но лицо Марка Маллендора, искажённое от ужаса и боли, всё равно стояло у него перед глазами. Слишком много крови. В прорехе среди кровавой сечи и густого дыма он увидел, как карлик гонится за кем-то на своих коротких ножках, выкрикивает проклятия, размахивает боевым топором – настоящий бес. Его сопровождала белая тень, но призрачное видение заслонили копейщики и латники, и неуловимый Тирион Ланнистер растворился среди них. … Ренли зачем-то задрал наличник шлема, – воздуха отчаянно не хватало; он совсем спарился в раскалённом железе и задыхался, едва держась на ногах. Попытался сорвать латный воротник, но пальцы в перчатках только беспомощно царапали сталь. Чёрная Роза в руке налилась тяжестью, и Ренли размышлял о том, чтобы вовсе её бросить. Кто-то, толкнув его, промчался мимо. По черепной коробке разливалась звенящая пустота; мир без наличника стал шире, ярче и вращался вокруг. Теперь он мог видеть, как подбирается к нему тощий межевой рыцарь с узким лицом, почти старик в ржавой кольчуге; его голову покрывал залатанный капюшон, а на щите золото чередовалось с горностаями. Ренли никак не мог вспомнить, какому дому принадлежит этот герб. "Так выглядит моя смерть?" – его мутило. Он искал щит и не находил. Старик оскалился гнилыми пеньками зубов, костлявыми пальцами вытащил кинжал из уродливого, дешёвого железа. Но прежде чем он успел занести клинок, ему на голову свалился крупный булыжник; череп под капюшоном раскололся и лопнул, как перезрелая ягода. В Ренли полетели брусничные брызги, обезглавленное тело рухнуло к его ногам. Крик застыл в глотке. "У меня кровь на лице, – с ужасом думал Ренли. – Он умер, а у меня лицо в крови". Его едва не вывернуло наизнанку, когда Брайс толкнул его в плечо. Брайен притащил упирающегося Вьюнка, зажав в кулаке поводья. Тощий мальчишка едва справлялся с норовистым боевым конём. – Ренли! Очнись! – позвал Брайс. "Я мог оказаться на его месте". – Милорд! – в цепочку путаных мыслей врезался настойчивый голос Бриенны, и Ренли встряхнулся, уцепился за её назойливое желание всегда находиться рядом. – Я в порядке, – он вытер лицо краем плаща; вонь гниющих водорослей и смерти наполнила лёгкие. – В порядке. Брайс задвинул ему забрало. … – Я сдаюсь, сир! Сдаюсь! Круглый, как бочонок, рыцарь повалился на колени, умоляя о пощаде противника с боевым топором в руках и кроваво-красной курицей на щите. Рыцарь Красных Кур, фыркнул Ренли, седлая коня. На чьей стороне он сражается? К каменному молу причалила мирийская галея на восемьдесят вёсел, и на берег хлынули свежие силы. Неприятеля под крепостными стенами разбили наголову. Отряд Полумужа сражался храбро, но их подвиг не вдохновил остальных защитников города: подкрепления не случилось. Сам карлик затерялся среди раненых и павших. – Сир Меррин Трант ранен и сдался в плен, – доложил Гюйард. – Сир Мендон Мур мёртв. Мендон Мур, с блеклыми глазами тухлой рыбы. Невелика потеря. – А Бес? Тирион? Где он? – Исчез. Пока таран упрямо колотился в ворота, Ренли гадал, что происходит за стеной. Ланнистеры готовят очередную ловушку? Джоффри, должно быть, схоронился в Крепости Мейегора, среди женщин и детей. Но что остальные? Где Пёс, где Рэндилл Тарли и Матис Рован, где Лорас Тирелл, Рыцарь Цветов? … В паре футов разбился горшок с горящей смолой, забрызгав поножи Ренли копотью, а затем обстрел с городских стен затих. Кончились болты и стрелы, камни прекратили сыпаться с неба. – Мирное знамя! – выкрикнул кто-то. – Они повесили мирное знамя! Ренли обернулся, задрал голову, разглядывая в узкую щель Железные ворота. Над ними действительно полоскалось радужное полотно – символ мирных намерений. Семь цветов радуги, а древко венчает семиконечная звезда. Что же это – желание заключить перемирие, сдаться, вести переговоры? Скорее, последнее: понятно, что ни о каком перемирии и речи быть не может. Станнис или Джоффри, один из двоих должен умереть, а взбудораженный Ренли готов пойти на всё, лишь бы Станнис уцелел. А может, это хитрая уловка? Они войдут внутрь, а за крепостными стенами их перережут, как овец, – с Ланнистеров станется. Но отступление смерти подобно, другого шанса не будет. Придётся рискнуть и двигаться вперёд, только вперёд. Ренли вовсе не горел желанием затевать новое кровопролитие. Он и так удивлялся, что остался невредим. – Брайен, рог, – потребовал он и затрубил отход. Войска, растянувшиеся цепью под городскими стенами, перестроились, занимая оборонительные позиции, и сдвинули щиты. Лучники в амбразурах Железных ворот выжидали. Таран рухнул на землю, и тяжёлые створки медленно распахнулись со скрипом. Ренли направил Вьюнка в проём, чувствуя себя не к месту на коне с цветочным именем, с мечом-цветком в руке. Он не испытывал ни страха, ни сомнений, – только лихорадочное возбуждение. Вьюнок переступал через тела убитых, пофыркивая. Тяжёлый запах крови нравился ему ещё меньше, чем дождь. По правую руку пристроилась Бриенна на гнедой кобыле, а по левую – Брайс Карон. Приятель сдвинул на лоб помятое забрало и вытирал краем плаща разбитое лицо, – пропустил удар кольчужной перчаткой. Замыкали Брайен Фарринг и Гюйард Морриген. Навстречу выехал рыцарь с золотыми розами Тиреллов на щите, и сердце кольнуло: Лорас! Нет, роз всего две, а не три, а это личный герб Гарлана Тирелла, второго сына. Переговорщика сопровождала личная гвардия. – Что тебе нужно, Гарлан? – крикнул Ренли, не успели они съехаться. Голос из-под шлема прозвучал глухо, как из колодца. – Мой отец, лорд Тирелл, Хранитель Юга, захватил город и держит его для короля Станниса, – учтиво отозвался Гарлан, снимая шлем; Ренли узнал каштановую бородку и растрёпанные волосы. Гарлан не обладал сногсшибательной красотой Рыцаря Цветов, но тоже не дурён собой. – Мне не терпится услышать, что на это скажет Джоффри, – недоверчиво усмехнулся Ренли. – А Джоффри мёртв, – просто сказал Гарлан. Голова ланнистерского отродья в руках Беса повернулась лицом. По заострённому подбородку пролегла струйка крови, пухлые губы исказились в гримасе предсмертного ужаса. Зелёные глаза поблекли, неподвижно уставились в небо. Рубиновые капли из обрубка шеи срывались на каменную площадку: кап, кап. Облака ползли на юг, солнечный шар катился к горизонту, и дневной свет померк. С севера потянуло холодным дыханием приближающейся зимы. Последний луч блеснул на золочёном шлеме Джоффри, истончился и растаял. На Королевскую Гавань опустилась густая тьма. Остался лишь тонкий звук: кап, кап, кап. И голос – шероховатый, безжизненный. "Зима близко", – молвила в пустоту другая отрубленная голова, выпачканная густой смолой, насаженная на пику. Кап. Станнис очнулся резко, будто вынырнул с глубины и, задыхаясь, сел рывком. Деван, карауливший у его постели с мокрым полотенцем в руках, подскочил на месте. – Ваше величество?.. – голос мальчика дрогнул. Станнис не ответил. Тенистое помещение качалось перед глазами, и он не сразу признал собственную каюту на корме "Ярости". Скрипучий настил на полу, постепенно чернеющие стены. Древесина дуба устойчива к гнили, но его творению уже исполнилось пятнадцать лет – немалый срок с учётом верной службы. Стол завален свитками, картами, деревянными фигурками, призванными изображать войска. Топорно вырезанные розы и рычащие львы заметно превосходили числом горящие сердца и оленей на дыбах. Далеко на западе оскалившийся лютоволк сцепился в смертельной схватке с ещё одной крупной кошкой. Мелисандрин фонарь пускал по стенам рубиновых зайчиков. Станнис помассировал ноющий висок. Во рту стоял медный привкус крови. Так же пахло и в подземелье, где-то за высокими стенами Королевской Гавани. Станнис очутился там, среди сточных вод, искал выход и едва не заблудился во мраке. Или это всего лишь сон? Отыскав путь к свету, он увидел зелёное пламя, людей с оленьими рогами и говорящие головы. Причудливый огонь на реке, допустим, можно объяснить фокусами пиромантов, но что насчёт остального? Куда вероятнее, он всего-навсего прикусил язык. И всё-таки, никогда прежде Станнис не видел подобных грёз. Во сне он вышел из чрева Мелисандры и обратился тенью, опасной и неуловимой, чтобы свершить справедливую расправу над узурпатором Джоффри. Он прошёл по улице Сестёр, свернул на Грязную, пересёк Рыбную площадь и поднялся на стену… Ему доводилось слышать о варгах, живущих далеко на севере, за Стеной, – людях, которые оборачиваются в звериную шкуру и смотрят на мир звериными глазами. Наследие Детей Леса, как говорят. Но здесь нечто другое – магия крови, заклинание теней. Совсем другие чары. "Джоффри мёртв, – с неоспоримой убеждённостью подумал он, и по позвоночнику пополз холод. – Я убил его. Я?.." Станнис отчётливо помнил, как занёс меч над головой лжеплемянника, как стальной воротник лопнул, и голова Джоффри слетела с плеч. В ушах ещё отдавался грохот, с которым стальной шлем ударился о камень. Это ведь произошло на самом деле, или разум сыграл с ним дурную шутку, выдав во сне желаемое за действительное? Он приподнялся, но пошатнулся; зрение помутилось. Станнис ухватился за деревянный каркас постели и, собрав силы, сел, спустил босые ноги на выскобленные доски. – Говори, – хрипло велел он Девану. – Ваше величество, сражение уже началось, – мальчик отмер, поспешно плеснул воды в медный кубок, протянул королю. – Это мне известно. Где Ренли? Станнис обхватил пересохшими губами край чаши, вода на вкус оказалась омерзительно тёплой, выдохшейся. Он заставил себя сделать несколько глотков. – Лорд Ренли берёт город. "Как? Он же боится крови", – почему-то удивился Станнис. Вряд ли брат хорошо запомнил осаду Штормового Предела, ему тогда и восьми лет не исполнилось, а не считая этого, он в жизни не страдал ничем сильнее похмелья. И тут его швырнуло прямиком в пекло. Вслух Станнис произнёс: – Переправились, значит. Речные ворота или Королевские? – Нет, ваше величество. Железные. – Ренли перебрасывает войско морем? – Станнис вскинул голову, расплескал воду. Деван кивнул. "Это против плана. Что-то пошло не так", – в груди засвербело. Ренли не самый способный воин. Даже когда он носил свою изменническую корону, он предпочёл взять на себя правый фланг, а не авангард. Поступки Ренли никогда не отличались зрелостью. Как можно было доверить ему судьбу Семи Королевств? А если он предаст Станниса, как сделал это тогда, в Хайгардене? Злость вперемешку с тревогой забурлили внутри. Станнис должен скорее подняться на ноги, чтобы отправиться за братом. Но для начала нужно выяснить, где его искать. – Лорд Ренли прислал сира Эндрю Эстермонта охранять вас, – Деван забрал чашу. – Приведи его, – бросил Станнис, опираясь локтями на расставленные колени. Сосновые доски настила плыли перед глазами. Мальчик оставил короля наедине с собой. Из-под подушки торчал уголок судового журнала, и Станнис потянул его к себе. Кто оставил его здесь? Только Ренли мог, никто другой. Станнис отсчитал несколько вздохов. Зашелестели страницы, являя взору последнюю записку из трёх строчек. У Ренли элегантный, летящий почерк, но в этот раз буквы скакали вразнобой. Он привёл слова древней клятвы верности: "Даю слово стоять за тебя против всех в этом мире, кто живёт и может умереть". Вот что значит иметь брата – настоящего, преданного? Вчерашняя ссора канула в небытие. И в кои-то веки они действуют заодно. Как Эйегон Завоеватель и Орис Баратеон, как Роберт Баратеон и Эддард Старк. Почему же тогда так скверно на душе? Станнис будто утратил нечто дорогое сердцу, его не покидало дурное предчувствие. Руки едва заметно дрожали, и после пробуждения его не оставляла слабость. Он и чувствовал себя больным. Вперёд его гнал только долг – перед королевством и младшим братом. Сквозь плеск волн доносился неразборчивый шум отдалённого сражения. Почему "Ярость" не участвует в битве? Этим вопросом Станнис встретил сира Эндрю, когда тот явился в сопровождении Марика. Эндрю приходился Станнису двоюродным племянником и когда-то ходил у него в оруженосцах. С тех пор он здорово вырос, раздался в плечах и отрастил бороду лопатой. – По приказу десницы, ваша милость, – пробасил Эндрю и пустился в подробный пересказ последних событий. По словам племянника, пехоту в Королевском лесу потрепали дикари с Лунных гор. "Далековато они ушли от Долины. Заблудились, что ли?" – угрюмо хмыкнул Станнис. Горцы убивали разведчиков, грабили обозы и поджигали деревья, поэтому командующий авангардом Морриген ответил тем же: жёг охотничьи угодья, выкуривая оттуда вражеских лазутчиков. – Продолжай, – потребовал Станнис. И Эндрю продолжил. Разведка на реке, как советовал Луковый рыцарь. Хитрая приманка и смертельная ловушка в русле Черноводной. Чудовищный зелёный костёр. Среди потерь числились два десятка стовёсельных галей, "Меч-Рыба" Бар-Эммонов, и Монфорд Веларион погиб. Его побочный брат, капитан "Дерзкого смеха", чудом спасся. К счастью, сокрушительной потери удалось избежать. "Молодчина, Ренли", – с удивлением отметил про себя Станнис. Он не ждал от брата особой осторожности; скорее уж, наоборот. Ренли безрассуден, с ветром в голове; Крессен вечно отзывался о нём, как о ребёнке, – и не только по старой памяти. Доведётся ли Станнису похвалить брата лично? Произнести слова, каких он ни разу не слышал от Роберта? – Сандор Клиган командовал вылазкой у Речных ворот, а Бейлон Сванн – у Королевских. На северном берегу реки перебили всех наших, кто успел высадиться. Переправа пошла через Черноводный залив, большую часть войска уже перебросили, – бухтел в бороду Эндрю. – Ренли вполне успешно штурмовал Железные ворота: лестницы, абордажные крюки, таран. Ему противостояли Белые Плащи и Бес, но затем… Скажи королю, что ты видел, Марик. – Я забрался на марсовую площадку и смотрел оттуда, – Марик вытер вспотевшие ладони о бриджи. – Над воротами подняли мирное знамя. Кто-то впустил наши войска в Королевскую Гавань. – Кто-то? Точно не Ланнистеры. По всей видимости, у Джоффри нашлись недоброжелатели в городе – члены Малого Совета или горожане; а может, Тиреллы одумались? Но с чего бы? Или Ренли ждёт очередная западня? Что толку гадать, когда нужно действовать. – Похоже, Тиреллы и Ланнистеры сцепились друг с другом. Ренли повёл войско в город, – рассказал Эндрю. – Над Красным Замком по-прежнему развеваются знамёна Джоффри, но вероятно, это ненадолго. Я слышал… – Что ты слышал? – Гонцы донесли, в Королевской Гавани ходят слухи, что Джоффри мёртв. – Мёртв, – у Станниса дёрнулась нижняя челюсть, клацнули зубы. Мелисандра не солгала. Её красный бог действительно имеет силу, способную сражать королей, пускай хотя бы ложных. По приемлемой цене. Союзники Джоффри испугались и приняли сторону настоящего правителя. Всего-то и требовалось, что устранить ключевую фигуру. Собрав волю в кулак, король поднялся на ноги; Деван безмолвно встал рядом, и Станнис впился пальцами в подставленное плечо до синяков. Мальчишка не дрогнул. – Деван, мои доспехи. Стальные, в варёной коже уже нет смысла. Марик, поворачивай к Железным воротам. Я должен быть там. Колонна всадников катилась по городским улицам, сметая всё на своём пути. Разношёрстная толпа раздавалась в стороны, люди жались к домам. Одни ликовали, другие проклинали прибывших, крики тех и других сливались в единый гул. Ренли ожидал, что придётся прорываться через город с боем, но наёмники Ланнистеров не горели желанием вступать в неравную битву без весомых гарантий, а золотые плащи бросали оружие при виде знамени с коронованным оленем Баратеонов в руках Брайса Карона. Штандарты Ланнистеров летели в грязь. Лишь немногочисленные ветераны из числа городской стражи пытались оказать сопротивление, но они и сами запутались, кто есть кто в этой войне. За кого сражаться – за мальчика, который, по слухам, безнадёжно мёртв, убит богами или собственным дядей? Или за угрюмого солдата с Драконьего Камня, в чём происхождении, хотя бы, сомневаться не приходилось? – Станнис! Станнис – наш король! – кричали на улице Ткачей. И даже: – Король Ренли! "Ах, если бы. Станнис не порадуется, если услышит". Соломенные кровли трущоб горели – обычным огнём, рыжим, – а Ренли теперь везде мерещился дикий. Над его головой пронёсся голубь, крылья которого объяло пламя. Ренли проследил за его отчаянной попыткой взлететь, но, взмыв из последних сил, птица рухнула на мостовую. С улицы Ткачей свернули в Свиной переулок, и чудом уцелевшие городские свиньи, что копались в кучах мусора, с визгом бросились врассыпную. Копыта лошадей увязали в грязи. Дома стояли скученно, верхние этажи нависали над нижними. Когда впереди показался просвет, из щелей поперёк переулка с гиканьем выскочили всадники в звериных шкурах и рогатых шлемах, вооружённые топорами и дубинками; их несли лошадки некрупной масти. – Засада! – крикнул Морриген. Бриенна держала булаву наготове, Брайс Карон опустил копьё, на котором полоскалось знамя. Ренли пустил Вьюнка во весь опор, взмах меча – и на землю полетела отрубленная рука; пальцы, разжавшись, выронили заточенный серп. Всадники, что неслись следом, перебили остальных. Роберт радовался, проливая чужую кровь, но Ренли нашёл это занятие довольно грязным и противным. Знамя Баратеонов, которое держал Брайс, окрасилось алым. – Это что ещё за черти? – удивился Ренли, проезжая дальше. – Горные кланы из Долины Аррен, их привёл Тирион Ланнистер, – объяснил Пакстер Редвин, лорд виноградников на острове Арбор. – Черноухие и Лунные Братья сторожили в Королевском Лесу, но Каменные Вороны и Обгорелые остались в городе. – И что же, много их здесь? – Бес знает, – хмыкнул Редвин. Он держался тревожно, да и Гарлан был растерян, даже испуган, – глаза у него бегали, – а чтобы заставить Гарлана Тирелла взволноваться, требуется нечто большее, чем поджечь реку. "Джоффри мёртв, – крутилось в голове, – но как?" Гарлан сказал, мальчишку прикончил Бес, но не сумел пояснить почему. Тирион Ланнистер, не жалея себя, защищал город, но ради кого, если он своей рукой убил помазанного племянника? Гарлан юлил в рассказе, на вопросы отвечал уклончиво, пока Ренли не растерял терпение. Железные ворота открыты, Королевская Гавань манит, как спелый плод на ветке – так и ждёт, чтобы его сорвали. Стоит ли тратить бесценное время на выяснение обстоятельств? Растерянность и всеобщая паника – вот ключ к победе, действовать нужно храбро, не теряя времени зря. Тиреллы и Редвины, некогда осадившие Станниса в Штормовом Пределе, нынче позволили его войску беспрепятственно войти в город. Хорошее подспорье для вассальной присяги и королевского помилования, строил планы Ренли. Свиной переулок привёл их на широкую и просторную Хлебную улицу, мощёную булыжником, а та поднималась к вершине Холма Эйегона. Копыта конницы дробно застучали по мостовой. Воины под знамёнами Простора встретили Ренли приветственными криками, совсем как раньше, на Дороге Роз; они запомнили молодого и весёлого короля, бытующего на короткой ноге с простонародьем. Среди них встречались перепуганные городские жители, которые не нашли убежища. Ренли видел бегущих людей, оборванных стариков, кричащих женщин. Хромой мужчина нёс на плечах блеющего барана, мать тянула за руку упирающегося ребёнка. Золотой плащ колотился в запертые двери, но пробегающий мимо наёмник вонзил топор промеж его лопаток. У дверей лавки пекаря, возле трупа убитой женщины, ревел ребёнок – девочка в нарядном платьице, со спутанными волосами. – Лорд Ренли! – попросила Бриенна. Ренли вскинул руку, давая знак колонне сбавить шаг, и конница послушно перешла с галопа на рысь. Впервые за этот долгий день, после кипящего ужаса на Черноводной и резни у городских ворот, Ренли ощутил, что контролирует ситуацию: вся королевская рать и вся Королевская Гавань послушны его воле. Он направил Вьюнка к ребёнку, свесился вниз, обмотав запястье уздечкой вокруг наручей, и едва не выскользнул из седла, подхватив девочку свободной рукой. Она умолкла, уставившись на него круглыми тёмными глазёнками. – Гюйард! – Ренли пересадил ребёнка в седло Морригена. – Позаботься о ней. – Почему я?! – Потому что я так сказал, – Ренли пришпорил коня и выкрикнул, чтобы освежить память последователям: – Насильников мой брат велит оскопить! Станнис Баратеон держит слово! Он взял курс на Красный Замок. Где-то там его ждёт Лорас. Грозное войско катилось вперёд, заполоняя улицы, и казалось, весь город содрогается от трепета. Красный Замок чернел на фоне лимонного неба, а значит, Станнис провёл без сознания почти целый день. Он не ожидал, что его путешествие в страну теней настолько затянется. Джоффри погиб ещё до полудня, но солнце давно перевалило через зенит и клонилось к западной стороне. Сколько всего Ренли успел натворить или не натворить за то время, что король валялся на койке, как оглушённая рыба? Жив ли он вообще? Что если Ренли пустили в город только затем, чтобы убить? Подлость Серсеи не знает границ, да и Тиреллы ничем не лучше. Неподвижно застыв у борта "Ярости", Станнис думал о брате. Что подумал Ренли, обнаружив короля без сознания? Испугался ли? Рассердился? Но не дрогнул, как дрогнули союзники Джоффри, увидев самозванца без головы. "Я всё-таки могу положиться на Ренли, никогда бы не подумал. Этот вороватый ребёнок, наконец, вырос", – Станнис мрачно усмехнулся сам себе. Берег усеян трупами и обломками галей; десятки, а то и сотни мертвецов плавали на отмели, и прибой швырял бездыханные тела о скалы. Тлели костры, у Железных ворот валялся брошенный таран. Солдаты бродили под городскими стенами, оказывая помощь раненым, а Молчаливые Сёстры, как серые тени, скользили за ними по пятам, собирая павших. Станнис поднялся на раздробленный нос "Ярости", перепачканный липкой смолой. Гальюнная фигура в виде искусно вырезанной головы оленя сохранилась, хоть и кренилась вбок. "Пожалуй, ещё можно починить", – Станнис погладил уцелевший бортик. На мостике застучал барабан Марика, измотанные гребцы сели на вёсла. Дрейфующий в стороне, в тихой заводи, корабль дёрнулся на воде. Сир Эндрю молчаливо стоял рядом. А город изменился, отчуждённо заключил Станнис. К небу тянулись разбросанные по плоскости столбы чёрного дыма. Ланнистеры спалили лачуги бедняков, которые прежде во множестве ютились у стен. Дорога на Росби, по которой обычно сновали торговцы с повозками из Сумеречного Дола, пустовала. Если заглянуть дальше, то привычный гомон рыбного рынка сменится колокольным звоном. А три гигантских требушета у Речных ворот стоят неподвижно, у их подножья лежат мёртвые люди с оленьими рогами. Сон и явь смешались, и Станнису стало известно то, чего он знать не мог. Он сжал и разжал пальцы правой руки, повернул ладонь тыльной стороной вниз. Он занёс клинок, и голова Джоффри отделилась от тела, но руки Станниса остались чисты. "Ярость" мягко натолкнулась на каменную насыпь, заметно изрытую за прошедший день. Станнис спустился по спущенному трапу, натягивая расклешенные латные рукавицы. Вода загустела от крови, и о прибрежные камни билась розовая пена. – Ваше величество, вы уверены, что вам стоит?.. – Эндрю откашлялся. – Мы можем задержаться на "Ярости", и, если желаете, я сейчас же пошлю за милордом-десницей. Очевидно, окружающие разглядели его недомогание, поскольку суетились над Станнисом, как несушки. – И Железный Трон с собой захватите, – съязвил Станнис. – Ни за что. Я отправляюсь в Красный Замок. – Как пожелаете, – Эндрю покорно склонил голову. – Ваше величество! – из-за кормы "Морского оленя" вынырнул рослый латник на коне; на его щите пели золотые соловьи на чёрном поле, их перечеркнула косая полоса. – Ролланд Шторм, – узнал Станнис. Бастард из Ночной Песни спешился и опустился на колено: – Милорд-десница велел арьергарду оставаться с вами. Могу я предложить вам отряд для сопровождения? Король угрюмо кивнул. Ролланд Шторм приходился незаконнорождённым братом Брайсу Карону, закадычному другу Ренли. Опытный воин и, что важнее, – преданный. Младший брат и впрямь постарался оставить Станниса в надёжных руках. – Вперёд. Ролланд Шторм подвёл Верного, выносливого жеребца с лоснящейся шкурой; король оседлал его и тронул каблуками крутые бока. От высоты его слегка замутило, чего не случалось прежде, но Станнис стиснул уздечку и заставил себя ровно сидеть в седле. Верный рысью понёс седока к Железным воротам, взобрался на пригорок. Солдаты безмолвно наблюдали со стен: чёрные силуэты против солнца, сонм настороженных глаз. Верный потрусил по широкой дороге, огибая мёртвые тела, и бесстрашно нырнул в темноту надвратной надстройки. Шёлковое знамя Владыки Света простиралось над головой. С каждым ярдом – всё ближе к трону. За воротами собралась беспокойная толпа: золотые плащи, зелёные, чёрные. Некоторые из них держали горящие факелы, но самый яркий, слепящий свет разливался от лезвия Светозарного, который Станнис крепко сжимал в руке. Клинок пылал от острия до рукояти. Король глубоко вдохнул запах крови, серы и нечистот. "Так начиналось твоё правление, Роберт?" Только младший из них мог ожидать, что война пахнет розами. Сегодня настал и его черёд убедиться в обратном. – Да здравствует король Станнис! – несмело выкрикнул кто-то. Последовала волна нестройных возгласов. Они приветствовали его, шептались про огненный меч, преклоняли колени, и яркий свет скользил по бледным, ошеломлённым лицам, когда он проезжал мимо. "Станнис, – благоговейно шептали они, – вот настоящий король". У него перехватило дыхание; спина распрямилась. Их окрики не произвели на него впечатления; он давно понял, что не создан для всеобщей любви, как Роберт или Ренли, но почувствовал себя иначе, словно впервые за долгое время дышал полной грудью. Несмотря на бремя и тяжесть доспехов, несмотря на слабость, сковавшую мышцы, он чувствовал растущую силу, могущество и величие. "Я король, – повторил Станнис для себя. – Законный король Вестероса. И я готов". В день, когда Мелисандра провозгласила его Азором Ахаи, он не ощутил ничего особенного, только перчатку спалил на жертвенном огне Семерых, и назавтра на руке набух волдырь, но сегодня всё изменилось. Даже Светозарный засиял ярче, как костёр в кромешной ночи. Отныне никто не посмеет насмехаться, как смеялись над ним, когда Станнис впервые заявил о своих правах. Король ехал верхом через покорённый город. Красный Замок встретил захватчиков зловещей тишиной. Ренли ожидал, что укреплённый холм Эйегона придётся брать силой. Осада затянется на месяцы, а штурм обернётся бесчисленными жертвами. Брать нужно хуже укреплённые северные ворота, рассчитывал Ренли, но Гарлан Тирелл привёл его к главным – огромным бронзовым воротам, где собралась толпа горожан. Их сдерживали гвардейцы Тиреллов с арбалетами. "Ждут". Над воротами торчали пики в ряд, но чернеющие головы изменников уже сняли. "А ведь сегодня их могли украсить и наши головы, моя и Станниса", – Ренли невольно засмотрелся наверх. Гарлан Тирелл повернул направо, к калитке, и солдаты заставили зевак расступиться. Отступать нельзя, так что Ренли беспрепятственно миновал барбакан и въехал во внутренний двор, именуемый западным или внешним. В мирное время здесь тренировались рыцари и оруженосцы, но сейчас его пространство занимали солдаты, чьи щиты украшал воинственный красный охотник дома Тарли. Привычные для этого места удивлённые возгласы и дружный смех сменились грубыми окриками. "Что всё это значит? – Ренли не задал вопроса вслух, боясь выдать внутреннее смятение; он не доверял ни Гарлану Тиреллу, ни Пакстеру Редвину. – Может, заслышав о гибели Джоффри, Серсея забрала младших детей и бежала по тайному ходу? Паук или Мизинец могли ей подсобить. Дело Ланнистеров не проиграно, пока живы Томмен и Мирцелла". Ренли проехал мимо Кухонного Замка и Палаты Малого Совета, где ему чаще всего доводилось встречать Станниса; на службе брат всё время пропадал в доках, если не ходил в дальние плавания, а чем занимался в свободное время, – Ренли не ведал. "Надо бы нам узнать друг друга получше, мы же братья, в конце концов". Он оставил позади и Великий Чертог, где ждёт своего короля Железный Трон. Опущенный мост привёл захватчиков на восточный средний двор, где располагались Малый Чертог, арсенал, конюшни, псарни, птичник и свинарник. К небу тянулась высокая Башня Десницы, и Ренли попробовал представить, как поселится в ней, организует двор, подыщет просторную, светлую комнату для Бриенны, да и Эдрика лучше взять к себе, чтобы незаконнорожденный племянник не мозолил лишний раз королю глаза. В семиугольной королевской септе напротив звучал колокол: низкий, тяжёлый звон. – Как будто гроза идёт, – Ренли поделился впечатлениями с Бриенной, которая ехала по левую руку. На ступенях дворовой лестницы сидел Лорас, стирая тряпицей кровь с меча; боевой шлем валялся рядом. Назревал золотой час, и вечернее солнце играло блеском на каштановых кудрях. Когда он обернулся на стук копыт, Ренли не сразу узнал возлюбленного друга: мягкие черты лица заострились, полные губы сурово сжаты, даже взгляд изменился, стал другим. Сколько испытаний пришлось вынести Рыцарю Цветов за то время, что они не виделись? Ренли и представить не мог; но надеялся, Лорас поведает о своих приключениях позже. Ренли соскочил наземь и поручил Вьюнка личной страже, на случай, если придётся отступать в срочном порядке. Конница с трудом преодолеет спуск по крутым поворотам дворовой лестницы. Дальше придётся идти пешком. – Лорас! Лорас вскинул голову, и его глаза вспыхнули. Он поднялся навстречу. Ренли растерял всякую осторожность; он стащил однорогий шлем и отдал Бриенне, невзирая на её протесты. Медленным шагом Ренли приблизился к Лорасу, не находя слов. Ему столько всего хотелось рассказать: о штурме Королевской Гавани, о примирении с братом, о новом браке Маргери; на языке вертелось множество вопросов. Лорас ступил вперёд, заключив ладонь Ренли в свои. – Добро пожаловать, лорд Ренли, – из-за спины друга вынырнул его отец, краснощёкий и запыхавшийся. – Мы так рады встрече! Но позвольте, а где же его милость, ваш царственный брат? От приторной любезности, насквозь фальшивой, сводило скулы. Почему Ренли не замечал этого раньше? – Король прибудет позже, – он мельком взглянул на лорда Тирелла и обратился к Лорасу, напомнив себе о сдержанности: – Ты… захватил Крепость Мейегора? Лорас посмотрел затравленно; Гарлан приблизился, чеканя шаг. – В чём дело, Лорас? – отрывисто спросил он. – Что ты натворил? – Ничего. Я ничего не сделал, – Лорас облизал искусанные губы. – Но королева Серсея… бывшая королева… она мертва. Новость ударила оплеухой. Ренли отнял руку. Он едва подошёл к городу, а Джоффри погиб; он готовился к кровопролитному штурму Крепости Мейегора, но и Серсеи больше нет. Красный Замок распахнул двери, пустой и мрачный, дожидаясь новых жертв. События складывались совсем не так, как ожидал Ренли, отчего им завладела тупая растерянность. Что вообще здесь происходит? Короли и королевы мрут, как мухи. А что если и Станнис тоже мёртв, канул в пропасть к Неведомому, так и не оправившись от своего странного припадка? Неужели всё напрасно? "Что если я совершил ошибку, поверив письму брата? Может, следовало отступить, отложить сражение, послать за мейстером, привести Станниса в чувства… Но я жив, я здесь, и Королевская Гавань – наша. Верно?" Ренли обнаружил, что до сих пор сжимает Чёрную Розу, и скользящим движением отправил клинок в ножны. Хорошо бы выбрать ему новое имя, более подходящее. Бой окончен, победа! Но никакой радости Ренли не испытывал; он не чувствовал вообще ничего, кроме безграничной усталости. – Как это случилось? – потребовал ответа Гарлан. – Она приняла яд? – Кто-то побывал здесь раньше меня. И снёс ей полголовы, наискосок, – невесело усмехнулся Лорас. Ренли зажмурился на миг, представив. Ему никогда не нравилась Серсея, но… "Её, так или иначе, ждала смерть в случае нашей победы, – рассудил он. – Серсея имела глупость изменять Роберту, а измена королю есть государственная измена, и карается она смертной казнью. Станнис не знает жалости". Спасая себя, Серсея могла бы попытаться соблазнить одного из них, но знает ведь, что это бесполезно. Похоже, из всех Баратеонов только Роберт мог повестись на женские прелести. – Воистину ужасное зрелище, – охотно подтвердил лорд Тирелл; он трепетал, но глаза его горели, как у мальчика. – Что за чудовище позволило себе такую жестокость по отношению к беззащитной женщине? Если бы Мейс Тирелл и Серсея сошлись в поединке, Ренли поставил бы на сноху. – И ещё кое-что… Я думаю, тебе лучше взглянуть на это, – предложил Лорас. "Спасибо, обойдусь". Ренли хотелось избавиться от душных доспехов и принять ванну, смыть с кожи пот, кровь и чужие страдания, а не лицезреть новые, но сдавать позиции пока рано. – Ладно, идём. Он заставил себя двинуться с места; соратники, такие же настороженные, последовали за ним. Вниз по каменным ступеням, поворот за поворотом, пока не ступили во внутренний двор; стоит пересечь его – и подойдёшь к Крепости Мейегора, замку внутри замка. Её окружают стены в двенадцать футов толщиной и сухой ров, усаженный железными шипами. Попасть внутрь можно лишь через разводной мост, и сейчас он опущен, а железная решётка надвратной башни скрылась в пазах. Со времён своего создания Крепость Мейегора считалась личной резиденцией короля и его семьи, поэтому в ней обитал Роберт с Серсеей и детьми, а до него – Таргариены. Ренли нечасто доводилось бывать здесь; он и не стремился. В последний раз, как он вышел отсюда, за спиной умирал его брат. – Знатные леди прячутся в Бальном Зале Королевы, я поговорил с ними, – рассказывал по пути Лорас. – Их развлекали дураки и музыканты, многие напились со страху, так что толку от них мало. Танда Стокворт промямлила, что к Серсее заявился один из королевских гвардейцев, и она оставила зал в сопровождении Илина Пейна. Фалиса Стокворт, дочь леди Танды, подтвердила. И добавила, что Серсея увела девочку Старков. – Арью? – Ренли дёрнулся, вспомнив о помолвке. – Нет, другую, рыженькую, – как её там? Сансу. – И что с ней? Тоже мертва? – Никто не знает. С тех пор её никто не видел, – Лорас шагал впереди с горящим факелом в руке. – А Серсею обнаружили бездыханной, и стража открыла ворота. – Как благородно, – фыркнул Ренли. – Новобранцы из золотых плащей ударились в панику. Кто-то пустил командующему стрелу в затылок, – Лорас миновал резные двери, ведущие в Бальный Зал. В глубине бился женский вой: они оплакивали мужей, сыновей, братьев. Ренли задержался на миг; ему стало неуютно под натиском чужого горя. "Мы заварили эту кашу: я, Станнис, Старки и Ланнистеры, и Роберт тоже. Он всегда закрывал глаза на все трудности, и к чему мы пришли в итоге?" Мир на поверку оказался таким хрупким. – Следовало ожидать. Ты говорил, Серсея прихватила Илина Пейна, Королевское Правосудие? Не захотела сдаться живой, если Королевская Гавань падёт, – догадался Ренли. – Выходит, он её и пришиб. – Сначала я тоже так подумал. Спрашивал его, он только головой мотает. Не больно-то он разговорчив без языка. И удар больно неосторожный, как будто она сопротивлялась. Или пыталась сбежать. Сам увидишь. Ещё одна загадка. По Крепости Мейегора гуляло эхо, в её закоулках сновали тени – слуги или, может, птички Вариса. А сколько призраков бродит среди этих стен цвета крови? Внутреннее убранство свидетельствовало о роскоши: изящные подсвечники, гобелены со сценами охоты, пустые доспехи, замершие вдоль стен в бессменном карауле. Факелы на стенах догорали, и никто не потрудился сменить их. Лорас привёл Ренли в горницу для аудиенций, где встретила свой конец Серсея Ланнистер. Рядом караулили близнецы Редвины, Хорас и Хоббер, – оба невзрачные, конопатые, с одинаковыми квадратными лицами. Коченеющий труп бывшей королевы распластался посреди зала; платье из тонкого белого льна разметалось, золото волос обагрилось кровью, и некая сероватая масса выплеснулась на мирийский ковёр, тоже в крови. Лицо обезображено, но всё-таки это она, Серсея, золотая львица в багровой луже. Ренли подумал, что сейчас его, наконец, стошнит: желудок сжался, к горлу хлынула желчь, и он с усилием сглотнул. Все ожидали его слов и действий. – Кто-то сорвал с неё ожерелье, – Лорас поднёс факел ближе, и Ренли разглядел изумруды и бриллианты, рассыпанные вокруг. – Уверен, большую часть камней уже растащили. Рядом валялся джутовый мешок из-под зерна, и по грубой ткани растекалось жуткое бордовое пятно. – Что это? – нарушил тишину Гюйард Морриген. – Оно уже было здесь, когда я пришёл, – Лорас наклонился и сдёрнул ткань. В свете факела блеснули золотые кудри. "Оно, – повторил про себя Ренли. – То есть голова Джоффри". – Никто не знает, откуда она здесь. Наверное, её притащил сюда тот же Белый Плащ, который принёс вести Серсее. – Вот и свиделись, племянник, – пробормотал Ренли. Мёртвые глаза Джоффри смотрели с укором. – Всё кончено, Ренли, – Лорас тронул его за плечо. – Почти. Где его тело? – спросил Ренли, очнувшись. Молчание в ответ. Ренли отвернулся от останков семьи Роберта. – Найдите тело и принесите сюда. И позовите Молчаливых Сестёр, – распорядился он. – Ты сказал, Джоффри убил Бес, Гарлан. По-твоему выходит, что Тирион Ланнистер, вот такого роста, срубил Джоффри голову одним ударом? Джофф-то заметно вытянулся за последние год или два. А королевские гвардейцы, стало быть, толпились вокруг и делали ставки, получится у него или нет? Гарлан Тирелл не ответил; ему хватило совести потупиться. Такой надёжный с виду парень, а по сути – такой же лжец, как и остальные. Но он действовал в интересах семьи, и Ренли мог его понять. – Я слышал от золотых плащей, боги покарали Джоффри за то, что он рождён от дурного семени, – громко известил Аллард Сиворт. Лорд Тирелл оглянулся на него с неудовольствием; сын Лукового рыцаря слишком бедно одет для благородных господ, догадывался Ренли. Имеет смысл посвятить Дейла и Алларда в рыцари, а затем взять к себе на службу. Их отец вполне заслужил титул лорда за идею с разведкой; если он выжил, конечно. С красной ведьмы станется перерезать глотку сиру Давосу и бежать. – Он погиб в окружении Белых Плащей, нужно спросить их, – предложил Гюйард Морриген. – Спрошу. Кто-нибудь знает, где Томмен? Мирцелла? – Солдаты обыскали замок, но мальчика не нашли, – лорд Тирелл промокнул лоб платком. – Мы полагаем, Ланнистеры тайком вывезли его из столицы задолго до сражения. – А Бес, по слухам, продал Мирцеллу дорнийцам, Мартеллам, – Лорас по-прежнему стоял рядом. – Её увёз "Молот короля Роберта". Ах, вот куда делся "Молот". Проходил мимо Драконьего Камня, стало быть, а Станнис ничего не знал – и упустил шанс перехватить сестру маленького узурпатора. – В тот день в столице случился бунт, – трепался Лорас, приободрившись. – Очевидцы рассказывают, слабоумную Лоллис изнасиловали полсотни раз на задворках дубильной мастерской, а толстого верховного септона разорвали на куски. Можешь себе представить? Ренли едва слушал. – Где Пёс? – перебил он. В то время как Григор Клиган разоряет Речные земли, или как ещё он предпочитает развлекаться, его младший брат – настоящая угроза, преданная сторожевая псина Ланнистеров. Младшие Тиреллы переглянулись, двойняшки Редвины помалкивали. – Клиган сторожил Речные ворота, – сообщил Пакстер Редвин. – Но покинул пост после зелёного пекла на реке, и с тех пор его никто не видел. Струсил, видать. "Ну конечно, Пёс боится огня, – сообразил Ренли. – Если нам повезёт, он издохнет в какой-нибудь канаве". – Мы поставили своих гвардейцев охранять женщин и детей в Бальном Зале, – похвастался лорд Тирелл. – А Матис Рован и Рэндилл Тарли гасят беспорядки в городе. Там бесчинствуют дикари с Лунных Гор, они подчинялись Бесу, а без него пошли вразнос. У Божьих ворот собрались толпы, они рвутся наружу, а в Блошином Конце бушует перепившаяся чернь. Золотые плащи пали духом после гибели Джоффри, а ланнистерских гвардейцев пришлось перебить. К сожалению, Оленьи Люди тоже мертвы, хотя некоторым, говорят, удалось бежать. Вы же расскажете о нашей доблести его величеству, правда? – Обязательно. Что за Оленьи Люди? – переспросил Ренли. – Заговорщики, – объяснил Пакстер Редвин. – В их число входили зажиточные купцы, лавочники и ремесленники, как я слышал. Они собирались открыть Старые ворота для короля Станниса, однако, заговор был раскрыт, Оленьих Людей арестовали, и этот мальчик, Джоффри, собирался отправить их к вашему брату при помощи требушета. – Даже успел дать залп или два, – тихо произнёс Лорас. Ренли вспомнил кровавое пятно на палубе "Красного ворона". – Я хочу знать их имена, – сказал он и задумался; голова шла кругом. Его окружали Тиреллы и половинка Радужной Гвардии, совсем как в старые-добрые. А также Эстермонты, Флоренты, Редвины, престарелый Селтигар и молодые Сиворты. Число Фоссовеев значительно поредело с момента высадки: Ренли слышал, что сквозь их строй прорвался неизвестный вольный всадник и нескольких сразил насмерть. Ренли закусил губу, рассматривая собравшихся. Среди них не хватало лишь одного человека – самого важного. А пока он отсутствует, нужно что-то делать, что-то решать, как поступил бы настоящий король. "Я же десница", – напомнил себе Ренли и заговорил: – Гюйард, нужно укрепить Красный Замок. Вооружи преданных людей, поставь караул. До прибытия короля никого не впускать и не выпускать без моего дозволения. Если появится Салладор Саан со своей шайкой, заставьте его подождать. Лорд Селтигар, могу я попросить вас привести в порядок флот его величества? Лорд Флорент, займитесь пленными. Проследите, чтобы со знатными обращались хорошо. Обязательно разыщите Тириона Ланнистера и Сандора Клигана. Если найдутся девочки Старков, их следует немедленно доставить сюда, целыми и невредимыми. Также я требую, чтобы Белые Плащи, архимейстер Пицель, лорд Бейлиш и лорд Варис явились в Палату Малого Совета. Будьте вежливы, но непреклонны, Алестер. Сир Джон и сир Тантон, отправляйтесь в город, дорогу для короля следует расчистить. Ах да, лорд Карон. Над Красным Замком должны реять знамёна Станниса. Я полагаюсь на вас. Соратники откланялись и разошлись. – Ты действительно хочешь этого? – всё так же тихо спросил Лорас. "Я держал Железный Трон для тебя, а не для Станниса", – прочитал Ренли в его глазах. – Лорас, прекрати, – осадил брата Гарлан. – Да что с тобой такое сегодня? – Станнис – мой король, Лорас. Я клялся ему… – И где же он? Почему я не вижу короля? – Лорас посмотрел вслед знаменосцам Ренли, задержался взглядом на верной Бриенне Тарт. В самом деле, где же? Солнце вот-вот нырнёт за горизонт, и на Королевскую Гавань нахлынули сумерки, только вместо фонарей на улицах горели костры. Издалека доносились крики, мольбы и лязг стали, – в городе ещё случались стычки. Ренли подозревал, что предприимчивые горожане из низов используют всеобщий хаос для разбоя. День истекал, а о брате – по-прежнему нет вестей. Ренли захотелось вернуться на борт "Ярости", услышать досадливый скрип зубов, увидеть кислую физиономию и хмурую складку между бровей, но он обязан держать для Станниса его трон, и его королевский замок, и его королевство, а иначе всё, что произошло сегодня, – случилось напрасно. По улицам катились их имена, его и Ренли. Горстки людей стекались в поток, следующий за Станнисом по пятам. Фоссовеи ставили вооружённых солдат по обеим сторонам улицы, заставляя толпу жаться к стенам домов. Вонь сточных канав из трущоб Блошиного Конца напомнила о подземелье и красной жрице, Мелисандре. "Нужно послать за ней". Какая-то женщина с воем просочилась сквозь линию солдат. Она воздела на вытянутых руках трупик ребёнка, опухший и синий – жуткий, но ещё страшнее выглядели глаза матери. Копейщик преградил ей путь, но Станнис велел пропустить несчастную. – Шлюха Цареубийцы! – взвыла она. – Кровосместительница навлекла беду на наш город, и моё дитя погибло! – Я свершу правосудие, – громко ответил Станнис, и его голос пролетел над улицей. – Пощады не будет. Женщина рухнула на колени, прижимая мёртвого ребёнка к груди. Свиной переулок перегородила повозка, гружёная камнем. – Дорогу королю! – рявкнул Ролланд Шторм. – Освободите дорогу! Солдаты из отряда сопровождения навалились, телега с протестующим скрипом откатилась в сторону. Ролланд Шторм приподнялся на стремёнах, выругался и резко опустил меч на круп Верного. Конь взвился на дыбы, но крупно вздрогнул, пошатнулся, ударился копытами о землю и захрипел; его передние ноги подломились. Станнис едва не вылетел из седла, но сноровка не подвела: он соскочил, перекатился и выпрямился, держа наготове пылающий меч. – Проклятье! Из мощной шеи жеребца торчала стрела из скорпиона, длиной в целый ярд; тёмная кровь сочилась по лоснящейся шкуре. Стрела вошла над краем доспехов, прикрывающих грудь, и вышла из холки. – Туда! – Ролланд Шторм задал направление мечом, пришпорил коня и бросился в атаку. – Сир Эндрю, защищайте короля! Рыцари и вольные всадники с гиканьем хлынули за ним; завязалась яростная, но короткая схватка с золотыми плащами; противников насчитывалось не больше дюжины. "Ждали", – сообразил Станнис. А ведь сияние Светозарного делает его отличной мишенью для всякого, у кого есть глаза. – Я в порядке, Эндрю, – огрызнулся король, когда Эстермонт подставил ему локоть. – Убери руки. – Воля ваша, дядя, – дружелюбно отозвался Эндрю; он привык к грубому нраву Станниса ещё на службе оруженосцем. Король положил ладонь на шею Верного, прощаясь. Конь хрипел и мотал головой, безуспешно пытаясь подняться на ноги, испуганно таращил глаза; на губах собиралась кровавая пена. "Не жилец", – заключил Станнис и велел, сцепив зубы: – Держи его, Эндрю. Эндрю поймал уздечку и обхватил жеребца за шею обеими руками, но едва мог удержать; его сюрко с зелёной черепахой заливала кровь. Станнис приподнял край попоны, перехватил Светозарный, направил остриё и с усилием пронзил грудь животного, целясь в сердце; пришлось навалиться всем весом. Верный дёрнулся, сопротивляясь, но потяжелел, стал обмякать; Станнис выдернул меч, и горячая кровь фонтаном брызнула из раны, окатив доспехи и руки. Конь завалился на бок и распростёрся в грязи. Станнис отшатнулся и стиснул зубы, со свистом втягивая воздух. Всякому известно, что к боевым жеребцам привязываться не стоит, однако, он давно не терял лошадей, и Верный исправно носил его более пяти лет. Потасовка в Свином переулке уже прекратилась: мятежников перебили, а выживших повалили на землю, и Станнис подошёл, сжимая меч. Ему предъявили нескольких солдат в золотых плащах, стойких ветеранов или алчных новобранцев, которым обещали золото за смерть короля. – Вот их командир, – Ролланд Шторм, прижав сталь меча к толстой шее, сорвал с поверженного рыцаря шлем. – Борос Блаунт, – тут же узнал Станнис. – Сир. – Пощадите, – пропыхтел приземистый и грузный человек, рухнув на колени; он уставился на короля злобными свиными глазками. – Прошу вас, умоляю, лорд Станнис, я хотел сказать, король Станнис… Некогда он служил в королевской гвардии Роберта, но судя по грязному плащу неопределённого цвета, его разжаловали. Станнис всегда полагал, что Блаунт не только злобен, но и труслив; и всем известно, что он не раз нарушал обеты, развлекаясь с блудными девками. Вероятно, на отчаянный шаг его толкнула надежда заполучить белый плащ обратно из рук Ланнистеров. – Под стражу, – равнодушно бросил Станнис, проходя мимо. – Допросить и повесить на рассвете. Остальные пополнят ряды Ночного Дозора. Предатели не заслуживают меча, хватит и верёвки. Борос Блаунт за его спиной взвыл. – Не угодно ли вам проводить меня на свежий воздух, милорды? – Ренли опостылел запах крови. – С превеликим удовольствием, – немедленно улыбнулся Мейс Тирелл. – Король Станнис назначил вас десницей, не так ли? – приветливо спросил Пакстер Редвин. – Всё верно. И в его отсутствие я говорю от его имени. Тиреллы и Редвины последовали за Ренли к винтовой лестнице, которая поднималась в северо-западную башню Крепости Мейегора. "Так я не пропущу появление Станниса", – решил Ренли, спеша покинуть мёртвых Ланнистеров. Примирить лорда Тирелла с королём будет нелегко, но как бы ни упрямился Станнис, ему не обойтись без поддержки Простора. Самое время подготовить почву для выгодной сделки. У лестницы Ренли оглянулся, сообразив, что не слышит знакомую поступь. Бриенна осталась стоять в одиночестве посреди горницы; она ещё ни разу не бывала в Королевской Гавани, а боевые действия давались ей куда лучше, чем светские любезности. "Ей придётся тяжко при дворе", – с жалостью подумал Ренли. – Бриенна? – позвал он. – Идём со мной. Её лицо просветлело; она быстро нагнала его, будто боялась, что он передумает. Брайен хвостиком увязался за ней; мальчишка почти не пострадал в бойне у Железных ворот. Его отец, сир Гилберт Фарринг, должен им гордиться. – Как голова? – Ренли мягко улыбнулся наперснице. – Лучше, милорд, – Бриенна застенчиво заулыбалась в ответ. – Сначала гудело в левом ухе, но сейчас всё хорошо. – Я рад. – Милорд, в городе всё ещё небезопасно, и этот замок… – она протянула однорогий шлем. – Ладно уж, – смилостивился Ренли. Кто знает, вдруг Паук плетёт паутину в подземельях, или Мизинец подослал наёмников, чтобы перебить последних Баратеонов, или Пёс точит меч, желая отомстить за Джоффри? Молодой дом Клиганов поднялся, исключительно благодаря поддержке Ланнистеров, а Станнис непременно объявит их изменниками, лишит недавно обретённых земель и титулов. Псу отныне некуда податься, так что Ренли нахлобучил шлем и поднял забрало. Они вошли в пустую и тёмную комнату. Бриенна отдёрнула шторы, и вечерний свет заструился в окно. Аккуратно застеленная постель, сундук с одёжками у изножья, кресло возле очага; на подлокотнике лежала забытая книжка, корешком вверх. Брайен помог своему лорду избавиться от стальных перчаток, и Ренли взял книгу в руки. Открытый разворот явил повествование о Радужном рыцаре и леди Шилле. Хозяина – или, вернее, неизвестной хозяйки, – и след простыл. Тиреллы и Редвины наблюдали за десницей настороженно, как кролики, почуявшие волка. "Опасаются? И правильно, слишком уж легко далась Станнису эта победа. Будто и впрямь его сторону приняло некое могущественное божество, – размышлял Ренли. – Джоффри и Серсея сгинули как будто сами по себе". Отложив книгу, он обратился к Лорасу: – Ты выпустил горящую стрелу, правда? Лицо любовника озарила гордая улыбка: – Спас тебя, верно? Ренли кивнул. "И Станниса". – Это настоящий подвиг, Лорас. Ты спас тысячи людей, не только меня. – Видел бы ты лицо Джоффри… Он вопил, как младенец. – Уже насмотрелся, – Ренли не сдержал ухмылки. – Хотя с его величества станется окунуть голову Джоффа в смолу и выставить над городской стеной, в назидание изменникам и предателям. Мейс Тирелл дёрнулся; шпилька задела его за живое. Ренли подошёл к окну, откуда открывался вид на богорощу и Великий Чертог, а за ним стоят главные ворота. Станнис должен проехать сквозь них, чтобы попасть в Красный Замок. – Вы будете рады узнать, что Маргери находится в безопасности, в Штормовом Пределе. – Маргери? Моя Маргери? – закудахтал обескураженный Мейс. – Что за вздор? – Мы отправили её домой, в Хайгарден, – осторожно заметил Гарлан. – Ждём письма со дня на день. – Это угроза, Ренли? – Лорас потемнел лицом; он всегда питал сильные и нежные чувства к младшей сестре. – Объясни. – Брось, Лорас, я не желаю ссориться. Ваше письмо у меня, – Ренли вытащил свиток из-за пояса и протянул бывшему тестю. – Робб Старк перехватил Маргери в яблочном городке – как его там? – Эпплтоне. Маргери ухаживала за его раной, и прежде чем расстаться, они сочетались браком. Союз Севера и Юга – прекрасная новость, не правда ли? Мои поздравления, милорд. Пергамент пестрел засохшими пятнами крови с внешней стороны. Печатями послужили изящная роза Хайгардена и коронованный олень Штормового Предела. Мейс Тирелл опасливо сломал их и развернул свиток. – Это почерк Маргери, – Гарлан заглянул через плечо отца. Мейс Тирелл раскраснелся пуще прежнего, Пакстер Редвин озадаченно поглаживал свою проплешину. Его сыновья, Хорас и Хоббер, выглядели так, будто прямо сейчас готовы растерзать Робба Старка на куски, окажись он поблизости. Когда Ренли гостил в Хайгардене, один из близнецов носил Маргери цветы и фрукты, другой играл на лютне, и оба лелеяли надежду однажды назвать её своей женой. – Ты хочешь сказать, Робб Старк надругался над моей сестрой? – ломающийся голос Лораса зазвенел сталью. "Какой же ты ещё ребёнок", – Ренли пожалел друга. В их первую ночь фрейлины Маргери провожали Ренли к брачному ложу, со смехом срывая с него одежду, а Лорас принёс сестру на руках. Маргери изображала невинность, но только до тех пор, пока её брат не покинул покои. – Если этот щенок с Севера обидел её… – Мейс Тирелл гневно смял письмо. "Месть, что слаще мёда", – Ренли сдержал усмешку, вспоминая собственное разочарование после того, как Тиреллы упразднили его брак. В послании, написанном под диктовку мейстера Юрна, Маргери сообщала родителям и братьям о свадьбе, уверяла в собственном благополучии и убеждала сложить мечи по требованию его величества Станниса Баратеона. – Где Старк? – спросил один из близнецов Редвинов; Ренли никогда не различал их. – На западе, где же ещё? – вместо него ответил Гарлан, криво усмехнувшись. – Нас одурачили, господа. Станнис разделил армию. Пока Старк отвлекает Тайвина Ланнистера в сотнях лиг отсюда, Станнис захватил Железный Трон. "И войско наше гораздо меньше, чем вы ожидали", – Ренли смолчал, перебирая в уме козыри на руках. Маргери является заложницей в руках Станниса, и это очевидно всякому из присутствующих. Молодой Волк, того и гляди, разобьёт войско Тайвина Ланнистера в Западных холмах. Джоффри мёртв, а его младший брат бесследно исчез. Местонахождение Томмена может быть известно Серсее или Тириону, но Серсею уже не спросишь, а Беса, вероятно, затоптали в давке у Железных ворот. Трижды сменив короля на протяжении войны, Тиреллы сами загнали себя в угол. – Боюсь, случилось недоразумение, – Мейс Тирелл пришёл к тем же выводам. – Как и прочие верноподданные королевства, я искренне любил всеблагого короля Роберта, вашего дорогого брата, и полагал, что если не вы, лорд Ренли, то его дети достойны занять его трон. Я не хотел верить, что их происхождение незаконно. – Нас ввели в заблуждение, – поддержал кузена Пакстер Редвин. – Равно, как и меня, – любезно улыбнулся Ренли. – Брайен, разыщи слуг, где там они прячутся? Пускай принесут вина. Кстати, кому принадлежит идея с диким огнём, милорды? – Бесу, – поспешно ответил Мейс Тирелл. – Я сразу заявил, что это чудовищный план, но королева Серсея… бывшая королева – она и слушать не стала. Я питаю надежду, его величество Станнис примет во внимание подвиг Лораса на Черноводной и нашу поддержку в Королевской Гавани. – Я и мои сыновья с радостью преклоним колено и сложим мечи к ногам истинного короля, – Пакстер Редвин приложил руку к худосочной груди. – А я позабочусь о том, чтобы мой царственный брат даровал вам своё великодушное прощение, – пообещал Ренли. – Позвольте мне поговорить со Станнисом с глаз на глаз, и я всё улажу. А сейчас прошу оставить меня. Тиреллы и Редвины удалились с поклоном, но Лорас задержался у двери. Мимо него в комнату проскользнула служанка, поднесла вино, и Ренли принял штоф. Лорас смотрел, не отрывая глаз, с ожиданием, как смотрел всегда, когда ждал объятий и поцелуев. Ренли не хотел ни того, ни другого; он слишком устал за этот жуткий, пылающий и кровавый день, да и время не самое подходящее. Им бы сесть, поговорить, выпить золотого борского. Но Лорас не оценит его торжества: он не знает Станниса и не верит, что у того имеются задатки великого короля. Станнис упрям, как мул, и чересчур обидчив, это верно; зато он справедлив и верен долгу. Станут ли эти качества хорошим фундаментом для правления? Ренли не поддался нахлынувшей тоске; ему хотелось увидеть того, кто бы мог разделить его чувства. – Свидимся позже, Лорас. Я должен дождаться Станниса, а тебе лучше с ним пока не встречаться. Сам знаешь, – примирительно произнёс Ренли. – Не заставляй меня ждать слишком долго, Ренли, – в тихом голосе друга промелькнули повелительные нотки. Между ними пролегла трещина. Лорас развернулся на каблуках и покинул комнату, хлопнув дверью. Ренли отвернулся к окну и медленно потянул вино, смакуя каждый глоток; ему давно уже не терпелось промочить горло. Сколько потребуется выпивки, чтобы стереть из памяти вид и запах горящей плоти, и вопли горящих заживо в кипящей воде? Воистину, смерть от огня – самая жестокая из всех возможных. Неужели этого жаждет Рглор, Владыка Света? Может, Роберт тоже заливал вином ужас, снедающий душу после кровавых сражений? Навряд ли; Роберт наслаждался войной, как и отец, и дед, и прадед. Должно быть, Орис Баратеон принял страсть к войне в наследство от Аргилака Надменного, вместе с замком, девизом и гербом. Ренли обозревал город: кубики домов, разбросанные по трём крутым холмам; оживлённые улицы, по которым двигались всадники и пешие. Над рекой до сих пор переливались зелёные краски, угасая. Страшное и красивое зрелище. По крепостным стенам маршировали гвардейцы Тиреллов, вооружённые пиками и арбалетами. У ворот Красного Замка пропел рожок. Ренли поставил опустевший штоф на подоконник и высунулся в окно, но вид на западный двор загораживало массивное сооружение Великого Чертога. – Чтоб тебя, – пробормотал он, когда в среднем дворе залаяли собаки на псарне. Кто-то прибыл, и его впустили без позволения Ренли, а выше десницы стоит лишь один человек – король. Сердце забилось чаще. – Станнис, – прошептал Ренли, наслаждаясь коротким звучанием его имени; ликующий восторг взорвался в груди фонтаном. – Это Станнис! "Мой король", – он испытал лёгкое, дразнящее возбуждение, и улыбка растянулась до ушей. Усталость как рукой сняло. Ренли сорвался прочь, выбежал из комнаты, под лязг доспехов спустился по лестнице и отыскал путь на стену, окружавшую Крепость Мейегора. Конная делегация как раз подъезжала к дворовой лестнице, вынырнув из-за Башни Десницы. Станнис в невзрачных доспехах прямо держался в седле, рядом ехал Ролланд Шторм, а Эндрю Эстермонт нёс королевское знамя на высоком древке. По ветру развевалось алое сердце на ярко-жёлтом поле. Станнис. Живой и вроде бы даже невредимый. Но нёс его чужой конь, рыжий; а куда подевался Верный? Ренли с нетерпением наблюдал, как брат спешивается, чтобы спуститься во внутренний двор, и пришёл к заключению, что в непоколебимости Станниса скрывается определённого рода величие. По прошествии лет его именуют Справедливым или Суровым, но вряд ли когда-то полюбят, как любили Роберта. Но Ренли обязательно станет рядом, как и подобает преданному младшему брату. Если они вдвоём сумели поладить, то и с Вестеросом как-нибудь управятся.