
Пэйринг и персонажи
Метки
Повседневность
Романтика
Флафф
AU
Hurt/Comfort
Частичный ООС
Забота / Поддержка
Счастливый финал
Отклонения от канона
Боевая пара
Постканон
Драббл
Преступный мир
Преканон
Влюбленность
ER
Сборник мини
Заклятые друзья
Однолюбы
От напарников к друзьям к возлюбленным
Сборник драбблов
BEAST (Bungou Stray Dogs)
Напарники
Дазай не покидает Порт
Описание
Сборник (уже третий) драбблов по фэндому, в котором ключевыми моментами всех историй является неразрывная связь "Двойного Чёрного" и их вечная влюблённость друг в друга.
[Перезалив на фикбук всех зарисовок из твиттера, потому что тот мёртв без впн].
Примечания
Итак, это мой третий сборник после "I found..." и "More than friends". Он называется "Casket", и хочу ли я пошутить о том, что это слово обозначает и шкатулку, и урну для праха, и гроб? В общем, вы поняли, в содержании мне веры нет (шутка). Все эти драбблы я заливаю с твиттера, где их многие уже видели и знают, что в целом это сиропная помойка. Здесь будет не только ответвление от канона, но и разные AU: у меня в заметках с десяток побочек, среди которых Хогвартс-AU, Ёкаи-AU и Зверь-AU, но драбблы с ёкаями я залью в бонусы к соответствующему фику, так что их здесь не будет. В шапке фанфика я поставил общие метки по содержанию; в примечаниях (как и в предыдущих сборниках) будут стоять поясняющие метки о содержимом. P.S. Заливать сейчас что-то в твиттер слишком геморно, поэтому решил перейти на фикбук (впрочем, как изначально и планировал - заливать сюда копии). Приятного прочтения тем, кто сунется в это болото/(˃ᆺ˂)\Попало в якобы популярное: №3 Casket
-20-
21 сентября 2024, 07:38
- Чуя, пожалуйста... Хватит...
Дазай выглядит разбито. Его взгляд расфокусирован. Лицо совсем бледное. Румянец на контрасте кажется слишком ярким, неправдоподобным, искусственным. Чуя ласково зарывается пальцами в спутанные кудри, перебирает их, скребёт ногтями по коже за ухом. Дазай тихо выдыхает. Выдох дрожит. Волнение, удовольствие, страх, смущение, стыд, порождённое нервозностью раздражение - всё это отражается в его теле дрожью, и Чуя собирает её ладонями, скользя пальцами по бёдрам и оставляя ногтями алеющие полосы.
- Чуя...
Дазай выглядит таким разбитым, таким потерянным. Чуя ведёт пальцами по шрамам на внутренней стороне его бёдер: кожа тонкая, чувствительная, горячая. Дазай едва слышно стонет, кусает губы и щёки изнутри. Ему нравятся эти прикосновения. Они ему омерзительны.
- Всё хорошо, - негромко отзывается Чуя и придвигается ближе, подтягивая его бёдра себе на колени, вклиниваясь между ними ещё больше. - Всё хорошо, Дазай.
- Нет... Ничего не хорошо...
Отвернув лицо, Дазай жмурится. Чуя же, напротив, глаз оторвать от него не может. Ему кажется, его руки покрыты чёрной кровью Дазая. Ему кажется, его руки покрыты дёгтем его души. И в то же время Чуя верит, что его прикосновения стирают грязь с кожи Дазая: ту, которой нет на самом деле, но которая постоянно мерещится Дазаю; стирают, как пролитый на картину растворитель, прожигающий цвет полотна и оставляющий после себя лишь белизну: безликую, но способную породить что-то новое, что-то более прекрасное, чем то, что было раньше.
- Всё хорошо, - в который раз, и Чуя подаётся вперёд, скользит ладонью по чужой горячей щеке. - Дазай, ты слышишь? Ты веришь мне?
- Нет, - отрицает Дазай: сипло, на выдохе.
Но не отталкивает, ластится щекой к ладони; поворачивает голову и смотрит Чуе в глаза. На его ресницах слёзы непринятия и уязвимости. На его ресницах слёзы непонимания - как Чуя может касаться его тела, являющего без бинтов сплошное уродство? Шрамы, порезы, швы, ожоги, свежие корки поверх расцарапанной кожи - как всё это может нравиться? Как всё это может не вызывать отвращения?
- Я люблю тебя, - шепчет Чуя, прежде чем наклониться вперёд, укрыть своим телом. - Я люблю тебя, Дазай. Тебя и твои шрамы, и твои страхи, и твои сомнения, и твои бинты, и твою неуверенность. Я люблю всего тебя. Таким, какой ты есть. И мне больше ничего не нужно. Мне больше ничего не важно. Только ты, Дазай. Всегда - только ты.
Поцелуи оседают на шее, ключицах и груди; на рёбрах, животе и тазовых костях; на линиях косых мышц и на внутренней стороне бёдер. Чуя зацеловывает каждый след боли на теле Дазая, ласкает кончиками пальцев, клеймит горячим дыханием. И в какой-то момент Дазай сдаётся. Дрожа всем телом и почти задыхаясь от того, что Чуя едва не поклоняется его телу, он тянет его на себя и крепко обнимает, запечатывая его губы своими. Они сухие, мягкие, тёплые. Чуя плавится от поверхностного, но такого приятного, по-своему интимного поцелуя. Наваливается сильнее, обнимает крепче. Жалеет, что не может укрыть Дазая в своих ладонях от всего мира.
- Всё хорошо, - повторяет он в губы Дазая, вжимаясь в его лоб своим.
На этот раз Дазай не отвечает, только жмурится и жмётся к нему теснее. Скорее всего, он опять не верит. Он никогда не верит, сколько бы Чуя ни заверял его в том, что рано или поздно всё обязательно наладится. Но Чуя не отчаивается. Его упорства на троих хватит, и однажды он обязательно заставит Дазая отпустить беспочвенные страхи и просто начать смотреть вперёд. А пока Чуя берёт его за руку и переплетает их пальцы в крепкий замок, прижимаясь губами к хрупкому запястью. На нём тоже порезы и шрамы, и швы. Дазай ёжится - ему нравится и не нравится одновременно. Его щёки всё ещё горят лихорадочным румянцем. Чуя снова целует его и притирается носом к скуле.
Плохие вещи, болезненные вещи, будут случаться всегда, несмотря ни на что. Это верно. Но вот что удивительно - свет каждый раз превосходит тьму. Можно поставить свечу в темноту, но нельзя поместить темноту в свет. И однажды Чуя обязательно донесёт эту мысль до Дазая. Однажды Дазай - обязательно - увидит свой персональный свет.
|...|