Принцесса Мононоке 2

Глава 20.

Внутри нас.

      Многочисленные войска японцев были собраны вокруг все еще неприступного города Киото, а за его стенами, во дворце сидел император. С высоты трона его недовольный взгляд был направлен на человека в доспехах, который, склонив голову, покорно стоял посреди зала. Несколько минут лишь дыхание разбавляло тишину.       — Вот скажи мне, Асано… — спокойно начал император.       — Как?! Как тебе это удается?! У тебя была армия, много людей. Всадники, стрелки, все что нужно. И ты не смог разбить простых рабочих? — правитель отчитал его, повысив голос.       — Ваше Величество…       — Что?!       — У них были ружья и…       — И что? С этим можно справиться. Их не так много, чтобы не было решения. Завали их стрелами, используй тактику, прояви ум в конце концов!       — Но…       — Но что?       — Тот парень. Он убивал без остановки, десяток за десятком. Оружие ломалось о его тело, и его рука… он разрубал людей надвое.       Император настороженно поерзал на троне.       — Так-так… Продолжай, — сказал он лорду.       — Его никто не мог даже ранить, не то, что взять в плен. И еще… эта девчонка… Она появилась со своими волками, и тогда мы стали проигрывать. Кто-то закричал, что мы навергли на себя гнев богов, и воины пали духом. Все посыпалось. А потом пришли стрелки, и все было кончено.       Выслушав, государь покраснел от гнева. Но уже не на Асано.       — Черт. Жизнью клянусь, они отдали души демонам… — процедил он сквозь зубы, а затем разразился криком:       — Достань мне этих двоих! Живыми или мертвыми! Возьми людей, сколько хочешь, мне нужны их головы!       — Есть, Ваше Величество, — подчинился Асано.       — Отлично, ты свобо… — император остановился, когда двери отворились и в зал вошел посланник.       Мужчина остановился рядом с лордом Асано и, поклонившись правителю, быстро объявил:       — Ваше Величество, лорд Кумагаи потерпел поражение. Его армия была разбита у реки Аракавы. Вражеские войска идут к столице.       Лицо императора окаменело, а спустя несколько секунд он яростно ударил кулаком по поручню трона.       — Дьявол! Все очень плохо. Немедленно оповести всех лордов и сëгуна. Мы не можем потерять город!       — Слушаюсь, — сказал посланник, затем быстро поклонился и покинул зал дворца.       Чуть остыв, государь продолжал негодовать тихим, но обеспокоенным голосом:       — Все очень плохо. Если мы их не остановим… Это конец.       Он замолчал и еще на минуту погрузился в тревожные раздумья. Но потом вспомнил, что Асано по-прежнему стоит у него на аудиенции.       — Асано. Бери своих людей и готовьтесь к обороне города.       — А что насчет вашего поручения?       — Забудь о них. Сейчас есть более насущная проблема, нам нужно как можно больше солдат, чтобы удержать столицу. Когда все решится, мы разберемся и с ними.       — Я вас понял, Ваше Величество. Сейчас немедленно займусь подготовкой войск.       — Прекрасно, Асано. Можешь быть свободен.       Асано низко поклонился и направился к выходу.

***

      Армия Железного города продвигалась все дальше на север, а земля вокруг была охвачена войной. Люди проходили через выжженные поля, места бывших сражений, повсюду встречались мертвые тела бойцов и трупы лошадей. Иногда на пути попадались разграбленные деревни, овеянные запахом смерти. Обгорелые крыши, поваленные заборы, повсеместные разрушения и опустелые улицы создавали грустную картину, погружая смотрящих в уныние. Ведь когда-то здесь мирно жили люди.       Горожанам ничего не оставалось, кроме как просто пройти мимо и продолжать путь. Время от времени они смотрели на далекие холмы, заслонявшие собой западную часть горизонта, и видели огромные, неподвижные массивы дыма, нависшего над вершинами. Где-то там гремели бои, и порой люди могли слышать отдаленные звуки выстрелов. Но, к счастью, это мало касалось наших героев, так как все они были вне любых государственных законов. У них был свой путь и своя война.       На исходе дня объединенные силы города и леса сделали остановку, чтобы расположиться на ночлег. Местность, в которой они находились в данный момент, изобиловала большими лугами, и войско выбрало один из них, усеянный маленькими цветами и пересеченный сетью ручьев. Не спеша, люди начали устанавливать палатки. Пока Аситака ушел помогать другим, Сан сидела вдали от всех со своими братьями и ждала, когда он вернется к ней.       Когда принц Эмиси закончил с обустройством лагеря, волчица уже расстелила на земле свою накидку и просто лежала, смотря на звезды. Возвратившись, юноша молча лег рядом, протянув руку, на которую девушка-волк положила голову. Прошло несколько минут, но вопреки ожиданиям Сан, Аситака не сказал ни слова, а просто потерянно смотрел в небо. Это не было хорошим знаком. Принцесса знала, что в такие моменты разум парня обычно занят очень серьезными мыслями, которые его беспокоят. Волчица аккуратно взглянула в лицо принца. В нем была пустота с проступающим оттенком печали, и тогда девушка знала — что-то его мучает.       — О чем ты переживаешь? — тихо и нежно спросила она, голосом, в котором Аситака чувствовал всю ее заботу и страх за него.       Он вздохнул. Юноша посмотрел в ее глаза тем взглядом, который обычно успокаивал принцессу, но Сан все равно узрела в нем всю тяжесть, что была у него на душе.       Аситака снова уставил взгляд в небо. Он молчал. Волчица знала, что он никогда от нее ничего не скрывал, а сейчас, должно быть, просто собирался с мыслями. Так оно и вышло — минуту спустя принц заговорил:       — Сан, ты помнишь ту битву с самураями? Она до сих пор меня не отпускает…       — Что ты имеешь в виду? — спросила девушка, прижавшись к нему поближе.       — Раньше я никогда не думал, что мне придется столько убивать. Я никогда не хотел этого. Я все еще помню образ каждого, кого лишил жизни, помню их мучения. Мне кажется, это навсегда застынет в моей голове. Воспоминания возвращаются каждый вечер, и это режет меня.       Принц снова вздохнул, пытаясь справиться с тяжелыми чувствами, что были в его груди. Глаза парня по-прежнему смотрели вверх, а уши слышали успокаивающий голос Сан:       — Ты не должен винить себя за это, пойми. Эти самураи — враги, и они сами напали на нас. Нам всем ничего не оставалось, кроме как убивать. Ты храбро сражался, за справедливость, за общее дело… и за меня. И если бы не ты, возможно, не было бы той победы. Да, ты убивал, но делал это за правду.       Выслушав, Аситака положил ладонь на ее плечо и погладил, поблагодарив этим жестом за поддержку. Слова принцессы чуть облегчили груз в его сердце, но юноша испытывал потребность высказаться, поведать обо всем, что он чувствовал.       — Я понимаю, Сан. Но дело не в самом факте, и не в том, почему я убивал… Я знаю, что не было выбора. А в том, как я это делал.       На несколько секунд принц зажмурил веки и скорбно вздохнул. Потом, когда он продолжил, его голос был таким упавшим и удрученным:       — Когда проклятие горело в моей руке, с каждым новым ударом моя душа будто наполнялась бесами. Глубиной своего сердца я знал, как ужасно все это насилие, боль и смерти, но шли минуты, и меня все сильнее одолевала жажда крови. Проклятая метка диктовала свои правила, она заполонила все внутри какой-то страшной, неистовой скверной, которая руководила мной…       Остановившись, Аситака снова зажмурился, и по его щеке потекла слеза. Он быстро вытер ее, и Сан ничего не заметила. Парень сглотнул колкий ком в горле, а потом снова заговорил, стараясь взять себя в руки:       — Мне словно нравилось убивать. Это было похоже на животный голод, но только с каждой смертью мне хотелось еще и еще. Чем сильнее болела рука, тем с большей яростью я срубал головы, тем с большим презрением я смотрел на трупы, лежащие под моими ногами…       Сан чувствовала всем существом, как ему плохо. Она замечала, что принц держится из последних сил, чтобы не позволить гнетущим эмоциям выйти наружу. И она сделает все, чтобы избавить его от страданий.       Волчица повернулась на бок, ласково обняла парня и положила голову на его грудь. Мягко и сострадающе она произносила слова поддержки:       — Аситака… Ты ни в чем не виноват. Не по своей воле ты был проклят. То, что ты чувствовал тогда, не имеет ничего общего с истинным ликом твоего сердца. Большого, искреннего и доброго. Единственная причина — это проклятие, злая рана, которая порождает этот жуткий огонь, побуждающий проливать кровь. Таково его действие, и ты тут ни при чем. И даже не спорь со мной, я лучше всех знаю, насколько на самом деле чиста твоя душа.       Она говорила так нежно и заботливо, что Аситаке еще больше хотелось дать волю всем чувствам, что бушевали внутри. Вине, сожалению, горю, печали и скорби, всем тяжким терзаниям и безграничной любви, к ней. Он хотел расплакаться, прямо здесь и сейчас, но держался.       — Спасибо, моя милая Сан. Я знаю насчет проклятия, но… Я тоже виноват.       Девушка приподнялась и посмотрела прямо в его глаза — там было чувство вины, и оно было настоящим. Все черты лица волчицы выражали неподдельное переживание, переполнявшее ее душу.       — Вначале я знал, что могу все контролировать. Я слышал зов проклятой раны каждой клеткой, и я понимал, что могу его удержать. Но потом… Я решил поддаться. Немного. Чтобы получить еще больше силы. Недооценив последствия и надеясь на лучшее, я позволил проклятию взять надо мной верх. Я продолжал уносить жизни, одну за другой, и все, что я ощущал — удовольствие. От убийств.       От последних сказанных слов Аситаку сморщило. Он раньше никогда не мог подумать, что встретит это ужасное чувство — кровожадность, в себе самом.       Принцесса леса погладила его по щеке и не уставала утешать:       — Ты просто накручиваешь себя. Я, например, всегда получала удовольствие от убийств. Но только потому, что убивала своих врагов, которые могли принести только зло и горе, а не потому, что убивала в принципе. Это нормально, это двигает воина вперед и укрепляет дух сражений. А то, что ты попробовал поддаться проклятию ради силы, говорит лишь о том, что ты не боялся рискнуть собой ради общей победы, ты поступил самоотверженно, и многим это спасло жизни. Это не было слабостью, но было решением твоей воли.       — Ты права, Сан. Но это привело к ужасным последствиям.       Аситака выглядел так, будто в его сердце засело что-то, что он больше не мог держать в себе. Но ему и не нужно, ибо их соединенный взгляд, сияющий взаимным, бесконечным доверием, воодушевлял юношу излить все, что его терзало. И Сан с преданностью была рядом, чтобы выслушать все до последнего слова:       — Когда жажда крови впервые захлестнула меня, я будто перестал быть собой. Я будто не замечал время, эти кровавые минуты и часы пролетали, быстрее стрел. В один момент я опомнился и попытался вырваться из хватки проклятых чар… но было поздно. Я увидел демона. Внутри меня. Он словно смотрел мне в глаза.       Кожа Аситаки покрылась мурашками, а голос задрожал от воспоминания:       — Это было ужасно. Я чувствовал его присутствие. Это длилось всего несколько мгновений, может, секунд, но я запомнил навсегда. Он был всем, что я видел и чувствовал, он прожигал меня насквозь этими красными глазами, словно хотел вырвать душу. Я не знал, что будет дальше. А потом…       Принц замолчал, и по лицу потекли слезы.       — Аситака, пожалуйста, не молчи… Что потом было? — нежно произнесла принцесса, обняв руками его щеки.       Аситака сглотнул.       — А потом была ты… Я очнулся, и мое состояние все еще было ужасным, но когда я увидел тебя, услышал твой голос и твое прикосновение… Я знал, что все будет в порядке. Я знал, что все будет хорошо. Я почувствовал, будто мое сердце вновь ожило. Я хотел сказать тебе много-много всего, но был еще слишком слаб. Я был так счастлив, что все обошлось, но даже не знаю, что делал бы без тебя…       Юноша трепетно смотрел на Сан, и его глаза блестели от слез. Девушка вытирала капельки с его щек большими пальцами и говорила ласковым голосом:       — Милый, не думай об этом. Все обошлось, все уже в прошлом. Я никогда не оставлю тебя в беде, я всегда буду рядом, всегда.       Аситака положил руку на ее ладонь и нежно прижал, а потом разрыдался. Слезы текли без остановки, и он больше не мог сдерживать все, что чувствует.       — Сан… Сан, я очень тебя люблю…       Его голос дрожал от переизбытка эмоций, а взгляд смотрел в глаза девушки, прекрасные, любящие и заботливые. Парень больше не мог сказать ни слова, слезы хлынули еще сильнее, мурашки покрыли все тело. Его сердце взрывалось от чувств, он был готов прямо сейчас вырвать его из груди, и протянуть ей.       Волчица душевно вздохнула и крепко обняла его. У нее тоже потекли слезы, и она нежно и искренне прошептала:       — Я тоже тебя люблю, Аситака… Сильно-сильно…       Юноша обнял ее за спину и покрепче прижал к груди. Принц был так счастлив, что она была рядом с ним, он чувствовал биение ее сердца, дарившее ему тепло и безмятежность. Вскоре Аситака зевнул, почувствовав постепенное приближение сна и усталость. Свет звезд и луны падал на две юные фигуры, а ночь укрыла их объятия спокойствием и сладкой тишиной. Так они лежали вместе, пока дыхание Аситаки не стало таким ровным и умиротворенным, когда он погрузился в сон.

***

      На рассвете Сан сидела у ближайшего ручья, слушая его благозвучное журчание и погрузившись в раздумья. Девушка так и не смогла уснуть. Она пришла, чтобы уединиться со своими мыслями, которые заполнили ее голову после разговора с Аситакой.       Она хотела помочь ему. Понимая, насколько сильно злость и жестокость мира причиняют ему страдания, как он мучается от того, что эти чувства проникли и в него самого, она желала вновь возродить в нем надежду, с новой силой разжечь то светлое пламя, которое он разжег когда-то в ней. Она хотела показать ему пример добра, чтобы он знал, что не одинок в своих стремлениях, чтобы мир был чуточку лучше. Ей хотелось стать носителем некого противовеса тому злу, что множится вокруг, хотелось гореть чем-то хорошим и благородным, гореть этим чистым пламенем, чтобы оно всегда вдохновляло его и затмило всю злобу и жестокость, охватившую земной шар.       Сан вздохнула.       Могла она быть примером? Столько лет она носила это в себе самой, столько лет была ведома слепой ненавистью, могла она, принцесса Мононоке, быть примером милосердия?       С этой мыслью дочь Моро вернулась в прошлое. Долгие годы она яростно ненавидела людей, и хоть на это были причины, волчица не осознавала всю губительность этого чувства. Появление в ее жизни Аситаки со временем открыло ей глаза на многие истины, и Сан знала, что изменилась. Но она по-прежнему не понимала одного...       Почему за все то время, что она была во власти озлобленности, она не увидела своего демона? Она считала свою ненависть абсолютной и непререкаемой, но почему живое зло так и не заглянуло ей в душу? Сан покачала головой и снова вздохнула.       А ведь причина была в ней самой. Ведь что-то было внутри нее, что заставило пощадить еще незнакомого Аситаку, остановив меч в миллиметре от его горла. Было что-то, что не позволило ей превратиться в чудовище, как это сделал Оккото, сгорев от гнева. Что-то, что побудило ее прислушаться к словам принца, когда лес рушился на ее глазах, и вместо убийств и мести встать на сторону мира, вернув Сисигами его голову. Это что-то было глубинной силой, которой обладало ее сердце, и эта сила помогла ей противостоять ненависти и стать той Сан, которой была сейчас.       Она действительно изменилась. Тот добрый свет, ранее лишь слабо мерцавший в ее груди, Аситака увидел и превратил в огромное пламя, которым воспылала ее душа. Порой она сама поражалась той нежности и теплу, которое проявляла к принцу. Он дал ей понять, что на самом деле она была милой, доброй, заботливой Сан, а не злобным духом, как ее называли люди. Он раскрыл истинный облик ее души, всегда делал для нее только хорошее, он дал ей все, и она была счастлива отвечать ему тем же. Принцесса не уставала прижимать к груди хрустальный кинжал, когда понимала, что любовь дает ей гораздо больше сил, чем ненависть.       Волчица повернула голову, посмотрев на человеческий лагерь. Люди тихо спали, набираясь энергии перед продолжением их общего похода, против общей угрозы. Сан поглубже заглянула в свои мысли, а затем в сердце.       Она больше не хотела никого из них убить. То жгучее чувство, заставлявшее ее думать только о мести и человеческой крови, куда-то исчезло. Впервые по-настоящему осознав это, волчица была сбита с толку. Конечно, они по-прежнему были ей чужды и во многом непонятны, она сомневалась в возможности доверять большинству из них и не знала, сможет ли когда-нибудь простить им то, что они сделали. Но она больше не хотела их смерти. Она не хотела мстить. То острое и слепящее ощущение, которое раскаляло ее вены при каждой мысли о людях, незаметно покинуло ее душу.       Сан не знала, что и думать. Эти люди принесли ей столько несчастья, разве могла она перестать ненавидеть их? Чувства смешались в ее груди.       Но затем принцесса подумала об Аситаке. Он был бы по-настоящему рад этому, и волчица это знала. Потом она улыбнулась. Любовь к нему для нее была гораздо дороже любой ненависти, и, глубоко вздохнув, она позволила последней навсегда покинуть свое сердце.       Сан закрыла глаза. Она сосредоточилась на ощущении в груди… На душе было легко. Она чувствовала, будто лишилась того, что все эти годы мешало ей по-настоящему жить. Волчица не знала, куда подевалась ненависть, но точно знала, что внутри нее ее больше нет.       Может, она тихо растворилась в этом ручье, распавшись на маленькие частицы, которые далеко-далеко унесло течение. А может, незаметно растаяла в утреннем воздухе, оставив лишь беспомощные следы, которые развеет ветер. Или, быть может, она рванула в небо и бесследно сгорела в рассветных лучах, несущих добро и радость нового дня и новой жизни.       Но скорее всего, она проста ушла туда, где было ее место...       В прошлое.

<~~~~>