Шёпотом

***

Wolfie's Just Fine — Save the World

      Пить? Или не пить… Тэхён мучился этой дилеммой после вылазки, не успев переступить порог общины. Как назло, даже непьющий Чимин стал посредником Дьявола, ведь тот лично предлагал ему выпить. В своём доме, между прочим! Утром! Казалось, искушения были везде, абсолютно всё вокруг вызывало дикое желание взяться за бутылку и расслабиться. Однако Тэхён был непреклонен, категоричен, игнорировал и обстоятельства, и мысли, ведущие к алкоголю. Он старался сосредоточиться на службе, своих обязанностях, ответственности… Но чем больше старался, тем было хуже. Всё наоборот. В любой другой ситуации он бы душевно пригубил чисто символически, особенно с Хосоком. Как раньше. В тишине. Но не теперь и, скорее всего, больше никогда. Тэхён принял железное решение: ни капли, ни полкапли и даже ни одна тысячная капли любого спиртосодержащего напитка не должна попасть в его организм. А всё потому, что алкоголь развязывает руки, ослабляет контроль и убивает критическое мышление. Ворота, за которыми надёжно хранятся греховные таинства, непременно распахнутся. Этого допускать нельзя. Что, если на пьяную голову взбредёт найти Хосока и рассказать ему о своих неправильных чувствах и мыслях? Ещё хуже, если он себя не сдержит и совершит что-то непростительное, непозволительное. И таких параноидальных «что, если…» бесконечное множество. Ну уж нет. И на трезвую голову удаётся жить с большой натяжкой. В последнее время лучший из лучших солдат стал тем, кто совершает грубые и одновременно глупые ошибки. Мало Тэхёну было поводов для страданий, как стало появляться ещё больше. Он начал понимать, что психологически не справляется, сколько бы ни храбрился. Прежние стратегии больше не работают, хоть и были надёжными, как швейцарские часы. Отвратительное душевное состояние и потерянность стали отражаться на действиях, от которых зависит не только его жизнь, но и жизнь общины. Он смог не растерять себя после смерти любимой девушки, но, кажется, лимит стойкости исчерпался. Когда Тэхён вернулся домой после допроса, шум в голове стих впервые за долгое время. Наверное, этому поспособствовал освежающий горячий душ. Водные процедуры всегда расслабляют даже от осознания того факта, что ты чист. Тяжёлый день и мысли необходимо было смыть в одиночестве. Хотелось бы остаться чистым не только телом, но и душой. Зачем-то он вспомнил о той дурацкой синей цветастой рубашке, которую Хосок подобрал для него среди множества других вещей Чимина в первый день после возвращения. Тэхён постирал её, спрятал и не вернул командиру по его же наставлению. Зачем-то сегодня он её надел после душа, а после, посмотрев в маленькое круглое зеркальце в ванной, расчесал волосы и завязал в хвост. Какого чёрта они стали такими длинными? Почему он до сих пор не побрил голову? Это же очень удобно и практично. Чимин не задолбался со своими косами? Но в глубине души Тэхёну нравится. Командиру очень к лицу, и даже когда тот распускает свой хвост, а волосы касаются чуть ниже плеч… Но об этом Тэхён, конечно же, ни в коем случае не скажет. Не по понятиям. Интересно, что думает Хосок по поводу «кос» Чимина? Они ему нравятся? Рассматривая свою корявую причёску, Тэхён подметил, что она ему тоже вроде как к лицу. Это кардинально меняет внешний вид: колючесть, острота и суровость образа смягчаются. Кажется, впервые в жизни удалось заметить в себе что-то привлекательное. Как-то странно это всё, настолько неплохо выглядит, что… Ладно, завтра он точно побреет голову. Вот только таких «завтра» прошло уже слишком много. А сегодня Тэхён всё-таки сорвался и выпил, вернувшись домой после допроса. Шум в голове стих впервые за долгое время. Гора рухнула с плеч: Хосок и Чимин теперь всё знают. Больше не нужно думать, как жить с этим позорным секретом, как смотреть им в глаза… Вместе с тем едва ли от этого стало легче в полной мере, ведь теперь нужно думать, как жить, если они всё знают. От Хосока Тэхён ожидал другой реакции, однако старший вёл себя так, словно это нормально и всё заранее было известно. Словно так и должно быть, прямо каждое их утро с этого и начинается! Такое ощущение, что Хосока совсем никак и ничем не удивить. Наверное, всё-таки возраст даёт о себе знать… И всё же Тэхён прекрасно знает: Хосок далеко не бесчувственный, у него очень яркие и эмоции, и принципы, и даже слёзы, но железное самообладание сильнее. В этом с ним может потягаться разве что Намджун, а они с Чимином на их фоне просто истерички. С непривычки опьянение разбежалось уже со второго стакана праздничного виски и одной сигареты. Не только же рисковать жизнью ради таблеток и консерв. Было бы кощунственно не прихватить одинокую красивую бутылочку, которая словно только его и ждала всё это время в забытом Богом месте. Долго ждала. Прямо как жена солдата. А Тэхён тоже красивый и одинокий уже давно, поэтому с бутылочкой и поладили сегодняшней ночью. Любимая кровать совсем не манит, чтобы поскорее лечь на неё и провалиться в сон. У Тэхёна не получается. Хорошо, что завтра не заступать в дозор. Выходной. Максимум, куда он планирует сходить — за едой в столовую, а потом вернуться домой и поесть спокойно одному. Нет желания контактировать с людьми, особенно с Хосоком или ещё чего хуже — Чимином. Стоп. Что вообще сегодня произошло на допросе? Точка невозврата? Тэхён сделал всё возможное на тот момент. Но неужели их связь разрушена? Неужели придётся ютиться на столь небольшой территории и притворяться, что он никогда не был близок ни с Хосоком, ни с Чимином? Абсурд. Полнейший бред. И смешно, и плакать хочется. Хосок опять раздражает, вечно у него вид, будто всё под контролем и он знает, что делать. Пошёл, видишь ли, искать Чимина… Так и хочется ударить. Тэхён снова себя обманывает — не хочется. Хосок слишком красив для этого. Хочется другого. И вроде бы шум в голове стих, вот только он снова настиг извне. Где-то возле дома он слышит какую-то возню и голоса, один из них явно принадлежит Намджуну:       — Чимин, марш спать! Отбой! Тэхён, сидя на кухне за небольшим столиком, сверлит взглядом свой пустой стакан и поглядывает на нож, неизменно лежащий рядом на всякий случай. Отчего-то улыбка ползёт вместе с тёплым чувством внутри. То ли к щекам прильнула кровь из-за хмельного дурмана, то ли обычная радость с испугом. Странные эмоции.       — Да он нас обоих разнесёт, блять! — а вот это точно Хосок кричит. — Я уверен, он уже с дробовиком стоит возле двери и нас поджидает! Тэхёну смешно. Он, слегка опьяневший, грузится в своих бесконечных мыслях, рассуждает о волосах, нацепив на себя дебильную рубашку. Дробовиком и не пахнет.       — А мне похуй! — командирским тоном диктует Чимин. — Хули ты меня останавливаешь?! Я отдавал приказ?! Не нарывайся!       — Господи, помилуй, я устал тебя таскать… — отчаянно пыхтит Хосок.       — Да слезь ты с него, Чимин! — вмешивается обеспокоенный Намджун.       — Тэхён, открывай! — Чимин явно игнорирует любые препятствия в лице Намджуна и Хосока. — Мы… с бухлом! К тебе! Пришли! С миром! Это приказ главного командира! Или я снесу тебе дверь! Нет, лучше сразу дом! Тэхён так и сидит, желая стать невидимым. Его здесь нет. Суеты, которая происходит снаружи, тоже нет. Он аккуратно проводит пальцем по ободку стакана, словно из-за этого появится церковный звон, отпугивающий демонов. Если бы… Затем Тэхён подливает себе ещё виски и выпивает залпом. Всё-таки невидимым стать не получится и лучше поспешить встретить гостей, иначе вся община проснётся из-за непрошенного дебоша. Он медленно поднимается, накидывает куртку и открывает дверь. Перед глазами картина маслом: Хосок держит весёлого Чимина на руках как невесту, рядом с ними стоит Намджун в обмундировании с тряпичной сумкой в сжатом кулаке. Военврач сегодня заступил в ночную смену, от этого даже легче становится. Наверное, поймал этих нарушителей, когда делал обход по периметру.       — Я пройду, да? — нетерпеливо спрашивает Хосок, подбрасывая свою невесту на руках для удобства. — Мы, точнее. Тэхён ещё раз скептически осматривает их, но всё же кивает, отступает в сторону и пропускает. Он выходит на улицу к Намджуну, прикрывая за собой дверь, отдаёт честь приветствия старшему по званию, а затем приобнимает его, похлопывая по плечу. Ничего страшного, если Намджун задержится на минутку-другую. Нужно перекинуться парой слов.       — Это… что? — Тэхён кивает назад, указывая на незваных гостей в своём доме. Он сразу же тянется за сигаретой в грудной карман и закуривает. — Галопиздец? Сила природы? Что-то новое?..       — Ни то, ни другое. Чимин напился. Хосок с ним за компанию.        — И правда что-то новое… Знаю, как Хосок пьёт, поэтому я спокоен. Видишь, он даже принцессу дотащил. Если надо будет, ещё и стадо манекенов уложит.       — Это уж точно… — посмеивается Намджун, складывая руки на груди и облокачиваясь о вертикальную балку на крыльце. Тэхён и ему протягивает сигарету, прикурив зажигалкой.       — А ты точно уверен, что наш командир не накурился? Ты его глаза краснющие видел вообще?       — Видел. Но я абсолютно уверен, не переживай, — подтверждает Намджун, поглаживая большим пальцем приклад автомата. Он медленно выдыхает дым. Тишина. Слышен даже треск горящего табака. Слова военврача для Тэхёна — железное доверие и гарантия, проверенные всевозможными обстоятельствами и временем. Также между ними есть небольшой и давний секрет. Как-то раз они с Намджуном отправились на короткую вылазку, где заметили ничем непримечательный куст. По первости. Намджун аккуратно выкопал растение, а после они тайком пронесли его на территорию. Медикаменты в общине не всегда были или были, но в недостаточных количествах, однако помощь нуждающимся никто не отменял: и раненым солдатам, которые не могли банально заснуть из-за невыносимых болей, и температурящим, и в том числе буйному Чимину. Тэхён стал ассистентом Намджуна по противозаконным делам старого мира: вместе они как Хайзенберг и Джесси Пинкман выращивали траву. Тэхён увлекательно проводил время у Намджуна в погребе его дома, ведь всё это ещё нужно было тестировать, прежде чем выводить в массы. Они пили чаи и настойки собственного приготовления, курили косяки, рассчитывая универсальную безопасную дозировку для каждого в фармакологических целях. Когда Тэхён что-нибудь принимал, Намджун сидел рядом, записывал, задавал вопросы по самочувствию, ощущениям. Затем они менялись местами, и подопытным становился уже Намджун, в то время как Тэхён действовал по его методичке, внимательно следя за состоянием и фиксируя наблюдения в их тайном журнале. Случалось и такое, что Намджуна слишком сильно и неожиданно накрывало — такова цена тестирования будущего медикамента. Они понятия не имели, сколько и чего нужно, ведь до Апокалипсиса никогда не занимались подобным. Намджун хоть и военный врач, но из травы никогда и ничего сам не готовил. Все рецептуры, безопасные дозировки и соотношения выведены ими экспериментальным лично опробованным путём. Больше ничего и не оставалось делать. Время показало — старания были не напрасными, людям это и правда помогало, никто не пострадал, ни у кого ни разу не случилось интоксикации. Однако Тэхён помнит, как жена Намджуна, Дотти, сильно ругалась порой, потому что не хотела, чтобы их сын застал папу в таком состоянии. Ассистент забирал наставника к себе домой, они не раз ночевали вместе. Тэхён совсем не понимал и не разделял претензий Дотти, ведь, можно подумать, они с Намджуном как будто от нечего делать пропадали в своей «лаборатории». Намджун — герой, который не носит плаща, уж можно было как-то с пониманием отнестись к своему мужу и его подвигам. В конце концов, их сын по каплям принимал те самые травяные настойки и выздоравливал. Впрочем, Тэхён не мог в чужом доме и чужой семье высказывать своё мнение. Да и Намджун просил не вмешиваться в их семейные конфликты, а продолжать работать над задуманным. Как-то раз даже самый толерантный Хосок признался, что не переносит Дотти и вообще не понимает, как они с Намджуном сошлись, живя столько лет вместе. Приходится из вежливости и уважения поддерживать хоть какое-то общение. Тэхён с ним полностью согласен. «Силы природы» стало в избытке, хватало всем и для всего, не приходилось искать её за стенами и рисковать жизнью. Плантация Намджуна существует по сей день с закрытым доступом. У военврача всегда есть запасной план, даже если производственных медикаментов будет не хватать. Неудивительно, почему командир не отпускает его за стены, но… В какой-то момент Чимин слишком пристрастился к новшествам. Действительно, к алкоголю тот категоричен, однако закурить косячок поздним вечером превратилось в отдушину. Командир перешёл тонкую черту, когда это шло на пользу. Тэхён и Намджун, наблюдая за этим, не остались в стороне. Ситуация требовала радикальных решений: Чимин доберётся до травы и травяных продуктов только в самом крайнем случае, если в мире не останется ни одной таблетки. Лучше отправиться с Хосоком на смертельную вылазку в поисках «галопиздеца», чем Чимин отправится на плантации Намджуна. Дружище очень падок на зависимости, о чём честно признался. Это случалось с ним до Апокалипсиса. Во времена увольнительного отпуска после очередного контракта Чимин порой совсем забывался, отвлекался от пережитых военных ужасов… Он попросил их с Намджуном не ляпнуть лишнего Хосоку: «Я и так далеко не идеальный, не хочу в его глазах уж совсем конченым быть. Мне стыдно… Никогда не говорите ему. Пожалуйста. Всё в прошлом». Этот секрет хранится надёжно до сих пор. Эпоха «командир под травкой из-за несовершенства мира» надёжно закончилась с приходом Хосока в общину. Друг больше не возвращался к своим пристрастиям, однако… Когда Тэхён увидел глаза Чимина пятнадцать минут назад, сердце от волнения ёкнуло, страх скрутил живот с первой мыслью: «Кажется, он опять за старое». Наверняка у Чимина тоже были подобные чувства и мысли, когда Тэхён пил, не просыхая.       — Не переживай ты так, я серьёзно, — подбадривает Намджун с мягкой улыбкой, возвращая Тэхёна из воспоминаний. — Да и если приглядеться, у Хосока тоже красные глаза. Ну… бывает. Я тебе говорю, это не трава. Не воспринимай так в штыки, все мы люди всё-таки, эмоции и всё такое…       — М-м-м… Чего?       — Тэхён, ну ты никогда не плакал, что ли?       — Плакал, конечно…       — Глаза свои видел после того, как поплакал?       — Видел, — немного отупевше отвечает Тэхён на очевидные вещи. Он даже не подумал о таком. В его голове Чимин уже накурился, но явно не слёзы ронял.       — Ну и всё. Хосок мне сказал, что в оружейной они плодотворно поговорили. Я не знаю, что там обсуждалось, но явно что-то серьёзное, судя по их убитому виду. Потом они пошли в баню, я их проводил, до дома тоже проводил, и вроде как Чимина получилось уложить спать. Но в итоге он через пятнадцать минут вскочил, мол, нет, надо к тебе идти! Хосок уговаривал его потерпеть до завтра, проспаться, протрезветь, я тоже уговаривал, но, как видишь… В итоге Хосок меня попросил помочь завтра, потому что с большой вероятностью Чимин будет не в состоянии и придёт на пост только вечером. Мы с Хосоком завтра у руля с утра.       — М-да, ясно… — Тэхён выбрасывает окурок. — Ладно, спасибо, что ввёл в курс дела, а то я вообще не понимаю, какого хера происходит. Не буду тебя больше задерживать, но… Ты опять нормально не спишь! Давай я завтра за тебя выйду, помогу… — аж в горле начинает сохнуть от волнения, — Хосоку, раз такое дело.       — Нет, всё нормально, мы с Хосоком уже весь план расписали, отдыхай завтра, — мягко отвечает Намджун и по-отечески обнимает, постукивая по спине, а затем передаёт тряпичную сумку, из которой слышится стеклянный звон. Даже не нужно смотреть, что там — по звуку понятно. Военврач уходит, Тэхён смотрит ему вслед. Не нравится вся эта ситуация. Очень странно. Чтобы командир Чимин отпустил контроль и так безответственно напился, зная, что ему завтра заступать на пост утром? Чтобы командир Чимин поставил на своё место Хосока?.. Кажется, всем сегодня пришлось тяжко. Неужели настолько сильное отчаяние, будто они последний день живут и хочется наплевать абсолютно на всё? Он возвращается в свой дом, а там… Балаган, шум, раскиданная обувь у входа, упавшие куртки.              — Тэхён, ты пьёшь, мать его, виски, ещё и без нас?! — сразу же прилетает претензия от Чимина. Действительно, а чего ещё от него ожидать? Тэхён так и застывает молча на пороге, наблюдая, как эти двое суетятся, пытаются организовать скудное застолье, однако места для мероприятия маловато. Они выглядят так, словно только с постели встали: лохматые, волосы ещё не до конца высохли, наспех надетые мятые… пижамы? Чимин на своих двоих передвигается очень хорошо: оказывается, тот не настолько пьян, чтобы его таскали. Наверняка это была очередная командирская прихоть. А Хосоком можно пользоваться как угодно, он безотказный… А перед Чимином так совсем. Хосок бесшумно подходит к Тэхёну и забирает сумку, слегка сжимая ладонь как бы между делом, а затем шепчет:       — Я ему всё рассказал. Про себя. Вопрос улажен. Всё хорошо. Можешь больше меня не крышевать, иначе он опять взбесится.       — Всё, это что?.. — уточняет Тэхён, практически не шевеля губами, чтобы Чимин не заметил их переговоры.       — Всё. Абсолютно. Всё, что ты знаешь обо мне. О тебе я ни слова не сказал, как и договаривались. Хосок всеми силами пытается доложить текущую обстановку. Кажется, очень заметно со стороны, как Тэхён выбит из колеи.       — У тебя такая маленькая кровать! Почему я раньше не замечал?! — кричит Чимин, который уже успел убежать в его спальню. Шустрый. Тэхён не поспевает за событиями. — Ты как на ней спишь?! Надо решать этот вопрос! Я тут похозяйничаю у тебя, ладно? Можно подумать, командиру нужно разрешение. Тэхён тяжело вздыхает, видя, как Чимин зачем-то выносит из комнаты подушки, одеяла, матрац, а Хосок, наконец, забирает сумку и присоединяется к суете.       — У меня тоже были ущербные кровати, особенно в детдоме, — поясняет свои намерения Чимин, вываливая всё на кухонный пол, — и чтобы все могли уместиться, мы делали из подручных средств что-то типа… Огромной кровати. Чимин аккуратно расстилает всё, что смог собрать из постели, а затем сверху посередине укладывает книги для ровной и устойчивой поверхности — а-ля стол. Хосок молча помогает с внеплановым ночным пикником, дополняя «натюрморт» алкоголем, едой из столовой, фруктами. Тяжёлый люкс.       — Мне кто-нибудь объяснит, какого хуя происходит? — наконец, подаёт голос Тэхён.       — А, да… — Чимин радостно улыбается. — Я хотел извиниться перед тобой. Прости меня, пожалуйста, я… вспылил. Не подумал. Ты был прав. Тэхён несколько растерян. Минут двадцать назад он сидел в одиночестве, пил виски в тишине и спокойствии, думал, как дальше жить, а сейчас два пьяных дебошира в пижамах разворошили его комнату и устроили подушечный шалаш на кухне. Он теряется ещё больше, когда Чимин разбегается и запрыгивает, обнимает, виснет, карабкается по нему, как кот по дереву.       — Ты меня простишь?.. — мурлычит друг, и Тэхён ощущает его дыхание на своей шее. Мурашки бегут. — Ты на меня ещё злишься, да? Тэхён стоит как вкопанный. С телепатическим посланием «помоги» он смотрит на Хосока, который уже расслабленно сидит на полу. Нет, но разве это не странно? Чимин выпивший и взбалмошный, со всеми подобное случается, но всё равно такая тактильность переходит допустимые границы. Тэхён, возможно, мог бы закрыть глаза на это, если бы они с Чимином были только вдвоём, но его дорогой бессовестный друг делает это в присутствии своего мужчины. Ещё больше становится не по себе.       — Ну чего ты на меня так смотришь, Тэхён? — посмеивается Хосок, наверняка услышав телепатические крики. — Он на ручки к тебе хочет, а мои уже устали. Твоя очередь.       — Тэхён! Ну прости меня! — возникает Чимин у него под ухом. — Правда, я идиот, признаю! Но мы с Хосоком поговорили и многое прояснили, теперь и с тобой нужно разобраться. Я даже не злюсь за то, что ты от меня скрывал про Хосока. Давай поговорим, выпьем! Расслабимся! Я не буду буянить и ругаться, честно! Ну что, ты простишь меня? Проклятый Чимин. Манипулятор. Просит прощения и раскаивается, вися у него на шее, так ещё и смотрит щенячьими глазами. Снизу. А собственный взгляд невольно падает на пухлые губы, которые слегка дрожат в улыбке, Чимин их облизывает… Непонятные ощущения одолевают впоследствии. Хватит смотреть на эти губы. Вот как не простить? Нужно выпить. Всё правильно. Он облегчённо выдыхает и обнимает своего прилипчивого друга, приподнимая и прижимая к себе.       — Ну всё, Чимин… — Тэхён слегка отталкивает, уж слишком неловко. Всё это время он украдкой наблюдает за Хосоком, за его реакцией, но ему как будто всё равно. — Я тебя прощаю, только отпусти меня.       — Ну чего ты такой злой?! — с обидой возмущается Чимин, вскинув руки. — Значит, как ты ко мне лез, это ничего, а как я, так сразу «отпусти»!       — Чего?.. Когда такое было? — внезапно спрашивает Хосок, прищурившись. Всё-таки обращает внимание. Реакция напряжённая.       — Ничего, — сухо отвечает Тэхён.       — В смысле, «ничего»?!       — Всё, Хосок, не буянь. — Отмахивается Чимин, а затем берёт Тэхёна за руку и ведёт к подушечному шалашу. — Реально ничего такого, я просто пошутил. Скандал ещё из-за ревности устрой.       — Не ты один умеешь скандалы устраивать, — язвит Хосок с осуждающим взглядом исподлобья.       — Я не понял… — вклинивается Тэхён, не позволяя Чимину продолжать перепалку. Эта ситуация уже начинает порядком раздражать. Тэхён моментально закипает, поэтому возвращается к своему недопитому виски на столике и осушает залпом. Тишина. Хосок и Чимин испуганно смотрят и даже не двигаются, наверное, ожидают от него чего-то.       — Вы нахуя пришли? — продолжает Тэхён, громко стукнув стаканом. — Отношения выяснять между собой? Тогда делайте это не при мне и не в моём доме. Мне хватило разборок на сегодня, и вникать в ваши личные у меня нет абсолютно никакого желания. Я хочу отдохнуть… Это понятно или нет? Ты хотел извиниться, Чимин? Хорошо, извинения приняты. Перед тобой я тоже извинился. Все счастливы. Это всё?       — Нет, совсем не всё, — смягчается Чимин и снова берёт его за руку, пытается заманить сесть на пол, ведёт за собой как ребёнок. У Тэхёна нет сил сопротивляться, пока друг приобнимает его и ласково поглаживает по плечу. — Ну, тише, ты чего… Мы больше так не будем. Правда. Вот бы Чимин всегда был таким шёлковым и послушным. Кажется, сегодня и впрямь настоящий праздник! Тэхён всё-таки присоединяется, усаживается напротив своих гостей. На удивление удобно, можно вытянуть ноги, лечь, сесть, да как угодно. Просторно. И правда веет неким уютом из детства, когда главной проблемой в жизни был потерянный оловянный солдатик. Хосок разливает всем алкоголь. Тэхён внимательно наблюдает за Чимином: его внешность сейчас кажется слишком красивой и утончённой без привычного обмундирования, оружия и заправленных в хвост волос. Влажные пряди падают ему на лицо… Наверняка так кажется из-за опьянения, поэтому Тэхён не планирует много пить. На Хосока смотреть совсем не хочется, там и без алкоголя с ума сойти можно.       — За нас! — с воодушевлением говорит Чимин, поднимая стакан, чтобы и остальные присоединились.       — Нет, стоп, сначала ты поешь. — Строго останавливает его Хосок, забирая выпивку, и двигает контейнер. — Ты ничего не ел, так нельзя.       — Я не хочу.       — Ты вообще ничего не ел сегодня, только пил. Нельзя, Чимин! Блять, не спорь со мной.       — Так я и не спорю, я просто не буду есть. А разве мы сегодня не?.. — с каким-то намёком переглядывается Чимин.       — Сегодня я тебе ничего не обещаю. Так что ешь. Тэхён молча наблюдает. Всё-таким они довольно забавные, Чимин и вовсе похож на капризного ребёнка, за которым нужен глаз да глаз. Очевидно, его друг совсем не умеет пить, как и курить траву. Тэхён вспоминает слова Чимина о том, что образ строгого непревзойдённого лидера он оставляет за пределами своего дома, а их с Хосоком совместная жизнь остаётся некой тайной. При нём они тоже ведут себя сдержанно, но именно сейчас есть возможность заглянуть за кулисы. И это… довольно мило.       — Тэхён, ты-то хоть поешь, — с улыбкой предлагает Хосок и протягивает еду, от которой Чимин всё-таки отказался. — Я быстро нарезал салат, но это всё равно съедобно. Овощи ценнее золота в наше время! Это вкусно!       — Поем, спасибо… — принимает Тэхён, пряча взгляд. Даже этот обычный и привычный жест заботы смущает, заставляет чувствовать себя глупо. Вдвойне непонятно, что говорить, что делать. Тэхён решает быть в моменте. Дружелюбная атмосфера располагает, хочется ей довериться. Давно они не собирались вот так втроём, именно в спокойной обстановке, когда ничто не отвлекает, не нужно выживать или думать о том, как это сделать. Они все вместе выпивают, договорившись, что для Чимина это последняя доза алкоголя на сегодня, раз он принципиально не собирается есть. А вот Тэхён проголодался и уплетает за обе щёки. Хосок, не спрашивая, подливает ему между делом. Для них, опытных собутыльников, доза явно не последняя, а вот детское время Чимина уже закончилось. С Хосоком часто удавалось выпить когда-то, они прекрасно знают допустимую норму друг друга. Даже по пьяни не получалось устраивать какой-нибудь дебош. Посиделки всегда проходили спокойно, душевно и со смехом. Но теперь всё иначе, времена уже не те. Тэхён не то что пить с Хосоком опасается, а даже находиться рядом, тем более в присутствии Чимина, который ещё и по-особенному красив сегодня. Сегодня в целом слишком сумбурный день. Всё не так, всё не то. Такое ощущение, как будто действует некий закон подлости: он не пил до этого момента, больше всего боялся и избегал, если его застанут выпившим именно эти двое. И вот, когда Тэхён был уверен, что теперь, наконец, можно расслабиться, Хосок и Чимин словно сговорились, прямо выжидали его срыва! Они пришли к нему ни вчера, ни позавчера, а именно сегодня! Дьявол издевается над ним, как и всегда, это всё его рук дело. Однозначно. Тэхён прекрасно понимает, что никто не устраивает никаких тайных заговоров против него, но…       — Послушай, — Чимин нарушает тишину застолья, — тебе правда очень идёт эта рубашка, хвостик у тебя забавный, почти как у меня. Ты очень красивый! Постригись, но не брей голову, а то смотрю и жалко прям… У тебя потрясающие густые волосы. Тэхён аж поперхнулся. Сомнений больше быть не может — Дьявол читает мысли и выбрал говорить устами Чимина. Сам бы Чимин подобное никогда не сказал. Тэхён поднимает голову и сталкивается с хитрым взглядом своего друга и осуждающим от Хосока. Всё же было нормально, только-только всё наладилось, но напряжение снова появилось. И что отвечать на такое?       — У тебя тоже, Чимин, кхм… — Тэхён изо всех сил выдавливает свои мозги, чтобы подобрать уже хоть какие-то слова. Как же хорошо, что Хосок ему так вовремя подливает добавки, иначе было бы нечем запить своё волнение. — У тебя тоже хорошие и густые волосы.       — Правда? Тебе нравится? — неугомонно спрашивает Чимин с заметной радостью, аж светится. И так он выглядит ещё красивее. Тэхён мельком поглядывает на Хосока… У него слегка расширяются глаза, брови взлетают, а затем он молча выпивает.       — Ну да, нравится… — Тэхён старается звучать уверенно и спокойно. Слишком неловко. Хочется исчезнуть.       — А я красивый? Мне интересно твоё мнение, раз уж ты… — кажется, Чимин не планирует останавливаться с вопросами. Он ёрзает на месте, подгибая ноги под себя и садясь на них, а затем наклоняется, тем самым становится ближе к Тэхёну.       — Успокойся, — влезает в разговор Хосок, выставляя руку подобием шлагбаума, отталкивает командира подальше.       — Да почему?! Что я плохого сказал?       — Ты давишь.       — Нет, подожди, — глубоко вдыхает Чимин, зачёсывая свои распущенные волосы назад, — нам нужно всем вместе обговорить эту ситуацию. Или меня одного это всё напрягает?! Каким ещё образом это всё выяснять? Тэхён, вот скажи, я на тебя давил? Тэхён не знает, какой ответ будет правильным. С одной стороны, Чимин задаёт обычные вопросы, это даже близко не стоит с какими-то пытками. С другой стороны, тема сама по себе для него болезненная, и какими бы словами вопросы ни задавались — Тэхёна это напрягает. Хосок это чувствует и понимает, поэтому он прав — командир давит. Однако командир тоже прав.       — Да, Чимин, ты красивый, — аккуратно говорит Тэхён, решая не занимать ничью позицию и честно ответить. — Моё мнение, что это очевидно.       — Вот видишь, Хосок! — радуется Чимин. Заметно, как ему приятно слушать пусть и такие себе, но комплименты. — Нормально же всё. Или тебя бесит, что не ты один красивый? Не слишком ли много ты на себя берёшь? Да ты зазнался! Ну и что, что Тэхён влюбился именно в тебя? Я тоже ничего! Он сам же и сказал!       — Блять, да чтоб я ещё хоть раз решился с тобой пить…       — Давай, иди, ещё Намджуну пожалуйся! Хосок хватается за голову. Он прикрывает глаза, слегка откидывается, будто вот-вот и упадёт на спину, но вовремя занимает положение сидя, подставив ладони для опоры.       — Налей мне, будь добр, займись делом, — Хосок закипает, а Чимин явно веселится с этого, но просьбу выполняет. В отличие от них, теперь в стакане командира обычная вода.       — Поухаживаю за вами, моими любимыми зэками, так и быть. Как это у вас там называлось? Быть шестёркой?       — Чимин… Ещё одна шутка про зону, и я за себя не отвечаю.       — Да за что?! Я пытаюсь вас понять! Быть на вашей волне! Я тоже хочу понимать ваши шутки.       — Тогда сядь в окоп лет так на двадцать и подорвись на мине ещё разок.       — А ты со мной пойдёшь? Мне одному скучно будет… Как же они легко смеются над такими ужасными вещами. А так можно было, что ли? Тэхёну даже не верится в то, что он слышит, но… смешно. Вдобавок ко всему завязались странные разговоры. Ранее с Чимином они никогда не обсуждали особенности друг друга с точки зрения эстетики. Довольно сомнительно поднимать такие темы, особенно, когда узнаёшь о влечении друга не только к женщинам. Всё ограничивалось подстёбываниями, и уж точно на полном серьёзе не задавался вопрос: «А я красивый?».       — Ладно, всё это очень весело, конечно, но… — продолжает Чимин, подхватывая ложкой салат и просит, чтобы Тэхён открыл рот. Тот заботливо кормит его, а сопротивляться как-то и нет желания. Снова. — Тэхён, я хотел не только извиниться, но и откровенно поговорить с тобой. Точнее, мы с Хосоком. Так сказать, раз и навсегда решить проблемы, чтобы это никому больше не мешало. Насколько это возможно по крайней мере… Причём не мешало тебе, в первую очередь, поэтому… Давай с тобой очень-очень откровенно поговорим? Я, в конце концов, твой лучший друг, ты можешь мне всё-всё рассказать! А потом я тебе обещаю, что мы больше не будем возвращаться к этим разговорам. Что скажешь? Тэхён не спешит с ответом, смотря куда-то в сторону, жуёт, выпивает… Понятно, к чему клонит Чимин: сейчас будут новые неудобные вопросы, которые ранее между ними никогда не поднимались. Хочется отказаться от этого разговора, но в то же время невозможно уже тащить груз недосказанности и как следствие — запутанности. Кажется, не он один от этого устал. Вдохновляет ещё и то, что даже Хосок во всём сознался, и если Чимин всё ещё продолжает быть подле него, значит, всё в порядке. Впрочем… да к чёрту.       — Хорошо, давай поговорим, — смело отвечает Тэхён, возвращая взгляд на Чимина. Тот мило улыбается ему и кивает, а затем подползает и устраивается с ним рядышком, приобняв за спину.       — Так вот… Тэхён, я знаю тебя уже очень давно, поэтому примерно понимаю, что симпатия к Хосоку — для тебя это не просто влечение. Ты себя за это ненавидишь, мне знакомо это чувство, потому что когда-то я был на твоём месте. Ну, знаешь, когда тебе кто-то очень нравится, но с этим «кем-то» тебе никогда ничего не светит. Ты вроде всё понимаешь, осознаёшь, но эта хуйня с чувствами всё равно не уходит. Я угадал?       — Есть такое… — кивает Тэхён, усаживаясь поудобнее, чтобы приобнять друга в ответ. Сейчас Чимин кажется совсем крошечным, напоминает кота, который устроился у него под боком, пригревшись. Словно никогда и не существовало никакого командира.       — Вот видишь, сколько у нас с тобой общего. Хосок уже знает эту историю, но теперь я и тебе расскажу: у меня этот «кто-то» был Чонгук. Там вообще без вариантов, понимаешь? Я имею в виду, что он ноль процентов гей или хотя бы би… Но я всё равно мечтал быть с ним как… Как с Хосоком, в общем. С Чонгуком мы по жизни шли вместе: росли в детдоме, учились, служили, воевали, выживали и прочее. У меня даже не было возможности от него сбежать, что ли… Я не смог. Я просто был рядом и всегда молчал о том, что у меня происходит по отношению к нему. Чонгук почти женился и у него почти родился сын. Все те годы, что я его любил, начиная с детства, были для меня пиздец невыносимыми. Я ненавидел себя и мечтал, чтобы это всё прекратилось. И моя мечта сбылась! Думаю, просто пубертат закончился… Но он всё равно не переставал быть для меня самым близким человеком. Тэхён внимательно слушает, понимая, что общего у них и правда, как оказалось, много. Пока они мило беседуют в обнимку, Тэхён не прекращает следить за Хосоком, у которого аллергия на имя «Чонгук». Наверное, ему не очень приятно это слышать, но тот не подаёт никаких признаков раздражения: молча сидит напротив и медленно пьёт. Наверняка блуждает в своих мыслях.       — Тэхён, я это к тому, что я тебя очень понимаю. А ещё, когда я понимаю, как ты из-за этого мучишься… Мне от этого очень плохо. Я хотел сказать, что ты не виноват в этом. Такое случается в жизни, да всякое случается, у нас, блять, трупы по планете гуляют. Но мне вот что ещё интересно… Скажи, я тебя плохо знал или ты всегда был таким?       — Это каким? — хмурится Тэхён, наклоняя голову.       — Таким, которым нравится Хосок. Ну мужчины нравятся. Просто у меня это в голове не укладывается, тебя же буквально тошнило даже от намёка на что-то подобное, а тут…       — Я никогда таким не был, — уверенно отвечает Тэхён.       — Вот видишь, Хосок! — внезапно кричит Чимин, из-за чего тот аж дёргается. — Я был прав, это ты во всём виноват!       — Да, конечно, я во всём виноват… — поддакивает Хосок с повиновением, только чтобы от него уже отстали.       — Так вот, и как так вышло-то? — снова спрашивает Чимин, махнув на Хосока рукой.       — Я понятия не имею, как так вышло… Да я вообще ненавижу мужиков, если честно. Я считаю, что это истинное зло. В моей жизни все проблемы были только из-за мужиков. Я даже уверен, что этот ссаный зомби-вирус тоже вырвался из-за каких-то тупых мужиков, а мы теперь страдаем. Если женщин создал Бог, то мужиков — Дьявол.       — Нихуя себе… — поражается Чимин, выползая из объятий, выглядывает снизу. — Ты ещё новую Библию не написал? Где-то там на фоне смеётся Хосок, а Тэхён тем временем чувствует, как Чимин всё плотнее к нему жмётся.       — Не знаю, вот я, например, влюбился в Чонгука ещё ребёнком, меня даже не смущало, что он мальчик. Типа… ну да, правильнее, когда нравится девочка, но мне как-то было похуй. До сих пор похуй. Да и девочек я толком не видел, у нас в детдоме мальчики с мальчиками, девочки с девочками, корпусы отдельные были. Про казарму вообще молчу. То есть, подожди… Ты ненавидишь мужиков, ты сам мужик и тебе нравится мужик. Я всё правильно понял? Тэхён молча кивает. Пожалуй, Чимин сформулировал главное противоречие, с которым пришлось столкнуться. Главное противоречие, из-за которого уже на стену лезть хочется. Невыносимо. И ненависть к мужчинам, и вытекающая гомофобия, а затем финальный штрих — симпатия к одному из них. За что, спрашивается? Тот факт, что Хосок занят — это вершина айсберга для повода утонуть в пучине ужаса.       — А почему ты так? — мягко спрашивает Чимин. — Ты уверен, что у тебя никогда не было влечения к мужчинам?       — Уверен.       — Хорошо, давай по-другому… У тебя вообще мужчины были? Ну только честно.       — Мужчины… были, но влечения не было.       — Не понял.       — В тюрьме.       — Опять не понял. Чимин либо тугодум, либо изображает из себя тугодума. Тэхёну совсем не хочется разжёвывать очевидную информацию для тех, кто не понял. Он смотрит на Хосока в поисках какой-то поддержки, и тот отвечает мягким взглядом. Напарник ничего не делает, ничего не говорит, но легче даже от одного лишь присутствия.       — Чимин, ну ебали меня в тюрьме, — как на духу выпаливает Тэхён. — Насиловали, я был в спецотряде опущенных, скажем так. Опущенные — это те, кого ебут. Поэтому да, мужики были, влечения не было. Так понятно? Чимин потихоньку сползает, а затем и вовсе ложится, уткнувшись лицом в его колени и обняв их. Молчание и тяжёлые вздохи. Это невыносимо давит, уж лучше бы Чимин сказал хоть что-нибудь или покричал. Надо что-то сделать или сказать… Тэхёну и хочется, и не хочется одновременно. Но если уж они договорились поговорить откровенно в первый и последний раз, то…       — В общем, я с детства был влюблён в Евочку, наверное, как ты в Чонгука. Я планировал, что мы поженимся в будущем и всё такое. Ну и… у нас с ней ничего не было, я её только в щёку целовал, бегал за ней. И всё. А потом я сел в тюрьму и… Короче, по факту я сел в тюрьму девственником. Первый секс, если это вообще можно так назвать, был с мужиком, последующие разы тоже только с мужиками. Единственной девушкой в моей жизни была Евочка, но и это случилось уже здесь, в общине. Как-то так… Тэхён не находит себе места, ещё и руки свои бесполезные совсем некуда пристроить, хоть проси их отрубить к чёртовой матери. Затем он замечает, как Хосок ему жестами показывает, чтобы он погладил Чимина по голове, мол, ему это очень нравится. Хосок сегодня спаситель. Впрочем, как и всегда. Тэхён осторожно касается волос, проводя по ним пальцами, а напарник снова жестами и телепатией подсказывает: «Массировать голову нужно посильнее, не робей». Прямо какое-то немое кино.       — Товарищ командир, ты там спишь? — спрашивает Тэхён, пока выполняет рекомендации Хосока.       — Нет, блять, я в ужасе… Пиздец, — бубнит Чимин ему в колени. — Я выплакал уже сегодня всё что можно, на тебя слёз не хватает.       — Давай ты не будешь плакать, не надо меня жалеть. Всё уже давно позади.       — Охуенно ты придумал, Тэхён.       — Да, я охуеть умный.       — Почему ты молчал всё это время? Почему ты мне ничего не сказал?! Я же тебя спрашивал! — Чимин отчаянно кричит, не поднимая лица. — Ты живёшь с этим практически всю жизнь, я же совсем не понимал тебя! Я только чувствовал, что что-то не то, а если бы я знал, то… хотя бы не говорил бы гадостей! И вроде бы слёзы у друга закончились по его словам, но Тэхёну кажется, что ещё немного и его друг разрыдается. Только не это. Пожалуйста.       — Ну разве я бы был менее способным солдатом? — Тэхён пытается сгладить острые углы. — Ничего же не изменилось. Какая разница? Ты мне помог, натренировал, многому научил, терпел мой характер… Не надо ко мне как-то по-особенному относиться из-за этого.       — Да причём здесь эти сраные достижения и тренировки, блять?! Особенное отношение?! — Чимин сильно ударяет по его бедру кулаком так, что Тэхён жмурится от боли. Наверное, пьяные кулаки командира ещё хуже, чем трезвые. Чимин поднимает голову, смотрит своими бешеными глазами, в которых читается и обида, и сожаление, и боль, и ярость. — Неужели ты не понимаешь, что я тебя люблю прежде всего как человека! Ты мне дорог! Как человек! А не как какое-то пушечное мясо! Услышь меня! Мы же близки с тобой, мы единственные, кто был друг у друга за этими проклятыми стенами! Мы же через столько всего прошли! Мне же важно знать, что у тебя на душе творится! Боже, Тэхён, ну какой ты тупой иногда!              — Ты мне тоже очень дорог. Я тебя тоже люблю. Прости, просто это не те вещи, о которых хочется рассказывать. Он спешит успокоить друга и крепко обнимает, прижимая к своей груди, склоняет голову и касается щекой макушки волос. Тот вцепился мёртвой хваткой в его спину. Тэхён невольно улыбается оттого, какой же Чимин милый и трогательный. Сам он не привык к таким сентиментальным вещам и словам. У командира прямо крик души. Тэхён не привык, что кому-то важно его душевное состояние… Или ему казалось, что это никому неважно? Возможно, потому что он собственноручно выстроил эту стену недосягаемости. Много воспоминаний проносится, и только сейчас приходит полное осознание: Чимин всегда пытался эту стену если не снести, то хотя бы сделать подкоп и проникнуть на территорию. Стать ближе, больше узнавать, принимать участие в его жизни не только в качестве командира, чаще навещать, особенно после смерти Евочки. Чимин действовал осторожно. «Я много раз закрывал глаза на твои косяки и старался быть мягким, просто ты этого мог не замечать. Я тебя тоже люблю, знаешь ли…» — вспоминаются его слова, но сейчас они ощущаются совсем по-другому.       — Хосок, я что-то не понял… — Чимин, наконец, ослабляет объятия и лениво оборачивается. — А ты чего заглох? Всё, нахуячился уже? Может, скажешь хоть что-нибудь для приличия?       — То, что я хотел сказать Тэхёну, я уже сказал. Если коротко — мне жаль, но это последнее, что он хочет вообще слышать. Так что не сюсюкайся с ним.       — М-м-м… То есть ты, сука, знал?! — Чимин снова начинает заводиться.       — Да, знал.       — У меня уже зла не хватает! Тэхён, то есть… мне ты ничего не сказал, а ему, своему заклятому врагу, которого ты хотел убить в первый же день, сказал! Это как понимать? Это что за дезертирство?! Это что, тюремная солидарность какая-то?!       — Так я и не говорил ему, он сам узнал, — спокойно отвечает Тэхён, еле сдерживая смех. Выпивший лохматый Чимин в пижаме с наездами выглядит уж слишком забавно. — По татуировке.       — А я тебя спрашивал, что это за татуировка! Нихуя ты мне не рассказал, напиздел какой-то хуйни! Прекрасно! Вы мерзкие крысы! — Чимин начинает брыкаться в попытках выбраться, но Тэхён его придерживает. — Дай мне что-нибудь, я в него кину! Вот же пёс вонючий! Разведчик хуев!       — О да, я разведчик… — посмеивается Хосок. Он так расслаблен, будто бессмертный, чем ещё больше провоцирует.       — Ну хватит, ты же обещал не ругаться! — Тэхён быстро реагирует и берёт Чимина в удушащий захват, прижимает, располагая у себя между ног, а затем сводит колени. Таким образом он полностью обездвиживает и блокирует любые попытки вырваться, а затем шепчет ему на ухо: — Ты сейчас всю поляну снесёшь, бутылку разобьёшь. Давай закроем эту тему, я тебе уже всё рассказал.       — Оу, наш командир так глупо попал в капкан, какая жалость… — комментирует Хосок с оскалом, отпивая со стакана. И всё-таки он убирает и еду, и алкоголь, и книги. Мало ли, Чимин разгромит поляну. Кажется, Хосок вошёл в кураж, чтобы ещё больше злить командира. — А знаешь, что… Вот Тэхён не даст соврать, но на зоне самые мерзкие зэки — это военные! Они все поголовно конченые, и когда ты доебался до меня в лесу, я хотел тебя убить. Это было буквально первой мыслью! Я, блять, ненавижу военных! Вот как Тэхён ненавидит мужиков, только я ненавижу военных мужиков. Я в тюрьме двоих таких прирезал, вот тебе ещё откровение!       — Ой, напугал… Но сосёшь ты именно военному! Ты обожаешь мне сосать! — выдаёт Чимин, громко смеясь в лицо. Он уже и не пытается вырваться, удобно разлёгшись между ног. Успокоился. Тэхён представляет свои колени подлокотниками.       — Я тебя ебал, Чимин.       — Я тебя тоже.       — Вот и славно. Тэхён в очередной раз за ночь не знает, что говорить, что делать и какие эмоции испытывать. Как будто он снова здесь лишний, слушает то, чего слышать не должен, но как будто и нет… Остаётся просто продолжать быть удобным креслом для Чимина. Да и чего скрывать, ему самому нравится, как друг на нём по-хозяйски разваливается, шумит, смеётся, ругается, спорит. Чимин изредка поглаживает его бёдра. Аккуратно, практически незаметно, словно неосознанно, но заученно, как если бы не глядя перезаряжал автомат. Пусть лучше все будут навеселе, чем обсуждают травмирующие темы. Тэхён не желает быть центром внимания, и Чимин его услышал с первого раза, больше не задаёт вопросов. Всё-таки он очень хороший и понимающий друг. Сейчас хочется быть к нему ближе, а некогда неловкие объятия или прикосновения уже не кажутся чем-то неправильным. Наверное, так действует алкоголь. Причём на всех. Тэхён украдкой наклоняется и слегка касается кончиком носа затылка, подмечая, как от Чимина приятно пахнет — свежий обычный человеческий запах. Он уже не первый раз его ощущает, а особенно приятным он стал в тот день, когда вернулся с последней вылазки. Тэхён помнит, как буквально занюхивался его волосами, стоя с ним в обнимку за стенами. Первая встреча после длительной разлуки. А ещё Чимин его поцеловал в щёку, а потом…       — Тэхён, ты чего? — Голос друга возвращает из воспоминаний, петляющих по серпантину, в реальность. Кажется, не получилось остаться незамеченным в своих странных позывах. Чимин тут же напрягается, отвлекаясь от беседы, поворачивается, ёрзая у него между ног. Первая волна бежит в область паха. Вот же дерьмо. Теперь и детское время Тэхёна подошло к концу, он в моменте принимает решение, что пора остановиться с выпивкой. Слишком сильно накрыла сентиментальность, нежность и манящая лёгкость от исповеди перед Чимином. Тэхён был уверен — ему это не нужно, но сейчас понимает, как сильно нуждался в том самом «очень-очень откровенно».       — Ты спать хочешь? — заботливо спрашивает Чимин, поглаживая по предплечьям. — А то уже носом клюёшь… Нам уйти? Какой стыд, хочется под землю провалиться. Тэхён смотрит то на Хосока, то на Чимина, затем снова на Чимина и снова на Хосока.       — Ты чего напуганный такой? — посмеивается командир с лёгкой улыбкой.       — Ничего, нормально всё. Чимин c прищуром смотрит, а затем его взгляд медленно опускается. Этот взгляд физически ощущается. Чимин облизывает губы. Опять.       — Кстати, Тэхён, чуть не забыл о самом главном… — продолжает он как ни в чём не бывало, словно и не было этого секундного напряжения. Тэхён приходит к выводу, что, наверное, только ему так показалось. — Хосок ведь реально мерзкая крыса, а знаешь, почему?       — Почему?.. — отзывается Тэхён как отупевший в попытках незаметно отодвинуться от Чимина подальше. От греха подальше.       — Потому что ты ему нравишься. Ты знал об этом?       — Кхм, нет… Отодвинуться особо не получается, потому что Чимин всё равно подползает. Тэхён снова смотрит на Хосока, и тот, как обычно, спокойнее удава перед охотой.       — Ну вот, знай, — хитро улыбается Чимин, вскинув бровями. — Это же хорошо. Я бы даже сказал, тебе прямо фортануло. По-хорошему тебе к мозгоправу надо, как и нам всем, наверное, но мы немножко не в тех обстоятельствах находимся… Есть только мы. Может, получится собрать твоё разбитое сердце? И что теперь делать с этой информацией? Бежать за стены? Рассказать об этом манекенам? Тэхён ошарашен, мягко говоря — вот это фортануло.       — Давай на чистоту уже, — вовремя вклинивается Хосок, размахивая руками. — Хватит меня делать козлом отпущения. Я-то за свои слова и действия отвечаю. Да, Тэхён, ты мне нравишься. Спасибо, Чимин, что дал мне сказать об этом самому. Огромное, блять, спасибо. И да, Чимин, расскажи, пожалуйста, почему в сумке с бухлом каким-то волшебным образом оказалась смазка.       — Вот ты гнида, блять! — резко оборачивается друг, переключая внимание. Хосок спасает в очередной раз. — Вот молчал когда, хорошо было! Чего ты распизделся?       — Да потому что нехуй выёбываться. Вообще берега попутал. Они ругаются как женатые пары, которые прожили пятьдесят лет и продолжают быть вместе только потому, что по-другому не умеют и не могут. Это трогает сердце, но в душе дыра, переполненная горечью. Когда-то и Тэхён был счастлив со своей девушкой. Теперь кажется, словно тех моментов и вовсе не существовало. Глядя на Чимина и Хосока, у него просыпаются смешанные чувства воодушевления и зависти одновременно. Им так хорошо вместе, это и правда любовь. Как бы ни было, но они понимают друг друга, словно уже срослись в единый организм. Тяжело признаться даже самому себе, что хочется того же. Тяжело признаться, что одиночество и тоска сжирают порой, а от попыток отвлечься на окружающий мир становится только хуже. Тот самый окружающий мир давно приравнялся к слову «Ад». Хочется залить глаза алкоголем, лишь бы не видеть этот Ад. Зависть — один из семи смертных грехов человека. Заразу необходимо искоренить, но у Тэхёна не получается. Ему и радостно, и больно от чужого счастья. Он даже не чувствует себя грешником, оттого не нуждается в покаянии и прощении. Тэхён всего лишь робко мечтает получить свой маленький кусочек пирога. Как Намджун, как Чимин, как Хосок. Они же смогли, несмотря на обстоятельства. Пройдя через все испытания жизни с самого рождения и оказавшись на прогнившем дне бытия, разве он не заслужил?       — Забудь про смазку, — старается оправдаться Чимин, вновь возвращая из депрессивных мыслей. Тэхён уже и забыл, о чём они беседовали. — Просто этот блохастый разведчик хочет меня дискредитировать! Я всего лишь хотел с ним типа… спонтанно потрахаться, поэтому взял на всякий случай! Короче, мы с Хосоком говорили там о всяком и… В общем, я бы мог тебе понравиться? Как Хосок? Тэхён молчит. Переваривает. Наверное, даже хорошо, что он успел опьянеть за это время, иначе не смог бы хоть как-то адекватно воспринимать этих двоих. Сегодня алкоголь действует как успокоительное. Или же не совсем?       — Окей, я скажу проще, — продолжает Чимин, так и не дождавшись ответа. — То, что тебе нравится Хосок, а Хосоку нравишься ты — не очень огорчило меня. Хочешь его? Просто подходи и бери, не пожалеешь. Мне для тебя ничего не жалко, Тэхён.       — Меня хотят продать… — с тяжёлым вздохом комментирует Хосок. — Это всё потому что я зэк? Раб?       — Хули ты жалуешься вообще? Помолчал бы! — гавкает Чимин, а затем мгновенно смягчается, поворачиваясь к Тэхёну с улыбкой. — Понимаю, это очень странно. Нам с Хосоком тоже очень странно… У меня вопрос только: а будет ли для меня место рядом с тобой? С вами, получается. Это возможно? Скажи мне конкретное «да» или «нет», и тема закрыта окончательно. Тэхён сидит как истукан. Бред какой-то… Как так можно? Он ожидал чего угодно, но только не этого. Чимин словно унижается перед ним сейчас, вместо того, чтобы ещё в допросной накричать со словами: «Ты охуел, Тэхён?!». Нет же, его друг чуть ли не разрешение спрашивает. С другой стороны, в этом есть нечто такое, решающее множество проблем. Словно жить станет намного легче и счастливее. Да, это неправильно. Это ненормально. Когда-то считалось грешным целовать любимую Евочку в щёку, а здесь так и вовсе — абсолютно-колоссальное грехопадение. Безумие. И всё же…       — А почему ты это спрашиваешь? — наконец, Тэхён вливается в разговор. — Какое ещё место со мной? Я тебе… нравлюсь, что ли?       — Ты мог бы мне понравиться ещё давно, Тэхён, но учитывая все обстоятельства, раньше это было невозможно. А сейчас, мне кажется, многое изменилось с тех пор… Да, ты мне нравишься. Я к тому, что, возможно, мы бы могли открыться друг другу с другой стороны?.. Но при этом никто в обиде не останется.       — И как ты вообще себе это всё представляешь? — хмурится Тэхён.       — Легко и просто, — отвечает Чимин напряжённым голосом вразрез со своими словами. — Ты мне говорил, что тебя уже ничего не удивляет, тем более какие-то поцелуи от школьника… Ты назвал меня, главного командира, школьником! У меня это не выходит из головы. А если бы я, предположим, хотел быть и твоим школьником? Хосок тебя уже целовал, а если я тоже хочу? А ты бы этого хотел?       — Да не целовал я его! Это даже сложно назвать поцелуем! — протестует Хосок.       — Помолчи! Не видишь, у нас серьёзный разговор?       — Я могу уйти.       — Вот не начинай сейчас. Тэхён смотрит на смеющегося Хосока, и тот выглядит так, словно смотрит телевизор. Накидался всё-таки, видимо, старый пёс. Отвлекает ласковое прикосновение, которое Тэхён чувствует на своей ладони.       — Ну не молчи… — шепчет Чимин, слегка сжимая его руку. — Я ведь тоже боюсь спрашивать тебя о таком, а после всего, что я узнал сегодня… Я понимаю, что Хосок у тебя на первом месте, но… Короче, если стратегия полное говно и тебе неприятно, скажи прямо уже. Не тяни только, у меня уже давление скачет, я пиздец волнуюсь. — Меньше пить надо, тогда давление скакать не будет, — в очередной раз Хосок подливает масло в огонь. Очаровательный лучший друг, который так смущается, волнуется и жалобно просит его. Тэхён запомнит этот день навсегда. День, когда командир предстал перед ним в другом амплуа, отложив в сторону свои погоны.

Phantogram — Mister Impossible

Это выше всяких сил. Пора сдаться и поднять белый флаг. Вместо слов Тэхён переплетает их пальцы, второй рукой ведёт от спины к талии, притягивает к себе, подталкивает, чтобы Чимин сел на него сверху. К чёрту все эти заповеди, правила и святость. Нет никакой святости и не было никогда, а в нынешнее время и тем более. Мозг отключается. Их взгляды пересекаются во взаимном понимании. Чимин обхватывает его шею ладонями и медленно наклоняется, нависая над ним, словно боится. Тэхён запрокидывает голову, тянется и примыкает к губам, на которые он сегодня так часто обращал внимание, особенно на то, как Чимин облизывал их. Вторая волна, бегущая к паху. Тэхён чертовски возбуждается… Лучший, мать его, друг остервенело целует и проникает своим языком. У Чимина сбивается дыхание, он льнёт, подаваясь бёдрами вперёд. Тэхён забирается под его свободную кофту, сжимая разгорячённую кожу. В штанах становится тесно и так хочется, чтобы Чимин ещё раз поёрзал на нём. Тэхён толкается навстречу, сжимая упругие ягодицы, старается через одежду соприкоснуться своим возбуждением с чужим — оно явно есть. И как же чутко Чимин улавливает сигналы тела, сам начинает тереться. Это сладостное безумие. Командир заводится по щелчку пальцев как школьник-девственник в свой первый раз. Всегда ли его друг был таким? Тэхён моментами чувствует чужой член, упирающийся в свой живот, и как же это… заводит. Как же стремительно и быстро они показывают те самые «другие» стороны друг другу. Стоп. Он приоткрывает глаза и периферическим зрением замечает Хосока. Тот поднимается, тихо уходит… Точно! Здесь же ещё Хосок есть. Всплески гормонов настолько вскружили голову, что он невольно забылся в пространстве. Точно! Они же с Чимином не вдвоём… Тэхён включает свой отключившийся мозг. Стыдно. Что за мракобесие они здесь устроили? Неужели он позволил себе небиблейскую дерзость? Наверное, Хосок ушёл, потому что, мягко говоря, неприятно смотреть. Наверное, обидело его? В то же время совсем не вяжется с тем, о чём они говорили минутами ранее.       — Не переживай, ему подготовиться надо, а я уже готов, — успокаивает Чимин, прервав поцелуй, массирует шею, словно читает его мысли.Тэхён приходит к выводу, что у него всё на лице написано. — Ну… в ванну ему надо. Ты понимаешь, о чём я? Можно я сниму с тебя рубашку?       — Не совсем понял.       — Ты же актив. Актив же? Этот вопрос приводит в замешательство. Можно подумать, Тэхён такой опытный и знает, какая у него роль. Насилие в тюрьме не считается за опыт, ведь он никогда этого не хотел и даже не воспринимал за секс. Это травма, которая будет с ним до самого конца. Здесь же ситуация иная: Тэхён впервые в жизни сам желает близости с мужчиной. Точнее, уже с мужчинами. Сейчас ту самую травму получится если не исцелить, то хотя бы смягчить. Он доверяет и Чимину, и Хосоку, однако всё же не настолько раскрепощён, чтобы дать им себя. Зато с удовольствием взял бы их обоих, но… С кого начать? Как? Разные пошлые мысли возникают в голове.       — Думаю, да, — наконец, отвечает Тэхён.       — Ты классический актив, очевидно же, — констатирует Чимин с улыбкой, подсказывая наверняка со своего внушительного опыта. — Не переживай, мы с Хосоком универсалы. С нами можешь делать что угодно. Ты главный. Хосок хочет быть с тобой пассивом. Информация достоверная. «С нами можешь делать что угодно…»

«Ты главный…»

«Хосок хочет быть с тобой пассивом…» Чимин может даже ничего не делать, одни лишь слова вызывают бурю возбуждения. Тэхён словно взлетает в пресвятые небеса под хор падших ангелов, которые поют о том, как же сильно ему хотелось трахнуть Хосока всё это время. Оказалось, это более чем взаимно. Неужели Бог на его стороне?       — Вот только одна проблема… У тебя есть презервативы? — Чимин своим вопросом выдёргивает с пресвятых небес и впечатывает мордой в землю. — Я не рассчитывал на такое продолжение, думал, мы поговорим с тобой, выясним и всё… Точнее, рассчитывал, но только на Хосока, я даже не ел ради этого. А мы как бы не пользуемся… Короче, это важно, сам знаешь, почему. Мы хоть и на таблетках, но рисковать твоим здоровьем я не хочу. Какого чёрта всё так сложно? Да какая разница? У него уже давление поднимается, и в отличие от Чимина не только внутричерепное — член пульсирует с лёгким оттенком боли. Слишком давно не было секса, не считая мастурбации в одиночестве, чтобы учитывать все тонкости. Хочется ответить на автомате, что у него ничего нет, но он тут же вспоминает о завалявшихся презервативах. Он хотел от них избавиться из-за ненадобности, но благополучно забыл это сделать. Как же хорошо! Остаётся молиться на их пригодность.       — Хосок, пошарься по ящикам! — кричит Тэхён, похлопывая Чимина по заднице с жалкими остатками терпения. — Там резинки должны быть! В ванной!       — Я уже нашёл! — доносится из другой комнаты. Ну точно пёс, даже в чужом доме что угодно разыщет.       — Ты хотел снять с меня? — шепчет Тэхён на ухо, возвращая внимание Чимину. Тот аж вздрагивает. — Снимай. Безумно заводит то, какой Чимин послушный и без разрешения даже не прикасается к его одежде. Тэхён чувствует, как командир ласков, мягок и обходителен, лишнего себе не позволяет — всегда спрашивает. Уже и не кажется, что он какой-то отбитый на голову придурок. Это оказалось совсем не так. Роль строгого лидера действительно осталась за пределами — там, на полигоне и в вечной войне с мертвецами. А сейчас он здесь. Теперь пуговицы его рубашки расстёгиваются. Пусть Чимин и в позиции инициатора, сидящего сверху, однако Тэхён понимает — волнительно сейчас не только ему. Это совершенно новый вид взаимодействия для них обоих. От этого возбуждение и желание близости становится всё сильнее. Тэхён остаётся без верха, а затем полностью оголяет своего друга. Чимин торопливо целует в шею, медленно спускаясь к груди. Он посасывает кожу, а когда добирается до сосков, вольты внутреннего напряжения увеличиваются. Глаза невольно закатываются — блаженно приятно. Чимин опускается всё ниже и ниже, проводя языком по торсу, постепенно сползает с его колен, которые непроизвольно расставляются в стороны. Чимин приближается к паху, останавливается и поднимает свой лукавый взгляд. Он снова молча спрашивает разрешение.       — Да, Чимин. Это какой-то новый вид приказа, из тех, что ранее на полигоне и вообще нигде не встречались. Он смотрит на своего Чимина, растрёпанные длинные волосы, едва касающиеся плеч… Тэхён видит его обнажённым далеко не в первый раз, и нет там абсолютно ничего нового, но ещё никогда он не смотрел через призму сексуальной привлекательности. У Чимина красивое подтянутое тело, накаченные мышцы так органично раскрывают его красоту, над которой он работает каждый день без выходных. Теперь, кроме физической военной подготовки, Тэхён видит манящую змеиную гибкость. Чимина хочется трогать и чувствовать исходящий жар, особенно, когда тот стягивает с него штаны, проводит языком по члену вдоль и, наконец, берёт в рот. Тэхён слегка откидывается, опираясь одной ладонью на пол, а второй цепляется за волосы с намерением надавить на голову. Нет-нет-нет. Нельзя спешить. Безумно хочется толкнуться в его горло как можно скорее, но… Нет. Пусть Чимин делает это так, как ему хочется — до звёздочек в глазах приятно. Тэхён мягко гладит по голове, усмирив своих бесов, смотрит на прогнувшуюся поясницу и уже представляет, как трахает его сзади. Потаённые фантазии и желания резко прерываются из-за Хосока, появившимся словно из ниоткуда. На самом деле Тэхён слишком сильно сконцентрирован на Чимине, а дальше мокрых горячих ощущений от умелого рта на своём члене — не чувствует, не видит. Чимин манипулятор даже здесь, умеет погрузить в беспамятство. Но это происходит недолго. В другую секунду появление Хосока молотом по голове бьёт — вот же она, главная влажная фантазия, главный смертный грех, первый для него мужчина и неразделённая любовь, которую прямо сейчас они с Чимином будут делить. Кажется. Хосок уже обнажён, полотенцем прикрыт только его пах. Тот с лукавой ухмылкой подходит, падает на колени рядом, смачно ударив Чимина по заднице, после чего чувствуется вибрация на члене из-за вырвавшегося горлового стона. Тэхён не отрывает взгляда, как и Хосок, подбирающийся к нему сбоку, словно безмолвно говорит: «Наш первый поцелуй был полным дерьмом, но пришло время это исправить». Сваливается двойная нагрузка: Чимин продолжает делать ему минет, в то время как Хосок совсем несдержанно целует его, вцепившись в шею так, будто очень-очень давно этого ждал. Теперь Тэхён знает и уверен, что действительно ждал. Не вовремя ком в горле начинает саднить, слёзы подступают от эмоционального всплеска, а творящаяся между ними физика только стимулирует. Кажется, что он вот-вот сойдёт с ума, но это не мешает им целоваться и наслаждаться друг другом медленно, развязно, тягуче. Тэхён обнимает Хосока, прижимает к себе, прямо как в своих тайных мыслях. Больше не нужно себя сдерживать, контролировать, скрываться, а после в одиночестве страдать. Бесполезное полотенце срывается и летит в сторону. Зачем оно Хосоку? Тэхён обхватывает его член уже в возбуждённом состоянии, и сразу же слышится нечто похожее на скулёж. Хосок дёргается, как будто ему больно. Тэхён всего лишь его коснулся, ещё ничего не успел толком сделать.       — Пока что не трогай, иначе я слишком быстро кончу, — шепчет Хосок ему на ухо, растекаясь пластилиновой куклой. Становится понятно, что напарнику было вовсе не больно. Тот, оказывается, слишком перевозбуждён, даже сильнее, чем Тэхён. Теперь возникают подозрения: кто здесь школьник-девственник на самом деле?       — Хочешь, чтобы я опустился? — снова шепчет Хосок. Такие отвратительные и ужасные формулировки, понятные только им двоим, бывшим заключённым, сейчас кажутся до беспредела манящими, пошлыми, грешными.       — Очень хочу, — едва слышно отвечает Тэхён. Он смотрит на свои ладони, и почему они так гармонично смотрятся на ягодицах Хосока. — А ты?       — Я бы не спросил, если бы сам не хотел. Тогда я к Чимину. И Хосок плавно опускается. Тэхён ожидал, что командир сдаст свой пост и передаст его Хосоку, но не тут-то было… Теперь эти двое делают ему минет. Они осторожно целуются, стоя перед ним на четвереньках, переплетают свои мокрые языки и одновременно скользят ими по стволу. Хосок надрачивает Чимину, везде успевает, уделяет внимание каждому. Единственное, что им мешает полноценно целоваться — его член. Кажется, их это совсем не расстраивает. К такому жизнь точно не готовила. Это слишком. Тэхён закрывает глаза от невыносимости происходящего, толкаясь между их губами. Такое впечатление, словно Хосок и Чимин молятся на его член, каятся, боготворят. Безусловно, они суровые мужчины, но сейчас похожи на двух оголодавших по сексу лесбиянок, которые ещё немного и подерутся в соревновании «кто же лучше». Так и хочется сказать: «Девочки, не ссорьтесь, всем достанется». Но Тэхён оставляет это в своих мыслях, сейчас совершенно не до колких шуточек. Нет, ну нельзя же с таким обожанием сосать… Вдвоём. Если им так нравится, зачем мешать? Тэхёну очень нравится — это мягко сказано. Всем нравится.       — Ты растянулся? — шепчет Чимин. Хосок слегка потряхивает головой, молча отвечая «нет». Его рот сейчас занят важными делами.       — Понял, принял, — ухмыляется Чимин, а затем отвлекается от увлекательной лесбийской прелюдии. Командир приподнимается и становится заметно, как возбуждение сочится с его члена, капает на постель. Он покрывает поцелуями спину Хосока, спускается ниже, и в конечном итоге становится позади него. Тэхён теряется, не понимая, куда теперь смотреть: на заглатывающего Хосока или Чимина, который проникает языком в задний проход, вылизывает, добавляя свои пальцы. Несмотря на едва соображающую голову, затуманенную похотью, Тэхён всё же решает наблюдать за действиями Чимина. Стоит поучиться у командира, ведь тот знает, как обращаться с Хосоком, как его подготовить. Любящие друг друга люди не хотят причинить боль. Точно. Они хотят доставить удовольствие. Тэхёна всегда брали силой и тем более никто не думал, как это может быть травматично. В его голове плотно укоренился факт: такой секс не может доставлять никакого удовольствия, но Чимин и Хосок рушат это стойкое убеждение. Тэхён запоминает несложные манипуляции, чтобы когда-нибудь не причинить боль им обоим. Он всё ещё немного нервничает из-за неопытности, потому что не может полноценно и умело поучаствовать в их развивающейся любви втроём. Даже неловко от такого огромного количества внимания к себе. Он тоже хочет уделить внимание каждому, а не быть тем, кого только «обслуживают», но… Нет полной уверенности в своих действиях, однако он учится уже сейчас, наблюдая за ними. Чувствуется, что Чимин и Хосок понимают это, а потому ничего сверхъестественного от него не ждут. Скорее, они всеми силами стараются, чтобы Тэхён расслабился, не думая ни о чём. Они нежны. Они осведомлены: это не то что первый секс втроём, это — прежде всего первый секс с мужчиной по обоюдному искреннему желанию. Чимин хватает смазку и льёт её на свой член, а затем медленно входит, задерживаясь внутри. Он гладит его живот, целует в затылок и проникает ещё глубже под хриплые стоны снизу.       — Остановись, — с волнением говорит Тэхён Хосоку, указывая, чтобы тот прекратил минет. Как будто слишком много обязанностей, нужно отдохнуть. Хосок останавливается, но свой рот заменяет ладонями, продолжая стимулировать член.       — Не переживай, это ему так нравится, — отвечает Чимин, посмеиваясь. — Ты его пока что плохо знаешь. Я его почти растянул. Да, Хосок?       — Да…       — Видишь, Тэхён, какой он послушный мальчик… Бывает иногда. Тэхён привстаёт на колени, тянется к Чимину и увязывает в поцелуй, пока тот медленно, но размашисто толкается в Хосока, стоящего на четвереньках между ними. Стоны и шумное дыхание троих заполняют комнату с ощущениями блаженной синергии, создавая жаркую симфонию. Тэхён приподнимает Хосока, заключив в свои объятия. Он держится за него как за спасательный круг, так жалко сжимая плечи своими тонкими пальцами, пока его трахают.       — М-м-м, ты уже готов, — Чимин прерывает их поцелуй. Он облизывает шею послушному мальчику, сжимая его член. Тот просил не трогать, но Чимину глубоко плевать. — Чего ты насаживаешься на меня? Нельзя! Марш к Тэхёну, он уже устал тебя ждать. — С доносящимся громким шлепком по заднице. — На его члене ты будешь орать как сука. Ты же этого так хотел, расскажи ему, как ты умеешь. Я сам скоро кончу только при мысли о том, как он будет тебя ебать своим здоровым членом.       — Чимин, кхм… — Хосок практически хнычет в ответ, пока трясущимися руками что-то ищет по постели. У Тэхёна мозги вытекают из ушей от слов командира — пик желания достиг предела. Тэхён никогда в жизни не видел Хосока таким… беспрекословно повинующимся, беззащитным, полностью открытым, ослабленным. Это точно Хосок, которого он знал? Где озлобленный и одичалый взгляд? Куда подевалась та самая аура, из-за которой порой бывало жутко? Где этот поживший головорез, которого лучше не злить? Нет ничего плохого, ни в коем случае, наоборот, просто слишком неожиданно. Чертовски возбуждает такой контраст. Тэхён и правда уже заждался. Хосок раскатывает найденный презерватив, а затем преданно смотрит снизу. Растерялся, кажется, и не знает, как быть.       — Наверх, Хосок, — подсказывает осмелевший Тэхён, и Чимин снова бьёт по заднице их молчаливого на слова, но не на стоны, мальчика. Подталкивает. Они с Чимином никак не договаривались, но телепатически, кажется, решили пустить Хосока по кругу, ведь они так его любят. Вдвоём. Всё происходит само собой. Было предостаточно времени до сегодняшнего дня, чтобы понять, как хотелось бы Хосока поиметь. По-всякому. Прошло достаточно времени, чтобы Тэхён привык к происходящему прямо сейчас. Он берёт его на руки и поднимает, ощущая лёгкий вес, а затем садится сам. Носить напарника приходилось уже очень-очень много раз, а так — впервые. Хосок сразу же крепко обвивает ногами его торс, обнимает за шею, льнёт, целует ключицы и грудь. Остаётся только откинуть голову, чтобы позволить мальчику делать то, что он хочет. Член уже скользит между его ягодицами, Тэхён заигрывает, чувствуя, как Хосок каждый раз вздрагивает, стоит лишь посильнее надавить на сфинктер.       — Трахни меня уже, блять… — просит Хосок, шепча на ухо, и Тэхён сразу же входит во всю длину, сильно сжимая талию. Тот выгибается с протяжными стонами удовольствия. Тэхён ловит эти стоны, затыкая поцелуем, ползёт ладонями к ягодицам. Сила его рук позволяет схватить их, ритмично поднимать и опускать тело, насаживая на свой член. Однако Хосок сам хочет создавать ритмы, сопротивляется, и сила его ног ничуть не уступает — всё же прежний Хосок никуда не делся. Ситуация разворачивается таким образом, словно не он его трахает, а Хосок — его, настолько властно дикарь перехватил инициативу и теперь скачет на нём. Ну уж нет. Так дело не пойдёт. То ли оттого, что играет их первородное противостояние со дня знакомства, то ли особенная сексуальная прихоть… Тэхён всё-таки желает, чтобы Хосок был послушным мальчиком сегодня. Не только с командиром. Их общим послушным мальчиком. Если в прелюдиях с Чимином он ещё мог контролировать себя и в то же время быть вовлечённым в их томительный процесс, то с Хосоком все прочные замки слетают напрочь и разбиваются вдребезги. Тэхён резко поднимается, удерживая его на руках и своём члене, а затем заваливает под себя, оказываясь сверху. Он держит тонкие кисти над головой Хосока, с силой сжимая и прижимая их к постели, чувствует в ответ сопротивление, но… Как же дикарь похотливо стонет, пока его трахают, теряя всякую осторожность. Это сопротивление — чушь полнейшая. Все знают, сколько на самом деле у Хосока сил. И чем сильнее Тэхён давит, чем активнее его втрахивает в эти грёбаные подушки, чем больше грубости из него высвобождается — тем громче Хосок стонет, сам подаётся навстречу, целует, шепчет что-то в бреду. Это грёбаное сумасшествие. Хосоку определённо нравится быть опущенным. Тэхён ведёт языком от его груди к шее, точно демон, впивается в его губы, а затем открывает глаза, смотря исподлобья на сидящего командира перед ними.       — Я очень плохо знал тебя, Тэхён… — едва слышно говорит Чимин с довольным лицом, лаская свой член. Его определённо возбуждает то, что он видит, и от этого ещё больше хочется стараться. Не отвлекаясь от Хосока, Тэхён стучит ладонью и подзывает Чимина сесть к ним поближе. Нельзя оставлять друга одного. Когда тот медленно ползёт к ним, Тэхён слегка ударяет по его ладоням и перехватывает член. Он одновременно трахает лежащего на спине Хосока и мастурбирует Чимину, стоящему на коленях. Их двое — а он один, сложно, но не то чтобы задача невыполнима. Теперь стонет и лучший друг, толкаясь в его кулак. Прекрасно. Всякие дебильные мысли лезут, например, какой у Чимина идеальный член — просто создан для его больших ладоней, так хочется скользить по нему пальцами, ощущая ими дрожь от вожделения. Каждый день. Нет, Чимин достоин намного большего. Занозы старых травм робко вытаскиваются из его сознания, а искреннее желание сделать приятно пересиливает. Тэхён останавливает фрикции и задерживается внутри Хосока, сжимает ягодицы Чимина, притягивает к себе ещё ближе. К своему лицу. Что, если…       — Тебе необязательно это делать, — слышится тихое и хриплое от Чимина. Тэхён чувствует, как ласково его гладят по голове, пока он оставляет мокрые поцелуи по косым мышцам, совсем близко к паху.       — Я знаю. Какой же друг заботливый, невозможно не оценить, и всё же… Выживание на зоне требовало сообразительности. Освоить навык рабочего рта было куда более выгоднее и менее травмоопасно. Если выбирать из двух меньших зол, то лучше стоять на коленях, чем быть кем-то загнутым в беспомощном и болезненном состоянии. Поэтому Тэхён хорошо смыслит в оральных ласках с мужчинами, хоть и очень давно не делал этого, однако сейчас… К чёрту все эти воспоминания. Член уже скользит по его языку, рот рефлекторно открывается пошире, чтобы не задеть зубами. Чимин действительно очень плохо его знал: об этом говорят разъезжающиеся ноги, дрожащие мышцы пресса, кулак, которым он сжимает волосы, запрокинутая голова, протяжные стоны. Неужели Чимин всегда так реагирует на минет? Тэхёну нравится, ещё никогда он не чувствовал удовлетворения от таких мерзких вещей. Но почему-то резко Чимин просит остановиться, а затем наклоняется и целует в губы, которые только что были на его члене. Кажется, никто не хочет кончать первым. Каждый оттягивает этот момент как может, словно они на полигоне соревнуются в духе «кто кого». «С нами можешь делать что угодно. Ты главный», — снова вспоминаются слова друга. Тэхён принимает правила игры, а потому снова переключается на удивлённого Хосока, поднимает и ставит его перед собой на колени. Раком. Дикий мальчик кончит первым, потому что Тэхён уже так решил.       — Чимин, давай вниз под Хосока, чтобы ты не скучал. — Тэхён указывает на место и передаёт другу тюбик. Затем он наклоняется к опущенному напарнику, оттягивая за волосы, целует в шею и шепчет: — Я тебя лучше всех устроил, разве нет?       — Чего ты хочешь?.. — сладким шёпотом спрашивает Хосок, скользя бёдрами по члену. Явно жаждет продолжения, чтобы его взяли ещё раз.       — Я хочу, чтобы ты трахал Чимина с моим членом в твоей заднице.       — Меня всё более чем устраивает, я сегодня самый счастливый! — восхищается Чимин, который уже успел лечь на спину, а теперь трётся о пах Хосока своим, мастурбирует им обоим, поливая смазкой. Тэхён не убирает ладоней с талии Хосока, наблюдает за происходящим со спины, не забывая целовать в плечи и шею. Хосок входит в Чимина без долгих церемоний, хватает за тазобедренные косточки, подтягивает на себя и сразу же разгоняется под всхлипы снизу. Довольно грубовато, но Чимину явно нравится — как же он сексуально покусывает свои пухлые губы, — а Тэхёну нравятся его подкаченные бёдра и голени, поэтому он не удерживается, чтобы не схватиться за них. Хочется быть на месте Хосока прямо сейчас, чтобы Чимин закинул свои красивые ноги на его широкие и крепкие плечи. Хочется столько всего и сразу, а пока… Тэхён смотрит, как удобно задница Хосока скачет на его члене и как умело тот трахает их горячо любимого командира. Даже ничего не нужно делать — послушный мальчик посередине делает всё сам, пребывая в экстазе активной и пассивной роли одновременно. Чимин и Хосок целуются так страстно и любовно, что доставляет удовольствие просто смотреть на них.       — Блять, я сейчас… Как Тэхён и планировал, Хосок приближается к финалу первым. Чувствуются его предоргазменные судороги по всему телу, он замедляется в толчках, шипит, стонет, и, кажется, готов упасть от бессилия. Тэхён этого ни в коем случае не допустит. Он обнимает его, тянет на себя, обездвиживает, а второй рукой надрачивает, желая, чтобы Хосок кончил в его ладонь, пока Чимин, привстав на локтях, покусывает за соски. Хосок, наконец, изливается, пачкая и свой живот, и ладони Тэхёна, и лицо Чимина. Прекрасно. Они ещё несколько минут обнимаются втроём, оставляя лёгкие поцелуи друг другу, издевательски зажимают Хосока между собой, а после укладывают его на постель, накрыв одеялом. Кажется, их мальчик не совсем в адеквате от пережитого, но ему явно очень хорошо. Нужно дать отдохнуть, прийти в себя, отдышаться, выровнять бешеное сердцебиение.       — Тэхён…       — Я про тебя не забыл, Чимин, — он не даёт договорить своему напарнику по пусковым по кругу механизмам. Второму на очереди по плану. Тэхён не забыл, но уже и сам понимает, что теряет силы. Пробежать десять километров норматива намного проще, здесь же совсем иные тренировки — не только физические, но и эмоциональные. Последние изрядно помотали, Тэхён многое вложил и отдал сегодня. Такое ощущение, словно он и не пил сегодня алкоголя, успел протрезветь десять раз с момента, как они с Чимином только начали целоваться. — Как ты хочешь?       — Сверху, — уверенно отвечает Чимин, в предвкушении поглаживая его бёдра. Он с напором целует в губы и заставляет пятиться. Кажется, у командира сил ещё на двое суток. Он льнёт, а затем шепчет: — Я ещё не был сегодня сверху, имею в виду, хочу как Хосок. Я ему, блять, завидую. Отлично. Просто восхитительно! Кажется, всё-таки Бог находится на стороне Тэхёна. Он расслабляется, сидя на постели. Чимин карабкается по нему, поворачивается спиной и садится на член, широко расставив ноги и откинув голову ему на плечо. Тэхён завлекает в глубокий поцелуй, медленно двигаясь внутри. Чимин извивается на нём, хватаясь за шею, сам начинает насаживаться. Тэхён, наконец, дождался случая, когда можно облапать бёдра своего друга, сжать их, шлёпать, гладить — наслаждаться его красивыми ногами. Чимин полностью и целиком красивый, но если завтра Тэхён увидит его в военной форме, то непременно подумает о запретном плоде под этими камуфляжными брюками с тяжёлой бляшкой на ремне. Он будет думать, как безбожно трахал командира, как сам отсасывал ему, как… Больше невозможно воспринимать Чимина как раньше. Пока Чимин скачет на нём, Тэхён аккуратно пробирается к его члену, а затем обхватывает в плотное кольцо, скользя по длине. Блаженно приятно трахать Чимина. И Хосока. И Чимина. И Хосока… Зачем выбирать? В каждом из них есть нечто особенное и неповторимое, и всё же врата Ада открыл Хосок. С него всё началось. Он первый — тот, на кого Тэхён впервые грешно посмотрел. Тот, о ком Тэхён думал во время позорной тайной мастурбации после дежурства. Тот, кого они с Чимином очень любят, даже если любовь эта неправильная. Однако не приходится думать о морали, если им хорошо втроём, как оказалось. Хосок — тот, кого сегодня поимели до такой степени, что прямо сейчас он спит, не реагируя на продолжающийся сексуальный аттракцион между двумя «друзьями».       — Придуши меня, Тэхён, посильнее… — шепчет Чимин между стонами, а вместе с этим чувствуется собственная финишная прямая. До неё уже рукой подать. Тэхён сразу же хватается за его глотку, ускоряя стимуляцию члена. Грязный командир любит пожёстче, а его смазливое личико с пухлыми губыми и растрёпанными волосами буквально кричат об этом. Он хотел его придушить ещё до того, как попросили, просто не был уверен в своих действиях. Он в принципе ни в чём не был уверен. Вязко, горячо и влажно. Разрядка. Уже второй оргазм Тэхён получает в свою ладонь за сегодня, абсолютно счастливый от данного факта. Раз уж между ними начались эти игры, для него очень важно было удовлетворить обоих, не быть каким-то лузером, которого хочется только пожалеть. Тэхёну важно, чтобы его хотели без жалости и видели в нём мужчину. Привлекательного мужчину. Чимин и Хосок сегодня дали ему это с лихвой. Хоть когда-то план прошёл по плану, чёрт побери. Тэхён лениво размазывает сперму по дрожащему прессу Чимина, покусывая кожу на его плечах. Не возникает даже никакой брезгливости или омерзения, а ведь раньше напряжение возникало из-за простых объятий. Чимин, всё ещё удерживая член внутри себя, поворачивается лицом и продолжает свои скачки ещё несколько минут, заставляя узел в паху приятно завязываться, а после и кончить с задержавшимся дыханием и выпрыгивающим сердцем из грудной клетки. Почему-то душу Тэхёна так будоражит, что он кончил именно в Чимина, хотя на самом деле это не совсем так — на его члене всё это время был презерватив. Тэхён совсем без сил падает спиной на постель, а вместе с ним и Чимин, которого он заключил в объятия и потащил за собой. Вместе пытаются отдышаться.       — Охуенно, блять… — лепечет Чимин.       — Охуенно, но я в ахуе… — нервно посмеивается Тэхён. — Что-то я переживаю, он хоть живой?.. — спрашивает он, кивком указывая на торчащую макушку под одеялом рядом с ними. — А то я немного не готов к резне с Хосоком-манекеном.       — Надеюсь… — смеётся Чимин, а затем тянется к шее и задерживается пальцами на артерии.       — Ну что там?       — Да живой он, пульс есть, спит как убитый. Просто он много нервничал, день тяжёлый, прибухнул, устал… Стандартная ситуация. Ещё мы его с тобой так ушатали. К старшим нужно относиться с пониманием, знаешь ли… Без уважения можно обойтись, думаю. Тэхён секунд десять пытается сдержать смех, но всё-таки сдаётся, и в итоге они ржут как последние дебилы, обнимаясь друг с другом. Они кое-как решают подняться с Божьей помощью… Тэхён на ходу стягивает презерватив и завязывает в узел, швыряя в мусорное ведро. В горле ужасно пересохло. Тэхён наливает воду в два стакана и протягивает Чимину. Они стоят обнажённые возле кухонного столика с недопитым виски, их тела липкие от перемешанной спермы, смазки, слюней, пота — всего. В доме полный хаос, бардак с разбросанными подушками, одеялами, в которых где-то там затерялся спящий Хосок. Какой-то грёбаный бомжатник, словно Апокалипсис прошёлся, а не Чимин с Хосоком зашли в гости.       — Тэхён, ты только не переживай, я потом помогу тебе прибраться. Только не сейчас, утром… Надо поспать… Ебать, мне же вечером в наряд! — Чимин хватается за голову с округлёнными глазами.       — Хочешь, я с тобой пойду? — осторожно предлагает Тэхён, снова наливая воду. Одного стакана явно мало.       — Так ты же выходной завтра.       — Ну и что? Друзей в беде не бросают. Не по понятиям… — со смешком говорит Тэхён, шлёпнув Чимина по обожаемой заднице. — Намджун вместо тебя утром выходит, Хосок вызвался ему помочь, а я помогу тебе вечером.       — Ты очень милый, Тэхён. Казалось бы, силы уже иссякли, но снова затеваются приставания. В душ идти предельно лень, хоть и очень нужно. Тэхён поднимает Чимина и усаживает на столешницу, устраиваясь между его ног. Они пьют воду, хихикают, щипают друг друга.       — Вы хули там делаете? — внезапно доносится хриплое и недовольное. Что-то зашевелилось среди их гиблого бомжатника. Оно проснулось.       — Ничего. Спи, Хосок, — отвечает Чимин с наигранной серьёзностью, пока Тэхён щекочет ему шею. — Мы сейчас тоже к тебе ляжем. Воды принести?       — Да. В конечном итоге сегодня Тэхён засыпает с Чимином и Хосоком, которые обнимают его с двух сторон. После всех событий никакой Апокалипсис больше не страшен. Они поимеют этот Апокалипсис втроём. Смысл в Жизни становится как никогда ясным. К чёрту этого Бога.