Шёпотом

***

Электрофорез — Фейерверк

      Смерть гуляет и смеётся над ним. Смерть в каждом проявлении бытия. Смерть коварно и с удовольствием чавкает, поглощая и слабых, и сильных. Смерть забирает всех. Планета слишком безнадёжна для какого-либо возрождения и надежды. За столько лет безумия вместе с разгуливающими мертвецами — иных мыслей и быть не может в голове. И всё же… Даже в таких безнадёжных обстоятельствах выделилось место в разуме и душе для иных откровений: любящих, трепетных, оберегающих. Появились они весьма необычно, как кажется до сих пор. Хосок бьётся затылком о стену, закрыв глаза. Отказывается смотреть на реальность, не желает в неё верить и соглашаться. От морального бессилия погружается в воспоминания. Пока может. Пока слишком поздно не стало. Рыжий кот суетится вокруг, мяукает чуть слышно, и даже он смог приспособиться к вечной тишине. Он очень умный кот и знает, что нельзя громко мяукать, достаточно тихо пошипеть, чтобы хозяин обратил внимание, однако сейчас тот молчит и не отвечает. Впервые. Побледневший Чимин лежит на кровати без сознания, грязный, в крови, привязанный этими сраными верёвками к изголовью, ведь умнее ничего не придумал, мать его. Командир не первый раз привязывает себя в целях безопасности, но в этот раз… Хосок не успел, не уберёг, не смог. Он пришёл слишком поздно, когда от общины уже ничего не осталось, а все жители были убиты, сожраны, а затем присоединились к восставшим мертвецам. Это крах всего. Это крах его собственной жизни, которую он с таким трудом выстраивал. Хосок ничего не в силах сделать, исправить, ничем не может помочь. Чимин укушен. Вирус уже хозяйничает в его теле, перестраивая атомы и стирая человеческую идентичность, уничтожает пусть и поломанный, но психологический портрет. Хосок потерял всё, что у него было, и даже преданного младшего напарника. Он всё ещё любит его искренне и сильно. Перед глазами до сих пор его лицо…       — Пусти меня на мясо этим тварям, ты выиграешь себе время, отвлечёшь их, блядство, и… — Тэхён слабо кряхтел ему на ухо, харкаясь кровью и едва выговаривая слова. — Доберёшься до дома. Найди Чимина, вместе вы точно не пропадёте, а я…       — Заткнись, блять. Хосок не прекращал его обнимать и осторожно прижимать к себе, слегка укачивая на руках как ребёнка. Он уложил на свои колени трясущееся в судорогах тело Тэхёна, коченеющее, из которого с каждой секундой всё быстрее уходила Жизнь. Слёзы лились градом на кровавое лицо умирающего. Когда Хосок задрал чужую одежду, то вместо привычного соблазнительного пресса увидел… решето. Это не одна пуля, даже не две, их… Слишком много, чтобы хоть немного поверить в то, что он выкарабкается после такого ранения. Даже Намджун не сможет помочь, потому что ему самому уже никто не поможет…       — Хосок, ты прекрасно понимаешь, что это… Это всё. Ты должен собраться, ты только время сейчас теряешь. Нет ничего важнее выживания. Ну же, блять, ты всегда мог выкрутиться в любых ситуациях. Я приказываю тебе, ты меня понял? Блять, меня уже совсем прихуёвило…       — Ты мне говоришь, что я должен порубить тебя как скотину и скормить им?! Ты, блять, издеваешься надо мной?! — Хосок хотел взять за грудки и тряхнуть со всей силы, чтобы привести в чувства, но он понимал: такая манипуляция могла мгновенно убить. Тэхёна расстреляли, а любое движение и даже вздох — смертельны. Чудо, что он ещё мог говорить. Оставалось только сдерживаться и сидеть практически неподвижно, ожидая… Худшего. Как Жнец.       — Я не издеваюсь… — Тэхён ухватился за его ладони, крепко сжимая в своих кроваво-ледяных. Хосок чувствовал, как Тэхён изо всех сил старается быть услышанным и понятым. — Я говорю про единственный вариант, как ты можешь выбраться. Я без пяти минут покойник, ты прекрасно это понимаешь… Сделай так, чтобы я больше не вставал. Пусть это будет с пользой, пусть эти твари мной подавятся. Не смей развозить сопли, потому что Чимин ещё… он ждёт! Хосок, он спрятался в доме, мы же видели, он хромал, но он живой дополз, найди его! Я вас очень люблю, я бы для вас, я бы… Тэхён резко замолк. Хосок затаил дыхание, прижимаясь своей щекой к влажному лбу. В ушах гул, невыносимый ультразвук. Перед глазами огромное стадо внизу, рявкающее и стучащее бесконечно голодными ртами. Они с Тэхёном застряли на вышке вдвоём. Они окружены. Стены разрушены. Никто не придёт на помощь. Хосоку страшно было перевести взгляд на Тэхёна… Большие и холодные руки почему-то перестали его сжимать. Дыхание пропало, грудь не вздымалась, пульса не было. Это означало только одно — Тэхёна больше нет. Удалось выбраться и найти Чимина, вот только… Хосок теперь сидит на полу грязный как никогда. Кожа, одежда и волосы пропитаны свежей кровью из-за самой ужасной резни в его жизни. Когда-то тёплый и уютный дом окружён мертвецами, которые пытаются ворваться. Костлявые руки и гнилые морды таранят стены, решётки на окнах с выбитыми стёклами ходят ходуном и противно скрипят, но тварям всё равно не пробраться внутрь. Проклятые решётки. Хосоку не до чего. С закрытыми глазами он хватается за голову, потому что страшно их открыть и посмотреть на Чимина. Но даже так не найти покоя. В голове всё равно всплывает мёртвый взгляд Тэхёна, его застывшие зрачки, устремлённые в серое небо. Трясущейся ладонью Хосок навечно прикрыл его глаза, а затем наклонился и поцеловал в губы. Последний невесомый и нежный поцелуй перед… Что-то умерло внутри в тот момент. Он сделал это, он последовал приказу Тэхёна. Он скормил его порубленное тело мертвецам, швыряя конечности как можно дальше и тем самым расчищая себе дорогу. Смог сбежать. Однако это был уже не Хосок. Осознание самого себя и того, что он творил на вышке, покинули его. Хосок окончательно лишился рассудка и любых сил. И всё это он пережил ради чего? Чтобы найти мутирующего Чимина в их доме. Нужно что-то сделать, нужен последний рывок перед тем, как Хосок сведёт счёты сам с собой. Он отказался бегать и спасать свою задницу в попытках тащить жалкий смысл Жизни, потому что его больше нет. Ни в чём нет смысла. На дрожащих ногах Хосок кое-как поднимается и подходит к кровати, хватает пистолет, лежащий рядом с Чимином. Любимый командир тяжко дышит, хмурится, мучится. Нужно избавить его от этих страданий пулей в голову. Он прислоняет дуло ко лбу и снимает пистолет с предохранителя, зажмуривается, но рука немеет, лёгкие парализует, воздух не проходит в них. Выстрелить невозможно. Хосок растерял себя ещё на вышке с Тэхёном, но тогда ещё была хоть какая-то сраная мотивация сбежать оттуда… На командира не хватает духа. Пот, перемешанный с кровью, течёт по вискам. Кот запрыгивает на кровать, и Хосок понимает… Ведь нужно ещё и с ним разобраться. Но как? Убить его? Хосок и этого не может сделать. Как поднять руку на безобидное и беззащитное животное? Он даже петуха на суп не смог зарубить когда-то… Оставить кота живым на растерзание? Тоже жестоко. А вдруг рыжему проныре удастся выжить? Стадо рассосётся рано или поздно, если он притаится и спрячется где-нибудь в укромном месте. Они с Чимином будут мертвы, к тому времени тварей уже ничто не будет привлекать. Тогда котейка выберется на улицу через решётки навстречу неизвестности. Командир ведь рассказывал, что это легендарный кот, значит, должен совершить чудесный подвиг… Хосок берёт Чонгука на руки и идёт на кухню, игнорируя уродский мордоворот вокруг. Не пролезут, не дождутся. В раковину до краёв он наливает воду, вываливает всю еду на видное место, чтобы на подольше хватило. Вера в то, что котик справится сам, не покидает его. Хосок обнимает пушистого друга и гладит в последний раз, сюсюкается: «Постарайся выжить, от вонючек нужно бегать, ты уже всё знаешь и умеешь». Он отпускает его, оставляет одного и уходит, не оглядываясь. Вернувшись к Чимину, Хосок наглухо закрывает дверь в их спальню, чтобы Чонгук никак не смог к ним пролезть. Вот и всё. Нужно закончить начатое. Нужно закончить начатое, сука. Хосок снова прикладывает дуло к голове Чимина и… Снова невозможно. Мутация окончательно оккупировала совершенное тело, сине-чёрные вены на бледной коже вздулись слишком неестественно. Растерзанная до мяса нога кровоточит от укусов. Должно быть, Чимин еле вырвался из мёртвой ловушки. Проиграл, но помирать пришёл домой. Начинается истерика. Времени почти не осталось. Ещё немного и Чимин встанет с животным желанием сожрать его. Хосок в тупике. Он медленно засовывает дуло себе в рот. Точно. Нужно прострелить свою голову, тогда всё закончится, он больше не будет мучиться, не будет видеть, как умирают его самые близкие люди. Да, так будет лучше. Он немощный жалкий слабак, который не удосужился устроить командиру достойную смерть. Но себя убить будет проще, потому как никогда за свою жизнь не держался до прибытия в общину. Наверное. Он сидит спиной к Чимину со стволом во рту уже минут пять. Выстрелить не может. Как итог, Хосок не может выстрелить ни в себя, ни в Чимина. В себя не получается, потому что не смеет оставлять командира одного в таком состоянии. В командира не получается, потому что рука не поднимается, даже если разумом осознаёт, что ещё немного и глаза откроет уже далеко не командир. Хосок вообще ничего не может. Ублюдство. Ничего не получается. Хосок психует и швыряет пистолет со всей дури в стену, падая спиной на кровать рядом со своим любимым. Он берёт его за руки, связанные верёвками. В голову приходит наитупейшая идея, но, наверное… Зато они с Чимином останутся вместе, Хосок его не бросит. Он развязывает верёвки, сжимает ладонь Чимина покрепче, а затем туго связывает их переплетённые руки. Вокруг разруха, где-то пожар, слабо освещающий тьму, мертвецы неизменно ломятся, а Хосок лежит, полностью смирившийся с их концом. Последние минуты перед смертью почему-то тянутся непозволительно долго. Смерть дышит в затылок ужасная, страшная, безумная и болезненная, но её лицо будет красивым и любимым. У смерти лицо Чимина. Он и при жизни был далеко не подарок. Хосок смеётся как ополоумевший, вспоминая былые дни.       — Чимин, я тебя люблю, ну, ты знаешь… Даже таким, — Хосок говорит так, словно они, уставшие, перед сном решили поболтать как обычно. — И Тэхёна люблю. Если загробная жизнь существует, то Тэхён нас встретит там, по его данным это случится в аду. Я бы очень хотел. Мне хочется в это верить, потому что нам не привыкать жить в аду… Знаешь, я так устал, а ты меня даже не встретил. Ни кофе, ни булок, ни поцелуев, ни объятий… Так не встречают с дежурства, это не по понятиям, понимаешь? И вообще, мы планировали втроём на пикник сходить. Тэхён обещал вкусное мясо приготовить… И вот вы двое не сдержали своё обещание. Меня это… очень сильно обижает. Хочу, чтобы ты знал. Хосок рыдает в сумасшествии, чувствуя, как рука Чимина начинает слегка шевелиться вместе с его рукой. Это конец. Хосок медленно поворачивает голову: лицо косится, веки поднимаются… Чимин издаёт тихие и противные рыки, но своим узнаваемым голосом. И даже сейчас, с нечеловеческим бешеным взглядом, вытекающей изо рта почерневшей кровью, командир так красив и очарователен. Всегда и навсегда. Хосок удерживает только эти мысли, когда чувствует невыносимую боль от того, как тело разрывается на куски. Главное, что это Чимин. Пусть ест, голодный. Он всегда был голодным, начиная с их первой совместной ночи. Они в своём доме остались навечно связанными и привязанными.

***

Rugi, Konoba — On Our Knees

      Тэхён резко просыпается с чувством тревоги, оглядывается по сторонам. Всё в порядке, вот только пить хочется. Он вскакивает c постели, спешит на кухню, чтобы умыться и освежиться, а после садится за столик. Там всё ещё недопитый виски, который он глушил в одного до поры до времени. Точно. Сегодня в своём доме он не один, к нему без приглашения пожаловали шумные гости, а потом они… Поговорили и хорошо провели время. Чимин и Хосок спят на подушечном шалаше. До сих пор смешно, что они как бомжи разлеглись. Тэхёну сложновато вот так моментально уложить в своей голове произошедшее между ними. Он пьёт воду с хаотичными мыслями и пылкими воспоминаниями, но нисколько не сомневается. Нужно просто привыкнуть. Тэхён очень способный солдат, уж в их делах святой троицы явно будет проще. Разберётся. Всего-то необходимо усвоить новую дисциплину: есть Хосок, есть Чимин, а есть он, а вместе они — есть слово «любовь». Это несложно на самом деле. Не первый день друг друга знают, давно притёрлись. От переваривания новой дисциплины отвлекают странные стоны. Они слышатся тихими, но до того надрывными, что сердце сжимается. Тэхён сразу же узнаёт голос Хосока, который что-то там бормочет. Слов совсем не разобрать. Он подходит к их постели на полу, падает на колени и наклоняется, аккуратно заглядывая со спины: старший плачет, его лицо измученное, мокрое. Наверное, Хосоку стало слишком жарко, поэтому Тэхён приподнимает одеяло, замечая, как тот вцепился в ладонь Чимина. Стоит ли будить? Не хотелось бы, но странновато себя ведёт напарник. Вдруг и вовсе поплохело? Или заболел? Перепить он не мог, не в его стиле. Это стиль командира.       — Эй, проснись. — Тэхён мягко касается оголённого плеча и слегка тормошит. Хосок сразу же открывает покрасневшие глаза со слипшимися от слёз ресницами. Испуганный до ужаса. Его взгляд бегает как у загнанного зверя, а затем останавливается на Чимине, на их переплетённых ладонях. Командир спит на боку слишком крепко, совершенно не реагирует на прикосновения, пусть и сильные.       — Всё хорошо? — шепчет Тэхён.       — Сука, блять, да что же это такое… — истерично шипит Хосок, закрывая ладонями лицо и шмыгая носом. Он всё ещё не может успокоиться. Плачет.       — Кошмар приснился?       — Блять, не спрашивай, — Хосок отвечает агрессивно сквозь зубы.       — Ладно… — Тэхён понимает, что сейчас совсем не время для расспросов, но удостовериться в добром здравии всё-таки необходимо. — Ничего не болит? Тебе не плохо?       — Нет. Сколько времени?       — Почти четыре.       — Мне через два часа на пост. Командирский пост, блять. Я в душ.       — Хорошо… — он ненавязчиво обнимает, стараясь хоть как-то успокоить. — Тебе чем-то помочь?       — Тэхён, отъебись! — Хосок грубо отталкивает и принимает сидячую позу, даже не смотрит на него, отмахивается. Весь в себе. — Не трогай меня. Тэхён поднимает ладони, показывая свою безоружность, а затем отползает подальше на согнутых коленях. Ничего не остаётся, кроме как проводить взглядом обнажённого Хосока. Он так громко топает, ковыляя до ванной… Как же это не похоже на напарника, который обычно двигается аккуратно и тихо. Как змея. Сейчас это какой-то нерасторопный грузный старик лет восьмидесяти. Его бы первым сожрали за стенами. Слышится шум воды. Тэхён смотрит на безмятежно спящего Чимина, вспоминая его слова.

«Тэхён, ты заблуждаешься. Я не такой монстр, а Хосок — не такая душка, как ты думаешь».

Только думалось о том, что их любовь — это несложно, как на ровном месте случился микроконфликт. Так неприятно и больно. Раньше Тэхён не принял бы подобный выкидон близко к сердцу, но сейчас иначе не получается. Он редко видел Хосока настолько злым, настолько не идущим на контакт. В такие моменты он оставлял его одного, но далеко не уходил, не трогал. Однако сейчас слишком сложно действовать по старому сценарию. Тэхён не может оставить ситуацию как есть, даже если ему плюнули в душу с утра пораньше. Он попробует ещё раз. Может, всё проще, чем кажется, и Хосоку что-то не понравилось в их сексе? Какие ещё могут быть причины? Больше ничего провоцирующего он не делал. Тэхён натягивает домашние свободные штаны на голое тело и следует к двери ванной, становится напротив неё, облокотившись к стене и сложив руки на груди. Он понятия не имеет, зачем он тут стоит и ждёт: заходить не собирается, стучать тоже. Просто неспокойно. Вдруг Хосоку станет плохо и он упадёт? Бредовые мысли, но всё же… На всякий случай Тэхён решает быть рядом. Он уже продумывает, как ворвётся с ноги, если…       — Тебе заняться нечем? — из резко распахнутой двери выглядывает Хосок, вода капает с его волос. — Хули ты тут сторожишь? Ты думал, я не услышу? Уйди.       — Я и не старался подкрадываться. Тот уже хотел захлопнуть дверь, но Тэхён быстро реагирует и перехватывает её, дёргая на себя. У Хосока такой озлобленный взгляд, будто сейчас кинется. За версту чувствуется гнев, но Тэхёну всё равно. Бывало и хуже. Намного хуже. Тэхён не планировал мешать, но планы идут не по плану.       — Я зайду? — он любезно спрашивает с натянутой улыбкой, с силой удерживая дверь. Ещё немного и они разнесут её вдвоём, но Хосок отпускает первым.       — Ты уже зашёл. Чего тебе? Тэхён тихо закрывает за собой дверь с ощущением победы, проворачивает замок, а затем подходит ближе. За счёт разницы не только в возрасте, но и в росте, Тэхён смотрит сверху и наседает, стараясь не обращать внимания на оголённую соблазнительную фигуру. Пространство куда теснее той же бани, сложно отвлечься. Совсем недавно они с Хосоком вытворяли безумные грехи. До сих пор не верится.       — Ты про личное пространство что-нибудь слышал? — напряжённо спрашивает Хосок. Очень интересно. Тэхён его даже не касается, а напарник что-то затирает про личное пространство после всего, что у них было. Речь не только о сексе. Только одна вылазка чего стоит.       — Да, слышал, но я у себя дома. Ты у меня в ванной. Мне похуй. Так вот тебе вопрос, Хосок: мы сейчас где, на зоне?       — Что?.. Нет.       — Тогда хули ты со мной так разговариваешь? Хули ты себя так ведёшь?       — Я не понял, а ты меня воспитывать собрался?       — Если придётся, буду воспитывать, — без тени сарказма и с полной уверенностью констатирует Тэхён. Хосок моментально давится смехом и резко меняется в эмоциях, однако ближе всё равно не подходит, предпочитая держать дистанцию. Упрямый. Ну и ладно. Тэхён накидывает себе пару очков, ведь в любом случае смог сбавить напряжение.       — Ты? Меня?! Воспитывать?! — Хосок надменно тычет указательным пальцем ему в грудь. Тэхён игнорирует неприятные телесные и эмоциональные ощущения от такого жеста. — Сынок, ты попутал чего? Ты кого воспитывать собрался? Забыл, сколько мне лет?       — Вот именно, что не забыл. Для своего возраста ты сейчас ведёшь себя как долбоёб. Что, маска треснула? Быдло зэчное.       — Повтори… — у Хосока брови взлетают от недоумения и, наконец, он делает шаг навстречу. Эти вражеские искры, гонор на пустом месте — точно ничем хорошим не закончатся. Совсем не хочется вспоминать, как начиналась их история: знакомство с первым выстрелом, разборки на обрыве, драки. Нельзя откатить назад с трудом выстроенные отношения. Но, чёрт возьми, почему Тэхёну сейчас так весело?       — Долбоёб, — уверенно повторяет он. — Быдло зэчное.       — Странно слышать такое от зэка. Ты… — Хосок подходит и приближается к уху. Тэхён прямо чувствует, как старший вот-вот скажет нечто мерзкое в ответ, намекающее на символическую татуировку. — Нет, не дождёшься, — практически выплёвывает слова и отстраняется.       — Ох, ну, коне-е-ечно! Разумеется! — театрально тянет слова Тэхён, закатывая глаза. Благородство и самообладание Хосока перевешивает. Как же раздражает. Зэчного быдла в нём всё-таки меньше, а потому он не станет оскорблять, используя болевые точки и слабости. Тэхён даже не сомневается, Хосок не опустится до такого уровня. От этого факта так приятно и трепетно, что Тэхён готов растаять, но обстоятельства не те. Настроения не те.       — Я говорю, что ты ведёшь себя сейчас как долбоёб. Вот давай по фактам: что я тебе сделал плохого? За что ты так со мной? Хосок замирает, его глаза расширяются, словно только что пришло осознание. Они смотрят друг на друга в упор. Тэхён обращает внимание, как старший нервно покусывает губы и прячет взгляд. Явно запереживал.       — Я тебя… обидел? — тихо спрашивает Хосок. Есть контакт. Наконец-то, неужели.       — Нет, блять, я кипятком ссусь. Я разволновался, ты рыдал и кряхтел во сне! Я к тебе подорвался, хотел как-то помочь, успокоить, я уже и так, и сяк, а в итоге ещё и виноватым остался. Вообще не по понятиям! Ты ебанутый? Вот скажи? Приди в себя! С каждой озвученной претензией выражение лица Хосока становится всё более сожалеющим и виноватым. Тэхён понимает, что тот не со зла так себя ведёт, кажется, и вовсе не осознавал до этого момента, как дерьмово это выглядит со стороны.       — Прости меня, я… Ты просто под руку попался. Прости меня, пожалуйста. Я ебанутый, да. Я не хотел, просто…       — Ну что?       — Я в ахуе, я вообще не понимал, что происходит. Я проснулся и подумал, что Чимин мёртвый лежит… Мне кажется, я поседел. Мне правда приснился кошмар, и там ты тоже… Я тебя там… Хосок очень пытается сдержать ком в горле, но Тэхён слышит дрожащий голос. Хосок очень старается спрятать глаза на мокром месте, но Тэхёну хватает секунды, чтобы заметить их.       — Можно тебя обнять?.. — побито шепчет Хосок.       — Зачем ты спрашиваешь? — Тэхён раскидывает руки, уже готовый принимать в свои объятия. Бедный Хосок, его так хочется пожалеть. Старый дурак.       — Подожди, а ты… помнишь, что у нас было? — зачем-то осторожничает. Дикий зверёныш вот так сразу на руки идти не хочет.       — Конечно, помню. Я всё-всё помню. Я из вас двоих самый трезвый и активный. Между прочим, когда ты вырубился, мы с Чимином продолжили. Так что если он и мёртвый, то только потому что заёбанный в прямом смысле. Может, для своего возраста ты доблоёб, но ты тоже трахаешься охуенно.       — Тэхён…       — Ну что?       — Блять, не знаю. И тебе нормально это? Ну… ты к этому как относишься?       — Нормально. Грех как-то жаловаться. Что вышло, то вышло, я даже не хочу думать о том, плохо это или хорошо. Я чувствую себя хорошо и хочу, чтобы вы с Чимином чувствовали себя хорошо, остальное меня не волнует. У меня как будто гора с плеч, спокойно вздохнул наконец-то.       — Я рад, ладно… Я просто боялся, что ты пожалеешь, что ты потом будешь делать вид, мол, ничего не было, что это ошибка и…       — Ничего не изменилось, никаких ошибок. Хотя… нет, изменилось. Я слишком заебался волноваться и много думать, вот честно. Так ты долго ещё мяться будешь? Хосок смотрит на него растерянно, но в то же время пронзительно, словно анализирует услышанные слова на предмет лжи. Стоит весь мокрый, голый… Господи, упаси грешную душу Тэхёна. Кажется, у Хосока в голове полнейший бардак, мечется из угла в угол, покоя не находит. Тэхён хватает полотенце с крючка и укутывает его, промакивая влагу. Ну какой пост командира ему сегодня?       — Иди ко мне. Всё хорошо. Тэхён прижимает к себе, не спрашивая. Гладит по голове и целует в макушку. Хосок упирается головой ему в плечо, а затем и сам протягивает руки, обнимает с тяжёлым вздохом.       — Никто не умер. Сам подумай, ну это же бред. Мы неубиваемые тараканы, как Чимин говорит.       — Да я это всё понимаю, просто… Если бы ты увидел то, что я видел…       — Я всякое видел, Хосок. Давай ты не будешь быстро седеть, а я буду делиться с тобой своей молодостью.       — Давай закроем тему про мой возраст.       — Напрягает?       — Да.       — А почему?       — Я уже тебе рассказывал, ещё тогда, в психушке.       — Вспомнил, ну… Хосок, я уже говорил тебе, что ты отлично выглядишь, — Тэхён проводит пальцами по мокрым волосам, словно расчёсывает. Чимина это успокаивало, может, и Хосока успокоит.       — Не так было. Ты говорил, что я выгляжу нормально, — Хосок язвительно выделяет крайнее слово. Он льнёт щекой к плечу, и Тэхён едва чувствует кожей колкость щетины.       — Вот видишь, какая у тебя хорошая память, а у стариков не такая! Я тогда не мог сказать по-другому, это было бы странно. Ну хорошо… Ты выглядишь явно моложе, у тебя безупречная физическая подготовка и выносливость. Ты очень красивый, Хосок. Вот сам подумай, ты же мне пиздец как нравишься, а я вообще не из этих… Понимаешь, насколько ты крутой? Ты очень надёжный человек, мне это важно. Я вообще завидую твоей выдержке. Не знаю, как тебя ещё утешить. Чимин с этим точно лучше справится. Ты же знаешь, он умеет поддерживать и подбирать слова. Разве он тебя не подбадривает? Ну, комплименты там и всё такое.       — Конечно, он говорит мне комплименты, но это другое. Я ему не рассказывал это так, как тебе. Мне как-то стыдно.       — Чего стыдного-то?       — Не знаю… Рядом с Чимином мне очень хочется быть на уровне, соответствовать ему. С тобой теперь ещё сложнее, потому что ты ещё моложе, выше, я на твоём фоне… У меня ещё меньше уверенности. Меня это раньше не так сильно парило, но сейчас… Сам понимаешь.       — Серьёзно? У-у-у… сколько у тебя заёбов. Но ты был таким уверенным и развязным недавно, я бы не подумал даже. Тэхёна это смешит. Он столько мучился из-за неразделённых чувств к нему, а Хосок считает себя каким-то недостойным, некрасивым, старым… Тэхёну он так нравится, что приходилось дрочить и плакать. Вот почему Хосок не понимает, насколько он хорош? Впрочем, учитывая всё, что он пережил, эти тараканы в голове — меньшее, по сравнению с настоящим безумием, который любой бы поймал на его месте. Но разве этой ночью Тэхён недостаточно показал своё отношение и восхищение? Может, нужно…       — Ладно, всё, а то… — шепчет Хосок и медленно отходит.       — Чего? Не опоздаешь, у меня время на контроле. — Тэхён не отпускает, ползёт ладонями к талии, притягивая к себе. Смотрит в глаза, выжидает, провоцирует, не в силах сдержать улыбку. — Точно, ты же у нас сегодня командир… — А затем наклоняется и целует в губы. Хосок сразу же отвечает на поцелуй, его тело окончательно расслабляется в объятиях. Тэхён не напирает, сам наслаждается нежностью и неторопливостью, но вспоминает снова… Хосок без одежды. Это вызывает желание углубить поцелуй, приспустить полотенце с плеч, посмотреть на них. Тэхёну по-особенному нравятся его слегка заострённые плечи и ключицы.       — Ты же меня дразнишь. — Хосок отстраняется, и полотенце падает на пол.       — Но ты же хочешь?.. Тэхён получает ответ быстрее, чем ожидал. Он откидывает голову, чувствуя блуждающие влажные губы на своей шее, затем груди. Своими тонкими ладонями Хосок пролезает под его свободные штаны, сжимая ягодицы.       — Пиздец хочу. — Хосок придавливает его к двери, толкаясь пахом, и как же хорошо, что Тэхён запер её на замок. Они в уютной тесноте, оттого возбуждение ещё сильнее. Веет некоторой ностальгией их последней вылазки. Тэхён подхватывает его на руки и слегка подбрасывает для удобства. Хосок сразу же обвивает торс ногами крепким хватом, держится, дополнительно ухватившись за шею, но Тэхён всё равно поддерживает одной рукой. Теперь Хосок значительно выше, это позволяет целовать его грудь, живот, слегка покусывать соски, а второй рукой обхватить уже возбуждённый член.       — Боже… — Хосок сладко мурлычет от прикосновений, извивается, и Тэхён не отрывает взгляда, замечая каждую малейшую судорогу удовольствия по телу. Одной ночи явно было мало, чтобы изучить Хосока полностью, однако само изучение не менее приятно. Собственный член давно стоит колом, упирается в штаны, поэтому Тэхён приспускает сначала их, а затем и Хосока по своему торсу, но не входит в него. Оба не подготовлены, презервативов нет. Он толкается между ягодиц, и этого оказывается более чем достаточно. Главное — чувствовать Хосока, который уже сам скользит своей задницей по члену.       — Ты очень красивый, — шепчет Тэхён, прежде чем поставить засос на шее, одновременно надрачивая ему член. Какое-то придурковатое желание, но как же хочется.       — Ты тоже, Тэхён, ты… ах, сукин сын. Хули ты кусаешься?       — Твой же сын.       — Что ты несёшь… — Хосок посмеивается с похотью, Тэхёна не обманешь. Этот абсурд заиграл новыми красками аморальности. — Ну мой.       — Крепко держись за ванну, ладно? Хосок молча кивает, и Тэхён отпускает его, усаживая на бортик. Тот не теряется и закидывает ноги на его плечи для дополнительной опоры. Отлично, так намного удобнее. Вдруг Хосок обиделся, что только Чимину досталась такая ласка вчера? Тэхён целует внутреннюю часть бедра, обхватив руками, и поднимается выше, берёт в рот и действует по своей проверенной методике. Чимину точно понравилось.       — Для христианского натурала слишком хорошо… — шепчет Хосок с насмешкой, зажмурившись, а Тэхён не останавливается, сильнее создавая вакуум во рту. Отвечать на вопросы Хосока он не собирается. Тот не дурак, уже наверняка догадался о причинах «слишком хорошо», потому что сам отсасывал надзирателю за подачки. Это ещё один секрет о напарнике, который Тэхён помнит и хранит. Отсос в тюрьме — вторая валюта после сигарет. Хосок вдруг останавливает Тэхёна и слегка отталкивает, заставляя сесть на пол, а затем сам садится сверху. Он толкается бёдрами, трётся членом, и Тэхён чувствует вязкую влагу на своём животе. Хосок целует, и какой же он ненасытный. Кажется, целоваться ему нравится даже больше, чем толкаться членом в горло. Он мастурбирует Тэхёну, стараясь одновременно удовлетворить и себя, поцелуй ни в коем случае не разрывает. Тэхён слишком бессилен в этой ситуации, чтобы проявить какую-то инициативу и активность. Он в заложниках, хоть и совершенно не ограничен в действиях. От этого безумно хорошо, чтобы прерваться хотя бы на секунду. Слишком нравится то, что Хосок делает, как требовательно, страстно и в то же время нежно обращается с ним. Хосок вместе с Чимином раскрепостили его ещё этой ночью, благодаря чему Тэхён чувствовал власть и доминирование, но сейчас, кажется… Что бы Хосок ни сделал, Тэхён на всё согласен, даже если тот приставит оружие к виску или отрубит ему голову. Безоговорочное доверие и единение. Чувствуется старшинство любимого напарника, пусть вчера он и был в принимающей позиции. Наверное, это некое великовозрастное мастерство Хосока, иначе как объяснить настолько полярные ощущения. Хосок доминирует, но одновременно позволяет доминировать другому. У Тэхёна даже нет желания оттягивать оргазм, он кончает первым, постанывая в чужие губы. Внимание переключается на Хосока, и Тэхён слегка ударяет его по рукам, заводит их за спину, крепко удерживая кисти в своей ладони, а второй мастурбирует ему. Хосок сидит на нём, упираясь коленями в пол. В руках Тэхёна он податливый, отвечает на любую ласку. Безумная прелесть. Тэхён доводит его до разрядки, после чего Хосок обессиленно прижимается к нему и обнимает.       — Ладно, воспитывай, — шепчет Хосок, тяжело вздохнув, и Тэхён не может сдержать смеха.       — Я тебя провожу… — Тэхён закрывает глаза, сидя с ним в обнимку. Отпускать совсем не хочется.       — Конечно, проводишь.       — Для начала слезь с меня, вытри живот и оденься.       — А ты заставь меня, я никуда не хочу. Хочу обратно к нам в постель…       — Я бы за тебя вышел, но я Чимину уже пообещал помочь.       — То есть… Ты с ним как напарник идёшь?       — Ну да, а что? На минуту повисает тишина, и напряжение нарастает, сгущается в пространстве, пока Хосок молчит.       — Блять, да ничего! — Хосок дёргается, отстраняясь с вопросительным взглядом глаза в глаза. — Я ему сколько раз предлагал, он отказывается со мной ходить, помощь от меня не принимает. Что за хуйня? Он тебя прямо сам попросил помочь?       — Нет. Я предложил, он обрадовался и согласился.       — Вот так просто?! Ну нихуя себе! А когда я предлагаю, он не радуется и не соглашается!       — Блять, ты ревнуешь, что ли? — Тэхён похлопывает по заднице ёрзающего на нём Хосока. Как же забавно он возмущается, главное, не засмеяться.       — Нет, это не ревность, я просто не пойму, почему с тобой он идёт на дежурство, а со мной — нет. Я херовый напарник? Херово свои обязанности выполняю? В чём дело?       — Ты — самый лучший напарник на свете. Думаю, есть причина, и это не потому, что ты плохой.       — Ладно, потом разберусь. Тэхён ласково проводит ладонью по спине, снова прижимая к себе, успокаивает. Хосок вновь податливый, как котёнок.       — Так тебе получше стало? — Тэхён переводит тему с надеждой получить удовлетворительный ответ. Между прочим, он и правда сильно разволновался за Хосока, поэтому столь же сильно хотел эту ситуацию исправить. Кто он в конце концов, мужчина или нет?       — Да, мне лучше. Спасибо. Извини ещё раз за сегодняшнее, я правда не со зла. Лучше тебе не находиться рядом, когда я такой.       — Я буду рядом в каком угодно твоём состоянии.       — Блять, Тэхён, лучше не лезь, ты меня знаешь. Да и вообще… это слишком сентиментально.       — Есть момент, но я говорю по фактам. Если ты хорошенько вспомнишь, то так было всегда. Ещё до этого всего.