Четырёхглазый

Welcome to your life,

There's no turning back...

Lorde — Everybody Wants To Rule The World

***

За несколько дней до совместного похода напарников на йогу

Audiomachine — Through the Darkness

— Я должен Вас предупредить, — сказало Куникиде единственное привидение, поднявшееся с задней парты в опустевшем классе, — основное условие нашего диалога — полное молчание. Всё, что Вы увидите и услышите, предстоит забывать каждый раз, когда открываете рот, иначе Вас в лучшем случае упекут к душевнобольным, а в худшем — поймают и будут пытать, пока не расскажете всё. Понятно ли это? — Вы помните про моё правило? — эспер скрестил руки на груди. — Если я иду за кем-то в любую дверь, я должен знать, что там. К слову, куда исчезли ещё двое? — Господин-через-пять-секунд отбыл приглядеть кое за кем, Господин-я-знаю-что-ты-сделаешь ушёл помочь другу. И я отказываюсь говорить, пока Вы не примете моё, Ведьма-которая-видит-сны, — вечно замерзавшее привидение отпило ещё глоток кипятка из тонкой чайной пары. — Какому другу? Этот военный явно не из Японии, едва ли кого-то здесь знает. Ответьте, пожалуйста, он нарушил договор? И потом: если всё настолько опасно, зачем об этом рассказывать? — учитель прошёл к гостю, но тот посмотрел на него прохладными светлыми глазами невероятно спокойно. — Всё в порядке: коллегу пригласили и попросили о поддержке. Причина проста: грядёт буря. Единственное, что я могу предложить — информацию, чтобы все Ваши дорогие люди пережили её лучше, чем я сам, — призрак снял наушники, поправил причёску и отложил их на столешницу назад. — Так что Вы решили? — Защита Агентства в приоритете, однако... Почему «Ведьма»? — Доппо замер. Сомнения переполняли голову, кличка не нравилась сильно. Дело отдавало чем-то весьма зловещим и, что хуже всего, абсолютно реальным. — Если кто-то узнает, немедленно явится европейская «Святая Инквизиция» и с удовольствием отправит Вас на костёр, — с улыбкой повторило привидение. — И да: как только я открою рот, Вы потеряете контроль, потому что я был способен контролировать подпространства намного лучше Вас. Куникида присел на одну из ближайших парт. Ситуация казалась патовой, ведь призраки делали всё, что их мёртвым душам было угодно: недавно его руками довели до истерики врача ВДА, кого-то включили в круг знающих, хотя договаривались об обратном, а теперь ещё и его записали в покойники заочно. Правда, Дазай отлёживался с непонятной болезнью, Йосано-сан и Фукудзава-сан присматривали за ним лично, никого не подпуская близко, а они с Рампо и Танидзаки решали офисные проблемы. Нехватка даже одного из действующих оперативников и сокращение рабочего дня директора ощущались остро. Особенно не доставало удивительно точных предсказаний напарника: с его исчезновением миссии затягивались, и одарённый запоздало понимал, как именно следовало всё провернуть, чтобы процесс шёл легче. Новенький, несмотря на вечные задержки отчётов, безделье на работе и внешнюю расслабленность, стал ценным членом коллектива быстрее него. Сам бывший учитель не умел настолько искусно делать прогнозы относительно чужих действий. — Полагаю, я должен, — Куникида тяжело выдохнул и обернулся на сидевшего за партой мужчину. — У меня, правда, есть лишь два часа в сутки, но вот в ближайшее время побольше, я попробую выспаться после... Всего. Если я — Ведьма, то как мне обращаться к Вам? Имена не имеют значения, Вы сами сказали в начале, но нужно как-то отделять нас друг от друга — одна бойня в лесу чего стоила, сутки еда к горло не лезла. Я снова буду наблюдать за всем от первого лица? — В тех случаях, когда я не смогу передать всё иначе, — призрак пересел ближе и надел меховые наушники на голову хозяина класса. — Бумаги не жалко? — Нет, — Доппо повернулся к стеллажу с журналами. — Я не помню, что именно туда ставлю, наверное, ничего важного. — Хорошо, — гость пружинисто поднялся со своего места, обвёл подушечками пальцев по контуру конструкцию: ту залило алым светом. Он протянул руку детективу — под подушечками пальцев оказалась тёплая фетровая перчатка. — Я представлюсь последним именем, которым ко мне обращались. Очень приятно, Ведьма. Я — Рандо. Добро пожаловать. Реальность пошатнулась. Опорные балки класса треснули, с потолка посыпалась пыль. По стене напротив, с треском распарывая бумагу и бетон, расходилась чёрная трещина: она ширилась и разрушала созданный мир мелко задрожавшего одарённого, пока не расколола пол под его ногами, и оба стоявших на краю человека не провалились вниз, сливаясь в общую тень. Под ногами пустота сияла малиновым и золотым.

— Способность: «Озарения»! — произнесли в наушниках у почти завопившего Доппо. — Я начну с того момента, когда получил своё последнее имя, — спокойный голос Рандо дрогнул, и они оказались Ками весть где.

Fleur — ...И Солнце встаёт над руинами

Куникида, паривший над полом, наблюдал за тем, как две фигуры, осторожно разоружая на своём пути охрану, тихо разнося кодовые замки, пробирались внутрь по белоснежному лабиринту коридоров с десятками абсолютно идентичных дверей. Он следовал за ними, перебрасывавшимися фразами на французском, и, что удивительно, хоть никогда не учил язык, отчётливо понимал речь. Пока одарённый осваивался, один добрался до какого-то гигантского подобия стеклянного мерного цилиндра, разбил его и вытащил оттуда тонконогого, обмотанного проводами поверх подобия пижамы ребёнка, перемазанного гелеобразной жидкостью. Мальчишка, весь в чёрно-синих разводах, повис в руках спасителя без движения. Его в спешке обтёрли первым попавшимся куском материи, запахнули в куртку второго, вдели тоненькие ручки в рукава. Первый помог коллеге устроить ношу за спиной так, чтобы не сползала, и, развернувшись, оба побежали назад, петляя — так меньше бросались в глаза стекавшие с украденного капли. Детектив обмер. Сквозь фоновое внутреннее напряжение — его собственное сдавливало не грудь, а участок под солнечным сплетением — Куникиду захлестнуло волной паники. Лицо извлечённого из колбы человека было мучительно знакомым: эти светлые брови, замызганные, но определённо рыжие волосы, большие глаза... «О, Ками, это же Чуя. Рандо-сан, Вы серьёзно? Это Чуя? Накахара Чуя?» — Доппо попытался затрясти державшего призрака, но тот сдавил пальцы правой руки столь беспощадно, что её прострелило болью. — Слушайте внимательно, — строго проговорил гость в правый наушник. Кисть по-прежнему ныла, когда двое, бежавших назад с драгоценным грузом наперевес, резко разошлись во мнениях посреди какой-то стройки. Рассказчик, ещё живой и одетый полегче, получил ранение в руку, пытаясь уговорить настолько прекрасное, что детективу резко стало стыдно — и за все свои вещи в наполовину кухонном шкафу, и за дешёвую косметику в душе, и за крохотное жилище — создание идти назад, к субмарине, чтобы изъятый объект обучили контролировать дар в каких-то силовых структурах. Создание — судя по всему, напарник явившегося во сне привидения — ответило категоричным отказом и предложило взять с собой младшего брата, сбежать и воспитывать ребёнка где-нибудь подальше от Правительства. В окружении врагов завязался бой насмерть.

Доппо дёрнуло, в наушнике послышалось нечто извинительное, и тут он открыл глаза напротив этого богоподобного существа, способного превратить маленькую пулю в метеорит. Эмоции сначала раздвоились, а позднее поглотили его с головой. Сам Куникида ощущал животный ужас и обречённость перспективы дать отпор: в реальной схватке все имевшиеся у него навыки оставались бесполезными против настолько мощного дара. Идеалист должен был погибнуть ещё в момент выстрела. Рандо при жизни оказался явно сделан из другого теста. Он невозмутимо распахнул дополнительные золотисто-алые подпространства, раскидав сбежавшуюся охрану, загнал в одно из них оппонента, с которого слетела очень знакомая шляпа, и, вытащив из-под пальто длинный нож, закреплённый в Ками весть чем набитом плотном корсаже, сжимавшем живот под верхней одеждой, пошёл в атаку. За его спиной поднялось с земли нечто невообразимое: ещё один эспер, вооружённый двумя мачете, похоже, способный по желанию увеличивать количество рук, ног и оружия в них. Мысленно призрак отдал ему команду рубить конечности и ни в коем случае не трогать голову. Две фигуры хладнокровно загоняли третью в угол возникшей иной реальности, уверенно мигрируя по вздыбившим спины руинам мостов. В них со свистом летели пули, всюду оставались широченные воронки от взрывов, но было стерильно чисто: странный одарённый запрограммировал это место ни за что не воссоздавать ни обломков, ни пыли. Напарник пытался улететь, но его хлестало силовыми волнами, прибивало ими к земле. В ответ мужчина, похоже, уменьшал свой вес и пытался бросать в соперника всё, что только подворачивалось под руки. У бывшего учителя перед глазами разворачивались иллюстрации медицинских справочников и красочные фото с мест допросов: как именно отрубать бедняге ноги приходилось вспоминать прямо на ходу, продолжая отбиваться и ставить щиты, пока у того не закончились патроны. От идеи ножом кого-то разделывать Куникиду замутило, а привидение, методично сносившее летевшие в лоб и с боков конструкции, невозмутимо шло вперёд и продумывало план действий, хотя внутри оно не просто стонало — громко безостановочно завывало, глотая слёзы: «Прости меня, прости меня, прости меня». С грохотом обломки зданий пригвоздили распушившегося избытком рук нечеловека к земле и погребли под собой окончательно, когда первый удар ножом поразил в бедро отскочившего на перила без пяти минут врага. Из неглубокого пореза брызнула кровь, оппонент отшатнулся, сжав зубы, и только потому второй замах не достиг цели. «Больно... Тебе так больно, милый. Потерпи немножко, я постараюсь быстро, немучительно, я задену артерию, ты потеряешь сознание и, раз я контролирую это пространство, остановлю кровь и зациклю это место само на себе, а вытащу тебя только дома, хорошо? Один укол и больно больше не будет, обещаю. Нужно потерпеть, солнце моё, это для твоего блага. Всё будет хорошо. Господи, Поль, во что ты меня втянул», — лихорадочно говорил Рандо. Двое замерли друг напротив друга, тяжело дыша. Штанина мокла, красные капли стекали на разрушенный мост с острия лезвия. Соперник, державшийся за порезанное место, вынул свой нож откуда-то, сжал его свободной рукой, посмотрел на ранившего его одновременно со смесью страха и чего-то ещё, очень напоминавшего разочарование, но не торопился атаковать. Кто бы только знал, как больно и страшно стало под этим взглядом внешне невозмутимому привидению: сердце его обливалось кровью, руки тянулись убрать оружие и вытащить из корсажа комплект для оказания первой помощи. Для напарника такая травма была незначительной, дух это понимал, но лучше бы себя пырнул, он, ещё пять минут назад уверенный, что сможет разделать Поля как курицу, не влезавшую в духовку. В груди мучительно ныло, ладони потели, в горле пересохло. Он был готов остановиться и капитулировать: уничтожить это прекрасное создание оказалось выше его сил. «Рандо-сан, у Вас личная драма, я понимаю, вот вас стоит двое, всюду обломки, это чудовище под ними, но где Чуя, которого Ваш друг нёс?» — спросил Доппо. Работа с детьми обязывала его постоянно контролировать перемещения подопечных, чтобы те не убились, и в Агентстве опыт, как ни странно, помогал: позволял выводить потенциальных жертв из опасных мест раньше, чем случалось что-то плохое, за редким исключением. — Смотрите, — ответил призрак. Пока оба зазевались, Поль атаковал. Рандо увернулся, хотя мимо пролетело нечто очень жуткое, пробившее в подпространстве впечатляющую брешь. Напарник застонал и стал во что-то превращаться, исходя чернотой, но вынужден был прерваться: сбоку оба сражавшихся эспера заметили какое-то движение. Объятая багровым пламенем фигурка в развевавшейся на ветру пижаме, с ног до головы покрытая кровавыми узорами, медленно поднялась в воздух и, истошно заорав, обрушила на них нечто невообразимо страшное непонятной природы, распахнув белые глаза. Времени ни на что не осталось. Одарённый простроил серию подпространств, но сила взрыва была столь велика, что разметала их все, и смела бы его, если бы эспер не продолжил возводить менее детальные реальности одну за другой, пытаясь погасить часть направленной энергии. Стараний оказалось недостаточно: последняя стена рухнула, и Рандо впечатало в обожжённую землю с чудовищным разгоном. Куникида орал в этом мире и, возможно, за его пределами, но никто не пришёл его будить. Картинка снова распалась, одарённого вышвырнуло из тела. Доппо уже со стороны смотрел, как с трудом поднялась долговязая фигура в лохмотьях, надела на голову чудом уцелевшую шляпу и побрела прочь из глубокой воронки. — Так возникло место, известное ныне как «Чаша». Я остался жив только по той причине, что мой коллега обладал подобной силой, следовательно, у меня был опыт работы с ней. К сожалению, после этого я забыл почти всю свою жизнь до, наверное, сказалось сотрясение, — мягко заговорил дух, паривший поблизости. — На ночлег меня, обессиленного и беспамятного, угораздило попроситься к мафиози, собственно, именно так я и присоединился к Портовой Мафии во времена кровавого террора. Сейчас Вы видите: меня забирают якудза. Вон тот, слева, неправильно прочитал мою фамилию на подкладке шляпы, с тех пор я — Рандо. — Подождите. То есть, это, выходит, прозвище. Поэтому имена не имеют значения для Вас? — Куникида растерянно наблюдал, как тощий растрёпанный силуэт, обмотавшийся найденной на улице полиэтиленовой плёнкой, усаживали в служебную машину. Детективу очень хотелось отвести невезучего одарённого в лазарет или хотя бы укутать во что-то более удачное, чем надетое на него подобие вещей. — Не только. Всё дело в том, что я, как и мой коллега, бывший агент европейской разведки. Позывной — Артюр Рембо. Моё настоящее имя ничего не даст Вам, Ведьма, ведь оно — Поль Верлен, — призрак наклонил голову, созерцая печальную сцену. — Поль?! Как? А кто тогда был против Вас в том бою? — Доппо окончательно запутался. Дух повёл подушечками пальцев, точно пытался уменьшить изображение на экране смартфона. Они резко удалились от места событий, материализовались на одном из висящих в бесконечном, наполненном водой «Нигде» мостов, и полуразрушенные ажурные переходы поднялись множеством арок в золотисто-малиновом зареве. — Мой демон. Моя полуночная буря. Моё танцующее божество. Неужели Вы не поняли? Не частный сыщик, а горе луковое, — вздохнуло привидение и материализовало себе чашку чая, поправило толстый шарф и застегнуло ботинки на последний ремешок. — Самый дорогой мне человек, если он сам согласен с такой оценкой. Забавно: пока я был рядом, Поль всегда страшно злился, когда я так говорил про него, но и я не знал, до какой степени его задевали мои слова. Возможно, долгая служба ожесточила и ослепила меня. Я действительно хотел рассечь его, потому что верил: так будет лучше. Я никогда не давал ему настоящего выбора, ведь сам не имел его. До сих пор думаю, были бы мы трое в порядке, согласись я с ним, хоть понимаю, что нет. Разведка бы направила за нами куда более серьёзную погоню, чем мы оба. — Это кого же? Чую? Так ему тут было лет восемь, не больше, — член ВДА потряс головой. После увиденного схватка с Акутагавой больше не казалась страшной, вопреки тому что едва не отправила к праотцам. В боку закололо по линии шрама. — Поверьте, много кого. В Японии лет десять назад, даже больше, кстати, была известной боевая пара эсперов. Две службы разведки в Европе до последнего подозревали друг друга из-за неё в заговоре и готовились к полномасштабной войне: все говорили, что первый — из Англии, второй — из Германии. Общались эти агенты в рамках заданий строго на немецком и английском в государстве, где эти языки популярностью не пользовались. Я долго искал информацию о них. В итоге собрал немало интересного хотя бы потому, что никто с Запада никого туда не высылал. Желаете приоткрыть завесу тайны? Третью за сегодня вещь, после которой Вас убьют, если сведения просочатся во вне. — Если уже третью, наверное, хуже не будет, — Куникида кивнул, поглядел внимательно на привидение. — Там обошлось без боёв? — В моих воспоминаниях — да. Я никогда не имел с теми двумя дела, — лукаво улыбнулся Артюр, поманил к обломкам, на которых вполне можно было сидеть, и передвинул к собеседнику пухлую папку. — Искренне советую прикусить ленточку, Вы очень эмоциональны, как для частного детектива. — Допустим, — Доппо подтащил к себе документы, заглянул в них и уронил на колени. Закусил манжету левого рукава, поорал так, прикипел взглядом к бумагам. — Вы меня обманываете, да? — он поднял взгляд на Рембо. Тот покачал головой, продолжая улыбаться.

Three Days Grace — Strange Days

Под обложкой лежало потёртое фото из знакомого до последней половицы бара, где они с Чуей встретились впервые. В полумраке на высоком стуле, удобно устроив ногу в остроносой туфле на перекладине и вытянув вторую вниз, забыв о глубокой кружке с чем-то неподалёку, курил тонкую сигарету молодой, но очень узнаваемый босс Мафии. Без плаща, но уже в красном шарфе, в тёплой осенней куртке и, кажется, пуловере, он выглядел просто донельзя довольным собой и расслабленным. Чуть повернувшись, Мори, напоминавший то ли гадалку, то ли безумного пророка, экспрессивно жестикулируя свободной рукой, вещал что-то в темноту за спиной, где стоял второй человек. Его традиционная одежда, меч на поясе не смущали — мало ли таких в послевоенной стране было, но белые, сиявшие на свету волосы, частично прикрывавшие глаз, бесстрастное выражение лица, сама позиция, позволявшая контролировать окружающее пространство, чтобы в любой момент извлечь оружие... Несомненно, перед ним был Фукудзава-сан. — Как? Они же враги, — хрипло произнёс Доппо. В голове не укладывался растекавшийся на стуле вечно собранный глава окрестной преступности и причина его тотального пофигизма, несвойственного мафиози. — Стали врагами, но я бы поспорил, — тонко усмехнулся шпион, — очень сложно ссориться с тем, кто возвращает в точку спокойствия, или с тем, останется на твоей стороне, когда все остальные отвернутся, даже если потом предъявит счёт. Как они сошлись, я так и не узнал, но прошлое у обоих занимательное. Посмотрите дальше. Набрав воздуха в лёгкие, Куникида вчитался в досье и замер. Рандо почти любезно материализовал чашку чая и подвинул её поближе — от напитка разило валерианой и сердечными каплями, жижа наверняка была просто непередаваемо горькой, но бывший учитель проглотил её, не почувствовав вкуса. Директор никогда не обсуждал свою историю ни с кем. Пришедшему в Агентство одарённому хватало и того, что перед ним находился явно умудрённый жизнью мастер ближнего боя, большую часть молодости посвятивший совершенствованию навыков, а позднее работавший телохранителем, возможно, на Правительство: такой авторитет сложно обрести иначе. Глубоко в душе по-буддийски спокойному начальнику эспер немножко завидовал строго белой завистью и желал приблизиться к его уровню внутреннего дзена, стать чуточку идеальнее и сильнее что духом, что телом. В своих выводах он не ошибся. Телохранителем наставник и правда был, но до этого трудился на полигонах, обучая одарённых, а позднее работал на Правительство в качестве наёмного убийцы: в неспокойные времена Великой Войны он уничтожал политиков, ратовавших за продолжение боёв. Десятки снимков в досье доказывали, насколько хорош он был в своём деле. Кровавые росчерки на трупах, ещё недавно охранявшихся сильнее, чем среднестатистические швейцарские банки, подтверждали это. Куникида отупело листал бумаги, пытаясь подсчитать количество убитых, включая охрану. Когда число перевалило за сотню, ему придвинули вторую чашку. — Это неправда, — перед глазами рябило от тёмных или красных пятен на снимках. Руки затряслись, по щекам текло. — Этого не может быть по-настоящему. Это всё кошмар, и я сейчас проснусь. Это неправда! — Правда. Чистая. Я решил предупредить Вас о том, с кем Вы связались, потому что Вам жить с последствиями. Для сыщика Вы пугающе доверчивы и местами наивны, как ребёнок, — ровно проговорил француз. — Когда-нибудь Вас это погубит, если продолжите в том же духе. Неужели не спрашивали ни о чём таком? Не копали? — Под своих? Зачем мне? Президент... Перестал убивать незадолго до завершения войны, так? — проговорил Доппо. — Да. Тогда же он разорвал отношения с частью прежних коллег и попробовал затаиться, разумеется, не вышло. Возобновил работу он уже в качестве напарника одного врача, — Рандо кивнул. Бывший учитель углубился в чтение снова, стараясь абстрагироваться от эмоций. Получалось с трудом. Прошлое Огая Мори казалось обычным, за исключением инцидента на Токоями-Дзима — там произошло нечто настолько мутное, что распутать не получилось даже у прибывшего из Европы шпиона. Таблица по делу пустовала в столбце «Доказательства»: ни трупов, ни жетонов, ни чего-то ещё, кроме убийцы, военные не нашли. Единственной косвенной уликой стали как в воду канувшие родственники участников событий. Пугало одно: девочка на снимках. Очень знакомая девочка с тесаком. Куникида, глядя на фотографию солдат и малышки, горько пожалел о том, что сунулся. Сделав выдох поглубже, он переместился к разделу, посвящённому историям, связанным с неизвестными эсперами — там было на огрызке бумаги записано по-французски подобие легенды.

Lorde — Everybody Wants To Rule The World

— Вслед за алым заревом перед боем на закате придёт сияющее белое пламя взрыва и всё, что оно не обратит в прах и пепел, задушит чёрная гарь, — прозвучало в наушниках. — Глуп тот, кто восстанет против открывающего охоту в сумерках и завершающего её с восходом, ибо там, под покровом ночи, танцуют лишь те, чьи глаза зрят в будущее, пока клыки и когти рвут глотки в настоящем. И только при свете дня полиция пожинает плоды их труда. — Звучит, как бред сумасшедшего или чудаковатая загадка, — живой нахмурился. — Кто это сочинил? — Доподлинно неизвестно. Неужели Вы не слышали эту присказку из трущоб? В суеверном страхе её твердил до последнего один контрабандист, пока не пропал, — покачал головой Артюр. — Тот, который всплыл потом где-то в Токио? — уточнил Доппо. — Он самый, — подтвердил призрак. — Я не понимаю другого: судя по датам и Вашей истории, Вы утратили память раньше всех этих заметок. Почему искали дальше? — Я забыл почти всю свою жизнь, но иногда воспоминания возвращались обрывками. Одна из этих легенд показалась мне ниточкой к человеку, которого я считал погибшим. Я не смог не потянуть за неё и, поскольку это не затрагивало дел босса тех времён, накопал достаточно. Полагал, что «белое пламя взрыва», который я частично восстановил в голове, это либо Поль, либо его убийца. Ошибся, — разведчик прикрыл глаза. — Прежний шеф Мафии просто уничтожал людей. Он не ценил меня, посылал на самые безнадёжные миссии в качестве пушечного мяса, а я выживал раз за разом, уходя в подпространство и воссоздавая щиты раньше, чем меня убивали, практически на голых рефлексах. Жнец Йокогамы их искал, но я не собирался помогать после всех злоключений, потому он до последнего мига даже не подозревал, что гарь кружила рядом, заручившись поддержкой нескольких эсперов, чтобы вскрыть ему глотку в удобное время. Я стал участником заговора наравне с ещё одним Вашим знакомым. Итог мне очень понравился, пока я не осознал, для чего всё это было затеяно. Куникида потянулся за третьей чашкой, приговорил её и углубился в записи и нагромождения газетных вырезок: загадочные убийства, магическим образом раскрытые кражи, пропавшие очень вовремя опасные одарённые, несколько исчезнувших без следа политиков — страницы топорщились от фотографий с дел, совершенно не связанных, на первый взгляд. Удивительнее всего были показания немногих свидетелей. Те никак не могли определиться, на каком языке говорили преступники, не были в состоянии описать их внешность, приплетали ёкаев, сатану и ангелов. Один отличился: насчитал на месте преступления аж троих человек, причём третьим счёл вооружённое привидение, пробежавшее по водосточной трубе на высоте третьего этажа. — Как Вы установили, что этот сумбур взаимосвязан? — Доппо поднял голову на собеседника. — Для меня Ваша логика не вполне обоснована. — Всё очень просто. Каждая операция, описанная здесь, обрубала целый каскад действий Порта тех времён. Ликвидация Исполнителей, передача ценных бумаг нужным людям, контратака на подпольную лабораторию, уничтожение снабжавших высококлассным оружием и Мафию, и Правительство из-под полы чиновников, прикарманивавших деньги от торговли, — Рандо показывал на дела, чётко отстраивая хронологию. — И потом... Вы можете себе представить существо, способное пройти по узкой скользкой водосточной трубе после дождя с грузом наперевес, не упасть, а до этого отбиваться вот так, чуть ли не вышибая стены телами и с чудовищной скоростью рубя врагов, как на этом фото, и на этих тоже? Высококлассный хитокири с крепким вестибулярным аппаратом вполне провернёт подобное, не без некоторой доли риска, конечно. Это Вам не типичный солдат: их готовят с самого детства в специальных учреждениях, как правило, закрытых, предназначенных для людей, наследующих профессию. Я навёл справки. Если киллер потенциально одарённый, ему гарантировано место в силовых структурах. И всё-таки описанное несколько выбивается за рамки привычного мне: наёмники такого типа обычно одиночки, а здесь видна почти полная синхронность действий, небывалая слаженность в бою — тонкая командная работа, такая неизбежно зависит от обеих сторон.

In-Grid — In-Tango

Француз вытащил и разложил фотографии. — Присмотритесь к ранам на этом трупе. Удар был резанным, а выше, вот тут, точечным и глубоким. Катана в узком пространстве не оставила бы столь маленькую аккуратную рану, да ещё и снизу вверх под таким углом. Здесь. Здесь тоже. Разрезы очень узко ориентированы. Лезвий только два — большое, длинное и маленькое, короткое, на троих маловато. Обратите внимание сюда. — Я просил насчёт кровавых бань, — постарался сохранить спокойствие Куникида, которому стало дурно от количества вскрытых, выпотрошенных трупов. — Я Вас туда не веду. Смотрите внимательно. Грязно, правда? Готов поспорить, в этот день того, кто работал мечом, тяжело ранили. Второй взялся за нож и устроил резню, чтобы чужой кровью перекрыть следы той, что принадлежала его коллеге. Профессионально сымпровизировано. Пришлось рубить быстро, изгваздаться с ног до головы и безнадёжно затоптать место преступления: мало толку от короткого клинка, если не убивать сразу. В таком беспорядке никто ничего не нашёл, а историю списали на прежнего босса, — улыбнулся шпион. — Они оба были прекрасны, пока не растворились, эти предсказатель и его жрец. Уверен, их последним делом стало то самое, связанное с жнецом Йокогамы. Завершил его, правда, только провидец. Второй исчез, но он хорошо постарался: выбраться живым из многих переделок его напарник бы не смог, поэтому жрец возложил на алтарь всех, кто вставал на пути коллеги. Это так красиво... — Что красиво? — Куникида тёр глаза. Картинки перед ними стояли похлеще всего, что он видел ранее, счёт пришлось прервать — бесполезно разбирать, кто из двоих убил того или иного человека. Самое мерзкое заключалось в том, что он легко представлял два силуэта в паре: Фукудзаву-сана, яростного и стремительного, с мечом наголо, и следовавшего за ним неотступно Мори, предугадывавшего почти каждый следующий удар и подстраивавшего свои движения под него — белое обжигающее пламя, вспыхивающее со взрывом, и чадящий дым, в котором задыхается всё живое. Третьей, наверное, была способность мафиози — вот откуда путаница с числами. Контрабандист боялся неспроста. — То, что между ними. Мы когда-то танцевали с Полем, но немножко в иной манере, — мечтательно улыбнулся Артюр. — Площадка, конечно, была больше, чем у этих — так и не узнал, чем дело кончилось. Мои коллеги хотели пригласить их к нам, но передумали, и куда только смотрел отдел кадров? Вы ведь и сами нашли себе кого-то, не так ли?

Three Days Grace — Human Race

— Нас поставил в пару президент, к сожалению. И тот, с кем я работаю, бесконечно далёк от понятия партнёрства: не считая успешных прогнозов, его игра всегда в одни ворота, — устало ответил Доппо, отложил бумаги. — Даже говорить о нём здесь не хочу. Шпион изумлённо на него посмотрел. — Вы охотились на таксиста очень слаженно. Вполне успешно страховали друг друга, я видел. Мне понравилось, хотя боевого опыта недостаёт пока, — мягко заметил Рембо. — Наработаете ещё. — Фукудзава-сан выручил меня в очень сложной ситуации, но ввиду последних событий мне начинает мерещиться в этом злой умысел. Я планирую всё обдумать и, возможно, уйти из Агентства, оставив необходимые инструкции. Я недостаточно компетентен и психологически подготовлен для этой работы, — максимально спокойно проговорил Доппо. — Это не первый инцидент, правда. — Что? — призрак изумился ещё больше — радужки казались почти прозрачными. — Неужели не интересно, кто был ещё одним участником заговора? Это такая важная информация... — Нет! — детектив почти прорычал. — У меня мир рухнул в третий раз за ночь, перед глазами до сих пор кровь, а Вы хотите на меня ещё что-то свалить! Дуэль, Чуя, президент, Йосано... Слишком много всего. Дайте-ка угадаю: Дазай, будучи шкетом, помог провернуть Мори заговор, потом стал преемником нового босса, свалил из-за того рыжего курящего господина, предварительно морально контузил Акутагаву, а Чуя, ещё более прибитый всем этим и уходом напарника, вывозит сейчас на своём горбу и Мафию, и Рюноске, потому что больше некому. Курт, мать его, Кобейн — звезда, которая вечно была под чем-то и перманентно клялась отдать концы. И Вы трое ввалились ко мне, потому что надо найти няньку для Дазая и жилетку для Чуи. Чудесная история! — Не такое уж горе луковое, удивительно! — рассмеялся Рембо. — Начинаю понимать Фукудзаву: всё-таки не зря нанял. С логикой нормально, с умением видеть проблемы — тоже. Я бы, конечно, показал...

Three Days Grace — Right Left Wrong

— Да Вашу ж, — Доппо осел на обломки и уронил голову на колени, сжимаясь в шарик. Его затрясло. Пальцы горели и наливались синевой. Голова пухла от обилия информации, на заднем плане начинали крутиться строчки из документов: директора время от времени не было на работе, приходилось разбираться с дополнительными бумагами из-за слёгшего с какой-то мутью напарника вторую неделю подряд. — Что? Реальность вообще неидеальна. Ей плевать на Ваши планы. Если она даже профессиональным разведчикам подкидывает такое, с чего бы ей щадить Вас? — усмехнулся француз, но от его вроде мягких слов отчётливо веяло раздражением. — Отпустите меня. Я могу дать сдачи, помните? У Вас было два часа, — ответил Куникида самым спокойным тоном, на который был способен. — Они не прошли. Я ещё тридцать минут могу демонстрировать всё, что необходимо, — шпион присел рядом. — И я собираюсь громить Ваше мировоззрение столько, сколько нужно для дела. Чуя-то прав: принципы должны быть в меру гибкими. Вот как у единственного не связанного с криминалом человека в этом Агентстве, Рампо-сана, которому это, кстати, не мешает ужинать с Озаки-сан на досуге и учить некоторых особо неодарённых вручную варить кофе для неё просто по той причине, что это важно обоим. — Какая разница, какие они у меня? Я теперь хочу просто выпутаться живым и уехать подальше, чтобы никогда никого из местных не видеть, а вас и вовсе забыть, как страшный сон, которым вы трое и останетесь, — Доппо снял наушники и протянул Артюру. Мир вокруг пошёл рябью, и под ногами детектива возник деревянный пол, кругом материализовались парты, на отстраиваемой стене позеленела меловая доска. — И кончить, как я? — мёртвый эспер развернулся, медленно встал. Огромное красное пятно растеклось по его груди от глубокой раны, тонкая струйка протянулась от уголка рта к пропитавшемуся бурым шарфу. Капли крови шариками поднялись в воздух. Кожа стремительно побледнела, живот немного ввалился, рёбра перекосило, глаза подёрнуло мутной плёнкой. Дар отдельными искрами закружил рядом, растворяясь. Прекрасный пейзаж «Нигде» погас, привидение повисло в космической черноте разлома. — Хреновый аргумент, — Доппо, опять насмотревшийся на убитых, злился, глядя на собеседника. — Вы всё сделали, чтобы я умер так. От чьих рук — не имеет значения: меня уничтожит что Мафия, что Правительство, что Агентство — кому я, как бомба замедленного действия, теперь нужен? Спасибо. Вы специально разболтали мне кучу информации, раскрыли своё имя и позывной, сдали коллегу, где он там, кстати? Согласно Вашим словам, подкреплённым доказательствами, мой начальник — чёртова ходячая электромясорубка, мой друг — химера из лаборатории, мой напарник — якудза, обмотавшийся по самый нос бинтами, чтобы татуировки никто не видел. Ближайший врач страдает от ПТСР, а я принёс напоминание ей о самых ярких событиях жизни в почтовый ящик. Наш старший детектив привечает мафиози, глава Мафии жалобится на нелёгкую судьбу шефу, а Вы, обрушив на меня всё это, хотите сочувствия? Вы, собиравшийся изрубить любимого человека в салат? Улетучивайтесь-ка отсюда, пока целы. Я больше не буду с Вами разговаривать. Ни с кем из Вас. — Но Поль... Поль жив, я хотел передать ему, — привидение протянуло руки в тёплых перчатках навстречу, пытаясь вернуть наушники на место. — Вот ему и являйтесь, — отшатнулся Куникида. Стены кабинета материализовались окончательно, рядом, на партах, возникли стопками книги и тетради, и, что гораздо хуже для Рандо, тысячи исписанных от корки до корки блокнотов с иероглифами на обложках. Окровавленный дух остался за окном, задёргал ставни, но разорвал об грубоватые ручки ткань, прижал заиндевевшие кисти к бокам под пальто, выдохнул облачко пара. Ещё два привидения в классе уставились на хозяина пространства. — Снитесь тем, кому нужно. С меня хватит. Попробуйте упокоиться с миром, — Доппо строго смотрел на них. — Никто из Вас не хочет по-хорошему, а я не хочу по-плохому, понимая, что могу так с людьми. Уходите, пожалуйста, слышите? Шпион позади отчаянно бился: ни двери, ни окна, ни стены не поддавались, а на улице, соответствуя дурному настроению детектива, дул пронизывающий февральский ветер, сверху сыпался мелкий колкий снег. Француз замерзал. В помещении, в метре от него, находился обогреватель, отключенный от розетки. Чашка чая, пахшего травами, стояла на подоконнике буквально на расстоянии ладони, но дотянуться до неё больше не представлялось возможным. — Куникида-сан, Вы помните о своём обещании? — заметил рыжеволосый призрак. — Я его выполнил. Вашего подопечного обеспечили работой, времени на адаптацию у него было выше крыши. Дальше сам, — с леденящим спокойствием отрезал одарённый. — Пожалуйста, оставьте меня. Я ничем не помогу Вам, это не в моих силах. Вы знаете, где дверь. Возьмите Вашего друга с собой или кто он? Враг, скорее всего, впрочем, это не имеет значения. — Имеет, — проговорило другое привидение и обернулось к соседу. — Обеспечьте приватность, если это возможно, коллега.

Metallica — Fade To Black

Тот кивнул, посмотрел на чашку чая и на Куникиду. И ещё раз. И ещё, явно взывая к совести, потом — на окно: Артюр, кажется, понял, что ситуация вышла из-под контроля, оттого мёрз тихо и смирно, сложив руки перед собой в молитвенном жесте. Наушники висели на запястьях вместо розария. Доппо потёр переносицу, тяжело выдохнул, материализовал термос и кивнул мафиози: тот немедленно подхватил ношу и направился во двор, притворив за собой дверь. Оставшийся покойник снял серо-синий плащ, повесил его на крючок, дисциплинированно переместил в свой шкафчик все пистолеты и обоймы, на этот раз иные, даже нож вынул из голенища сапога, но положил на стол, перед учителем. — Предлагаю пообщаться. Со своими я так не делаю, однако Вы гражданский, и это многое меняет, — спокойно проговорил с лёгким протягиванием некоторых гласных мужчина на вполне приличном японском, — но разоружаемся обоюдно. Кажется, так работают правила хорошего тона. Уберите блокноты: мне хватило прикладной педагогики с головой, самоубийца, не дай святая дева с Вами сунуться в бой. — Мне тоже не понравилось, — последняя записная книжка осталась на углу стола. Учитель мрачно смотрел на духа. — Я не хочу убивать, особенно — так. И, если честно, у меня много претензий к Вам, как Вас, кстати? — В японской манере — господин Жид, но, поскольку я мёртв, а имени моего здесь толком никто не помнит, Андре, — военный прищурился. — И если Вы о Йосано-сан, оно того стоило. Вернуть жетоны — единственный способ отвадить от неё мафиози: шантажировать тем, чего нет, потенциально проблематично даже для босса. Как долго она будет рыдать в процессе, значения не имеет — в безопасности ревёт всё-таки, однажды успокоится. — Серьёзно? Вы вопль Йосано-сан слышали, когда она нашла кисет в почтовом ящике? — Куникида сжал пальцы в кулаки. Погода за окном взбесилась окончательно, ветер завыл. Рандо мелко дрожал, пытаясь спрятаться между стволом раскидистого дерева и вышедшим к нему собратом по несчастью. — Абсолютно. Даже немного жаль стало, но такова жизнь. Мори видит ресурс и на многое пойдёт, чтобы заполучить его. Одарённых по медицинской части невероятно мало, это по военной хоть отбавляй, — гость раскрутил нож на столе. — Вы сами из них, пусть ненавидите способность за первую стычку, потому методично превращаете оружие в ежедневник с кучей заполненных всякой ересью листов. Дурь вообще-то редкостная, но дело Ваше. Я просто помогаю Вам выполнить Вашу же, кстати о ней, работу: обойтись без лишней крови там, где можно, чтобы добиться нормального результата. Жетоны были последним значимым доказательством против Акико. Без них она свободна, а вещь мафиози — улика против него, залог; предъявить что-то после передачи будет сложно и опасно. — Допустим. Я не верю, что нужно было делать так, как было сделано, — проигнорировал шпильки бывший учитель. — Именно так. Директор бы пустил Вас на сашими раньше, чем его мальчишка успел открыть рот в Вашу защиту. Сидели мы бы не здесь, а прямо там, у почтовых ящиков, всей не упокившейся с миром гурьбой. Удивительно, что Вы от него собрались ноги уносить. Оба верите в одно и то же, мужик нормальный для своего-то послужного списка, утихомирился самостоятельно и давно, чего ещё хотите? Не надо сверлить во мне дыру взглядом: Вы изнутри видели, как работает моя способность, и сейчас она показывает мне ручку и лист бумаги с однозначной надписью. — Это личное, — Доппо выдохнул тяжело. — Личное? Это у меня с девчонкой вашей личное, оба хлебнули горя, а у Вас — коллективное, причём, похоже, бессознательное, — криво усмехнулся гость. — Так, гражданский, я отлично помню все пять стадий принятия неизбежного. Искренне советую фонтанировать эмоциями и впадать в депрессию на досуге, а конкретно сейчас взять себя в руки и переходить к последней. Буря за окном — Ваших рук дело, хотя бы дверь откройте: неженка из разведки клацает зубами так, что мне отсюда слышно. — Чтобы он снова мне нервы трепал? — Куникида прищурился. — Нет, чтобы потом Вы себе мозги не выносили: занимаетесь этим с завидной регулярностью, — призрак пожал плечами. — Допустим, — бывший учитель постарался расслабиться. Двое по очереди бочком протиснулись в дверь, бедный шпион распластался на обогревателе, который его сосед подключил к сети питания и только потом сам устроился рядом, стремясь отогреться. — Что до истории про Дазая... Вообще-то да. Так и есть. Он из Порта, отправил к праотцам побольше Вашего президента, и что? Работа такая была, — сухо заметил дух, отвлекая внимание от своего лица двигавшимся по столешнице ножом. — Ничего Вы с этим не сделаете; с тем, что у Вас опасная способность, которую Вы пока пытаетесь запихнуть в рамки гуманизма, тоже. Равенство Фукудзавы — боевое, оно даёт нехилую балансировку или компенсацию при атаках, и неважно, что он там себе напридумывал: сила останется такой, какой была. От себя не сбежать. — Сбежать нельзя, но стать лучше всегда можно, — возразил эспер. Жестковатая констатация фактов позволяла проще смотреть на творившееся безобразие, особенно пока собеседник не акцентировал внимания на слушателе и не пытался давить, хотя мог. — И какого чёрта тогда от напарника сбежать можно, а сделать взаимодействие с ним лучше нельзя? Раз Вам было комфортно в опасных ситуациях, а сейчас работа идёт с проволочками, дальше будет хуже. Рандо прав, — Жид прищурился, продолжая заговаривать лезвие. — Притрётесь когда-нибудь. — Вы не сталкивались с Дазаем. За пределами поля боя мы расходимся во всём, — Куникида отстранённо ловил взглядом блики на ноже. — Он систематически сводит меня с ума своими выходками. — Правильное слово: систематически, — Андре хмыкнул и впервые за беседу перевёл взгляд на бывшего учителя. — Как там решаются квадратные уравнения, кстати? — Что? — детектив изумлённо уставился на гостя. — Что слышали. Как решаются, с точки зрения здравого смысла, обычные такие квадратные уравнения, если никто не опечатался при составлении пособия? — военный спросил строже. — Если упрощённо, сводятся к двум частям без второй степени, для каждой из которых ищут подходящий корень. Далее — проверка на адекватность полученных результатов, если всё нормально, то оба подходят, если нет, то либо один, либо решения не существует, — Куникида повёл плечами. Математическая обыденность успокаивала нервы. — Если красиво не получается, через дискриминант: находят его по формуле, смотрят на значение, если всё в порядке — за счёт известных данных определяют корни уравнения и отправляют на проверку. — Другими словами, всегда существует набор определённых инструкций и инструментов для получения конкретного результата, — француз кивнул. — А теперь допустим, что речь идёт о неравенствах того же типа или даже с более высокими порядками. Как там? — Точно так же, но добавляется поиск областей допустимых значений и проверка решений на соответствие им. Методы будут более сложными, конечно, и процесс затянется, но не изменится больше ничего. — Дано: непонятная зависимость под названием «Вооружённое Детективное Агентство», состоящая из обычных людей и эсперов с неизвестными способностями. В распоряжении есть следующие инструменты: знания, манипулирование, остатки здравого смысла и житейский опыт. Задачи: определить пределы функциональности каждого одарённого, найти область своего существования в организации и общие решения относительно взаимодействия со второй частью своего неравенства — назначенным в напарники человеком. Условие: сходимость новых данных с известными ранее не более пятидесяти процентов. Ограничение: не использовать большую часть прежних уловок, иначе придёт директор, и всё, пиши пропало, — Жид снова принялся за нож. — Я могу внести одну важную поправку, коллега? — подал голос мафиози. — Давайте, — призрак устроился полубоком, не выпуская из рук лезвие. — Ограничение: не возвращаться на прежние рабочие места при провале, потому что тогда случится что-то пострашнее разгневанного начальника, — вставил свои пять копеек самый ранний гость, накинул на шпиона свой пиджак, принёс тому с подоконника оставшуюся без внимания чашку. Артюр сиял глазами из-за его спины, которую, похоже, задействовал в качестве дополнительного источника тепла.

Fleur — Сердце

— Понимаю, Вы пытаетесь поставить меня на место Дазая, но не хочу этого. Я осознаю, что напарник умный, самостоятельный, скорее всего, смекалистый, более спокойный в отношении рисков, чем я, но на этом его достоинства заканчиваются. Всё время нашего сотрудничества он только и делал, что создавал мне проблемы, такие как задержки отчётов, откровенные насмешки надо мной при клиентах, порча страниц «Идеала», про задание с Рокузо — молчу. В неформальной обстановке становилось хуже: Дазай никогда не платил за себя — побывал в рюмочной и повесил на меня долги, нас не раз выгоняли откуда-то люди. Сколько пришлось выводить его из неловких ситуаций, а потом краснеть перед президентом — не сосчитать. Я сыт по горло и не собираюсь продолжать. С детьми было проще, с Рампо-саном — легче: он бесил окружающих, но как-то в меру, да и полиция к нему относилась лояльно по причине его гениальности, — Доппо погладил блокнот по корешку. — Я не могу оставаться профессионалом в паре с этим человеком, потому хочу подать заявление, даже понимая, насколько много неудобств создам Фукудзаве-сану. То, что мой коллега из Мафии, меняет всё. Я ему незачем. И военный, и киллер подняли головы на бывшего учителя. Позади вздыхал между обогревателем и соседом частично сползший с батареи счастливый Рандо. — С чего Вы так решили? — аккуратно уточнил господин Второй Радиатор. — Его бы спросили, — ёмко ответил Андре. — Всё просто. Коллега явно умнее и проницательнее меня самого, он достаточно хорошо разбирается в работе как с инстанциями, так и с людьми, его способность обладает большим потенциалом. Чисто внешне Дазай адаптируется намного быстрее: в коллектив уже вписался достаточно, чтобы взять долгий больничный, — Доппо устало улыбнулся. — Добавим, что вполне умело обращается с боевым оружием и не думает лишний раз ни о чём, когда стреляет. Раскрываемость преступлений с его появлением возросла. Он выгоден Фукудзаве-сану, поскольку не требует дополнительных затрат времени на переобучение и не беспокоится о мелочах. Характер, конечно, ещё тот, но президент не лыком шит. — А мы тут втроём сидим, ни на что не намекаем, — шпион активно закивал, его щёки слегка порозовели от тепла. — Только на то, что Вы все сильно переоцениваете моё терпение и капитально недооцениваете живучесть коллеги. Ему не нужна помощь, и уже тем более не требуется наставничество. Так бы попросил: живём через стенку. Если не умеет, научится, и это произойдёт быстрее, если условия станут жёстче. С учётом того, сколько я знаю, моё отсутствие является оптимальным решением, — эспер потёр переносицу. — Я сохраню секрет, насколько смогу. Освободите класс, пожалуйста. — Переходите к стадии принятия быстрее, гражданский. Мир не делится на чёрное и белое. Все серые, поймите уже наконец, станет легче, — Жид бросил нож в стенку над головой Доппо, тот шарахнулся влево, увернулся. — И потом, хорошо, Вы уходите, а дальше? — Вы с коллегами являетесь тому, кому действительно должны, доносите свою точку зрения в доступной форме, я оседаю в каком-нибудь захолустье, заканчиваю колледж, параллельно подрабатывая, ухожу преподавать в местную школу. Так и живу. Способностью почти не пользуюсь. С запозданием женюсь, если повезёт. Перед этим извиняюсь перед другом и директором: они попадут под раздачу напрасно, но, надеюсь, примут такой выбор, — бывший учитель пожал плечами, достал нож из стены и убрал в шкафчик. — Собирайтесь, Вам пора. — «Редкостная дурь» — какая точная формулировка! — воскликнул Рандо, высунувшись из-за рыжего мафиози. — Забудьте о Ваших планах! Столько лет проработали на ВДА, уверены, что якудза отпустят Вас так просто? Правительство тоже заинтересовано в одарённых с миниатюрными боевыми способностями. И первые, и вторые умеют добиваться своего. Нужно очень верить в этот испорченный мир, чтобы не размышлять ни о чём подобном. Вы едва ли уедете отсюда, и в лучшем случае станете белым воротничком, а в худшем — волна прибьёт Ваш череп к берегу когда-нибудь. Рёбра так и не соберут: будете очередным «Падшим ангелом», Чуя-то работает на Мори лично и Мафию ставит превыше всего остального, совсем как Вы, а Порт не средняя школа. — Он прав, — кивнул сидевший в одной полосатой рубашке киллер, затянулся поглубже. От дыма воздух стал горьким. — И Вы, отлично зная это всё, пустили меня в расход, как-Вас-там, — детектив опёрся руками на стол. — Ода Сакуноске. Можно просто по фамилии, без суффиксов, будем знакомы, — ровно проговорил мужчина. — Я поспособствовал тому, что Дазай оказался здесь, но выполнил своё последнее дело очень небрежно. Последствия, к сожалению, исправить не смогу. — Можете. Напарник на третьем этаже, идите к нему, — Доппо тяжело вздохнул. — Оставьте меня в покое, я не Ваш друг! — Мы с Одой оба провидцы, просто каждый по-своему. Проблема в том, что Вы правильно пели дифирамбы коллеге, за исключением пункта про помощь и адаптацию, — Жид неторопливо обошёл Доппо, кивнул на сидевшего к ним лицом курящего. — В отличие от нас Вы напарника во внерабочее время, когда он остаётся наедине с собой, не видели. — Зато слышал, — эспер скрестил руки на груди. — Пришлось привыкнуть к его ритму жизни и смириться с грохотом, я сплю урывками до сих пор. Хотел бы помощи — открыл дверь, я там не раз стоял, надоело, если честно. Ремонт, конечно, провели, и разруху ликвидировали, но голова на плечах у хозяина жилья осталась та же, это ненадолго. — Именно. Вы отлично видите всё, — согласился Рембо, — но не понимаете сути: Дазай ведёт себя нормально, по его меркам, только пока он с Вами. — Я не психиатр и не психолог — бывший школьный учитель, и то колледж бросил в связи с определёнными проблемами. Частные детективы не прибивают никому съехавшую крышу на место, — Куникида стал ещё серьёзнее. — Коллеге нужны все эти специалисты. Не я. — А если Вас достаточно? С Чуей-то получилось, а он гораздо страшнее. Вы сами всё видели, но на катке не сплоховали, — Ода смотрел внимательно. — Рандо-сан показал Вам бой насмерть, кошмарную тварь, лабораторию, активацию «Порчи», а Вы реагировали только на находившегося в опасности мальчишку, боялись за него. Верлен-сан особо не испугал, но тот, кого выкрали из лаборатории, остался для Вас человеком, прежде всего, и способность помехой не стала. — Вы знали, верно, и подстроили всё? Разочарую: увиденное — профдеформация. Учителя несут все сто процентов ответственности за своих учеников, нельзя просто выкинуть эту установку из головы. Чуя и есть человек, вполне адекватный, если не считать его собственной рабочей надстройки, — ответил одарённый. — Что до колбы... Я не в курсе, как он попал внутрь, захочет — расскажет. Его секреты пусть живут с ним. Не надо так варварски выворачивать всё наизнанку, с директором некрасиво вышло. Если он молчит, то, наверное, не гордится сделанным ни секунды. — Интересно получается: согласно «Идеалу» любой заслуживает нормального человечного отношения, но Дазай как-то выбивается из этой цепочки, — Андре кивнул на раскрытую книжку. — Они с Чуей на пару вляпались в историю с Мори точно так же, как Акико. — Если верить этим принципам, то труд достоин уважения. Мы очень старались довести босса Портовой Мафии до сговорчивого состояния, правда, пришлось позвать некоторых наших загробных знакомых на помощь, — Артюр довольно зажмурился. — К слову, я ни разу не пил так много кофе, будучи в своём первозданном состоянии, но мне понравились круглые глаза Огая. — Я верю в свои идеалы, но с Дазаем ничего не работает. Он постоянно проверяет на прочность что их, что мои нервы. И, судя по словам Рандо-сана, в заговор вмешался добровольно, в то время как Йосано-сан попала на фронт едва ли по прихоти, — заметил Куникида. — Нельзя сравнивать эти ситуации. — У обоих один мотив: жить хотели, — Ода кивнул. — Сколько там исполнилось Рокузо в последний раз? Четырнадцать? Где-то столько же было моему другу на момент смены власти в Мафии. Может, я на год ошибся. Стрелял он тогда хуже, чем бегал, а бегал медленнее, чем думал, кстати. — Не приплетайте Тагучи сюда, — детектив покачал головой. — Дазай — совершеннолетний. — Все подростки так или иначе совершают импульсивные поступки, Куникида-сан. Обычно с последствиями дело имеют их родители, — Сакуноске наклонил голову. — В экстремальных условиях, правда, взрослеть приходится рано, а это неизбежно сказывается на складе ума и привычках. — Вы понятия не имеете, что творилось за стенкой ночью, когда Вы решили попрактиковаться в айкидо на этом уровне, — шпион закивал. — Уверяю Вас, было на что посмотреть, но Вы не стали даже слушать. — Фукудзава-сан общался с Дазаем, рано или поздно это происходит с каждым здесь. Я не в праве портить нечто столь личное, — Доппо вздохнул. — Там и не нужно было. Вы всё сделали правильно. Директор, пока его нет на рабочем месте, пытается решить возникшую с Вашим напарником проблему того же толка, что и с Чуей. Единственное отличие: Порча вырывается наружу и разносит всё там, а Исповедь громит изнутри строго своего хозяина. Вы вернёте рабочий процесс в норму, если отдадите бумаги Фукудзаве-сану, а сами подхватите коллегу, — спокойно закончил мафиози. — Он меня о том не просил, — ровно заметил одарённый, — и я не помогу ничем качественно, ведь нет ни образования, ни квалификации, а Дазаю требуется помощь специалистов. Или Ваша. Сакуноске прищурился, закурил вторую сигарету, в качестве пепельницы использовал кусок старого пластика, упавший с потолка во время погрома. — Будь всё так просто, никто бы тут не распинался, — военный пересел ближе. — Мы с коллегой оба предсказываем будущее. Вариантов разговоров, когда Ваш напарник, увидевший воочию или во сне одного из нас, реагирует по-нормальному, не существует. Пяти секунд достаточно, чтобы тот немедленно решил застрелиться, успешно влезть в петлю, выброситься из окна на четвёртом этаже, поскользнуться на лестнице, убиться об перила на нервах, разрезать вены на лоскуты или просто сошёл с ума. Мы бы и рады, но никак. Вообще никак. Ему нужен кто-то живой, понимаете? — Вероятность благоприятного исхода падает всё ниже с каждым разом. Может, это не бросается в глаза, но мой друг живёт между квартирой и кладбищем. Единственный иной человек, который мог бы помочь, никогда не придёт к нему с беседой без приказа: Дазай постарался перед исчезновением, не осознавая, чем всё обернётся. Его нужно остановить, пока мы не встретились, — хрипло произнёс Ода. — Люди рождены, чтобы спасти себя, но я это понял за несколько минут до смерти, а он, с его-то целеустремлённостью, не поймёт никогда — не успеет. — Речи не идёт о качестве — только о факте. Ваш директор имел дело с проблемными одарёнными, но останавливал процесс до того, как всё переходило в критическую фазу, а здесь мало того, что не успел — не по своей вине, насколько я понял — так ещё и время поджимает. Глава организации не может себе позволить просто взять и бросить свою работу без серьёзных долговременных последствий. В отличие от Фукудзавы-сана Вы способны совместить одно с другим, — Рембо потягивал чай маленькими глотками. — Рампо-сан и Йосано-сан поддержат Вас. — Вы понимаете, что я всего лишь человек? Нельзя пообещать что-то в этом духе, — Доппо погладил записную книжку по корешку снова. — Никто и не просит нечто настолько всеобъемлющее. Попытайтесь, — Артюр прищурился. — Не нужно идеальное исполнение, но вдруг, поскольку получилось с Накахарой, сложится и здесь? — военный скрестил руки на груди. — При таком исходе Агентство выигрывает: если оперативники не уходят, есть шанс набрать новичков и разгрузить старших. Вы просто продолжаете работать. Всё остаётся по-прежнему. — После всего увиденного мной сегодня? Идите дальним лесом, — Куникида прорычал это. — Я не тот, кто зашёл в чёртову дверь. Я не собираюсь Вам помогать. Я не готов взяться за спасение того, кому на себя плевать, и вынести множество новых издёвок, насмешек, неловких ситуаций, чужих смертей и зубодробительных фактов. Ками, я даже не знаю, как завтра смотреть в глаза всем ещё недавно знакомым людям, а Вы... — Просто предупреждаем, что директор рано или поздно Вас попросит присмотреть за коллегой, имея в виду всё, что мы обсудили, поскольку он заинтересован в успешном сыщике, которого, возможно, возьмёт в качестве заместителя, — промурлыкал Рандо. — Дазаю не нужна никакая моя помощь, а мне не надо ничего от него. Пусть вывозит сам, — тихо сказал опустивший голову бывший учитель, устало сел за парту. Пикировка одновременно с тремя соперниками выматывала, заметка о повышении задевала за живое: Доппо, вообще-то, очень старался, но, как всегда, недотянул по объективным обстоятельствам. Очередное разочарование, новый изъян в нём — отличный повод пересмотреть записи в блокноте и потребовать отставки в письменной форме. — Оставьте меня в покое, уходите по-хорошему. Призраки, видя такую реакцию, как-то недоумённо затихли. Шпион виновато развёл руками. — Вы готовы встретиться с Дазаем здесь, я правильно понял? — Андре навис над эспером. — Чтобы он и после смерти не давал Вам покоя? — Мой напарник появится лишь раз — поблагодарит, вероятнее всего. Ему нечего ловить в реальности, — Куникида гладил записную книжку дальше, не обращая внимания на вторжение в личное пространство. Сам использовал этот приём, потому не боялся. — В отличие от Вас я это слышал очень часто. Поверьте, он будет в восторге: стремится попасть к Вам в гости изо всей дурацкой мочи.

Ночные Снайперы — Ночь без...

— А Вы себя за это простите потом? — гость чуть-чуть понизил тон. — Вы почти сорвались среди ночи после того сообщения Вашего друга, остановило только наличие часов посещения в больнице. У Вас на быстром наборе — знакомый-реаниматолог и, запамятовал, тот юноша, способный управлять всей техникой в радиусе пары метров. Сколько Вы ему раз уже звонили? Четырежды, кажется, и Вы неслись со всех ног, получив ответ. Стали больше времени уделять бегу и силовым тренировкам, чтобы быстро вытаскивать вверенного Вам человека, куда бы его нелёгкая не занесла, и недавно плавали в заливе, потому что вылавливали его оттуда. У кровати стоит переполненная аптечка, сумка с сухой одеждой, а в расписании... — Замолчите, — эспера слегка потряхивало, нервы начинали сдавать. — ...Отведено время на проверку того, жив он вообще или нет. Тридцать секунд каждые полчаса, если я правильно помню, без учёта конвоя на обед, если этим не заняты другие, — констатировало привидение, — кроме них вечерний и утренний перестук: если за дверью не затихли или, наоборот, не зашевелились, пора паниковать, но такого не случалось. Про перемещения по городу не заикаюсь: постоянно оборачиваетесь и тормозите, таращась на асфальт. Что до денег, Вы выделяете некоторую часть на дополнительные расходы, как обязательную, сами. Кстати, не только Вы, справедливости ради, но об этом потом. Ваша продуктивность упала. Вы перегружены, но пытаетесь сделать ещё больше, запрещая себе перерывы, а раньше их обеспечивал безмерно раздражающий напарник. Он же позволял систематически снимать нервное напряжение, в своей, правда, манере, и нередко первым приходил к решению, впрочем, не мешая Вам проверять его, либо опровергать, либо подтверждать результат. Без объективных доказательств выводы мало стоят, всё же до местной знаменитости новичку далеко. Итог закономерен: повышение скорости раскрытия дел. Вы наговорили комплиментов человеку, которого терпеть не можете, ещё по одной причине: скучаете по нему. Все эти проверки аптек, когда возвращаетесь назад, утренние взгляды на дверь и на диван... Сколько там Дазай на работе не объявлялся, кто-нибудь считал, коллеги? — Девять дней, — Рандо поднял взгляд. — Он задержался в гостях, но, поверьте, так было нужно. — Сегодня был последний вечер, завтра вернётся, — мафиози курил дальше, старался сидеть спокойно. Куникида ощутил облегчение от сказанных слов и остро захотел дать себе пощёчину за это. — Говорил же, гражданский, завязывайте пилить мир на чёрное и белое, да ещё и себя с ним заодно, — усмехнулся призрак. — Вы открыли дверь и впустили другого человека в свою жизнь, слышите? Примите, как факт, и идите дальше. Так будет проще. Мой коллега некорректно сформулировал задачу: Вы уже работаете над решением вопроса, и если углубитесь, ситуация поменяется к лучшему, Ваша собственная в том числе. — Допустим, я попробую. Допустим, что-то получится. А если нет? — детектив подобрался. — На втором круге будет больше инструкций на случай непредвиденных ситуаций, это облегчит взаимодействие, — военный посмотрел серьёзно. — Похоже на правду? — Да, я, — Доппо поднял голову, собираясь что-то сказать, но на периферии раздражающе громко запели птицы, пришлось ускориться, — спасибо...

***

Утренний холодный свет бил в окно. Одарённый открыл глаза, выключил будильник, пообещав себе сменить мелодию — эта раздражала. Нужно было идти на работу и пытаться жить. Что-то внутри подсказывало: пресловутое «как раньше» добавлять не стоит — оно закончилось. За стенкой кто-то уютно хлопал дверями шкафчиков и стучал пятками по полу.