Четырёхглазый

¿Lo va' a olvidar? Can you let it go? Can you let it go?

Billie Eilish & ROSALIA — Lo Vas A Olvidar

***

Несколько лет назад

Ямада-сан в нетерпении замер на старинной веранде с двумя полными чашками самого вкусного чая, который только смог найти в доме. Сегодня к нему на сеанс должен был прийти его самый благодарный, самый любимый и, наверное, настолько идеальный клиент, что подобные являются любому настоящему мастеру лишь во сне. На узкой дорожке послышался шорох ткани, из-за угла показались край розоватой юкаты с ровным геометрическим узором понизу и острая вершина традиционного красного зонта. Татуировщик привстал и, подняв взгляд, ощутил, как часто забилось немолодое сердце под курткой. В последних лучах заходившего солнца, скромно улыбаясь, возвышалась хрупкая статная девушка. Из сложной причёски на её голове выглядывали две пары острых шпилек, с концов которых свисали красноватые нити, украшенные прозрачными бусинами. Белоснежные пальцы, вдетые в самбонъаси*, виднелись из-под плотного шёлка одежды, простого, но невероятно подходившего к расшитому цветками сакуры оби. Она затмевала всех, стоявших на камнях тропинки среди сада когда-либо. Его весна, его каприз, его буря. Его вдохновение. Ямада-сан не смог принять ни иены из ухоженных рук, когда закончил контур, и она предложила усладить его взор. С тех самых пор и просил свою музу порадовать старика традиционным нарядом или хотя бы одной мимолётной деталью из него — современные женщины были слишком изнежены для подобного. Сегодня она пришла босой, с украшениями, которые он давным-давно не видел на праздниках. С порога, величественно ступив на веранду, осторожно оставила зонт в стойке, рядом с оружием, и торжественно обещала: как только работа будет завершена, примет полное облачение тайю*, если ему того захочется, примерив безумно дорогое кимоно, широкий парчовый пояс и венец из острых шпилек для причёски. Сахарно-белые плечи над красноватым шёлком будут являться ему во снах до самой гибели, оплетённые слева золотистыми контурами хризантем, нанесённых на нежную кожу его собственными руками. Ниже, скрытый расписной тканью, зажал в зубах нож Тёу Дзюн* среди бушующих волн на её пояснице. С ягодиц поднимались в тонких листьях лотосы, овивали зеленоватыми змеями стеблей мягкие бёдра, по бокам раскрывали острые иглы тянувшиеся к небу сосны. Хозяйку «Золотого демона», госпожу Озаки, невозможно было удержать силой. Женщина приходила сама и уходила, когда желала, оставляя такие же золотые швы в памяти или реки крови в реальности, если кто-то рисковал задеть интересы организации, к которой она принадлежала. Танцующая с мечом Кали, рыжая, как рассвет на Фудзияме, мимолётная, как мечта, и смертоносная, как лезвие катаны, скрытой в зонте, могла подняться выше всего вокруг и забыть о боли, словно не её спину и ноги кусала острая игла. Будь она чуть старше, сгрёб бы в охапку и увёз подальше, чтобы ни один мужчина не посмел больше увидеть то, что видел сам — белые упругие груди под машинкой, живот с маленькой родинкой около пупка и ещё одной там, чуть ниже, ведь от ткани чертовка избавилась, чтобы он мог с комфортом воссоздать цветы на её теле. Он успел завершить пионы на каждой груди и переплести их острые листья с сосновыми иглами и ветвями на боках и животе, но не прикоснулся к правому плечу, рукам, не обласкал ноги ниже коленей. Не узрел её, поднявшуюся во тьме и расправившую крылья в Аду. Улыбчивую и немного насмешливую, не ту ломкую и прекрасную тайю, но взрослую, уверенную в себе гейшу. Не встретил женщину, не знавшую ни страха, ни боли, потому что любимого она утратила ещё девчонкой, едва столкнувшись с прежним боссом якудза. Не написал имени нового, занявшего место безумца хитростью, под её ключицей. Ямада-сан был убит после злополучного банкета, где он познакомился с улетевшим прочь «Ангелом смерти», в перестрелке между двумя мелкими группировками, не поделившими ломбард. Никто не написал некролога в газете. Полиция, правда, долго ещё искала того наглеца, который оставил головы и кисти сошек на пороге главного отделения. Так никто и не понял, что манерная секретарша со скучным пучком на затылке, неторопливо шагавшая к метро, унесла с собой в саквояже — орудие убийства, под пиджаком — рану в душе, а на коже — витиеватую роспись, оставшуюся незаконченной.

***

Самопровозглашенный босс, бывший врач старого, был немного странным и этим нравился ей. Определённо реформатор: трудностей хватало, но Мори, кажется, способный предвидеть будущее парой запасных глаз, преодолевал их и гнул свою линию вопреки недовольству со стороны. Она, женщина, коим, что женам боссов, что любовницам, не давали ни власти, ни денег толком, при нём заслужено вошла в Исполком и позднее не в первый раз сидела в составе делегации на одной из встреч кланов рядом с ним на подушке, как равная, когда какой-то крупный наркобарон пошутил над тем, что в совете Порта оскопили Исполнителя, уничижительно глядя прямо ей в глаза. Мори-сан невозмутимо поднялся с места, подошёл ближе, похлопал торговца опиумом и прочим по плечу одной рукой, а второй вскрыл горло скальпелем. — Всем понятно, кого, не правда ли? — добродушно улыбнулся подчинённым и не менее потрясённой Коё оябун, пока держал за волосы обнаглевшего, истекавшего кровью мужчину. Элис кивнула и премило зашаркала ножкой, иглой шприца позади рассекая мрамор. Присмотреть по его просьбе за некоторыми одарёнными — меньшее, что могла сделать Озаки после такого.

***

Подавив несколько междоусобиц в Порту, снеся без счёту неудобных чиновников тихо и почти незаметно, Огай стал полноценным шефом организации. Он назначил себе преемника — мальчишку лет четырнадцати, обучил его некоторым своим трюкам, порой с удивлением обнаруживая, что те известны маленькому гению уже давно. Госпоже Озаки достался свой. Взбалмошный, огненный, вредный и в то же время отчаянно-нормальный Чуя-без-прошлого, который остро реагировал на все её слова, впитывал информацию, как губка, запоем читал, если мог, постепенно обретал хороший вкус под её руководством и отличался удивительным недоверием к людям при фантастическом умении строить связи. Если Накахаре становилось плохо, он покупал собачий корм и уходил подкармливать бродячих псов в подворотнях Йокогамы, только им рассказывал о своих бедах и чесал мохнатые спины, покуда не отпускало, а если было вовсе мерзко — шагал в сторону изрезанных ветрами скал и там сидел на закате, спиной привалившись к одинокому надгробию — результату миссии, после которой он и остался с ними. Коё впервые встала к зеркалу, чтобы понять, не состарилась ли она, раз её чары не действовали на этого дикаря. Неужели не сиделось ему спокойно в чайном домике, среди картин и красоты? Неужели не по вкусу пришёлся её цветник, старавшийся без толку поднять настроение дорогому гостю? «Это всё не то, — усмехнулся ей безумец-подрывник, глядя на скрывающуюся за углом спину, когда очередная попытка провалилась. — Как женщина Вы не добьётесь результата. Проблемы между Исполнителями должны решать Исполнители, потому что подобное растворяет подобное. Химия». «А Вы, похоже, не тот, за кого себя выдаёте», — подумала Коё, обратилась в зрение и слух. Чуя — тень в огненных отблесках за спиной Дазая, его разящая десница, джинн, скованный злым колдуном-хозяином, и, как все джинны, он обретал голос лишь в самом центре бури. Госпожа Озаки обнажила лезвие меча и вызвала Накахару на бой, чтобы размяться, и лишь тогда, одолев почти проснувшегося Смутьяна, получила желаемое. В первую откровенную беседу сорванец сперва замер в нерешительности перед низким столиком, а позднее немного сбивчиво и непривычно сокрушался, что никогда ни за что не обгонит напарника, потому что он слишком быстрый, чересчур умный и фантастически предусмотрительный. И, конечно, Чуя вообще-то был прав, но не видел, насколько беспомощен Дазай становился за пределами работы и насколько непроходимо слеп был, если требовалось пойти со своими бедами к кому-то другому. Во вторую пытался разговорить её саму и бросил затею за секунду до начала конфликта. Мотоджиро Каджи покачал головой и принёс стопку потрёпанных книг с кошмарными, на вкус Коё, стихами, даже без перевода, зачитанными, кажется, до дыр. Она поняла, что можно сделать. «Если у частиц один заряд, они отталкиваются. Надо, чтобы был разный, иначе не будет притяжения, и иногда необходимо что-нибудь отдать для этого. Химия», — пожал плечами подрывник и удалился, словно и рядом не стоял. Суть осталась понятна, но логика ломалась: в прошлый раз этот же человек советовал обратное. По лестнице из страниц тщательно отобранных романов, легенд, стихов и справочников Чуя выбрался из своей конуры, чтобы стать человеком, но привычки не исчезли. Он знал чуть ли не всё о застольных манерах и танцах, об этикете, о делах, с интересом знакомился с информацией в документах, общался с людьми, но стряхивал это с себя, точно собака — воду с шерсти, стоило кому-то прикоснуться к Мафии. Работа занимала первое место всегда, и, похоже, любви не существовало в реальности этого мальчишки. Коё думала, что выполнила свою роль и пришло время отступиться, когда Эйса, сунувшегося на собрании к отшатнувшемуся без видимых причин Дазаю, вытащили из-за стола за шкирку при всех и беспощадно избили за дверями зала. Никто из шестёрок не бросился на помощь: пистолеты летали в опасной близости от голов, даже Мори не шелохнулся, только Осаму, дождавшись хруста пальцев шулера, поднялся с места и направился гасить разъярённого Накахару, потирая пострадавшие рёбра и благоухая ментолом от жвачки. Мотоджиро, наблюдавший вакханалию с научным интересом, понимающе посмотрел на «Двойной чёрный», хмыкнул, предложил в следующий раз засунуть в рот Эйса бомбу — «всё равно не закрывается, так хоть послужит науке» — подмигнул игроку и, раскалённым добела ножом разрезав ряды умасливавших начальство подчинённых в ошейниках — перспективах обращения в камень — поспешил прочь, аккуратно перешагивая попадавшее на паркет оружие. Эйс с тех пор затыкался, стоило Каджи возникнуть в поле зрения. Подмигивал потенциальной жертве экспериментов подрывник перед каждым собранием, изредка демонстративно крутил в ладонях лимон. «Прости, Анэ-сан, не могу никому рассказать. Я обещал», — ответил Чуя на её логичный вопрос, и после всех историй, совместных походов по магазинам, откровений на старой веранде и яростных поединков это ощущалось больнее, чем игла на коже. — Они, — подрывник долго подбирал слова перед тем, как загнать её за стол со справочниками снова, — азеотропная смесь. Внешние условия разные, а состав постоянный что у пара, что у жидкости. — Если проще? — терпения в голосе сохранялось всё меньше. — Даже кипячением хрен разгонишь! — рассмеялся химик, сияя глазами из-за очков.

***

Чтение учебников и статей по химии не сделало жизнь легче и не позволило смотреть на мир через призму учёного, но она стала замечать то, чего не видела ранее. Лёгкие-лёгкие взгляды над тёмной макушкой. Аккуратное отгораживание Осаму ото всех, кто ему не по душе, вопреки раздражению. Рулончики с бинтами и пластыри, распиханные по всем карманам модных брюк, жилетов и пиджаков. Менее острые подколки и привычка задвигать Исполнителя за спину, если становится жарко. Невозможность отойти от Дазая, когда тому, после официального вступления в должность, били тату против воли, расставила всё по местам. Накахара всегда находился рядом: отвлекал беднягу от дискомфорта, придерживал на столе, помогал ухаживать за пострадавшими местами и накладывать бинты, когда одарённый пытался спрятать подживший узор от прочих. Процесс не останавливали, даже если эспер завывал на кушетке, и понятно, почему: самый молодой Исполнитель в истории — символ надвигавшегося на Мафию процветания, его должны позднее узнавать все, и потерпеть боль, горячку и зуд перед этим — стандартная проверка на прочность. Только её и ещё одного шестёрку Чуя водил к лежавшему почти без сил после нанесения рисунка мафиози, когда сам не справлялся, и с этим... Как же его по имени, совершенно забылось, они подлечивали мальчишку под непрестанные увещевания носителя демона, которому, конечно, наверняка было хуже в периоды обострений: «Тихо, тихо, всё нормально, не обдирай. Вот так, руки под подушку, не трогай. Правда, не надо, будет больнее. Пить хочешь, чёртов Дазай? Давай... Минералка. Тихонько, не падай на это место, я держу тебя». Чем шире разрасталось тату, тем более яростным и замкнутым становился преемник Мори. Его способы разбираться с врагами и выбивать информацию варьировались от стандартных до крайне изощрённых. К последним он прибегал всё чаще. Сам Огай опускал взгляд в пол и устало вздыхал. Босс не хотел умирать, но понимал: жить осталось года четыре в лучшем случае, однако, если его место займёт такой человек, Мафия устоит, а вместе с ней — Йокогама. Занесённый над его шеей скальпель и почерневшее от локтей до щиколоток тело Дазая — малая цена. Коё, прослеживая сложные растительно-цветочные орнаменты на ногах и руках, раскинувшуюся на спине нестандартную для их организации картину солнечного затмения над прудом, разбросанные по плечам отрубленные головы, зачернённые подмышки и участки под коленями, пока измотанный горячкой подросток спал на коленях сидевшего у стенки в полудрёме Накахары, думала, что шеф ошибается, но говорить об этом уже поздно.

***

Когда мастер с соседнего острова разобрался с эскизом для Мори, то не решился закончить рисунок Ямады-сана: не верил, что может помочь со столь тонкой работой. Огаю не требовалась поддержка во время процедуры. У него доставало как терпения, так и здравого смысла, а врачебный опыт говорил, что боль — часть жизни, потому нормальна и закономерна. Чего не хватало, так это ловкости потом. Спину драло, Элис была недостаточно добра по отношению к хозяину большую часть времени, а спать хотелось. В тот непростой период шеф впервые вызвал её к себе неофициально, хотя мог делать это каждый день, но странный доктор жил по своим чудаковатым правилам, и они позволяли ему отлично функционировать в Мафии. На обработку пострадавшей кожи ушла едва ли четверть часа, но мужчина, щурясь от жжения, поводил всем корпусом из стороны в сторону, немного продлевая касания к пылавшей спине. Обезболивающие пить запретили, алкоголь — тоже, принимать ванну — не вариант. В итоге они заварили чай и говорили о японской литературе, то есть, ни о чём. Глаза Мори блестели, казались в полумраке темнее, чем всегда. Улыбка почти не покидала губ, жесты становились более раскованными и неуклюжими — всё начинало болеть в самый неподходящий момент, но босс отшучивался на этот счёт, своим видом показывая: ему прекрасно. И, что ещё удивительнее, Коё ловила себя на том, что смеётся над специфическим юмором не из вежливости.

***

Два года назад

Огай смотрел почти ласково, практически как на Элис, но чуть менее терпеливо и более жарко. Адское пламя плясало в радужках глаз, но терялось в глубине, не обжигая. Винная терпкость обволакивала язык, закатное рыжее солнце опускалось в море. Госпожа Озаки была спокойна и счастлива (без перспективы остаться на ночь) просто выпить что-то вкусное с человеком, который ей приятен. Владыка ночной стороны Йокогамы придвигал тарелку с угощениями, но избегал касаться её пальцев своими так же, как сама Коё избегала подходить ближе, чтобы не обжечься снова. Мори-сан скоро умрёт и не утащит её душу за собой в могилу, если там вообще осталось, что тащить после многих убийств — вот причина, по которой она не давала даже призрачного намёка, что хотела большего. Так легче, правда. Так лучше для всех. Почему же так горько?

***

От Дазая по уходе ничего не осталось. Ни вещей, ни следов, ни растоптанного Чуи, печально смотревшего на остов личной машины — Накахара орал и зло плевался ругательствами, не позволяя себе обдумать и прочувствовать происходящее, по крайней мере, на людях. Одна записка в ящике стола, и то напечатанная, гласила: «Люди созданы, чтобы спасать себя, не правда ли?» Элис разгромила кабинет за закрытой дверью, когда её хозяин беззвучно осел на пол. Казнь, с неизбежностью которой он смирился, вроде как отменили, но, возможно, это и была худшая из казней: Мори-сан проиграл чуть ли не самую важную партию в долгосрочной перспективе. На восстановление времени не было, а жаль — Исполнитель застала его на полу среди погрома. На улыбку у бледного врача не хватало сил. Весть о резне в холле, устроенной Акутагавой, вынудила обоих подняться на ноги и экстренно организовать собрание, а потом гасить конфликты группировок по всему городу. «Чёрный принц» сбросил корону, и с ней полетели в бездну вся та власть, которую он давал Исполкому, вся работа Мори-сана, все совместные миссии и, что самое страшное, авторитет главы Порта среди окрестных банд. Ситуацию получилось сгладить несколькими неделями позднее, но на языке горчило от табака и кофе. Огай, в перемазанном кровью пальто на автомате разбиравший документы, устало молчал и пытался выбрать из всех возможных вариантов лучший. Элис не показывалась. Чуя спас положение Акутагав своей идеей, но не приходил после в чайный домик почти полгода, продолжая кормить собак в подворотнях и, наверное, убаюкивая тёплыми шубами примороженное сердце, потому что мафиози, кроме брата с сестрой, его встретили неласково. Заменить изворотливого Осаму было практически невозможно, но бывший хирург не смог предложить другого кандидата и бросил Накахару в самое пекло. На сильную половину распавшегося дуэта глядели, как на безмозглую машину смерти, и госпожа Озаки с трудом заставила себя удержать руки на месте и не ослепить всех, кто ранил её мальчика, как когда-то пытались ранить саму, но не сумели. Мори-сан сжимал зубы и молчал. Он был рад что-то сказать, будь оно в интересах организации.

***

Чуя не Дазай, конечно, но из экономической ямы Мафия выбралась после шести месяцев работы на пределе и одной попытки удержать Порчу в узде, что невероятно быстро для того, кто на месте был вынужден разбираться со всем. Решив хоть как-нибудь отметить это, Коё отправилась в Кумамото, чтобы договориться с мастером оттуда насчёт первого тату: всё же дело серьёзное, рано или поздно до создания рисунка дойдёт, и лучше найти специалиста заранее. Господин Сато, известный в среде одарённых татуировщик, согласился работать только с ней и ни с кем больше. «Ах, Накахара-сан. Наслышан, да вот только я предпочитаю надёжные холсты. В истории нет смысла, если не беречь её, а этот юноша... С его-то силой без тормозов долго не проживёт, это точно», — заметил художник по телу, влажно оглядел её запястья и, похоже, мысленно облизал ноги. Надо ли говорить, что за этим последовал отказ? Молодой эспер, ожидавший её на веранде по прибытии, понял всё по глазам, пусть она не проронила ни слова, и попытался обсуждать книги, как прежде, а потом, на спарринге, практически подставил горло под удар. Все крики Коё оборвало каменно-спокойное: «Я устал». И даже Каджи не знал, что делать.

***

Он отдавал всё, что осталось от души, собакам и Акутагавам. Понимала это только Гин, но боялась взять предложенное в ожидании подвоха, а Рюноске... Рюноске так заело на прежнем учителе, что он непрестанно твердил про Дазая, напоминая: Накахара недостаточно хорош. Чуя держался изо всех сил, какие были: заставлял кохая читать, таскал его к Хигучи в госпиталь, приучал к работе с «Ящерицами» по второму кругу, знакомил с какими-то своими связями в городе, пытался пропихнуть ближе к Мори и к ней самой, организуя тренировки, чтобы всех притереть друг к другу. Причина оказалась проста: Порча становилась всё агрессивнее, и останавливать её самостоятельно на пике Исполнитель оказался не в состоянии, а балансировавший силу свалил в неизвестном направлении был утерян. Мори-сан предложил использовать препараты. Дважды очень сильные седативные без передозировки выполняли нужное, но на третий раз от падения из окна Ками знает какого этажа босса спас вовремя выпущенный «Золотой демон» и оглушивший вошедшего в раж Накахару удар по затылку. Под ногами хрустело битое стекло, у врача, наверное, было сотрясение, Чуя лежал на полу без сознания в окружении разрушенных вещей, а женщина в полной тишине набирала номер ближайших шестёрок-медиков, потому что больше некому этим заняться: сотрудники, прослышав о проблеме, побросали офисы и ниже, и выше. Спустя полгода после попытки вызвать остановку сердца, в результате которой хирург снова полетел, но был пойман Рюро, одарённого едва успели вытащить с того света, и все осознали: следующего раза может не быть. Записывая под диктовку адрес банка, номер ячейки и данные юриста, который сделает всё, чтобы разобраться с исполнением последних распоряжений, Коё впервые ощутила жжение в глазах за маленькую вечность в Мафии.

***

Сентябрь до Нового года

Мори-сан, встретивший гостью на пороге со вкусом обставленных апартаментов, отвёл её в гостиную, к электрическому камину, пылавшему в темноте. Порт уже лишился одного молодого Исполнителя, гибель второго нависала дамокловым мечом. Смерть хрустела костяшками в тишине, ожидая своего часа. Кажется, Огай слышал и пытался заглушить треском дерева леденивший кровь отсчёт. — Буду честным: я не ждал ухода Дазая — он так уверенно двигался вперёд, но сейчас... Не знаю, что сказать, кроме одного, — искусственное пламя танцевало за стеклом и отражалось в радужках шефа, выгоревших от всего, свалившегося на его плечи в последнее время. Речь, тихая, была направлена на огонь, не на неё. — Вы вольны исчезнуть, если хотите. Ничего хорошего после смерти Чуи не случится: сначала убьют меня, потом начнётся передел власти. Если повезёт, ограничится только резнёй в верхушке, если нет — город утонет в крови. Способность Накахары не может быть полноценно использована без гасителя, который покинул нас недавно. Я не хочу Вам той судьбы, что, вероятно, в скорости постигнет меня. Коё медленно повернулась, не веря в то, что услышала. Оябун наклонил голову, волосы занавесили бледное лицо. — Это не значит, что я опускаю руки. Попробую устроить то же, что и в прошлый раз, дистанционно, или хотя бы куда-нибудь подальше отвезу Чую. Если пойму, что всё идёт к развязке, дождусь периода затишья и выполню, что должен. Лидер — раб организации, уверен, Вы понимаете, о чём я, — усмехнулся он вымученно. — Йокогама устоит, после делайте со мной, что угодно, правда, ведь не простите. Хочется верить, что я заслужил один быстрый удар. Женщина подобралась. — Как думаете, где я ошибся? — Мори-сан повернулся к ней, бросил короткий острый взгляд. Госпожа Озаки внезапно осознала: надо как-то остановить то, что происходит. Любым способом растрясти Огая, поймать Чую и всыпать по первое число не спрятавшемуся от её девочки-официантки Дазаю. Сами они уже не справляются, а ей... Если уйдут все, идти будет не к кому, и в Йокогаме разверзнется Ад, какой творится в Кобе*. — Мори-сан, день сегодня выдался утомительный. Перед тем, как я соберусь с мыслями, Вы не могли бы помочь мне размять плечи? Боюсь зацепить кимоно за сползшую заколку. Вы очень выручите меня, если снимете рубашки, — Коё мягко развернулась к нему спиной, пересела, как полагалось по традиции, ослабила парчовый пояс, развязала бант и оттолкнула полы друг от друга, постаравшись изящно спустить и шёлк верхней части наряда, и расшитую по краю нижнюю рубашку. Положение в организации позволяло ей не беспокоиться о привычном большинству современных японок верхе белья. За спиной воцарилось изумлённое молчание. Подушечки пальцев бережно подняли ткань и осторожно сдвинули её. По спине пробежали мурашки, когда шеф задел кожу. Женщина улыбнулась, ощутив обжигающий взгляд, и плавно повела плечами, давая тяжёлой материи скатиться к локтям, вынула руки из рукавов, стащила одежду ещё ниже, открыв поясницу и верхний край бесшовного низа. Среди сине-чёрной воды Тёу Дзюн в полном боевом облачении оскалился на хирурга, зажав в зубах нож. Выше золотились хризантемы, наискось поднимаясь к левому плечу, на бока тянулись чёрные ветви прибрежных сосен, сплетённые с маками, сакурой и закрывшими груди пионами. — Вы видите тату, Мори-сан? — Коё посмотрела через плечо, немного развернувшись, не стесняясь своей наготы. — Это последняя работа мастера Ямады, которую он не успел завершить. Я искала поддержки у других, а нашла — только у Вас, и сейчас надеюсь привнести ясность в свой ответ. Вы понимаете, что значит такая роспись? — Вы прежде всего воин, отменно владеющий холодным оружием, — мягко отозвались сзади. Огай, кажется, был потрясён, но зрачки расширились, глаза потемнели. — Любите жизнь, но понимаете её мимолётность, и стараетесь не опускать руки. Хотите немного удачи, но она не бывает лишней. Непривычно видеть мужское тату на женском теле. — Верно, но в этом — я. И, как все приличные воины, я выбираю господина однажды и служу ему до смерти, — Озаки улыбнулась. — С того случая, когда всё это началось, ничего для меня не изменилось. Вы понимаете, Мори-доно? Инцидент был точкой их личного отсчёта. На шестой день разборок с взбунтовавшимися группировками они вдвоём пешком возвращались с собрания в центр города, перегруженные информацией, и в узком переулке напоролись на небывалое сборище бродяг, решивших перебить верхушку Мафии, пока та слаба. Всё было бы хорошо, не случись в течение суток ещё пяти стычек, измотавших обоих. Встав перед начальником, Коё собиралась убить всех, кого сможет, пока дышит, (она не видела, насколько в этот момент босс разделял её чувства, развернувшись спиной к спине), но тут сбоку в толпу врезалась беспощадная светлоголовая фигура, вооружённая катаной. Нападавшие резко передумали трогать их и бросились врассыпную, насколько позволяло пространство. Загадочный спаситель погнался за самой большой группой, а они, быстро разбросав оставшихся убийц, благополучно достигли штаба, искренне радуясь внезапной удаче. — Как думаете, кому выгодно, чтобы мы остались живы? — произнесла госпожа Озаки, пытаясь отдышаться. Лёгкие горели от быстрого бега. — Скажем так, это тень из прошлого. Vita Asexualis, ничему не удивляйтесь, — улыбнулся шеф. Так и держались друг друга, до сегодняшнего дня кружа двумя карпами в мелком пруду, но в преддверии катастрофы оба, кажется, захотели сблизиться хоть немного. — Вот как, Коё-сан, — мягко усмехнулись сзади. Этот звук согрел: Огай выходил из стылого марева смерти. — Именно. Вы ошиблись в том, что я уйду. Когда всё начнётся, оба вступим в бой. При поддержке Элис я отвлеку Чую максимально сильно на себя, а Вы снимете его из дальнобойной винтовки при помощи снотворного или яда. У «Овец» получилось провернуть подобное в своё время, следовательно, даже такая мощная способность, как Порча, не делает неуязвимым. В ближайшее время я поговорю с местными и постараюсь расположить их, как смогу. Пока «Чёрные ящерицы» на доске, Вы остаётесь в игре, а Исполнители... На самом деле, меня можно заменить. Я готовила на своё место человека с подобной силой и, хоть я не успела завершить работу, уверена, она справится, — женщина подмигнула остолбеневшему боссу. — Вы спланировали то же самое, но я могу повысить шансы Мафии на успех. Если поблизости будет дежурить пара карет скорой помощи, всё точно обойдётся, верите? — Вполне, и всё же, — Мори собрался добавить что-то. — Я не для того расцвела в темноте, чтобы бежать на свет. Без пальцев Порт проживёт, а вот без головы не простоит долго. Берегите Вашу, — Коё вернула рубашки на место, подвязалась и, уверенно поднявшись, покинула помещение, не прощаясь.

***

«Прости меня, Чуя, но ты прав, работа — на первом месте», — грустно улыбнулась госпожа Озаки, решившись клин клином вышибать. Мацумото Юу, новенькая, сравнительно быстро продвинувшаяся по карьерной лестнице, носившая на голове два высоких пучка, была, с одной стороны, достойным воином, но с другой — на редкость мутной персоной. Когда до Коё дошёл слух, что подчинённая связалась с какими-то сошками из враждующей группировки, она взяла дело в свои руки и убедилась в этом лично. Любой уважающий себя враг Портовой Мафии стремился уничтожить самых опасных противников — эсперов, и сильная половина «Двойного чёрного» считалась чуть ли не самым большим пионом среди них. Сталкивая Накахару и Мацумото в чайной, Коё рассчитывала на быстрый исход: покушения всегда поднимают боевой дух, особенно если остаёшься в живых. Предательница хорошо маскировалась и не торопилась выходить на сцену, мафиози тоже вёл себя спокойно, и вроде всё шло по плану, но... Первая встреча ничем не обернулась. Вторая — тоже. Третья, четвёртая и пятая — ничего. Тишина. Чай и томик на двоих. Чуя непривычно выразительно читал стихи и, Ками, пытался произвести хорошее впечатление, пока Юу краснела, прикрывая подбородок рукавом светлой юкаты, расшитой по краю цветками сакуры. Они медленно, но верно становились... Парочкой. Зима приближалась, у госпожи Озаки волосы разве что на нервах не сыпались. Даже Мори-сан сокрушался, что Исполнитель стал более рассеянным и немного неловким, а уж она-то видела, как воспитанник таскал всё новые и новые книги, чтобы не прослыть необразованным случайно, искал билеты в театр, который не жаловал, но ради Юу-тян собирался терпеть, реже посещал подворотни и более покладисто реагировал на бурчавшего Рюноске, стараясь жить по полной до того, как придётся сражаться с Порчей снова, возможно, в последний раз, а Мацумото сияла начищенной иеной, если он просто стоял рядом. В ночь, когда одарённая обдумывала, как расхлёбывать кашу, которую случайно заварила, в дверь постучали. Распахнув створки, никого не ждавшая Коё обнаружила Накахару, в одной руке державшего острую заколку для волос, в другой — шляпу. Засохшая кровь образовала перчатки до середины предплечий на обеих его руках и запятнала жилет. Плаща не было. — Вы знали, да, Анэ-сан? — хрипло спросил он, будто орал долго-долго, а потом, не выпив воды, заявился сюда. — Она была из отравительниц Хиги. Вы знали, да? Знали. Что ж... Можете отдать сувенир её хозяевам, если спросят, где искать. Не трогайте меня два дня, пожалуйста. Там нет сделок. Я обещаю никого не убивать. Шляпу оставлю здесь, если Вы не против, не хочу потерять. Увидимся на работе. Он положил подношение и в трансе шагнул за порог, отшатнувшись от протянутой к плечу руки. «Прямо как Дазай».

***

Мори-сан ничему не удивился, когда Коё приехала на такси и почти вбежала к нему в апартаменты в полном отчаянии. Врач просто раскрыл руки и поймал её, как когда-то «Золотой демон» поймал его, прижал к себе, разрешая проораться в плечо. Его ладони на спине ощущались настолько правильно, что могло перехватить дух, но госпоже Озаки было не до чего. — Я проиграла. Теперь мы на равных, — тихо произнесла женщина. Сил на вопли не нашлось, для слёз оказалось рано. Огай отступил, кисти его лежали на её плечах, долго-долго посмотрел в глаза — между лицами оставалось меньше ладони. Меньше вечности. Не полез, устало улыбнулся, признавая право быть сильной. «Если мы выживем, я поцелую тебя первой», — подумала Коё. Тело Мацумото Юу полицейские нашли на берегу у моста через пару дней. Грудная клетка рёбрами топорщилась из-под испорченной юкаты к небу, окровавленный рот застыл распахнутым в страшном крике. Наверняка шла пена, да присохла к коже ржавыми разводами. Дело закрыли: не смогли найти ни орудие преступления, ни рациональное объяснение тому, что могло зажать девушку насмерть так, кроме рулевого колеса при столкновении машины с препятствием, да только как — с двух сторон сразу? И что-то подсказывало экспертам: лучше не ввязываться в эту историю.

***

Все понимали, что происходит, и никто, кроме них двоих, не собирался предпринимать хоть что-то. Накануне Нового года, в небывало снежную зиму, отбыл Эйс со своими, всё побросали мелкие группировки, и даже последняя падаль из трущоб стала покидать Йокогаму, зная о ситуации с Накахарой, а офисные служащие резко ушли на удалённую работу чуть ли не все сразу. Мори-сан молча ездил на стрельбище и оттачивал навыки работы с непривычным дальнобойным оружием. Раньше, говорят, с подобным справлялись две его тени — Белая и Чёрная, но первая пропала без вести, а вторая бросила их всех на произвол судьбы, согласно официальной версии. Согласно неофициальной, одна отказалась от места в Исполкоме и отошла от дел на удивление мирно по причине смены семейного положения, впрочем, у всех свои странности, ничего не попишешь, а другая просто последовала за ней. Коё допоздна боролась со своей собственной тенью в зале, готовясь танцевать для господина ради своего мальчика настолько хорошо, насколько могла. Ей необходимо было выиграть несколько секунд и пару удачных положений для выстрела, даже если они стали бы последними для неё. О том, как смотрел на женщину босс через прицел сверху в это время, лёжа без сна и думая, использовать ли ещё один заряд со снотворным в меньшей концентрации в день Х до начала событий, она не узнала.

***

— Кёка-чан, встречай, это Хигучи Ичиё, командир отряда «Чёрные ящерицы». Если со мной что-нибудь случится в ближайшее время, ты уходишь под её начало. К сожалению, Ичиё-тян — обычный человек, но она отменно стреляет, потому постарайся не убить её случайно в процессе тренировок, бывает всякое. Акутагава-кун жив только её нервами, думаю, ты тоже будешь в порядке. — Рада знакомству, — предельно вежливо и тихо сказала девочка, тут же отступила к стене. — Я тоже, Кёка-чан. Спасибо за оказанную честь, я буду стараться, Озаки-сан, — светловолосая девушка с длинным шрамом через всю спину низко поклонилась, не показывая боли. Она вызывала уважение: единственная, кто рискнул продолжить работу с Акутагавами, единственная, отказавшаяся подписывать жалобу на оных и прошение о переводе подальше, например, в офис, единственная другая женщина в Мафии, дошедшая до своего кресла как угодно, но не через татами. Единственная, у кого была сестра возраста Кёки, следовательно, опыт жизни с детьми и несения ответственности за них. Сколько бы жестокости от Рюноске она не претерпела, Ичиё не опускала голову и продолжала идти вперёд, пыталась заботиться о своих и о неблагодарном эспере в том числе, поэтому на Изуми её должно было хватить. О том, что Хигучи отмерила себе десять обязательных лет жизни до полной самостоятельности сестры и ждала финала так же обреченно, как Мори, никто не догадывался.

***

Описать чувство облегчения, которое Коё, выглядывавшая из сада, испытала, когда двое завалились на скамейки маленького частного катка и заговорили о вечном, глядя в стылое ночное небо, невозможно. Самоубийца из людей Vita Asexualis — тихо смотавшегося из-за кошачьей статуи мужчины, подстраховавшего их с боссом в переулке два года назад — внушал лёгкий трепет, потому что провернуть такое и не погибнуть в процессе — чудо. Пожалуй, именно этого непуганого они позовут позже в штат, если получится рекрутировать кого-нибудь из ВДА в Порт. У них, технически, уже есть Мотоджиро, но камикадзе не бывают лишними в условиях жизни Мафии. И улыбка Чуи — первая с той осени — стоила каждой секунды страха и бессонницы в напряжённом ожидании последнего боя.

***

Через несколько ночей совместной слежки губы зажатого у стола Мори отдавали горечью трав, сигарет и сладостью мёда. Целовался босс чуть менее опытно, чем она сама, и по-прежнему осторожничал, пытаясь выразить почтение — это трогало, как и то, что ладонь легла на её щеку, а не на причёску, чтобы ничего не помялось. Позади фыркнула Элис. — Ринтаро, я не буду делиться с ней конфетами! — пробурчала она и удалилась за дверь. На столе посреди бумаг спала в чехле винтовка, из которой так и не пришлось стрелять, и там же дремали два не выпущенных в цели патрона с различной концентрацией седативных.

***

Завершив отпуск досрочно, Накахара вернулся на рабочее место и забрал сиявшего от внимания Акутагаву, дав им, пережившим бурю, побыть вдвоём. Ужин оказался объективно чудесен, Мори, как выяснилось, наедине — практически само очарование и ирония в одном флаконе, но прямо оттуда боссу пришлось сорваться по какому-то делу. Огай мягко поцеловал кончики её пальцев на прощание и коснулся последней хризантемы на плече губами через ткань. Нужно было купить приличные варежки в подарок вместо шоколада на день святого Валентина: два багрово-красных кривовато связанных обрубка, раскрывавшихся на пальцах благодаря липучкам, которые шеф носил на миссии и в которых он идеально хорошо маскировал скальпели, никуда не годились. На вопрос о том, кто вообще рискнул преподнести ему подобное, мафиози убрал явно дорогую вещь подальше и пояснил, что это был один довольно своеобразный человек из прошлого, и раньше к ним прилагался шарф, правда, покупной, а эти сделаны вручную. Если Коё и почувствовала укол ревности, то стерпела молча, но новые белоснежные перчатки облегали его кисти в День всех влюблённых лучше любых резиновых и уж точно лучше этих.

***

— Анэ-сан, доброго вечера. Простите, что тороплю, но, пожалуйста, обзвоните других, отмените собрание. Телефон босса не взломали, сообщения не были шуткой, я у него. Тут то ли покушение, то ли чертовщина, как тогда, месяц или больше назад. Ножи тупые, да, все опять, из апартаментов ничего ценного не взяли, но... Кхм, агрессивно перемыли всю посуду и переставили её с привычных мест. Либо у нас тут атака эсперов из соседних организаций, которым мы особо не сдались, либо привидение с ОКР прошлось по кухне, напало на банку с кофе и своровало спрессованный пуэр, — растерянный Чуя явно не понимал, что происходило, параллельно бурчал что-то успокаивающее боссу и Элис, которой не понравилось умирать так часто. — Завтра переоденемся в гражданское и повезём Мори-сана к его знакомому тайком. Пока он у меня проспится, «Чёрные ящерицы» подежурят половиной группы здесь, в апартаментах, половиной — у меня. К сожалению, я трезв, но не беспокойтесь: всё будет хорошо.

***

Бывший хирург долго молчал, когда возвращался с работы в их компании, перед поездкой вручив обоим серебряные оракулы и закупив еду, которую пришлось грузить в багажник. — Vita Asexualis — мой прежний коллега. Фукудзава Юкичи, одарённый, некогда работавший на Правительство, ушёл в наёмники и там мы познакомились ближе, как врач из подпольной клиники и самый живучий телохранитель за всю её историю. Прозвище — «Серебряный Волк». Сейчас у него нет причин начинать разборки, — наконец заговорил он. — Глава Вооружённого Детективного Агентства, к общежитию которого мы едем. Почему-то я не удивлён. Йокогама, город с населением примерно в четыре миллиона человек, невероятно тесное место, — Чуя усмехнулся, придерживая свою часть запасов. Судя по лицу, с директором он где-то сталкивался, но не говорил никому из них, и вот это уже было интересно. — Когда мне ждать Вас, Мори-сан? — Коё переключилась на дорогу. Обычно Портовая Мафия ни к кому не обращалась с такими проблемами, но, раз уж происходило то, что происходило, иначе было нельзя. — Утром. Вы можете уехать, если хотите. Сомневаюсь, что выйду раньше шести, не сидите всю ночь в машине, особенно если я не появлюсь через четверть часа. Чуя-кун, ты тихо и быстро поднимешь меня наверх. Вызывать Элис-тян рискованно: сотрудники у Фукудзавы-доно нервные. — Знаю, — согласился Накахара. — Коё-сан... Если хоть что-то пойдёт не так, звоните сразу или уходите, если можете, — тихо произнёс босс на прощание, пока Чуя разбирался со всем приобретённым, а потом, сняв туфли и подхватив сумку, полез в открывшееся окно на втором этаже, из которого ему навстречу протянули руки, приняли пакет, обувь и помогли войти с комфортом. Странно было явиться к невысокому зданию не с целью захвата, и, наверное, именно по этой причине Коё осталась.

***

Увидеть полупрозрачного Рандо на капоте было страшно, не суметь вылезти из салона — пугающе, но страннее всего оказался мальчишка в синей пижаме с рыжими котиками и тёплым пледом поверх неё, подошедший так тихо, что она — Исполнитель Портовой Мафии, на минуточку — не заметила, и постучавший в стекло. — Доброй ночи, Озаки-сан. Не могли бы Вы отогнать машину на ближайшую парковку? Мою сестру пугаете, вон она, полезла проверить друга, — махнул рукой зеленоглазый худой рукой на здание, где, деловито ступая по узкому карнизу, фигурка в белой рубашке и юбке-солнце уверенно прошла к окну близ того, через которое в здание попал Огай, открыла незапертые рамы и бесшумно скользнула внутрь, сверкнув золотой бабочкой на виске и лакированными ножнами с танто за спиной. — Ну! Мы Вас ждём! — парень пошаркал пушистой тапкой. — Отгоните Ваш транспорт на парковку, оплатите пребывание до утра и пойдёте ко мне в гости. Аккумулятора надолго не хватит, а Вам потом, — тот натянул на лицо очки, глянул вовсе пронизывающе и опустил обратно, — увозить членов своей семьи домой. Вокруг машины собрались полупрозрачные силуэты в синих плащах, штук десять, не меньше. — Они, конечно, как джентльмены, могут Вас дотолкать, но если уж Ваш босс испугался только одного, то Вы в целой толпе перенервничаете намного сильнее, а это вредно, — странный детектив нетерпеливо переминался на месте. — У меня есть готовый, хоть и простой ужин, симпатичный надувной матрас и запасной плед. Возьмите мобильный, подзарядите его там и, когда Мори-сан напишет, выйдете заранее, чтобы всё успеть. — С каких это пор Агентство принимает врагов? — максимально спокойно произнесла Коё, ощущая стекавшую за воротник каплю пота. Про медиумов в отчётах никто из наблюдателей не писал, про подговоривших на атаку больше десятка привидений заклинателей духов не было слышно в принципе ничего по всей Йокогаме. — Чисто технически, я Вас нейтрализую, так что работаю. Всё в порядке, — солнечно улыбнулся мальчишка. — Встретимся на углу, если не передумаете. Машину слегка подтолкнули. Женщина потянулась рукой за катаной и с изумлением осознала, что меч держат и за ножны, и за цубу, не давая вытащить, но техника подчинилась ей, и Коё-сама всё-таки выполнила требуемое. Детектив дождался на условленном месте, приветливо помахал рукой и проводил её к себе на второй этаж. Комнаты оказались предельно скромными, но на удивление удобно организованными: крохотное подобие кухни с холодильником, плитой и полноценной духовкой сочеталось с обеденной зоной и узким шкафом, набитым посудой. Спальное место перетекало в гостиную с подушками на полу и низким столиком, а объединяли всё это вместе огромные размеченные шнурками и разноцветными кнопками и булавками карты, начинавшиеся на потолке над разложенным широким футоном, сбоку от которого хозяин расправил матрас и накрыл его пледом, больше напоминавшим ковёр из-за толстых ниток. Пахло сладостями и пряностями. — Оставьте обувь на полке в прихожей. Кстати, я не представился. Эдогава Рампо, старший детектив, а теперь заходите, — паренёк махнул рукой, облепленной пластырями в мелкое яблочко, приглашая, помог снять пиджак. — Мойте руки и за столик, куда хочется. Ужин или только чай? — Ужин, — выдавила из себя Коё, осматриваясь и отходя от встречи с призраками. В некоторых планах она с изумлением узнала маршруты перевозок наркотиков и драгоценностей Туза, поставок контрабанды, пути отступления «Чёрных ящериц» в случае непредвиденных ситуаций. На главной карте города заметила невероятно точно ограниченные районы конкретных группировок, хоть и без подписей, а ещё парочку странных пятен. Детектив кивнул и стал хлопотать с посудой. Порция риса с овощами и курицей в какой-то пряной подливе оказалась, наверное, раза в полтора больше, чем ожидала госпожа Озаки, осторожно присевшая на подушку возле столика. Медиум напротив заваривал чай с травами — до традиций, конечно, ему было далеко, но и чай на привычный мафиози не тянул. Впрочем, готовый напиток пах вкусно, упаковка печенья, опустившаяся чуть не в тарелку, выглядела свежей, потому можно было простить незнание этикета и здоровую сахарницу, которую пришлось переставить на пол. Коё подождала хозяина жилища и, поблагодарив за угощение, попробовала, с изумлением осознала, что вкусно, и минут через десять её тарелка опустела. Рампо смотрел настолько лукаво и явно довольно, что хвалить его не было нужды. Просить добавки не везде считалось приличным, но хотелось. Похоже, на стрессе организм решил пополнить запасы энергии. — Лучше печеньем. У меня нет никакой косметики, а Вы явно следите за собой и стараетесь по утрам выглядеть хорошо, даже если это трудно, — посоветовал Эдогава, забрал грязную посуду, вымыл и устроил на сушитель, вернулся назад. — Не буду тянуть кота за хвост: я хочу поговорить с Вами. Как у женщин-якудз в Йокогаме с трудовыми правами? — У Мафии нет настолько чётко задекларированного кодекса, однако ныне ближе к равенству, чем кажется, хоть это раздражает боссов столицы, — Коё очаровательно улыбнулась. — Я предпочитаю не говорить о работе в свободное от неё время. — Какое совпадение, я тоже, но, в некотором роде, дела иногда буквально приходят оттуда, откуда не ждёшь, — развёл руками детектив, подхватил чашку и отпил большой глоток из неё. — Ваш коллега заглянул на огонёк, и не один: привёл друзей, Вы их видели сами. Обычно они были тише и не показывались, но согласились меня подстраховать сегодня: не каждый день верхушка враждующей организации приезжает в гости. Сестра пошла присматривать за нашим общим живым знакомым, хоть он и старается попасть к работе с завидной регулярностью, но вот чтобы серьёзно — только один раз. — Не понимаю, о ком речь, — мягко вставила Коё, прикрыла рот чашкой. — Понимаете отлично и даже больше, чем я сам. Вы ведь ему недавно послали затуплённый клинок с серебристыми подвесками вложенным в ножны, мол, мы тебя не прибьём, но видим, давай осторожнее, враги рядом? Мори-сан бы не стал, слишком парится о делах в Порту, ему нельзя, а вот от женщины такого не ждут, — гений понимающе улыбнулся. — О, правда. Он ведь Вам даже не родня, а Вы беспокоитесь за него. Честно, насколько здесь всё плохо? — До междоусобицы в Кобе далеко, но масштабные конфликты никогда не были желательными, — госпожа Озаки надкусила печенье. — Ну, я бы поспорил. Часть Ваших вообще всё бросила месяц назад, кто-то купил домик на окраине. Я не видел предпосылок для крупных разборок, а незадолго до этого с нами случился ещё один Ваш коллега и те, кто последовал за ним. Выглядит подозрительно организованно. Кто стал причиной? Нам ждать атаки здесь? Ваш босс сидит этажом выше, Ваш друг — где-то рядом. Поможете мне — помогу Вам в чём-то легальном. Я не хочу неожиданностей, а случившееся закономерно, и мы встретимся не раз, скорее всего. — Тот, кому я послала оружие, видел его? Он более точно считывает послания, — госпожа Озаки прищурилась. Хозяин жилища был далеко не так прост, как оказалось. — Нет. Буквально ночью Фукудзава-сан нейтрализовал его. Не вскакивайте, всё в порядке... Ладно, не совсем. Я об этом тоже хотел спросить, так как мы не о работе, — Рампо поднял руки. — Наша общая проблема спит сейчас, изредка прерывается на еду и ложится обратно. Выглядит плохо, реабилитироваться будет долго, не факт, что дойдёт до конца. Я лично не смотрел на него: директор пускает только сестру пока, чтобы проверять состояние, даже с гигиеной разбирается сам, потому что, кажется, пообещал конфиденциальность — не люблю подобные вещи, мешают сужать круг поиска достаточно сильно. Сам скажу, что у человека нервы наверняка полетели от нагрузок — Фукудзава-сан ходил очень хмурый. Сколько наш знакомый работал под началом Мори-сана, когда сбежал? — Служебная информация, — отрезала Коё. — Хорошо. Дайте хотя бы намёк. Мне некуда копать: привычные инструменты не работают на Вашего вредину, постоянно приходится додумывать, время уходит, — детектив фыркнул. — Все молчат, и это плохо сейчас: надо в коллектив встраивать, выхаживать, а для этого не трогать болезненные точки хотя бы недолго. — Я не могу, — женщина покачала головой. — Я врубил заглушки и переключил чужие жучки на радиоволну. Пока отрежут музыку, замучаются. Я сделал Ваш визит тайной напрасно? — Эдогава прищурился. — Я не собираюсь становиться ойран* из-за тебя, — прошептала госпожа Озаки. — Чудесно. А знаете, кем я буду, если директора кто-нибудь прибьёт, пока мы не встали на ноги? — Рампо упёрся ладонями в колени и посмотрел на убийцу небывало вкрадчиво, почти полностью отражая её собственный взгляд. — Маленой, как Моника Беллуччи, но по-настоящему. Меня будут яростно и всеми возможными способами любить, и не факт, что в мозг. Правительство или Портовая Мафия — какая разница, кто, если кончу я в придорожной канаве? Мне полиция дала это понять несколько лет назад. На Йокогаму идёт буря, Коё-сан, и в наших, опять же, общих интересах остановить её, пока привычная жизнь не рухнула, а для того чтобы начать, мне нужно знать ответы на неудобные вопросы — с ними представители закона не помогут. Я не Дазай Осаму, который, похоже, недавно выбросил свою униформу горничной на службе у чинуш, но прогноз такой: через пару лет сюда заявится какой-то придурок с Запада, приведёт своих ребят и нас всех попытаются перебить. Осознав, что не могут тронуть молодёжь, пока живы старики, в первую волну, примутся за них во вторую. Если получится хотя бы начать, разразится война между эсперами, и лягут почти все, а в город придёт кто-то хуже. Готовы похоронить Мори-сана, если останетесь в живых, а? Я помню, как отец смотрел на мать. Их обоих здесь нет, но это живёт в моей памяти. На Вас смотрят так же, я не шучу. Одно из этих привидений, которые сопровождали Вас, не успело любить достаточно и теперь здесь, потому что это оказалось невероятно важно. Вы выживете. У винтовки, которую Ваш начальник несколько недель назад приобрёл у китайцев, был запас патронов, и ставлю кепи, что один из них был заряжен лекарством меньшей дозировки специально для Вас, а не для того, на кого босс охотился. Повторяю вопрос: когда очнётесь, Вы будете готовы? Нам обоим пойдут и кимоно с алой подкладкой, и тушь, и белила, и высокие гэта, но долго ли мы продержимся? В Токио не в восторге от «Чёрных ящериц» из-за их стрелка, а женщин-оябунов мало, и свои места они, как правило, наследуют, а Вы даже не в браке, верно? Вы понимаете, что произойдёт, если Вы не унесёте ноги раньше? Ну, допустим, всё получится. А что дальше? Как потом жить с осознанием, что Вы предали всех, кого любили, и не сделали ничего? Голос госпожи Озаки заиндевел. — Закрой рот и не лезь не в своё дело, детектив. Ты ничего не знаешь про Порт. Ты не жил с той стороны никогда, чтобы утверждать подобное. Зелёные глаза напротив полыхали. — Вот именно. Я делаю умозаключения на основе логики и известной информации, и задевают они сильно, так как правдивы. И я не собираюсь отступать, потому что не хочу жить по-другому. У меня нет ничего особенного, кроме мозгов, я не умею драться, не владею оружием, иногда вожу машину и ненавижу спать без света, да, но, если мне страшно, я иду и пытаюсь сделать хоть что-то, чтобы перестало. Я разговаривал с привидениями, хотя никогда не верил в их существование, я пошёл общаться с Вами, хотя Вы из Мафии и можете в любой момент грохнуть меня шпилькой из причёски или просто придушить, потому что Вы не такая слабая, какой кажетесь в этих великоватых вещах. На кухне есть ножи, чёрт возьми, ванная комната неподалёку, полно ниток кругом. Я детектив, я знаю, как Ваши убивают людей, и рискую осознанно. Вы изрубили тех парней, которые застрелили татуировщика, потому что видеть его мёртвым было больно. Кого зарежете, если не будет уцелевших, кроме Вас? — Хватит! Замолчи! — Исполнитель подскочила и потянулась через столик, нависая. Демон внутри зашелестел, готовясь вырваться наружу. В груди горело, перед глазами мелькали уставший Мори у камина, Чуя с невыносимо опустошённым взглядом над лезвием катаны, Кёка, пытавшаяся спрятаться от Хигучи, которая даже на маникюр не успевала из-за работы и терпела, как никто, из-за сестры, Ямада-сан в луже крови, Осаму, всеми силами ускользавший от Эйса и скрывавшийся от всего мира за бинтами и идеальными костюмами. — Нет. Имена, даты, места — мне нужна информация, чтобы защитить тех, кто мне дорог, и если я не получу её законным путём, то найду любой другой, как то чёртово привидение, которое умерло на руках у Дазая, а потом подняло других и послало покой подальше, чтобы доделать всё, что не успело, — Рампо поднял голову, бессознательно открыл горло — хоть сейчас секи. — Я не замолчу, потому что стирание информации, обеление досье, убийства свидетелей и вся эта ненавистная мне конфиденциальность заканчивается тем, что происходит сейчас. Без сведений я инвалид, понимаете? Реальность имеет звук, она поёт, она звенит, а я не могу дотянуться до струн, если не знаю, где они. И мне нужна помощь, потому что Вы стояли на моём месте, ведь во тьме выросли, так как не имели альтернатив. Добро пожаловать, я поднялся здесь. У тех, кто пока с нами, есть хотя бы одна: быть мёртвым или нет. Это важно. Это стоит всех рисков. И это касается Вас. — Да ты... Да что ты! — глаза жгло, слёзы катились по щекам на столешницу. — Пожалуйста. Вы не знаете, как это, когда всё рушится, а за спиной умирает единственный человек, из-за которого это обрело смысл, — детектив не отступался и говорил очень тихо. — Повернуться нельзя, сделать ничего нельзя, и всё, что можешь, это слушать, здесь он ещё или нет. Я был там. Я знаю, что такое терять. Я понимаю, как это, и хочу испытать снова как можно позднее. Пожалуйста. — Включи радио громко, — хрипло сказала Коё и чуть ли не силком утащила его в ванную комнату под отчаянный грохот музыки, закрыла дверь, пустила воду из крана и заговорила. — Во-первых, ты не расскажешь ничего и никому из коллег, в том числе Дазаю, потому что иначе мне конец, а проболтаться может кто угодно. Во-вторых, ничего не запишешь, любые свидетельства приведут к тебе. Запоминай. — Слушаю, — мальчишка собрался и кивнул. — Я не знаю имён тех, кто пришёл в плащах. Я не работала с ними лично, не устраняла, но Чуя однажды мимоходом произнёс слово, которое звучало на собраниях, когда происходили те события. «Мимик». Похоже на организацию, я уверена. Ликвидацией занимался отстранённый от работы Исполнитель. Он должен был войти в пятёрку, но буквально в шаге от места остановился и попросил лично Мори-сана о смене профиля. Говорят, дело было в семейном положении. Почему именно он занимался, если уже всё бросил — не в курсе, и, что удивительно, не помню имени, поэтому даю портрет. Высокий, каштаново-рыжий, слегка небритый, синие глаза, рот, сжатый в нитку. Если улыбался, то сначала глазами, потом — губами. Едва-едва смуглый. Носил светлый пиджак или пальто, тёмную рубашку в узкую полоску, тёмные брюки и ботинки. Будь он жив, был бы на год или два старше тебя. Оружие — два пистолета, но не из редких. Способность — точное предсказание будущего примерно через пять секунд. Женщины не было, не ищи её. Семьи не осталось. На капоте сидел тот, кого мы звали Рандо. Эспер, сила напоминала щиты или клетки, светлое пальто, темные волосы, красный клетчатый шарф и белые наушники. Безостановочно мёрз и пил горячий чай. Убит «Двойным чёрным» на миссии. До этого был лоялен и исправно работал на наших. Его прошлого я не знаю. Возможно, имя искажено: лицо казалось европейским, а не азиатским. Не знаю, кого ты ещё встретил, но на этом мои коллеги закончились. Что ты мне можешь дать, Малена? — Вы тоже молчите: подставите Мори-сана, если правду раскроют. Директор выключил Дазая, потому что способность выпивала его досуха. Он не мог спать, шарахался от людей, толком не ел. Ни на что не жаловался, хотя тот, кто его к нам привёл, специально сделал так, чтобы начал. Сам процесс безболезненный, распространяется только на наших. Ничего плохого не случилось: он восстанавливается сейчас, его никто чужой не видит. Нож не рассматривал: у нас чуть его напарник с недосыпа и нервов не лёг рядом за несколько часов до него. Жили через стенку, а Дазая Вы знаете лично. — Могу представить, — Озаки улыбнулась. — Мори-сан как-то останавливал то, что происходило? — Я действительно не понимаю, о чём ты, — женщина прищурилась. — Видимо, нет. Он жил с активированной способностью: психику это должно затронуть, если учесть, что Осаму ощущал то, что не могли другие. — Дазай-кун всегда был странным. Со своими методами и особенностями... Непредсказуемый совершенно. Он пришёл в Мафию до смены руководства, но оставался стабилен, — необычные поступки приобретали иной окрас в свете правды. — Спасибо. Выходит, без толку. Нам придётся искать лекарство самим, впрочем, случалось, знаем, — сыщик покачал головой. — Рампо-кун? — Коё прищурилась. — Да? — К директору по карнизу залезла твоя сестра. — Ага. Вызвалась приглядеть, но бинты трогать нельзя: она жаловалась на это. Не беспокойтесь: Фукудзава-сан иначе смотрит на конфиденциальность, чем я, и его слово здесь — закон. Она будет сидеть в наушниках и слушать джаз. Мобильный в кармане. Для неё окно и оставили открытым. — Если есть возможность, мягче с ним. Мне кажется, это сработает. — И так. В любом случае, спасибо: это больше, чем я рассчитывал. Выключайте воду, я потом с квитанциями замучаюсь. И да: отговорите Мори-сана ввязываться. Дазаю нельзя назад: крыша съедет страшнее, чем у Йосано. Ваш шеф помнит, кто это, просто предупредите. Прогноз выживаемости Мори, с учётом Элис-тян, около двух процентов. — Спасибо. Убери с карты маршруты Эйса, Рампо-кун. Он не любит такого и не простит находки, — мафиози улыбнулась сыто. — Он на прошлой неделе их поменял, сместившись на пару улиц. Я не виноват, что у него проблемы с фантазией, — развёл руками Эдогава и подмигнул. — Проблемы у Туза с «Санта Эсмеральда» — мексиканцами в кварталах на пути. — Через того, кого не жалко, дайте наводку полиции в следующий четверг ловить главаря около закусочной на углу между прачечной и баней, которую Вы наверняка проехали по пути сюда: моется там в компании дам с низкой планкой социальной ответственности удивительно постоянно. Мне — загадка с улицами, у Вас — Эйс под гэта. Метод решения законный, все довольны, ВДА в стороне. — Твой долг исчерпан. — Ваш тоже. Умоетесь перед сном? Время позднее, до пяти можно отдыхать смело. — Уступаете слабому полу? — Скорее, неслабый пол снисходителен ко мне, Коё-сан, — отозвался хозяин жилища и скрылся из виду. Правда. Другие в Порту не поднимаются.