Пламя войны

На то, чтобы разобраться с остатками армии Штальберга, у них ушло ещё около пары недель. Каин всё-таки смог убедить барона сдаться в обмен на Тёмный Дар, и когда остатки вражеской армии подошли к стенам города, он приказал солдатам сложить оружие. Большая часть приказ исполнила, но прочие предпочли дезертировать. Магнуса отправили дезертиров возвращать. Живыми или мёртвыми — это уж как получится. Он действительно любил сражения. В бою отступали все мысли, были только противники, его собственный меч и Дар, который Магнус постепенно учился использовать в бою. Раньше его тянуло к алкоголю. Теперь его тянуло к новым и новым битвам. Но увы, вражеские перебежчики закончились как-то слишком быстро. Когда Магнус и его подчинённые вернулись с последней миссии, Каин снова вызвал его к себе. — С человеческим сопротивлением в Штальберге покончено, — сказал он после того, как вампиры обменялись приветствиями. — Скажи, ты всё ещё считаешь, что не сможешь быть одним из офицеров? — Думаю, смогу, сир, — ответил Магнус. — Хотя мне нужно ещё время и больше тренировок. — У тебя будет и то, и другое. Нам нужен отряд элитных воинов, которые смогут сломить любое вражеское сопротивление. Я хочу, чтобы ты отобрал вампиров для этого отряда и возглавил их. — Сочту за честь, сир, — Магнус чуть поклонился. — О. И ни слова о том, что ты можешь с этим не справиться? — усмехнулся Каин. — С моей стороны было бы как-то неблагодарно прибедняться и отказываться, если вы верите в мои способности, — ответил Магнус, глядя Каину в глаза. — Кроме того, я действительно больше не чувствую, что я безнадёжен. Возможно, тогда, на Равнинах Крови, я в самом деле просто слишком растерялся и плохо знал тех, кто был под моим началом. Но рейды за дезертирами показали, что я всё-таки что-то смыслю в тактике ведения боя. — Вот и прекрасно. Может, такими темпами ты станешь одним из моих советников. — Простите, сир, но вот от этого я всё-таки вынужден отказаться, — Магнус покачал головой. — И я хотел бы сразу сказать, что я не вижу себя в роли старшего офицера. — Почему нет? — удивился Каин. — Потому что куда сильнее, чем командовать другими, мне нравится убивать ваших врагов. Каин резко прикусил губу, чтобы сдержать чрезмерно довольную улыбку. Ему неожиданно сильно понравился этот ответ. Почему-то в устах Магнуса эти слова не звучали как попытка угодить. Кроме того, Каин, пожалуй, мог понять его. Во власти, разумеется, была своя прелесть. Но она не могла сравниться с чувством, что дарило сражение на передовой. Закипающая кровь, обострение всех чувств до предела, тяжесть оружия в руках… Иногда Каину казалось, что рано или поздно он бы начал войну только лишь для того, чтобы испытать это снова. В мире не осталось больше ничего, что могло бы ускорить бег его сердца. — Интересно, что же мне с тобой делать, когда война закончится, — хмыкнул Каин. — У меня есть и другие увлечения, — сказал Магнус. — Я буду больше времени уделять им. Но пока у меня есть возможность сражаться — я хочу именно этого. — Могу понять… — протянул Каин. — Ты всё ещё не считаешь, что готов сразиться со мной? Признаюсь… я начинаю опасаться, что ещё немного — и мои собственные навыки начнут подводить меня без серьёзных тренировок. — Я наблюдал за вами, когда мы сражались за ворота Штальберга. Нет, сир, пока я ещё не тот противник, что нужен вам, чтобы не потерять навыки. Но, возможно, однажды я им стану. — Если бы это сказал кто угодно другой, я бы воспринял это как угрозу, — заметил Каин с лёгкой усмешкой. — Но что касается тебя… Хорошо. Я буду ждать этой ночи. Можешь идти. Снова поклонившись, Магнус покинул кабинет. Отряд элитных воинов, значит? Что ж, у него было несколько вампиров на примете. И был хороший шанс, что это задание поможет ему отвлечься от тревожных мыслей, что не отпускали с тех пор, как он вернулся в Штальберг. Магнус подумывал разыскать других членов своей семьи и расспросить о прошлом. Возможно, была ещё жива его мать… но будет ли она рада видеть сына таким? Примет ли, или как отец назовёт его выродком? Стоило ли рисковать, если им обоим эта встреча могла не принести ничего, кроме боли? Хотя Магнус теперь знал, почему семья отвергла его, ему казалось, что в его человеческой жизни было больше испытаний, чем вынужденное убийство любовника. Мужеложство было только последней каплей. Но, допустим, он поговорит ещё раз с братом или встретится со своей матерью. Допустим даже, его подозрения оправдаются. Дальше что? Магнусу всё ещё было сложно находиться в Штальберге — правильные улицы и дома со строгой архитектурой будто стремились оживить стёртые воспоминания. И всё же он не попросил Каина, чтобы тот разрешил ему вернуться в Авернус. Магнус решил, что должен выдержать эту встречу со своим человеческим прошлым. Но он не думал, что его уже может нагнать его новое прошлое вампира. Он часто патрулировал город днём, так как был одним из сильнейших и уже вполне мог переносить солнечный свет, особенно если заматывался в плотную одежду. Как-то вечером, возвращаясь домой, он увидел на крыльце смутно знакомого человека. Прищурившись, Магнус различил на его лице три характерных родинки. — Генрих, — поздоровался Магнус. — Добрый вечер. Не ожидал увидеть тебя здесь. — Я искал вас, — ответил ему молодой мужчина. Генрих уже не был тем нескладным парнем, что при их первой встрече. Он стал более ладным, хотя, на вкус Магнуса, был всё ещё каким-то слишком длинным и тонким. Но с тех пор, как черты его лица утратили юношескую мягкость, он определённо похорошел, и даже большой нос его теперь не портил. Тем не менее, Магнуса что-то настораживало в выражении глаз бывшего учителя. — Ты приехал в Штальберг, чтобы найти меня? — спросил Магнус. — Зайдём в дом? Генрих кивнул, и Магнус, проходя мимо, чуть улыбнулся ему, стараясь выглядет как мог приветливо. Сейчас он занимал небольшой дом, ранее принадлежавший одному из погибших офицеров армии Штальберга. Как и в Авернусе, он оставил слуг и поднял им жалование, так что к смене хозяина они отнеслись в целом приемлемо. Конечно, на него косились, но Магнус уже привык даже к тому, что на него косились другие вампиры. Известие о госте-человеке слуг немало удивило. Они сели в небольшой гостиной, обставленной мебелью, обтянутой зелёным бархатом и сукном. Когда им (точнее, Генриху) подали чай, Магнус спросил: — Для чего ты искал меня? Вряд ли же для того, чтобы поинтересоваться моими успехами. — Нет, — ответил Генрих и глубоко вздохнул. Он подул на чай и пока отставил чашку на изящный ореховый столик. — Дело совсем не в этом. Дело в том, что… я умираю. Лекари говорят, что мне осталось жить года два, вряд ли больше. — О. Вот как… — протянул Магнус, по правде не знавший, что тут сказать. — И я прошу вашей помощи. Обратите меня. Сделайте вампиром. Магнус надолго замолчал, жалея, что в его распоряжении не было напитка, который можно было бы пригубить, чтобы дать себе время осознать просьбу. Он посмотрел вбок и, привычно призвав свой Дар, отправил чётко выверенную порцию тепловой энергии в камин. Сосновые поленья вспыхнули резко, выдав сноп искр. Генрих вздрогнул. — По правде говоря… я не уверен, что могу помочь тебе, — сказал Магнус. — Я не знаю, как создавать вампиров. — Как?! — Этим занимается Мастер и его самые старшие дети. Мне он пока не открывал секрет обращения вампиров. — Тогда попросите его! — Генрих… это не так просто, как ты думаешь, — ответил Магнус. — Чтобы я попросил обратить тебя, мне нужно доказать, что ты можешь быть нам полезным. А ты — бард. Не воин. Боюсь даже будь ты вампиром, ты не пережил бы последнее сражение, в котором мы участвовали. Что мне сказать, чтобы убедить Мастера, что на тебя стоит тратить время и силы? — Я всё сделаю! — ответил Генрих с жаром, подаваясь вперёд. На его щеках проступил лихорадочный румянец. — Магнус, прошу вас… Мне осталось всего два года, и я не хочу, я не готов вот так умереть! Всё, что я успел в этой жизни сделать — это обучить вас своему искусству. Пусть надо будет сражаться, убивать, воевать — неважно. Магнус задумался. У него не было права решать в таких вопросах. Даже если бы он умел обращать новых вампиров, он хорошо понимал, что каждый новый его сородич — это нагрузка на людей-доноров. Они не могли позволить себе обращать людей по собственной прихоти и даже просто из благих побуждений. Каин настоял, чтобы Магнуса превратили в вампира, только потому, что был впечатлён его воинскими умениями, и это было логично. Но Генрих? Чем он мог быть полезен их армии? Ему вспомнился один из недавних разговоров с Каином. Чувства не должны влиять на решения. Следовало руководствоваться исключительно разумом. Разум утверждал, что от Генриха-вампира их кампании толку не будет. Но, с другой стороны, кто может предсказать, какой Тёмный Дар появится у барда, если его всё же сделать вампиром? — Я поговорю с Мастером, — сказал Магнус. — Но я не могу ничего тебе обещать. Если он откажется — я не возьмусь обращать тебя сам. И потому, что это будет против воли старших, и потому, что я понятия не имею, как это правильно делать. Я постараюсь поговорить с Мастером в ближайшие же ночи, а пока можешь остаться у меня. В доме есть гостевые комнаты. — Я благодарю вас. — Что за болезнь тебя терзает? — полюбопытствовал Магнус. — Я не знаю её названия. Но у меня часто кружится или болит голова, я начал падать в обмороки и постоянно хочу спать. Такая жизнь… это невыносимо. Если вы не сможете меня обратить… пожалуй, я не откажусь послужить вам пищей. — Постараемся всё же сделать так, чтобы этого не случилось… — пробормотал Магнус и позвал горничную. Девушка смотрела на него со страхом, видимо, ожидая, что хозяин попросит крови, и явно выдохнула с облегчением, когда он попросил приготовить комнаты для гостя. Спустя пару вечеров Ворадор нашёл время для разговора со своим обращённым. Он расположился прямо в доме барона, которому уже передал Дар по просьбе Каина. Когда Магнус шёл по мощёной дорожке к дому, прислушиваясь к журчанию фонтанов, он неожиданно подумал, мог ли кто-то в особняке узнать его. Нужно полагать, барон был знаком с его отцом и, возможно, с самим Магнусом, а людей со столь светлыми волосами можно было встретить нечасто. Всё же мысли о прошлом никак не отпускали Магнуса, как он ни старался гнать их как можно дальше. У входа его встретил слуга и проводил через широкий светлый холл в одну из боковых дверей. В гостиной царил приятный полумрак, единственным источником света здесь был один из каминов у стены. Ворадор сидел перед ним в кресле, очевидно, ожидая Магнуса. Подойдя ближе к своему создателю, тот поклонился и, получив разрешение сесть, опустился в кресло напротив. И снова он подумал, что в их нынешней природе было много мелких недостатков — сейчас у них не было напитков, которые можно было бы неторопливо потягивать в ходе беседы. — Зачем ты хотел меня видеть, дитя? — спросил Ворадор. — У меня… необычная просьба, — сказал Магнус. — Смертный попросил меня о Тёмном Даре. Но я не знаю, чем он может быть нам полезен. Однако он обучил меня музыке, и потому я чувствую себя обязанным хотя бы попросить за него. Он говорит, что его точит болезнь, и лекари не пророчат ему больше двух лет жизни. — Обучил тебя музыке? Нужно полагать, он и сам — музыкант? — спросил Ворадор. — Верно. — И что — хороший? — Я… не могу сказать, что он обладает действительно выдающимся талантом, но всё же он далеко не бездарен. Ворадор глубоко задумался, поглаживая шипы на подбородке. — Если он болен, то это серьёзно снижает шанс на то, что он сможет пережить обращение, — сказал старый вампир. — Он согласен попробовать, — сказал Магнус. — И клянётся, что будет верно служить нам. — Давно я не слышал, чтобы смертный сам, без каких-либо уговоров хотел стать одним из нас, — протянул Ворадор. — Однако я намного лучше тебя знаю, чего могут на самом деле стоить такие обещания. Может быть такое, что, получив желаемое, он не сдержит слово. — Под мою ответственность, Мастер. Если он посмеет оступиться, я сам убью его. — Ты понимаешь, что я нахожусь в таком положении, что я не могу единолично принимать такие решения? Обращение каждого нового вампира я вынужден обсуждать с Каином. Не то, чтобы я чувствую себя обязанным его слушаться, но мы должны координировать свои действия и ничего не скрывать друг от друга. Вражда погубит нас куда вернее человеческих мечей. — Меня Каин слушать не станет, — сказал Магнус. — Хотя он и признаёт мои воинские таланты, он вряд ли сочтёт причину, по которой я прошу за Генриха, достойной. — И сейчас он хочет обратить как можно больше учёных Штальберга, а ещё солдат, — сказал Ворадор. — Это сильно усложняет дело, поскольку создать вампира не так-то просто, и обращение этого барда просто… не в приоритете. Но мне хотелось бы это сделать. — В самом деле? — Если Каин действительно хочет вернуть нашей расе величие, то нам нужно куда больше, чем только лишь армия, — заметил Ворадор. — Но вряд ли он согласится даже в том случае, если этот бард пообещает вечность воспевать его подвиги. Каин, конечно, довольно тщеславен, но в другом смысле. Однако тебе пора бы научиться передавать другим Тёмный Дар. И нам как раз не помешал бы кандидат, гибель которого не будет такой уж страшной. Кто-то, на ком ты мог бы потренироваться. Раз уж этот бард пришёл сам, а терять ему нечего, мы можем воспользоваться этим шансом. — Но так он едва ли выживет, — заметил Магнус. — Вы сами сказали, что шанс на успех меньше из-за его болезни. Что, если я ещё и ошибусь в ритуале? — Разумеется, я буду рядом, чтобы исправить возможные ошибки. Но, возможно, ему повезёт. Я не думал, что ты переживёшь обращение — Каин принёс тебя ко мне, когда ты был буквально при смерти. — Каин? — переспросил Магнус. Ворадор вздохнул, поняв, что проговорился. — Да. Он настоял на том, чтобы я обратил тебя. — Почему? — Его впечатлили твои воинские навыки, — ответил Ворадор. — Он сказал, что нашёл тебя раненым и сразился с тобой, и даже так ты смог дать ему достойный отпор. — Вот почему он уже несколько раз просил меня о дуэли… — Магнус, я надеюсь, ты понимаешь, что последнее, чем Каин руководствовался — твоё собственное благо? — спросил Ворадор, внимательно глядя на своего обращённого. — Ему не было дела до того, кто ты, до твоих желаний и всего прочего. Ему были нужны воины — он нашёл того, кто уже был хорошим воином. И не более того. — Вам тоже вряд ли было до меня какое-то дело, когда вы меня обращали, — заметил Магнус, пожав плечами. — Ты прав, — ответил Ворадор. — Но до каждого из вас мне есть дело теперь. Я буду с тобой честен, я не могу сказать, что действительно по отечески хоть к кому-то из вас привязан: слишком уж много погибло моих детей за прошедшие годы. Сперва Сэрафан, затем охотники Мёбиуса… И всё же ваше благо мне не безразлично. Насчёт Каина… я бы не был уверен. — Почему вы говорите со мной об этом? — спросил Магнус. — Потому что из всего моего потомства, как мне кажется, ты сильнее всего заботишься о его мнении о тебе, — сказал Ворадор. — Да, я обратил тебя по его просьбе и для того, чтобы ты служил ему, но мне не хотелось бы, чтобы твоя жизнь заканчивалась на этом служении. — Я понимаю, Мастер. Вам не о чём беспокоиться. Я и сам понимаю, что, если бы все мои помыслы были связаны только лишь со служением Каину, это было бы просто… жалко. — Хорошо. Позови сюда того барда, о котором ты говорил. Я хочу послушать его игру перед тем, как принять окончательное решение. — Сейчас же? — уточнил Магнус. — Нет, завтра, пусть подготовится. — Мастер, я хотел спросить ещё кое-что: вы можете хотя бы в общих чертах объяснить мне суть ритуала? — Суть ритуала? — Ворадор снова задумался. — Скажи, ты знаешь, как люди прививают плодовые деревья. — Нет. — Люди срубают дикое более крепкое растение и на место сруба приживляют росток домашнего. Таким образом получается, что растение получает крепкие корни дикого и сладкие плоды домашнего. Мы делаем что-то подобное, но мы прививаем саму суть вампиризма на пенёк жалкой человеческой природы, и этот пенёк может и разрушиться в процессе. Условно говоря, обращение состоит из четырёх этапов: сперва нужно подготовить «росток», создать сгусток энергии, в котором будет отпечатана сама наша суть. Затем — сделать срез на душе смертного, и приживить этот росток туда. А затем — дать смертному свою кровь и силу, чтобы росток вампирской природы мог пустить корни. Очень важно выдержать баланс на всех этапах этого процесса. Если ты сделаешь росток слишком сильным, он просто не приживётся. Если сделаешь слишком сильный надрез, смертный погибнет раньше, чем ты сможешь завершить ритуал. И наконец, если ты дашь слишком много или слишком мало крови, это тоже может человека убить. Однако формулы хорошо выверены, и если следовать им и если человек здоров на момент обращения, осечки случаются очень редко. Если же болен… что ж, на всё воля случая. Разумеется, сперва мы с тобой отработаем все нужные формулы в теории. Так что тому барду придётся подождать, но это в его интересах. Простившись с Мастером и вернувшись домой, Магнус встретился с Генрихом уже в своей собственной гостиной. — Новости хорошие, — сказал он, не желая почём зря мучить барда. — Мастер согласился помочь мне обратить тебя. Однако ты станешь первым моим обращённым. А ещё — из-за твоей болезни велик риск, что ты можешь не пережить ритуал. — Я понимаю, — кивнул Генрих. — Я согласен попробовать. — Мастер хочет услышать твою игру завтра вечером, чтобы принять окончательное решение. Мне кажется, что это больше формальность, но всё же не разочаруй его, — сказал Магнус. — Тебе придётся подождать какое-то время, так как мне сначала нужно подготовиться к ритуалу. И есть ещё несколько осложнений. Сейчас наш приоритет — это учёные и воины. Ты будешь выбиваться из их числа, многие могут не понять, как и почему тебе передали Тёмный Дар, а потому к тебе будут относиться предвзято. И ещё: хотя я стану твоим Мастером, у меня не будет времени, чтобы обучать тебя. Я не знаю, кто именно будет тобой заниматься. Да и в целом… лучше сделать вид, что ты — не мой обращённый. — Почему? — не понял Генрих. — Вопрос твоего статуса, — сказал Магнус. — Если окажется, что я всего лишь практиковался на тебе, тебе будет ещё сложнее завоевать уважение среди других вампиров. Кроме того, среди вампиров у меня немного… неоднозначная репутация. Хотя я — лучший воин, многие считают меня чрезмерно импульсивным и опасным. Другие вампиры охотно идут в бой за мной следом, но в обычной жизни предпочитают избегать. — Я… не могу сказать, что хорошо знаю вас, но вы не произвели на меня подобного впечатления. — Как ты сам сказал, ты плохо меня знаешь. И ты знаешь обо мне далеко не всё, — заметил Магнус. — Что ж, если ты всё ещё согласен, советую подготовиться и вспомнить лучшие песни, что ты знаешь. — А какие песни больше нравятся вашему Мастеру? — К сожалению, этого я не знаю. Придётся выбирать наугад. — Хорошо. Спасибо вам большое. За то, что хотя бы дали мне шанс. — Пожалуйста. И, Генрих… Я не смогу тебя обучать, но я запомнил твои слова: ты готов верно служить в обмен на Тёмный Дар. Если когда-либо ты решишь предать нас или просто уклониться от службы, я сам оборву твою жизнь. Ты понял? — Да. Благодарю за честность. На следующий вечер Генрих выступил перед Ворадором, Магнусом и бароном Штальберга, исполнив несколько старых баллад. К счастью, ему удалось произвести достаточно благоприятное впечатление. По крайней мере, Ворадор сказал, что мастерство — это лишь малая доля таланта и очень много упорного труда, и, если у Генриха будет время и желание совершенствоваться, из него и вправду выйдет толк. К ещё большему счастью, Ворадор согласился с тем, что ради благополучия самого Генриха им лучше сделать вид, что он является прямым обращённым старого вампира. Ворадор был готов сделать вид, что это не Магнус попросил обратить Генриха, а он сам по своей прихоти захотел спасти жизнь больного барда. Дело оставалось за малым — Магнус должен был провести ритуал. Почти две недели после дежурств Магнус приходил к Ворадору и разучивал магические формулы ритуала. Поиск и тренировка бойцов для элитного отряда, о котором мечтал Каин, были приостановлены, но Ворадор и тут взял самую сложную часть на себя и сам объяснил, что для Магнуса важно научиться превращать людей в вампиров даже в том случае, если он не будет делать этого на регулярной основе. Каин согласился с этим и, услышав, что первым обращённым Магнуса станет умирающий от болезни бард, выразил желание послушать его игру, если он переживёт ритуал. Спустя двенадцать ночей всё было готово. Магнус был почти уверен в себе, хотя тень сомнения всё равно посещала его. Но Генрих говорил, что ему становилось всё хуже, так что он просто ничего не терял в случае неудачи. Обряд они проводили в закрытом бальном зале баронского дома. Их было всего трое: Магнус, Генрих и Ворадор. Помещение освещалось лишь парой высоких канделябров, но вампирам вполне хватало этого света. Как раз ничто не отвлекало, хотя Магнус и различал, как поблёскивают оранжевым кристаллы в огромных люстрах на потолке. Генрих нервно кусал губы. Первую часть ритуала ему предстояло провести в сознании. Затем Магнус должен был укусить его и вытянуть часть крови, попутно делая тот самый «надрез». Сам Магнус, что удивительно, не нервничал. Он уже подготовился настолько хорошо, насколько это было возможно. Начертить линии магических фигур, что удержат созданный им сгусток энергии. Ворадор придирчиво наблюдал за его работой, но не стал поправлять. Сконцентрировать энергию, прочитав заклинание. Руны начали светиться одна за одной — значит, в них поступала сила. С этим он справился. Теперь вторая стадия — укус. Это было самым сложным. Вкус крови мог сильно сбивать, хотя Магнус поел прямо перед ритуалом. Он подошёл к Генриху и положил руку на плечо. Бард, крепко сжав челюсти, кивнул ему, а затем лёг на пол и откинул голову, чтобы Магнусу было удобнее сделать укус. Со стороны это, должно быть, выглядело даже немного нелепо, потому что Магнусу тоже приходилось практически лежать на полу. Более опытный вампир мог просто сделать надрез и тянуть кровь телекинезом, но Магнус достаточно опытным не был. Укус. Кровь Генриха отдавала чем-то гнилостным — видимо, из-за точившей его болезни. Магнус попытался сосредоточиться на другом, через этот контакт не только поглощая энергию смертного, но и посылая заклинание, которое должно было подготовить его душу к трансформации. Он выпрямился и вытер рот тыльной стороной ладони. Рана получилась неаккуратной, и Магнус прижал её заранее заготовленной тканью, чтобы не допустить лишней кровопотери. Теперь — третья часть заклинания… Руны потухли. Осторожно открыв Генриху рот, Магнус поднёс запястье к его губам и сделал надрез собственным когтем. Тут тоже нужно было сконцентрироваться. Он представлял, как из его вен в смертного перетекает не просто кровь, а часть той энергии, благодаря которой зарождалось Испепеление. Не слишком много. Согреть, а не сжечь. — Достаточно, — прозвучал голос Ворадора. Магнус отвёл запястье от лица Генриха и, вынув из него коготь, сунул рану в рот. Пара капель его крови попала человеку на лицо, но через некоторое время начала медленно испаряться, как это происходило с любыми частями тел вампиров, отделёнными от них тем или иным образом. «Получилось?» — спросил Магнус мысленно, зализывая свою рану. — Скоро узнаем, — ответил Ворадор спокойно. Свечи в канделябрах почти догорели, и тут Магнус увидел… Губы Генриха начали темнеть. Он едва не закричал от радости. Получилось! Бард будет жить! Магнус хотел было подняться, но неожиданно покачнулся: ритуал и правда сильно вымотал его, он едва мог стоять. Ворадор приблизился к нему и поддержал за плечо. — Иди домой, — сказал он. — О Генрихе я позабочусь. Магнус почему-то обратил внимание, что это был первый раз, когда Ворадор назвал барда по имени. — А как же… — Ты обратил его. Но мы ведь договорились, что ты не станешь ему настоящим Мастером, — сказал Ворадор. — Так что вам лучше прервать общение здесь и сейчас. Поверь мне, так будет лучше. Магнус кивнул и пошёл прочь, не оглядываясь. Кажется, в этой жизни он ещё не ощущал такой смеси торжества и горечи, как в эту ночь.