Пламя войны

Каин заглянул к Ворадору, чтобы справиться о состоянии Магнуса, ближе к утру. Старый вампир как раз вливал в своего обращённого, неподвижно лежащего на кровати, какое-то зелье. Каин присмотрелся было к обожжённому лицу, но тотчас отвернулся: тогда, на берегу, он как будто не осознавал до конца, насколько страшно выглядели раны Магнуса. Всё, что он тогда видел — торжествующую улыбку на поблёскивающих от крови губах. Но сейчас, когда Магнус был без сознания… — Не думал, что ты станешь так заботиться о нём, — бросил Каин небрежно. — Может, его поведение меня и беспокоит, — ответил старый вампир невозмутимо. — Может, я беспокоюсь не зря, и Магнус принесёт нам больше новых проблем, чем пользы, и ему лучше было бы утонуть в той реке. Но он выжил. И он — мой обращённый. Я не желаю, чтобы он страдал и дальше без необходимости. Каин кивнул и пошёл прочь. Его участие тут определённо не требовалось. И потом… он не хотел, чтобы кто-то понял, что он бы тоже с удовольствием не подвергал Магнуса этой боли. Как будущий правитель, Каин должен был судить всех одинаково. Он должен был учиться этому уже сейчас и не позволять брать верх своим личным чувствам. И всё-таки он дал Магнусу шанс выжить, пусть даже через столь жестокое наказание. Любого другого на его месте Каин, пожалуй, просто приказал бы утопить. Глупые сантименты стояли за падением Круга Девяти. И Каин хорошо знал историю — не раз и не два личные привязанности губили генералов и королей. Иногда — любовь к женщинам, иногда — попытка цепляться за свои принципы вопреки здравому смыслу. Каин был выше этого. По крайней мере, он очень хотел так думать. * * * Магнус лишь ненадолго приходил в себя, чувствовал вкус чьей-то крови, приятный и наполненный сотнями различных оттенков, а потом снова погружался в спасительную черноту. Он окончательно пришёл в себя когда прошло уже больше недели с ночи его наказания. Сперва он долго лежал, ощупывая языком зубы и убеждаясь, что тот полностью, до самого кончика, на месте. Потом осматривал и трогал лицо и тело, убеждаясь, что ожогов нигде нет. Он осторожно сел на кровати. Одежды на нём не было, но это едва ли его хоть как-то смущало. После пережитого его, кажется, уже вообще ничто не могло смутить. Комната была незнакомой. Кровать, хоть и широкая, была явно односпальной, да и само помещение оказалось меньше, чем спальня в его нынешнем доме. Плотные тёмно-синие шторы были приоткрыты, пропуская в комнату лунный свет. В углу у окна блеснуло высокое зеркало, но Магнус пока опасался даже смотреть в его сторону. Что странно, голода он не чувствовал. Послышались шаги, и открылась дверь. Магнус повернул голову и увидел Ворадора. — Мас… — он захрипел и закашлялся. — Мастер… где я? — Тебя перенесли ко мне. Понятия не имею, кому этот дом принадлежал раньше, — сказал Ворадор. — Как ты себя чувствуешь? Тебе крепко досталось, пострадали даже глаза — к счастью, не сильно, но я всё же опасался, что ты ослепнешь. — Я… в порядке, — ответил Магнус и нерешительно спросил: — Глаза?.. Я ведь держал их закрытыми, я это точно помню… — Тебе успело практически сжечь веки. И ноздри. Это не говоря уже об остальной коже. Магнус ощутимо вздрогнул. — Как же я выглядел?.. — пробормотал он. — Лучше тебе этого не знать. Тебе принесли одежду, но имей в виду: на реке твоё наказание не закончилось. Ты снят с занимаемой должности. Будешь теперь подчиняться Себастьяну. Магнус пожал плечами. Удивительно, но собственное положение в армии его сейчас занимало в последнюю очередь. Он был жив и цел — вот что главное. Что касается иерархи… пусть так. Он пробьётся обратно. Со временем пробьётся. — Каин… говорил что-нибудь обо мне? — спросил Магнус неожиданно. — Он… интересовался твоим самочувствием, — сказал Ворадор. — Но лучше бы ты выкинул его из головы и думал о собственном благе. — Мастер? — Магнус нахмурился. — Разве это были не одни из первых ваших слов, сказанных мне — что я был превращён в вампира, чтобы служить Каину? — Так-то это так… — Ворадор привалился к дверному косяку, скрестив на груди руки и спрятав трёхпалые ладони под плечами. — Но, скажу тебе честно, не нравится мне эта его затея с войной. Да и он сам… Слишком горделивый, заносчивый. Он слишком молод. — Но ведь ему больше ста лет! — Для тебя этот возраст пока кажется большим, дитя, но, к сожалению, есть те, кому что десятилетие, что век — невелика разница. И почему-то мне кажется, что Каин — из тех, кому только предстоит выучить очень важные уроки. И не важно, что он уже успел пройти через многое — он едва ли что-то вынес для себя из этих испытаний. Магнус опустил глаза. — Я… должен извиниться и перед вами, Мастер. За то, что я сделал. Ворадор только махнул рукой. — Не ты — первый, не ты — последний, кто совершает глупости. Даже те, которые стоят кому-то жизни. Я надеюсь, что ты всё-таки умеешь учиться и больше не позволишь чувствам толкать тебя на столь… необдуманные поступки. Я не могу сказать, что жизнь Авитуса ничего для меня не значила. Но даже я не могу вернуть его. С этим придётся смириться. Но и ты, несмотря на свой проступок, остаёшься моим обращённым. Магнус опустил глаза. — Благодарю, Мастер. — Вставай и одевайся. Хочешь отблагодарить меня — возьмись наконец-то за ум. * * * Себастьян словно нарочно назначал его на задания, где у Магнуса не было ни единого шанса проявить себя, но тот не обращал на это внимания. У Магнуса было много свободного времени, и он использовал его, чтобы научиться использовать Дар. Способность Авитуса позволила ему лучше чувствовать окружающее пространство и научиться концентрироваться, взывая к силе в своей крови. А после Магнус пытался воззвать и к своему Дару. У него получилось создавать между ладоней жар, но недостаточно мощный. Кроме того, он никак не мог понять, каким же образом умудрился атаковать Себастьяна на расстоянии, когда его Дар проявился в первый раз. Теперь Магнус примерно понимал, что же тогда случилось: он поднял температуру в теле Себастьяна до таких значений, что у того кровь начала сворачиваться прямо в венах, поэтому-то он так долго приходил в себя — даже когда зажили ожоги внутренних органов и сосудов, телу нужно было избавляться от тромбов. Магнус научился концентрировать свой Дар в маленькие шарики тепловой энергии, которые можно было кинуть во что-нибудь, и они взрывались. Но, во-первых, они были слишком слабыми, во-вторых, это всё равно было не то. Сперва тренировки были для него тяжёлыми — они неизменно напоминали о погибшем любовнике. Но Магнус научился находить в этом решимость и силу продолжать. Раз уж он позволил себе забрать жизнь Авитуса, это не должно было стать напрасным. Он не должен просто отмахнуться от той силы, которую получил, и сделать вид, что не имеет ничего общего с ней. В этом не было ничего, похожего на самонаказание — Магнус просто не хотел бегать, в том числе от ответственности за собственные поступки. Принять последствия и жить дальше — вот чего он хотел. Он и раньше не так много общался с другими, но после смерти Авитуса между ним и остальными вампирами возникла стена отчуждения и страха, словно каждый из них боялся, что Магнус вдруг и ему вырвет сердце, хотя абсолютно никакого повода так поступать у него не было. Возможно, остальные были так испуганы именно потому, что не понимали причины… Хотя шепотки о том, что Магнус убил Авитуса именно из-за измены, всё же ходили. В один из вечеров Магнус, прогуливаясь по широкой улице, шёл почти вплотную к стенам домов. Это было уже довольно опасно: становилось теплее, и в любой момент на него с крыши могла свалиться куча талого снега. Во многих домах приоткрывали окна, позволяя свежему весеннему воздуху прогнать зимнюю духоту из помещений. Из одного окна звучала музыка. Магнус некоторое время стоял и слушал, а потом, поняв, что играют в кабаке, зашёл внутрь. Там на стуле в углу сидел невзрачного вида парнишка — совсем молодой, весь угловатый, с растрёпанными тёмными волосами. Нос у него был великоват, а на щеке красовалась россыпь из трёх довольно крупных родинок. Но внимание Магнуса привлекли его руки — изящные, так легко перебирающие струны лютни. Очередная мелодия закончилась, и парнишка вздрогнул, поймав на себе внимательный взгляд вампира. — Обучи меня, — сказал Магнус. Просьбой это не было. То ли у него всегда был талант, то ли и его он каким-то образом поглотил с чужой кровью, но Магнус учился быстро. У него оказался хороший сильный голос, хотя с игрой на лютне поначалу не клеилось. Если перебирать струны ещё можно было специальным инструментом, то зажимать их… Дело пошло на лад, когда Магнус сообразил, что для этого можно использовать телекинез, пусть даже это и требовало невероятной концентрации. Так было даже лучше. Музицируя, он волей-неволей забывал обо всём другом, поскольку был вынужден полностью сосредоточиться на собственных действиях. Почти как в бою… Весной люди прознали о слабости вампиров к воде. Но, к счастью, ещё одно восстание они сумели подавить быстро и практически без потерь. Однако становилось очевидно, что им придётся какое-то время пожить в Авернусе прежде, чем идти на север. Каин не возвращался в город дольше, чем на одну ночь. Хотя он отправил разведчиков в другие земли, но он постоянно пропадал там и сам, узнавая новые сведения и отбирая рекрутов для своей армии. Даже если бы Магнус сейчас хотел выслужиться перед ним, у него просто не было подобной возможности — они совсем не виделись. Каин даже не приходил смотреть на их тренировки, поскольку спал всего по нескольку часов в день. Он прекрасно понимал, насколько сильно им повезло, что план по захвату Авернуса вообще сработал, но больше на такое везение рассчитывать не приходилось. Во время первой атаки люди просто не знали, с кем имеют дело, не знали, как противостоять вампирам. Но дальше эффекта неожиданности не будет. Только через несколько лет Каин наконец решил, что их стало достаточно для продолжения похода. Каин очень надеялся, что смог быть достаточно убедительным, и король Виллендорфа поверил, когда он сказал, что его интересуют только северные земли, где зимой были долгие ночи. Пусть даже у Авернуса были мощные стены, он боялся, что этого не будет достаточно. Но ждать вечно они не могли тоже. И лучше было рискнуть и захватить северные города раньше, чем их правители всё-таки договорятся с Вилленодорфом. Если такое произойдёт, Авернус окажется под перекрёстным огнём. Приказ о выступлении Каин отдавал с тяжёлым сердцем. Пусть даже они умудрились раздобыть таран, чтобы пробить ворота Штальберга, были ли они в самом деле готовы? Они всё ещё не были армией. Очень большая стая хищников со своими вожаками. Готовы ли они? Каин опасался, что нет. Радовало лишь, что многие из его воинов за прошедшие годы научились неплохо пользоваться своими способностями. Хотя, глядя на них, Каин всё вернее понимал, почему вампиров в принципе было так сложно организовать в армию. С людьми было проще: отряд мечников, отряд копейщиков, отряд стрелков. Вампиры же слишком отличались друг от друга, каждого, по сути, нужно было обучать отдельно, а уж научить их действовать сообща, так, чтобы каждый точно знал, на что способен товарищ… это была очень сложная задача. Когда они захватят северо-восточные земли, перед продолжением похода придётся сделать перерыв лет на пятнадцать. С нынешним уровнем организации они смогут кое-как захватить ещё несколько городов, пользуясь тем, что вампиры были более быстрыми, сильными, да и живучими, чем люди, но им никак не выиграть войну со всеми человеческими королевствами. Каин прекрасно понимал, что об его родной город, Курхаген, они бы сейчас просто обломали клыки. Вампир был сильнее человека в противостоянии один на один. Но когда речь заходила о работе в группе, всё было уже не так однозначно. Едва они выступили из Авернуса на север, как разведчики донесли, что вражеская армия готовится встретить их на Равнинах Крови. С одной стороны, бой в поле означал, что им будет проще штурмовать город. С другой — противник собирался использовать конницу, которой у вампиров просто не было. Был шанс, что лошади, раньше не сталкивавшиеся с вампирами, испугаются их запаха, и вражеская атака закончится, едва начавшись. Но что, если нет? Когда до битвы оставалось не больше двух суток, Каин бродил неподалёку от лагеря, думая, не попытаться ли ему сейчас отправиться во вражеский стан и устроить какую-нибудь диверсию. Он умел превращаться в волка — может, напасть на лошадей? Подчинить, вывести из лагеря несколько офицеров, а потом убить их? Сотворить Внушение Ненависти прямо во вражеском лагере? Что ему делать? Неожиданно Каин услышал… песню. Пели хорошим, чистым голосом, но не очень громко, так что Каин не разбирал слов. Заинтересованный, он пошёл на звук. На некотором отдалении от лагеря сидел Магнус. Он-то и напевал, держа в руках полевой цветок и методично отрывая от него лепестки. Каин подобрался ещё ближе, почему-то пытаясь двигаться как можно тише и с подветренной стороны, хотя, казалось бы, у него не было причин скрывать своё присутствие. Осталось всего несколько лепестков. Магнус в нерешительности коснулся одного, перестал петь, а потом… Мелькнула короткая вспышка, и цветок в его руках в мгновение рассыпался пеплом. Магнус рассмеялся. — Так вот он… — протянул Каин ошеломлённо. — Твой Дар. — Сир?! — Магнус резко обернулся. — Вы… Вы напугали меня. — Прости, — Каин подошёл ближе. — Я не хотел. Твоя способность… как ты это сделал? — Я обнаружил, что могу создавать жар, — сказал Магнус. — Или поднимать температуру вещи, которую я держу в руках. Жар скоротечный, так что, если приложить достаточно сил, то вещь даже не успевает толком возгореться. Просто… рассыпается. — Испепеление… — протянул Каин. — Вот на что ты способен. — Да… Хотя мой Дар пока слишком слабый, чтобы быть полезным в бою. Я уже научился концентрировать небольшие шарики тепловой энергии, которые взрываются, если я их во что-нибудь кидаю, но пока у меня не получается создать достаточно мощный заряд таким образом. — Но ты, вроде, ничем не запускал в Себастьяна тогда, в Авернусе, — напомнил Каин. — Да… это для меня всё ещё загадка, — сказал Магнус. — Но я намерен рано или поздно понять, как сделал это, и научиться сжигать противников изнутри. — И тогда их не спасут от тебя никакие доспехи, — протянул Каин. — Я… никогда не видел ничего подобного. Хотя я могу убить человека изнутри с помощью магии, но… не так. — Сир… могу я спросить? — Что именно? — А… ваш Дар? Какой он? — Я не знаю, — сказал Каин и, задумчиво коснувшись своих волос, посмотрел на белую прядь. — В первый же год своей жизни вампира я научился творить множество разных заклинаний. Я могу обернуться волком или стаей летучих мышей, могу отражать чужую магию, стрелы и пули. Могу подчинить человека себе, могу вселиться в его тело… Могу превратиться в туман, как ты знаешь. Но что из этого всего — мой Дар, я не знаю. Я могу так много… но больше сотни лет прошло, а мои способности практически не усилились. — Почему так? — спросил Магнус. — Понятия не имею. Я… отличаюсь от вас, — ответил Каин. — Не помню, рассказывал ли я даже Ворадору об этом… но меня в вампира превратил некромант. У меня нет Мастера. Должно быть, из-за этого столько различий. И поэтому я не могу сам создавать вампиров. — Почему вы так внимательно смотрите на свои волосы? Каин усмехнулся, выпустив прядь. — А я и сам не заметил… Этот цвет… это седина. Я был черноволосым до обращения. Я… даже слегка завидую тебе. Твоя сила растёт, ты знаешь, в чём именно она проявляется. А я понять не могу, кто я и что я. Магнус удивлённо заморгал. Это так напоминало то, что он сам говорил Авитусу несколько лет назад… почти до боли. — К слову о волосах, — сказал Каин, меняя тему. — Ты снова решил отращивать? — Да, как-то так… получилось, — Магнус неуверенно хмыкнул. — С короткими удобнее, но я периодически пропускал время, когда надо бы уже подстричься, они начинали лезть в глаза… Я решил потерпеть и отрастить их настолько, чтобы можно было собирать в косу. Так оказалось удобнее всего. — Тебе так действительно больше идёт, — кивнул Каин. — Могу я… задать совсем глупый вопрос? — Ну… допустим, — Каин неуверенно улыбнулся. — В вампира вас превратил некромант… То есть, вы… умирали? — Я умер, да, — кивнул Каин. — Он вернул мою душу… с той стороны. Я не знаю, как, и уже не узнаю — тот некромант давно мёртв. — Я слышал, что многие люди считают, будто у вампиров не бьётся сердце… а у вас? Каин рассмеялся. — Нет, в этом отношении я такой же, как вы. Сердце бьётся, мне нужно дышать… Хотел бы я знать, зачем вампирам вообще дышать… Мои слабости такие же, как у вас. Но я, пожалуй, покрепче. Магнус кивнул, принимая к сведению. Каин вздохнул и после небольшой паузы продолжил: — Битва совсем скоро. Мы должны ударить первыми, чтобы люди не навязали нам сражение днём. Я думаю, завтра мы совершим марш-бросок до их позиций и нападём на них перед рассветом. Наша победа во многом будет зависеть от того, кто правильно подгадает время и нанесёт первый удар. — Почему не ударить в полночь? — спросил Магнус. — Боюсь, они не настолько глупы, чтобы разбивать лагерь так близко от нас, — ответил Каин. — Наше счастье, если они недооценят нашу скорость и подойдут ближе. Поэтому я и приказывал двигаться довольно медленно. — Я хотел поблагодарить вас за то, что позволили мне снова вести отряд, — сказал Магнус. — Не стоит, — ответил Каин. — Может, ты и… оступился несколько лет назад, но что же — мне теперь вечно не допускать тебя до командования? По-моему, ты уже достаточно был в опале. Да и… я не идиот, чтобы отстранять тебя сейчас. Что ж… наверное, мне следует проверить лагерь перед тем, как ложиться. Доброй ночи, Магнус. — Доброй ночи, сир. Каин пошёл прочь, чуть опустив голову. Магнус, похоже, вообще не волновался по поводу грядущего сражения. Он обладал этой поразительной чертой — умением откидывать абсолютно бессмысленные тревоги прочь, когда уже сделал всё, что можно. Ну, или когда проштрафился и всё равно не мог ничего изменить. Каин ему даже завидовал — он подобными талантами не обладал. И этот цветок, который Магнус, смеясь, испепелил в своей руке. Так легко. Так… красиво… Иногда Каин задумывался, могло ли быть так, что его способности почти перестали развиваться из-за того, что Колонна Баланса была разрушена. Нельзя было сказать, что его сила с возрастом не росла вообще — он мог больше выдержать, и если раньше его бы истощили одно-два мощных заклинания, то теперь он мог сотворить без отдыха больше десятка. Но сами заклинания мощнее не становились. Что ж, пусть так. Рождённый проклятым Хранителем, Каин должен был умереть. Таким было предназначение, что уготовала ему Судьба — убить всех товарищей по Кругу и в конечном итоге себя. В таком случае Судьбе изначально не следовало выбирать в качестве Хранителя именно его. Ариэль и Мортаниусу не стоило кормить его ложными обещаниями, давая надежду, что он ещё сможет жить среди людей. О, он сможет… Люди снова примут его — он просто не оставит им выбора. И раз уж Ариэль не хочет сообщить ему, что значит быть Хранителем Баланса, Каин будет делать то, что считает нужным сам. Но чужой послушной куклой он больше не будет. Никогда. * * * Каин решил не устраивать диверсии в лагере вражеской армии. Этот бой в поле должен был пройти хотя бы относительно честно. У них всё ещё было определённое преимущество и эффект неожиданности, а битва предстояла не столь уж крупная. Каин мог позволить себе рискнуть, чтобы выявить слабые места в подготовке своих воинов. На самом деле, он даже надеялся, что северяне устроят им неплохую взбучку — это помогло бы Каину дисциплинировать своих подчинённых, возможно, наконец сделать из них армию, а не стаю. И всё-таки люди просчитались. Они встали лагерем слишком близко от вампиров. Они смогли ударить в самое тёмное время, перед рассветом. Ни Каин, ни Ворадор не участвовали в битве лично. Каин решил остаться в стороне, получая отчёты от командиров и отдавая приказы мысленно, даже не видя поле боя. Для себя он тоже решил устроить своего рода тренировку, намереваясь вмешаться только в том случае, если всё пойдёт совсем плохо. Они должны были атаковать с двух сторон, разбившись на десять отрядов. С небольшого холма было видно, что люди оградили свой лагерь телегами, на которые были нагружены бочки. Это затрудняло дело, но Каин решил не менять план. Оставшись на холме, он отдал своим воинам приказ выдвигаться на позиции. Они старались двигаться тихо и по возможности незаметно, и Каин гадал, как близко у них получится подобраться. Он уже забыл, как люди видят в темноте, не мог сказать, насколько тёмной была ночь с их точки зрения. Ему самому остроты зрения вполне хватало, чтобы различать фигуры своих солдат, что подбирались всё ближе к телегам, но люди всё ещё не поднимали тревогу. Могла ли это быть засада? Но поворачивать назад было слишком поздно и в любом случае лучше было дать бой сейчас, ведь позади был их собственный лагерь, где оставались люди-доноры. Они не смогут быстро уйти, если что-то пойдёт не так. Пока фигурки вампиров двигались к вражескому лагерю, прошла, кажется, вечность. Каин стоял, скрестив руки на груди и обхватив себя за локти, подавляя стремление взять верный меч и тоже пойти навстречу врагу. Ему вспомнилось, как он наблюдал за наказанием Магнуса… Но, кажется, тогда он всё-таки волновался сильнее. Каин резко тряхнул головой, словно отгоняя навязчивую мушку. Нужно было сосредоточиться. Из вражеского лагеря прозвучал голос военного рога. Приближение вампиров всё же заметили. «Вперёд!» — скомандовал Каин. Теперь всё зависело только от командиров. * * * Звук рога застал их врасплох. Магнус замер, вскинув руку. Отступить и перегруппироваться или?.. Пришёл приказ Каина. Или. «За мной», — скомандовал Магнус своим подчинённым. Когда они приблизились к телегам, гружёным какими-то бочками, он телекинезом вытянул меч из ножен, а затем прыгнул на ближайшую. С неё — к ближайшему вражескому солдату. Над головой просвистела пуля. Враг выставил щит, но удар Магнуса заставил его пошатнуться. Второй удар стал смертельным. «Нужно добраться до стрелков, как можно скорее. Не высовывайтесь!», — сказал Магнус. Откуда-то с другой стороны послышался взрыв. Воздух пропитывался запахами пороха и крови. Слышались крики людей и лязг оружия. Магнус почти забыл, кто он и где находится. Он почти забыл о вампирах, что шли за ним. Правое плечо пронзила боль от пули, и он перебросил меч в левую. Магнус приказал одному из вампиров сотворить стену тьмы, что отделила их от стрелков, а перед глазами уже был очередной враг. Клинки скрестились, Магнус отвёл в сторону вражеское оружие, затем, почуяв сородича, отступил, позволяя второму вампиру закончить дело. Он осмотрелся и всё же вспомнил о главной своей роли — отдавать приказы. В воздухе мешались крики, звуки выстрелов и напуганное ржание лошадей. На земле плясали тени вампиров и людей. Меж шатрами показались силуэты всадников. «Атакуйте лошадей!» — приказал Магнус своим вампирам и бросился вперёд. Пятеро всадников, заметив его, развернули коней в его сторону. Заряд тепловой энергии ударил центрального коня в грудь. Тот поднялся на дыбы, но всадник удержался в седле. Колючие стебли оплели ноги второго. Магнус оказался рядом с обездвиженным конём и, уклонившись от копья всадника, схватил его за пояс, вырывая из седла. Человек ударил его в бедро, но смог только оцарапать. Хороший воин… Увы, Магнус был вынужден его убить. Копьё второго всадника прошло в паре сантиметров от его головы. Его окружали, загоняя к одному из шатров. Своих подчинённых Магнус давно потерял из вида. Тьма заволокла землю, и он вслепую кинулся вперёд, пытаясь выйти из окружения. Покинув область тьмы, Магнус обернулся и увидел, как лошади пятятся назад. Убрав меч, он вскочил на круп ближайшей и свернул её всаднику шею, но через миг сам упал на землю и резко откатился прочь, подальше от копыт. Его ладонь неожиданно обожгло — на земле была вода. Откуда?! Магнус поднял взгляд и увидел одну из бочек, вокруг которой образовалась огромная лужа. Но это была идея… Он мысленно позвал своих вампиров и кинулся к телеге. Раз бочка была пустой, вряд ли она весила много… Трое живых всадников, заметив его, попытались атаковать. Магнус одним прыжком оказался на телеге и, подняв бочку, швырнул её во врагов. Один конь упал вместе со всадником. Магнус снова вытянул меч из ножен, готовясь защищаться от тех, кто остался. Протрубил рог, и всадники поскакали мимо Магнуса в ночь. Зря. Он запрыгнул на спину ещё одному коню и стащил всадника наземь, затем оглушил. Второму всё же удалось уйти. Остатки армии Штальберга отступали, бросая лагерь и припасы. Каин отдал приказ захватить оставшихся в живых вражеских воинов и отступать, а не преследовать противника — у них было слишком мало времени до рассвета. Они вернулись в лагерь только с первыми лучами солнца. В отряде Магнуса тяжелораненых не было, но он прекрасно понимал, что в этом не было его заслуги. Он не был доволен собой по итогам этого сражения. Каин не был доволен никем из них, включая самого себя. Теперь ему предстояло принять сложное решение — вернуться в Авернус и позволить своим воинам зализать раны, а Ворадору — спокойно обратить вражеских солдат, или идти вперёд. Если они бросят обоз с донорами и едой для них, то, наверное, смогут добраться до Штальберга раньше, чем остатки вражеской армии… Права на ошибку не было. Себастьян напомнил своему предводителю, что в Штальберге уже есть несколько вампиров-шпионов, и они вполне могут подготовить диверсию, что позволит взять город с минимальными потерями. Каин, подумав, решил, что он и сам может в этом поучаствовать. Вернуться назад они не могли. Они не могли продемонстрировать людям свою слабость, иначе дело могло кончиться новым восстанием в Авернусе. Каин отдал приказ — Ворадор вместе с тяжелоранеными, обозом и пленниками должны были вернуться в Авернус. А вот остальные… им предстояло идти на Штальберг. Ещё одно безумное предприятие… Но кто говорил, что Каин действительно был в здравом уме?