Пламя войны

Магнус старался не думать. К сожалению, получалось у него это плохо. Каждый взгляд на звёздное небо напоминал ему об Авитусе. Может, всё же стоило поговорить? Выяснить, в чём причина? Может, что-то можно было исправить? Нет, он не станет этого делать. Не Магнус обманывал своего любовника — так с чего ему начинать разговор? И не похоже, чтобы Авитусу было хотя бы вполовину так же плохо, как ему. Магнуса очень тянуло к бутылке, но, к сожалению или к счастью, он не мог больше пить алкоголь. Вино обжигало его точно так же, как и вода. Магнус изнурял себя патрулями и тренировками — это хоть как-то помогало отвлечься. Проклятье, он в действительности не понимал до конца, что значили для него отношения с Авитусом. Не понимал, пока не стало поздно… Магнус почему-то чувствовал себя виноватым, хотя умом понимал, что Авитус мог поговорить с ним вместо того, чтобы изменять. Да хотя бы завершить отношения честно, а не бегать от него! Но вместе с тем Магнусу упорно казалось, что проблема была именно в нём. Это он был неправильным. Не таким. Несовершенным. Недостойным. Когда Авитус всё-таки обратился к нему с просьбой встретиться, то снова не попал по времени — Магнус завалился спать, едва вернулся с очередного дежурства. Звон колоколов. Он разбудил Магнуса посреди дня. Оторвав голову от подушки, он ещё секунду пытался понять, что происходит, затем поднялся и осторожно, щурясь из-за того, что даже слабый солнечный свет был для глаз слишком непривычен, выглянул в окно. Пожар? Зарева видно не было, запах дыма не чувствовался, но, если пожар далеко, то это было неудивительно. «Кто уже проснулся? — послышался Шёпот Ворадора. — Нас атакуют». «Кто?!» — прозвучал сразу хор голосов в сознании старого вампира. «Восстание, — ответил Ворадор. — Каина нет… Что ж, мы пытались по-хорошему. Те, у кого есть достаточно плотная одежда — на улицы. У мятежников есть мушкеты, так что будьте осторожнее. Я попытаюсь разобраться с ними сам, но помощь не будет лишней». Ворадор был уже достаточно старым, чтобы слабые зимние лучи солнца почти не беспокоили его. И он помнил парочку заклинаний, которые могли быстро напомнить зарвавшимся смертным, где их место… Магнус всё-таки оделся и зашарил по секциям шкафа в поисках верхней одежды. Не нашёл… Может, не в спальне? Он вышел в коридор и поймал одну из служанок. — Мне нужен плащ с капюшоном. Есть тут? — Сейчас… — пролепетала та и побежала куда-то. Магнус направился за ней. — Господин… что происходит? К нему, бледная и напуганная, обратилась жена бывшего командора. На её руках плакал маленький ребёнок. — Мятеж, — ответил Магнус. — Мне лучше уйти отсюда как можно быстрее, чтобы не подвергать вас опасности. Мы пока не знаем, сколько их и где они, но они почти наверняка знают, что здесь живёт вампир. Служанка нашла ему плащ, хотя тот и оказался самую малость коротковат. Накинув его, Магнус вышел на улицу. Он тотчас замер, резко отвернувшись и закрыл глаза, которые резануло болью от отражающегося от снега света. Несколько долгих секунд он стоял на пороге, пытаясь проморгаться. Из глаз градом катились слёзы. Как сражаться в такой ситуации? Возможно, всё же было бы безопаснее оставаться внутри, хотя это тоже было спорным вопросом. Нужно было забраться наверх, на крышу. Там у вампиров всегда было преимущество перед людьми. Ориентируясь больше на память, Магнус двинулся в сторону парка, не поднимая глаз и надеясь, что мятежники, не опознав его видовую принадлежность, не откроют огонь на поражение. Три человека с мушкетами шли ему навстречу. Почему-то это число показалось очень символичным. Магнус не видел их, но слышал шаги и чувствовал запах пороха, который нёс с собой зимний ветер. Он обхватил себя руками, пряча когти и делая вид, что ужасно мёрзнет. Ведь вампиры холода почти не боятся… Люди, однако, остановились, и кто-то окликнул его. Магнус прыгнул, телекинезом вытянув меч из ножен. Раздались выстрелы, левое плечо прострелило болью. Остальные два выстрела прошли мимо — Магнус не был настолько тупым, чтобы прыгать прямо. Развернувшись, он всадил меч в ближайшую жертву. Другие двое отошли, отбросив в сторону мушкеты и вытаскивая более короткое огнестрельное оружие. Раненый же попытался неловко отбиться прикладом и ткнул Магнуса в бок. Второй удар был более точным — в шею. Переступив через первого врага, Магнус пошёл ко второму, вырвал и отбросил прочь пистолет, и ударил мечом в живот. Не мгновенная смерть, но сойдёт. Услышав щелчок рядом, Магнус спешно попытался закрыться ещё не мёртвым врагом, но пуля всё равно обожгла левый бок. Он убил третьего человека, запоздало вспомнив, что лучше было бы выпить его. Но ладно, так тоже неплохо. Хотя он был ранен, но ещё способен сражаться. Следовало спешить — на его одежде наверняка была кровь, и теперь мятежники, если встретятся с ним, наверняка будут стрелять сразу. Проклятые раны словно горели, напоминая о себе при каждом шаге и не позволяя перейти на полноценный бег. И всё же вскоре Магнус добрался до парка. Он услышал выстрел. Беспокойство перевесило здравый смысл, и он пошёл на звук, который явно раздавался от старого дуба. Щурясь, он различил двоих людей, выцеливавших кого-то на дереве. Не дожидаясь, пока те заметят ещё одного врага, Магнус разбежался и прыгнул, игнорируя боль от ран. Пуля просвистела над его головой, застряв в мощной коре старого дуба. Прибив двоих противников, Магнус сплюнул кровью. Вот это было плохо: видимо, пуля задела лёгкое. Для вампира, конечно, не смертельно, но такие раны исцелялись не так уж быстро, как повреждённые мышцы и кожа. — Спускайся… — пробормотал Магнус. — Надо найти место понадёжнее. Послышался шорох. Магнус поднял голову, почувствовав знакомый запах, пусть и перебиваемый запахом крови. — Вот это встреча… — пробормотал он. — Где же твой подопечный? — Не знаю, — ответил Авитус. — Надеюсь, он цел. — Да уж. Несомненно, ты на это надеешься… Тон Магнуса напоминал шипение. И по одному этому голосу становилось ясно — он знает. Он знает всё. — Слушай… я плохо поступил, но… давай потом это обсудим? — О… так ты всё же собирался это обсуждать? — удивился Магнус, начисто забыв об опасности и о паре трупов рядом. Боль ещё сильнее злила его, дышать было тяжело, и ему нужна была кровь… К слову о ней — от Авитуса исходил сладкий и весьма притягательный запах. Как хорошо было бы сейчас вонзить клыки ему в шею. Как хорошо было бы отомстить за ту боль, что он причинил. За боль от сожжённой руки. Как хорошо… Не совсем отдавая себе отчёт в том, что творит, Магнус сделал шаг по направлению к бывшему любовнику. Авитус не видел его лица, скрытого капюшоном, да и ему самому было трудно поднять глаза из-за света. Но тон Магнуса не предвещал абсолютно ничего хорошего. Белокурый вампир вжался в дерево. — Магнус, ты сам говорил — нам нужно найти место понадёжнее. — Разве же? Ты ведь любитель… ненадёжных мест. — Ты не в себе! — Да что ты говоришь?.. Подойдя совсем близко к нему, Магнус схватил Авитуса за отворот куртки. — Какого хера?.. — прошипел он. — Как ты посмел? — А разве я вообще что-то обещал тебе?! Не припомню. — По-моему, подобные вещи предполагаются как-то сами собой? Не хотел больше быть со мной — мог бы просто сказать мне об этом! — Я хотел, Магнус! Услышав обращение по имени, Магнус бросил Авитуса на землю. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Проклятье, это правда, им нужно было уходить… Сейчас — самое неподходящее место и время для такого разговора. И тут Ворадор сообщил, что с мятежниками покончено. Что ж, возможно, место и время как раз самое подходящее. — Хотел? — спросил Магнус насмешливо, сделал шаг к Авитусу и зашипел, когда раны напомнили о себе. — Разве? Так почему не был? — Потому что ты… Ты… — О, так дело было во мне? В чём же? Авитус медленно уползал от него назад. Убежать он бы никак не смог — была прострелена нога. Его хватило на то, чтобы суметь забраться на дерево, но теперь силы оставили его. К тому же, он боялся. Он до дрожи боялся Магнуса сейчас. И Магнус чувствовал этот страх. — Ты… — Авитус сглотнул, на глазах выступили слёзы. — Я был для тебя всего лишь… платочком, в который можно поплакаться! Тебе плохо — ты приходишь. Тебе нормально — ты не вспоминаешь, занятый своими тренировками! Своими попытками впечатлить Каина! — Я бросил попытки его впечатлить. Жаль, ты этого не заметил. Но так ли уж важно?.. Всё кончено. Так или иначе. — Да… пожалуй, — сказал Авитус и, попытавшись поднявшись, поморщился. — Слушай… ты не мог бы мне помочь? Пожалуйста. Магнус подошёл к нему и подал руку. Авитус осторожно подал ему свою, и Магнус поднял его почти рывком. Авитус, не удержав равновесие, практически рухнул бывшему любовнику в объятия. В жёлто-оранжевых глазах Магнуса была тень какого-то очень странного чувства, словно в его сердце решимость мешалась с болью. Он ощущал запах Авитуса, знакомый и уже родной. Снова чувствовал его рядом. Под пальцами было крупное ранение от пули — в опасной близости от сердца. Сегодня Авитуса могли убить. В этот момент, когда они оба стояли, раненые, под сенью старого дуба, так хотелось забыть. Так хотелось простить и попросить снова быть рядом. Попросить дать ещё один шанс и быть более внимательным, чутким. Магнус сглотнул, чувствуя подступающие в горлу слёзы. Но запах крови… как же он пленил. Как же звал. Погрузить клыки в чужую плоть и успокоить свою боль чужой силой… — Наставник! — прозвучал испуганный и в то же время полный облегчения голос. Авитус почти со страхом обернулся. Магнус вцепился ему в плечо, не жалея отпускать. В сознании тотчас вспыхнула картина, как и чему именно Авитус мог учить своего подопечного. Боль и ярость захлестнули, лишая рассудка и требуя мести. Белокурый вампир вскрикнул, чувствуя, как чужие когти впились в его рану, расширяя её и проникая дальше. Кровь пошла горлом, резко, и что-то укололо его сердце. Когти Магнуса, что так легко пробил его плоть. — Ты сделал это со мной… — тихо прошипел Магнус. А затем резко дёрнул бьющийся в его руке комочек плоти. Авитус рухнул наземь, не успев издать больше ни звука. Магнус поднёс его ещё бьющееся сердце к лицу, сам до конца не понимая, что именно он только что сделал. Слёзы душили его. Но это сердце. Оно так пахло… Так сладко… А Магнусу так нужна была кровь, что оно ещё выталкивало из себя при каждом движении… Он погрузил в сердце Авитуса клыки и застонал от переизбытка ощущений. Сладость почти обжигала, до того она была сильной. Магнусу хотелось продолжать пить и очень хотелось остановиться. Но голод и раны приказывали: пей! Оторвав от лица уже обескровленное сердце, Магнус посмотрел на лежащее перед ним тело. Его тянуло смеяться, неистово, неискренне. Он — убийца. Он, конечно, убивал людей при штурме города и сейчас. Но то было в бою. Сейчас же он убил своего. Убил по собственной прихоти. Сердце в его руках больше не билось. И всё же оно было. Этот маленький, такой глупый комочек плоти. Он и привёл их сюда. Два маленьких глупых комочка, которым почему-то не нравилось биться спокойно. Что ж, один из них замер навсегда. По телу Магнуса разливался испепеляющий, почти лихорадочный жар, и сердце в его руках казалось слишком холодным. Нужно было просто выкинуть его, отшвырнуть прочь, но Магнус не мог. «Исчезни. Не мучай меня. Растворись…» Сердце в его руках обратилось в пепел. Лихорадочный жар отступил. — Ты вызывал мои опасения, — послышался спокойный голос позади него. — Но я не думал, что ты разочаруешь меня настолько. Магнус в ужасе обернулся. Позади него, скрестив на груди руки, стоял Ворадор. * * * Наверное, было глупо надеяться, что всё и правда пройдёт хорошо. Каин, говоря откровенно, даже ожидал чего-то, подобного этому мятежу. Он только махнул рукой, когда, вернувшись в город, увидел резню, учинённую преимущественно руками Ворадора и Себастьяна. Что ж, эти двое развлеклись — всё к лучшему. А люди теперь несколько раз подумают прежде, чем кусать руку, украшенную острыми чёрными когтями. Но вот известие о том, что один из его воинов убил своего… это стало для Каина сюрпризом. А ещё большим — имя, которое Ворадор назвал. «Ты уверен, что это был он?» — только и спросил Каин. «Уверен, — ответил старый вампир спокойно. — Я застал его над самым телом. И он даже не стал отпираться». Выяснив, что Магнуса бросили в городскую тюрьму, Каин направился туда. К счастью, Ворадор не стал сам принимать никаких других мер против отступника — он даже вынул из Магнуса пули. Шушера, что сидела в клетках, тотчас словно пыталась слиться со стенами своих клеток, наверняка опасаясь, что Каин пришёл за их кровью. Хранитель только поморщился — конечно, это лучше, чем пьяницы, но сам запах и вид этих людей отбивал у него всякий аппетит. И вот, он дошёл до конца коридора. Магнус сидел, отвернувшись к стене. При приближении Каина на пол упал небольшой камушек, до этого паривший в воздухе. Магнус обернулся. — Сир?.. — Ну, здравствуй. Превратившись в туман, Каин просочился сквозь решётку и материализовался на другой стороне, чтобы она не разделяла их. Он опёрся плечом о стену и посмотрел Магнусу в глаза, но, как ни силился, не мог понять, что же в них отражалось. Одного Каин не видел там точно — страха. Как и всегда. — Что произошло? Ты правда убил того вампира? Магнус молча кивнул. — Почему? Его собеседник отвернулся. Он явно пытался не показать своих чувств и определённо сам терзался из-за произошедшего. — В ярости, — ответил Магнус тихо. — Он разозлил меня. А я был ранен. Голоден… — Разозлил? — спросил Каин. — Настолько сильно? Магнус ничего не ответил. Осмотрев клетку, в которой из удобств была только кучка полусгнившей соломы в углу, Каин подёргал прутья. — Ты мог бы отсюда выбраться, если бы захотел, — заметил он. — Мог бы попробовать сбежать до моего возвращения. — А дальше? — спросил Магнус. — Всю жизнь прятаться? — Выходит, ты и правда сознаёшь свою вину и готов принять наказание, каким бы оно ни было. — Сир… если вы пришли, чтобы убить меня, сделайте это хотя бы быстро. Я ещё не успел послужить вам как следует, но, надеюсь, на эту милость всё-таки заработал. Каин скрестил руки на груди. Создавалось ощущение, что Магнуса просто не нужно наказывать, как бы это ни звучало — он сам слишком сильно терзался из-за того, что совершил. Но всё же… — Я не могу это так оставить, — заметил Каин. — Какими бы ни были твои мотивы, я не могу простить тебе это убийство. Просто потому, что тогда такие расправы могут стать среди нас нормой. — Сир… я понимаю. Вероятно, вы захотите казнить меня публично, и поэтому я до сих пор жив. Каин очень глубоко вздохнул. Если бы Магнус молил о снисхождении, уверял его в своей невиновности, он бы убил его — видят духи, убил! Но вот так… Проклятье, Каин просто не мог! Он не мог ни убить его, ни оправдать. — Я не смогу исполнить твою просьбу о быстрой безболезненной смерти, — сказал Каин наконец. — Сир? — Магнус поднял на него глаза. Боль. Вот что видел в них Каин. Боль и мольбу — помочь эту боль прекратить. Что бы ни произошло между Магнусом и убитым им вампиром, у Магнуса, видимо, были действительно веские причины. Причины как убить, так и сожалеть об этом сейчас. — Я должен наказать тебя, — сказал Каин. — И наказание будет жестоким. Если ты переживёшь его — останешься жить. Но оно будет таким, что не всякий вампир его выдержит. — Что я… должен буду сделать? — пробормотал Магнус. В его голосе всё-таки промелькнула лёгкая тень страха. Каин снова глубоко вздохнул, а потом выпалил на одном дыхании: — Ты должен будешь переплыть через реку. Сможешь — будешь прощён. Нет… Что ж, думаю, ты уже представляешь, насколько мучительна для вампира смерть в воде. Магнус кивнул. Он представлял это даже лучше, чем Каин думал. — Мне нужно ещё разобраться в том, что произошло за время моего отсутствия, — сказал Каин. — Твоё наказание состоится завтра после заката, на глазах у всех. Магнус снова лишь молча кивнул. Он прекрасно понимал мотивы Каина. И понимал, что сам навлёк на себя столь страшную кару. — До завтра, Магнус. — Простите меня, сир. Я вас подвёл, — ответил тот невпопад. Каин только покачал головой и, снова превратившись в туман, выскользнул из клетки. Ему вдруг подумалось, что Магнус просто решил усыпить его бдительность, поиграв в послушание, и непременно сбежит теперь, когда знает о том, что его ждёт. Что ж, в таком случае Каин найдёт его и лично вырежет сердце. Беловолосый вампир даже остановился, представив себе эту картину. Он так и не попробовал кровь Магнуса как следует. Это был бы шанс… Убить его, выпив насмерть. На какой-то миг Каину очень захотелось, чтобы Магнус попытался сбежать. Тогда можно было бы догнать его, казнить и забыть о нём — навсегда. Когда Каин рассказал Ворадору о своём решении, старый вампир, нахмурившись, погладил шипы на подбородке. — Уверен в этом? — спросил он. — Вполне. Это намного хуже, чем просто смерть, а шансы выжить у него небольшие, — ответил Каин с деланным безразличием. — А если всё же выживет? — Значит, он достаточно силён и будет очень полезен. Достаточно полезен, чтобы простить ему это убийство. — Магнус спрашивал меня, могу ли я вернуть того вампира к жизни, — сказал Ворадор. — Он сделал это на эмоциях, и это меня беспокоит. Если он выживет, но не научится контролировать себя лучше, кто знает, чем это может кончиться. Сперва Дар, что он применил к Себастьяну. Теперь — это. Каин снова задумался. — Пожалуй, ты прав… — пробормотал он. — И всё же я хочу дать Магнусу шанс. В последний раз. И, проклятье, Магнус очень разочарует его, если посмеет умереть! Каин всё ещё хотел когда-нибудь испить его крови… Но не просить же сейчас. «Знаешь, я не думаю, что ты переживёшь наказание, поэтому удовлетвори моё любопытство», — так бы это выглядело. Плохая идея. Очень плохая. Сам Каин точно пережил бы подобное, но он уже очень хорошо понял, что Мортаниус превратил его в аномально-сильного вампира. Уже в первый год после обращения Каин мог пересекать небольшие ручейки вброд. Было невероятно больно, и после ему нужно было срочно искать себе кровь, но он мог. Но Магнус — не он. Магнус — вампир линии Ворадора. Они были слабее. Нет, Магнус выживет. Он просто обязан выжить. * * * Оставшись в одиночестве в своей клетке, Магнус вытянулся прямо на полу и закрыл глаза, затем невесело усмехнулся. Он попросил прощения у Каина. Словно и впрямь выслуживался перед ним, даже сейчас. Но он видел, насколько тяжело его сиру даётся это решение о наказании. Каин был вынужден, и Магнус вполне понимал это. Понимал, что винить в произошедшем может только себя. Что до извинений перед Авитусом… в этом уже просто не было смысла. Занятно, но, похоже, к Магнусу перешёл его Дар. И он слушался охотнее, чем его собственная способность. Хотя тогда, в тот миг… Тепло в руках — и вот сердце неверного любовника обратилось в пепел. Наверное, теперь Магнус смог бы попытаться это повторить. Но сперва ему нужно было выжить, а потому не стоило расходовать силы на то, чтобы играть с Даром, своим или чужим, столь неосторожно отнятым вместе с жизнью. Если Магнус выживет, у него ещё будет время. А перед наказанием его вряд ли будут кормить. Сожаления уже ничего не изменят, точно так же, как ничего не менял страх. Но теперь милостью Каина у Магнуса была надежда. Только выжить, только перетерпеть боль и выплыть — и он сможет добиться всего, чего хотел. Хорошо бы, конечно, знать, умеет ли он вообще плавать… Что ж, завтра и выяснят. * * * Когда на следующий день Ворадор пришёл за ним, Магнус лежал на полу клетки, заложив руку за голову. Он так и пролежал весь день, лишь изредка открывая глаза, когда мимо пробегала крыса или начинали шуметь люди в других камерах. Ворадор отпер дверь его камеры. — Пора, — возвестил он. — Мастер, — Магнус поднялся. — Могу я спросить кое-что? Возможно, конечно, я не переживу наказание… но мне всё равно любопытно. — Ты уже выживал, когда я не ждал этого от тебя, — хмыкнул Ворадор. — В чём дело? — Мне… — Магнус опустил глаза. — Кажется, мне каким-то образом… удалось поглотить Дар Авитуса. Вампира, которого я убил. — Да, — сказал Ворадор мрачно. — Если забрать достаточно много чужой крови, то можно получить и чужие способности, на время или же навсегда. Чем больше крови ты берёшь, тем большую долю чужой силы получишь. А ты выпил всю жизнь, что в нём оставалась. Однако скорее всего со временем сила, что ты забрал у него, изменится или исчезнет. Она может частично слиться с твоим собственным Даром и изменить его, если у вас достаточно сходные таланты. Но если ты кому-то об этом расскажешь… — Мне не жить, — кивнул Магнус. — Я понимаю. Благодарю, что удовлетворили моё любопытство. — Лучше ты будешь думать об этом. Пошли. И в самом деле, пока они шли за город, к реке, Магнус размышлял о том, что, если выживет, он просто обязан научиться контролировать Дар, чтобы смерть Авитуса не стала напрасной. Левитация была более послушной, и Магнус надеялся, что, пока у него есть эта способность, он научится управлять ею, а затем применит принцип к тому теплу… если точнее, испепеляющему жару, что он был способен создавать. Лента реки была очень тёмной в окружающем снежном пейзаже. Все вампиры в самом деле собрались здесь, стоя на обоих её берегах — мост был совсем недалеко, а на одном бы места всем не хватило. Ну, точнее, хватило бы, но многие стояли бы слишком далеко, чтобы наблюдать за наказанием. Магнуса вывели на плоский камень, на котором он сам сидел, когда сжигал в воде руку. Глубоко вздохнув, он начал раздеваться — не хватало ещё, чтобы одежда тянула его ко дну, а потом — липла к обожжённой коже. Холодный воздух коснулся тела, другие вампиры смотрели на его разоблачение одновременно со страхом и интересом. Он разделся полностью и встал у края камня, глубоко дыша. Стоять вот так, абсолютно обнажённым, перед глазами целой толпы и на пороге собственной возможной смерти… Магнус невесело усмехнулся своим мыслям. Было в этом что-то даже… поэтичное. Почти романтическое, как в книгах. И он, герой романа, в злости и горе убивший своего любовника, должен принять наказание гордо, так и не выдав мотива своих поступков. Наверное, со стороны звучало очень красиво. В реальности — было невероятно страшно. Магнус не мог сказать, что не боится боли. С другой стороны реки, к счастью, берег был пологим на всём течении — он выберется даже в том случае, если его будет относить. И хорошо, что ему позволили прыгать в воду с камня — заходить в неё постепенно было бы отдельным мучением. Но, проклятье, он слишком хорошо помнил, насколько болезненно вода сжигает кожу вампиров. Река в этом месте не была широкой — всего метра четыре или пять. Наверное, Магнус мог бы её перепрыгнуть, разбежавшись. Ну, точно большую её часть. Но ему что-то подсказывало, что, если он поступит так, то потом его заставят переплыть её ещё раз, сочтя наказание недостаточным. Он должен был плыть от берега до берега, и никак иначе. — Тебя подтолкнуть? — прозвучал чей-то голос ему в спину. — Не стоит. Ещё забрызгаетесь, — хмыкнул Магнус. Он в последний раз поднял глаза. Каин стоял на другом берегу напротив него, скрестив руки. Выражение его лица было совершенно нечитаемым, словно застывшим. На одежде и волосах лежало несколько снежинок. Магнус чуть поморщился, когда снежинка растаяла на его обнажённом плече. А затем, вздохнув в последний раз, шагнул вперёд — в воду. Он прикусил себе язык, сдерживая отчаянный крик, и закрыл глаза. Боль прожгла всё его существо, и он дёрнулся вперёд, не понимая, что делает, не понимая, как. Рот заполнился собственной кровью, мыслей в голове не осталось. Только боль, жгучая боль, от которой он не мог избавиться. Как может что-то настолько холодное так больно жечь?! Магнус глотал кровь, и это помогало не дышать и не глотнуть воды. Тело рвалось вперёд, прочь из воды, но он не открывал глаз. Он не видел, сколько до берега. Тело плыло само, спасаясь. Он думал об одном — не открывать рта. Не пытаться вдохнуть. Не пытаться крикнуть. Если он глотнёт воды, то не выплывет. Сознание затуманивалось; кажется, Магнус слышал смех Авитуса, злой и мстительный. Боль словно бы отступала, и Магнус почти позволил себе больше не плыть. Может, если не сопротивляться, это быстрее закончится… Нет! Он не позволит себе. Не так, не сейчас! Не когда он почти понял суть своего Дара! Каин напрягся, увидев, что Магнус на какую-то секунду перестал плыть. Но даже если бы он захотел, он не смог бы помочь, никак. Он не смог бы избавить Магнуса от кары, которую сам же ему и назначил. Когда осуждённый снова поплыл, Каин выдохнул. И только тогда осознал, что вообще задерживал дыхание. Силы оставляли его. Магнус не мог больше сопротивляться сжигающему его потоку. Но, к счастью, он почувствовал твёрдый берег раньше, чем потерял сознание от боли. Из последних сил он выполз на промёрзшую землю и очень медленно открыл глаза. Перед ними прыгали разноцветные круги, он ничего не видел. Во рту снова собралась кровь, и Магнус сплюнул её. Кажется… он откусил себе язык. Кончик — точно. Кто-то попытался вытереть его кожу, и Магнус громко зашипел — это было больно. Ткань тотчас убралась. Боль уходила очень медленно, сменяясь резким покалыванием по всему телу. Регенерация словно не знала, за какой участок его истерзанного тела ей браться. И всё же, очень медленно Магнус поднял голову. И, сглотнув собственную кровь, улыбнулся. Он был жив. Порадоваться этому как следует он не успел — Ворадор, оказавшись рядом, усыпил своего обращённого каким-то заклинанием. — Такие раны требуют особенного лечения, — сказал он. — Я им займусь. А вы, — он оглядел других вампиров, — как следует запомните этот день. Магнусу повезло сегодня. Если один из вас когда-либо решится отнять жизнь у сородича, какой бы ни был причина, удача может и не быть на его стороне. С этими словами он, подхватив своего обращённого на руки, телепортировался прочь. Каин ещё долго стоял, абсолютно не шевелясь, даже когда остальные вампиры уже начали расходиться. Магнус выжил. Но эта мысль словно просто не желала укладываться в голове. Магнус выжил. Каин смотрел на него, на его тело, что являло собой один страшный ожог — и на его улыбку. В его душе зародилось странное, хорошо забытое чувство, и потребовалось много времени, чтобы понять, что же это такое. В последний раз он испытывал нечто подобное, когда впервые попал в особняк Ворадора и поразился его богатству и роскоши, но не кричащей, а утончённой и захватывающей дух. Статуи крылатых воителей, выполненные настолько искусно, что казалось, будто сейчас они, несмотря на свой вес, сойдут с постаментов и взмоют в небо. Картины, живые настолько, что казались порталами, окошками в другой мир. Вампир с сожжённой кожей, который улыбался, несмотря на только что пережитую жуткую боль. Чувство, что испытывал Каин… это было восхищение.