Лакримоза

      …       Хлёсткий удар по лицу… От неожиданности Гай отступает на шаг назад и ошарашенно спрашивает:       — Отец?       — Идиот! — кричит тот, потирая кулак для нового удара. Отец, хоть и стар, хоть и подобрел со временем, всё ещё внушает ему ужас. — Эта женщина — бракована, она не сможет сделать тебе наследника!       — Так ведь… Я об этом даже не думал, отец! — оправдывается он, отходя ещё на шаг назад. Отец поднимается с трона и идёт к нему, страх невольно поднимается в нём.       — А ты вообще умеешь думать? — наступает тот всё ближе. — На кой чёрт нам держать её при дворе тогда? Пускай драит полы, как и все простолюдины! Гай приготовил последний аргумент и остановился на месте.       — Она может сойти за Киёру.       — Что?! — глаза вылезли у отца из орбит. Казалось, его разорвёт на месте от такой дерзости, от одного лишь предположения, что самозванка может занять место его умершей дочери.       Гай посмотрел на отца сверху вниз. Верно, физически он выше и сильнее, ему не стоит бояться этого человека, пусть даже он его отец. Ради своих собственных, странных, решений. Ему двадцать лет, в конце концов, он имеет право принимать решения!       — Она. Очень. Похожа, — настоял он, тоже закатывая рукава. Видя его решимость, отец снова лопается внутри от злости и заносит руку…       …       Просыпается в палатке. Он снова в военном походе на запад, подавляет очередное восстание. Настроение ни к чёрту, так ещё и бок снова болит из-за того случая. Они с отцом вытрясли друг из друга весь дух. Напрасно он думал, что сильнее. В итоге, никто не победил, но своё решение он отстоял. Теперь она будет Киёрой… Только лучше ему с ней не общаться. Чтобы не вспоминать о цене, которой он спас её несчастную жизнь, и о своей боли. …       Тихая ночь… Он уже не в первый раз отстоял право находиться в своих покоях без охраны. Без охраны, но с прекрасной девушкой. Оголённая тёплая красавица прижималась к нему после бурной ночи, лежала на его груди. Что ещё нужно для счастья? Он приобнимал её легонько, понимая, как тяжелы его руки. Дыхание едва слышно, его собственное так вообще будто перестало существовать…       Он задохнулся. Но от боли. Широко раскрыв глаза он увидел, как его избранница воткнула нож ему в грудь. Её глаза пылали ненавистью. Как у всех тех, кто когда-то пытался его убить. Повезло, что у него такой слой мышц, до сердца нож ещё не дошёл!       — Тварь…! — выговорил он с трудом и схватился за рукоять, пытаясь вытащить обратно. Кровь начала стекать по груди. Убийца-смертница навалилась всем телом на рукоять, пытаясь закончить начатое.       — Умри! Умри! — приговаривала она. Гай лягнул её ногой поддых, и та повалилась на бок, задыхаясь. Он резко поднялся на кровати, тяжело дыша, схватился рукой за кровоточащую рану с ножом, ударил девицу наотмашь так, что та упала на пол, и нажал на тревожную кнопку на ночном столике. В глазах потемнело…       …       Его спасли. А ту революционерку повешали.       Только боль от предательства не проходила… Сколько он не пытался найти свою единственную любовь, его каждый раз обманывали. Ради денег, положения, статуса или…убийства.       Гай вздрогнул и перевернулся на другой бок. Может ему не следует бороться, а позволить другим в конце концов убить его? Это бремя сына императора его всё равно когда-нибудь убьёт…       Тут дверь открылась, в палату вошёл Вейс и какая-то девушка в форме. Гай, не обращая на них внимания продолжал, по большей части, смотреть в потолок. — Твоя сестра пожаловала, посмотри хоть на нас, — недовольно сказал Вейс.       Гай посмотрел. Не симпатичная. Он уже и забыл, как она выглядит. Его так называемая сестра, зачем-то устроившаяся в армию.       — Проваливайте, — сказал он и закрыл глаза.       — И вот так целыми днями, — вздохнул Вейс, будто старый дед. — Думаете, сможете разговорить его?       — Я побуду здесь, если вы не против, — только и сказала она. Гай открыл глаза. Вейс ушёл из палаты, а «Киёра» присела на стул рядом.       — Что тебе нужно? — спросил Гай, сложив руки на груди, будто защищая себя от непредвиденных обстоятельств.       — Тебе больно, — сказала она глухо.       — Нет, — пробасил он и стал смотреть в окно, за которым ничего не происходило, только падал снег.       — Это был не вопрос… — сказала самозванка. — Я это знаю. Можешь рассказать мне всё.       — Уходи, — сказал Гай и сделал вид, что спит.       Самозванка не ушла.       …       …Кто бы мог подумать, что он расскажет всё именно ей? Она приходила каждый день, сидела над душой, рассказывала о своём предательстве. Волей неволей ему пришлось вести диалог, и смотреть на живого человека, а не только в окно и потолок. Приносила ему воду, когда нужно, поправляла постель. Она сказала, что взяла отпуск, и что не уйдёт, пока ему не станет лучше. Только вот…ему стало лучше. И он уже не представлял свои дни без её посещений.       Вечером у него начался жар — видимо, рана заживала с удвоенной силой, — он просил сделать ему примочку и не звать врача. Киёра так и сделала. И после того, как она с нежностью водрузила повязку ему на голову, он схватил её за руку и попросил:       — Никогда не оставляй меня. Никогда.       Киёра положила вторую руку сверху.       — И не собиралась.       — Даже, когда я поправлюсь и уйду отсюда. Будь со мной! — умолял он, смотря ей прямо в глаза. — Прошу!       Киёра, блестя глазами, без тени сомнений ответила:       — Я постараюсь.       — Выходи за меня! — вырвалось у него. Как бы ему хотелось рассказать, что только рядом с ней он чувствует себя в безопасности! Чувствует себя нужным просто за то, что он есть!       Но от его слов она вдруг переменилась, помрачнела и опустила их руки на постель.       — Я всё же позову доктора, — боязливо сказала она, поднялась с места и зашагала к выходу.       …       — Не оставляй меня, — произнёс он вслух, просыпаясь от долгого сна. Такого долгого, что, казалось, на него он потратил все последние силы. И теперь он просто был песчинкой в этом бесконечном море страданий, недвижимый и жалкий. — Киёра…! — взмолился Гай, протягивая руку. Изображение стало чётче. Он увидел свою трясущуюся забинтованную руку и белые стены с приглушённым светом. Жив? Умер?       — Ушла она, — раздался голос. Гай не поверил своим ушам, и попытался подняться на постели, однако тут же опустился обратно.       — Что ты здесь делаешь? — спросил он удивлённо.       — Как это что? — пожал плечами в расстёгнутом халате Вейс, — тебя спасаю! Впрочем, как и всегда. Да лежи ты, дурень! — толкнул друг его обратно к постели. — Прилетел на голубом вертолёте, понимаешь ли!        — На Сайксе? — уточнил Гай, имея ввиду транспорт особой важности, сверхпрочный вертолёт, оборудованный всем необходимым как для оказания экстренной медицинской помощи, так и для атаки врага и защиты членов императорской семьи. — Но когда?        — Вчера, — тут же откликнулся Вейс и кивнул головой, словно в такт музыке. — За четыре часа добрались. Вот уж повезло тебе, что ты массу никогда не сбавлял! А-ха-ха! — друг начал смеяться, как не в себя, так что очки заскакали по носу. — А только набирал! Ха-ха, клянусь, это лучшая история в моей практике! Тебе и яд-то отсасывать не обязательно было, ха-ха! Полежал бы на денёк дольше…       Гай потёр было кулак, но силы в нём не было. К тому же он всё равно был рад видеть своего надоедливого, неидеального друга.       — Я тебе врежу, блин, — сказал он, любя.       — Клянусь, это чудо Божьё! — не уставал повторять Киёре местный управляющий Эль-Дайре, тавриец, утверждавший, что «никогда» не присягал на верность Цере. — Столько славных воинов полегло от укусов Авраам-халы, не пересчитать! Цера-нцы тоже все ложились, как один. Никто ещё не выживал после укуса…! — повышал он голос. Они как раз проходили мимо крыльца с золотой статуей в виде змеи с раскрытой пастью.       — Это вы уже говорили, трижды, — остановила его Киёра.       — Да-а! — продолжал свою песню управляющий, подводя её к храму. — Кирхсак мудрый говорит, будто слишком мало яда попало в кровь… Только ведь обычно для ч-человека достаточно и такой дозы, чтобы упасть зам-ертво. Повезло вам, что ваш Лахха настолько большим телом наделён — не взяла его Авраам-халы! Это…! — управляющий снова принялся воздвигать руки к небу и вопрошать, а Киёра уже откровенно закатила глаза от потока местных диалектизмов.       — Проход! Нас интересует дорога, по которой можно избежать нападения змей! — напомнила она, практически срываясь на крик. — Вы сказали, что знаете! Так говорите, пока я вас под стражу не посадила! — потребовала она.       — Дороги нет! — воскликнул тавриец и неожиданно припал к земле, казалось, совершая какой-то обряд, а затем поднялся на ноги. Киёра напрягла скулы, всем своим видом показывая, как её достал этот цирк. — Есть только тернистый путь вдоль Нариила! — воскликнул тавриец, указывая рукой на запад. — Тернистый, но не смертельный! Вырубленный кровью. Путь Хассана, или путь Штригана…        — Кто-нибудь может нарисовать его на карте или провести нас? — оборвала его Киёра. — Стоп, вы сказали, Штригана?       — Великий человек! Вечный ему покой! — снова театрально запричитал управляющий. — Говорят, его казнили в Цере, прямо там. Когда ещё была активная фаза войны, мы столкнулись с Церой там, — старец указал рукой на горы Сиитха. — Они загнали нас в тупик, и мы гибли от собственной природы. Штриган и Хассан, двое молодцов, нашли путь, по которому мы смогли сбежать от Церы, себя сберегли. А на Церу натравили Авраам-халы, и все они полегли смертью ужасной! С тех пор вообще запрещено змей этих убивать, и к горам приближаться…       Управляющий всё вспоминал и вспоминал, а Киёра прислушивалась всё больше и больше, пока несчастный не заплакал и не стал лбом к земле что-то причитать. Тогда она оставила его в покое и вернулась к другим делам, которых было немерено. _______________________________       «Какой странный сон», — подумала Киёра, приподнимаясь на постели и прикладывая руку к голове. Обычно ей не снилось ничего, либо то самое, что она желала забыть. Но сегодня всё было иначе: ей приснился Рейган, сражающийся одновременно и с гигантскими змеями и с церанцами, в той самой долине между гор, где она никогда не бывала.       Должно быть, всему виной были рассказы того таврийца-управляющего… Но разве была она такой впечатлительной?       Киёра бухнулась обратно и прикрыла глаза. Нет, она просто хочет абстрагироваться от всего этого дерьма, происходящего вокруг, поэтому и разыгралась фантазия…       Кровь летела со всех сторон, потери были гигантскими, что для таврийцев, что для церанцев… Но он будто бы не замечал этого, сохраняя холодной рассудок и сосредоточенное лицо, в прыжке точно нанося удары ножом по загривку полутораметровой хозяйки горы в переливающейся зелёной чешуе, и та падала навзничь. А пока церанец, отделавшись от смертельной опасности в виде змеи, с округлившимися глазами наставлял на него курок, Рейган уже нанёс ему удар под ребро. Прямо из-под земли выпрыгнула новая змея, но Рейган прикрылся раненным церанцем, словно щитом. Змея впилась в руку жертве, церанец издал пронзительный стон, а Рейган кинул на землю их обоих, придавив змею церанцем и прыгнув сверху — по земле растеклась ядовитая кровь кислотно зелёного цвета. Одним движением он стёр с лица пот и осмотрелся по сторонам, сквозь густой туман.       — Dajhaha! * — прокричал он своим людям, жестом указывая куда-то вглубь долины. — Thajikh! **       Его голос был звучный и уверенный, но всё же с надрывом. А взгляд…полный осознания того, что он делает, и болью от потерь. Прямо как в жизни. Болезненно красивый.       «О чём я только думаю?», — Киёра глубоко вздохнула, открыла глаза и поднялась с постели окончательно. «Перестань!», — приказала она себе.