Лакримоза

      …       Едва они доехали до Шуэ, Гилберт приказал остановить бронеавтомобиль возле придорожной кафешки с манящим хлебным запахом, и дал вольную механикам.       Времени на охлаждение двигателя требовалось ещё с час, и Гилберт решил проверить, как всё работает и в этом городе, естественно взяв с собой охрану и таврийца. Его смуглолицый спутник неохотно поднялся с места и двинулся следом. Стоял ранний вечер, и закатное солнце становилось розовым в отсветах домов. Несмотря на ровный, отмеренный годами, шаг солдат при соприкосновении с песком звук становился шаркающим и раздражающим. Или это ему уже кажется, будто песок сзади сыпется?       Прошёл уже день или два, как Гилберт прикипел к парню и начал ему доверять. Несколько раз по дню он пытался с ним заговорить о погоде, еде, о чём-то общечеловеческом, однако каждый раз сталкивался со стеной молчания.       «Зачем вы мне всё это показываете?», — только и сказал тавриец за весь вчерашний и сегодняшний день, не считая формальностей.       «Полезно проветриваться», — ответил Гилберт, прекрасно понимая, что тот имеет ввиду, и не сбавил шагу. Адъютант вспыхнул, остановившись на месте, и глядя ему вслед с благой ненавистью, отпечатавшейся в сведённых бровях и блестящих красных глазах. С тех пор Гилберту так и не удалось наладить контакт.       «Не перегнул ли я палку?», — силился вспомнить генерал, листая небольшую таврийскую газету и разглядывая картинки, ибо красивый шрифт текста не позволял разобрать даже те слова, которые он, быть может, знал. Удивительным образом, среди картинок не было ни намёка на армию Эсперию в стране, зато много фотографий со свадеб, видимо, известных личностей, расписание телевидения на неделю вперёд и какие-то религиозные практики красноглазых, стоящих вниз головой. «Да не, не может быть», — почесал Гилберт бородку. Однако обедать, если можно назвать обедом то, как они хлебали холодный суп и заедая таврийской лепёшкой за несколько минут, тавриец сегодня напрочь отказался, и тогда Гилберт задумался.       Когда в конце дня они почти закончили обход, Гилберт отправил охрану вперёд, помогать с укладкой вооружения в бронеавтомобиль, а сам остановился у фасада с перилами, откуда открывался небольшой вид на город, чтобы передохнуть и закурить. Штриган молчал.       —Не хочешь сигаретку? — поинтересовался Гилберт после первой затяжки и принялся ощупывать свои карманы изнутри. Штриган ожидаемо отказался, помотав головой.       —Не торопись, подумай. У меня есть варианты повкуснее, — с этими словами Гилберт извлёк слегка помятые наборы из разных дорогих коллекций сигарет из карманов и протянул их таврийцу. …       Рейган испытывал почти физическую боль, глядя на свой запуганный, израненный народ, разрушенные дома, дороги, детские сады… Конечно, он знал, что и Цера приложила к этому руку, но всё-таки… Всё-таки это всё началось с приходом Эсперии на их земли.       Рейган вздохнул от безысходности. Что он может сделать? Теперь он не помощник, не партизан, даже не таврийский военный. Так, подопечный белых хозяев. В глубине души ему хотелось выть от боли. На все «дела» ему было глубоко плевать. Если бы не остатки чувства долга и былого мужества, он бы давно напился до потери сознания.       Генерал снова задымил, и на сей раз предложил ему сигаретку. Рейган не понимал, как можно курить так часто и настолько вонючую дрянь, и хотел отказаться. Однако эспериец предложил ему целый набор в красивых и помятых белых обложках, с золотистыми оборками, и зелёные в клетку… Рейган узнал марки: Цера продавала такие с незапамятных времён. «Окхара». Джази курил такие. Рейган вытянул руку и взял синюю упаковку отравы.       —Спасибо, — выдавил он из себя, и стал разглядывать упаковку, а затем убрал в карман.       —Зря не попробуешь. В такие моменты надо дать себе выдохнуть. Иначе не долго выгореть, — нравоучал Майер. Рейган достал пачку обратно. Вообще-то он не курил, но момент и правда был дерьмовым. Так хоть дань уважения другу отдаст?       Едва он взял сигарету в руки, как Майер мгновенно поджёг ему конец зажигалкой. Рейган чувствовал, как будто его толкают в пропасть… Пропасть неизвестности…       Но вот он затянулся, дым заполнил лёгкие, а мозги — туман… Рейган закашлялся и облокотился руками о перила. —Какая гадость… — прокомментировал он. —Не торопись, — посоветовал Майер, выдыхая ровный круг из дыма.       Рейган затянулся совсем чуть-чуть и сразу выдохнул. «Ну да, так лучше», — подумал он, смотря на пейзаж из боли и разрушений, открывающийся внизу. Живот, казалось, расслабился, а голова с каждым вдохом делалась всё пустее…       —Неприятные картины, согласен, — голос генерала доносился будто сквозь воду. — Но разве все эти люди тебе родные?       —Нет, — услышал Рейган свой потусторонний голос. — Но я чувствую…ответственность.       —Напрасно, — покачал головой Майер. — Ты им ничего не должен, ровно как и они тебе.       Рейган не стал спорить — не было сил. Они стояли и курили, поодаль от всеобщего движения, будто жестокий мир мог и подождать на миг.       Когда Рейган докурил, плакать уже не хотелось, но и вообще ничего в сущности не хотелось.       —Лучше? — рука генерала приземлилась на его плечо. Рейган кинул остатки сигареты на землю и затушил ногой.       —Немного, — отозвался он.       —Тогда пошли, осталось проверить электростанцию, и в путь, — сказал Майер и зашагал первым.       «Только это дрянь поможет ненадолго», — думал Рейган, почему-то с трудом переставляя ноги. Шаги становились всё тяжелее и тяжелее…       Рейган оглянулся на людей на улицах, и дыхание перехватило. Со спины все мужчины казались ему Али. Нет, некоторые были Джази. Женщины были Лилиан. А дети…дети были ребятнёй из района Ишакалы, где он вырос.       Рейган опустил взгляд и заморгал. Ему кажется. Кажется. Кажется! Этого не может быть, чёрт возьми‼       Когда Рейган снова поднял голову, они с Майером проходили совсем близко к толпе, и полубоком к нему стоял стройный мужчина в бордовой абайе с капюшоном. «Это не может быть он!», — отчаянно сопротивлялся разум, однако поравнявшись с фигурой Али, Рейган резко остановился на месте и одним движением скинул капюшон с его лица.       — Кто ты такой?! — спросил он на пределе нервов. Мужчина, лет на пятнадцать старше Али, с лёгкими морщинами и с совершенно не похожим, угловатым лицом, испуганно и недовольно уставился на него, держась рукой за капюшон. На голове у него зияла здоровенная проплешина, скорее всего, от болезни.       — Извините, — бросил Рейган, и пошёл дальше, уставившись себе под ноги, а песок то и дело становился то красного то ярко-жёлтого цвета.       Добравшись до средства передвижения, Рейган сослался на головную боль и попросил дать ему вздремнуть. На удивление, Майер не отказал, хотя, наверняка, все в салоне хотели бы отдохнуть.       «Я сумасшедший. Я — реально сумасшедший», — подумал Рейган, закрывая лицо локтем.       Заснул он моментально, а проснулся уже на подъезде, как оказалось, к Эль-Дайре. Из переднего бронированного стекла светило утреннее солнце.       — Почему вы не разбудили меня, сэр? — спросил он, поправляя форму и надевая сапоги. — Сегодня была моя очередь дежурить.             Майер коротко пожал плечами, глядя на него, и принялся командовать маршрутом движения.       «Какой же я жалкий! Меня всё время жалеют!», — ужаснулся мысли Рейган и встал по струнке наготове, помогать разгружать вещи и оружие.       Их машина прибыла не невесть куда, а к самому зданию парламента северного округа «подгосударства Таврии», возведённого церанского ублюдками, правда не с парадного входа. Вместе с эсперийцами Рейган пронёс пулемёты и с десяток автоматов через заднюю дверь на склад. Там они всё разместили и упаковали, и всё было ничего, пока они не обошли здание, и Рейган не увидел, ЧТО творилось в городе.       Тут и там были разрушенные здания, больницы, школы. Деревянные дома сгорели дотла. Дороги не было, вместо неё на земле разверзлось месиво из следов гусениц и упавших снарядов. И по всему этому безобразию, бывшему когда-то Эль-Дайре, бегали дети, что-то друг у друга воруя, крича и дерясь до крови. У Рейгана чуть сердце не остановилось, он согнулся и закашлялся. «Так вот почему они меня не будили! Чтобы я не видел…не видел всего этого!», — догадался он, широко раскрыв глаза и взглянув на Майера.       — Сюда, — указал генерал дорогу к парадному входу в здание. Тёмные карие глаза, казалось, не выражали ничего.       С тяжёлым сердцем, Рейган прошёл в мраморные стены парламента. Такого…по-ублюдски целого! Даже полы блестели, отражая пятеро вошедших в синей форме.       Майер отправил телохранителей в холл по правое крыло, а сам подтолкнул Рейгана в спину на лестницу на второй этаж, как бы намекая, что будет подниматься дольше него.       — Проведаем Её Превосходительство, — констатировал он.       Рейган поднимался по мраморным ступеням, уверенный, что не почувствует ничего, кроме отвращения, и с каждой ступенью его ноги становились только тяжелее. «Я не пытаюсь разрушить твою родину», — как он поверить в такой бред? Теперь он видел всё своими глазами.       Подойдя к охраняемым дубовым дверям, он понял, что слишком оторвался от Майера, но, положившись на удачу, отдал честь и представился двоим воякам, стоявшим в карауле:       — Адъютант Штриган, по приказанию Её Превосходительства прибыл! Разрешите доложить.       — Не знаем таких, — угрожающе сказал один из них. — Документ, — потребовал он. Рейган вздохнул — чего-чего, а документов, подтверждающих само его существование, он давно в руках не держал.       Тут Майер наконец-таки догнал его и многозначительно кашлянул сзади.       — Пропустить, — сказал он, солдаты поменялись в лице, вытянулись ещё более по стойке смирно и распахнули перед Рейганом тяжелые двери.       Внутри было светло, как на улице, будто от огромного окна во всю стену. Рейган вдвойне не хотел даже поднимать голову и смотреть в глаза, поэтому встал сразу у входа, ужасно часто моргая и отдавая честь практически вслепую:       — Адъютант Штриган по вашему приказанию…! — Рейган не договорил: его обзор вдруг полностью закрыла копна чёрных, вороных волос, одаривая химическим шампуня, а тело обхватило что-то тёплое, казалось, со всех сторон. Стало одновременно темно, тепло и мягко.       Это было похоже на сон, длиною в вечность, и вместе с тем, продлившимся лишь секунду.       Спереди прижималась тёплая мягкая грудь, а спину обхватывали твёрдые ледяные руки. Это была она.       Рейган слышал, как яростно забилось сердце в груди, отдаваясь болью в висках. К своему удивлению, он захотел вдохнуть её запах сильнее и прижать к себе, что есть мочи. И когда он уже потянулся руками, чтобы обнять её в ответ, Киёра внезапно отпустила его и бодро воскликнула:       — А вот и мой спаситель! — с этими словами она по-дружески хлопнула его по плечу и посмотрела совершенно, на его взгляд, обыденно. Тем не менее, внутри у него всё зажгло при виде её золотистых глаз, а руки откровенно горели огнём. Рейган даже не понял, на каком языке она это сказала. Кто-нибудь, врежьте ему, чтобы он не смотрел на неё так долго!       Майер, застрявший в дверях из-за их столпотворения, недовольно откашлялся, и Рейган тут же посторонился, пропуская его вперёд и благодаря про себя за выход из этой неловкой ситуации.       — И я рад тебя видеть, — сказал он недовольно на эсперийском, настолько очевидно, что Рейган впервые с лёгкостью понял эсперийский на слух.       — Гилберт! — воскликнула Киёра, словно только сейчас заметила его возвышающуюся над всеми фигуру. Генерал большими шагами сразу прошёл на середину комнаты, обогнув Киёру, и направился к дивану, усевшись на него с заметным удовольствием.       — Чем дальше на юг, тем невыносимее жара, — сказал он презрительно на церанском и взял в руки газету, лежащую рядом, с шумом её расправляя.       Киёра быстро посмотрела на Рейгана, затем на генерала.       — Я вас так рано не ждала, — сказала она, тем не менее, её улыбка сверкала идеальным рядом белых зубов. — Как добрались? Чай, кофе нужно?       Рейган не мог вымолвить ни слова, не мог собрать ни одной мысли.       — Прекрасно добрались, — отчеканил генерал, тоном, не допускающим возражений, и в воздухе повисла пауза. Киёра снова посмотрела на Рейгана блестящими глазами, а он заметил, что её щёки покрыты слабым румянцем.       — Да, без происшествий, — солгал Рейган, выдавливая улыбку. Генерал прав: не стоит ей знать о бунтующих в Шейхе. Как и том, что он сошёл с ума, выкурив одну жалкую сигарету. То, что они с генералом и остальными доехали живыми — само по себе достижение.       — Ну раз так, я вас ненадолго оставлю! Пока располагайтесь, — заявила Киёра внезапно и буквально выскочила за дверь, принявшись что-то бурно обсуждать с кем-то в коридоре. Затем звуки затихли. Рейган заворожённо смотрел на дверь, будто ей вслед. Как бы ему хотелось снова обнять её! Ну почему это закончилось так быстро?       Майер кашлянул, поднимаясь с дивана, и принялся сам искать чай и чайник. Рейган, последовав его примеру, первым выудил пачку чая и положил листья в заварник.       Спустя половину часа Киёра так и не вернулась. Рейган с генералом уже выпили по две кружки чая, и остатки чайной гущи уж порядком остыли.        — Может, случилось что? — спросил наконец Рейган. Майер пожал плечами.