Мангата

      Чонгук, слегка приподняв бровь, внимательно смотрел на него. Его взгляд был хитрым, наполненным тем ледяным пониманием, которое всегда выбивало Ваби из колеи, несмотря на то, что он никогда не видел его глаза. Усмешка снова мелькнула на губах изобретателя.       — Ах, так в этом дело? — произнес он тоном, в котором звучала насмешка. — Ты ревнуешь, лисенок? — Его голос был тихим, почти мурлыкающим, и в этом было что-то дерзкое и издевательское.       Тэхён почувствовал, как сердце колотится в груди. Он хотел ответить, хотел опровергнуть, но слова застряли в горле. Он всё еще под недавним поцелуем, и не мог соображать, что творится вокруг. Смерч знал. Он всегда всё видел насквозь.       — Тебе это не нравится, не так ли? — продолжил альфа, его голос стал мягче, но по-прежнему тянул за собой незримые нити напряжения. — Запах других на мне, на тебе…— его тон стал более провокационным. — Это из-за тебя, лис…       — Не называй меня лисенком, — перебил его агент, — иначе…       — Возьмешь плед и прыгнешь с крыши?       Агент стиснул кулаки, чувствуя, как ярость и смущение смешались внутри него в один неконтролируемый вихрь. Он с трудом удерживал взгляд на альфе, не желая признать, что его слова могут подействовать на него. Его лицо пылало, а в глазах читался огонь, который он так старательно пытался скрыть через свою маску.       — А ты, альфочка? Воткнешь шприц со снотворным, чтобы усыпить меня?       — Если снова увижу, как ты сексуально лунатишь, почему нет?       Неужели опять? Тэхён ненавидел свой лунатизм. Он бывает не в себе, сам знает, что в такие моменты он не контролирует себя, может показать свою тёмную сторону, свою тэхёновскую сторону…       — Что я делал? — голос был серьезным, агент скрывал свой стыд под маской холодности.       — Соблазнял меня, лисенок, — снова вернул тот опасный тон. — Мне понравилось.       — Блефуешь, изобретатель, — посмотрев на губы Смерча, серьезно проговорил Ваби. — Ты просто любишь морально давить человека словами и заставлять его усомниться в себе, твои манипуляции на меня не подействуют.       Альфа усмехнулся.       — Я с тобой флиртую, а не манипулирую, это чуть другое, — как маленькому ребенку объяснил Смерч, следя за личиком агента и на секунду уставился на его маску.       — Флиртуй с ягодами, — цокнул Тэхён. — Для флирта я уже нашел здесь прекрасного кандидата, — прикусил губу, усмехаясь. — Сокджин, думаю, будет только рад.       Чонгук в одно мгновение схватил агента за талию и поднял его на руки, словно это было самым естественным действием в мире. Омега даже не успел возразить — он оказался усаженным на край бильярдного стола.       Изобретатель подошёл ближе, раздвигая его ноги грубым, но уверенным движением. Но несмотря на это, в каждом жесте Чонгука чувствовалась некая аристократическая сдержанность, как будто он даже в момент ревности сохранял свой непреклонный самоконтроль.       — Можешь сколько угодно упоминать других мужчин, — его голос был низким, насыщенным скрытой угрозой, когда он притянул лицо агента ближе и жадно впился в его губы.       Поцелуй был грубым, ревнивым, полным властного желания показать, кто здесь хозяин. Но в том, как он держал омегу, было что-то неуловимо джентльменское — он мог быть грубым, но никогда не причинил бы настоящей боли.       — Малыш я не делюсь, никогда. — Он прищурился, его лицо было так близко, что Тэхён чувствовал каждое слово на своей коже. — Ты будешь моим, — опасным шепотом проговорил альфа, показывая свои истинные намерения к агенту.       — Я не твой и никогда не буду тв…       Чонгук не дал ему договорить. Поцелуй стал ещё более настойчивым, но за всей этой ревностью и собственничеством в каждом движении Смерча сквозило нечто большее — уважение и восхищение.       — Знаешь, почему я до сих пор не снял твою чертову маску? — не отрывая руки с талии агента, спросил альфа. Он не ждал ответа от Ваби и ответил сам, больше не скрывая свою ненормальную тягу к агенту: — Чтобы не увидеть твою красоту, она опасна, я чувствую. Ты сам весь опасный, наивный лисенок.       Слишком откровенно, Тэхён на грани безумства от всей атмосферы. Альфа вперые по настоящему показал себя, свои намерения и свою личность. Это другой уровень ауры, ненормальный. Стоило агенту произнести имя другого мужчины, как Смерч отпустил своего внутреннего монстра наружу.       Монстр, который никогда не причинит боль лисенку.       — Ты будешь бегать за мной и мечтать обо мне, изобретатель. Сегодня тоже представлял меня, трахая малину? Говоришь, что я твой, пока на тебе запах других. Мм, вот логика. — Облизнул губы омега и усмехнулся. — Да, ты мощный, я признаю, но меня ты не получишь, забудь.       Дерзкий манипулятор. Дрожит как осенний лист, но умудряется говорить всё, что на уме. Он прекрасно знает, что все карты в руках альфы, но продолжает защищать себя и показывать свой характер, принимая всю ситуацию как игру. Ему так проще жить. Ваби всегда так делал, еще с детства. Воспринимал жизнь как игру и благодаря своему оптимизму (внутреннему психу) выживал, как мог.       Удивлял один-единственный факт. Чонгук никак не реагировал за все время на дерзкие слова в свой адрес. Любой другой человек, осмелившийся хотя бы намекнуть на непочтительность к нему, уже давно лежал бы мёртвым.       Ваби стал исключением.       Внешне лицо изобретателя оставалось непроницаемым, словно высеченное из камня. Очки скрывали его глаза как всегда, позволяя агенту не увидеть даже намёка на эмоции. Однако в этой кажущейся невозмутимости скрывалось нечто большее. Каждое слово Ваби, несмотря на свою дерзость, вызывало у Смерча тихое, почти незаметное восхищение. Никто и никогда не осмеливался говорить с изобретателем так. Его имя внушало страх и уважение, и даже самые могущественные люди в мире, которые познакомились с ним приватно, знали, что один неверный шаг в его сторону может стоить им жизни. Никто не был настолько храбр, чтобы бросать ему вызов словами, и уж точно не с таким пренебрежением. Никто, кроме лисенка.       Этот агент, с его неукротимой дерзостью и полным игнорированием правил, был особенным. Смерч давно осознал это, хотя никогда не показывал ни одному человеку. Агент был единственным, кому позволялось столько вольностей. В нём было что-то неуловимо притягательное, что вызывало у изобретателя странное удовольствие наблюдать за тем, как его провоцируют, дерзят ему, бросают вызов. Каждый раз, когда агент открывал рот, чтобы сказать что-то колкое, Чонгук находил в этом странную игру, которую никто, кроме них двоих не понимал.       Он не мог позволить себе такой слабости ни с кем другим. Агент был единственным человеком, перед которым он позволял себе хоть малейший проблеск человечности. Это было нечто большее, чем просто терпимость — Чонгук дорожил Ваби, и в глубине души ему даже нравилось это дерзкое поведение, эта неумолимая храбрость, которую никто больше не осмеливался проявлять в его присутствии.       Альфа лишь загадочно улыбнулся после слов агента, будто изначально знал, как тот ему ответит. Он все время не выпускал Ваби из своих рук, и, не думая больше о личных границах агента, прошептал ему в самые губы:       — Вызов принят, прелесть.       Как ненастный зверь продолжал целовать агента, который сам был возбужден не меньше. Они оба сносили крышу друг другу, прекрасно зная об этом. Тэхён старался не застонать от зверского поцелуя Смерча, отстранился как мог, но приятная волна по всему телу не давала ему контролировать свое тело.       Профессиональный агент внутри него превратился в котенка, который дрожит от ауры изобретателя, но все равно показывает коготки.       Дельта плавно парила в воздухе, едва слышно жужжа. Робот мгновенно сфокусировал свои оптические сенсоры на Чонгуке. Сканеры обнаружили мелкие следы крови, пропитавшие рукав его черной водолазки. Причина потери крови быстро стала очевидной: агент впился когтями в его бицепсы, из-за чего руки альфы были в крови. Чонгук, несмотря на боль, не издал ни звука и продолжал целовать Ваби, который пытался хоть как-то выйти из плена альфы. Он словно не замечал острой боли. Но робот видел то, что человек мог бы игнорировать. Уровень энергии и витальных показателей стремительно падал.       — Господин, обнаружена потеря крови. Уровень энергии критически снижается. Необходимо немедленное вмешательство.       Омега резко одернул руку, разжимая когти, и выпрямился, его дыхание стало тяжелым. Кровь тонкими дорожками текла по коже Чонгука, а его темная водолазка была пропитана алым. Чонгук, несмотря на раны, оставался внешне спокойным. Он бросил быстрый взгляд на робота, и затем его ледяные глаза вновь устремились на агента.       — Видишь, лисенок? Даже техника беспокоится за меня больше, чем ты, — произнес он с усмешкой. — Дельта, следи за ним всю ночь.       — Да, господин.       Чонгук вышел из кабинета, закрыв все проходы и двери, нажимая на пульт своего кабинета, оставляя Ваби одного с Дельтой в кабинете. Тэхён только после его ухода понял, что если бы не Дельта, изобретатель упал бы в обморок от потери крови. Омега посмотрел на свои руки, на когти, которые были в крови, и на пол, который покрылся алым цветом.       «И кто из нас монстр?» — промелькнуло в голове.       — Плохой Ваби, — вдруг заговорила Дельта. — Ты хотел убить господина!       — Ну не убил же, Дельта! — начал оправдываться. — Мелкий шарик, он вообще-то лишил меня свободы, меня пожалей.       Робот больше не хотел отвечать, продолжая летать в воздухе, следя за агентом. А Тэхён лёг на диван, обнимая подушку, выдохнув. Он до сих пор чувствует губы изобретателя на своих и мощные руки на своей талии.       Изобретатель как мужчина ему чертовски нравился, и себе он врать больше не хотел. Его аура, харизма и характер были не просто в его вкусе. Смерч выглядел как секс-символ, который притягивал любого. Это слишком неправильно, даже для такого человека как Ваби. И дело вовсе не в том, что изобретатель опасный. Всё слишком просто. Омега гордый и не позволит даже такому человеку как Смерч заполучить его. Он прекрасно знает, что любой и любая омега текут от одного лишь вида альфы, понимает, не осуждает. Но у него свои принципы, которыми он будет следовать.       Ведь жизнь — это игра.       ***       Лори «проснулся» с лёгким чувством победы. Он лежал в просторной спальне министра, лунный свет слабо пробивался через тяжёлые шторы, создавая иллюзию спокойствия. Секс, случившийся с министром, был частью тщательно спланированной операции, и сейчас её ключевой момент приближался. Ему нужно было только одно: найти ключи от склада, чтобы завершить свой план.       Тихо встав с кровати, Лори воткнул дозу усыпительного в спящего министра и накинул на себя черную кофту. В последний раз он оборачивается в сторону альфы и, посмотрев на его спящее лицо, с усмешкой прошептал:       — Депрессивный идиот.       Всё шло по плану. Он открыл дверь спальни и скользнул в коридор, направляясь к кабинету. Охрана заранее предупредила его, что ночью в доме министра никого из работающих не бывает, что делает ситуацию проще.       Кабинет Сан Бома был в идеальном беспорядке. Лори знал, что именно здесь, среди официальных бумаг и государственных секретов находился пульт от огромного склада, спрятанного на заднем дворе министерского особняка.       На столе, под небольшой стопкой документов лежал пульт. Лори быстро взял его, зная, что скоро начнётся последний этап операции. Всё было рассчитано: охрана министра, работавшая на него, уже знала, что делать. Они по приказу Лори оставят украденную бомбу B62 на складе, а затем по команде вытащат её, чтобы Лори смог снять всё на видео, создав иллюзию, что министр сам участвовал в краже.       Перед охраной стояла бомба, по своим размерам равная огромному слону, которая благодаря своей невероятной массе доставлялась на специальной тяжелой технике в громадный склад. Бомба представляла собой мощнейшее оружие разрушения, превосходящее все официальные известные аналоги. По словам Смерча на выставке, при детонации она разделяется в воздухе на десятки мелких ракет, которые несут уничтожение всему на своём пути. Но это ещё не всё: каждая из этих ракет оснащена специальными приборами, способными лишить человека слуха, что добавляет новому оружию пугающую и устрашающую мощь.       Лори активировал пульт, и в тишине особняка послышался едва различимый щелчок замка. Склад был открыт. Он быстро вышел из кабинета и спустился по лестнице. Охрана уже ждала на своих позициях, готовая выполнить приказ. Лори отдал им короткий сигнал, и они начали операцию.       — Только попробуйте лоханутся, клянусь, хуже северных обращусь с вами, — передал через рацию охране и принялся действовать.       — Да, сэр.       — Все камеры особняка отключены?       — Да, и склада тоже.       — Умницы, — усмехнулся омега.       Лори переместился в скрытое место во дворе, откуда мог незаметно снимать склад на видео. Камера была готова, и он начал запись. Через несколько минут охрана привезла бомбу на склад, оставив её на заранее оговорённом месте. Всё шло гладко как по нотам.       Но в этот момент Лори допустил ошибку, о которой не подозревал.       За ним тоже велось наблюдение.       Хёнджин в машине давно следил за ним и контролировал всё, что происходило вокруг, в то время как Феликс и Ицуки занимали скрытые позиции с камерами, тщательно записывая всё, что происходило. Через наушники они обменивались короткими фразами.       — Охрана движется к складу. Видишь это? — спросил Ицуки.       — Да, записываю. Подтверждаю, они по приказу Лори оставили бомбу внутри, — ответил ему Феликс.       — Отлично. Дай мне крупный план, если начнут доставать её обратно.       Лори продолжал снимать, не осознавая, что его собственный спектакль становится уликой против него. С каждой минутой агенты фиксировали всё на своих камерах: как охрана сначала закладывает бомбу, а затем через несколько минут по той же команде вытаскивает её обратно. Видео было идеальным — точно таким, каким Лори планировал. Но теперь это видео станет доказательством против него.       — Пиздец, Лори и вправду шпион Севера, — шокирующе проговорил Хёнджин, следя за омегой через бинокль.       — Не материться, — строго ответил ему Ицуки. — Ты прав, все его действия говорят об этом, министр не врал Феликсу, он не при чем.       — Осталось понять, с чем связана ненависть между Смерчем и министром, раз изобретатель был уверен, что бомбу взял именно Сан Бом, — задумчиво сказал Феликс.       Операция, которую Лори считал своей победой, станет его провалом. Ему оставалось лишь нажать на кнопку и закончить съёмку, но он ещё не знал, что этот материал уже оказался в руках тех, кто давно следил за каждым его шагом.       — Тебе хана, сучка! — злобно усмехнулся Хёнджин, но через секунду замолк, поняв, что опять сматерился. — Ой.       — Ты как Ваби, порой невыносим, — цокнул японец.       — Не будь занудой, хён. Скоро увидим Ваби, и я перестану материться, а ты душнить.       — Ну ты и зараза, конфетка, — усмехнулся Феликс.       Лори с охраной покинули особняк министра, взяв с собой бомбу. Поняв, что все чисто, Феликс с Ицуки подошли и сели в машину. Хёнджин поменялся в лице, будто осознал что-то страшное, и повернулся к Ицуки, который сидел рядом.       — Хён, я, кажется, понял…       — Что именно?       Феликс с заднего сидения подошел ближе к ним, обеспокоенно смотря на омегу.       — Последняя миссия Лори в нашем агентстве была пятого ранга. — На последние слова Феликс удивился.       — Пятый ранг? Конфетка, у нас вроде всего четыре.       — Хёнджин прав, Лори второй после меня, который осмелился взять миссию пятого ранга, либо же, как говорят агенты между собой, смертельного ранга, — серьезно проговорил Ицуки. — Черт…       Японец всё понял. Хёнджин слишком метко заметил и правильно анализировал.       — И какое задание у него было?       — Проникнуть в Северную Корею и достать информацию. Углубленно не знаю, но он тогда сам настаивал, говорил, что сможет, и будет лучше, если он попробует и в случае провала умрет, чем вместо него будут умирать десятки молодых солдат. Он всегда эмоционально разговаривал касаемо нашей страны, и о его любви к ней.       Рассказывая Феликсу, пазл в голове омеги собрался и он продолжил:       — В Лори был влюблен один из наших агентов, его звали Хюн, он решил вместе с Лори выполнить это задание, лишь бы быть рядом с ним. — Голос дрожал, хакер вспоминал весь тот ад, который должен еще рассказать. — Агенство одобрило, и они вместе покинули страну и стали шпионами на Севере. Два месяца у них получилось там жить, даже проникнуть в армию, мы постоянно получали информацию, но потом…       Ицуки заботливо положил свою руку на плечо Хёнджина, не давая ему продолжить.       — Я сам.       Хёнджин благодарно кивнул, тяжело дыша.       — Потом связь с ними пропала на целую неделю, мы думали, что их раскусили либо убили, либо взяли в плен, но через неделю в агентство из ниоткуда вернулся Лори, — сделав холодную паузу, японец продолжил: — …с головой агента Хюн.       Хёнджин прикусил губу, не давая слезам выйти наружу. Агент Хюн был его любимым старшим другом. Альфа часто работал на пару с хакером, его смерть для Хёнджина была слишком неожиданной. Он был для омеги как старший брат, которым хакер дорожил всем сердцем.       Феликс после их рассказа кивнул, ничего не комментируя. А что комментировать? Всё и так стало ясно.       — Лори громко ревел, был в истерике и говорил, что больше никогда не будет агентом. Рассказал, что его тело использовали, а агента Хюн обезглавливали перед его глазами. Его пощадили и не убили лишь потому, чтобы он стал символом унижения южных — использованный омега с головой альфы.       Да, это в стиле Севера — показать символику во всем.       — Лори имел ненормальную тягу к Ваби, — вдруг сказал Хёнджин. — Он часто любил зажимать его в углу и распускать руки. Однажды он сказал Ваби, что сколько бы сильно Ваби не бегал от него, от судьбы не убежит. Единственный агент, которого Лори сторонился, это хён, — головой кивнул в сторону Ицуки. — Боже, он изначально был слишком подозрительным во всех смыслах.       — Ваби боится его? — спросил Феликс.       Хёнджин посмотрел в сторону Ицуки и прикусил губу. Он не знал.       — Думаю, нет.       Прекрасная ложь. Хакер думал иначе, но на этот вопрос Ваби когда-то ответил ему, что Лори не землетрясение, чтобы его боятся.       — Погнали за ними, надо узнать, куда он отвезет бомбу, чтобы успеть, — сказал Ицуки, и Хёнджин завел машину.

***

      Изобретатель вышел из кабинета и направился к кабинету Мелоди. Его руки всё ещё кровоточили после недавней стычки, но он не торопился звать кого-то на помощь. Чон может решать подобные вопросы сам, в армии научился.       Когда он дошёл до полупустого пространства у двери, на секунду остановился, глядя на свои окровавленные руки. Даже с открытыми ранами, даже в такой ситуации его движения оставались безупречными — плавные, точные, словно он исполнял какую-то древнюю, тщательно отработанную церемонию. Он достал бинты и начал профессионально оборачивать ими свои кисти, ловко и быстро закрывая следы крови. Его пальцы двигались легко и точно, как будто это была не первая его рана, и уж точно не последняя.       Даже в этот момент, когда его руки скрывались под слоями белых бинтов, в его облике было что-то невыносимо сексуальное. Каждое его движение, каждый жест был словно выточен до совершенства, а его аристократическая грация делала даже простые действия притягательными. Несмотря на то, что его называли Смерчем — олицетворением хаоса, в его движениях не было ни малейшего намёка на беспорядок. Все было чётко, как его план на разрушение.       Закончив бинтовать руки, он на секунду остановился, позволяя мысли вернуться к недавнему разговору с агентом. Тот момент, когда агент дерзко ответил ему, всплыл в памяти словно вызов, и вопреки логике это возбудило его. Чонгук никогда не позволял кому-то так разговаривать с собой, тем более с такой вызывающей интонацией. Но агент был другим. Каждый его колкий комментарий и дерзкий взгляд поднимали волну необъяснимого возбуждения, которое в этот момент обрушилось на него с полной силой. Он почувствовал, как внутри что-то начинает тянуть, как его достоинство встало, и от этого мысли о том, что агент делает с ним, захватили разум.       Изобретатель замер, глядя в пустое пространство перед собой, его губы изогнулись в хитрой, чуть насмешливой усмешке. Память о дерзости агента, его взгляде, его жестах, вновь оживила его желание. Он прошептал себе под нос, словно обращаясь к самому себе, но в действительности эти слова были предназначены агенту, оставшемуся в его кабинете. «Чертёнок…»       Усмешка не покидала его лица, пока он направлялся в свою мастерскую.       Пространство вокруг него было огромным, буквально напичканным передовыми технологиями. Лазеры проецировали в воздухе 3D-эскизы новых изобретений — оружия будущего, боевые системы, которые могли бы изменить ход любой войны. Стены мастерской переливались холодным светом, отражая высокотехнологичные голограммы и чертежи, словно подчеркивая могущество того, кто это создал.       Чонгук подошёл к одной из центральных платформ, где находился цельный костюм. Он был весь бронированным, с утолщёнными пластинами и усиленной защитой. Костюм выглядел как совершенство инженерии: мощный, как танк, и при этом лёгкий, как вторая кожа. Это было то, что изобретатель хотел создать уже давно — защитный костюм, способный спасти человека даже от взрыва беспилотника, гранат или в условиях пожара. Надежность этой брони была абсолютной.       Два дня назад он отдал приказ своему главному инженеру, Сокджину, разработать эту броню. Изобретатель стоял перед костюмом, не отрывая взгляда от его гладких и прочных поверхностей. Он сам выбрал материалы, он сам продумывал каждый элемент защиты, чтобы создать идеальную броню. Для него это был не просто эксперимент — этот костюм был предназначен для одного человека.       Для агента. Для его лисенка.       Чонгук не оставлял никаких сомнений в своих планах. Он знал, что агент должен отправиться на задание, окружённый оружием и опасностью, и этот костюм был необходим для его защиты. Изобретатель тщательно готовился к этому моменту, продумывая каждую мелочь — от того, как броня будет поглощать ударную волну, до того, как она будет выдерживать огонь. Он был уверен, что агент сможет выполнить задание блестяще, но не мог позволить себе упустить ни одной детали, касающейся его безопасности.       Изобретатель пристально осмотрел костюм, проверяя каждый элемент, каждую пластину. Он знал, что агент выполнит свою миссию без проблем, но сам факт, что он будет одет в этот костюм, давал ему хоть небольшую, но уверенность. Защита агента стала для него личной целью. Альфа понимал, что не может допустить, чтобы агент пострадал. Этот костюм — его способ защитить его, даже на расстоянии, даже в самых опасных ситуациях.       Он провёл рукой по поверхности брони, размышляя о том, что завтра будет решающим днём. Изобретатель не терпел ошибок, и теперь его гений был направлен на то, чтобы обеспечить безопасность агента во время предстоящего задания. В этом костюме агент будет практически неуязвим.       Уязвимым будет Смерч, когда увидит агента в этой форме.

***

      Закат заливал небо золотыми и розовыми красками, окутывая море и песок мягким, теплым светом. Чонгук и Тэхён сидели рядом, вглядываясь в волны, которые лениво омывали берег. Альфочка смотрел на омегу влюбленными глазами, слушая, как Тэхён мечтает увидеть в реальной жизни Венома и подружиться с ним. Он так завороженно рассказывал про черного симбиота, что Чонгук начал немного ревновать. Сам виноват, что познакомил омегу с этим персонажем. Но Тэхён так сильно настаивал и говорил, что не будет боятся, ведь Гуки рядом с ним, тем самым манипулируя альфочкой. Восьмилетний омега и тринадцатилетний альфочка читали комикс про Веном, кушая хот-доги, которые взял с собой Гук. В итоге Тэхён влюбился в черного монстра, а Чонгук начал ревновать и раздражаться от общей ситуации.       — Гуки, мне кажется, что мой Веном-это ты, — вдруг сказал Тэхён, смотря на Чонгука с улыбкой.       — Я не настолько страшный как он, — фыркнул Чонгук, но внутри пищал как маленькая девочка.       Тэхен считал Чонгука своим Веномом.       Ну, прелесть какая.       — Он не страшный, а красивый и мускулистый!       — Я тоже красивый и мускулистый? — спросил Чонгук, усмехаясь.       — Да! И скоро я тоже стану таким как ты. Нет, еще круче, и ты будешь завидовать мне, — усмехнулся.       — Ты и так красивый, а мускулы тебе незачем, я ведь всегда буду защищать тебя.       — Хочешь сказать, что у омег не могут быть мускулы?       — Я такого не говорил, — улыбнулся альфочка.       Тэхён хотел возразить, но их покой был нарушен группой мальчишек, появившихся на горизонте. Они были того же возраста, что и Чонгук, но что-то в их смехе сразу насторожило Чонгука.       Когда они подошли ближе, один из мальчишек, усмехаясь, громко сказал:       — О, смотрите, кто здесь. Воришка монет!       За ним раздался смех, а другой мальчик подхватил:       — Ну что, нашёл сегодня что-нибудь? Или всё еще воруешь на пляже?       Чонгук не сразу понял, почему эти дети так назвали Тэхёна. Омега тут же напрягся, его кулаки сжались, а в глазах загорелся гнев. Он резко поднялся на ноги, готовый броситься в драку. Чонгук заметил, как Тэхён бросает в их сторону взгляд, полный ярости и боли, и понял, что этот момент может выйти из-под контроля.       — Тэ, стой! — Чонгук быстро схватил его за руку и потянул вниз. — Не надо. Я сам разберусь.       Он поднялся и уверенно шагнул вперёд. Слова, которые он сказал, прозвучали как гром среди ясного неба:       — Если хотите, чтобы кто-то украл, то это буду я. Но вместо монет я вам зубы разобью.       — Гуки, не надо…— тихо прошептал Тэхён.       «Еще как надо, пусть будут боятся нас,» — ехидно прозвучало в мыслях омеги.       Ну, такой он, маленький лис. Говорил одно, но думал о другом. Он прекрасно знал, что Чонгук с легкостью преодолеет своих ровесников.       — Не вмешивайся, одуванчик, — подмигнул Тэхёну, показывая свою очаровательную кроличью улыбку и напал на «банду».       На лицах мальчишек сначала промелькнула растерянность, затем они засмеялись ещё громче, не ожидая, что Чонгук действительно полезет в драку. Но смех быстро оборвался, когда Чонгук двинулся к ним с решительным взглядом. Он драться умел прекрасно. Первый мальчишка упал, получив удар в челюсть, второй отлетел, едва успев взмахнуть рукой. Чонгук сражался с точностью, силой и бесстрашием, и через несколько мгновений группа детей уже корчилась на песке, плача и умоляя его остановиться.       — Всё, хватит, пожалуйста! — вскрикнул один из них, вытирая слёзы. — Мы больше не будем!       Чонгук бросил последний взгляд на поверженных мальчишек, а затем махнул рукой, отпуская их. Те поспешили прочь, оставив после себя лишь затихающие всхлипывания и разбитые губы. Он вернулся к Тэхёну, который всё это время молча наблюдал, его дыхание было тяжелым.       — Ты в порядке? — Чонгук опустился рядом с омегой, его голос звучал уже мягче.       Но Тэхён вместо того, чтобы расслабиться, отвернулся, словно боролся с чем-то внутри. Чонгук нахмурился, чувствуя, что омега что-то скрывает.       — Тэхён, что случилось? Ты не такой… что происходит?       Тэхён не ответил сразу. Его плечи напряглись, а глаза затуманились от сдерживаемых слез. Он долго молчал, прежде чем прошептал:       — Я… я не хотел, чтобы ты знал… Они правы, Чонгук. Я сирота.       Чонгук замер, не ожидая таких слов. Он не перебивал, давая Тэхёну возможность продолжить.       — Мои родители погибли во время землетрясения. И с тех пор я один. Никто меня не принимает. Все думают, что я ворую монеты на пляже… Но я никогда не хотел никому навредить! Я просто искал что-то, что помогло бы мне жить… Я боялся, что узнав правду, ты тоже отвернешься от меня как все остальные.       Тэхён наконец посмотрел на Чонгука. Его глаза были полны слез, которые он больше не мог сдерживать. Каждое слово давалось ему с трудом, будто это было последнее, что он мог выговорить.       Чонгук молчал несколько секунд, переваривая услышанное, а затем медленно протянул руки и крепко обнял его. Его объятие было таким сильным, что Тэхён почувствовал, как его тревоги и страхи начали исчезать.       — Тэхён, — тихо произнес Чонгук, — теперь у тебя есть я. Ты никогда больше не будешь один. С этого дня я — твоя семья. Никому тебя не отдам.       Тэхён зажмурился, его слезы текли без остановки, но в этот момент он знал одно: он больше не один.       Ваби проснулся со слезами на глазах.