King of my heart

Olafur Arnalds, Lavinia Meijer – Tomorrow's Song Rulle – Fear on Fire Sofia Karlberg – Lonely Together Zayde Wolf, Rulle – Walk Through the Fire Наверное, самый страшный момент в жизни Пака был не тот, когда его наказывали кнутом, и не тот, когда он видел страдания собственной матери на площади, и даже не тот, когда он узнал, что его отца убили. Самый страшный момент в его жизни длился ровно пять секунд. От момента, как он подошёл к двери кабинета Его Величества, и до того, как зашёл в это помещение. Вероятно, его жизнь сейчас должна была разделиться на «до» и «после» или вовсе закончиться, никто не знал, что было на уме у безумного короля. Несмотря на то, что он испытывает страх перед этой неизвестностью, Пак гордо и высоко держит подбородок. Он будет до последнего сохранять своё достоинство, смело глядя ему в глаза. Отступать уже нет смысла, и если получать наказание, то только гордо. Он не сожалеет ни об одном сказанном слове королю. То, что он сделал, было порывом его сердца. Чимин проходит по большому кабинету, сразу ощущая на себе тяжёлый и пристальный взгляд, и руки мгновенно холодеют. Чонхен обводит его тёмными глазами, сидя в своём громоздком кресле. На его лице отражается лишь холод и поразительное спокойствие. Именно это пугает ещё больше. Тихий гнев — это самая страшная вещь на свете. Чем тише человек ведёт себя, когда злится, тем страшнее будут последствия этого. Когда он не кричит и не мстит, а ведёт себя так спокойно несколько дней после случившегося, то это страшно пугает. Офицер останавливается в центре комнаты и терпеливо молчит, глядя на него. Между ними идёт смертоносный зрительный поединок около минуты. Чонхен выжидающе ждёт, что он скажет что-то, но Пак молчит. — Забыл о манерах? — спрашивает король с усмешкой. Чимин продолжает молчать. Он обязан поклониться и поздороваться первым, конечно, ему об этом хорошо известно. Этим простым нормам этикета его учили с раннего детства. Его Величество тяжело вздыхает и нагло ухмыляется. Его поражает, насколько этот молодой парень полон гордости и храбрости вести себя так с ним. — Дерзость, наглость, своенравность, — говорит Чонхен, медленно поднимаясь из кресла, — смелость, решимость, отвага, — продолжает он, делая шаги к нему, — честь, гордость, принципиальность, — правитель, останавливаясь перед ним. — Удивительное сочетание качеств в одном человеке. Ты не перестаёшь удивлять меня. Но иногда, мой дорогой офицер, нужно знать, когда нужно промолчать и помнить о том, кому ты угрожаешь. — Верно, — кивает гвардеец. — Ты однажды сказал мне, что твоя прямолинейность не всегда хорошее качество, и оказался прав. Сейчас она сыграла против тебя. Я люблю смелых людей, но не наглых. Ты обязан знать своё место, — ядовито произносит король. — Я знаю его, — говорит Пак. — И где же оно? — удивлённо вскидывает бровь тот. — Между Вами и моей семьёй. Я больше не позволю вам унижать и топтать их, словно они — грязь под Вашей обувью. — О, оставь это, — небрежно взмахивает рукой Чонхен. — В этом больше нет надобности. С твоей семьёй я покончил. У меня есть другая и более важная цель. Чимин глубоко вздыхает и снова молчит, глядя на шикарную рубашку короля из шёлковой ткани. Невольно он вспоминает о Чонгуке. Конечно, Чонхен говорит о нём сейчас. Боже, прошло всего несколько дней с их последней встречи, а он уже так сильно тоскует. Им даже не выдался шанс попрощаться. Этот беззащитный мальчик сейчас будет уязвим. Остаётся надеяться лишь на слово, данное Сокджином. Он должен его защитить. Неизвестно, сколько предстоит ему просидеть в заточении и за это время может случиться абсолютно что угодно. А может, он вовсе видит дневной свет в последний раз сегодня. — Сожалеешь о своём поступке? — спрашивает король. — Мне ответить честно или так, как должен? — спрашивает офицер. Его Величество усмехается и нагло приподнимает подбородок. — Хотелось бы честно, — говорит он. — Тогда — нет, — отвечает Чимин, подумав несколько секунд и поднимая взгляд на его лицо. Те же тёмные волосы, тот же прямой нос и красивые губы, но совершенно другие глаза, а они меняют так много в человеке. Один взгляд может испепелить или вскружить голову. Больше всего сейчас гвардеец скучает по добрым, глубоким и тёплым глазам, которые всегда смотрят на него с такой особенной нежностью и трепетом. — Что же, у тебя был шанс извиниться, — говорит правитель. — Это было дерзко с моей стороны, но Вы, Ваше Величество, перешли границы всякой морали. Я имел право на такие эмоции, — говорит Пак. — Не в отношении меня. Я — король, — говорит Чонхен грозным тоном. — Ты хоть понимаешь, что если бы кто-то увидел это недоразумение, то тебе бы грозила немедленная казнь? — Да, — смело кивает гвардеец. — И всё же это сделал. — Да, — снова кивает парень. — Ты или глупец, или храбрец, Пак Чимин. — Я не глупец, но и не храбрец. Я лишь поступаю по совести и по сердцу. Вы причинили боль моей семье, я хотел причинить её Вам, но не сделал этого. Не из-за чувства страха или из-за недостатка смелости, а лишь по той причине, что трону нужен король. Чонхен удивлённо хмыкает, в очередной раз удивляясь его прямолинейности и наглости. — Я много думал о том, каким образом наказать тебя за столь дерзкое поведение в мой адрес, — говорит правитель, пристально разглядывая его. — Ты угрожал жизни короля. Казнь? Были и такие мысли, но, знаешь, — делает паузу он. — не могу я убрать тебя вот таким образом. Ты мне нужен живым. Убрать тебя — значит потерять большое преимущество. Чимин приподнимает брови в удивлении и чувствует слабое облегчение. Значит, казни не будет? Не поспоришь, это приятная неожиданность, но ведь всё не просто так. — Ты ожидал именно этого, так ведь? — спрашивает Чонхен и злобно смеётся. — Я дарую тебе жизнь, но своё наказание ты получишь, — он резко замахивается и даёт ему сильную пощёчину. Щёку парня обжигает сильная боль, будто по ней ударяют хлыстом, и звук хлопка эхом разносится по кабинету. Его лицо дёргается в сторону, но он стойко и молча выдерживает это. Злость снова нарастает в нём, как снежный ком, но он понимает, что нужно сохранять спокойствие. Сейчас лучше просто молчать и ждать, пока всё это закончится. Он и так уже натворил много глупостей, поддавшись своим эмоциям. — Ты обвинил меня в очень страшных вещах, не предоставив при этом никаких доказательств. Ты опорочил имя короля, разве я могу спустить с рук подобное? Офицер Пак, за это ты будешь клеймён. — Что? — поражённо говорит он. — Такое наказание следует за клевету и исключений быть не может, — спокойно говорит Чон. — Да как Вы смеете говорить, что я лгал?! — возмущается Чимин. Король с силой хватает его за челюсть и прожигает яростным взглядом. — Закрой свой рот, офицер, пока я не передумал и не отправил тебя на эшафот. Ты отправишься в крепость и будешь сидеть там до тех пор, пока не переосмыслишь своё поведение, или до тех пор, пока я не смилуюсь. А клеймо научит тебя говорить в следующий раз правду. Я понятия не имею, с кем развлекалась твоя разгульная сестра, ведь я был на балу. Хочешь, спросим об этом гостей? — спрашивает он и кровожадно улыбается. — Каждый из них подтвердит мою версию. О, я тебя уверяю, им так понравится такая история. Уже к завтрашнему утру от твоей сестры не останется живого места. Её съедят придворные дамы. — Они и так съедят её благодаря Вам, — шепчет Пак. — Верно, но не так быстро, — отвечает Чонхен и отпускает его лицо. — Так что лучше просто замолчи сейчас и принимай своё наказание. Чимин держит свой рот на замке из последних сил. Король только что обвинил его сестру в том, что она сама во всём виновата. Он выставил её разгульной девкой, хотя она была невинна, и так будут говорить все о ней в королевстве. Подонок. И при всём этом, он ещё смеет обвинять его во лжи. Чонхен делает несколько шагов назад и кивает кому-то за спиной офицера. Чимин слышит шаги нескольких пар сапог по мраморному полу и понимает, что это гвардейцы идут его арестовать. Парень выставляет руки перед собой и покорно ждёт, когда на них наденут кандалы. — Отправьте офицера в крепость. Ему нужно посидеть в темнице и подумать о своём поведении неопределённое количество времени, — приказывает правитель. — Да, Ваше Величество. На запястья Пака ложатся тяжёлые оковы с цепями, а затем его уводят из кабинета и вывозят из дворца, словно он какой-то преступник. Пребывание в крепости будет большим испытанием для него, ведь выбраться из неё он не сможет, а в великодушие короля он не верит. Остаётся лишь надеяться на то, что его старый друг сможет что-то придумать и помочь ему найти выход из места заключения.

***

В воздухе витает запах раскалённого железа, грязи, сырой земли и крови. Именно так пахнет крепость. Здесь пахнет болью и страданиями. Чимин был здесь сотни раз за время своей службы, но впервые в жизни не в качестве гвардейца, а заключённого. Крепость представляет собой сооружение, построенное на отдельном острове и окружённое морем, отсюда невозможно сбежать. Выход есть только один — через парадную дверь. Тебя либо освободят, и ты покинешь её свободным человеком, либо через неё вынесут твоё безжизненное тело. Пак наблюдает за тем, как палач подготавливает особый штемпель. На этом страшном приспособлении насажены стальные иглы, образующие букву «Л», что означает «лжец». Ему придётся ходить с этим клеймом на своём теле до конца дней, и никого не будет волновать, что лжец на самом деле сам король. Все будут судить о нём и его жизни лишь по этой отметине на коже. Чимин обречённо вздыхает и несколько раз сжимает и разжимает затёкшие пальцы рук, которые висят над головой в тяжёлых оковах. Палач отстёгивает его кисти и смотрит на заключённого. — Что же ты такого сделал, бравый офицер? — спрашивает он. — Проявил смелость, — отвечает Чимин. — И за это тебя клеймят? — удивляется палач. — Вы всё ещё считаете, что решения в этом королевстве принимаются справедливо? — печально хмыкает Пак. — Мне жаль, но я обязан это сделать, иначе пострадаю. — Я знаю. Выполняйте свою работу, — говорит парень, опуская голову. Мужчина глубоко вздыхает и кладёт его правую руку на железный стол, плотно пристёгивая запястье оковами. Его напарник с огромными руками хватает Чимина за плечи, удерживая его тело на месте. Эта процедура необходима, потому что он сейчас будет дёргаться, а это может только испортить клеймо и причинить лишь больше боли пленнику. Палач устанавливает на его предплечье пластину, и десятки маленьких, острых иголок неприятно холодят кожу. Внутри Пака всё сжимается от осознания того, что сейчас он испытает. Он отворачивается и зажмуривает глаза, когда мужчина берёт молот. Острые иголки вонзаются в кожу, оставляя глубокие раны, когда палач бьёт по пластинке молотом. Чимин кричит от боли и рефлекторно дёргается всем телом, оковы на запястье больно вонзаются в кожу, а кровь начинает струиться из ран на предплечье. Палач делает ещё удар, вгоняя иглы ещё глубже, и в глазах офицера всё темнеет от боли, из его горла вырывается мучительный и истошный крик. По уровню боли это напоминает третий, а, может быть, пятый удар кнутом. Иглы проникают глубоко в мягкие ткани, практически до кости, оставляя ужасные раны. Парень глубоко дышит через рот, пытаясь собрать свои силы в кулак. Это кажется не таким болезненным, как порка кнутом, значит, он легко с этим справится. Но он резко передумывает, когда палач начинает вытаскивать пластину из его руки. Это самое омерзительное и болезненное ощущение, что он испытывал, когда эти иглы выходят из ран. Палач делает это медленно, чтобы клеймо получилось аккуратным, как ему и приказано. Он вытаскивает её бесконечно долгих пять секунд, и всё это время парень кричит как сумасшедший. Для неизгладимости ран, мужчина сразу же начинает затирать их порохом. Мелкие порошинки, попав глубоко под кожу, останутся там уже навсегда, и придадут клейму бурый цвет, когда оно заживёт. Такую отметину невозможно будет удалить или обесцветить. С этого самого момента на его теле будет на один безобразный шрам больше благодаря королю. Чимин обессиленно опускает голову, когда его руку отстёгивают от оков. Он чувствует, как дрожит его тело от пережитой боли, как стекает холодный пот по его вискам и спине. Он со слезами на глазах смотрит на кровоточащую рану на своём предплечье и качает головой. «Лжец» наказанный за правду, можно ли поверить, что такое возможно? Но тем не менее, теперь эта грязная тень будет сопровождать его до конца дней. Ему дают немного отдышаться, а затем отводят в темницу. Дни и ночи в заточении проходят невыносимо долго. Каждая секунда превращается в час, а каждый час — в день. Чимин не понимает, сколько он находится здесь, потому что сбивается со счёта. Сложно понимать ход времени, сидя сутками напролёт в полной темноте. Вот это действительно самая настоящая пытка, когда не видишь бессчетное количество времени солнечный свет и не можешь вдохнуть свежий воздух. Всё, что остаётся — слушать крики заключённых, когда их пытают, и удары собственного сердца. Воздух здесь такой затхлый и грязный, что постоянно поступает тошнота к горлу. Сидя на сыром полу у стены, Пак считает, сколько капель воды падает на камни. Они начинают раздражать уже через час, он старается их не слушать, но совершенно не выходит. Кажется, что они летят и приземляются с таким грохотом, что от него могут разрушиться стены. Первое время он сидел здесь в полной изоляции, его не выпускали на свет, а из еды за весь день приносили кружку воды и кусок хлеба. Словно он животное, а не человек. Раз в неделю ему давали ведро воды и тряпку, чтобы смыть с себя пот и грязь. По расчётам Чимина, он просидел так около месяца, а потом к нему стали приходить, но не для того, чтобы навестить, а для того, чтобы уточнить, не хочет ли он извиниться перед королём. Гвардейцы исполняли приказ и избивали его до тех пор, пока он не падал без сил. Они давали ему время залечить раны и приходили снова. Он чувствовал сейчас, насколько сильно ослабло его тело из-за недостатка еды и солнечного света. Все кости ломило уже длительное время, и его бросало то в яростный жар, то в дичайший холод. Он подозревал, что у него был серьёзный воспалительный процесс, но помощи ему здесь не оказывали. Всё это время он старался думать лишь об одном светлом пятне во всей этой мрачной истории. Интересно, как сейчас поживал Чонгук? Переживал ли о нём? Скучал ли по нему? Всё ли хорошо с ним? Нет, нельзя было думать о плохом. Сокджин позаботился бы о нём. Но вдруг всё же Чонхен добрался до него? Пак медленно по стене опускается на пол, чувствуя, как силы его покидают. Что-то внутри пронзает боль в боку, и он начинает тяжело кашлять. Он лежит неподвижно некоторое время, борясь с болью и сильным холодом. А затем, чтобы хоть как-то согреться, он сворачивается в комок, но тело так и продолжает дрожать. Парень смутно видит, как дверь темницы открывается и заходит человек в чёрном плаще, который держит большой фонарь в руке. Он тихо закрывает дверь за собой и идёт к нему. — Это что, моя смерть? — спрашивает Чимин. Фигура подходит к нему и опускается на колени рядом. Человек ставит фонарь на пол и откидывает глубокий капюшон. Офицер несколько раз медленно моргает, пытаясь разглядеть лицо. — Чонгук? — шепчет он поражённо и тут же пытается подняться. — Господи, что же он с тобой сделал, — тихо отвечает парень, помогая ему сесть. — Что ты здесь делаешь? Из ума выжил? Тебе нельзя находиться здесь, — говорит Чимин, еле шевеля губами. — Тебе тоже, но ты здесь уже так долго. — Сколько времени прошло? — Почти два месяца, — говорит Чонгук, осторожно гладя его по щеке. — Два месяца, — шёпотом повторяет Пак. Чон в тусклом свете рассматривает лицо дорогого ему человека. Он так исхудал. Острые скулы стали выделяться ещё больше на худом лице, впалые и пустые глаза, с трудом заживающие раны на губах. На его лбу выступают крупные капельки пота, и он выглядит ужасно бледным. Парень чувствует его горячую кожу под своими пальцами и понимает, что у него сильный жар. — Я невыносимо скучал по тебе, — говорит гвардеец и морщится от боли. — А я очень скучал по тебе. Места себе не находил всё это время, я так боялся за тебя, — говорит Чонгук, беря его за руку. — Как ты оказался здесь? Тебя же могут увидеть. — Сокджин сказал мне, что тебя отправили в крепость. Всё это время он помогал мне. Он продолжал обучать меня, и мы тренировались. А неделю назад я попросил его помочь мне увидеть тебя. Моих сил больше не было ждать. Он всё устроил, а сейчас стоит за дверью и следит за остальными. — Вы не теряли времени зря. Это прекрасно, — говорит Пак и слабо улыбается. — Он собрал много людей. Мы практически готовы. Осталось тебя вытащить отсюда, — шепчет Чонгук, целуя костяшки его пальцев. — Это достаточно сложная задача. Что происходит снаружи? — Всё плохо, Чимин. Народ протестует и выходит на улицы. Бунты подавляют, но люди всё равно выходят. Казни, порки, в бедных районах голод. Твоя сестра, — он замолкает и коротко вздыхает. — Что? Что она? — напрягается офицер. — Ей совсем тяжело. О ней говорят такие грязные вещи, её сильно изводят и выгнали из академии, — тихо говорит Чонгук. — И её некому защитить, — говорит Чимин. — Сокджин старается её поддерживать, но она его избегает. По понятным нам причинам она не хочет никого подпускать к себе. Ей нужен только ты, но тебе и самому нужна помощь, — говорит Чон, убирая его волосы со лба. — Я плохо себя чувствую. — И выглядишь ты так же плохо. У тебя страшный жар. — Я справлюсь. Не переживай обо мне, а продолжай тренироваться, я скоро вернусь домой, — отвечает Чимин. — Ты ведь просто успокаиваешь меня, — говорит парень. Пак осторожно притягивает его к себе и обнимает. Чонгук обнимает в ответ его исхудавшее тело и чувствует под пальцами мокрую ткань его рубашки. Его тело так сильно горит, если ему не помочь в ближайшее время, то он может просто погибнуть. Парень чувствует хрупкое и нежное прикосновение к своим волосам и облегчённо вздыхает. Он так долго ждал этого момента, так долго мечтал увидеть его, что сердце с ума сходит. Чимин глубоко вздыхает и целует его в висок. — Ты так сладко пахнешь. Мне так не хватало этого, ты словно глоток свежего воздуха для меня, — шепчет он. — Мы обязательно тебя вытащим, слышишь? — спрашивает Чон. — Мы что-нибудь придумаем. Ведь без тебя я совершенно не могу, ты мне так нужен. Они оба вздрагивают, когда раздаётся тихий стук в дверь. — Тебе пора, — тихо и с грустью говорит Пак, освобождая его от своих объятий. — Я не хочу уходить, — протестует Чонгук. — Ваше Высочество, сейчас не время поддаваться эмоциям, — отвечает Чимин, кладя ладонь на его шею, и мягко её поглаживает. — Иди, если тебя поймают, то нам всем конец. Чон с тоской рассматривает его лицо и снова замечает, насколько ему плохо физически и морально. Он часто дышит и еле моргает. Пот струится по вискам, и он слышит его хриплое дыхание. А что, если это их последняя встреча в жизни? — Сейчас я больше всего хочу поддаться своим эмоциям, — говорит он и медленно двигается вперёд. Парень осторожно прикасается к губам офицера своими и чувствует мгновенную волну облегчения, спускающуюся от макушки до ног. Он мечтал сделать это практически каждый день после их разлуки. Наверное, он никогда бы не решился на это, если бы так сильно не скучал по нему. Каждый день без него был наполнен муками. Он не осознавал, насколько Чимин необходим ему, как чистый воздух, как солнечный свет и как вода. Он его необходимость для жизни и сейчас Чонгук вкладывал в этот ласковый поцелуй все свои трепетные эмоции. Чимин отвечает на него и с наслаждением закрывает глаза. Они полны нежности, тоски и жажды друг к другу. Он чувствует невероятный прилив сил благодаря этому сокровищу, которое не побоялось прийти сюда ради него. Он невероятно гордится им, ведь их будущий король становится всё смелее и решительнее с каждым днём. Главное, что он продолжает тренироваться, несмотря на то, что его нет рядом, а значит, Чонгук понимает всю важность и ответственность миссии, которая лежит на его плечах. Они снова слышат тихий стук в дверь и разрывают аккуратный поцелуй. — Уходи, это может плохо закончиться, если ты не поспешишь, — говорит Пак. Чонгук надевает капюшон на голову, берёт фонарь и ещё раз обнимает его на прощание. — Вернись ко мне как можно скорее, — шепчет он. — Я постараюсь, — отвечает Чимин. Парень оставляет в его руке спелое яблоко, а затем быстро уходит, оставаясь незамеченным.

***

Через несколько дней, когда Чимин мог едва ли открыть глаза, он слышит шум в коридоре и практически уверен, что там есть голос короля, и оказался прав. Спустя минуту, в его темницу входят гвардейцы и под руки выводят его из неё. Они тащат его по длинному коридору на улицу и грубо бросают на траву. От дневного света у него глаза начинает резать так сильно, что он закрывает лицо ладонями, ведь он не видел его столько времени. Пак перекатывается на спину на земле и глубоко дышит, пытаясь насладиться чистым воздухом. Кожа горит от солнца или от жара, который до сих пор испепеляет его тело, а каждый вдох приносит сильную боль. Организм, наверное, так сильно тосковал по чистому воздуху, что не готов был к такой ситуации. Чимин замечает боковым зрением пару чёрных ботинок, подходящих к нему, и медленно моргает, закрывая рукой глаза от солнца. — Офицер Пак, давно же мы не виделись, — слышит он голос Чонхена. — Поднимите его. Двое гвардейцев тут же поднимают его на ноги, держа под руки, и тот обессиленно опускает голову. Король подходит к нему и приподнимает его лицо за подбородок. Он пристально изучает внешний вид и недовольно вздыхает. — Выглядишь ты неважно, — заключает он и прищуривается. — Как тебе твоё наказание? — Я ожидал худшего, — отвечает едва слышно Чимин, усмехнувшись. — Не решил принести свои извинения? Офицер молчит, и Чонхен протяжно хмыкает. — Что же, я много думал, — говорит он, складывая руки за спиной, и начинает ходить из стороны в сторону. — Очень много думал на твой счёт, офицер. И я пришёл к выводу, что немного погорячился. Ты, конечно, повёл себя нагло и безрассудно, нарушил этикет и закон, оклеветал меня, но, — правитель делает долгую паузу, глядя на гвардейца, — полагаю, что и я был немного не прав. Мне нужно было быть с тобой великодушнее. Ведь король должен проявлять милосердие, так? Немного не прав? Проявлять милосердие? Да что он несёт? Чимин с трудом поднимает голову и смотрит на него. Перед его глазами всё расплывается, но он старается сфокусировать взгляд. Он не чувствует злости, несмотря на эти слова, потому слишком обессилен для этого сейчас. Всё, о чём он мечтает — еда, сон и чтобы боль отступила. — Ты, безусловно, виноват передо мной, но, думаю, что своё наказание ты уже получил в достаточной мере. Заточение пошло тебе на пользу, посмотри, какой ты стал смирный. Надеюсь, что ты обдумал своё поведение. Ты нужен мне на службе. — Я не в состоянии сейчас вернуться, Ваше Величество, — отвечает Пак. — Да, — отвечает он, с отвращением глядя на него. — Это видно. Но я дам тебе время на восстановление сил. Тебя переведут в больничное крыло дворца и подлатают твои раны. — Значит, я свободен, Ваше Величество? — спрашивает Чимин. — Верно, ты свободен, офицер Пак. Мне нужно, чтобы ты вернулся на службу. Считай, что твои заслуги спасли тебе жизнь, — говорит король. Чимин удивлённо поднимает брови. Он свободен. С ума сойти, у него есть шанс воплотить их план в жизнь. Ради этого он даже готов продолжать делать вид, что служит ему. Облегчение и радость наполняют его душу. Офицер глубоко вздыхает и закрывает глаза. В его памяти всплывают воспоминания о Чонгуке и о каждой минуте, проведённой рядом с ним. Сердце начинает быстро трепетать в груди. Он вернётся к нему, как только залечит свои раны, и они вместе закончат то, что начали.

***

Лекарь обнаружил у гвардейца несколько сломанных рёбер и лихорадку. Было непросто. Жар держался ещё долгое время и, казалось, что ему уже ничего не способно было помочь. В бреду парень много раз видел Чонгука. Как только он закрывал глаза, то видел его лицо и слышал его голос. Иногда, ему казалось, что это всё по-настоящему, но, стоило ему открыть веки, как образ наследника сразу же исчезал. Чонхен привёз ещё одного лекаря для него, и такая внезапная забота удивляла, но Чимин был не глуп и прекрасно понимал, в чём была причина. В Элдарии дела обстояли всё хуже с каждым днём. Бунты, мятежи, и к тому же, поиски Чонгука не увенчались успехом. Король начинал заметно паниковать, ведь его гвардейцы не понимали, как улаживать серьёзные конфликты, не имея большого опыта в этом, а он нужен ему именно для этого. Когда он был на службе, всё решалось быстро и без больших потерь, но сейчас всё изменилось. Его Величество боялся, что эти мятежи могли превратиться в восстания, и он даже не представляет, насколько был прав. Труды лекарей всё же смогли поставить Чимина на ноги. И спустя время, он чувствовал себя здоровым и полным сил для нового рывка. Он постепенно набрал прежний вес и возобновил тренировки, чтобы привести своё тело и мышцы в привычную форму. Всё это время он писал письма Чонгуку, и парень отвечал на каждое из них с нестерпимым желанием скорой встречи. Джин продолжал собирать людей и радовался возвращению старого друга. Его помощь во всей этой истории была просто бесценна, если бы не он, то у них бы не было такого количества последователей за плечами. У Пака просто бы не хватило на это никаких сил и времени. Парень сидит на койке в больничном крыле, надевая рубашку. Сегодня он вернётся домой к сестре и матери, а с завтрашнего дня его ждёт служба. Его взгляд падает на правое предплечье, где теперь красуется отвратительный шрам. Лжец. Он проводит пальцами по бугристой поверхности отметины и глубоко вздыхает. Он никогда не смирится с тем, что Чонхен снова изуродовал его тело. Клеймо — это не просто знак. Это пятно на репутации. Из-за него, многие вещи теперь будут для него под запретом. Например, жениться на девушке с хорошим происхождением он теперь не имеет права, но на это Чимин и не надеялся. Кто захочет связать свою жизнь с уродом? И его дети родятся с клеймом. Все будут называть их детьми лжеца, какими бы они ни были людьми. Они не имеют право учиться в высших заведениях, также жениться и выходить замуж, и не имеют права на службу во дворце. Чудо, что пока что его держит Чонхен в гвардии. Но вся его жизнь теперь будет крутиться вокруг этого мерзкого шрама. Чимин с отвращением морщится и закрывает отметины, натягивая рубашку, и в этот момент он слышит шаги у входа в больничное крыло. В двери появляется король, и он сразу встаёт, надевая мундир. — Ваше Величество, — говорит парень, склоняя голову. — Офицер Пак, — отвечает Чонхен и улыбается. — Рад видеть Вас в здравии. — Да, спасибо, Ваше Величество. Я полностью готов к службе, завтра заступаю. — Я пришёл именно по этому поводу, офицер, — говорит правитель, глядя на него. — Я ведь много раз говорил тебе о том, насколько ты мне нравишься. Я не упущу возможности вспомнить о твоих заслугах на севере, да и в целом ты хорошо справлялся со своими обязанностями. — Я не совсем понимаю. К чему вы клоните, Ваше Величество? — спрашивает Пак. — Я долго думал и всё же принял решение повысить тебя, — отвечает Чонхен. Чимин недоумённо хлопает глазами. Он ослышался? Повысить? После всего, что случилось? Что это значит? — Я не понимаю… — Догадываюсь, что ты растерян. Я поясню, — говорит король и подходит к окну. — Ты умён, у тебя большой опыт в военных делах, ты всю жизнь занимался лишь этим и не видел другой жизни. Ты сильный, исполнительный, решительный и, чёрт бы тебя побрал, прямолинейный. Иногда твои слова, сказанные с холодным умом, служат для меня хорошей пищей для размышлений. Это, возможно, покажется странным, но я прислушиваюсь к тебе. Мне не нравится, как ты себя ведёшь, но меня восхищают твои качества, как офицера. Я обещаю оставить твою семью в покое, но, — говорит он, поворачиваясь к нему, — мне нужен мальчишка. Ты тот, кто должен привести его в мои руки. Я даю тебе доступ ко всем ресурсам и возможностям, поднимая твою должность до моего советника. Вся гвардия в твоих руках, найди его для меня. Прошёл практически год, но мой министр так и не вышел на его след, а ты давал мне хоть какие-то зацепки на севере. К сожалению, полагаю, что он сбежал, но всё же ты работал над этим. Значит, я могу положиться на тебя. Помимо твоей основной должности, на тебя ложится эта ответственность. Ты должен его найти, иначе грядёт что-то плохое. Ты понимаешь? — Да, Ваше Величество, — отвечает Чимин, кивая. — Этот мальчишка — моя проблема. И я должен устранить его раньше, чем он станет проблемой всего королевства. Помоги мне в этом, — говорит Чонхен. — Я постараюсь это сделать, Ваше Величество. — Вот и прекрасно, — отвечает король с широкой улыбкой и подходит к нему. — Добро пожаловать снова на службу, офицер Пак. Он мягко хлопает его по щеке и затем скрывается в коридоре под стук своих каблуков, а Чимин ещё несколько минут переваривает всё услышанное только что. Он совершенно не понимает, стоит ему радоваться этому или это всё же какой-то очередной странный план короля?