Зарисуй меня

      Заснуть вчера так и не удалось.

***

      Весь сонный и усталый Акааши добегал последний круг вокруг спортзала. Сегодня любые нагрузки давались особенно тяжело. Приёмы были то слишком низкие, то слишком косые, а любые пасы получались небрежными. Подачи одна за другой прилетали в сетку. Тренер принял решение пока заменить связующего. Брюнет сел на скамью и накрыл лицо полотенцем.       — Акааши, всё в порядке? — голос Ямиджи звучал обеспокоено. "Какой день подряд я слышу этот вопрос? Я действительно настолько плохо выгляжу?" пронеслись в голове брюнета подобные мысли, но в качестве ответа на вопрос он предпочёл промолчать.       С лица стекали капли пота, дыхание сбилось и вернуть его в норму было тяжело. Сокомандники Кейджи лишь окинули того грустным и озадаченным взглядом, с их сеттером явно что-то не так.       На смартфон, что лежал рядом с Кейджи пришло сообщение. Парень взглянул на экран и от того, что он прочитал, лицевые мускулы напряглись, а брови нахмурились.       — Я могу попросить у вас разрешения покинуть тренировку? — только и смог вымолвить художник, буквально сжимая в руках тонкий корпус мобильника.       Что ещё оставалось, кроме того, как отпустить его. Акааши быстро собрался и покинул спортзал. После его ухода все стали переглядываться и обмениваться различными предположениями и догадками.       — Так-так, отставить разговорчики, играем ещё три сета, — и все действительно затихли, стараясь сконцентрироваться на игре.       — Тренер! — выкрикнул на весь зал обеспокоенный Бокуто.       — Да?       — Могу я, тоже, покинуть тренировку, — парень неловко почесал затылок. Из уст девушки послышался смешок.       — Иди догоняй его.

***

      Быстро собравшись, Бокуто почти догнал куда-то очень торопящегося художника, но в последний момент решил просто проследить за ним. Уж слишком многое, как казалось доигровщику тот скрывает. Идти оказалось мучительно долго, так при этом Бокуто должен был оставаться незаметным. Улица за улицей, переулок за переулком, иногда Акааши терялся в толпе, но Котаро быстро находил взглядом знакомую макушку. В конце концов они подошли к большому белому зданию, наверное, самому большому зданию в городе.       – Больница?       Акааши прошёл внутрь, Бокуто шёл следом. Брюнет целенаправленно передвигался в определённую палату, кажется он проходил по этим коридорам не впервые. В конце концов Кейджи скрылся, зайдя в кабинет под номером "215", а Бокуто остался дожидаться художника в коридоре. Белые бетонные стены излучали эффект давки и замкнутости. Пахло всякими лекарствами и вакцинами, Котаро не любил эти запахи. Из соседних палат доносились детские плачи, слышался галдеж заскучавших пациентов, и слишком перенасыщенные медицинскими терминами диалоги врачей-педиатров. Отовсюду веяло каким-то мёртвым холодом. Мурашки одна за другой покрывали тело запуганной совы, что с самого детства не любила больницы. Все эти люди в масках, тонкие шприцы, противные на вкус лекарства и страшные диагнозы, всё это наводило непонятный страх и чувство отчаяния. Все люди, проходящие мимо сидящего на диване Бокуто были глубоко опечалены внутри, об этом говорил их уставший вид, вялые движения и томный взгляд в никуда. Каждый из них не просто так сейчас прохаживал эти коридоры вдоль и поперёк, у каждого из них своё тяготящее душу горе, свои переживания. Кто-то из них навещает тяжело больных родственников или просто близких людей, кто-то пришёл на обследование, дабы просто услышать о положительных результатах и улучшениях в работе своего организма. Кто-то находится тут уже не первую неделю и опечалено выглядывает сквозь стеклянные оправы на прохладную улицу, буквально проглатывая надежду когда-нибудь выйти в свет, выбраться из этого места, перестать видеть эти белые стены и чувствовать этот ужасный запах больничных препаратов. Проходила двадцатая минута времяпрепровождения доигровщика в больнице в ожидании художника, но тот всё не выходил. Окон в палату не было, а врываться туда без приглашения парень не горел желанием, понимая, какой потом ему за это влетит подзатыльник. Оставалось только ждать, и о как же он ненавидит это делать. "Ожидание.. Кто его вообще придумал?"       Одно дело просто ожидать кого-то, зная, что после всё будет как прежде и вы снова будете улыбаться. И другое дело, когда после окончания этого самого ожидания, тебе предстоит узнать то, что от тебя тщательно скрывали всё это время. Мысли приводили Бокуто только к одному исходу, у него даже не было других предположений и догадок. Мысль о том, что Акааши может быть болен, сжимала грудь и будто сдавливала шею, ограничивая поступление кислорода в лёгкие. Он не знал точно, не знал ничего наверняка, но уже сейчас становилось невыносимо страшно. Наконец дверь из палаты противно проскрипела и приоткрылась, из помещения послышались два мужских голоса, один из них был естественно знакомым. Бокуто застыл. Спустя ещё минуту каких-то обсуждений, смысл которых Котаро уловить так и не удалось как бы он ни прислушивался, из-за дверного проёма показалось знакомое лицо. Оно было таким уставшим и непонятно чем встревоженным. Акааши тихо и аккуратно прикрыл дверцу, и уже собрался уходить, как Бокуто окликнул его.       Тот остановился и на секунду замер, прокручивая в голове мысль: "не послышалось ли?" Обернувшись, брюнет лишь как-никогда тяжко вздохнул.       – Что вы тут делаете?       – Может ты объяснишь мне наконец, что происходит? Я устал быть в неведении и не понимать, что происходит прямо у меня под носом, – подходя к сеттеру всё ближе и ближе, Бокуто всё отчётливее мог видеть его синяки под глазами, которых раньше почему-то не замечал и не придавал должного значения.       – Меньше всего на свете я сейчас хочу что-то вам объяснять, – Кейджи слишком устал.       – Акааши! Может хватит уже уходить от моих вопросов! — но тот уже ничего не слышал, дойдя до конца коридора, брюнет скрылся за дверьми только прибывшего по вызову лифта. – Почему ты всегда уходишь от меня...       Погрустив ещё некоторое время на мягком диванчике, Бокуто долго всматривался в дверцу того самого кабинета, который недавно посещал художник. В голову пришла мысль. "Если он сам не хочет мне ничего рассказывать, я узнаю обо всём сам." Приведя своё раскисшее личико в порядок, Котаро медленно приблизился вплотную ко входу. Что-то его всё-таки останавливало. Возможно мысли о том, что если он узнает правду, лучше никому не станет, ни ему, ни его связующему. Возможно будет только хуже. Дрожащая рука долго нависала над дверной ручкой, не решаясь сделать одно небольшое движение и увидеть или узнать то, что находится за этой стеной.       — Молодой человек, вам чем-то помочь? – неожиданно раздался позади женский голос медсестры, от чего Бокуто невольно вздрогнул.       – Э, здравствуйте! Я, я тут, навестить пришёл, — его слова звучали как минимум не правдоподобно, но в больнице и не такое услышишь.       – Кем вы являетесь пациенту?       – Я, э, друг, друг того, кто только что заходил сюда, и, навещал, да, именно так, я его друг.       Девушка недоверчиво оглядела парня с ног до головы.       – Мне нужно оставить и передать кое-что личное, – добавил Бокуто изюминку в свой "гениальный" спектакль. Актёр из этой совы был не очень, да и врать этот парень не умеет, но убедить девушку спустя множество сказок всё-таки удалось.       – У вас есть ровно пятнадцать минут, ни больше ни меньше, – произнесла она, после чего затерялась в толпе из суетливых врачей.       Бокуто шагнул внутрь. В палате было прохладно, пахло теми же самыми медицинскими препаратами и различной химией, горел яркий голубой свет, из техники доносилось постоянное пиканье, отображающее сердцебиение. Сердцебиение маленькой девочки, мирно лежащей на больничной кушетке. Котаро подошёл к ней поближе.       Вся исхудавшая, с бледным цветом кожи, её дыхание было прерывистым, то резко обрывалось, то затягивалось на пару секунд и замирало. Лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, разве что небольшую тревогу, видимо ей что-то снится, что-то страшное, волнующее, что-то, что может причинить этому маленькому созданию вред. Она боялась.       Небольшие пряди тёмных волос, небрежно заправленная рубаха, пышные ресницы, тонкие, сливающиеся с цветом кожи губы, худощавые ладони и серебряный кулон на шее. Бокуто обращал внимание на каждую её деталь, но больше всего он разглядывал именно её руки. Тоненькие костяшки выпирали сквозь холодную кожу, небольшие синяки, царапинки на подушечках больших пальцев, маленькие шрамы, полоски выпирающих вен от плеч и до самых кончиков кисти переплетались, будто яркие узоры. Болезненное зрелище. Пальчики иногда поддергивались, по поверхности век можно было разглядеть, как сильно метаются из стороны в сторону её зрачки. Парню было тяжело смотреть на её мучения.       Аккуратно, стараясь не спугнуть, не навредить, Бокуто накрыл своей большой ладонью её ладошку.       – Такие холодные.       Он чувствовал будто едкий морозец, исходящий от её тоненькой кожи, который по-началу даже заставлял кожу на руках Бокуто колоться и покрываться неприятными мурашками. Она была словно льдышкой, рискующей вот-вот обрести вечную мерзлоту. Потихоньку сжимая, Котаро хотел передать ей своё тепло, он хотел согреть её маленькие пальчики, обхватив их уже аж двумя своими большими крепкими мужскими ладонями, которые всегда излучают только тепло. Да, руки Бокуто всегда были тёплыми, а если он их разогреет, то можно смело заменять батарею и сутками напролёт греться в его больших ладошках.       Дыхание девочки постепенно становилось всё спокойнее и равномернее, пока наконец не пришло в норму. Руки уже не были такими холодными как прежде, зрачки наконец успокоились, и из её уст слышалось тихое сопение. Бокуто улыбнулся, ему так хотелось увидеть её глаза. Он был уверен, что они такие же прекрасные, как и её умиротворённое личико. На душе как-то спокойнее стало от того, что девочка больше не дёргалась, и теперь спокойно лежала на спине, её грудь медленно опускалась и поднималась. Тут дверь снова издала противный скрип.       – Молодой человек, время посещения окончено, выходите, – это была та же медсестра.       – Уже иду, – парень напоследок окинул взглядом успокоившуюся малышку, после чего тихонько покинул палату.

***

      Бокуто не стал звонить или писать Акааши, он видел, как тот устал. По-крайней мере парень убедился, что сеттер ходил не на своё обследование, это как никак радовало доигровщика. Он был безумно счастлив, что его страшные предположения не оправдались, правда мысли о том, кто эта девочка, кем она является для сеттера, и что вообще с ней произошло не давало Котаро должного покоя. Вспоминая её тревожное лицо, её дрожащие руки, становилось не по себе. На вид она ещё совсем молодая, даже лучше сказать маленькая - совсем ребёнок. Вообще вспоминая вид этих больничных палат с белыми стенами, повсюду напичканное медицинским оборудованием, что постоянно пикало, создавая некий страх того, что в какой-то момент отображавшаяся полоска человеческого сердцебиения может стать обычной прямой, издавая долгий, протяжный, казалось длиною в вечность звук. И все эти люди с больными взглядами, и в прямом и переносном значении.       – Хочу домой.       На улице было темно и зябко, тоненькие струйки вечернего ветерка пробивали до костяшек, что аж зубы трещали, а до заветной тёплой кровати ещё топать и топать. Не так Бокуто представлял сегодняшний день.       Пройдя ещё пару десятков метров, парень не выдержал и стал искать ближайшую кафешку, дабы успокоить свою душу кружкой горячего и качественного зелёного чая. До одного из таких заведений оставалось всего ничего, поэтому замёрзшая сова быстро сменила маршрут и буквально поскакала в желанную кофейню.       Заведение было чуть ли не пустым, на фоне играла расслабляющая музыка, официант быстро обслужил волейболиста и принёс ему любимый напиток. Наслаждаясь согревающей смесью, Бокуто потихоньку стал успокаиваться. Горячий напиток согревал массивное тело, прогревая каждую клетку, насыщая энергией и силой, а так же освобождал мысли и отрезвлял гуманную голову парня.       Почти допив напиток до конца и собираясь уходить, на телефон Котаро приходит уведомление. *у вас одно новое сообщение*       – Акааши? От кого: Акааши-кун. «Просто хочу предупредить, чтобы вы не теряли меня. Завтра я не появлюсь на занятиях и на тренировке по определённым причинам.»

«Почему?!»

*доставлено* *прочитано*

      Ответа на вопрос так и не пришло, как и других сообщений.       – Ну, хотя бы предупредил... – Бокуто опечаленно вздохнул, вешая весеннюю куртку обратно на вешалку. – Извините, а можно ещё одну кружку чая.