Люпин – цветок исцеления

– Идëм? – Я даже не знаю... – Тедди, что тут такого, это всего лишь мой кабинет! Драко Малфой стоял у двери в гостиной и держался за ручку, серебряной змеëй свернувшуюся в обрамлении из драгоценных камней. Тедди уже было страшно идти куда-то с Малфоями. Если в следующий раз его в свой кабинет пригласит Люциус, он точно не пойдëт! Драко стал постукивать каблуком от нетерпения. – Эдвард, не глупи, это серьëзный разговор, и он требует соответствующей обстановки! – Хорошо, иду, – и Тедди последовал за дядей. – О Мерлин, как ты так странно ходишь – на один твой шаг приходится моих два! – Драко покосился на длинные ноги племянника. – Не уходите от темы! В чëм же, наконец, заключается суть того, что вы хотите мне предложить? – Тедди опять попытался расспросить своего проводника. – Вот зайдëм в кабинет, и узнаешь, – ухмыльнулся младший мистер Малфой. Они вошли в уже известную Тедди проходную комнату, а через неë в кабинет Драко. Всë в этой комнате располагало к еë владельцу: панели из белого дерева на стенах, широкий стол, круглые спинки стульев с обивкой пыльно-бирюзового цвета и такого же оттенка портьеры, резной комод со стеклянными вставками и висящий над ним портрет. У Тедди разбежались глаза... Он перестал смотреть под ноги, и ничто не помешало ему зацепиться носком туфли за закругляющуюся к низу длинную и узкую ножку маленькой тумбы, стоящей почти у входа. Тедди не успел осознать происходящее, как, перекувыркнувшись через неë, оказался на полу. – Осторожно! – крикнул Драко, подхватывая тумбу. Хрустальная ваза поехала по столешнице и грохнулась на паркет, разлетаясь в дребезги. Защищая лицо, Тедди ударился обо что-то рукой. – Как же я виноват! – понуро опустив голову, вздохнул он. – Скажешь тоже! Репаро! – по велению палочки Драко, осколки вазы запрыгнули один на один так, что не осталось даже трещин. Малфой поставил стекляшку на место и улыбнулся, как улыбался в последний раз только ей, его Астории, когда она ещë была жива. Какой же всë-таки он смешной, этот мамин двоюродный внук! Откуда он только такой взялся на их голову? Тедди взглянул на дядю и ему показалось, что тот стал совсем на себя не похож... Или, наоборот, похож? Драко быстро подошëл к нему, помог встать на ноги, почти поднял. Не смотря на сильнейшую худобу, его руки были удивительно крепки. – Спасибо, – смутился Тедди. Взгляд серых глаз внимательно обежал племянника с ног до головы. – Смотри, что это? – вдруг сказал он, беря его за ладонь и отводя в сторону. – Ты, похоже, раскроил себе руку! Тедди посмотрел, куда указывал владелец кабинета, и увидел, как по рубашке расползаются узкие красные полосы. Всегда он так, стыдно до слëз! Только теперь, когда снова поднял глаза на Драко, почувствовал пульсирующую боль, лицо Малфоя словно скрылось за туманной завесой... – Так! Садись сюда, – скомандовал тот, – и подверни рукав. Тедди еле успел справиться с пуговицами на манжетах, как вышедший из кабинета дядя уже вернулся с белоснежной удлинëнной тканью в руках. Драко придвинул свой стул ближе, закатил рукава своего костюма, на его левом предплечье что-то темнело, словно полустëртый и выцвевший рисунок. Взял руку юноши своими ухоженными, как у женщины, пальцами, дотронулся до уголков пореза волшебной палочкой, кровь остановила течение. Малфой обернул полотно вокруг раны. То ли лëгкая ткань, то ли прикосновения перстней дяди приятно холодили кожу. – Порез неглубокий, дальше, думаю, и сам справишься. Когда будешь уходить, напомни, чтобы дал тебе свой пиджак, – сказал Драко и прибавил. – Не хочу, чтобы увидела мама, она станет тревожиться. – Я смотрю, целебные чары для вас – не тëмный лес! – искренне удивился Тедди. Драко усмехнулся: – Когда ты – отец, то магия исцеления – это ещë и далеко не единственное, что нужно освоить! Он погрузился в задумчивость. – И всë же, зачем я здесь? – подсказал Тедди. – Что?.. Ах да! Уже забыл, сейчас... Малфой открыл ящик стола и взял лежащий сверху пергамент: – Приглашение на собеседование в Отдел Рун и Символов. Тедди уставился сначала на него, потом на свиток в его руке. – Как? Зачем? – было похоже на то, что новые родственники никогда не перестанут удивлять друг друга. – Тебе же нужна работа? – вопросом на вопрос ответил Драко. – Работа в Министерстве – это стабильность и уверенность. По крайней мере, пока. К тому же, ты любишь руны и хорошо в них разбираешься. – Я даже не знал, что там есть такой отдел! – Тедди осторожно взял пергамент и пробежал по нему глазами. – Я тоже не знал, – дядя устало опустил руки на подлокотники, – пока не взялся за изучение своего рода и не понадобились сведущие в этом люди. Тебе же интересны изучение фамилий, истории и всего такого? – Конечно, но разве я могу быть там полезен? – Вот и поймешь. Это очень небольшой Отдел. Он не новый, но какой-то... запущенный. Мало специалистов. Там есть люди, занимающиеся родословными и прочим, но не все из них хорошо знают руны. Рунические письмена затрудняют понимание и замедляют процесс расшифровки. Им не хватает грамотных людей, Тедди. И увлечëнных. Молодых, таких, как ты. Я думаю, это твой шанс. – Я и не знаю, как благодарить, – покачал головой метаморф. – Неужели вы сразу подумали об этом, когда узнали, что я неплохо разбираюсь в древних рунах? Зачем вы сделали это? – Это не я. Это отец позаботился... – пожал плечами Драко. – Мистер Малфой?! – Тедди невольно отклонился назад, как будто его откинули. – Да разве такое возможно? – Как видишь. Но давай не будем об этом. Вряд ли кому-то из живущих дано понять моего отца. Только маме, но и она, боюсь, иногда ошибается, – Драко сомкнул ресницы, размышляя, потом снова раскрыл. – В этом деле есть и его заинтересованность. У меня растëт сын, нам нужны хорошие знатоки своего дела во многих областях. Новые связи в Министерстве магии тоже никогда не будут лишними. Так что тут отец, скорее, преследует свою выгоду. Но всë же... Времена меняются, хотим этого или не хотим, меняемся и мы. Теперь, в это время, мы не в лучшем положении, но и худшего я не допущу. Мне кажется, расцвет рода Малфоев в прошлом, но это не означает, что у него нет будущего. И у нас, как бы тебя это не удивляло, есть чувства и ценности, – Драко заглянул Тедди прямо в глаза. – Поверь, он бы не стал так хлопотать из-за тебя, если бы ты ему не нравился. В закрытую дверь кабинета постучали. – Только бы не мама, – нахмурился Малфой, приглаживая волосы. – Да-да! Войдите! Тедди обхватил ладонью повреждëнную руку. В проëме показалось бледное, но не такое опрокинутое, каким было при первой встрече с Тедди, лицо Скорпиуса Малфоя. – Это ты, сынок? – Люпину показалось, или в обычно равнодушном лице Драко что-то перевернулось? – Да, отец. Тедди? – подросток приподнял в удивлении более тëмные, чем у отца, брови. – И вы здесь? – Как видишь, Скорпиус, я тут беседую с твоим братом, – Малфой с нежностью посмотрел на сына. – Что ты хотел? – Бабушка прислала сказать тебе, что через полчаса подадут обед, – чем-то смущаясь, доложил мальчик. – Почему же пришëл ты, а не она сама? Скорпиус поднял на отца огромные глаза. – Потому что я еë об этом попросил. Я хотел увидеть тебя, папа! Тедди почувствовал, что сжимает свою руку слишком сильно. – Мой мальчик, – вздохнул Драко, приподнимаясь и притягивая сына к себе, целуя его светлую макушку, – что бы я без тебя делал! Ну иди, скажи моей маме, что наш гость тоже останется! Лëгкая, но счастливая улыбка легла на губы Скорпиуса. На щеках появились ямочки, совсем как у Нарциссы. Он глянул в сторону троюродного брата. – Вы же зайдëте после ко мне, Тедди? – весело спросил он. – Обязательно! – пообещал юноша, не скрывая и своей радости. Когда они остались одни, произошла такая резкая перемена, что Тедди поначалу не мог понять, что случилось. Драко закрыл лицо руками и запрокинул голову. – После еë ухода на моих руках остыли ожерелья, серëжки, которые раньше хранили еë тепло... Но самая большая драгоценность, которую она мне оставила – это Скорпиус. А я вовсе и не знаю, как ему помочь! Мой сын! Что сможет заменить ему еë? Мне – ничего на свете! – и он повернулся к портрету над комодом. Тедди в первый раз посмотрел на портрет и вздрогнул. На нëм была изображена прекрасная молодая женщина. Красивы в ней были не столько черты лица, хотя и они отличались правильностью и приятностью форм. Но каждая клеточка еë тела, даже на картине, дышала одухотворëнностью. Портрет был магловским, женщина застыла на нем такой, какой предстала перед художником. Голова чуть наклонена на бок, как будто она внимательно слушает или высматривает что-то. Бледное лицо создаëт контраст с тëмными волосами, приглаженными спереди и закручивающиеся ракушкоподобными локонами на плечах. Украшенные дорогими, перламутровыми кольцами пальцы и серëжками мочки ушей сразу выдают еë принадлежность к богатому древнему роду, но не выглядят тяжеловесно или грубо – всë в изображëнной на портрете гармонично. Сливочная шëлковая блуза пышными волнами покоится на груди, закрывая руки и шею. Портрет написан исключительно в приглушëнных тонах и органичен в общей палитре кабинета. Фон затемнëнного морского цвета выделяет контуры женщины, чудится, что она сейчас заговорит или сойдëт с кресла, в котором сидит, держа в руках книгу и цветок. Матовые губы чуть растянуты в и скромной, и любопытной улыбке. Взгляд серо-синих глаз мягок, чист, в них светится достоинство жены и материнская ласка. Тедди не мог долго в них смотреть, он словно проникал в чужую жизнь через их открытость, незащищëнную честность. Вместо оправы портрет был обрамлëн свежими и живыми белыми орхидеями, похожими на цветок в руках женщины. – На портрете... – выговорил Тедди. – Это она? Астория? Шумно сглотнув, Драко кивнул и, опасаясь того, что сейчас, тут, на глазах у Тедди, разверзнется эта страшная, бездонная рана в душе, скрестил руки на груди, не давая ей раскрыться. – Я никогда еë не видел... – благоговейно прошептал Тедди. Дядя ничего не ответил и только буравил опустошëнным немигающим взглядом портрет. – Вы были рядом, когда еë рисовали, она смотрела на вас, – это был не вопрос, но Тедди всë равно перевëл взгляд на Малфоя. Не раскрывая рта и не поворачиваясь, вдовец утвердительно наклонил голову. – Вы никогда не говорите о ней, совсем, – осторожно, не отрывая бдительного взгляда от дяди, заговорил Тедди. – Моя бабушка советует не держать всë в себе. Я и сам знаю, что так лучше. Может, если делиться, станет легче? Драко хотел проигнорировать этот вопрос. Но не мог. Всегда, каждый день, перед сыном, перед родителями он старался забыть об умершей, не думать, не вспоминать голос, облик. Проявление своих чувств, горя потери, особенно перед отцом и в частности перед сыном, мнилось ему чем-то недостойным. Но при общении с Тедди этого словно нельзя было скрыть, словно этот юноша видит больше, чем положено. Люпин постоянно говорил о своих покойных родителях, как о живых, и когда Малфой стоял рядом с ним, ощущал себя переступившим границы жизни и смерти, будто последней и вовсе не было. Драко знал, что она была: он видел любимую бездыханной, такое дорогое для него тело – недвижимым, видел гроб и могильную плиту. Но возле Тедди, Драко понял это сейчас – и это манило – Астория, его Астория словно была рядом. Малфой не знал, как это объяснить, но, глядя на Эдварда Люпина, было гадко не думать о ней, не помнить еë. Драко Малфою внезапно подумалось, что боль немного отпускает. Это было безумием, но после этой мысли, он неожиданно решил проверить свои домыслы, не бросать сразу якорь, а отдать себя течению тех ощущений, которые захлëстывали его в близи Тедди. Драко разжал руки и закрыл глаза. Вспомнил еë в лунном свете, склонившуюся над завешенной тюлевым пологом детской кроваткой. Белые складки ночной сорочки стелются по ковру на полу. Мать его сына, такая мудрая и любящая. Конечно, были моменты, когда он с ней не соглашался и даже спорил... Но еë женская тонкость всегда находила брешь в броне недоверия и гордости на его сердце. Такая хрупкая, но она сражалась с неотвратимым, с родовым проклятьем, лежащим на ней, так долго, на сколько хватило сил, ради того, чтобы были счастливы все вокруг, в том числе его непрестанно придирчивые родители. Драко помнил, что даже в детстве, матери он не доверял так, как Астории. Одним своим взглядом она обезоруживала его, заставляла говорить, говорить, одну за одной вскрывая душевные раны, нагноившиеся ещë со времëн юности и закупоренные долгим молчанием, промывая их своей любовью и исцеляя. После того, как эта женщина стала его частью, ему уже не приносили страданий воспоминания о детстве, об учëбе в школе, о войне. Она вернула ему его жизнь, нечаянно став ею. Драко ясно, точно видел и теперь вживую, представил разметавшиеся по подушке карамельные волосы жены, кружевной воротник ночной рубашки, трепещущие ресницы, потому что столько ночей провëл без сна, упиваясь еë покоем. Сказочно переливающиеся при луне жемчужины в ушах Астории, родинка на шее, еë рука, бессознательно сжавшая его пальцы – признание в любви, говорящее красноречивее всех слов мира. Такая сонная, родная... Его жена. Куда же ты улетела из дома, молодая хозяюшка? Драко мысленно утопал в еë томительно-сладком аромате... Малфой вернулся к действительности как раз тогда, когда Тедди со всем своим тактом спросил: – Я, наверно, мешаю... Я лучше пойду, да? Тут только Драко вспомнил, что уже дважды оставляет племянника без ответа. – Ни в коем случае, – он повернулся к Тедди. – Извини, что-то на меня нашло... И Драко задержал дыхание, прислушиваясь к своим ощущениям. Боль постепенно отступала, как будто даже мысленный образ Астории был способен прогнать еë. Одиночество и потерянность никуда не исчезли, но всë вокруг наполнилось ею, воздух разрежился и свободнее стал проникать в измученную грудь. Орхидеи источали пряный, ванильный, но освежающий запах. – Ты не мешаешь, Тедди, – сказал Драко, поднимаясь со стула. – Просто иногда принимать тебя – так странно. Ты будто бы из другого мира. Я не знаю, что это за мир, но знаю, что в нëм есть место тому, что я люблю. Ты... как бы это сказать... добрая душа, очень светлый человек. Твоего света недостаточно, чтобы распространить его над моим мрачным и осиротелым миром, но он для меня доказательство того, что есть и то солнце, которое раньше светило мне, что не весь мир померк... с уходом моей Астории. – Мы все ошибаемся, – улыбнулся Тедди, – и я не исключение. Иногда меня одолевают мысли – не напрасно ли я потревожил ваш мир. – Не напрасно уж точно, – вздохнул дядя. – Я вижу, что это идëт на пользу маме, Скорпиусу. Ты что-то делаешь с людьми. – Это опасно, я то ведь сам не осознаю, как это получается... – Ещë как, – согласился Драко, – что-то вроде невербальной магии – не всегда можно быть уверенным, каким будет результат. Но ты следуешь за своим сердцем... Так поступала и моя жена – и это спасло меня и подарило жизнь нашему сыну.