Люпин – цветок исцеления

Тедди стоял у открытого окна в своей комнате и думал. Ночь давно убаюкала день, бабушка тоже уже почивала. Но юный Люпин думал о том, зачем ему вновь завтра являться в сад, когда и без того понятно, что ему не увидеть ту, что занимала все его мысли, такую родную и таинственную. Тедди следил за отблесками лунного света на спящей поверхности пруда. Он прислушался к своему сердцу и понял, что должен идти. Он с грустью представлял своë новое разочарование, но смирился перед волей судьбы. Разве не могла судьба быть милосердной к нему? Тедди отвернулся от окна и бросился на постель. В этот раз тревоги обошли его сны стороной, и на утро он встал отдохнувшим и прекрасно себя чувствующим. Ещë больше поднялось его настроение, когда он получил сову с вестью от Мари. Мисс Уизли приглашала Тедди на прогулку в пять часов в «Волшебниковский» парк – у Тедди появилась новая причина отправиться туда. Предвкушая встречу с Мари-Виктуар, Тедди поспешил сделать все свои дела и немного перестарался, закончив их раньше времени. – Ты куда-то собираешься? – спросила бабушка, завидев Тедди, расшагивающим из своей комнаты на кухню и обратно. –Да. А тебе надо чем-то помочь? – Тедди остановился. – Нет-нет, я так, узнать. – Может быть, прогуляешься с нами? – предложил внук. – С нами – это с кем? – насторожилась Андромеда. – Со мной и Мари-Виктуар, – как ни в чëм не бывало ответил Тедди. На лице бабушки появилась скептическая улыбка. Иногда она просто поражалась простоте и наивности своего внука. – Тедди, только подумай, что ты говоришь! Ты приглашаешь меня на своë свидание с девушкой! – Что? – Тедди немного опешил. – Нет! Это не то, что ты подумала. Мари мне просто написала и предложила встретиться. Я думаю, она будет не против...– его перебил взрыв бабушкиного смеха. На его немой вопрос она отрицательно покачала головой, всë ещë смеясь, нежно потрепала рукой взъерошенную шевелюру внука и пошла в свою спальню. Тедди так и остался стоять в коридоре, не в силах сообразить, что он сказал не так. Когда Тедди трансгрессировал в парк, то понял, что пришëл слишком рано. Там не только не было Мари-Виктуар, но и остальных людей было очень и очень немного. У юноши появилось время собраться с мыслями и определить, о чëм он больше всего сегодня хотел поговорить с подругой. Солнце приветливо проглядывало сквозь листву, но ветер давал знать, что уже к вечеру небо может заволочь облаками. Ожидание никогда не было Тедди в тягость, и теперь – тоже. Но его душа жаждала общения, заставляя его напрасно обегать глазами всевозможные уголки парка, где можно было встретить знакомых. Не найдя никого, он решил направить свои стопы к тенистой мраморной беседке, мирно прикорнувшей на зелëном ковре вдали от всех гуляющих. Он хотел присесть на эти белые плиты и подумать о тех возможностях, которые он упустил по своей вине. Он размеренно шëл по аллее, время от времени поднимая голову и оглядывая деревья, склонившиеся над ним. Вдали показались знакомые римские колонны. Тедди поспешил к ним. Он был уже в нескольких ярдах от беседки, как нечто увиденное пригвоздило его к месту. Это была судьба – на фоне белого мрамора чëткой тенью выделялся изящный силуэт женской фигуры. К тому времени Тедди настолько изучил его контуры, что ошибки быть не могло – это она. Люпин столько дней мечтал об этой встрече, именно она занимала добрую половину его мыслей, была тем, чем хотелось поделиться и с бабушкой, и с крëстным, но они не слушали... А теперь почувствовал себя приговорëнным к казни. Но он твëрдо пошëл к своей цели, хотя его сердце запрыгнуло куда-то вверх и теперь громко стучало, мешая дыханию. Тедди глубоко вдохнул, сгоняя со своего лица подступившую к нему краску смущения. Когда от ступеней беседки Тедди отделяло всего несколько шагов, его снова что-то остановило. Только теперь это было не видение, а приглушëнный звук, доносившийся из-за колонн. Юноша прислушался, и его душа дрогнула от жалости: эти звуки были тихими всхлипами, как если бы женщина плакала, но желала, чтобы этого не заметили. Эти звуки больше не оставили сомнений в молодом человеке, и, шаг за шагом, он спокойно поднялся по ступеням и встал у входа в беседку. Леди была одета во всë чëрное, поэтому Тедди заметил еë ещë издали. Обсидиановый бархат покрывал несколько ссохшуюся, но до сих пор очень красивую фигуру. Она стояла прислонившись спиной к одной из колонн. Белокурые ухоженные волосы мягкими волнами лежали на подрагивающих плечах. Прежде венчавшая образ элегантная шляпка теперь покоилась на мраморной скамье в стороне, перчатки были стиснуты в руке, которую женщина прижимала к талии. Тонкие пальцы другой руки, очерченные перстнями из чëрного золота, закрывали склонëнное вперëд лицо. Не заметив Тедди, женщина ещë раз всхлипнула. – Мадам, – начал Тедди, не зная, что ещë сказать. Женщина содрогнулась, как будто еë ударили, и резко оторвала руку от лица. Теперь она двумя руками сжимала перчатки и широко распахнутыми глазами, от слëз казавшимися темнее, чем они были на самом деле, в ужасе смотрела на вошедшего. Тедди с радостью отметил про себя, что она ничуть не изменилась с тех, пор как были сделаны еë последние фотографии, которые Тедди видел в газете. Рука женщины потянулась в карман платья – за палочкой. Юноша почувствовал, что ему следует начать первым и хоть как-нибудь объяснить своë внезапное появление. – Простите, мадам, я, должно быть, вас напугал, возникнув вот так, из ниоткуда... Но я хочу сказать, что если вам нужна помощь, то я сделаю всë, что смогу, – на удивление ровно произнëс он, хотя внутри у него всë дрожало. – С чего вы взяли, что мне нужна ваша помощь, или чья-нибудь вообще? – еë дрожащий в начале голос под конец фразы обрëл свою обычную холодность. – Мы знакомы? – она стала пристально и бесцеремонно всматриваться в лицо заговорившего с ней. – Н-нет, – Тедди снова смутился. – Не совсем. Ах, извините, я не представился... Я вас знаю, вы меня – нет, но вы, верно, слышали обо мне. По бледным щекам леди до сих пор струились слëзы, но она выжидающе смотрела на него. Тедди приостановился. Он пытался найти в ней выражение надменности, знакомое ему по фотографиям, но его не было... – Итак, вы-ы... – немного нетерпеливо произнесла она, потянув последний слог. Тедди выдохнул: – Я... Я Тед... Эдвард Римус Люпин. Внук вашей сестры Андромеды, в замужестве Тонкс. Еë зрачки расширились. Из них выпрыгнуло всë: и изумление, и любопытство, и недоверие, и страх. Юноше показалась, что он даже разглядел мелькнувшую было в них тень радости. Но Тедди не дал ей совладать с чувствами и быстро заговорил снова: – Я часто бываю в этом парке, видел вас в этой беседке... – Ротонде...– севшим голосом прошептала волшебница. – ...и уже давно хотел подойти, потому что я... – он сначала не услышал еë, а затем спохватился. – Что... что вы сказали? Женщина прочистила горло и повторила уже твëрдым и звучным голосом: – Эта "беседка" называется ротондой. – Ах... Да?.. Да, ротонда, хорошо, – Тедди растерялся и посмотрел на свою неразговорчивую собеседницу. – Вы говорили, что долгое время хотели вступить со мной в разговор. Почему? – Не знаю, поймëте ли вы меня, мэм... Я с детства мечтал увидеть вас, своего дядю, брата. У меня не так много родни, а ведь вы – одна из самых близких моих родственниц! Мои слова вас, конечно, ни к чему не обязывают. Если вам не угодно моë общество, я могу оставить вас... – Не надо, – она как будто оживилась. – Если вы действительно искренни, каким кажетесь, если то, что вы сказали – правда, я... Мне интересно. Останьтесь. Вдруг еë глаза снова увлажнились, и по бледной щеке заскользила хрустальная капелька. – Простите, – она поднесла руки к лицу, в еë голосе послышались слëзы, – я сегодня не в себе... Лëгким движением руки Тедди вынул из кармана чистый платок и с самой приветливой улыбкой подал стоящей рядом с ним. Она посмотрела сначала на его руку, потом на самого молодого человека, и медленно потянулась дрожащими пальцами к протянутому платку. Она попыталась изобразить на лице подобие улыбки, но еë губы лишь робко дрогнули. – Спасибо, – леди поднесла чистое полотно к своим прекрасным глазам и мокрым ресницам. – Я возьму? – Да, пожалуйста, сделайте милость! – Как вы выражаетесь... Сейчас не часто встретишь молодых, говорящих так изящно, – она на время затихла, чтобы успокоиться. Тедди зарделся и не стал скрывать румянец. Он не мог поверить, что стоит рядом и говорит с этим беловолосым существом, которое ещë недавно казалось ему таким недоступным. Это было, точно сон... – Кажется, припоминаю, – наконец произнесла женщина, медленно складывая платок и убирая в карман. – Значит, Эдвард Люпин, верно? Еë локоны были такими светлыми и казались такими мягкими, что юноша еле сдерживал себя, чтобы не дотронуться до них рукою. – Да. Но, если хотите – Тедди. Бабушка всегда называет меня так. И друзья-родные, и крëстный... – Крëстный? – она слегка наморщила носик, и Тедди стало смешно – бабушка делала точно так же. – Гарри Поттер – мой крëстный, – кивнул Тедди. – Поттер? – глаза женщины округлились. – Интересно! А твоя мать... моя... племянница, она... – Она погибла, – Тедди снова кивнул, – как и отец, в Битве за Хогвартс. Женщина словно погрузилась в воспоминания. Перед еë мысленным взором мелькали страшные картины тех ужасных лет. – То есть, ты хочешь сказать, что тебя воспитала моя сестра и... мистер Поттер, и ты подошëл ко мне? Познакомиться? – Да, мэм. – Удивительно, – выдохнула она. – Это всë так странно. И неожиданно. – Я знаю, мэм, со стороны я, наверно, выгляжу странно. Но поверьте, мои намерения честны, а поступки движимы чувством справедливости. У меня нет... предубеждения. Относительно вас и вашей семьи. Так должно было случится. Это мой род, это важно для меня. Я нуждаюсь в вас. И если вы позволите мне любить вас, вашу семью, если вы не лишите меня удовольствия быть с вами... Еë изумлению не было предела, но она взяла себя в руки. – Мне нужно время подумать, – серьëзно ответила леди. – Как вам будет угодно, – спокойно согласился Тедди. Как бы она теперь не решила, сама, или посоветовавшись с мужем – а Тедди знал, что именно так она и поступит – в любом случае, юноша был счастлив. Он стоял рядом с ней, говорил с ней, отдал ей свой платок! Теперь он был безмятежен. О его существовании знали, о нëм думают, его будут помнить, а большего ему было не нужно. Нет, конечно, он страстно желал большего, но понимал, что против него – копившиеся веками нодопонимания, предрассудки, а, возможно, даже сухой расчëт. Он сделал всë, что было в его власти, и был благодарен за подаренную ему возможность. Тедди собрался уходить. – Постой, ты теперь уйдëшь? – отчего-то спросила женщина. – Я... Я было подумал наш разговор окончен... Но я бы не ушëл, не попрощавшись и не взглянув на вас напоследок, – Тедди растерялся, но сообразил, что сказать. – Зачем на меня смотреть? – неподдельно удивилась леди. – Будь вы на месте моей бабушки, и сложись история двадцатилетней давности несколько иначе, вы могли бы быть мне единственным родным человеком, каким все эти годы была она, – в глазах Тедди появилось то самое грустное выражение, которое бабушка приняла за обиду на неë. На самом деле оно означало глубочайшее сожаление еë внука о том, что иногда бывает невозможно совместить любимые вещи в реальности так же легко, как они совмещаются в сердце. Женщина выглядела совершенно потрясëнной. Она не спускала с Тедди глаз. Юноша и представить себе не мог, что она окажется не мраморной статуей, бесчувственной, как камни, на которые они опирались, какой он привык представлять еë, а живой, настоящей и... уже родной. – Я думаю, я пойду, вы выглядите утомлëнной. Прошу прощения, если что-то сделал не так... – Тедди старался запечатлеть в памяти еë образ. – Вам не нужна помощь? – Нет. Нет, ты очень мил, благодарю. Я извещу тебя, когда всë обдумаю. Найду способ, как именно. Ты ведь здесь бываешь? – Бываю. Если вы позволите – до свидания! – Тедди чувствовал, что начинают сказываться последствия пережитых впечатлений: он немного дрожал. – Да-да, – только и смогла ответить она. Тедди взял еë тонкую бледную руку своей и медленно поднëс к губам, едва коснувшись. Она вздрогнула от внезапности произошедшего, но Тедди уже спускался со ступеней "ротонды". А она стояла, смотрела вслед его удаляющейся тени и всë не могла осознать произошедшее. Она много повидала, но до этого дня ей казалось, что такие чудаки бывают только в сказках. Но сейчас это было похоже на то, что сказка становится явью. Тедди быстро шëл прочь. В его голове пока не было никаких мыслей, слишком сильны и свежи были его переживания. Он давно уже опоздал к назначенному Мари-Виктуар времени и теперь не знал, отправилась ли она домой, или осталась тут. Мисс Уизли терпеливо дожидалась его. Тедди, завидев издали еë светлеющие в наступающем сумраке волосы, облегчëнно вздохнул. Он знал, что разговор с Мари расставит в его голове всë на свои места. – Привет! – немного задыхаясь, сказал он, подойдя. – Тедди, я уже начала волноваться, – сказала девушка совершенно противоречащим еë словам спокойным тоном и перекинула на спину сползшие на плечи тяжëлые пряди. – Извини, Мари, милая, – Тедди чувствовал, что Мари простит его, как только узнает, что с ним произошло. Но он ошибся: она и не обижалась на него. – Ты даже не представляешь! Я говорил с... – и Тедди начал рассказ о странном свидании в "ротонде". Мари слушала молча, не перебивая, его эмоциональный и сбивчивый от волнения монолог. Но с каждым словом еë глаза расширялись больше и больше. – Это невероятно! – в итоге сказала она. – Что теперь ты будешь делать? – Мне сказали ждать, – пожал плечами Тедди, – и мне не остаëтся ничего другого. – Тедди, я знаю, как это важно для тебя. Как бы мне хотелось, чтобы тебя не постигло разочарование, – медленно произнесла Мари-Виктуар, взяв юношу за руку. – Я тоже этого не хочу, а потому буду стараться не питать призрачных надежд, – с улыбкой отвечал он. Они не скоро возвратились по домам в этот вечер. Он был на редкость дивным, у него был аромат тайны и неизвестности. Они ходили меж деревьев и наслаждались мгновениями, проведëнными вместе. Радость Тедди, став их общей радостью, будто перешла в мир природы. Когда стемнело, зажглись фонари, изрядно напугав их обоих. Они огляделись вокруг и не узнали этот парк. Листва в том месте была редкой, она темнела на фоне неба и ярко зеленела в свете фонарей. Чëрные полосы-стволы деревьев делили волшебно-красивое небо на тысячи фрагментов природной мозаики. Оно было похоже на палитру художника: ближе к земле светло-голубое, поднимаясь выше, оно становилось цвета морской волны и, синея, уходило ввысь глубоким цветом бесконечности. Они буквально онемели от восторга и, держась за руки, как дети, ходили, открыв рты и широко раскрыв сияющие глаза. Той, что в этот день повстречал Тедди в парке, была родная сестра его бабушки Андромеды – Нарцисса Малфой.