Под прицелом объектива

      Когда ты смотришь на лимон, еще даже не попробовав его на зуб, ты догадываешься, какой он на вкус, и уже от этого осознания твой рот начинает наполняться влагой, чтобы при первой же возможности смыть со вкусовых рецепторов кислоту. Когда ты видишь сахар, ты знаешь, что он неминуемо сладкий и будет хрустеть на зубах, решись ты попробовать его без необходимости добавить в кофе или чай. Тэхену казалось, что он знал, что губы Джина, ввиду их очевидной природной пухлости, мягкие. Но Тэхен не знал насколько.       Возможно, виной всему было четырехлетнее ожидание, в течение которого каждый из них двоих, где-то в глубине души, надежно спрятанной от осознания, мечтал о встрече и о том, что рано или поздно эта встреча закончится поцелуем. Возможно, сказывалось то, что они оба давно вышли из каких-либо романтических отношений и теперь испытывали вполне логичный в сложившейся ситуации чувственный голод. Но ведь когда человек голоден, он стремится быстрее насытиться, правда?       Но не в этом случае. Торопливо приложившись к губам, Тэхен тут же отстранился, сразу встретив на его лице легкое недоумение, которое тут же пропало из поля видимости в тот момент, когда слегка в своих руках повернув голову Джина, Тэхен вновь соединил их губы. Без напора, без голодного желания быстрее сплестись языками. Он едва касался, каждый раз отстраняясь на пару миллиметров лишь для того, чтобы вновь с трепетом ощутить эту волнующую мягкость.       Джин не торопил эти поцелуи, но он знал, как сделать их более запоминающимися. Он взял инициативу в свои руки. Точнее, в свои губы, которые теперь мягко и чувственно, медленно и обстоятельно пробовали губы Тэхена, каждый раз, как будто дразня, касаясь их кончиком языка. То верхней губы, то нижней, на которой Джин вдруг решил задержаться, чуть втянув ее между своих пухлых губ. И Тэхен живо откликнулся на эти волшебно чувствительные ощущения, прильнув к Джину и обвив его шею своими длинными, до сих пор поражающими его воображения, пальцами.       Как будто не было этих четырех лет. Как будто только вчера они завершили работу над портфолио Джина, и теперь решили отметить удачно выполненное задание, в тайне надеясь, что появившиеся за время совместной работы чувства окажутся взаимными. Это было странно, и в то же время, это было очень естественно.       — Я хочу угостить тебя чаем. — Тэхен нехотя отстранился, теперь прямо смотря в глаза очаровательно мягко улыбающегося Джина. — Я знаю, что ты устал после спектакля и хочешь отдохнуть, но… Я просто хочу побыть с тобой. Поговорить с тобой, потому что нам есть что рассказать друг другу. Я…       — Я хочу то же самое. И я перестал ощущать усталость ровно в тот момент, когда увидел тебя среди зрителей. У меня теперь каникулы вплоть до нового года и неделю после, поэтому я всегда успею привести в порядок сон. Но мне нужно снять костюм, чтобы вдруг его не испортить.       На лице Тэхена, который до этого мечтательно улыбался, слыша звучащие как музыка слова в свой адрес, появилась решительность.       — Да, ты прав! Переодевайся, а я пока займусь чаем. Возможно, у меня даже найдется, что перекусить, но это неточно. — Тэхен собирался было отпустить Джина, но перед этим мягко чмокнув его в нос, что невольно заставило его улыбнуться.       — На самом деле, меня много раз приглашали для студийной съемки. — Джин сидел на диване под боком у Тэхена, который очень уютно и комфортно обнимал его свободной от чашки рукой. — Для журнала, для сайта театра, программок, афиши, но там были только мои плечи и затылок, даже для портфолио. И это все было не то. Знаешь… — Джин задумался, в то время как Тэхен внимательно слушал его, не рискуя сбить с мысли своим вопросом или замечанием. — Вот у тебя есть вкусный бельгийский шоколад и тебе нужно из него что-то приготовить. Ты растапливаешь его, и вот у тебя уже горячий бельгийский шоколад. И в нем остался лишь вкус шоколада, который итак ему изначально присущ, без каких-либо оттенков и полутонов. Так и с моими фото. Они все красивые и на всех я очень хорошо получился, но в этом заслуга лишь моего лица, которое по счастливому генетическому стечению обстоятельств достаточно фотогенично и красиво. В итоге, за моей красотой была только моя красота, так же как в горячем шоколаде есть только шоколад.       Джин задумался, подбирая правильные и грамотные слова, чтобы продолжить, в то время как Тэхен, будто почувствовав глубокий мыслительный процесс, мягко и почти не касаясь поцеловал его в висок, как будто обозначив свое присутствие и свое обращенное на Джина внимание. Это было едва-едва заметное проявление, но Джин оценил его.       — В твоем случае моя красота переставала быть просто моей красотой. Как будто к бельгийскому шоколаду ты решил добавить муку, масло и яйца, превратив его в превосходный брауни. На твоих фотографиях за моей внешней красотой скрывались различные эмоциональные проявления. На твоих фотографиях я был не только красивый, но и... живой. — Джин, возможно, испытывая волнение, взял находящиеся на его плече пальцы, и Тэхен заметив это его движение, поспешил обстоятельнее вложить в свою ладонь его руку. — Знаешь, меня взяли на роль принца, потому что изначально там нужно было красивое лицо. Как ты заметил, у моей роли не так много слов, как могло бы быть, и не смотря на то, что я — центральная фигура произведения, все события происходят вокруг меня, а не со мной. Я очень боялся, что меня запомнят лишь как эффектную картинку, потому стал продумывать свой образ, чтобы придать ему жизнь, даже не имея достаточное для полного раскрытия характера количество реплик. И каково же было мое удивление, когда мистер Ченг, наш режиссер, заметил это, вдруг сделав моей актерской игре комплимент. А я просто старался каждый раз переживать внутри те эмоции, которые автор пьесы приписал моему герою.       Тэхен продолжал слушать молча, всем свои присутствием стараясь Джина поддержать в его внезапном откровении, наконец, отставив чашки и взяв его из вторую руку.       — Я знаю, что буду звучать странно и может даже неправильно и глупо, но зачастую красота становится тем, что мешает. Иногда, людей коробит их внешние недостатки, за которыми другие отказываются видеть их богатый внутренний мир. Но ведь то же самое с красотой. Люди думают, что ты итак уже успел выиграть генетическую лотерею и тебе ничего больше не нужно. Но… Ты с первого взгляда понял, что мне было нужно, и в чем я нуждался. Ты, с которым мы почти и не были знакомы, с порога почему-то решил обо мне позаботиться, и… Я могу сказать это открыто и честно, я до сих пор очень ценю это и никогда об этом не забывал.       Тэхен не стал ничего отвечать: не стал давать пояснение своему альтруистическому порыву, не стал благодарить за доверие и высокую оценку. Просто потому, что произнесенные слова действительно тронули его, и был единственный способ поделиться этим чувством. Он мягко взял Джина за подбородок и приложился к губам, ненадолго, чтобы потом заглянуть в его глаза. В глазах всегда больше смысла, чем в словах.       — Расскажи мне, чем жил ты эти четыре года?       — Верой в то, что нам суждено будет встретиться снова. — Тэхен смущенно улыбнулся, в то время как Джин нахмурился.       — Тэ, я серьезно.       — Вообще-то, я тоже. — Тэхен немного отстранился от Джина, чтобы иметь возможность прямо посмотреть ему в глаза. — Ты не веришь в судьбу?       — Я… не верил в судьбу. Просто надеялся. — Возмущенная складка между бровей Джина расправилась, и во взгляде появилась нечаянная нежность, которая тут же отразилась в глазах теперь улыбающегося Тэхена.       — Почти сразу после того, как твое портфолио было сдано, решился вопрос по поводу моей стажировки в Англии. Я уехал на год учиться и параллельно с этим практиковался в местной фотомастерской под руководством одного фотографа старой закалки, который до градуса на глаз мог выставить идеальный профиль и оборот в три четверти. А параллельно со всем вот этим я вел интернет блог, в котором выкладывал свои работы, через который меня, собственно, совершенно случайно обнаружил Джеф МакКилиган, директор одного крупного рекламного агентства в Штатах. Я до сих пор не верю в то, что он заметил мои снимки, но здесь стоит сказать спасибо появлению сети интернет и хэштегам. Он как раз искал новые лица. Точнее объективы. После окончания стажировки я вернулся сюда, доучился, сдал экзамены, получил диплом и сразу уехал в Штаты, где, собственно и оформился окончательно как фотограф, выполняя коммерческие заказы на съемки и работая с различными брендами и моделями. И вот тут я должен тебе сказать, что одной красоты для эффектного кадра недостаточно. Мне часто доводилось видеть очень красивые, если не сказать совершенные лица, которые на пленке выходили блекло и посредственно. И наоборот, мне по счастью приходилось встречаться с фотомоделями, мимо которых ты легко можешь пройти в жизни, но мимо их фотографий… Никогда.       — И от чего же это зависит? — Джин слушал внимательно, но слетающие с его губ слова начинали характерно и невольно растягиваться, что явно говорило о том, что он, наконец, начал ощущать усталость.       — Честно сказать, я до сих пор не понял. — Тэхен улыбнулся, заметив, что Джин, так же неосознанно, как растягивать гласные, стал умащиваться у него под боком, явно собираясь… поудобнее и помедленнее моргать.       — А что ты понял? — Низкий мягкий тембр Тэхена действовал на Джина слишком успокаивающе, чтобы он позволил ему замолчать.       — Что куда бы мы ни отправлялись, все самое лучшее мы все равно оставляем дома, даже если поначалу не видим в этом ничего примечательного. Все самое красивое, что при каждом взгляде ласкает не только чувство прекрасного, но и сердце.       — Я успел позабыть, что ты романтик. — Джин, не стесняясь, закрыл глаза, почти бесцеремонно, но очаровательно со стороны подтянув все еще держащую его ладонь руку к лицу, пытаясь умостить на ней голову.       — По-моему, ты тогда так и не сказал мне, является ли это в твоих глазах достоинством или недостатком… — Тэхен боялся двинуться, чтобы вдруг не нарушить создавшуюся на его груди и плече сонную идиллию.       — У тебя нет недостатков. Отсюда и ответ.       — Как будто у тебя они есть… — Тэхен, неосознанно пытаясь скрыть свою довольную и счастливую от прозвучавшего признания улыбку, остановил губы на пушистой светлой макушке Джина.       — Есть. Я очень наглый. И теперь, если ты сейчас же меня не выгонишь, я усну прямо здесь.       — В таком случае, у меня тоже есть недостаток. Я не умею противостоять наглости.       — У меня идея. Давай мы с тобой позавтракаем вместе? Я сейчас вызову такси и поеду домой… — После этих слов Джин, как будто пытаясь урвать немного сонной неги перед тем, как встать и приступить к решительным действиям, ненадолго замолк, затем вновь продолжив. — С утра сгоняю в театр, чтобы вернуть костюмы и, возможно, отхватить от руководства, а потом мы встретимся в одном очень вкусном месте и позавтракаем. Как тебе такой план?       — Может, мне стоит съездить в тобой в театр, чтобы…       — Взять вину на себя. Принц и его благородный рыцарь. — Джин, наконец, открыл глаза. — Нет уж, я смогу справиться самостоятельно. Если что, буду угрожать им тем, что покрашу волосы в свой натуральный цвет.       — Тебе, кстати, очень идут светлые волосы. — Тэхен прямо смотрел на Джина, в надежде поймать его взгляд и попытаться насмотреться в его глаза до следующей встречи.       — Подлецу все к лицу. — Джин медленно и не очень грациозно поднялся, сразу с удовольствием ощутив на спине мягко и заботливо поглаживающую его ладонь. — Нужно собираться.       — Извини, что задержался и отнял у тебя время на драгоценный сон. — Джин перестал сопротивляться желанию Тэхена спуститься и открыть перед ним дверцу такси, потому теперь наблюдал за тем, как он натягивал обувь.       — Я все равно не смогу уснуть. Слишком много впечатлений. — Тэхен поднялся, и Джин тут же крепко обнял его.       — Я очень рад, что мы встретились.       — Это только начало. — Тэхен мягко гладил внезапно решившегося на такая отчаянную нежность Джина по спине, уже думая о том, что это будет его самое запоминающееся Рождество.

***

      — Как продвигается твоя будущая выставка, мистер Мин? — Джин вальяжно устроился в кресле, которое должен был занимать мистер Мин, но он на этот раз выбрал небольшой, но очень удобный диван, который предназначался для гостей. А Юнги до сих пор не научился чувствовать себя здесь хозяином.       — Отлично. Мне продолжают поступать заявки на участие. И все благодаря одному человеку, перед которым я теперь в неоплатном долгу.       Джин, забавно скуксившись, громко чихнул, успев в последний момент прикрыть рот рукой.       — Правду сказал. — Джин улыбнулся, потому что он должен был встретиться с виновником успеха Юнги буквально через полтора часа.       — Почему ты мне о нем до этого не рассказывал? Вы встретились два дня назад, а ты уже блестишь как начищенный таз или получивший признание в ответных чувствах школьник. В чем секрет? — Юнги с сомнением смотрел на своего друга, удобно расположив освобожденные от обуви ноги на деревянном подлокотнике.       — В том, что это был секрет. Знаешь, я даже себе не мог в чем-либо признаться. Да ладно признаться, я просто не мог ничего не понять. Или смириться. А просто принять…       — Ты собираешься выложить мне теперь все глаголы, которые знаешь? Мне не нужны эти подробности твоих сердечных поисков. Я просто хочу знать, что ты счастлив и доволен.       — Я счастлив и доволен. — Джин расслабленно потянулся, вытянув под столом ноги, затем резко сократившись для нового акта выбрасывания в атмосферу бацилл. — Видишь, опять правду сказал! Знаешь, я ведь действительно теперь чувствуя себя как подросток. Мы даже не целовались еще по-взрослому. У меня ощущение, что я до этого и не знал, что такое настоящее чувство.       — Звучит слишком высокопарно. Признайся, ты сейчас репетируешь новую роль? — Юнги приподнялся, чтобы лучше рассмотреть Джина, все эмоции которого по этому поводу теперь выражались в залегающей между насупленных бровей недовольной складке.       — Нет, я сейчас собираюсь снять с ноги ботинок и зарядить им в твою сторону. Я серьезно!       — А может, все твои предыдущие романы были лишь плодом твоего воспаленного артистизмом воображения, и ты до сих пор девственник?       — Я не буду ничего в тебя кидать — я встану, подойду и надаю тебе по…       — Тебе бы стоило уже начать делиться со мной своими чувствами, мы все-таки лучшие друзья, а я пока устал упражняться в остроумии. — Юнги поднялся, чтобы устроиться сидя, облокотившись о мягкую спинку и выложив на деревянный подлокотник сцепленные в замок руки.       — Он очень трепетно ко мне относится. — Джин выглядел задумчиво, но в его взгляде не было сосредоточенности или серьезности — наоборот. — Причем, он относился ко мне так с самого момента нашего знакомства, четыре года назад. Он настолько естественно проявляет по отношению ко мне заботу, что я порой начинаю чувствовать себя… Слишком свободно.       — Что ж, за это я могу только пожать ему руку. — Но Юнги пожал плечами, уже ожидая продолжение. — Только меня смущает уточнение «слишком».       — Мне как будто больше не нужно изображать из себя спокойствие и жизнерадостность. Я могу позволить себе побыть уставшим, расстроенным или…       — Джин, вы встретились только два дня назад. Когда ты все это успел себе позволить? — Юнги совершенно искренне недоумевал, пока Джин продолжал размышлять.       — Это ощущения. Он производит такое впечатление.       — То есть, ты смотришь на него и такой «Ох, вот с ним я могу расстроиться!», и это тебя радует?       — Нет, расстроиться я могу только с тобой. — Джин закатил глаза, затем вновь громко чихнув. — Я влюбился, Юнги.       — Тебе стоило сказать это до того, как ты мне всё тут забрызгал своими соплями, чтобы я точно поверил, что это правда. Но… — Юнги смягчился. — Он сразу произвел на меня хорошее впечатление, поэтому я могу только одобрить твой выбор. Если твои чувства взаимны, разумеется.       — Мне кажется, у нас с ним все чувства на двоих. Знаешь, это волшебное ощущение, когда вы как будто мало знакомы, на самом деле, но при этом в его присутствии я чувствую абсолютный комфорт, без даже тени неловкости. Как с тобой, но только его мне хочется целовать. В отличие от тебя.       — Так, ты должен чихнуть, иначе я не поверю, что ты не хочешь меня целовать. — Юнги поднял вверх указательный палец, но Джин не чихал. — Ах ты, врунишка! Ну да ладно. Скажи лучше, что ты собираешься делать дальше?       — Наслаждаться. — Джин мечтательно откинулся на спинку кресла. — У меня такое впервые, и теперь я просто хочу наслаждаться моментом и тем, как все органично и во всех смыслах приятно складывается. А еще я собираюсь сегодня посетить елочный базар и надеюсь, что все это время он будет держать меня за руку.       Юнги недоумевал. Джин и елочный базар, это было слишком оригинальное сочетание при том, что Джин никогда не отмечал Рождество, предпочитая более привычные и традиционные праздники. Он был бесконечно рад за лучшего друга, но все равно не понимал, откуда в Джине вдруг взялось столько наивной сентиментальности? Он знал его давно и очень хорошо, но никогда еще не мог наблюдать его в отношениях таким… расслабленным и мечтательно воодушевленным. Как будто действительно это была его первая масштабная в пределах сердца влюбленность. И как только Джин вновь чихнул, Юнги сразу понял, что он на этот раз подумал правду.

***

      — Я никогда не был на рождественской ярмарке… — Джин, которого Тэхен действительно крепко держал за руку, с любопытством оглядывался по сторонам, и в его глазах с каждым мгновением было все больше удивления и восторга.       И больше, чем елки, его поражали огни. Везде было очень много огней. Маленькие цветные святящиеся шарики, нанизанные на невидимые нити, которые, кажется, опоясывали всё вокруг. Джин, разумеется, и раньше видел гирлянды, но почему-то только теперь они производили на него магическое впечатление.       — В Америке и в Англии очень любят Рождество. Там все в это время превращается в одну большую сказку, в которую охотно окунаются с головой даже взрослые, в один момент вспоминая, что они тоже когда-то были детьми. Тебе нравится? Могу с уверенностью сказать, что наша ярмарка ничем не уступает западным.       — Нравится… — Джин как завороженный наблюдал за тем, как установленный на постаменте большой, выполненный из золотой проволоки елочный шар с каждой новой минутой начинал переливаться новыми огнями, которые являли на его прозрачной поверхности разные затейливые узоры.       Ото всюду раздавались легко узнаваемые рождественские музыкальные мотивы, в то время как воздух постепенно становился гуще от разносящихся повсюду запахов корицы, ванили и…       — Имбирные пряники. Однажды в Штатах мне удалось посетить фабрику Санты, на которой мы собственноручно расписывали их с помощью разноцветной глазури. — Тэхен уже тянул Джина куда-то, пока тот не мог насмотреться на выполненных из гирлянды оленей в шарфах и с елочными игрушками на ветвистых проволочных рогах. Которые, очевидно, до этого развесили маленькие гномы, кучкой толпящиеся у их ног, колпачки которых, так же как густые гипсовые бороды переливались всеми возможными огнями.       — Я пробовал имбирные пряники только на вкус, но, кажется, мне бы больше понравилось их расписывать. — Джин остановился рядом с Тэхеном, который уже изучал установленные на подставках и источавшие свежие хвойные ароматы елочки, разные по размерам, но одинаково очаровательные и достойные лучших украшений.       — Как тебе вот эта? — Тэхен потянул Джина к невысокой елке, которая доходила ему до груди, но отличалась завидной пышностью, эффектно расклешаясь к основанию густо утыканными иголками размашистыми ветками.       — Главное, чтобы тебе нравилась. — Джин улыбнулся, вдруг подумав о том, что ему тоже стоило бы прикупить что-нибудь хвойное, хотя бы венок.       — Должна нравиться нам обоим. — Тэхен увлеченно, но при этом сосредоточенно оглядывал лесную хвойную принцессу. — Потому что нам обоим придется ее украшать, а потом любоваться на нее, распивая какао и смотря старые голливудские фильмы.       Джин с удивлением взглянул на Тэхена, который ответил ему таким же удивленным взглядом, как будто он сказал что-то очевидное, что не должно было привести к такой реакции.       — Ты хочешь, чтобы я помог тебе нарядить елку, а потом…       — А ты хочешь? — Тэхен прямо и серьезно смотрел на него, ожидая ответ на не высказанное, но очевидно подразумевающееся предложение.       — Эй, я первый спросил! — Джин нахмурился, в то время как Тэхен широко улыбнулся, быстро поднеся к губам его руку.       — Тебе нужно носить перчатки.       — А тебе нужно ответить на мой вопрос. — Джин строго наблюдал за Тэхеном, который вложил их руки в карман своего пальто.       — Я хочу провести с тобой Рождество.       Джин было собирался что-то сказать, но не успел ничего на это ответить, потому что Тэхен уже активно договорился с продавцом насчет приобретения и транспортировки выбранной им елки.       — Все, у нас есть два часа, прежде чем эту красотку доставят ко мне домой. И теперь самое время выбрать для нее украшения.       Тэхен вновь уверенно потянул Джина, на этот раз к ярким прилавкам, не дав ему ничего ответить. Потому что он боялся услышать вежливый отказ, например, связанный с тем, что у Джина уже были планы. Это был бы слишком чувствительный удар по создавшемуся вокруг и внутри него праздничному настроению.       — Ты не хочешь узнать о моих планах насчет Рождества? — Джин осторожно высвободил свою руку, чтобы иметь возможность хорошенько рассмотреть разложенные на прилавке под зорким взглядом продавца разнокалиберные елочные игрушки.       Тэхен молча вертел в руках красную стеклянную звездочку, которая наверняка очень живописно будет пропускать через себя и отражать от своей гладкой поверхности свет гирлянды. А еще Тэхен думал, какие же планы могут быть у Джина.       — Я боюсь узнать о них. — Он быстро вздохнул, передав звезду продавцу, тем самым обозначив свое намерение ее приобрести.       — Боишься? Сам же сказал, что хочешь провести со мной Рождество. — Джин пожимал плечами, в то время как Тэхен теперь прямо смотрел на него, слишком серьезно опустив уголки рта.       — То есть…       — То есть елочные игрушки за мой счет. Раз уж мы оба будем смотреть на них. — Джин так же передал воодушевленному таким решительным заявлением продавцу белый стеклянный шарик, с объемным узором, который имитировал шерстяную вязку косичкой. — Я, правда, не знаю, насколько тебе понравится мой выбор, но придется смириться. А еще я ни разу по-настоящему не праздновал Рождество, так что у меня это будет первый раз, и я, честно признаться, немного волнуюсь...       Тэхен вновь ничего не ответил, продолжив сосредоточенно разглядывать витрину. Затем он объявил, что с выбором закончил, и терпеливо дождался, пока продавец аккуратно упаковал в картонные коробки игрушки и принял от Джина плату.       — Раз это твое первое настоящее Рождество, мне срочно нужно тебе кое-что показать. — В голосе Тэхена слышалось волнение, и Джин только успел взять картонный пакет из рук мужчины, что продал им игрушки, благодарно улыбающегося и желающего всего самого наилучшего, прежде чем Тэхен, который смотрел теперь куда-то за спину Джину, нетерпеливо схватил его за руку.