Под прицелом объектива

      Наверное, Юнги стоило бы больше думать о вверенной ему на время галерее и о том мероприятии, что он должен был провести, но Юнги думал лишь о своей новой песне и о том, как прекрасно ложилась лирика на его новый мотив.       На самом деле, Юнги питал отчаянную надежду, что ему удастся привлечь к разработке идеи фотоконкурса Ким Тэхена, который должен был появиться с минуты на минуту и которого он теперь очень нетерпеливо ждал. Он уже успел с помощью Гугла ознакомиться с его работами, и судя по тому, на какие крупные бренды он работал, это был действительно профессионал своего дела. А значит, он так и так должен все знать.       — Мистер Мин? — Юнги окликнул низкий, еще доселе незнакомый ему голос, и он поспешил обернуться.       В главный холл только что вошел высокий молодой человек, в бордовом берете, скрывающем волосы и открывающем красивое лицо, цвета верблюжей шерсти шерстяном пальто и такого же цвета довольно просторных для современной моды брюках. На его плече болталась сумка, а у Юнги затрепыхалось сердечко, когда он заметил вдруг появившуюся на лице молодого человека очаровательную квадратную улыбку. Они точно сработаются, и он точно сможет его спасти.       — Можно просто Юнги. — И.о. директора галереи уже протягивал для рукопожатия свою широкую ладонь, стремясь быть очаровательнее чем обычно, потому что обычно он походил на среднестатистического социофоба, который всем видам коммуникации предпочитал интернет в своем смартфоне и во всех своих проявлениях. Но только не теперь.       — Ким Тэхен. Можно просто Тэхен, и очень приятно познакомиться! — Молодой человек теперь улыбался не так широко, но все так же дружелюбно. — Мне сказали, что…       — Да. Все именно так. И мы сейчас это обстоятельно обсудим в моем кабинете. — Юнги аккуратно и вежливо взял Тэхена под локоть, уже направляя его через турникет. — Одну минуту.       Юнги отошел к стойке, находящейся рядом с турникетом и внушающим надежность охранником с металлодетектором в руках.       — Дженни, когда придет мой мистер Ким, скажи, что я буду ждать его во втором зале, рядом с дверью в свой кабинет. А потом потребуй у него билет и скажи, что теперь развелось слишком много проходимцев.       — Мистер Мин… — Девушка в белой блузке с пышным жабо и черном приталенном жилете слишком растерянно смотрела на слишком довольного собой директора. — Вы же знаете, я не смогу ему сказать это.       — Ты просто передаешь мои слова, мое личное распоряжение. Настаивай на своем, и как только у него покраснеют уши… Тогда скажи, что я пошутил и пропусти его, пожелав хорошего дня. — Юнги хитро посмотрел на все еще смущенную просьбой девушку. — Сделаешь все как надо — лично выпишу тебе небольшую, но приятную денежную премию. Скажем, в честь твоих будущих заслуг.       — Вы же друзья, а… — Девушка теперь выглядела замотивированнее и увереннее.       — Мы больше, чем друзья. — И неожиданно Юнги деланно обреченно вздохнул, затем вновь вернув свое внимание стоящему в шаге от него и увлеченно оглядывающемуся Тэхену.       Максимум обаяния, Мин Юнги, и у тебя станет на одну головную боль меньше. Или на две, если Джин не оценит шутку. Но он оценит. Потому что именно за это ты его и любишь.       — О, не снимай свой головной убор — он тебе очень идет! Оставим этикет за дверьми и поговорим как нормальные люди. — Юнги устроился в принадлежащем его брату, но теперь занимаемом им рабочем кресле, до этого удостоверившись, что комфортно расположил напротив своего дорогого гостя, который теперь хитро улыбался.       — Мне нравится такой подход. — Он было потянулся к своей сумке, но Юнги остановил его.       — Мне не нужно смотреть твое портфолио, чтобы знать, что ты большой талант! Я успел воспользоваться Гуглом, и хочу сказать, что все твои работы заслуживают восхищения.       — Смахивает на лесть. — Хитрость теперь была и в интонации, но на лице по прежнему не было ничего негативного, лишь… заинтригованное.       — Потому что я надеюсь на твою помощь. — Юнги вдохнул и выдохнул. — Понимаешь, я заменяю настоящего директора этой конторы, который любит кататься на горных лыжах и ломать лучевые кости. И вот пока он сидит или лежит в гипсе где-то в предгорье Альп, я тут должен сделать все, что бы его отсутствие никто не заметил. И мне нужно провести мероприятие, посвященное фотографии, чтобы заполнить работами пару залов, экспозиция в которых закончится через неделю.       — Я надеюсь, что с любителем ломать лучевые кости все в порядке? — На лице Тэхена была совершенно искренняя озабоченность, как будто речь шла о его знакомом.       — О, это мой брат, что с ним может случиться? Голову не сломал и на том спасибо. — Юнги махнул рукой, на самом деле самолично оплатив старшему брату пребывание в швейцарской больнице, а затем — в реабилитационном центре. Он платил не со своего счета, но это не имеет никакой важности.       — У меня тоже есть такой брат, который любит ломать. Правда, не лучевые кости, а все, что ему под эти лучевые кости попадается. — Тэхен понимающе улыбнулся, затем став вдруг серьезным, что сразу выразилось в опустившихся уголках его рта. — Мне сказали, что вы собираетесь провести фотоконкурс. А почему именно фотоконкурс?       — Не знаю. Ну… — Юнги очень сосредоточенно соображал и вспоминал, почему ему первой пришла такая идея. — Я правда не знаю. А какие еще возможны варианты?       — Конкурс — это сложная система. Судьи, отборочные этапы — вы не сможете организовать выставку работ в ближайшие… Даже месяц. Можно сделать просто тематическую экспозицию. Через две недели Рождество, и все любят этот праздник.       — Экспозиция фотографий, посвященных Рождеству? — Почему Юнги сам не додумался, если это так просто?       — Да. — Тэхен спокойно и со знанием дела улыбнулся. — Это просто, популярно и атмосферно. Если у вас нет фотографов, можно дать объявление и самолично выбрать понравившиеся работы. А…       — Боюсь, я мало что в этом понимаю, и у меня мало времени. — Пошел конструктив, и Юнги уже начал чувствовать, как с его плеч постепенно сходит возложенный на него груз ответственности.       — В таком случае, ВУЗы, фотомастерские и журналы. Я могу попробовать привлечь пару зарубежных коллег, из Европы и Америки, которые поделятся своим видением Рождества. Получится уже Международная фотовыставка.       — Серьезно?! — Юнги слишком сильно выкатил глаза от удивления и уже начинавшей в нем копиться признательности, и Тэхен смотрел на него с некоторым недоумением.       — Серьезно, конечно. Фотографы, особенно те, что устают от коммерческих работ, всегда с охотой берутся за искусство ради искусства.       — И не берут за это деньги? — Юнги примерно знал ответ на этот вопрос, но ему нужно было уточнить.       — Нууу… Может, и берут, но это уже нужно узнавать индивидуально. В любом случае, можно по итогу сделать аукцион и все распродать, забрав себе процент, а остальное — отдав авторам проданных снимков. Мне приходилось участвовать в таком мероприятии, когда проходил стажировку в Англии, и могу сказать, что это был очень интересный опыт.       — Но после аукциона может получится слишком символичная сумма… — Юнги всерьез задумался, в то время как на лице Тэхена вновь появилась квадратная улыбка, которая уже успела во всех смыслах и всеми известными путями подкупить Юнги и расположить его к себе.       — Кто думает о таких мелочах в преддверие Рождества?       Юнги думал. Но не о мелочах, а о том, что у него теперь есть почти готовый проект будущей выставки, и что нужно будет поработать только над оберткой, прежде чем приступить к выбору работ.       Как будто предчувствуя вопрос Юнги, Тэхен начал первым.       — Если мне удастся уговорить кого-то из зарубежных коллег, это будет довольно просто провернуть. Правда, печатать снимки придется за свой счет. И еще подписать бумагу, что предоставленные вам фотографии не будут использоваться в коммерческих целях. Ну и формальности, связанные с авторским правом. Я не слишком силен в таких вещах.       — У меня есть люди, которые сильны в этих вещах. — Юнги поверить не мог, насколько ему повезло с этим прекрасным, обворожительно очаровательным, самым смышленым и талантливым фотографом со временем изобретения фотографии… Он готов был его расцеловать и теперь держался из последних сил, несмотря на свое всегда пренебрежительное отношение ко всем нежным проявлениям. — Я поставлю твое имя в перечне лиц, организующих это мероприятие, и ты получишь процент от вырученных за продажу билетов и картин средств.       — Я же просто подал идею. — Тэхен округлил глаза, и Юнги сразу понял, что этот человек фотоискусства действительно очень устал от коммерции.       — Ну тогда… Если захочешь, организую тебе бесплатную экспозицию. Только твои работы. Выделю целый зал. Брат выделит, потому что он теперь мой вечный должник. А я — твой. Если ты сможешь найти мне фотографов.       Это было нагло, но Юнги уже был на коне и не собирался с него слезать.       — Хорошо. — Тэхен засмеялся. — У меня все равно пока нет работы после возвращения из Штатов.       — Отлично, значит, вопрос по поводу процента от выручки я оставляю открытым. — Юнги активно делал пометки в своем блокноте. — Вот моя визитка. Можешь звонить в любое время суток. Кроме промежутка с двенадцати ночи и до восьми утра, потому что ты в это время, наверняка, спишь.       Юнги поднялся, и Тэхен поднялся следом.       — Большое спасибо тебе за помощь! Ты не представляешь, как сильно я ее ценю. — Юнги с большим энтузиазмом тряс находящуюся в его руках большую, но изящную ладонь.       — О, мне несложно. — Тэхен смущенно улыбнулся. — Я могу идти?       — Я провожу. — И Юнги, вновь, как при знакомстве, аккуратно взял Тэхена за локоть и направил в сторону выхода. Из временно своего кабинета.

***

      Джина нигде не было. Юнги, выйдя за пределы рабочего кабинета, надеялся увидеть его, но его во втором зале не наблюдалось. Юнги проводил своего гостя и поинтересовался у Дженни, краснели ли уши мистера Кима в стенах галереи, и Дженни уверила его, что краснели, причем, очень возмущенно, но… Он не видел Джина.       В вечернее время здесь всегда было не так много народа, чтобы Юнги смог не заметить своего лучшего друга, который, к слову, был очень приметен, со своими плечами и буквально кричащей тебе в лицо красотой, но… Юнги медленно проходился вдоль стен, увешанных современным искусством, заглядывая в открытые для посетителей межзальные проходы, но Джина по-прежнему не было.       — Проходимец, значит?! — Юнги сначала почувствовал, как его с силой притянули за плечо, затем только испытав инфаркт миокарда и подпрыгнув от неожиданности.       — Ты меня чуть не убил! — Он повернул свою голову, сразу наткнувшись на абсолютно собой и произведенным эффектом довольного Джина.       — В таком случае, не могу собой гордиться. — Он самодовольно улыбнулся, пока Юнги пытался справиться со своим сердцебиением. — Слушай, я тут подумал…       — Очень необычное начало. — Юнги ворчливо пытался стряхнуть со своего плеча руку, но ему это не удавалось.       — Может, ты влюблен в меня? Это очень смахивает на флирт. Неуклюжий и неумелый, что в принципе, тебе соответствует, но все-таки. Плюс Дженни сказала, что ты ее уверил, что мы больше, чем друзья… — Джин рассуждал пространно, затем, правда опасно приблизившись к лицу Юнги, прямо смотря ему в глаза. — А ну признавайся. Влюблен в меня?       — Давно и беспросветно. Но не переживай, я готов страдать по этому поводу, и ты вполне можешь не отвечать мне взаимностью. — Юнги был спокоен, пока Джин сдерживал смех, чтобы доиграть сцену до конца. — Обещаю, я не выйду в окно.       — Это хорошо. — Джин отпустил Юнги, теперь вернув себе обычное выражение лица. — Как прошла встреча? Как, кстати, его зовут? А какой он?       — Если бы ты не играл в прятки, смог бы с ним познакомиться. — Юнги одернул смявшийся на плече пиджак. — Очаровательный молодой человек. Очень красивый, но, в отличие от тебя, еще и дружелюбный. И сообразительный. И талантливый. Но здесь вы все-таки похожи.       — Как его зовут? — Ты так настойчиво спрашиваешь, как будто у тебя много знакомых фотографов. — Юнги закатил глаза. — Я все равно тебе не скажу, потому что ты напугал меня и должен за это страдать. От любопытства.       У Джина был один знакомый фотограф, которого он не видел около четырех лет, но которого до сих пор не успел до конца забыть. Удивительно, но Джин никогда не рассказывал о нем Юнги. И Джин не мог сказать почему. Можно было бы предположить, что ему было просто стыдно делиться тем, что он настолько раскис на обычной фотосъемке. Настолько, что до этого незнакомому ему молодому человеку, почти профессиональному фотографу пришлось носиться с ним как с ребенком, чутко реагируя на все капризы и страхи. А ведь Джин до сих пор это ценил. И до сих пор помнил этот магнетический, теплый карий взгляд, который волнующе, до дрожи в коленях, сочетался с бархатным, мягким тембром его голоса.       Единственное, чего не помнил Джин — почему их знакомство так неожиданно оборвалось. Хотя, ответ на этот вопрос был очевиден. Обстоятельства. Самонадеянные представления о том, что в наше время всегда и в любой момент можно найти однажды потерявшегося, но успевшего тронуть за живое человека. Джин однажды предпринял попытку, вскользь, чтобы не быть очевидным или навязчивым, поинтересовавшись у своего куратора, кто именно делал его снимки. Разумеется, куратор не знал имени, потому что все съемки организовывала не их Академия, которая лишь воспользовалась предложением и предоставила помещение и своих актеров. Однако, вроде как до деканата дошли слухи, что один из фотографов, кто работал с их актерским потоком, смог отправиться на стажировку сразу после того, как все портфолио были отпечатаны и сданы на проверку. Были ли это снимки Джина?.. Но Тэхена он после этого никогда не видел. Ладно, не видел. Он даже не слышал о нем.       Это было странное знакомство. Странное, но, возможно, единственное, которое действительно хотелось продолжить. Они два раза встречались на нейтральной территории, но при этом, не удосужились обменяться телефонами. Они говорили о разном, но почему-то ни одному из них не пришла в голову идея встретиться в освобожденной от необходимости думать о задании и портфолио обстановке. Хотя, скорее всего, подобная идея просто не успела прийти, возможно, оставшись лишь замыслом, которому не суждено было осуществиться. А может Джин слишком романтизировал и преувеличивал это знакомство, а оно на самом деле не имело никакого значения. Для Тэхена. Потому что память сама постоянно и весьма настойчиво возвращала Джина к однажды запечатленному в его воображении образу. Черные брюки, подпоясанные тонким кожаным ремнем; черная, подкатанная на коротких рукавах футболка; несколько тонких браслетов и красная нить на изящном запястье; в творческом беспорядке уложенные темные волнистые волосы и длинные пальцы, профессионально, но при этом заботливо держащие уже не внушающую в его руках страх фотокамеру. И...       Странно. Ощущения и чувства до сих пор были странными. Настолько странными, что Джин не мог представить, как бы повел себя, если бы ему вдруг снова удалось повстречать Тэхена. Интересно, помнит ли он его? Интересно, а как бы он отнесся к тому, что только его фотографии до сих пор составляют портфолио Джина, несмотря на его случившиеся после этого роли и заслуги? Просто потому, что только перед камерой в его руках Джин мог чувствовать себя свободно. Безусловно, Джин успел измениться за это время, став более уверенным и раскрепощенным во всем, что непосредственно касалось актерской деятельности. Он изменился, а память и ощущения от самой первой в его жизни профессиональной съемки — нет. Как и эмоции. Как и чувства.       — Слушай, ты сейчас так сосредоточен, как будто у тебя действительно армия знакомых фотографов и ты теперь пытаешься их всех вспомнить поименно. — Юнги немного раздраженно пытался заглянуть в лицо Джину, который его явно не слушал, затем вдруг обеспокоенно нахмурив брови. — Джин? Что-то случилось?       Слишком стремительно вынырнув из размышлений и воспоминаний, Джин дернулся, сразу наткнувшись на взволнованный взгляд своего лучшего друга. Вдохнув и выдохнув, пытаясь отпустить все то, что не вовремя теперь подсовывала ему его память, Джин улыбнулся.       — Я задумался… о роли. — Он вдруг капризно нахмурился. — У меня завтра вообще-то…       — Всё, все, не продолжай, я помню. — Юнги взял наигранно возмущенного друга под локоть. — Пойдем, дядя Юнги успокоит твое волнение. Дядя Юнги и твой шотландский дядя Далмор, пятилетней выдержки.

***

      — Ты что, волнуешься? — Тэхен, до этого вызволив из рукавов темно-синего шерстяного свитера манжеты голубой рубашки, теперь вопросительно смотрел на сосредоточенного Намджуна, который устроился слишком напряженно в очень комфортном, мягком кресле партера.       — Немного. Родителям пьеса понравилась, и для полной картины мне не хватает только твой положительно рецензии.       — Отличная пьеса, замечательная игра актеров, драматург просто душка, буду советовать друзьям! — Тэхен в убедительное подтверждение своих слов поднял вверх указательный палец, пока его старший брат опустил голову.       — Спасибо, но лучше бы дать ее после спектакля.       — Я просто хотел тебя расслабить. — Тэхен пожал плечами, затем быстро оглядевшись. — Действительно много зрителей.       — На самом деле, зал не такой уж и большой. Это старое здание, здесь раньше был Малый академический драматический театр, а теперь — Театр современной драмы.       — Преемственность, в ногу со временем. — Тэхен удобнее умащивался, заметив, что свет в зале начала постепенно гаснуть. — Я не слишком много понимаю в театре, хотя одно время мне довелось пообщаться с настоящим актером. — Тэхен ностальгически улыбнулся, начав испытывать несознаваемое волнение. — Мне, кстати, нравится этот занавес. Он закрывается и открывается гармошкой?       — Гармошкой. — Намджун кивнул. — Он из тонкого непрозрачного пластика. Есть еще второй, в глубине сцены, и его используют зачастую как часть декорации.       — Очень современно и концетпуально. Хотя мне, кажется, все же больше придется по душе тяжелый бархатный занавес.       — Возможно, мне тоже. А пока… — со стороны сцены начали раздаваться звуки улицы, и Намджун, как будто до этого ни разу не смотрел постановку, теперь с предвкушением смотрел на медленно открывающийся занавес. — Все внимание на сцену.

***

      Джин несколько раз вдохнул, явно забыв выдохнуть. Он стоял у края сцены и украдкой, из-за занавеса, смотрел в зрительный зал. Он волновался, и биение его сердца в один прекрасный момент рисковало заглушить раздающуюся из-за его спины музыку.       — Милый, перестань волноваться! Как будто в первый раз! — Джин ощутил на своем плече мягкую женскую ручку, затем сразу обернувшись и слабо улыбнувшись с нежностью смотрящей на него женщине, с высокой прической, облаченной в длинное и строгое черное бархатное платье с кринолином — Пусть я лишь твоя постановочная мать, но мне все равно больно смотреть на твое бледное лицо! Ты что, привидение увидел?       Джин еще раз вдохнул, на этот раз громко выдохнув.       — У тебя все получится! Как всегда! Потому что ты талант. И мой сын. Пф, а мой сын просто не может не блистать! — Женщина мягко развернула Джина за плечи к себе, хитро смотря на него, при этом аккуратно поправляя у воротника его жесткий черный камзол. — А теперь…       Его выход.