Сын Луны

На гитаре играть я почти не умею, Но много миллионов подростков Со мной почему-то согласны. Наверное, им тоже непросто. И вот становится поздно. Спускается синими гроздьями Такая большая Луна. Одна, я тоже один. Обижен и утомлён. Расстроен, но вдохновлён.

Антон смотрит на Луну. В какой-то момент ему кажется, что она стала светить ярче, и хочется верить, что для него.

Тоша — художник, творческая личность. Он с детства обожает космос и всё, что с ним связано, особенно Луну. Шастун просмотрел все документальные фильмы и знает о спутнике Земли, пожалуй, всё. Огромный плакат с Солнечной системой на всю стену и картины с космическим пространством и Луной украшают собой его комнату, делая её невероятно атмосферной и слегка загадочной. Антон может часами сидеть на подоконнике и вглядываться в звёздное небо и космическое тело. Его любимый мультфильм «Невероятные приключения Уоллеса и Громита: Пикник на Луне», а любимая фраза оттуда: «Все знают что Луна — это на самом деле большой кусочек сыра». Да, это абсурд, но так весело было. Тоше нравится рисовать ночное светило во всех его фазах, а когда оно приобретает голубоватый, красновато-бурый или оранжевый оттенок, то он тут же берётся за кисточки и творит будто в каком-то трансе, а его коллекцию пополняют новые экземпляры любимой и такой вдохновляющей Луны. Шастун верит, что есть кто-то, олицетворяющий спутник Земли, а вера, как известно, — штука действенная: она творит невероятные чудеса. Перед сном он представляет Луну в человеческом виде и надеется, что хотя бы в мире грёз сможет его увидеть. Почему-то он уверен, что вопреки названию — это парень. Антон как-то пытался нарисовать его, но образ в голове не складывался и он бросил это дело: всё же портреты у него не очень хорошо получаются, в отличие от космического пейзажа.

°°°

Тоша ложится спать, как обычно перед сном посмотрев на Луну, которая этой ночью была полной и особенно яркой. И уже спокойный и умиротворённый, расслабленный как и телом, так и душой, отправляется в кровать. Засыпает на удивление легко, не ворочаясь в постели сорок минут, как это обычно у него бывает.

°°°

Шастун заснул и очутился в каком-то пространстве: он ходит по облакам, а вокруг него звёзды среди тёмно-синего неба. «Вот это сон», — думает он, но потом смекает, что раз он понял, что это сон, то находится в осознанном, а это значит, что он может вершить судьбу над тем, что здесь будет происходить. Антон пытается что-то сделать, но ничего не выходит. «Странно, так не должно быть», — мыслит он. Тут перед Тошей появляется какой-то достаточно высокий и почему-то нагой парень. У него белая кожа, источающая приятный холодный свет, такого же цвета волосы; острые скулы, фигурный нос, на котором уменьшились и расположились кратеры, представляющие собой веснушки; обрамлённые длинными белыми ресницами невозможно-фиолетовые глаза, в которых, если приглядеться, можно увидеть космос со звёздами и чёрными дырами. — Кто ты? — Шастун заворожённо осматривает парня, пробегая глазами по каждому сантиметру его тела, впитывая и запечатывая в сознании его удивительной красоты образ. — Сын Луны, — отвечает он, размыкая белые губы. Голос его приятный: такой обволакивающий и сладкий, будто мёд в уши льёт. Говорит он достаточно тихо, но все его слова отдают эхом, отскакивая от невидимых стен. — У тебя есть имя? — Антон стоит в шоке. «Неужели он мне наконец-то приснился?» — спрашивает он у себя. — Нет, мать-Луна не дала мне его, но ты можешь, — предлагает парень, воодушевлённо блеснув глазами. Раньше он не встречался с людьми, боясь им показываться, а имени у него нет, потому что только земные разумные существа могут назвать его, как они называют планеты и звёзды. — Арсений, — произнёс Тоша, немного подумав.  — Арсений, — ещё раз прокатывает Сын Луны на языке. — Мне нравится, — заявляет он, улыбнувшись. Ему чужды все людские манеры, хоть он и старался их запомнить, наблюдая за людьми через окна их домов. — А почему именно Арсений? — интересуется парень, выжидающе смотря на Шастуна своими космическими глазами, утягивающими в свою бескрайнюю пучину. — Ты красивый, как и имя, — поясняет он, — и сокращение есть милое — Сюша, — Арсений ничего не отвечает, отводя взгляд в сторону. Щёки его становятся слегка голубоватыми, и Антон осознаёт, что у него голубая кровь, и таким образом выражается его смущение. Сын Луны никогда ни с кем не общался, а слышать комплименты в свой адрес оказалось приятно и захватывающе. — Зачем ты здесь? — В каком смысле? — непонимающе переспрашивает он, хлопая длинными белыми ресницами. — Зачем ты в моём сне? — Ты так желал меня увидеть, что я явился к тебе, — заявляет парень, смотря на Тошу и его реакцию. — Ты не плод моей фантазии? Не кусок воображения? — его брови взлетают вверх. — Нет, — отвечает Арсений, немного поникнув из-за недоверия со стороны Шастуна. — А хочешь, докажу? — предлагает он, радостно улыбаясь. В глазах его снова загорается детский огонёк задора. Антон кивает. Сын Луны подзывает его к себе пальцем и, когда Тоша доходит до него, проводит рукой, и облака расступаются, являя взору Шастуна вид на все земли, в которых сейчас наступила ночь. Он ахает, рассматривая земную поверхность с неприкрытым удивлением. — Я слежу за снами людей, превращая кошмары во что-то приятное, — Антон наблюдает за профилем Арсения, который выглядит поистине счастливым, когда смотрит на людей и рассказывает о своих возможностях. — Так же от моего настроения зависит степень освещения матери-Луны и её цвет. — Как же ты нашёл меня, если у тебя так много людей и так много снов? — любопытствует он, ведь просто в голове не укладывается, как это возможно. — По энергетике, — объясняет парень, взмахивая рукой, и облака вновь скрывают земли. Смотрит теперь на Тошу. — Меня привлекли твои сны: они такие красочные и интересные, к тому же ты верил в меня, — он берёт руки Шастуна в свои, поглаживая тыльную сторону ладони, и заглядывает в его зелёные, точно два изумруда, глаза, выражая во взгляде всё внутреннее добро и непорочность. — И часто ты людям во снах являешься? — Антон сжимает его ладони, но не может понять, что чувствует. Сын Луны практически не осязаем и не имеет температуры тела. Представьте, что трогаете воздух, внушая себе, что под пальцами что-то есть. Вот так же Тоша ощущает парня. — Нет, только тебе, — Шастун неверяще глядит на него, но в глазах-космосе не видно и тени лжи. Кажется, будто он на неё не способен. Такой чистый и светлый душой. — Знаешь, я каждую ночь наблюдаю за тобой. Меня так радует то, что кто-то искренне верит в меня, а когда я радуюсь, то мать-Луна светит ярче, — теперь Антон понимает, что ему не казалось, и ночное светило действительно источало больше света. — Ты светишь для меня? — ещё раз уточняет он. — Да, — подтверждает Арсений и вновь опускает взгляд вниз, а щёки его наливаются голубым. — Когда ты сидишь у окна и рисуешь, я стараюсь развеселиться, чтобы тучи не закрывали мать-Луну. Когда мне было плохо, и мать-Луна обагрилась красно-оранжевым, ты с упоением творил. Ты восторгаешься мной в любом состоянии, и из-за этого моё сердце трепещет. Ты такой красивый, — он проводит рукой по кудрявой чёлке Тоши, а тот замирает, позволяя Сыну Луны изучать его. Шастун не считает себя красавцем, но парень никогда не общался с людьми, поэтому для него Антон — произведение искусства. Как иронично. — Ты сейчас признаёшься мне в любви? — пытается прояснить он. Для Тоши непонятна вся эта ситуация. Он, если честно, всё ещё на задворках сознания думает, что это всего лишь сон, просто до странного трепета в груди реальный и правдоподобный. — Я не знаю, как люди проявляют любовь. Не знаю, какого это — быть любимым. Не знаю, какого это — любить. Я лишь показываю свои чувства, но если по вашим меркам это признание в любви, то значит, что так оно и есть, — он улыбается так тепло, показывая свои зубы, на удивление без клыков, а Шастун не понимает, что должен делать в такой ситуации. Они всё ещё находятся очень близко друг к другу. Вокруг полная тишина и идиллия. Арсений красивый. Даже космически красивый. Но Антон пока не понимает, что чувствует сам. Да, он обожает Луну и всё, что с ней связано, но когда за одну ночь к тебе приходит её сын и признаётся в любви, то это выбивает из колеи. Парень смотрит в сторону и понимает, что близится рассвет, а он и мать-Луна отправятся отдыхать от ночной работы. — Похоже, тебе пора уходить, — с долей сожаления в голосе, немного опустив свои белые брови, объясняет он. — Мы ведь ещё встретимся? — надеется Тоша. Не хочет он отпускать такое прекрасное неземное существо с его детской невинностью и ослепительной красотой. — Конечно, — успокаивает его Арсений. — Я приду к тебе ночью, в мир грёз, — и растворяется в пространстве. Только сейчас Шастун замечает, что звёзды на небе потихоньку тухнут, а сам небосклон светлеет и розовеет.

°°°

Антон просыпается, когда стрелка часов еле-еле достигает пяти. В груди всё ещё есть это странное ощущение некого волнения. Он ещё раз прокручивает в голове всё: диалоги, Арсения, эту странную встречу. Тоша немного опасается, что если он расскажет свой сон, то друзья задумаются о его ментальном здоровье. Шастун любит делиться сновидениями, ведь они у него и вправду интересные, но в этот раз всё не так, как в другие: всё более интимно и лично. Сын Луны ни разу не общался с людьми, боясь их, поэтому Антон и не хочет разрывать ту хрупкую нить доверия, которая потянулась между их телами и душами. Он снова ложится спать, ведь ему ещё идти на работу, а поспал он от силы часов пять, но чувствует он себя невероятно бодрым и выспавшимся. Засыпает и понимает, что в этот раз парня во сне не будет.

°°°

После работы, на которой он не устал, что было необычно, Тоша пришёл домой и понял, что очень хочет творить. Арсений не выходит из его головы, а чтобы разгрузить её, надо запечатлеть его на холсте. Вот и Шастун решает написать его портрет. Берёт мольберт, холст, кисточки, гуашь, стакан с водой, влажные салфетки и раскладывает это всё перед окном в своей комнате, чтобы видеть Луну и звёздное небо. Устанавливает холст на мольберт и сразу берёт в руки большую баночку с белой гуашью. Обычно он делает набросок, но сейчас он уверен в своих действиях, как никогда. Смачивает кисть в воде, окунает в краску и прикладывает к холсту. Линия, за ней вторая, третья. Антон снова впадает в транс и не замечает, как на картине уже вырисовывается голова. Он переводит взгляд на ночное светило и подмечает, что оно стало ярче. Знает, что парень за ним наблюдает. Улыбается. Сын Луны очень вдохновляет. Глядя на него, хочется нескончаемо творить. Тоша нашёл свою музу. На холсте Шастун решил изобразить смущённого Арсения. Именно эта эмоция кажется ему самой запоминающейся. Он такой интересный, такой непорочный, словно ребёнок. Вырисовывает его острые скулы, нос и ловит себя на мысли, что хочет оставить на его кончике поцелуй. Такие пухлые, идеально ровные губы, — радость для художника. У парня длинная шея, которую Антон так старательно изображает. В данный момент он оставляет веснушки-кратеры на его переносице, зоне под глазами и голубоватых щеках. Именно эта деталь, такая незаметная на первый взгляд, передаёт его целиком: он такой светлый, и это я сейчас не о коже вовсе. Белые, ровные, чуть приподнятые брови; длинные, словно крылья, ресницы; фиолетовые космические глаза со зрачками-чёрными дырами. Он отводит их в сторону, но так хочется взять его за острый подбородок, поднять и вновь отправиться по такому манящему и загадочному космосу. Чуть сгорбленные из-за смятения плечи, плоский живот, тонкие запястья. Рисовать Сына Луны тяжело, потому что ни одна краска мира не может передать свечение, что исходит будто бы изнутри, и полупрозрачную кожу, которую ты не можешь ощутить в полной мере. Закончив парадный портрет, Тоша переходит к фону. Смешивает сапфировый цвет с индиго, добавляет немного чёрного и получает нужный оттенок. Измазывает маленькую тонкую кисть, чтобы не залезть на контур, когда будет раскрашивать основную массу. Бережно и аккуратно проводя линии, высовывая от сильного старания язык, как это делает обычно, он прорисовывает мелкие детали около волос, лица и тела. Зачёрпывает немного гуаши на большую плоскую кисть и заполняет фон, делая его тёмно-синим с фиолетовым отливом, который контрастирует с парнем на картине и сочетается с его глазами, выделяя их ещё больше. Когда краска подсыхает, Шастун берёт среднего размера кисть, окунает в белую гуашь, пальцем оттягивает ворс, и на фон летят брызги, имитирующие звёзды. Антон меняет кисть и отдельно прорабатывает некоторые звёзды, завершая рисунок. Смотрит на него, оценивает и понимает, что это идеально. Он творил, не заметив, как пролетело время. Было полпервого ночи, а это значит, что Арсений ждёт его. Антон оставляет мольберт в комнате, проворачивая его к окну, чтобы быстрее обсох, и уходит в ванную, чтобы привести себя в порядок, смыть засохшую краску с щеки и пальцев, а также почистить зубы.

Возвращается в комнату и ложится в кровать, ожидая встречи с Сыном Луны, засыпая с улыбкой. °°°

Тоша вновь очутился в приятном мире грёз. К нему тут же подлетает парень, обнимая. На самом деле Шастуна немного смущает, что он нагой, но он обнимает в ответ. Арсений льнёт к нему всем телом и явно не хочет отпускать, а Антон и не против — он любит обниматься. Тоша выше него на голову, поэтому сейчас он стоит и дышит Сыну Луны в макушку, улавливая еле заметный запах его тела. Когда же они разрывают объятия, парень восторженно произносит: — Это ты меня нарисовал? — он спрашивает эту очевидную вещь с улыбкой до ушей. Секунда, и в руках у него оказывается картина. Шастун пребывает в лёгком шоке. — Да, ты меня вдохновил, тебе нравится? — интересуется Антон. — Да, очень! Это невероятно красиво! — парень несдержанно прижимает Тошу и чмокает его в губы, всё также радостно улыбаясь. Шастун на долю секунды засветился, прямо как Арсений. Он застывает на месте, не сразу понимая, что произошло. Смотрит на Сына Луны, его голубые щёки с веснушками и глаза, которые стали чуть насыщеннее и ярче. — Как и ты, — отвечает он, проводит по прядке волос и припадает к его губам, целуя по-нормальному. Антон сминает его почти неощутимые губы, слыша прерывистый выдох парня. Забирается уже полностью одной рукой в белёсые шелковистые волосы, играется с ними, а вторую кладёт на бок, притягивая ближе. Арсений двигает губами неумело, захлёбывается в ранее неизведанных чувствах. Его никто никогда не рисовал, никто никогда не общался с ним, никто никогда не любил его, как и он сам, поэтому он старается брать от Тоши по максимуму, искренне наслаждаясь им. Шастун отстраняется от Сына Луны, поправляет его волосы, вновь придавая парню нормальный вид. Смотрит на его припухшие губы и почти синее лицо, что выглядит невероятно симпатично и мило. — Ой, ты светишься, как и я, — подмечает он. Антон вновь ощущает это непреодолимое желание творить. Арсений — его муза. — Наверное, ты подпитываешь моё вдохновение, — поясняет Тоша. Сын Луны так невинно улыбается и просит: — Раз у тебя появилось вдохновение, нарисуй меня, пожалуйста. Мне очень понравилось! — Конечно, — он думает о своём мольберте, красках, кисточках и других рабочих приспособлениях, и они материализуются перед ним. Парень смотрит на всё заворожённо. Шастун визуализирует два стула: на один он садится сам, а на другой просит сесть Арсения. Пока Антон рисует, Сын Луны не двигается, как ему и велели, но постоянно улыбается и глядит влюблёнными глазами на Тошу. На Шастуна никогда в жизни не обращали столько внимания, тем более такого пристального. Его тоже никогда не любили, ведь он предпочитал общество красок и книг о космосе, нежели живых людей. На этот раз на картине среди космического пространства будет большая голубоватая Луна и профиль радостного парня. Хоть космос будет прорисован детально, но главное на картине всё равно лицо Арсения. Вблизи можно рассмотреть его линию челюсти, острых скул и подбородка, веснушки-кратеры, белые волосы и ресницы, а также текстуру мраморной кожи. — Тебе не скучно здесь так долго сидеть? — интересуется Антон, ведь у Сына Луны вполне могло что-нибудь затечь или он мог бы попросту устать. — Нет, мне очень нравится процесс создания искусства. Нравится наблюдать за тобой, таким сосредоточенным, серьёзным и красивым, — отвечает он честно, пристально наблюдая за художником, который немного покраснел. Парню так интересно изучать эмоции Тоши. — Знаешь, есть несколько красивых признаний в любви, связанных с космосом, — заявляет он, вытирая руки влажными салфетками. — Да? Какие же? — любопытствует Арсений. — Луна сегодня такая красивая. Это пришло к нам из Японии, так японцы признаются в любви, делая это элегантно и изящно, — Шастун опирается о незакрытый мольберт, разглядывая лицо Сына Луны. — И что же надо ответить, чтобы человек понял, что чувства взаимны? — Ну, например: «Да, но ты красивее», — он вновь берётся за краски. — Да, но ты красивее, — как бы невзначай вторит ему парень. Антон немного столбенеет. Никак он не может привыкнуть к тому, что происходит между ними с Арсением. Прокашливается и смущённо дёргает уголками губ, принимаясь за картину, рассказывая о другом красивом признании в любви: — Звёзды меркнут, но одна светит ярко, — с умным видом изрекает он эту фразу. Взгляд Сына Луны теплеет. — Если чувства взаимны, то отвечают: «Присмотрись, их там две». — Действительно очень красиво, у меня мурашки побежали по спине, — посмеивается он. Тоша впервые слышит смех парня и он так прекрасен, что хочется слушать его вечно. — Можно ли считать, что ты два раза признался мне в любви? — его бровь загадочно выгибается, а сам он смотрит с хитринкой. — Думаю да, — Шастун дарит ему свою улыбку и продолжает рисовать.

°°°

— Готово, — восклицает он и поворачивает мольберт к Арсению. Тот восхищённо вглядывается в картину, поражённый талантом Антона. — Это так невероятно! — Сын Луны бежит к Тоше, усаживается на его бёдра и целует. Он никогда не целовался, но теперь, когда есть Шастун, парень может позволить себе целовать его, сколько захочет. Антон мнёт его бока и прижимается телом ближе. Арсений открывает рот, и Тоша пользуется этой возможностью, проталкивая свой язык внутрь и касаясь им кончика чужого. Так интимно, так откровенно, так по-особенному. Они полностью отдаются. Они утопают друг в друге. Шастун понимает, что в реальной жизни ему не нужны девушки, ведь он нашёл свою родственную душу среди облаков и мерцающих звёзд, а Сын Луны наконец осознаёт, что такое счастье. Антон слегка всасывает верхнюю губу парня, а тот в свою очередь прикусывает и оттягивает его нижнюю. Их языки сплетаются и изучают рты друг друга. Шастун первый отстраняется, оставляя короткий поцелуй на белых губах, но Арсений берёт его лицо и притягивает обратно, не насытившись. Когда они всё-таки разрывают поцелуй, Антон берёт своей рукой ладонь Сына Луны и целует каждую костяшку. Почему-то от этого жеста со стороны Тоши парень заливается голубым сильнее. Отводит взгляд и голову, но Шастун берёт его за подбородок, заставляя смотреть на себя. Глаза в глаза, и вот они прочитали все чувства и мысли друг друга. Антон, как и хотел, оставляет поцелуй на кончике носа Арсения, расцеловывая всё его лицо. Сын Луны млеет от этих ласк, ощущая себя любимым и желанным. Но их идиллию рушит Солнце, вступающее в свои права. Ночь уступает бразды правления, давая начаться новому дню. — Я так не хочу тебя отпускать, — почему-то шепчет Тоша. Парень лишь жалостно глядит в ответ, снова нежно касаясь тёплых губ, которые припухли из-за страстный поцелуев. И без слов понятно, что они чувствуют в данный момент. Арсений растворяется. Только что Шастун держал его, прижимая к себе, а в следующую секунду его уже нет.

°°°

Антон просыпается и нехотя открывает глаза. На губах фантомно ощущаются чужие, такие невесомые, но такие родные, ещё раз доказывая, что всё более чем реально. Он проводит по ним пальцами, чтобы убрать это чувство, но оно не исчезает. Сына Луны хочется к себе, на Землю, рядом, чтобы целовать постоянно, чтобы обнимать, засыпать и просыпаться вместе, но встречаются они лишь в мире снов. Удивительно, но парень за две ночи стал ближе, чем все родственники и друзья. Тоша встаёт, чтобы попить воды, и на подоконнике замечает холст, которого там не было раньше. Подходит к нему, переворачивает и узнаёт картину, которую он сегодня писал. Он не понимает, как такое возможно, но точно осознаёт, что вера творит чудеса.

°°° Антон смотрит на луну. В какой-то момент он замечает, что она стала светить ярче. Теперь Тоша точно знает, что она он светит для него.

Такая большая Луна. Одна, но я не один. Восторжен и влюблён. Счастлив и вдохновлён