Сын Луны

После того, как Арсений впервые явился Антону во сне, прошёл месяц. Каждую ночь Тоша рассказывал о своих успехах и неудачах, а Сын Луны делился интересными снами и своими в том числе, ведь когда он растворяется, то уходит спать. Они целовались, обмениваясь чувствами; изучали друг друга, находя слабые или особо чувствительные точки как и тела, так и души.

°°°

— У тебя такие красивые работы, ты не хочешь устроить какую-нибудь выставку? — интересуется парень, привычно лёжа у Шастуна на груди посреди розово-жёлтых облаков. — Нет, — отвечает он. — Почему же? — искренне недоумевает Арсений, приподнимаясь, чтобы заглянуть в его лицо. — Понимаешь, в своих картинах я нахожу отдушину. Оставляю на холсте свои мысли, чувства, переживания, — объясняет Антон. — Я не хочу делиться своим внутренним миром и тобой, Сюш. Меня могут посчитать сумасшедшим, если я начну рассказывать о тебе, а о тебе будут расспрашивать, в этом я уверен.

(Мысли Антона) Я привык писать эти сложные вещи Такими простыми словами. И лунное сердце трепещет. Оставить секрет между нами. (Мысли Арсения) Когда стану неинтересен, Поранит, поставит на место. Зажгусь в океане небесном. Такая большая Луна. Одна, но я не один. Расстроен, но влюблён. Обижен и холоден.

Сын Луны немного поник. Нет, он понимает всю ситуацию и ни в коем случае не хочет выставлять Тошу в глупом свете, но мир парня не должен крутиться вокруг одного Шастуна. Арсению наоборот хочется, чтобы о нём узнали: он бы посещал разные сны, общался бы с интересными людьми, помогал бы им решать какие-то проблемы, а Антон охраняет его, запирая внутри и скрывая ото всех, как самое большое сокровище. Сыну Луны льстит, что Тоша считает его своим сокровищем, но ведь он создан не только для одного Шастуна.

Антон, заметив изменения в настроении парня, которого он успел досконально изучить за этот месяц, проведённый вместе, садится, уточняя:

— Я тебя расстроил? — в его глазах плещется огромное беспокойство. Сердце кровью обливается от вида сгорбленной фигуры его Сюшеньки, который утыкается подбородком в колени, обнимая их руками, и подчёркнуто не смотрит в Тошину сторону. — Немного, — честно признаётся он. — Я не чувствую себя любимым, — вдруг почти неслышно произносит Сын Луны, но поскольку они с Тошей находятся рядом и вокруг них умиротворяющая тишина, слова слышны отлично. Шастун не знает, что делать. Парень никогда не говорил о таком, да и ранимостью не отличается, а Антону казалось, что Арсения всё устраивает, и он проявляет достаточное количество любви, чтобы не сомневаться в ней. Оказалось, что нет. Тоша подходит к нему, обнимает со спины и целует за ушком. Знает, как Сына Луны ведёт от этого. Переходит на шею и мягко её зацеловывает. Парень опускает глаза. Да, Шастун сейчас пытается доказать свои чувства, но почему хочется плакать? — Почему ты не чувствуешь себя любимым? — Антон всасывает кожу на шее, легонько прикусывая зубами. Наблюдает, как засос наливается голубым. Так красиво, так непривычно, а на контрасте с белой кожей просто великолепно. Арсений прикрывает глаза, откидывает голову, открывая больше пространства. Тоша пользуется этим и оставляет ещё парочку сине-голубых следов. — Я ведь не знаю, какого это — любить и быть любимым, — продолжает он свой монолог. — И как же сделать так, чтобы ты прочувствовал это на себе? Чтобы понял, как я тебя люблю? — интересуется Шастун, продолжая выцеловывать Сына Луны. — Давай займёмся любовью, — предлагает парень. — Ты имеешь в виду секс? — непонимающе переспрашивает поставленный в тупик таким предложением Антон. — Да, именно. Во время этого процесса же происходит объединение тел и душ, да и не зря дали такое название, верно? — Верно, — вторит ему Тоша. Он берёт Арсения за руку, закрывает глаза, сосредотачивается, и вот они у него в комнате. Да, они по-прежнему во сне, просто Шастун визуализировал свою квартиру, потому что заниматься сексом в облаках как минимум неудобно, скажем так. Ну, точно не для первого раза, когда они узнают друг друга с иной стороны. Хоть комната и погружена во мрак, тело Сына Луны светится, озаряя её. Он восторженно осматривает место обитания Антона. Взгляд его цепляется за плакат и картины, которыми увешана стена, а потом переходит на краски и кровать. — Ты никогда не был в квартире у людей? — любопытствует он. — Нет. Я могу управлять снами и наблюдать за людьми через окна, но, как оказалось, если меня не приглашают, войти я не могу. — Ты вообще знаешь, как люди занимаются сексом? — Ну, видел через окна. Очень завораживающе. Мне всегда хотелось узнать, что люди чувствуют в эти моменты. Тоша подходит к нему, берёт за руку и укладывает спиной на кровать, нависая сверху. Мягко целует, оглаживая и сминая бока. Он начинает светиться так же, как и парень, который от этих действий прерывисто выдыхает, прикрывает глаза, сосредотачиваясь на ощущениях и полностью отдаваясь в руки Шастуну. Тот это замечает и улыбается в поцелуе. Отстраняется от губ и зацеловывает каждую веснушку, на что Арсений смешно морщит нос. Потом переходит на такие привычные голубые щёки, скулы, лоб; спускается на линию челюсти, проводя мокрую дорожку языком. Доходит до шеи и оставляет ещё один засос, который особенно ярко смотрится на контрасте с уже налитыми синими пятнами, которые были оставлены им раньше. Антон метит Сына Луны и срывает с его губ такой желанный и сладкий стон, который распаляет ещё больше. Отстраняется, снимает с себя одежду и обхватывает рукой член парня, который уже призывно стоит, истекая смазкой. Он постоянно ходит голым, ненамеренно заводя Тошу, который уже весь изъел себя мыслями о стонущем и извивающемся под ним Арсении, который сам подставляется под ласки. Он надрачивает, размазывая предэякулят по головке, Сыну Луны, мать которого наблюдает за этим непотребством из окна. Шастун надавливает на уздечку и целует парня в шею, пока тот тихо стонет ему на ухо. Это маленький фетиш Антона. Арсений просто с ума сходит от этого, ведь его не то что бы не трогали чужие руки, а даже он себя не трогал. Когда Тоша слышит, что звуки наслаждения становятся протяжнее и громче, а тело под ним начинает мелко подрагивать, он останавливается. Сын Луны томно смотрит на Шастуна из-под полуопущенных век, но ничего не говорит, полностью доверяя ему. Антон приставляет палец к аналу парня и проталкивает внутрь. Тот проскальзывает свободно, что очень удивляет Тошу, но ведь мы помним, что в мире снов возможно всё, надо лишь верить. На пробу вставляет второй, но и тот не встречает никакого сопротивления. Тогда он добавляет третий и пытается нащупать простату, а когда находит её, то Арсений захлёбывается стоном, хватаясь за плечи Шастуна и легонько царапая их. Он немного массирует её, а потом вынимает пальцы и входит в Сына Луны одним плавным движением. Начинает двигаться, пока парень открывает рот в немом стоне. Антон останавливается, подхватывает Арсения и меняет их позу: теперь тот сидит на бёдрах Тоши и обдаёт его ухо дыханием, отчего у Шастуна бегут мурашки по спине. Сын Луны обнимает его спину, прижимает к себе и двигает бёдрами, намекая, что надо продолжить. Антон возобновляет движения. Целует парня, больше мажа по губам. Переходит поцелуями на шею, всасывая бледную кожу, на которой практически не осталось места, и ускоряется. Арсений сладко стонет ему на ухо, и Тоша балдеет от этого. Сын Луны царапает спину Шастуна и сбивчиво шепчет его имя. Антон немного замедляется, выходит почти полностью и резко входит вновь, проезжая головкой по простате и вышибая из груди весь воздух, отчего парень вскрикивает, после чего протяжно стонет. Он продолжает вбиваться в Арсения, наблюдая за тем, как тот страстно изгибается и откидывает голову назад, закатывая от удовольствия глаза. Сын Луны хотел узнать, что чувствуют люди во время секса, и теперь он в полной мере ощущает всё. Ему так хорошо рядом с Тошей, который так мастерски доставляет парню удовольствие. Арсений уже больше скулит и подвывает, балдея от члена Шастуна, который так приятно заполняет его изнутри и задевает простату, срывая с его губ рваные выдохи. Антон осматривает Сына Луны, запоминая выражение страсти на его лице: немного сведённые белые брови, призывно приоткрытые пухлые губы, по которым периодически проходится розоватый язык, неизменно голубые щёки и космические глаза, которые то и дело закатываются на особо приятных толчках. Выгнутая спина, царапающие лопатки ногти, мягкая кожа под пальцами, яркий свет — всё это достойно стоять в виде скульптуры в Третьяковской галерее, не меньше. Парень чувствует, как пальцы на ногах подгибаются, а внизу живота всё приятно сводит и покалывает. Он кончает ярко, до звёздочек перед глазами, — опять же иронично — заливая их животы спермой. Тоша продолжает двигаться, чувствуя, как стенки пульсируют, сжимая его, и тоже кончает через какое-то время прямо внутрь Арсения. Они продолжают обниматься, восстанавливая сбившееся напрочь дыхание. Сын Луны отходит от своего первого и ярчайшего оргазма, чувствуя полную удовлетворённость и распирающую изнутри любовь. Шастун поднимает голову парня за подбородок, мягко целует, успокаивая после бурного секса. — Теперь ты чувствуешь себя любимым? — интересуется он осипшим голосом. Арсений немного молчит, но потом поднимает взгляд, наполненный добротой и сладкой истомой, и отвечает тихое: — Да, — Антон рад это слышать. Он вновь целует Сына Луны, который всеми фибрами теперь ощущает безграничную любовь, исходящую от Тоши.

Шастун выходит из него и предлагает:

— Сюш, надо в душ сходить, — да, они находятся в мире грёз, но всё здесь реально, поэтому Антон натурально испачкался. — Пошли, — соглашается он и поднимается на дрожащий ногах с кровати, ступая маленькими шагами к Тоше, который услужливо предоставляет ему свою руку, за которую тот хватается, ведь с опорой идти намного легче. Шастун проводит его в ванную, залезает в душевую кабину и включает воду, вставая под струи и блаженно расслабляясь. Смотрит на парня, который мнётся, но всё же присоединяется. Антон улыбается, обнимает его, прижимая к себе, и лениво целует. — Горячо, — отстраняясь, заявляет Арсений, намекая на воду. Тоша моется под еле тёплой водой, но если для Сына Луны это горячо, то, значит, ледяная вода будет оптимальной температуры? Он выкручивает кран до левого края. Парень протягивает руку, легонько касаясь воды. — Теперь идеально, — улыбается. Шастун передаёт Арсению душевую лейку, а сам берёт с бортика и открывает лавандовый гель для душа, выливает немного на губку, вспенивает и намыливает Сына Луны. Тот смущается от такого простого жеста заботы. Антон проводит по его телу, оставляет небольшие поцелуи на плечах. Берёт из его рук душ и направляет струю воды, смывая пену. Когда он убеждается, что парень чистый, то настраивает себе тёплую воду, открывает шампунь, выдавливает немного в руку, вспенивает и промывает голову. Очищает тело и выходит из душевой кабины, снимает с батареи полотенца и оборачивает в них себя и Арсения, вытирая насухо. Они покидают ванную, и Сын Луны сворачивает на кухню, чтобы осмотреться, ведь ему чужды дома людей изнутри, а пока есть возможность всё внимательно изучить и потрогать, он не будет её упускать. Кухня небольшая, но уютная. Парень открывает холодильник и достаёт оттуда яблочные дольки, оставленные Тошей. — Можно попробовать? — интересуется он. Шастун смотрит на него с теплотой в глазах и кивает. Арсений аккуратно берёт одну дольку своими белыми пальцами, приоткрывает рот и откусывает небольшой кусок. Кисло-сладкий сок попадает ему на язык, и он удивлённо раскрывает глаза, но прожёвывает. Антон тоже берёт яблоко и съедает. — Понравилось? — Да, а можно ещё? — он спрашивает так аккуратно, так робко, так невинно, будто ребёнок, которого могут наругать за какое-то из ряда вон выходящее действие. — Конечно, — Тоша открывает холодильник, достаёт оттуда ещё два яблока, моет их и нарезает, удаляя сердцевину. Сын Луны наблюдает за тем, как ловко он орудует ножом. — Не поранься, — такая забота с его стороны греет сердце Шастуну. Он складывает кусочки фруктов в тарелку, берёт её и ведёт парня в комнату. Они садятся на кровать. Антон ставит перед ними тарелку, приобнимает Арсения, целует в макушку. Они смотрят на Луну и едят яблоки. Так странно, но Тоше от этого так хорошо. Рядом с Сыном Луны ему хорошо и спокойно. — Видишь справа от матери-Луны звезду? — он указывает пальцем на космическое тело, которое ярко светит и выделяется на небе. — Всегда на неё смотрю, она такая красивая. — Это я, — поясняет парень и улыбается. — Вспоминаю признания в любви, о которых ты мне рассказывал. Знаешь, я ведь раньше даже в квартирах людей не бывал, а сейчас я сижу с тобой здесь, и мы вместе смотрим на мать-Луну, — он поворачивает голову, и они встречаются взглядами с Шастуном. — Я готов каждую ночь по-разному признаваться тебе в любви! — заявляет он. — Хочешь, я проведу тебя в следующий раз по парку? Посмотришь на земную жизнь, — Антон говорит с придыханием. Арсений ласково улыбается и нежно целует его. Тоша замолкает и отвечает на поцелуй, тыльной стороной ладони поглаживая щёку Сына Луны. — Хочу, — отстраняясь, отвечает он, — а сейчас давай спать? — предлагает парень, кивая в сторону окна, где из-за горизонта выглядывают первые лучи Солнца. — Но я же уже сплю, — недоумевает он. — Когда ты заснёшь здесь, то проснёшься в реальности, а я буду спать до сумерек, — объясняет Арсений. Шастун кивает, берёт пустую тарелку, относит её на кухню и возвращается к Сыну Луны, который уже лежит на боку, прикрыв глаза. Антон устраивается сзади него, обнимая со спины. Накрывает их одеялом и целует светлую макушку. Парень улыбается, чего не видит Тоша. Как он и хотел, Арсений засыпает с ним, а Шастун может вдыхать его еле уловимый запах тела, смешанный с лавандовым гелем для душа, который идеально ему подходит; обнимать и оставлять поцелуи. Так хорошо и уютно. Между ними идиллия и гармония.

И неважно, что Антону придётся ждать ночи, чтобы вновь встретиться с Сыном Луны. Он подождёт, как и Арсений. Они оба дождались друг друга.