Девять стихотворений

It is him I love Sam Smith — HIM

Подушечки пальцев вряд ли могли нащупать отпечатанные лет тридцать назад строки, и все же, поглаживая бледную страницу, Ричард отчетливо чувствовал их ровный строй: Я праздно брел в чащобной тишине, Но даже вспомнить лишь смущенно смею: Два существа под лиственною кроной Лежали в нежно шепчущей траве, — читал он не глядя. Вблизи, прохладой корневища тронув, Журчал ручей бессонный, Просверкивали сквозь покров зеленый Лазурь и пурпур утренних бутонов. Бортпроводница легко тронула его плечо, проходя мимо. Ричард распахнул серые глаза. Тускло горела табличка «Пристегните ремни», уши начало закладывать — самолет, унесший его из Горика, столицы Надорского региона, заходил на посадку. Сплелись их крылья, и сплелись их руки, Уста — не слиты; впрочем, час разлуки Еще не пробил, поцелуи длить Не воспретил рассвет… Зевнув в кулак, Дикон закрыл потрепанный сборник стихотворений и взглянул в иллюминатор. Над Олларией поднималось солнце. Призрачный, видневшийся через дымку редких облаков город должен был вот-вот проснуться: золотились в нежных лучах шпили эсператистских храмов; блестели стекла высоток и воды Данара. Ни гор, ни скал, которые так хотелось забыть. Ричард зажмурился на мгновение, приложив ладони к ушам. Давило все сильнее. Он еще раз зевнул, прогоняя боль, и принялся складывать в рюкзак нехитрые пожитки вроде книги, исчерканного блокнота и пустой упаковки от шоколадного батончика, разложенных на соседнем кресле. Самолет дал крен, поворачивая, и несколько раз дернулся, попав в зону турбулентности. На заднем кресле кто-то забормотал молитву. Ричард с жадностью вглядывался в раскинувшийся город. С такой высоты было можно различить три отчетливых кольца, некогда разделявших Цитадель, Старый город, Новый город и Третий город. Каким же крошечным, почти игрушечным все казалось, но сохранившиеся камни зданий кругов Молний, Скал и Ветров… сколько они помнили? Сколько крови в себя впитали? И боли… сколько? Огонь, и воздух, и вода — не святы. Ричард дернул шторку вниз и сел прямо, стискивая зубы. Он не будет думать о плохом, нет. Он сможет.

***

После шума аэропорта, оживленной беседы с таксистом-уроженцем Гайифы и городской суеты тишина внутреннего двора исторического жилого комплекса успокаивала. Поковыряв мыском кроссовка землю у скамейки, Ричард взглянул на наручные часы и вздохнул. Эр Робер оставил ключи от своей столичной квартиры у старших братьев Арно, Ричард подружился с ним на традиционных соревнованиях по конному поло, но те были заняты до обеда. Прослонявшись какое-то время по центральным улицам, благо вещей у него с собой почти не было, Ричард вновь оказался у подъездной двери. Рядом сновали рабочие, таская позвякивавшие коробки. Он мог бы зайти с ними и подняться на этаж и даже решился на это, но быстро ретировался, смутившись царившей на нужной лестничной клетке суматохи. Подъехавший серебристый спорткар должен был выглядеть комично у дома с лепниной и коваными решетками балконов, однако — Ричард задумчиво закусил губу — впечатление складывалось обратное. Вновь возникло чувство неловкости. Он ведь был из почитай что деревни. При мысли о Надоре во рту стало горько. Из автомобиля выбрался высокий мужчина и, цепко оглядев двор, направился к Ричарду, который мгновенно его узнал, стоило пойти навстречу. Светлые волосы и черные глаза: семейное сходство Савиньяков было налицо. — Ты ведь Ричард? Я Лионель, лучше без «эр». Раздражающий пережиток прошлого. Эмиль тоже подъедет, но позже, — Лионель протянул крепкую ладонь. — Приятно познакомиться. Лучше — Дикон, — Ричард коротко ответил на рукопожатие и спрятал руки в карманах ветровки. — Тогда можешь звать меня Ли. Ну что? Идем? — Савиньяк кивнул на подъезд. Ричард закинул на плечо сумку, и они вошли в дом. Снова оказавшись на суетном этаже, Ричард ссутулился, бессознательно пытаясь занять как можно меньше места. Лионель перебросился парой дежурных фраз со смуглым мужчиной постарше, явно кэналлийцем, открыл ключом дверь справа, пропустил Дикона в просторную прихожую и зашел следом. — Я не знаю, что тут и как у Робера, но если будут какие-то проблемы или вопросы, звони, — Лионель протянул визитку. На указательном пальце сверкнули закрепленные в рельсе золотого кольца рубины. — Мы с Эмилем до утра будем в соседней квартире. Пошумим немного. Если помешаем спать, заходи — разделишь веселье. Лионель легко хлопнул его по плечу и покинул квартиру. Ричард огляделся. Все-таки эр Робер был баснословно богат. Новомодная квартира в центре Олларии с умной техникой и дорогой мебелью… да что там мебелью! Дикон был уверен: на деньги, потраченные на кремовые с позолотой шелковые обои, можно было бы хорошо гульнуть в Горике и матушке отправить половину. От таких мыслей захотелось скривиться, но он не стал. Он обещал не думать и не вспоминать ни злых слов сестры, ни поджатых в осуждении губ матери. Оба образа кололи и резали вновь и вновь. Бросив сумку на пол, Ричард прошел на кухню и, нырнув в холодильник, отметил, что поживиться там было совершенно нечем. Немудрено. «Иноходец Эпинэ» был крупнейшим коневодческим холдингом, и эр Робер молнией метался по всему Талигу, занимаясь устройством скачек. Ричард уныло повертел в руках одинокую бутылку агарисской воды, размышляя, стоит ли потратить часть стипендии и заказать пиццу и не будет ли это выглядеть из ряда вон для жильцов этого дома — или прогуляться до ближайшего магазинчика и купить приличной еды. Но «приличной» еды не хотелось. Затолкав здравомыслие поглубже, он достал телефон, сделал заказ в стандартном приложении и даже улыбнулся краешком рта оповещению о том, что пепперони доставят через тридцать минут — как раз успеет принять душ. После горячей воды и быстрой разрядки Ричард обернул бедра полотенцем и вышел на открытый балкон в почти хорошем настроении. Вид открывался потрясающий. Данар ярко сиял, поднявшийся ветер трепал кроны кленов, буков и дубов ближайшего сквера. Посмотрев вниз, Дикон крепко схватился за поручень — захватило дух. Отдышавшись, он отлепился от решетки и резко отскочил назад, краем глаза уловив какое-то движение в отражении распахнутых дверей соседнего балкона. Подхватив сползшее полотенце за край, Ричард ретировался в квартиру — не хватало еще смутить кого-нибудь! Он быстро влез в свежие джинсы и тонкую футболку, бросил одежду, в которой приехал, в стиральную машину и вернулся на кухню. В одном из шкафчиков обнаружилась закупоренная бутылка вина из Торки. Обрадовавшись находке, Дикон взял бокал, наполнил его почти до краев и выпил большими глотками, забыв удивиться тому, что эта кислятина вообще делала в доме эра Эпинэ. Плевать. Расшатанные нервы могло успокоить даже торкское вино. Телефон пикнул — приехал курьер. Забрав заказ, Дикон погасил свет, оставив только бледный бра, явно служивший больше предметом интерьера, чем источником освещения. Плюхнувшись на диван, он налил второй бокал, осушил его, смежил веки и уснул.

***

Проснулся Ричард резко. В голове громко стучало выпитое на голодный желудок вино. Взъерошив волосы, он сел и проморгался, прогоняя крупные черные пятна, ползшие по стенам. Стук на пару мгновений затих и вновь продолжился, правда теперь вовне, и он выдохнул, порадовавшись, что это всего лишь кто-то стучит в дверь, а не раскалывается на кусочки череп. За стеклянными дверями балкона совсем стемнело, и виднелся кусочек звездного неба. Сколько же он проспал? В висках еще пульсировало, но нежданные гости были настойчивы, и Ричард направился в прихожую. — Эр Лионель. То есть Ли… все в порядке? — спросил он, мысленно прикинув сразу с десяток вариантов, почему брат Арно вновь оказался здесь, а после смутно вспомнил, что тот говорил что-то о вечеринке в соседней квартире. — К счастью, я не Ли! — лучезарно улыбнулся мужчина в дверном проходе. «Эмиль!» — сообразил Ричард и попытался улыбнуться в ответ, хотя был уверен, что у него скорее получится вымученный оскал. — Какой же ты смурной! Эх, молодость! Идем! — Эмиль схватил его за руку и, вытянув на лестничную клетку, приобнял за плечи. — Только не говори, что спал, когда положено развлекаться. Через полминуты Ричард оказался в соседней квартире, и Эмиль всучил ему бокал, подхваченный с подноса проносившегося мимо официанта. — Давай, давай, вперед, — Эмиль подтолкнул его в спину, — все интересное дальше. Ричард шагнул за искусно вышитые серебряными нитями шторы и очутился в гостиной минимум в два раза больше той, из которой его только что выдернули. Напевно звучала ласкаемая мужчиной в черной рубашке гитара. Привлеченный пробиравшими до мурашек звуками, Дикон подошел ближе и, остановившись почти у самого края импровизированной сцены, завороженно посмотрел на музыканта. Кэнналийская мелодия текла, кружила, морочила, словно была не звуком, а дымкой зажженного языческого кадила. Ее темп то ускорялся, взвиваясь ввысь, то падал до едва слышного шелеста. Отпив вина, Ричард отвел взгляд и хотел было отступить, но к мелодии добавился красивый баритон, заставляя вернуться и жадно глядеть на музыканта, темные длинные волосы которого, падая волной на плечи, не давали разглядеть лица. Ричард видел только, как под тканью рубашки играли сухие мускулы, а изящные пальцы, украшенные сапфировыми кольцами, перебирали струны, набирая темп и выводя мелодию в кульминацию. Губы Ричарда безвольно зашептали: — Мне, как жрецу, воздвигнуть храм позволь В глубинах духа, девственных доселе, Пусть новых мыслей сладостная боль Ветвится и звучит взамен свирели; И пусть деревья далеко отсель Разбрасывают тени вдоль отрогов, Пусть ветер, водопад, и дрозд, и шмель Баюкают дриад во мхах разлогов; И, удалившись в тишину сию, Шиповником алтарь я обовью, Высоких дум стволы сомкну в союзе С гирляндами бутонов и светил, Которых Ум, владыка всех иллюзий, Еще нигде вовеки не взрастил… Едва он успел произнести последнюю строку, как музыкант, взяв последний аккорд, заставил мелодию затрепетать, а после властно зажал струны, обрывая ее жизнь, и наконец поднял голову. Ричард взглянул ему в лицо и пропустил вдох, плененный большими ярко-синими глазами. Гости разразились аплодисментами, но Дикон их словно не услышал: на красивом лице возникла снисходительная улыбка. Музыкант поднялся и передал гитару мужчине, которого Ричард видел еще днем на лестничной площадке. Кэналлийцы заговорили на своем языке. Дикон нашел в себе силы отвернуться и выдохнул, кажется, только на балконе, не заметив, как по его удаляющейся спине мазнул заинтересованный взгляд. Заканчивался месяц Весенних Ветров, тепло уже вовсю хозяйничало в центре Талига, но эта ночь выдалась ощутимо прохладной, и Ричард, одетый в футболку, зябко поежился. На балконе было ничуть не менее весело, чем в гостиной: так же пили вино, разговаривали, прерываясь на смех, и танцевали. Взяв у официанта еще один бокал «Слез», Ричард осушил его почти залпом и слегка пошатнулся, чувствуя, что опьянел. Присев на подлокотник обитого бархатом кресла, он вновь поежился, но теперь не от холода. Окружающие люди были заметно старше и состоятельнее. Может, они и были одного сословия и являлись, как и Ричард, наследниками древних фамилий, но единственными представителями старой знати, которых Дикон встретил за свою жизнь, — кроме надорцев, конечно, — были Арно, его друг Валентин да эр Робер. Старшие Савиньяки, с которыми он сегодня познакомился, на балконе не показывались, и Ричарду стало совсем неуютно. Посмотрев по сторонам, он заметил ступеньки, ведущие на крышу. По крайней мере там вряд ли мог кто-то быть, а значит, Дикон смог бы расслабиться. Возвращаться в гостиную не хотелось. Крепко держась за перила, Ричард на нетвердых ногах поднялся на крышу и облегченно выдохнул, приметив расстеленные на выложенном плиткой полу морисские матрацы. Он опустится на крайний из них и оперся на руки, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на усыпанное звездами небо. Яркие и не очень точки складывались в знакомые созвездия. Ричард так увлекся, что не заметил появившегося рядом человека и испуганно дернулся, услышав ленивый голос. — Мы — люди, потому что мы смотрим на звезды? Или мы смотрим на звезды, потому что мы — люди? — молвил музыкант, иронично улыбаясь. Ричард заторможено моргнул. Музыкант устроился рядом так, что их плечи почти соприкасались. Дикон уловил сладко-терпкий запах дорогих духов и сглотнул, глядя, как легкий, едва заметный ветерок всколыхнул черные волосы. Музыкант был старше: в уголках глаз и на лбу виднелись неглубокие морщинки. — Мне тоже не слишком нравится внизу. Как вас зовут, юноша? — Ричард Окделл, — машинально ответил Дикон. — Окделл, значит, — ленца совсем не уходила из баритона музыканта. Он повернул голову, внимательно глядя на смутившегося Ричарда. От мужчины исходило хмельное тепло, которое кружило голову не хуже вина. Стрельнув искоса глазами, Ричард задержался взглядом на его губах и невпопад подумал о том, какими мягкими они должны быть на вкус. — Так попробуйте. Вероятно, он озвучил свои мысли. — Зачем вы меня смущаете? — тихо спросил Ричард. Пальцы обласкали его щеку и подбородок. — Потому что вы очаровательно смущаетесь, — ответил насмешливо музыкант, отстранился и так же, как Дикон, оперся на руки, глядя в небо. — Это не повод, — пробурчал Ричард. — Пожалуй, вы правы. Хотя злитесь вы не менее очаровательно, — сообщил мужчина, не отрываясь от созерцания звезд. — И давно вы в Олларии? — Прилетел утром. — Как вы ее находите? — Пока не знаю. — Забавно… Быть забавным Ричарду совершенно не хотелось, и он насупился, жалея, что не взял бокал вина на крышу. — Хотите, сбежим отсюда? — вдруг спросил мужчина. — Я думаю, вам здесь неуютно. — А вам? Вы разве не на работе здесь? Красивые губы вновь тронула насмешливая улыбка. — Я сыграл все, что хотел. К тому же одной из моих обязанностей является обеспечить гостей хорошим настроением, а ваше, честно говоря, так себе. Ричард внимательно на него посмотрел, отмечая, что в почти черных в полумраке глазах не пряталось ничего дурного, и несмело улыбнулся. — Есть немного. — Тогда идемте! Легко поднявшись на ноги, мужчина протянул ему руку и, когда Ричард вложил в его ладонь свою, дернул вверх. От резкого толчка у Дика застучало в голове. — Сколько же вы выпили, юноша? — Пару бокалов. — А до этого? — Тоже пару, но еще днем. Они подошли к краю крыши, и его неожиданный компаньон остановился. — Отчаянно. Сможете спуститься? — спросил он, кивком указав на скрытую зарослями плюща железную лесенку. Ричард, не удержавшись, фыркнул. — Вы когда-нибудь бывали в Надорских горах? — Тогда следуйте за мной, горный вепренок. Следовало бы обидеться, но Ричард искренне рассмеялся и поймал себя на том, что не смеялся так очень давно. Его спутник уже перекинул ногу через приподнятую верхнюю ступеньку и, подмигнув, стал спускаться. Дикон последовал за ним, откидывая листья плюща, которые щекотали лицо и мешали обзору. Ступеньки кончились неожиданно. Нога, готовая к очередному шагу, соскользнула с перил балкона. Ричард оступился и чуть не повис за краем, вцепившись в перекладину лестницы руками, но мужчина ловко его подхватил и выровнял, крепко держа за талию. — Шагайте на меня, — скомандовал он. Дикон повиновался. Они оказались на небольшом балкончике, в углу которого примостилось одинокое кресло. Приоткрытая дверь вела в спальню с зажженной на прикроватной тумбе лампой. Дикон запоздало сообразил, что его все еще крепко держат. Он попытался отстраниться, но мужчина тонко улыбнулся. — Все-таки хотите упасть? Дикон приподнял голову, встречаясь с ним взглядом. Поддавшись порыву, он потянул его на себя и припечатал изогнутые в подобии улыбки губы поцелуем. Первые секунды тот не отвечал, и Ричард от стыда успел покраснеть почти до кончиков ушей. Он дернулся, но его тут же прижали крепче к себе и нежно прихватили зубами нижнюю губу. Несмотря на внешнюю изящность, почти худобу, музыкант оказался, как и предполагал Дикон, очень сильным. Очутившись в спальне, зацелованный Ричард опомнился и спросил: — Как вас зовут? — Рокэ, юноша, — ответил тот и припал к его шее, прикусывая кожу за ухом. Ладони скользнули под футболку, контрастируя горячностью кожи и прохладой колец. Ричард несмело сгреб в пригоршни роскошные волосы и слабо потянул, вырывая низкий стон. Теплые руки сдвинулись ниже, оглаживая и притискивая к себе, и Дикон сдавленно охнул, чувствуя, как его возбужденное естество уперлось в бедро мужчины. Оказавшись на постели, Ричард бросил взгляд на запертую дверь. — Это спальня хозяина? Рокэ, который, задрав футболку, обцеловывал его живот, приподнялся и со смешком ответил: — Вероятно. Дикон хотел было остановить его, боясь, что их обнаружат, но Рокэ, легко расстегнув джинсы, сдернул их ниже и провел языком по выступающей тазовой косточке, заставляя забыть обо всем. Рокэ ласкал его совсем как гитару получасом ранее, только теперь пели не струны, а Ричард. Он хрипло стонал, в некоторые моменты срываясь на фальцет, ерзал по постели, неумело гладил жесткие предплечья и снова стонал. Тебе уют и нежность обеспечу, — Как жаждешь ты, точь-в-точь: И факел, и окно, Любви навстречу Распахнутое в ночь! Разрядка настигла, когда Рокэ, подмяв его под себя и терзая губы, сжал в ладони головку. Ричард вскрикнул, зарывшись пальцами в мягкие волосы. Тело выгнуло удовольствием, стало слишком жарко и душно, а затем мучительно стыдно. Рокэ с нежностью прошелся поцелуями по его лбу вдоль брови. — Вы очень отзывчивый юноша, — сказал он. Дикон спрятал лицо в его плече. — Извините. — За что? — Вы наверняка хотели… — начал Ричард запинаясь. В дверь настойчиво постучали, не дав Рокэ ответить. Дикон подскочил, пытаясь прикрыться покрывалом. Рокэ поднялся и, предварительно вытерев руки сам, протянул пачку салфеток с тумбочки. Порадовавшись, что хотя бы не испачкал ему рубашку, Ричард наспех стер с себя семя и натянул джинсы. В дверь снова постучали, и на этот раз Рокэ открыл. В коридоре стоял все тот же старший кэналлиец. — Соберано. Внизу потасовка. Рокэ приложил ладони к глазам на мгновение, и, обернувшись, попросил: — Ричард, дождитесь меня. Дикон нерешительно кивнул, и Рокэ покинул спальню. Кое-как пригладив взлохмаченные волосы, Ричард подождал минут пять и встал. Оставаться в чужой спальне он не мог. Флер страсти выветрился, подгоняемый стыдом. В конце концов, мог появиться хозяин квартиры, да и ждать почти — Дикон закрыл лицо руками — любовника в гостиной не было сил. Он бы малодушно предпочел вообще с ним никогда больше не встречаться, даже если внутри все мгновенно воспротивилось этой мысли. Приоткрыв дверь, Ричард вышел в коридор и крадучись направился на шум вечеринки. За спиной что-то грохнуло. Он резко обернулся и увидел, как в соседнюю с той, из которой он только что вышел, спальню ввалились неотрывно целовавшиеся Эмиль и Лионель. Дикон крепко зажмурился. Как же он пьян, раз до сих пор бредит! Миновав гостей, он выбрался из квартиры и прислонился спиной к двери, нелепо надеясь, что все произошедшее останется за ней.